Я перевожу взгляд на клетку, в которой заключена тварь, и невольно наши взоры скрещиваются.
– Только попробуй, – цежу я еле слышно сквозь сжатые зубы.
Пленник отводит глаза и больше на меня не смотрит. Рана на его ноге продолжает кровоточить, но сей факт не доставляет созданию особого беспокойства.
– Пример второго способа защиты от ментальной атаки этого создания, – продолжает Марина Яковлевна, – был продемонстрирован только что Максимом.
Удивленные взгляды одноклассников останавливаются на мне, но я и сам испытываю не меньшее недоумение.
– Он сделал то, о чем я вам только что говорила, – ударил в ответ, и удар этот был довольно сильным, если тварь так бурно на него отреагировала. И пусть вас не сбивает с толку нанесенная Максимом огнестрельная рана. Гораздо больнее твари было получить ментальную плюху, чем 9-миллиметровую пулю…
Спустя год каждый из нас был способен на какое-то время погружать сознание в ментальную пустоту, становиться камнем или деревом, как говорила Учительница. Несмотря на ее заверения, что самое сложное из этого мы уже усвоили, когда изучали «созерцание», учеба по данному предмету проходила тяжело. Однако время шло, мы отдавали обучению огромное количество сил и становились более подготовленными. Мы изучали военное дело, психологию, физику, непрестанно зубрили и повторяли химию, органическую и неорганическую. Молекулярные структуры, атомные решетки, устройства того или иного вида оружия, принцип роста и развития растений, строение человеческого тела, ментальная прострация, способы воздействия на воздух, воду и почву, работа с «дверьми» – все это и многое другое мы изучали, и спустя какое-то время снова возвращались к тому же, закрепляя усвоенный материал.
Скорость. Скорость работы Плетущего, скорость с которой он плел ткань сна, скорость, с которой он мог отреагировать на угрозу: защититься и ударить в ответ. Скорость воздействия на окружающее пространство. Скорость, с которой он мог покинуть сон, избегая смертельной опасности. Скорость была нашим главным противником, с которым мы непрестанно боролись. Десятки минут, необходимых на то или иное действие, превращались в минуты, а потом – в секунды. И к моменту сдачи выпускного экзамена время, что мы тратили на работу, измерялось именно в секундах…
Глава 5
– Только попробуй, – цежу я еле слышно сквозь сжатые зубы.
Пленник отводит глаза и больше на меня не смотрит. Рана на его ноге продолжает кровоточить, но сей факт не доставляет созданию особого беспокойства.
– Пример второго способа защиты от ментальной атаки этого создания, – продолжает Марина Яковлевна, – был продемонстрирован только что Максимом.
Удивленные взгляды одноклассников останавливаются на мне, но я и сам испытываю не меньшее недоумение.
– Он сделал то, о чем я вам только что говорила, – ударил в ответ, и удар этот был довольно сильным, если тварь так бурно на него отреагировала. И пусть вас не сбивает с толку нанесенная Максимом огнестрельная рана. Гораздо больнее твари было получить ментальную плюху, чем 9-миллиметровую пулю…
Спустя год каждый из нас был способен на какое-то время погружать сознание в ментальную пустоту, становиться камнем или деревом, как говорила Учительница. Несмотря на ее заверения, что самое сложное из этого мы уже усвоили, когда изучали «созерцание», учеба по данному предмету проходила тяжело. Однако время шло, мы отдавали обучению огромное количество сил и становились более подготовленными. Мы изучали военное дело, психологию, физику, непрестанно зубрили и повторяли химию, органическую и неорганическую. Молекулярные структуры, атомные решетки, устройства того или иного вида оружия, принцип роста и развития растений, строение человеческого тела, ментальная прострация, способы воздействия на воздух, воду и почву, работа с «дверьми» – все это и многое другое мы изучали, и спустя какое-то время снова возвращались к тому же, закрепляя усвоенный материал.
Скорость. Скорость работы Плетущего, скорость с которой он плел ткань сна, скорость, с которой он мог отреагировать на угрозу: защититься и ударить в ответ. Скорость воздействия на окружающее пространство. Скорость, с которой он мог покинуть сон, избегая смертельной опасности. Скорость была нашим главным противником, с которым мы непрестанно боролись. Десятки минут, необходимых на то или иное действие, превращались в минуты, а потом – в секунды. И к моменту сдачи выпускного экзамена время, что мы тратили на работу, измерялось именно в секундах…
Глава 5
Шел последний день экзамена. Все индивидуальные задачи были уже сданы, и оставалось только найти выход из настоящего лабиринта сновидений. Это было групповое задание. Я прекрасно помню, как мы блуждали по мирам снов в поисках подсказки, куда двигаться дальше. Как правило, они находились у людей, которых мы должны были спасти от монстров и собственных страхов, порождениями которых эти твари, собственно, и являлись.
Мы были измотаны, потому что уже десятую ночь подряд не могли нормально выспаться и дать сознанию отдохнуть. После очередной двери, своеобразного мгновенного прохода между различными снами, мы оказались в странном месте с постапокалиптическим пейзажем. Наверное, когда-то это был город, потому что вокруг, куда ни глянь, видны развалины зданий. Многие из них сохранили высокие стены, но не оставалось сомнений, что никто не может жить в этом пугающем пустом месте.
Я помню, как мы брели по пустынным улицам, поднимая в сухой воздух грязно-рыжую пыль, как над нами висело багровое небо без солнца и луны, как мертвые здания глядели пустыми глазницами оконных проемов. Мы должны были найти зеленую дверь, но, где именно ее искать, никто не имел представления.
Нас постоянно тревожили твари. Их было много, они были разных форм и размеров. Именно в тот день я смог всецело продемонстрировать свой талант и лишний раз показать умение или, правильнее сказать, любовь к оружию. С первого дня, когда мы начинали изучать огнестрельное оружие, я понял, что это моя настоящая слабость. Я любил и до сих пор люблю стрелять, чувствовать в руке смертоносную тяжесть и приятную прохладу металла. Люблю, когда автомат по-дружески толкает в плечо, а вылетающие из него пули с огромной скоростью летят в цель. Как никому другому в нашей группе, мне удавалось легко работать с оружием, а Клаус мог только недовольно хмуриться, когда не успевал за мной. Хотя, говоря по правде, демонстрация собственных талантов волновала меня, да и остальных, меньше всего. Мы были слишком измотаны, времени оставалось мало, а зеленой двери нигде видно не было.
В последний день экзамена мы уничтожили огромное количество тварей. Учительница предупреждала, что не все из них будут фантомными. Многие будут самыми настоящими, а значит – смертельно опасными.
Мы долго бродили по мертвому городу. Больше всего он был похож на давным-давно брошенный, а не на разрушенный. Нам казалось, что лабиринту улиц и переулков не будет конца. На очередном коротком привале мы расположились на площади, чтобы контролировать как можно большее пространство вокруг. На Кате и Соне от усталости не было лиц, да и парни выглядели не лучше, хотя старались не показывать виду. Мертвые и безжизненные здания в пять-шесть этажей окружали площадь, и только с одной стороны архитектурный «ансамбль» был нарушен протяженным и высоким зданием. Его окна были темными, но еще более удивительным был купол на крыше. Я сидел на земле, как вдруг подумал… Признаться, поначалу я посчитал неожиданную мысль бредовой и сразу отмел ее, но она не давала мне покоя, заставляя рассматривать ее под разными углами. В конце концов, других идей не было.
Воспоминания о тех событиях становятся все четче, обретая форму и объем. Мне кажется, я вновь чувствую дуновение сухого горячего ветра, поднимающего грязную пыль. Будто мои глаза снова видят низкое багровое небо без солнца и изможденные лица друзей…
Я делаю несколько глотков воды, прежде чем начать говорить.
– Есть идея, – роняю я.
Ребята с вялым интересом оборачиваются и устало смотрят на меня. К этому моменту мы блуждаем по руинам города уже несколько часов, и все отлично понимают: если мы не найдем выхода до утра, весь экзамен будет провален. А при мысли о том, что придется заново его сдавать, лично меня передергивает.
– И что придумал наш Оружейник? – пытается пошутить Рыжий, и его губы дергаются в подобии улыбки.
Прежде чем ответить, ловлю на себе взгляд Клауса. Должен сказать, он ведет себя совсем не так, как обычно. О нет, он не пытается с нами говорить или по-другому показать свое доброе отношение. Если бы я его не знал, то решил, что он кажется грустным. Он не отвечает на вопросы, отделываясь кивками или покачиванием головы. Не знаю и знать не хочу, что является причиной такого поведения. Пусть хоть на голове стоит – мне все равно, как и остальным. Главное, чтобы никого не доставал и держал при себе свое мнимое высокомерное превосходство.
– Мне кажется, – начинаю я, – нам не следует убегать от тварей.
– Мы от них и не убегаем, – мрачно произносит Сергей, он же Угрюмый.
– Я неправильно выразился, – поправляюсь. – Думаю, нам следует изменить тактику.
– Что ты хочешь сказать? – устало интересуется Соня.
– То, что нужно двигаться навстречу тварям.
– Как это? – не понимает Семен.
– Куда мы собирались идти после привала? – вместо ответа спрашиваю я.
– Не знаю, – он неопределенно пожимает плечами. – Все равно, но не туда, откуда пришли.
– А я думаю, мы должны идти туда, – и указываю рукой в сторону, откуда несколько минут назад на нас была предпринята очередная атака.
– С той стороны напали твари, – задумывается Соня.
– Мне сейчас все равно, – роняет Катя. – Я так устала, что пойду куда угодно, лишь бы найти эту дурацкую зеленую дверь. Я даже думать не хочу о том, что мы можем провалить экзамен, и через год снова его сдавать. Я не выдержу, – она обреченно вздыхает.
– Выдержишь, – без тени эмоций произносит Рыжий, – потому что для подготовки будет целый год.
– Хватит! – повышает голос Соня. – Никто пересдавать экзамен не будет. Мы найдем выход. У нас в запасе есть время, но его не хватит, если мы будем ныть и спорить.
– Я не ною… – пытается вставить Катя, но я не даю возникнуть новой словесной пикировке.
– Я иду, – говорю, поднимаясь на ноги. – Кто со мной?
Кряхтя и бормоча под нос, поднимаются остальные. Да уж, вид у нас еще тот: все уставшие, грязные, но с горящими непобедимым упорством глазами. Иначе нельзя. Там, где сил не хватает, ведет воля.
Спустя полчаса блужданий по мрачным улицам я начинаю сомневаться в правильности новой тактики – двигаться туда, откуда на нас нападают твари. Кате уже не хватает сил удерживать автомат, и она использует пистолет. Соня крепится, но видно, что и она скоро перейдет на более легкое оружие, чем Калашников. Парни – Семен, Клаус, Сергей и я – стараются изо всех сил. Все уверены, что за оставшееся время мы не успеем найти выход, но все равно продолжают упорно продвигаться вперед. Хотя «вперед» – это громко сказано, потому что за последний неполный час мы успели добраться только до правого крыла большого здания на площади, того, которое с куполом. Преодолев всего сотню метров мы отбиваемся от двух яростных атак и уничтожаем приличное количество тварей.
Вблизи здания, которое мы по умолчанию назвали Ратушей, становится ясно, что оно сохранилось лучше остальных. Заглядываем в темные провалы окон и убеждаемся, что внутри до сих пор сохранились межэтажные перекрытия, но, как ни вглядываемся во мрак за стенами и как ни светим фонарями, зеленой двери не видим. Лезть внутрь нет желания больше потому, что твари появляются не из здания, а из-за него. И мы, следуя своей установке, продвигаемся дальше мимо погрызенных временем стен.
Едва миновав угол, нас снова атакуют. Твари, напоминающие пауков, ожидают нас небольшой группой. Издавая неприятное щелканье, они бросаются плотной толпой. Свинцовый шквал встречает их, останавливает и отбрасывает назад. Наши пули безошибочно находят цели – трудно промахнуться в надвигающихся сплошной стеной монстров, ведя огонь практически в упор. Все заканчивается, едва начавшись. Последняя тварь в судороге издыхает, тает в воздухе, и следующие несколько секунд слышны только щелчки вставляемых в оружие полных магазинов.
– Они ниоткуда не пришли, – запоздало отмечает Соня, вытирая с лица пот.
– Да, как будто ждали нас, – добавляет Рыжий.
– Может, мы уже близко к цели? – с надеждой говорит Катя.
– Может быть, – оглядываюсь.
– Куда дальше? – спрашивает Сергей. Кажется, что хмуриться сильнее, чем он делает это обычно, невозможно, но это не так. Угрюмый еще и сильно щурится и кривится, будто целиком съел лимон.
– Пройдем немного, – говорю я и первым шагаю вдоль стены.
Клаус за все время не сказал ни слова, хотя наравне со всеми принимает самое активное участие в отражении многочисленных атак, и темп его стрельбы уступает разве что моему. Но подобные мелочи, касающиеся его поведения, заботят нас меньше всего. Мы думаем только об одном: как бы поскорее найти выход из этого осточертевшего города.
Ветер заводит заунывную песню и принимается носиться обиженным сквозняком сквозь проломы и бреши мертвых зданий. Багровые небеса опускаются ниже, будто намереваются раздавить нас мрачной необъятной тяжестью. Пыль от ветра упорно лезет в глаза и нос, и приходится закрыть лица платками. Проходит, наверное, минута, и видимость в этой плотной завесе рыжей пыли чрезвычайно падает. Тем не менее, я могу рассмотреть кое-что интересное.
Трогаю Семена за плечо, не желая разговаривать из-за пыли, и указываю на стену Ратуши. Рыжий послушно смотрит, куда я показываю, и кивает. Следуя моему примеру, он жестами привлекает к себе внимание остальных, и до меня доносится его громкое: «Смотрите!»
То, на что показывает Рыжий, по меньшей мере, необычно. У Ратуши с этой стороны практически нет стены. Два нижних этажа скрыты от наших взглядов кирпичной кладкой. Выше видны «внутренности» здания, будто бы стена развалилась. Словно по приказу, взбесившийся ветер прекращается, хотя пыль еще несколько минут висит в воздухе. В тишине, которая кажется мне оглушающей, Семен шепотом говорит:
– Дверь.
В ту же секунду воздух взрывается нашими радостными криками. Но мы быстро успокаиваемся и принимаемся решать, как добраться до пятого этажа, на котором сквозь пролом все более отчетливо виднеется кусок белой стены и ярко-зеленая дверь с круглой металлической ручкой. Спустя всего минуту коротких обсуждений мы решаем забраться в здание через оконные проемы и уже внутри искать лестницу на верхние этажи. С горящими глазами и веселыми шутками – и откуда только силы взялись! – мы пробираемся внутрь, помогая девочкам, и отправляемся на поиски лестницы.
Темные коридоры и переходы встречают нас угрюмой пугающей тишиной. Мне приходится довольно резко осадить чрезмерно развеселившегося Семена:
– Не шуми.
– Да ладно, Макс, мы уже у цели. Осталось только подняться на пятый этаж и…
– Не шуми, – злым голосом повторяю я, заглядывая ему в глаза.
– Ты чего? – удивляется Рыжий.
– Здесь могут быть твари.
Мои слова повисают в воздухе мрачным предостережением и заставляют друзей утихнуть. Замечаю, как Клаус одобрительно кивает, а Сергей снова хмурится и недовольно щурит глаза.
– Ты прав, – говорит Соня, – нам еще рано радоваться и шуметь тоже нельзя. Может быть, здесь действительно есть твари.
– Давайте разделимся, – предлагает Семен. – Так мы быстрее найдем путь наверх. Нас шестеро, разделимся на две группы по трое.
– И как же ты дашь знать остальным, если первым найдешь лестницу? – спрашивает Катя, и все недоуменно смотрят на нее.
– А это что? – Рыжий достает из-под рубашки ожерелье из табичей.
– А, ну да… – растеряно отвечает она и добавляет устало, – Я уже ничего не соображаю.
– Идея неплохая, – говорю я, – но, по-моему, рискованно разделяться и дробить наши силы. Можно ведь и в самом деле наткнуться на тварей.
– Если это произойдет, свяжемся друг с другом, хотя о нападении сразу станет известно по выстрелам, – приводит в свою пользу разумные доводы Семен.
– Хорошо, я – за. Так мы действительно имеем больше шансов найти лестницу быстро, чем если будем двигаться одним отрядом.
– Я тоже за, – соглашается Соня.
– И я.
– И я.
– Я тоже.
Клаус снова ничего не говорит, но кивает, когда все смотрят на него.
– Кто с кем идет? – оглядываю ребят.
– Я пойду с Семеном, – сразу говорит Сергей.
– Я с вами, – тут же добавляет Катя.
– Хорошо, значит, мы с Соней и Клаусом идем второй группой.
– Договорились.
– Тогда расходимся.
Здание оказывается большим и со множеством коридоров, тупиков и переходов. Но все равно мы часто видим друзей из другой группы. Вскоре наши пути расходятся, и мы теряем друг друга из виду окончательно. Соня, по моей просьбе, каждые несколько минут связывается с Катей, проверяя, как проходят поиски и все ли в порядке.
Мрак темных коридоров неохотно отступает перед светом электрических фонариков, а звуки шагов глотает толстый слой пыли на полу. Вдоль стен расположены дверные проемы. Они ведут в небольшие помещения. На их проверку уходит гораздо больше времени, чем хотелось бы. «Созерцать» на ходу довольно тяжело, а специально останавливаться для этого никто не хочет. Если бы это был обычный сон, никто не стал бы пренебрегать «созерцанием», но здесь и сейчас твари могут появиться в любой момент из ниоткуда. Можно «созерцать» и никого не видеть, а через секунду уже прет толпа монстров. Такое было и не раз. Поэтому мы не утруждаем себя «созерцанием».
Тут и там на стенах, потолке и на полу видны небольшие трещины. Изредка в коридор, по которому мы двигаемся, проникает свет из помещений слева – в некоторых из них есть окна. Свет льется неровным багрянцем и ускоряет проверку комнат с этой стороны.
Спустя четверть часа осторожных блужданий по темным коридорам мы попадаем в большое помещение с высоким потолком. Здесь намного светлее, поскольку свет проникает сквозь высокие окна. Судя по всему, когда-то это был холл, из которого на площадь, где мы недавно располагались на короткий привал, выходит несколько широких дверных проемов.
– Площадь, – шепот Сони за спиной. – Мы там были.
Ничего ей не отвечаю, отделавшись лишь легким кивком. Клаус пытается обойти меня сбоку, чтобы выйти в холл, но я придерживаю его за руку и в ответ на недоуменный взгляд показываю на пол, где в глубокой пыли отчетливо просматриваются следы. Парень следит за моим взглядом и, увидев следы, напряженно сжимает губы. Спустя секунду и Соня обращает внимание на цепочки отпечатков чьих-то конечностей – ничего общего с человеческой ступней они не имеют. Девушка сдавленно охает и отступает за наши спины. Судя по количеству следов, незваных гостей не меньше дюжины. Попав внутрь с улицы, они прошли через холл и углубились в здание в сторону Семена и его группы.
– Свяжись с Катей, – еле слышным шепотом обращаюсь к Соне, – и предупреди, что в здании твари.
Девушка кивает, достает ожерелье из табичей, выбирает нужный и концентрируется на нем. В ту же секунду мертвая тишина взрывается гулким треском автоматной очереди и громкими криками, перемежаемыми иными звуками, походящими на рычание.
– За мной! Быстро! – бросаю я ребятам и выбегаю в холл, направляясь туда, где гремят выстрелы. Отчетливо слышу искаженные замкнутым пространством двойные автоматные очереди и редкие, почти неслышные на их фоне, хлопки пистолетных выстрелов. Ну да, Катя же отказалась от автоматной тяжести!
– Максим! – догоняет меня испуганный вскрик Сони.
Я невольно вздрагиваю, услышав страх в ее голосе, оглядываюсь и сразу поднимаю автомат. Сквозь дверной проем, ведущий на площадь, и сквозь стрельчатые окна пробираются твари. Мой разум все еще пытается анализировать увиденное, а палец уже вдавливает спусковой крючок и дает путь стремительной неотвратимой смерти. Краем глаза отмечаю, что Клаус открывает огонь с заметным опозданием, практически одновременно с Соней. Звуки автоматных очередей за спинами, где ведет бой вторая группа, тонут в грохоте наших выстрелов.
На этот раз тварями оказываются жуткие создания с человеческим телом, но вместо ног у них – змеиные хвосты. От страшного взгляда их широких белесых глаз становится не по себе, и это подстегивает нас обороняться эффективно. Мы успешно сдерживаем натиск монстров, пока у Сони и Клауса не заканчиваются патроны. Я использую боезапас экономнее, потому что веду огонь одиночными выстрелами. Монстры подступают близко, пока ребята меняют магазины. Теперь твари уже внутри здания. Считая про себя секунды, когда же Клаус или Соня наконец заменят магазины, опустошаю свой рожок. Не трачу время на «воспроизведение» нового, выхватываю из кобуры Берету и открываю огонь, ни разу не промахнувшись. Наконец-то! Не успеваю я дострелять обойму, как автомат Клауса снова начинает стучать, а спустя несколько секунд к нему присоединяется Соня. Почему Клаус так долго возился? Целых семь секунд! Я прекрасно помню, что он в состоянии «достать» автомат за неполные пять секунд. Решив не забивать голову неуместными вопросами, концентрируюсь на атакующих монстрах, которых, несмотря на большие потери, меньше не становится. Мы дважды меняем позиции, уходя то влево, то вправо от заволакивающего порохового дыма выстрелов.
Яростный натиск тварей заметно ослабевает, когда мы отстреливаем по три магазина каждый. Монстры не оставляют попыток добраться до нас, пока последний из них не падает замертво. Все оказывается кончено за несколько минут. Ожидаемая, но с другой стороны неожиданная атака захлебнулась, и последний наш враг исчезает, погибнув в безрассудной попытке добраться до нас.
В безмолвии слышно протяжную заунывную песню усилившегося ветра и наше громкое хриплое дыхание. Нет, больше тварей не видно. Похоже, мы перебили всех.
Не сразу до меня доходит, что тишину не нарушают автоматные очереди со стороны Семена и ребят. Я суетливо извлекаю ожерелье из табичей, выбираю нужный, сосредотачиваюсь и вызываю перед внутренним взором образ Рыжего.
– Что? – отрывисто бросает он, и я вижу его бегущим по ступеням.
– Как дела?
– Лестницу мы нашли, – с отдышкой отвечает Семен.
– Я вижу. У вас был бой?
– Да, – он оглядывается назад и, повысив голос, кричит: – Быстрее, быстрее! Серега, не отставай!
– Куда вы бежите? – не понимаю я. – Подождите нас.
– С удовольствием так бы и сделали, – у него даже получается изобразить слабое подобие улыбки, – вот только тварь, что гонится за нами, не позволит нам!
– Какая тварь?
– Не знаю, Макс, но пули ее не берут!
– Она одна?
– Была одна. Остальных, что поменьше, мы перебили.
– Где вы сейчас?
– Поднимаемся на пятый этаж. Надеюсь, успеем добраться до двери раньше, чем тварь догонит нас.
До меня доносится тоскливый вой, слышный как через табич, так и без него, отчего кажется, что он двоится и гулким эхом звучит вокруг.
– Вот, опять она воет! – мне кажется или на самом деле я слышу в голосе друга панические нотки? – Ладно, Макс, будьте осторожны, а мы попытаемся как можно быстрее добежать до двери.
– Понял тебя. Удачи.
– Вот еще что, – задыхаясь от отдышки, бросает он.
– Слушаю.
– Ага! Я уже вижу дверь! Быстрее! Серега, быстрее! – до моих ушей доносится испуганный вскрик Кати. – Когда мы уйдем через дверь, снова вызови меня по табичу, и я вернусь.
– Я могу прямо сейчас вытянуть вас к себе, если вы не успеваете, – быстро отвечаю я.
– Нет, сейчас не надо, – он резко машет головой. – Мы успеем, к тому же Катя слишком устала, чтобы снова бегать по этажам. И Угрюмый, похоже, ногу подвернул – еле бежит.
– Ты тоже не в лучшей форме.
– Ничего, потерплю, а вам лишний ствол не помешает.
– Заперта! – слышу отчаянный крик Кати.
– В сторону! – рычит Семен. – К черту!
Я вижу, как он на миг замирает, а в следующую секунду обрушивает на дверь сильнейший удар ногой. Что-то громко хрустит, звякает, и зеленая дверь широко распахивается, открывая выход из этого сна.
– Катя, пошла! Серега, давай! Все, Макс, до встречи! – кричит Рыжий и бросается в дверной проем, оглянувшись напоследок и охнув при этом изумленно и испуганно.
Я прерываю связь и поворачиваюсь к Соне и Клаусу.
– Ну что там? – сразу спрашивает меня девушка.
– Они выбрались, – коротко отвечаю я.
– Без нас?! – недоуменный взгляд.
– У них не было выбора, – поясняю ей. – За ними гнался какой-то монстр.
– А стрелять в него они не пробовали? – сколько же сарказма в ее голосе!
– Семен сказал, что пули не берут тварь.
– Как это?
– Не знаю, – пожимаю плечами.
– И что же нам делать?
– То, что и планировали, – искать лестницу на пятый этаж.
– А как же монстр?
– Что-нибудь придумаем. В крайнем случае убежим. Ребята же смогли, значит, и мы сможем.
– Было бы здорово, если бы Рыжий смог вытянуть нас к себе, – с сожалением произносит Соня.
– Ты же знаешь, что правилами экзамена это запрещено, – напоминаю ей.
– Это и плохо, – шумно вздыхает она.
– Ладно, пора идти, – говорю я и обращаюсь к парню: – Клаус, Семен сказал, пули не берут ту тварь, что гналась за ними.
Он лишь кивает в ответ.
– Поэтому, думаю, нам нужно вооружиться посерьезней, – и поясняю на удивленно поднятые брови: – Меняем автоматы на ружья.
Клаус задумчиво кивает, потом перекидывает за спину автомат и спустя пять секунд сжимает в руках Браунинг Ауто-5 – дробовик 12-го калибра с пятью патронами в магазине. Как и автомат Калашникова и еще несколько видов стрелкового оружия, Браунинг являлся обязательным к изучению.
– Можно я с автоматом буду? – просит Соня. – А то Браунинг такой тяжелый!
– Конечно, – киваю ей, не уточняя, что неполные четыре килограмма – вовсе не большой вес.
Устройство самозарядных ружей гораздо проще автоматического оружия, поэтому «воспроизводить» их легче и быстрее. Существенный минус у них – небольшое количество патронов, которыми можно снарядить подствольный магазин. Свой дробовик я «достаю» за три секунды. Им оказывается полюбившийся мне 5-зарядный Бенелли М2 с пистолетной рукояткой. Ухватистый и удобный, он приятной тяжестью нагружает руки. Честно говоря, я очень сомневаюсь, что какой-нибудь монстр сможет устоять под огнем нашего оружия. Пули 12-го калибра, что в переводе на понятную метрическую систему означает чуть больше 18 миллиметров, могут не просто остановить любое создание, но и нанести ему серьезные, несовместимые с жизнью повреждения.
Мы были измотаны, потому что уже десятую ночь подряд не могли нормально выспаться и дать сознанию отдохнуть. После очередной двери, своеобразного мгновенного прохода между различными снами, мы оказались в странном месте с постапокалиптическим пейзажем. Наверное, когда-то это был город, потому что вокруг, куда ни глянь, видны развалины зданий. Многие из них сохранили высокие стены, но не оставалось сомнений, что никто не может жить в этом пугающем пустом месте.
Я помню, как мы брели по пустынным улицам, поднимая в сухой воздух грязно-рыжую пыль, как над нами висело багровое небо без солнца и луны, как мертвые здания глядели пустыми глазницами оконных проемов. Мы должны были найти зеленую дверь, но, где именно ее искать, никто не имел представления.
Нас постоянно тревожили твари. Их было много, они были разных форм и размеров. Именно в тот день я смог всецело продемонстрировать свой талант и лишний раз показать умение или, правильнее сказать, любовь к оружию. С первого дня, когда мы начинали изучать огнестрельное оружие, я понял, что это моя настоящая слабость. Я любил и до сих пор люблю стрелять, чувствовать в руке смертоносную тяжесть и приятную прохладу металла. Люблю, когда автомат по-дружески толкает в плечо, а вылетающие из него пули с огромной скоростью летят в цель. Как никому другому в нашей группе, мне удавалось легко работать с оружием, а Клаус мог только недовольно хмуриться, когда не успевал за мной. Хотя, говоря по правде, демонстрация собственных талантов волновала меня, да и остальных, меньше всего. Мы были слишком измотаны, времени оставалось мало, а зеленой двери нигде видно не было.
В последний день экзамена мы уничтожили огромное количество тварей. Учительница предупреждала, что не все из них будут фантомными. Многие будут самыми настоящими, а значит – смертельно опасными.
Мы долго бродили по мертвому городу. Больше всего он был похож на давным-давно брошенный, а не на разрушенный. Нам казалось, что лабиринту улиц и переулков не будет конца. На очередном коротком привале мы расположились на площади, чтобы контролировать как можно большее пространство вокруг. На Кате и Соне от усталости не было лиц, да и парни выглядели не лучше, хотя старались не показывать виду. Мертвые и безжизненные здания в пять-шесть этажей окружали площадь, и только с одной стороны архитектурный «ансамбль» был нарушен протяженным и высоким зданием. Его окна были темными, но еще более удивительным был купол на крыше. Я сидел на земле, как вдруг подумал… Признаться, поначалу я посчитал неожиданную мысль бредовой и сразу отмел ее, но она не давала мне покоя, заставляя рассматривать ее под разными углами. В конце концов, других идей не было.
Воспоминания о тех событиях становятся все четче, обретая форму и объем. Мне кажется, я вновь чувствую дуновение сухого горячего ветра, поднимающего грязную пыль. Будто мои глаза снова видят низкое багровое небо без солнца и изможденные лица друзей…
Я делаю несколько глотков воды, прежде чем начать говорить.
– Есть идея, – роняю я.
Ребята с вялым интересом оборачиваются и устало смотрят на меня. К этому моменту мы блуждаем по руинам города уже несколько часов, и все отлично понимают: если мы не найдем выхода до утра, весь экзамен будет провален. А при мысли о том, что придется заново его сдавать, лично меня передергивает.
– И что придумал наш Оружейник? – пытается пошутить Рыжий, и его губы дергаются в подобии улыбки.
Прежде чем ответить, ловлю на себе взгляд Клауса. Должен сказать, он ведет себя совсем не так, как обычно. О нет, он не пытается с нами говорить или по-другому показать свое доброе отношение. Если бы я его не знал, то решил, что он кажется грустным. Он не отвечает на вопросы, отделываясь кивками или покачиванием головы. Не знаю и знать не хочу, что является причиной такого поведения. Пусть хоть на голове стоит – мне все равно, как и остальным. Главное, чтобы никого не доставал и держал при себе свое мнимое высокомерное превосходство.
– Мне кажется, – начинаю я, – нам не следует убегать от тварей.
– Мы от них и не убегаем, – мрачно произносит Сергей, он же Угрюмый.
– Я неправильно выразился, – поправляюсь. – Думаю, нам следует изменить тактику.
– Что ты хочешь сказать? – устало интересуется Соня.
– То, что нужно двигаться навстречу тварям.
– Как это? – не понимает Семен.
– Куда мы собирались идти после привала? – вместо ответа спрашиваю я.
– Не знаю, – он неопределенно пожимает плечами. – Все равно, но не туда, откуда пришли.
– А я думаю, мы должны идти туда, – и указываю рукой в сторону, откуда несколько минут назад на нас была предпринята очередная атака.
– С той стороны напали твари, – задумывается Соня.
– Мне сейчас все равно, – роняет Катя. – Я так устала, что пойду куда угодно, лишь бы найти эту дурацкую зеленую дверь. Я даже думать не хочу о том, что мы можем провалить экзамен, и через год снова его сдавать. Я не выдержу, – она обреченно вздыхает.
– Выдержишь, – без тени эмоций произносит Рыжий, – потому что для подготовки будет целый год.
– Хватит! – повышает голос Соня. – Никто пересдавать экзамен не будет. Мы найдем выход. У нас в запасе есть время, но его не хватит, если мы будем ныть и спорить.
– Я не ною… – пытается вставить Катя, но я не даю возникнуть новой словесной пикировке.
– Я иду, – говорю, поднимаясь на ноги. – Кто со мной?
Кряхтя и бормоча под нос, поднимаются остальные. Да уж, вид у нас еще тот: все уставшие, грязные, но с горящими непобедимым упорством глазами. Иначе нельзя. Там, где сил не хватает, ведет воля.
Спустя полчаса блужданий по мрачным улицам я начинаю сомневаться в правильности новой тактики – двигаться туда, откуда на нас нападают твари. Кате уже не хватает сил удерживать автомат, и она использует пистолет. Соня крепится, но видно, что и она скоро перейдет на более легкое оружие, чем Калашников. Парни – Семен, Клаус, Сергей и я – стараются изо всех сил. Все уверены, что за оставшееся время мы не успеем найти выход, но все равно продолжают упорно продвигаться вперед. Хотя «вперед» – это громко сказано, потому что за последний неполный час мы успели добраться только до правого крыла большого здания на площади, того, которое с куполом. Преодолев всего сотню метров мы отбиваемся от двух яростных атак и уничтожаем приличное количество тварей.
Вблизи здания, которое мы по умолчанию назвали Ратушей, становится ясно, что оно сохранилось лучше остальных. Заглядываем в темные провалы окон и убеждаемся, что внутри до сих пор сохранились межэтажные перекрытия, но, как ни вглядываемся во мрак за стенами и как ни светим фонарями, зеленой двери не видим. Лезть внутрь нет желания больше потому, что твари появляются не из здания, а из-за него. И мы, следуя своей установке, продвигаемся дальше мимо погрызенных временем стен.
Едва миновав угол, нас снова атакуют. Твари, напоминающие пауков, ожидают нас небольшой группой. Издавая неприятное щелканье, они бросаются плотной толпой. Свинцовый шквал встречает их, останавливает и отбрасывает назад. Наши пули безошибочно находят цели – трудно промахнуться в надвигающихся сплошной стеной монстров, ведя огонь практически в упор. Все заканчивается, едва начавшись. Последняя тварь в судороге издыхает, тает в воздухе, и следующие несколько секунд слышны только щелчки вставляемых в оружие полных магазинов.
– Они ниоткуда не пришли, – запоздало отмечает Соня, вытирая с лица пот.
– Да, как будто ждали нас, – добавляет Рыжий.
– Может, мы уже близко к цели? – с надеждой говорит Катя.
– Может быть, – оглядываюсь.
– Куда дальше? – спрашивает Сергей. Кажется, что хмуриться сильнее, чем он делает это обычно, невозможно, но это не так. Угрюмый еще и сильно щурится и кривится, будто целиком съел лимон.
– Пройдем немного, – говорю я и первым шагаю вдоль стены.
Клаус за все время не сказал ни слова, хотя наравне со всеми принимает самое активное участие в отражении многочисленных атак, и темп его стрельбы уступает разве что моему. Но подобные мелочи, касающиеся его поведения, заботят нас меньше всего. Мы думаем только об одном: как бы поскорее найти выход из этого осточертевшего города.
Ветер заводит заунывную песню и принимается носиться обиженным сквозняком сквозь проломы и бреши мертвых зданий. Багровые небеса опускаются ниже, будто намереваются раздавить нас мрачной необъятной тяжестью. Пыль от ветра упорно лезет в глаза и нос, и приходится закрыть лица платками. Проходит, наверное, минута, и видимость в этой плотной завесе рыжей пыли чрезвычайно падает. Тем не менее, я могу рассмотреть кое-что интересное.
Трогаю Семена за плечо, не желая разговаривать из-за пыли, и указываю на стену Ратуши. Рыжий послушно смотрит, куда я показываю, и кивает. Следуя моему примеру, он жестами привлекает к себе внимание остальных, и до меня доносится его громкое: «Смотрите!»
То, на что показывает Рыжий, по меньшей мере, необычно. У Ратуши с этой стороны практически нет стены. Два нижних этажа скрыты от наших взглядов кирпичной кладкой. Выше видны «внутренности» здания, будто бы стена развалилась. Словно по приказу, взбесившийся ветер прекращается, хотя пыль еще несколько минут висит в воздухе. В тишине, которая кажется мне оглушающей, Семен шепотом говорит:
– Дверь.
В ту же секунду воздух взрывается нашими радостными криками. Но мы быстро успокаиваемся и принимаемся решать, как добраться до пятого этажа, на котором сквозь пролом все более отчетливо виднеется кусок белой стены и ярко-зеленая дверь с круглой металлической ручкой. Спустя всего минуту коротких обсуждений мы решаем забраться в здание через оконные проемы и уже внутри искать лестницу на верхние этажи. С горящими глазами и веселыми шутками – и откуда только силы взялись! – мы пробираемся внутрь, помогая девочкам, и отправляемся на поиски лестницы.
Темные коридоры и переходы встречают нас угрюмой пугающей тишиной. Мне приходится довольно резко осадить чрезмерно развеселившегося Семена:
– Не шуми.
– Да ладно, Макс, мы уже у цели. Осталось только подняться на пятый этаж и…
– Не шуми, – злым голосом повторяю я, заглядывая ему в глаза.
– Ты чего? – удивляется Рыжий.
– Здесь могут быть твари.
Мои слова повисают в воздухе мрачным предостережением и заставляют друзей утихнуть. Замечаю, как Клаус одобрительно кивает, а Сергей снова хмурится и недовольно щурит глаза.
– Ты прав, – говорит Соня, – нам еще рано радоваться и шуметь тоже нельзя. Может быть, здесь действительно есть твари.
– Давайте разделимся, – предлагает Семен. – Так мы быстрее найдем путь наверх. Нас шестеро, разделимся на две группы по трое.
– И как же ты дашь знать остальным, если первым найдешь лестницу? – спрашивает Катя, и все недоуменно смотрят на нее.
– А это что? – Рыжий достает из-под рубашки ожерелье из табичей.
– А, ну да… – растеряно отвечает она и добавляет устало, – Я уже ничего не соображаю.
– Идея неплохая, – говорю я, – но, по-моему, рискованно разделяться и дробить наши силы. Можно ведь и в самом деле наткнуться на тварей.
– Если это произойдет, свяжемся друг с другом, хотя о нападении сразу станет известно по выстрелам, – приводит в свою пользу разумные доводы Семен.
– Хорошо, я – за. Так мы действительно имеем больше шансов найти лестницу быстро, чем если будем двигаться одним отрядом.
– Я тоже за, – соглашается Соня.
– И я.
– И я.
– Я тоже.
Клаус снова ничего не говорит, но кивает, когда все смотрят на него.
– Кто с кем идет? – оглядываю ребят.
– Я пойду с Семеном, – сразу говорит Сергей.
– Я с вами, – тут же добавляет Катя.
– Хорошо, значит, мы с Соней и Клаусом идем второй группой.
– Договорились.
– Тогда расходимся.
Здание оказывается большим и со множеством коридоров, тупиков и переходов. Но все равно мы часто видим друзей из другой группы. Вскоре наши пути расходятся, и мы теряем друг друга из виду окончательно. Соня, по моей просьбе, каждые несколько минут связывается с Катей, проверяя, как проходят поиски и все ли в порядке.
Мрак темных коридоров неохотно отступает перед светом электрических фонариков, а звуки шагов глотает толстый слой пыли на полу. Вдоль стен расположены дверные проемы. Они ведут в небольшие помещения. На их проверку уходит гораздо больше времени, чем хотелось бы. «Созерцать» на ходу довольно тяжело, а специально останавливаться для этого никто не хочет. Если бы это был обычный сон, никто не стал бы пренебрегать «созерцанием», но здесь и сейчас твари могут появиться в любой момент из ниоткуда. Можно «созерцать» и никого не видеть, а через секунду уже прет толпа монстров. Такое было и не раз. Поэтому мы не утруждаем себя «созерцанием».
Тут и там на стенах, потолке и на полу видны небольшие трещины. Изредка в коридор, по которому мы двигаемся, проникает свет из помещений слева – в некоторых из них есть окна. Свет льется неровным багрянцем и ускоряет проверку комнат с этой стороны.
Спустя четверть часа осторожных блужданий по темным коридорам мы попадаем в большое помещение с высоким потолком. Здесь намного светлее, поскольку свет проникает сквозь высокие окна. Судя по всему, когда-то это был холл, из которого на площадь, где мы недавно располагались на короткий привал, выходит несколько широких дверных проемов.
– Площадь, – шепот Сони за спиной. – Мы там были.
Ничего ей не отвечаю, отделавшись лишь легким кивком. Клаус пытается обойти меня сбоку, чтобы выйти в холл, но я придерживаю его за руку и в ответ на недоуменный взгляд показываю на пол, где в глубокой пыли отчетливо просматриваются следы. Парень следит за моим взглядом и, увидев следы, напряженно сжимает губы. Спустя секунду и Соня обращает внимание на цепочки отпечатков чьих-то конечностей – ничего общего с человеческой ступней они не имеют. Девушка сдавленно охает и отступает за наши спины. Судя по количеству следов, незваных гостей не меньше дюжины. Попав внутрь с улицы, они прошли через холл и углубились в здание в сторону Семена и его группы.
– Свяжись с Катей, – еле слышным шепотом обращаюсь к Соне, – и предупреди, что в здании твари.
Девушка кивает, достает ожерелье из табичей, выбирает нужный и концентрируется на нем. В ту же секунду мертвая тишина взрывается гулким треском автоматной очереди и громкими криками, перемежаемыми иными звуками, походящими на рычание.
– За мной! Быстро! – бросаю я ребятам и выбегаю в холл, направляясь туда, где гремят выстрелы. Отчетливо слышу искаженные замкнутым пространством двойные автоматные очереди и редкие, почти неслышные на их фоне, хлопки пистолетных выстрелов. Ну да, Катя же отказалась от автоматной тяжести!
– Максим! – догоняет меня испуганный вскрик Сони.
Я невольно вздрагиваю, услышав страх в ее голосе, оглядываюсь и сразу поднимаю автомат. Сквозь дверной проем, ведущий на площадь, и сквозь стрельчатые окна пробираются твари. Мой разум все еще пытается анализировать увиденное, а палец уже вдавливает спусковой крючок и дает путь стремительной неотвратимой смерти. Краем глаза отмечаю, что Клаус открывает огонь с заметным опозданием, практически одновременно с Соней. Звуки автоматных очередей за спинами, где ведет бой вторая группа, тонут в грохоте наших выстрелов.
На этот раз тварями оказываются жуткие создания с человеческим телом, но вместо ног у них – змеиные хвосты. От страшного взгляда их широких белесых глаз становится не по себе, и это подстегивает нас обороняться эффективно. Мы успешно сдерживаем натиск монстров, пока у Сони и Клауса не заканчиваются патроны. Я использую боезапас экономнее, потому что веду огонь одиночными выстрелами. Монстры подступают близко, пока ребята меняют магазины. Теперь твари уже внутри здания. Считая про себя секунды, когда же Клаус или Соня наконец заменят магазины, опустошаю свой рожок. Не трачу время на «воспроизведение» нового, выхватываю из кобуры Берету и открываю огонь, ни разу не промахнувшись. Наконец-то! Не успеваю я дострелять обойму, как автомат Клауса снова начинает стучать, а спустя несколько секунд к нему присоединяется Соня. Почему Клаус так долго возился? Целых семь секунд! Я прекрасно помню, что он в состоянии «достать» автомат за неполные пять секунд. Решив не забивать голову неуместными вопросами, концентрируюсь на атакующих монстрах, которых, несмотря на большие потери, меньше не становится. Мы дважды меняем позиции, уходя то влево, то вправо от заволакивающего порохового дыма выстрелов.
Яростный натиск тварей заметно ослабевает, когда мы отстреливаем по три магазина каждый. Монстры не оставляют попыток добраться до нас, пока последний из них не падает замертво. Все оказывается кончено за несколько минут. Ожидаемая, но с другой стороны неожиданная атака захлебнулась, и последний наш враг исчезает, погибнув в безрассудной попытке добраться до нас.
В безмолвии слышно протяжную заунывную песню усилившегося ветра и наше громкое хриплое дыхание. Нет, больше тварей не видно. Похоже, мы перебили всех.
Не сразу до меня доходит, что тишину не нарушают автоматные очереди со стороны Семена и ребят. Я суетливо извлекаю ожерелье из табичей, выбираю нужный, сосредотачиваюсь и вызываю перед внутренним взором образ Рыжего.
– Что? – отрывисто бросает он, и я вижу его бегущим по ступеням.
– Как дела?
– Лестницу мы нашли, – с отдышкой отвечает Семен.
– Я вижу. У вас был бой?
– Да, – он оглядывается назад и, повысив голос, кричит: – Быстрее, быстрее! Серега, не отставай!
– Куда вы бежите? – не понимаю я. – Подождите нас.
– С удовольствием так бы и сделали, – у него даже получается изобразить слабое подобие улыбки, – вот только тварь, что гонится за нами, не позволит нам!
– Какая тварь?
– Не знаю, Макс, но пули ее не берут!
– Она одна?
– Была одна. Остальных, что поменьше, мы перебили.
– Где вы сейчас?
– Поднимаемся на пятый этаж. Надеюсь, успеем добраться до двери раньше, чем тварь догонит нас.
До меня доносится тоскливый вой, слышный как через табич, так и без него, отчего кажется, что он двоится и гулким эхом звучит вокруг.
– Вот, опять она воет! – мне кажется или на самом деле я слышу в голосе друга панические нотки? – Ладно, Макс, будьте осторожны, а мы попытаемся как можно быстрее добежать до двери.
– Понял тебя. Удачи.
– Вот еще что, – задыхаясь от отдышки, бросает он.
– Слушаю.
– Ага! Я уже вижу дверь! Быстрее! Серега, быстрее! – до моих ушей доносится испуганный вскрик Кати. – Когда мы уйдем через дверь, снова вызови меня по табичу, и я вернусь.
– Я могу прямо сейчас вытянуть вас к себе, если вы не успеваете, – быстро отвечаю я.
– Нет, сейчас не надо, – он резко машет головой. – Мы успеем, к тому же Катя слишком устала, чтобы снова бегать по этажам. И Угрюмый, похоже, ногу подвернул – еле бежит.
– Ты тоже не в лучшей форме.
– Ничего, потерплю, а вам лишний ствол не помешает.
– Заперта! – слышу отчаянный крик Кати.
– В сторону! – рычит Семен. – К черту!
Я вижу, как он на миг замирает, а в следующую секунду обрушивает на дверь сильнейший удар ногой. Что-то громко хрустит, звякает, и зеленая дверь широко распахивается, открывая выход из этого сна.
– Катя, пошла! Серега, давай! Все, Макс, до встречи! – кричит Рыжий и бросается в дверной проем, оглянувшись напоследок и охнув при этом изумленно и испуганно.
Я прерываю связь и поворачиваюсь к Соне и Клаусу.
– Ну что там? – сразу спрашивает меня девушка.
– Они выбрались, – коротко отвечаю я.
– Без нас?! – недоуменный взгляд.
– У них не было выбора, – поясняю ей. – За ними гнался какой-то монстр.
– А стрелять в него они не пробовали? – сколько же сарказма в ее голосе!
– Семен сказал, что пули не берут тварь.
– Как это?
– Не знаю, – пожимаю плечами.
– И что же нам делать?
– То, что и планировали, – искать лестницу на пятый этаж.
– А как же монстр?
– Что-нибудь придумаем. В крайнем случае убежим. Ребята же смогли, значит, и мы сможем.
– Было бы здорово, если бы Рыжий смог вытянуть нас к себе, – с сожалением произносит Соня.
– Ты же знаешь, что правилами экзамена это запрещено, – напоминаю ей.
– Это и плохо, – шумно вздыхает она.
– Ладно, пора идти, – говорю я и обращаюсь к парню: – Клаус, Семен сказал, пули не берут ту тварь, что гналась за ними.
Он лишь кивает в ответ.
– Поэтому, думаю, нам нужно вооружиться посерьезней, – и поясняю на удивленно поднятые брови: – Меняем автоматы на ружья.
Клаус задумчиво кивает, потом перекидывает за спину автомат и спустя пять секунд сжимает в руках Браунинг Ауто-5 – дробовик 12-го калибра с пятью патронами в магазине. Как и автомат Калашникова и еще несколько видов стрелкового оружия, Браунинг являлся обязательным к изучению.
– Можно я с автоматом буду? – просит Соня. – А то Браунинг такой тяжелый!
– Конечно, – киваю ей, не уточняя, что неполные четыре килограмма – вовсе не большой вес.
Устройство самозарядных ружей гораздо проще автоматического оружия, поэтому «воспроизводить» их легче и быстрее. Существенный минус у них – небольшое количество патронов, которыми можно снарядить подствольный магазин. Свой дробовик я «достаю» за три секунды. Им оказывается полюбившийся мне 5-зарядный Бенелли М2 с пистолетной рукояткой. Ухватистый и удобный, он приятной тяжестью нагружает руки. Честно говоря, я очень сомневаюсь, что какой-нибудь монстр сможет устоять под огнем нашего оружия. Пули 12-го калибра, что в переводе на понятную метрическую систему означает чуть больше 18 миллиметров, могут не просто остановить любое создание, но и нанести ему серьезные, несовместимые с жизнью повреждения.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента