Ответ на этот вопрос мы можем найти в мемуарах маршала Василевского:
В отчете о боевых действиях танковых войск 57-й армии за период с 1 ноября по 27 декабря 1942 года, приведенном военным историком Алексеем Исаевым в книге «Сталинград. За Волгой для нас земли нет», например, сказано:
Алексей Исаев по этому поводу пишет:
Изобретатели не могут питаться «святым духом»
Глава третья
«Гуляй, рванина, от рубля и выше»
Как обеспечивались семьи военных
«В первые дни операции ведущую роль играл Юго-Западный фронт, штаб которого находился в городе Серафимовиче. Там для меня Генштабом был подготовлен пункт руководства Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами, предназначенными к участию в наступательной операции, куда я и собрался перебраться 17 ноября. Однако И.В. Сталин по телефону предложил мне прибыть 18 ноября в Москву для обсуждения одного из вопросов, касающихся предстоящей операции. Ничего более конкретного он мне не сообщил. В 18 часов в кремлевском кабинете Сталина проходило заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин немедленно принял меня и предложил, пока шло обсуждение ряда крупных хозяйственных вопросов, ознакомиться с поступившим на его имя письмом командира 4-го механизированного корпуса В.Т. Вольского, предназначенного для выполнения решающей роли в предстоящей операции на участке Сталинградского фронта. Комкор писал в ГКО, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу наступления, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями и что он как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить ее, а быть может, и отказаться от нее совсем.Вообще-то у генерала Вольского были все основания для беспокойства. Прежде всего вызывал у него тревогу слабый уровень подготовки танкистов. Характерно это было не только для 4-го механизированного корпуса.
ГКО, естественно, потребовал от меня дать оценку письму. Я выразил удивление по поводу письма: в течение последних недель его автор активно участвовал в подготовке операции и ни разу не высказывал ни малейшего сомнения как по операции в целом, так и по задачам, поставленным перед войсками вверенного ему корпуса. Более того, 10 ноября на заключительном совещании он заверил представителей Ставки и военный совет фронта, что его корпус готов к выполнению задачи, а затем доложил о полной боеспособности и об отличном, боевом настроении личного состава этого соединения. В заключение я заявил, что никаких оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков ее начала, на мой взгляд, не существует.
Сталин приказал тут же соединить его по телефону с Вольским и после короткого и отнюдь не резкого разговора с ним порекомендовал мне не обращать внимания на это письмо, а автора письма оставить в корпусе, так как он только что дал ему слово во что бы то ни стало выполнить поставленную корпусу задачу. Окончательно вопрос о нем как о командире корпуса должны были решить по результатам действий корпуса, о которых в первые дни операции Сталин приказал мне доложить ему особо»[39].
В отчете о боевых действиях танковых войск 57-й армии за период с 1 ноября по 27 декабря 1942 года, приведенном военным историком Алексеем Исаевым в книге «Сталинград. За Волгой для нас земли нет», например, сказано:
«Подготовленность танковых частей к ведению боя, за исключением 90 и 235 ТБр, была низкая. Механики-водители танков имели малую практику вождения, а большинство из них в боевых условиях танков не водили и в боях не участвовали. Артиллеристы мало практически стреляли. Мотопехота была плохо подготовлена для ведения наступательных операций, и подразделения за неимением времени в тактическом отношении были плохо сколочены (особенно 13 МК)»[40].У Вольского были все основания для беспокойства, и он счел необходимым доложить об этом в Ставку.
Алексей Исаев по этому поводу пишет:
«В таком изложении событий В.Т. Вольский выглядит в лучшем случае паникером, который элементарно не выдержал напряжения подготовительного периода крупной операции. Если же мы знаем, что танкисты корпуса Вольского пороху не нюхали и имели малый опыт вождения, письмо командира корпуса Верховному выглядит совсем по-другому. Архивные документы позволяют усомниться в столь тщательно нарисованной картине удивления A.M. Василевского после прочтения письма В.Т. Вольского. Сомнительно, чтобы он не имел ни малейшего представления о принципах комплектования участвовавших в операции „Уран“ соединений. Соответственно, вышеприведенный разговор с И.В. Сталиным представляется выдуманным от начала и до конца. Скорее всего, просто было принято решение, что против румын и так сойдет. Как показали дальнейшие события – сошло»[41].Надо отдать должное маршалу Василевскому: докладывая Сталину о первых днях операции, Вольского чернить он не стал. Впрочем, действия его мехкорпуса не давали для этого оснований:
«Докладывая Верховному Главнокомандующему об успешном ходе операции, я сообщил об отличных действиях 4-го мехкорпуса В.Т. Вольского, войска которого проявили в первый же день операции исключительный героизм, мужество, отвагу и продвинулись, ломая сопротивление врага, на 20 км»[42].Видимо, ознакомившись с письмом Вольского, Сталин, решив не откладывать «Уран», в то же время озаботился уровнем подготовки механиков-водителей танков. И использовал ставший уже привычным метод материального поощрения.
Изобретатели не могут питаться «святым духом»
Получали премиальные не только фронтовики, но и создатели новой боевой техники. 3 марта 1943 года, например, был подписан «Приказ о награждении изобретателей Горюнова П.М., Воронкова В.Е. и Горюнова М.М.», в котором сказано:
Любопытный эпизод мы можем найти в воспоминаниях легендарного конструктора-оружейника Михаила Тимофеевича Калашникова:
Можно сопоставить затраты на конструкторов оружия с оплатой литературных работ по изданиям главных (центральных) управлений наркомата обороны.
Вот ставки авторского гонорара за один авторский лист (40 000 типографских знаков) в рублях, установленные в 1945 году:
1) военно-теоретические и исследовательские работы по вопросам: стратегии, оперативного искусства, оперативного использования родов войск и служб, военной истории и географии, а также по обобщению опыта иностранных армий по этим вопросам – 1500–3000;
2) военно-теоретические и исследовательские работы по вопросам тактики всех родов войск и служб, а также тактики иностранных армий – 1000–2500;
3) научно-исследовательские работы по вопросам военной техники и оружия – 1000–2500;
4) описание боевой техники – 1000–2000;
5) составление баллистических таблиц, если это является самостоятельным творчеством составителя – 1000–2000;
6) учебники – 1500–2500;
7) учебные пособия и руководства — 1000–2500;
8) методические указания для занятий в военных академиях и институтах – 1000–2000;
9) конспекты лекций, руководства к лабораторным работам, руководства к практике, курсы на правах рукописи 1000–2000[45].
Получается, что гонорар за два авторских листа военно-теоретической работы по вопросам тактики равнялся премии за создание принятого на вооружение станкового пулемета (5000 рублей), а авторский лист с описанием боевой техники или баллистическими таблицами оплачивался так же, как вылет летчика на бомбардировку Берлина (2000 рублей), или 4 танка, подбитых наводчиком артиллерийского или танкового орудия (500 рублей).
Наверное, с точки зрения фронтовиков, такой подход вряд ли был справедливым. Впрочем, те, кто жег немецкие танки, с авторами военно-теоретических работ во время войны вряд ли часто общались. Система премирования за боевые успехи в принципе не могла казаться совершенной для всех.
«В 1942 году группа изобретателей разработала новый образец 7,62-мм станкового пулемета, который по своим эксплуатационным и производственным характеристикам значительно превосходит 7,62-мм пулемет Максима и не уступает последнему по боевым качествам. За создание хорошего образца станкового пулемета награждаю изобретателей тт. Горюнова Петра Максимовича, Воронкова Василия Ефимовича и Горюнова Михаила Михайловича по 5000 рублей каждого.Таким образом, премия, которую получили оружейники, равнялась той сумме, которую получали Герои Советского Союза – летчики, причем по высшей ставке – не три, а пять тысяч рублей.
Заместитель Народного комиссара обороны маршал артиллерии ВОРОНОВ»[43].
Любопытный эпизод мы можем найти в воспоминаниях легендарного конструктора-оружейника Михаила Тимофеевича Калашникова:
«После прибытия из Москвы в Ташкент меня определили на одну из баз Среднеазиатского военного округа в Узбекистане. В помощь распоряжением командующего выделили несколько высококвалифицированных специалистов-рабочих, обеспечили помещением, инструментами, материалами. К моей работе было проявлено огромное внимание. Такое отношение тем более ценно, что происходило все это в военное время, в пору, когда на счету был каждый человек. О большой поддержке, оказываемой молодому конструктору командованием округа в его работе над образцом, свидетельствует, например, такой факт. 10 ноября 1943 года начальнику отдела изобретений Наркомата обороны СССР В.В. Глухову было отправлено письмо за подписью начальника отдела боевой подготовки САВО. В нем, в частности, говорилось: «Сообщаю, что согласно заданию Артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления Красной Армии конструктор Калашников М.Т. изготовляет на базе… заводской образец ручного пулемета по сделанному им самим образцу. Представленный им первый образец был рассмотрен и признан вполне отвечающим тактико-техническим требованиям. Срок готовности второго образца – 15 декабря 1943 года. По проведении предварительных испытаний тов. Калашников будет командирован к вам с образцом для окончательного заключения. Прошу санкционировать оплату расхода по изготовлению второго образца приблизительно 2000 рублей и выплату зарплаты конструктору Калашникову из указанного вами расчета».Итак, с точки зрения Калашникова, полторы тысячи рублей обеспечивали ему в 1943 году «нормальное питание»? К сожалению, Михаил Тимофеевич не указал, получал ли карточки или полагающееся старшему сержанту в тыловом округе довольствие.
Разрешение В.В. Глухова последовало незамедлительно – телеграфом: «Оплату образца Калашникова и выплату жалованья полторы тысячи месяц санкционирую три месяца». Хотя я и был в то время старшим сержантом срочной службы, но числился уже профессиональным конструктором. И понятно, что не мог прожить на одном энтузиазме, «святым духом». Требовалось питание, нормальное снабжение продуктами, исходя, естественно, из мерок военного времени. Потому мне и установили временное денежное содержание»[44].
Можно сопоставить затраты на конструкторов оружия с оплатой литературных работ по изданиям главных (центральных) управлений наркомата обороны.
Вот ставки авторского гонорара за один авторский лист (40 000 типографских знаков) в рублях, установленные в 1945 году:
1) военно-теоретические и исследовательские работы по вопросам: стратегии, оперативного искусства, оперативного использования родов войск и служб, военной истории и географии, а также по обобщению опыта иностранных армий по этим вопросам – 1500–3000;
2) военно-теоретические и исследовательские работы по вопросам тактики всех родов войск и служб, а также тактики иностранных армий – 1000–2500;
3) научно-исследовательские работы по вопросам военной техники и оружия – 1000–2500;
4) описание боевой техники – 1000–2000;
5) составление баллистических таблиц, если это является самостоятельным творчеством составителя – 1000–2000;
6) учебники – 1500–2500;
7) учебные пособия и руководства — 1000–2500;
8) методические указания для занятий в военных академиях и институтах – 1000–2000;
9) конспекты лекций, руководства к лабораторным работам, руководства к практике, курсы на правах рукописи 1000–2000[45].
Получается, что гонорар за два авторских листа военно-теоретической работы по вопросам тактики равнялся премии за создание принятого на вооружение станкового пулемета (5000 рублей), а авторский лист с описанием боевой техники или баллистическими таблицами оплачивался так же, как вылет летчика на бомбардировку Берлина (2000 рублей), или 4 танка, подбитых наводчиком артиллерийского или танкового орудия (500 рублей).
Наверное, с точки зрения фронтовиков, такой подход вряд ли был справедливым. Впрочем, те, кто жег немецкие танки, с авторами военно-теоретических работ во время войны вряд ли часто общались. Система премирования за боевые успехи в принципе не могла казаться совершенной для всех.
Глава третья
Рубль на фронте
Возникает вопрос: а сколько же получали в месяц солдаты, офицеры и генералы и насколько значительными на этом фоне были премиальные выплаты? Что они реально значили и сколько вообще платили солдатам, офицерам и генералам?
27 сентября 1941 года Сталин в приказе № 0374 «О мерах по повышению эффективности использования автоматического оружия, материальной части артиллерии и минометов» предписал:
Позднее для поощрения снайперского движения было приказано платить снайперам-ефрейторам по 25 рублей в месяц[47], младшим сержантам по первому и второму году службы – 30 рублей, по третьему году – 100 рублей, сержантам – 35 и 200 рублей соответственно.
Прямо скажем, разница между «доходами» снайпера и автоматчика на практике была малоощутима и мало что значила.
27 сентября 1941 года Сталин в приказе № 0374 «О мерах по повышению эффективности использования автоматического оружия, материальной части артиллерии и минометов» предписал:
«Установить для заместителей командиров отделений – наводчиков орудий, минометов, первых номеров пулеметов и противотанковых ружей, а также бойцов стрелковых и кавалерийских полков, вооруженных пистолетами-пулеметами, повышенный оклад содержания по категории «Старший красноармеец» и выплачивать: наводчикам орудий и минометов 15 руб. в месяц. Первым номерам пулеметов и противотанковых ружей 12 руб. 50 коп. Бойцам, вооруженным пистолетом-пулеметом в стрелковых и кавалерийских полках, 12 руб. 50 коп.»[46].27 сентября 1941 г. Приказ о мерах по повышению эффективности использования автоматического оружия, материальной части артиллерии и минометов. № 0374.
Позднее для поощрения снайперского движения было приказано платить снайперам-ефрейторам по 25 рублей в месяц[47], младшим сержантам по первому и второму году службы – 30 рублей, по третьему году – 100 рублей, сержантам – 35 и 200 рублей соответственно.
Прямо скажем, разница между «доходами» снайпера и автоматчика на практике была малоощутима и мало что значила.
«Гуляй, рванина, от рубля и выше»
Возникает вопрос: а кто же получал минимальное денежное содержание? Ответ мы можем найти в «Положении о штрафных батальонах действующей армии»[48] и» Положении о штрафных ротах действующей армии»[49], утвержденных заместителем Народного комиссара обороны СССР генералом армии Г. Жуковым 26 сентября 1942 года.
Надо напомнить, что в отдельных штрафных батальонах в качестве «переменного состава» отбывали наказание «лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава всех родов войск, провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости». С 1943 года средних командиров стали именовать офицерами.
А в отдельных штрафных ротах – «рядовые бойцы и младшие командиры всех родов войск, провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости». Им предоставлялась возможность «кровью искупить свою вину перед Родиной отважной борьбой с врагом на трудном участке боевых действий». Штрафникам, назначенным на должности младшего командного состава, выплачивалось «содержание по занимаемым должностям, остальным – в размере 8 руб. 50 коп. в месяц». Полевые деньги штрафникам не выплачивались.
Помимо провинившегося «переменного состава» в штрафных подразделениях служили и те, кто принадлежал к так называемому «постоянному составу» – командиры и специалисты. Им, согласно Положениям, «сроки выслуги в званиях, по сравнению с командным, политическим и начальствующим составом строевых частей действующей армии, сокращаются наполовину. Каждый месяц службы в постоянном составе штрафного батальона засчитывается при назначении пенсии за шесть месяцев».
Можно предположить, что рядовой-штрафник получал меньше всех в Красной Армии – 8 рублей 50 копеек.
Генералы и старшие офицеры получали несколько больше. С 1 мая 1943 года были установлены такие штатно-должностные оклады: командующий войсками фронта – 4000 руб., член Военного совета фронта – 3500 руб., первый заместитель командующего войсками фронта – 3400 руб., заместитель командующего по тылу – 3200 руб., начальник штаба фронта – 3200 руб., командующий армией – 3200 руб., член Военного совета армии – 2800 руб., заместитель командующего армией – 2600 руб., начальник штаба армии – 2600 руб., командующий воздушной армией – 3400 руб., начальник штаба воздушной армии – 2700 руб.[50]
В 1941 году всему начальствующему (высшему, старшему, среднему и младшему) составу в гвардейских частях был установлен полуторный, а бойцам – двойной оклад содержания[51].
Для начальствующего состава воздушно-десантных войск была установлена средняя зарплата между окладами начсостава ВВС и стрелковых войск. Для рядового и младшего начальствующего состава воздушно-десантных войск Красной армии был установлен курсантский паек и заработная плата в размере на 25 % больше, чем в стрелковых частях соответствующих специальностей других родов войск[52].
В 1942 году начальствующему составу истребительно-противотанковых частей и подразделений был установлен полуторный, а младшему начальствующему и рядовому составу – двойной оклад содержания[53].
Надо напомнить, что в отдельных штрафных батальонах в качестве «переменного состава» отбывали наказание «лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава всех родов войск, провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости». С 1943 года средних командиров стали именовать офицерами.
А в отдельных штрафных ротах – «рядовые бойцы и младшие командиры всех родов войск, провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости». Им предоставлялась возможность «кровью искупить свою вину перед Родиной отважной борьбой с врагом на трудном участке боевых действий». Штрафникам, назначенным на должности младшего командного состава, выплачивалось «содержание по занимаемым должностям, остальным – в размере 8 руб. 50 коп. в месяц». Полевые деньги штрафникам не выплачивались.
Помимо провинившегося «переменного состава» в штрафных подразделениях служили и те, кто принадлежал к так называемому «постоянному составу» – командиры и специалисты. Им, согласно Положениям, «сроки выслуги в званиях, по сравнению с командным, политическим и начальствующим составом строевых частей действующей армии, сокращаются наполовину. Каждый месяц службы в постоянном составе штрафного батальона засчитывается при назначении пенсии за шесть месяцев».
Можно предположить, что рядовой-штрафник получал меньше всех в Красной Армии – 8 рублей 50 копеек.
Генералы и старшие офицеры получали несколько больше. С 1 мая 1943 года были установлены такие штатно-должностные оклады: командующий войсками фронта – 4000 руб., член Военного совета фронта – 3500 руб., первый заместитель командующего войсками фронта – 3400 руб., заместитель командующего по тылу – 3200 руб., начальник штаба фронта – 3200 руб., командующий армией – 3200 руб., член Военного совета армии – 2800 руб., заместитель командующего армией – 2600 руб., начальник штаба армии – 2600 руб., командующий воздушной армией – 3400 руб., начальник штаба воздушной армии – 2700 руб.[50]
В 1941 году всему начальствующему (высшему, старшему, среднему и младшему) составу в гвардейских частях был установлен полуторный, а бойцам – двойной оклад содержания[51].
Для начальствующего состава воздушно-десантных войск была установлена средняя зарплата между окладами начсостава ВВС и стрелковых войск. Для рядового и младшего начальствующего состава воздушно-десантных войск Красной армии был установлен курсантский паек и заработная плата в размере на 25 % больше, чем в стрелковых частях соответствующих специальностей других родов войск[52].
В 1942 году начальствующему составу истребительно-противотанковых частей и подразделений был установлен полуторный, а младшему начальствующему и рядовому составу – двойной оклад содержания[53].
Как обеспечивались семьи военных
Согласно Постановлению Совета Народных Комиссаров СССР № 462 от 28 апреля 1943 года «Об обеспечении семей генералов и лиц старшего начальствующего состава Красной Армии умерших, погибших и пропавших на фронте без вести»[54] женам полагались единовременные пособия в размере (руб.):
Кроме того,
«за семьями генералов и лиц старшего начальствующего состава Красной Армии, умерших, погибших в боях и пропавших на фронте без вести, закрепляется жилищная площадь, занимаемая ими по месту их постоянного жительства, а если эта местность временно оккупирована противником, семье предоставляется соответствующая жилищная площадь в избранном ею месте жительства;Очень любопытный пункт. Следует отметить, что, вопреки устоявшемуся представлению, далеко не все попавшие в плен, в том числе и генералы, впоследствии были репрессированы.
б) учащимся детям генералов и лиц старшего начальствующего состава Красной Армии, умерших, погибших в боях и пропавших на фронте без вести, выплата пенсии производится до окончания образования, независимо от возраста, а отличникам – и независимо от выплаты им стипендии;
в) семьи генералов Красной Армии, умерших, погибших в боях, пропавших на фронте без вести, обеспечиваются литерным питанием и снабжаются продуктами и промтоварами наравне с семьями генералов, находящихся в Красной Армии;
г) при разрешении вопросов о назначении пенсии семьям генералов Красной Армии, умерших, погибших в боях и пропавших на фронте без вести, жены генералов включаются в число лиц, имеющих право на пенсию, вне зависимости от возраста и трудоспособности.
3. Распространить Постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР № 1474 от 5 июня 1941 г. на семьи попавших в плен генералов Красной Армии, о которых имеются данные, что они не являются предателями».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента