Макс Острогин. Мертвецы не танцуют

   Доктор поменял папироску, направился к столам.
   – Ослябя. Хват. Перебор.
   Доктор закурил, втянул дым, жадно держал в себе, не выпускал. От нервов курит. Хотя они все тут курят, лохматая Серафима и то. Поганая привычка, несомненно.
   – Ослябя.
   Доктор сдернул черную пленку.
   Ослябю я не очень хорошо знал. Здоровый мужик, нечего сказать. Весь стол занимает, руки свисают. Глаза выкипели.
   – Хват.
   Та же картина. Кожа красная, в желтых гнойных волдырях. Но странные волдыри какие-то.
   – Перебор, старший группы.
   Перебор, он на аккордеоне играл. Теперь не поиграет.
   Четвертый. На крайнем столе. Про четвертого Доктор ничего не сказал. Безымянный герой, что ли?
   Япет уселся на раскладной железный стульчик, расположил перед собой такой же раскладной железный столик, разгладил карту.
   – Вот тут их нашли, – ткнул карандашиком. – Одежда цела, оружие, а сами… Изнутри будто сварены.
   – А четвертый? – спросил я.
   Доктор поглядел на Япета, тот кивнул. Доктор сдернул пленку.
   Четвертый был голым. Совсем.
   – Перед группой Перебора стояло задание проникнуть… – Япет замолчал. – Вот сюда.
   Он отметил на карте. Запад. Ближний Запад, но все равно…
   – А почему…
   – Не перебивай, – сказал у меня из-за спины Доктор.
   – Хорошо.
   – Ты, наверное, заметил, что этим летом жарко, – Япет вытер лоб, точно и здесь жарко было, а тут не жарко, скорее прохладно. – Аномальная жара. И аномальное количество смерчей.
   – Заметил.
   – Возможно… – Япет пожевал карандаш. – Мы предполагаем, что это… Не совсем природные явления.
   Интересно, подумал я, а он хоть раз настоящий смерч видел? Вблизи? Когда по воздуху летают тяжеленные старинные грузовики, а дома складываются, как картонные коробки? Вряд ли. Не совсем природные… Это что, смерчем управляет кто-то? Вряд ли смерчем реально управлять.
   Подумал я, но промолчал.
   – По нашим данным, вот здесь, – Япет ткнул карандашом в Запад. – Вот здесь, да… Раньше располагался центр управления погодой. В этом районе. И не исключено, что кто-то взял его под контроль. Перезапустил. Мы предполагаем, что там, в районе зоопарка, расположилась колония выживших. Причем большая и технически продвинутая. Отряд Перебора должен был установить контакт.
   Я взглянул на Перебора и на его группу. Контакт явно не пошел им впрок.
   – Команда должна была вернуться четыре дня назад. Но не вернулась. По маршруту отправили поисковый отряд…
   Поисковый отряд. Чтоб у нас за кем-то поисковый отряд отправили – небывалое дело, наверное, на самом деле что-то важное.
   – Два дня назад поисковый отряд наткнулся на группу Перебора. И на четвертого.
   Четвертый.
   – Поближе подойди, – сказал Доктор.
   – Зачем? Что я, мертвяков не видал, что ли…
   Япет вздохнул разочарованно, я подошел. Здоровый. Здоровый вареный мужик…
   Не вареный. Глаза не выкипели, кожа цела, дырка на груди. Прямо в сердце. Значит, убили. Белобрысый какой…
   – И что? – не понял я.
   – Они рядом лежали. Друг от друга. Метрах в десяти. Эти…
   Доктор указал на наших.
   – Эти сварились, а этот нет. Не кажется странным?
   – Ну… Может, он… Огнеупорный.
   – Обычный. А пуля…
   Доктор закрыл тело.
   – Пуля выпущена Перебором. Мы предполагаем, что чужой каким-то образом убил наших, но Перебор успел застрелить его самого.
   Отлично. Все друг друга убили. Лучше не бывает.
   – И как же он… – я кивнул на чужака. – Каким оружием?
   Япет сунул руку в карман, достал коробочку. Черную, с синим экраном.
   – Это ей, что ли?
   – Это навигатор, – сказал Япет.
   – Что? – не понял я.
   – Навигатор. Мы предполагаем, с помощью него управляют спутником. Правда, похоже, он не рабочий, пуля задела. Но, наверное, нетрудно его починить.
   Ну да, спутники. Навигаторы. В небе болтаются спутники, на них мертвецы, очень весело, плюют нам на голову.
   – Зачем нам управлять спутником? – спросил я.
   Я вообще очень плохо знал, что из себя спутник представляет, что он там в небе делает. Да и не верил я в эти спутники, если честно.
   – Видишь ли… – Япет почесал бороду. – Это…
   Он кивнул на тела.
   – Это, скажем, не первый случай.
   – То есть? – опять не понял я.
   – То есть шестой, – ответил за него Доктор. – За последние полгода. Шестеро сварились. На ровном месте. С этими уже девять.
   – Ага, – я почесал голову. – Наши сварились, а этот не сварился, и теперь вы думаете, что он управляет спутником?
   Доктор и Япет промолчали. Считают.
   – А спутник-то при чем? Он, что ли, сжег?
   Япет сделал задумчивое лицо.
   – Понимаешь, Дэв… – опять стал бороду трепать. – Мы считаем, что спутник – это как раз часть погодной установки. Те, кто нашел, как им управлять, используют его как оружие…
   – А я при чем?
   Япет сунул руку уже в другой карман. Сейчас он покажет мне, при чем я. Листок бумаги. Карта.
   Самодельная.
   – Если это оружие и если чужой мог им управлять, то… То сам понимаешь.
   Понимаю. Таким спутником что хочешь выжжешь. Кладбище, например. Спалить – и уже никто не поднимется. Да все, что угодно! Можно здорово территорию зачистить…
   – Этот человек отмечал свой путь, – сказал Япет. – Откуда он вышел и куда направлялся.
   – И откуда он вышел?
   И снова Япет ткнул в карту. В ту же самую точку. В зоопарк.
   – Совпадение более чем странное. Угрожающее. В случае, если эта община настроена к нам враждебно, придется принимать особые меры… Нам нужна информация. Что и как. К сожалению, у Перебора ничего не получилось…
   – А почему я?
   – Метко стреляешь и быстро бегаешь, – довольно грубо ответил Доктор.
   – Сложная ситуация, – вздохнул Япет. – Смерчи вскрыли кладбища, приходится много времени проводить на поверхности, все люди заняты. А если этот спутник зависнет над нами…
   Придется переселяться под землю. Окончательно. Окрысиваться.
   – Это опасно, – сказал Доктор. – Ты можешь отказаться.
   Это он специально. Чтобы я не отказался. Даже обидно. Я бы и так согласился, на кране сидеть надоело просто до невозможности.
   – Задание чрезвычайно сложное, – Япет взял меня за руку. – Но не невыполнимое – на Запад люди проникали неоднократно. А этот чужой человек… Он смог пробиться к нам. Твоя задача – добраться до места. Только добраться. Провешать путь, составить свою карту, отметить ночлеги, отметить опасности. Посмотреть. Ничего и никого искать не надо, просто посмотреть. И сразу обратно. Ясно?
   Ясней не бывает.
   – Больше ничего не предпринимать, – это сказал уже Доктор.
   – Добраться до зоопарка – и все?
   Доктор и Япет кивнули.
   – И все? – спросил я с разочарованием.
   Доктор затушил папиросу о ладонь.
   – Это не так просто…
   – Ерунда, – отмахнулся я. – Если прошел этот белобрысый, пройду и я. Туда-обратно. Все просто.
   – Хорошо, – Япет улыбнулся. – Если вдруг по пути…
   – Конечно, – я улыбнулся в ответ. – Если опасность будет непреодолимой, я поверну. Обещаю.
   Я поднялся.
   Япет поглядел на меня с вопросом. Ну да, понятно.
   – Гораздо лучше, – сказал я. – Доктор считает, что динамика налицо.
   – Прямо так он и считает? – с недоверием поинтересовался Япет.
   Доктор промурлыкал неразборчивое.
   – Да, точно, – сказал я. – Она крысу приручила.
   – Крысу приручила?
   Я кивнул. Алиса действительно приручила крысу. Не знаю, каким боком там крыса оказалась, но Алиса ее приручила. Теперь откармливает. Надеюсь, что просто, без целей. Здоровая уже крыса, наглая. Вчера заходил, а она на меня так смотрит… Недружелюбно.
   – Ладно…
   – Она безвредная совсем, – сказал я. – Алиса то есть. Клетка крепкая, я сам каждый день проверяю. Можно, если хотите, двойную сделать.
   Япет молчал. Доктор курил.
   – Безвредная… – повторил я.
   – Ничего себе безвредная, – Доктор выпустил под потолок дымное кольцо. – Скольких она там? Или уже забыл?
   Я не забыл. Темные коридоры убежища на Варшавской, люди мертвые. Много мертвых. Темнота, звуков никаких. Но она ведь…
   Я хотел сказать, что Алиса не виновата. Настоящая Алиса, она веселая. Хорошая добрая девушка, сколько раз мне жизнь спасала. А потом это чудовище… Ведь с каждым могло случиться. Она на самом деле не виновата. Она мне уже почти…
   – Она изменилась, – сказал я. – Ее можно вылечить, Доктор сказал, что никаких видимых изменений…
   – Это потому, что определить не получается, – заметил Доктор. – Но она не изменилась. Ты видел прутья клетки? Она их вырвала почти с мясом. Это существо… Она уже не Алиса. И уже не человек, Япет прав. И она опасна, ты не можешь этого отрицать.
   Но я отрицал.
   – Она даже полезная, – продолжал я. – В том месяце один в рогатку влетел, лепешка осталась. А сейчас уже ходит, как новенький почти. Это же неправильно вот так ее…
   – Да не собираемся мы ее ликвидировать… – сказал Япет устало. – Можешь не переживать. Только без толку все это.
   – Ничего не без толку.
   – Ну, – Доктор выпустил дым. – Конечно, на нашем техническом уровне сложно делать прогнозы. Вот если бы хороший микроскоп, должное оборудование…
   – Она не человек, – напомнил Япет.
   Доктор пожал плечами.
   – Это еще не доказано.
   – Не доказано… – усмехнулся Япет. – Ладно, иди. Нет, постой. Тут некоторые говорят…
   Япет замялся.
   Все же он очень стеснительный старик. Другой бы уже несколько раз на меня наорал или за уши оттаскал бы за непочтительность, а этот ничего. Улыбается, сомневается. Нет, он наверняка не зря в руководителях, руководитель должен сомневаться, но строгости ему чуток не хватает. Без строгости вожаку нельзя.
   – Вот я слышал, что ты… Как бы это сказать… Предлагал Серафиме какие-то зажимы…
   – Вериги, – подсказал я.
   – Да, вериги. Ты считаешь, что это благо? Ну, все вот эти ущемления? Цепи, колючая проволока…
   – Да никакой проволоки! Это только совсем праведные могут проволокой обматываться! А для начинающих как раз вериги, я могу показать…
   – Не надо! – Япет вздрогнул. – Я в общих чертах представляю…
   – Это очень полезно. Укрепляет здоровье, причем очень сильно, если хотите, я вам тоже сделаю…
   – Готовься к выходу, – оборвал меня Япет. – Завтра. Выйдете прямо с утра…
   – Выйдете? А кто еще? Только не Серафима! Она вообще…
   – С тобой пойдет Курок.
   Удачный день.

Глава 3
Поход

   Запад чувствуется. Чем ближе к Центру, тем сильнее. Сизота там будто сгущается. И вообще…
   Мне даже смотреть туда не хочется. А Курку, наоборот, интересно. Едва на рельсы выбрались, сразу стал туда пялиться. Хотя чего там особо выглядывать, дым и есть дым. Вообще этот отрывок пути, от выхода до моста, стоило пройти побыстрее, здесь ближе всего к Западу, всего несколько сотен метров, нечего раньше времени соваться.
   Но Курок не торопился.
   Лениво так шагал, жевал гудрон. Тут многие жуют. Дрянь, даже если правильно сварить, зубы застревают. И чернеют, у Курка черные.
   Вот уже почти три километра я думаю, зачем его ко мне прицепили. Этого увальня. Я с ним почти не знаком, пару раз в коридорах пересекались. Ничего про него не знаю, вообще, кажется, он технарь. Народа у нас мало, а все равно разобщение. Как раньше.
   Хотя нет, уже знаю много. Все время жует, курит и рыгает. Омрачает путешествие. Только я начинаю о чем-нибудь возвышенном думать, как он сразу за свое. То икает, то рыгает, то черной гудронной жижей плюется.
   Снаряжен кое-как. Шлем к поясу пристегнут, на голове берет, под беретом волосы. Длинные, чуть ли не до плеч, грязные, кое-где свалявшиеся в косички, смотреть противно, из-под берета все время вываливаются, как толстые черные пиявки.
   Болтает еще, не замолкает.
   – Груздя помнишь? Он рассказывал, что видел, вообще убьешься. Действительно, редкое зрелище, слышь?
   – Слышу.
   – Он видел их. Здесь.
   Курок подпрыгнул на рельсе.
   – Здесь.
   – Кого?
   Хотя я знал кого, Курок мне уже сообщил, еще с утра. Про сумеречных тварей. Сумеречников. Сумраков. Тех, про кого слышали все, но никто не видел. А те, кто видел, уже рассказать не могли. Легенды подземелий. Почему все придурки с черными зубами так обожают легенды подземелий?
   – Он шагал к Варшавской оттуда…
   Курок указал в сторону моста.
   – И почти в этом месте был, как вдруг смерч. Просто ниоткуда возник, вот как позавчера, только с гвоздями…
   Смерч с гвоздями, или с железками какими – легко опознать по молниям. Лучше от молнистого подальше, конечно, держаться, даже не подальше, а поглубже, чуть зацепит – в фарш перемелет.
   – Груздь сразу дренажку заметил, туда забился. А смерч что-то застоялся, над поездом работал, пыль потом потекла, Груздь противогаз надел и уснул от этого. Проснулся, уже когда солнце заходило. И сразу увидел – как они появляются. Сумраки. Они прямо из стен появились, вдруг. Приволокли одного дядьку…
   – Курок, – перебил я. – Я всю эту дрянь не намерен слушать…
   – Знаешь, Дэв, мне пофиг. Намерен ты, не намерен. Не намерен – прыгни в люк. Можешь не слушать, твои проблемы. Меня мама в детстве в скороварке хранила, чтобы не сожрали раньше времени. И один раз с другой кастрюлей перепутала. Я вообще дурак, сам понимаешь, мне ерунду молоть можно. Вон там…
   Курок указал в сторону запада.
   – Там их территория. Эти сумраки – они только внутренними органами питаются. Сердце, печень, легкие… И за этим сюда ходят, у себя они всех людей уже сожрали…
   Курок вдруг замолчал. Пожал плечами, посмотрел направо, выплюнул гудрон, достал папиросу.
   – Раскаркался что-то… Знаешь, отчего эта гарь?
   Курок понюхал воздух.
   – Это земля горит. Вокруг все горит, и скоро до нас доберется. Тогда-то конец света и наступит. Однозначно.
   – Это просто лес горит, – сказал я. – Жарко, вот и горит. Такое часто случается.
   – Весь мир выгорит, – не услышал меня Курок. – Когда очень горячо, даже воздух начинает гореть. Воздух кончится, и мы все задохнемся.
   Последнее Курок произнес с каким-то удовольствием.
   – Сейчас обкусанный поезд начнется, – сообщил он. – Вона. Три недели назад еще необкусанный был, а на прошлой неделе уже обкусанный.
   Поезд действительно показался, и последний вагон срезан, точно его скусил кто-то большой, зубастый. Курок наклонился и поднял горсть блестящих гвоздей. Откуда гвозди? Ну, когда головастики из туч, или кровавый дождь, или снег летом, я понимаю, как это происходит. А гвозди…
   Мертвецы еще падают, а люди варятся вкрутую.
   – Я же говорил! Это тут и произошло. Вот прямо на этом месте… а, плевать, прыгни в люк…
   Двинулись вдоль состава. Не только последний вагон был скушен, но и остальные раздерганы, хорошенько над ними поработал. Кто-то.
   Курок продолжал про сумраков.
   – Сумрак он тоже когда-то человеком бегал, только с некоторыми отличиями. Некоторое генетическое отклонение, пальцы на руке всегда срастались, и кости гнили, и кожа гнила. Раньше это лечили, а потом перестали, неразбериха началась. А кости у них все болели и болели…
   Добрались до моста. Две железные дороги пересекались, наша уходила к центру, другая текла на запад и северо-восток.
   – Вот здесь их больше всего и встречается, – Курок ткнул пальцем. – Именно вот под этим мостом. Они мясо любят… Знаешь Шныря? Он сома поймал. Подземного, само собой. Достал из этого сома пузырь, надул его горячим дымом, а снизу крысу привязал, не придурок ли?
   Голова заболела. Сильно. Думал избавиться от скуки и Серафимы. От Серафимы избавился, теперь Курок есть. Еще лучше, еще веселее.
   Сползли по насыпи. Под мостом стояла древняя ручная дрезина, с колесами, с рычагами, свеженькая.
   – Ух ты! – Курок ткнул пальцем. – А я думал, сказки! А она существует…
   Он тут же поспешил к тележке, забрался на нее и начал дергать за ручку. Дрезина принялась издавать восклицательные звуки, чрезвычайно пронзительные и живые, мне страшно даже как-то стало.
   – Это она, адская телега! – орал Курок. – На ней черти грешников прямо в ад забирают!
   Идиот какой-то.
   Сколько мечтал о настоящем деле и вот домечтался. Иду в зоопарк с придурком. Отлично. С другой стороны…
   С другой стороны, задание важное. Если действительно есть боевой спутник, которым можно управлять…
   Только зачем ко мне этого идиота прицепили?! Уже надоел! Я его…
   Я выдохнул и стал читать тропарь смирения.
   После чего решил больше не думать. Зачем? Жизнь расставит все на свои места, она всегда всех по нужным полочкам сортирует.
   – Слушай, Дэв, когда вернемся, ты поговори с Япетом, ладно?
   – О чем?
   – Ну это… Чтобы паек нам усилили. Мы же жизнью идем рисковать, нам положено.
   – Поговорю…
   – Нормально. Старик тебя, кажется, уважает.
   – А ты чего вызвался? – спросил я.
   – Я? А фиг знает… Чего-то решил, прогуляться, что ли…
   Не понимаю. Что-то я ничего не понимаю. Ладно, поживем.
   Курок дернул за ручку дрезины еще несколько раз, дрезина не ответила никакой взаимностью, Курок спрыгнул, вернулся ко мне.
   – Смотри, – Курок протянул руку.
   Очки.
   – На дрезине лежали.
   Курок натянул очки на нос и сразу стал выглядеть умнее. В очках, в берете.
   – Глаза болят, – Курок снял очки. – А в общем, ничего… Это та самая, наверное.
   – Какая та самая?
   – Дрезина Смерти, ты что, не слышал? Она увозит людей на Запад, а потом возвращается вся в крови! Но это все вранье…
   Курок был явно разочарован.
   – Никуда она не поехала, – сказал он. – Ни крови, ничего, только очки эти.
   Дрезина скрипнула, Курок вздрогнул.
   – Кто-то на ней ездит, – сказал я. – Возможно, бомберы… Или другие, те, кто выжил…
   – А, плевать. Пошли дальше, жрать охота, тут попрыгун скоро, до него лучше не жрать.
   Впрочем, по этой дороге нормально продвигаться уже не получилось – метров через триста начинались поезда. Они стояли друг за другом, сливаясь в бесконечный состав. Черные, выгоревшие на солнце. Я видел старые фотографии, с этими самыми поездами. Как они тут раньше стояли, после того как попрыгун возник. Новенькие зеленые вагончики, только-только покрашенные, блестят. И мертвецы. Целые вагоны мертвецов. Стоят. Плотно стоят, друг за дружку цепляются, упасть не могут. Не верится просто. Япет объяснил. Людей раньше было много, больше, чем нужно, и все они в городе не помещались, как ни старались. И каждый день из загорода ездили внутрь кольца. Кто на обычных поездах, кто на подземных, кто на машинах, а некоторые и на кораблях приплывали. И везде впритык все стояли, чтобы больше влезало. Вот здесь тоже. Поезда. Ехали, а как в попрыгун попадали, сразу все и умирали.
   Так потом и стояли, мертвые. Постепенно, конечно, гнили, падали, потом время прошло – лета-зимы, солнце-мороз, и костей не осталось. Страшное место. А попрыгун здесь до сих пор остался, даже разрастается, тоже постепенно, метра на два в год.
   – Стоим, – сказал я.
   Остановились.
   Попрыгун начинался сразу за двойным скрещенным столбом. Чтобы кто-нибудь посторонний, забывчивый или просто дурак не сунулся, столбы были обвешаны знаками, в той или иной степени изображавшими смерть и прочие запреты. В основном черепа, пробитые молниями, черепа с перекрещенными костями, надписи «stop», знаки, изображающие две ступни, перечеркнутые красной линией, и большой белый квадрат с устрашающим черным зайцем – чтобы все видели, что попрыгун.
   Сам попрыгун никак не выдавал присутствия, такая же сухая трава, рухлядь разная. Вдоль путей тропинка. Все, ничего необычного. Папа только очнулся, замурчал, завозился, шерстью зашевелил. Ну, и труп еще. Метрах в сорока. Воняет, слышно даже.
   – Трупяк, – указал Курок. – Влетел кто-то. Не наш.
   Ясно, что не наш. У нас совсем уж безграничных дураков нет – в попрыгун сунуться. Может, северный какой…
   – Северные тоже не дураки, – услышал мои мысли Курок. – Посторонний дурачок, прыгнул в люк, барашек.
   – Он что, знаков не видел? – спросил я. – С той стороны тоже есть.
   – Может, ослеп, – предположил Курок. – От дурости.
   – Запросто мог ослепнуть. На солнце вспышка раз – он и ослеп. И в попрыгун. Вот и поджарился.
   – А какая разница, труп как труп, – Курок пожал плечами. – Ясно, что не наш. Да мало ли тут у нас народу болтается, не сосчитаешь. И что?
   – Надо, наверное, достать, – сказал я. – А вдруг что полезное на нем?
   – Точняк, – обрадовался Курок. – В прошлом месяце Черепаха в трубе трупак выловил, а у него шагомер! Чтобы шаги мерить. Вдруг у этого тоже шагомер?
   Курок достал кошку. Кошка у него отменная оказалась, мне бы такую. Титановая, механическая и еще с таймером. От двух до шестидесяти секунд, очень удобно. Устанавливаешь, кидаешь, а она раскрывается уже в нужном месте.
   Курок принялся раскручивать кошку над головой, кошка засвистела, и Курок метнул ее в труп. Кошка в труп не полетела, а полетела в столб, попала в знак с ухмыляющимся скелетом и с грохотом его обвалила, застряла за трупом. Курок дернул, тросик натянулся и зазвенел, Курок пустился дергать, извлекая глухие вибрирующие звуки, совсем как в старинной музыке, а я еще подумал, что слишком много что-то сегодня звуков, все звучит – то дрезина, то этот шнур.
   Но кошка села плотно, сколько Курок ни дергал, ничего у него не получилось. Отобрал у него трос, сам стал тянуть. Сначала плохо шло, потом, наоборот, заскользил просто. Вытянул труп за столб. Курок снял автомат.
   – После попрыгуна никто не выживает, – усмехнулся я.
   – А этот может, выжил. Воняет, как Паша…
   Кто такой Паша, я не стал спрашивать.
   – Не выжил.
   Это сразу видно. Распухшее туловище, поломанные ноги, ботинки… Странные, я таких не видел – будто с когтями железными.
   – Надо перевернуть. Карманы спереди, ща блевану…
   Курок выразительно плюнул.
   Я огляделся, отыскал палку, уперся в трупий бок, навалился. Перевернул.
   Курок облизнулся.
   – Это же… – Курок ухмыльнулся. – Это… шахтер… Самый настоящий! На когти его погляди! Не, я прыгну в люк, дайте люк…
   Когти.
   Руки. Пальцы срослись, и ладони заканчивались длинными черными когтями, каждая рука – коготь. Лицо тоже, рыло, забранное резиновой маской с выпуклыми фиолетовыми очками, глаз не видно. Да и не хотел я видеть эти глаза, и это лицо, с меня и рук вполне хватило.
   Интересно, как они под землей ориентируются?
   Папа фыркнул, шахтер ему не понравился.
   Каска. Оранжевая, стертая, исцарапанная. На месте этого подземельника я бы все ценное в каске хранил – самое надежное место. Сбил каску. Наружу вывалилась круглая штука, похожая на часы, только без стрелок, и без стекла, и чуть выпуклая.
   – Ладно, не все горилле колокольчик…
   Курок опустился на колени, принялся шарить по карманам, мурлыкать. В карманах шахтера ничего не находилось, Курок мурлыкал все рассерженнее, потом радостно вскрикнул, извлек коробочку. Красную и плоскую.
   Открыл.
   Внутри лежали длинные капсулы, прежде чем я успел что-то сказать, Курок уже закинул в рот две штуки. И проглотил.
   – Ты чего?!
   – А, – отмахнулся Курок, – вряд ли отрава.
   Он закрыл глаза, прислушался ко внутренним ощущениям.
   – Ничего, – сказал Курок. – Наверное, от глистов. Хочешь?
   Он протянул мне пилюли.
   – Нет, в другой раз.
   – Как знаешь, – Курок спрятал коробку в карман.
   И продолжил ковыряться в шахтерских карманах. Следующей вещью был еще один блестящий кругляк, Курок потянулся к нему, пришлось его по рукам – а вдруг это шахтерская граната? Или еще чего хуже.
   – Чего…
   Я пнул кругляк. Ничего. Не зажужжало. Раньше встречались поганые и гадские штуки, уж не знаю, кто их делал, ножики, допустим. Берешь такой ножик, он красивый, золотистый, достаешь лезвие – и тут раз – бритвы в разные стороны – и пальцев нет уже. Или шар. Блестящий, полированный, смотреться можно, легкий. Тронешь шар – а в стороны иглы отравленные. Кто такой пакости наделал?
   Я снял с пояса секиру, подцепил кругляк, отшвырнул в кусты.
   – Ну его, – сказал я. – Кто знает… Оно уже давно не в человеческом…
   – Интересно, они все такие?
   Курок продолжал ощупывать шахтера.
   – Надо на обратном пути забрать его, если не сожрут… сожрут. Ладно, мне плевать.
   Курок достал карту, отметил место расположения полезного трупа буковкой «Ш». Он штурман. У него карта. Нет, у меня тоже есть, но Курок отвечает за выбор курса, мне лень голову загружать. К тому же я не местный.
   – Они докопались до преисподней и выпустили дракона, – сказал я. – За это были прокляты и утратили облик Его.
   – Да он мутант просто, – зевнул Курок. – Эксперименты тут проводили… Говорят, их специально делали, чтобы Нижнее Метро копать. Вон когти какие…
   – Надо пристрелить, – сказал я.
   – Зачем? – не понял Курок. – Он же дохлый, как бревно в июне…
   – Из прыгуна его вытащили, полежит месяцок – оживет. Одним трупером больше. Мрец-шахтер – куда годится?
   Я отобрал у Курка автомат, перевел на разрывные. В шею. Голова шахтера отделилась от туловища, я запнул ее обратно, в попрыгун. Теперь не будет безобразничать.
   – Ладно, попрыгали.
   – Можно я первым? – спросил Курок. – А то пятки остолбенели.
   – Нет.
   – Да ладно, Дэв, это же всего лишь попрыгун. Я тут тысячу раз уже проходил. Ничего опасного. Я на одной ноге могу сколько хочешь скакать, хоть до Рыбинска твоего. А? Первым?
   Действительно ведь ничего опасного. Семьсот метров, на одной ноге, любой может. Да и ногу можно поменять. А если Курку постоянно все запрещать, он рано или поздно во что-нибудь вляпается. Непременно. Он явно влипучий тип. Пусть идет первым, привыкает к ответственности, а то на всю жизнь дурачком и останется.