Страница:
Старый вариант этого мифа о сотворении мира из первозданного хаоса, похоже, сохранился в традиции, которая делает бога с головой барана Хнума из Элефантина и его жену Хекет с головой лягушки «первыми богами, которые были при начале, которые построили людей и сделали богов» [88].
Лежащее в его основе представление просто находит происхождение всех вод, включая океан, в мифологическом источнике Нила между скалами Первого порога. Так что Хнум, как «бог-источник», трактуется просто как местный вариант Нуна. Именно в эпоху Древнего царства Хнума и Хекет переправили в Абидос, чтобы соединить их с мифом об Осирисе, и тамобрели не только место захоронения Осириса, но также источник жизни, вход в первозданный водный хаос и начало его.
Сомнительно, насколько долго просуществовало правильное понимание первоначального значения Хнума и Хекет как богов района Порогов, после того как их поместили «у истока» (точнее, «у места рождения», meskhenet) Абидоса» [89]. В любом случае, позднее теология не признавала больше первозданной природы Хнума, когда искала объяснение традиции его созидательного начала в этимологии корня «khonem», «творить, как гончар». Так что он стал «бог-гончар», который когда-то создал все существа, от богов до животных, на своем гончарном круге и который все еще определяет облик каждого новорожденного ребенка, явно создавая его или, по крайней мере, его «двойника» на небе до рождения ребенка [90]. В соответствии с этой тенденцией позднее супруга Хнума, Хекет, стала богиней рождения. Таким образом, Хекет иногда параллельна Месхенет, божеству, объясненному как «Богиня колыбели» (или, более точно, «Места рождения»), еще одно божество, которое управляет не только земным рождением, но также возрождением умерших к новой жизни с Осирисом. В качестве своего символа она носит на голове украшение, напоминающее два согнутых усика насекомых. Ее символами могли быть также один или два кирпича, намек на кирпичи, на которых египтянки производили на свет детей, как описано в Исходе, 5: 16. Солнце и Осирис имели четыре различных Месхенет, или богинь рождения – символизм, который допускал различные интерпретации (в первую очередь четырех источников Нила; с солнцем неба, символизированного числом четыре, и т. д.). Имя Месхенет можно объяснить как «совпадение, случай, предзнаменование», то есть совпадение предзнаменований, сопровождающих рождение и, таким образом, определяющих судьбу, так что это божество становится богиней судьбы. Не исключена возможность, что эта этимология является первоначальной и что функция богини рождения просто развилась из нее [91]. Как мы увидим, Рененутет также связывали с рождением и обучением.
Для обычных людей мужское начало, Шаи («Судьба»), появлялось в эпоху Нового царства как мужской двойник и коллега богини рождения. Его изображали на рисунках в человеческом образе. Позднее его объединили с греческим Агафодаймоном и он принял вид змеи, иногда с человеческой головой.
К космическим божествам мы можем также отнести, как явно относящееся к звездам по происхождению, очень интересное божество Сешат (или, возможно, Сеша(у)тет) [92], «богиню письма», или Судьбы, чье писало указывало путь для всего мира. Ее определяли как «обретающуюся перед божественным местом книг», то есть библиотекаршу богов. А в одном отрывке [93] она имеет титул «та, что перед книжным домом юга» – это, вероятно предполагает местоположение в древней столице Нехене или, скорее, может намекать на ее дом в глубинах мира, то есть на юге. Жреческий костюм (то есть шкура леопарда) и перо и чернильница (или две чернильницы, связанные вместе и свисающие через ее плечо) характеризовали ее должность, а на связь с подземным небом указывали два рога, символизировавшие ее небесную природу, но направленные вниз [94]. Звезда между рогами подчеркивала эту природу; но в противоположность обычаю рисовать все звезды с пятью лучами, эта особая звезда имела семь лучей, заботливое указание на символику, которую мы еще не понимаем и которая, весьма вероятно, пришла из Азии [95]. Как богиня судьбы, Сешат сидит у подножия космического древа или, другими словами, в самых нижних (южных) глубинах неба или на месте встречи верхнего и нижнего неба. И там она не только записывает на этом древе или на его листьях все будущие события, такие как продолжительность жизни (по крайней мере, царей), но также фиксирует значительные события для знания будущих поколений, поскольку все, прошлое и будущее, как мы уже видели, записано в звездах [96]. В результате ее иногда помещают у священного фруктового дерева Гелиополя. Ее также отождествляют с небом, то есть как Исиду, с дневным небом или, как Нефтиду, с более отдаленной и менее известной персонификацией (нижнего?) неба [97], но не с Нут, как можно было бы ожидать. В сравнительно ранний период простой народ забыл значение всей этой символики и дал ей бессмысленное имя Sefkhet ‘Abui («Та, что отложила в сторону свои рога» [98], то есть от своей головы).
Несмотря на заявления, что египетские жрецы были великими астрономами, планеты («звезды, которые никогда не отдыхают») не занимали того видного положения, какое у них было в Вавилоне. Они не имеют своего особого места почитания; и если три (или первоначально четыре) из них называли ипостасями одного и того же бога Гора, в качестве правителя неба, чрезвычайно сомнительно, различали ли их в ранний период. Конечно, Утренняя звезда (которая, вероятно, когда-то отличалась от Вечерней звезды) считалась всегда наиболее важной из всех планет [99]. Она была мужского рода, называли ее «Восходящий Бог» (Нутер Дуа). Рассматривавшаяся как ночное присутствие спрятавшегося бога-солнца, эта планета символизировала Осириса, или его душу, Феникс (benu, bin), или возрождающегося Осириса, как Гора-Pa, в то время как позднее его также называли «Тот, что несет Осириса» или «Который несет Феникса». В самых древних текстах Утреннюю звезду и Ориона часто называли правителями неба. Ясно видевшаяся как женское начало (идея, которая широко распространена в Азии, где учение о Венере, как Царице неба, издревле преобладало над более ранней интерпретацией мужского бога Атхтара или Люцифера), в Египте мы обнаруживаем Венеру-Исиду только в самый поздний период. В более ранний период сравнение Сотис и Венеры как дочери и жены бога-солнца И матери Осириса-Гора неопределенно и существование ее неясно [100]. Другие планеты не столь выдающиеся. Имя Юпитера было позднее неправильно прочитано «Гор, открыватель тайн»; первоначальное чтение было Упеш («Сверкающая звезда») или «Гор, Сверкающий» [101] и также «Южная звезда». Сатурн был «Гор, Бык»; а Марс – «Красный Гор» или «Гор Горизонта». Как-то странно, что Себг(у) – Меркурий не имеет никакой связи с мудрым Тотом, как можно было бы ожидать исходя из азиатских и европейских аналогов. Иногда эту звезду возводили к злобному богу Сету [102].
Неподвижные звезды все являлись богами или «духами», особенно священными считались «неразрушимые», то есть звезды в северном небе, которые видны в течение всего года. (Об этих звездах, как команде солнечной ладьи, см. выше.) Они также действовали как приближенные слуги бога-солнца, оруженосцы и посыльные на его службе [103].
В этих «детях Нут» или их группах, по представлению египтян, они в то же время видели поля небесных цветов и растений, и эти луга образовывали обители блаженных умерших. В то же время небесные поля награждались такими именами, как «это поле, которое производит богов, на котором растут боги в соответствии с их днями каждый год» [104]. Вопреки египетской вере в то, что боги проявляли себя во внешнем облике и странствиях каждой звезды, только самые заметные из них играли важную роль в религии. На первом месте находилась звезда-пес, или Сириус, которую египтяне называли Сопдет [105] (греч. Сотис). Так как звезда-пес была владычицей постоянных звезд и неба, Сотис-Сириус идентифицировали с Хатхор или Исидой. Впоследствии Сотис обычно рисовали в виде коровы, полулежащей в корабле (как и другие небесные тела), чтобы обозначать ее власть над небесами. Когда ее представляли в человеческом образе, она обычно показывала, что является спутницей своего соседа (и сына или брата и мужа или отца) Ориона, поднимая, как и он, одну руку. На изображениях она также появлялась в содружестве (или, скорее, в противостоянии) с Гором, как Утренней звездой, и, таким образом, оказывалась в странных отношениях с этим предводителем планет и повелителем неба, которые мы не можем еще объяснить на основании текстов. Этот же рисунок, кроме того, связывает ее с (соседствующим и позднее?) созвездием, богиней-стрельцом, потому что она держит лук и стрелы [106]. Эта самая яркая из неподвижных звезд использовалась как регулятор года, в то время как Сотис была названа «годовой (звездой)» [107]. И астрономический цикл из 1460 лет, в котором обычный неприбавленный год из 365 дней совпадал с астрономически правильным годом, определялся «циклом Сотис». Отождествление Сопдет с Исидой отводило ей важную роль в мифе об Осирисе.
Созвездия тоже, похоже, не были таким важным источником религиозной мысли, как в Вавилоне. Их описание значительно отличалось от вавилонских созвездий, так что египетский Лев менее всего был связан с вавилонской группой того же названия, как можно увидеть из рис. 60. Гигант, или Сильный Мужчина (Накт), не имел ничего общего с Орионом, которого в Азии называли «Герой, Великан» и пр. Даже 12 азиатских знаков зодиака полностью отсутствовали в астрономии Египта до греческого периода. Намеки на них в более популярной мифологии, как, например, ссылки на быка Плеяд или на миф о Деве, держащей Колос и Гидру, скудны и, похоже, не встречались ранее 2000 г. до н. э. Чтобы разделить год, египтяне использовали вместо знаков зодиака группу из десяти звезд, отмечали на небе 36 разделов, каждый по 10 дней, а излишек из пяти священных дней считали отдельно. Этот пояс звезд начинался с Сопдет-Сотис, звезды-пса, «госпожи года». В греко-римский период зодиакальные знаки стали очень популярны, и мы находим их во многих обнаруженных изображениях.
Орион, самое замечательное и самое красивое из всех созвездий, «быстроногий, широко шагающий, перед страной полуденного солнца» [108], представлял собой героя неба, точно как в мифологии Азии [109]. Его рано идентифицировали с победившим богом-солнцем Гором, в то время как его отца Осириса (другими словами, умершую или нерожденную форму самого Гора, который равен Осирису), божество в сундуке или в маленькой лодке, искали главным образом в созвездии прямо внизу, то есть в корабле Арго или его главной звезде Канопе.
Часто, однако, оба бога и их созвездия свободно менялись местами, как воплощения одного и того же божества. Мы можем проследить за воплощением Ориона в виде убегающего прочь и оглядывающегося назад человека вплоть до 2000 г. до н. э. По большей части он поднимает правую руку, обычно рука пустая, хотя иногда он держит звезду или иероглиф жизни. Позднее он стал сжимать копье, что связывало его с воинственным Гором. Как мы видели, он часто появлялся вместе с Сотис.
В эпоху Нового царства мы обнаруживаем также представление о двух Орионах, которое получило обширное применение во всемирной мифологии как годовой миф. Эти небесные близнецы явно объединялись, как на рисунке, приведенном здесь [110], или существовали отдельно [111]. Египтяне, похоже, не признавали, что это представление о двух Орионах соотносится с их собственным мифом об Осирисе-Сете во многих версиях всемирной мифологии. Подобным образом возможная первоначальная идентичность Ориона (или его товарища или двойника, Канопа, рулевого корабля Арго?) с перевозчиком подземного мира, «чье лицо обращено назад» или «который смотрит назад», была забыта в еще более ранний период [112].
Среди других десяти знаков зодиака наиболее примечательна шестнадцатая, главная звезда созвездия Шесему (греческая транскрипция Сесмэ), древнего божества сравнительно жестокого нрава, которое иногда появлялось как властитель последнего часа ночи [113]. Из иероглифа, который обозначает его имя, позднее теологи заключили, что он выжимал масло и был «хозяином лаборатории», выдавал притирания. Но более ранние тексты описывали его скорее как мясника или повара [114]. Его рисовали в человеческом образе или с головой вола или льва, последнее явно более раннего происхождения. Другими словами, Шесему, похоже, был спутником богини Шесемтет, которую точно так же изображали с головой львицы. Одно время она была могущественным божеством, и ее называли госпожой неба, но даже в эпоху пирамид ее почти забыли, и позднее она исчезла совершенно. Еще до 2000 г. до н. э. ее имя [115] настолько исказили в списке десяти звезд, что избегали упоминать [116].
Созвездие из семи звезд Большой Медведицы было лишь позднее полностью идентифицировано со злым богом Сетом-Тифоном, противником Осириса, однако даже под своими старыми именами Бедро Коровы или Дубина, Молотобоец (Mesekhti) [117] оно было созвездием дурного предзнаменования, хотя принадлежало к особенно достойным почитания «неразрушимым звездам», то есть видимым в течение целого года в наиболее примечательной области неба близ Северного полюса.