Мальханова Инна Анатольевна. Королевский зал

   Девочки пообещали молчать, и, как это ни невероятно, они, такие ещё маленькие и глупые, в дальнейшем, действительно, сдержали своё слово. Но для Натальи с Антоном началась новая жизнь, можно даже сказать, что не жизнь, а просто пытка - ведь они не могли прожить спокойно ни одного дня: как можно положиться на обещание молчать двух неразумных девчонок? В соседнем домике жила семья военнослужащего Василия - его жена Валентина и двое прелестных детишек, с которым вечно играли Света и Нина. Все соседи прекрасно знали, что Василий был стукачом - и по должности, и по призванию. Дети других соседей, узнай они что-нибудь, тоже могли ляпнуть родителям, половина из которых тут же побежит с доносом куда надо. А ещё ведь существовала школа с её учителями и пионервожатыми...
   Антон Мартов был на войне образцовым солдатом, он голодал на Ленинградском фронте, без сожаления отдал за родину руку и одно лёгкое. Но теперь он не знал, как поступить. По всем законам он обязан немедленно сообщить о случившемся в свой спецотдел. Но... тогда он автоматически становился преступником, проникшим в чужую военную тайну, знать которую ему было не положено. Вполне возможно, что в целях предотвращения утечки информации его просто решат физически устранить.
   Самое же главное всё-таки заключалось не в этом. В те голодные послевоенные годы Наталья с Антоном с болью в сердце смотрели на своих худых, бледных, недокормленных детей, которые практически не знали, что такое творог, сливочное масло, яйца, не говоря уж о каких-нибудь апельсинах или шоколаде. А в это же самое время, как оказалось, буквально под их ногами бесхозные склады были набиты тушёнкой и галетами, которых для всей семьи хватит на несколько лет! Каждый день Наталья бегает по магазинам, ближним и дальним, и бывает просто счастлива, если, постояв пару часов в очереди, удаётся купить что-нибудь ещё, кроме соли, чёрного хлеба и серых макарон.
   Через несколько дней после счастливого возвращения домой начался учебный год, и Света пошла в школу. Свободного времени у неё теперь почти не оставалось - и школа была далеко, и уроков задавали немало. Как и все остальные послевоенные дети Советского Союза, в школе Света учила немецкий язык, который ей давался совсем легко и который она очень полюбила.
   Дети больше не делали попыток проникнуть в страшное подземелье, однако Света обратила внимание на то, что их подвал вдруг оказался доверху забитым теми самыми ящиками с тушёнкой и галетами, которые она видела на складах за толстыми металлическими дверями. Ну и, кроме того, к удивлению соседей, все дети Антона и Натальи поправились, порозовели, потому что теперь они питались так, как им ещё никогда не доводилось в их короткой жизни, о чём соседи, конечно, и не догадывались.
   Помимо всего прочего, произошло и ещё одно, совсем маленькое изменение, на которое дети не обратили никакого внимания: в комнате родителей на стуле рядом с их постелью появился небольшой фибровый чемоданчик. Он был всегда тщательно заперт на ключ. Что в нём находится - знали только Наталья с Антоном. Там лежала смена белья, мыльница, зубная щётка, галеты и документы - на тот случай, если за капитаном Антоном Мартовым среди ночи внезапно придут люди в чёрном из НКВД...

* * *

   Шло время, но ни Света, ни Нина не забыли о своём приключении. Они сдержали своё слово и никогда не говорили о подземелье ни с кем, ни с родителями, ни даже друг с другом. После всего пережитого Света очень изменилась - она повзрослела, стала ещё более задумчивой и молчаливой. Её больше не интересовали ни морские глубины, ни путешествия на луну или вокруг света на воздушном шаре. Она перестала читать Жюля Верна. Зато теперь брала в школьной библиотеке сказы Павла Бажова и с увлечением читала про Серебряное копытце, Малахитовую шкатулку, Хозяйку Медной Горы и уральские самоцветы. А потом на её столе появились популярные книги по минералогии Александра Ферсмана, которые оказались намного интереснее, чем сюжеты каких-то вымышленных приключений.
   Время от времени, когда рядом никого не было, Света вынимала из тайника свою хрустальную мышку и фиолетовый кристалл. Она держала кристалл в руках, снова и снова внимательно рассматривала его, и он казался ей каким-то неведомым живым существом. Теперь она знала, что этот минерал называется аметистом, но девочку смущало одно существенное несовпадение: любой минерал, любая горная порода окрашены всегда одинаково, когда бы на них ни посмотреть - утром или вечером, сегодня или через десять лет. Но этот кристалл был непохож на все остальные: внутри него всё время что-то переливалось и медленно перетекало, как струи разноцветного дыма, кристалл никогда не был в покое. И ещё: Свете казалось, что он всегда несколько теплее, чем должен быть простой неодушевлённый камень...
   Света уже знала, что она обязательно должна сделать всё от неё зависящее, чтобы кончить школу с золотой медалью, а потом - поступить на геологический факультет МГУ и стать спелеологом. Куда же Нина дела свой кристалл горного хрусталя, Света не знала, но никогда не спрашивала сестру об этом...
 

Глава 5.

    Словно веер белый раскрылся
    Перед лицом моим,
    Когда я её увидел...
   Андрей Воронин (хайку)
   Света готовилась к зачёту по минералогии. Она сидела в кабинете, а перед ней стояли ящики, в бесчисленных ячейках которых лежали самые разные минералы и горные породы. Название каждого образца надо было выучить наизусть и сразу, без запинки, сказать преподавателю.
   Она держала на ладони тонкие, слоистые, дымчатые пластинки мусковита, а, говоря по-простому, слюды. Давным- давно, когда ещё не было стекла, в богатых домах его вставляли в окна. Даже в роскошных боярских теремах оконца были маленькими - с одной стороны, чтобы не транжирить слюду, а, с другой, и это главное, чтобы жилище поменьше выдувало долгой, лютой русской зимой. Света ещё помнила, как видела такие же слюдяные кусочки в деревне в керосинках, на которых готовили деревенские жители. Тогда она и не подозревала, что это называется так красиво - "мусковит". Говорят, что название минерала произошло от слов "Москва", "Московия".
   Вот рыжий мелкокристаллический ничем не примечательный камень лимонит. Может быть, кто знает, его название произошло от слова "лимон", но только цвет у него совсем не лимонный. Эта слоистая осадочная порода миллионы лет образовывалась на дне озёр из скелетиков мельчайших живых организмов. Сейчас у Светы было ощущение, что она держит в руках эти миллионы лет земной истории. Лимонит имеет рыжий цвет потому, что содержит окислы железа, однако содержание железа в нём, как правило, очень невелико, и для металлургии он чаще всего не имеет никакого значения. Но со временем, когда лучшие месторождения железных руд будут исчерпаны, а технология продвинется вперёд, несомненно, придёт и их черёд послужить человечеству.
   А светлосерый, почти белый асбест - слоистый, свилеватый, даже мало похожий на камень. В народе его называют горный лён. И, действительно, его на самом деле можно легко расслаивать на волоконца и затем прясть, изготавливая огнеупорные ткани, костюмы для спасателей и пожарных. Он легко крошится рукой, царапается ногтем. Из него делают огнеупорные строительные материалы, но, как оказалось, они вредны для человека - разрушают лёгкие и приводят к силикозу, так что долго находиться в помещениях, отделанных асбестовыми плитами, не рекомендуется.
   Вот полудрагоценный лазурит - красивый яркосиний камень с белыми вкраплениями. Он бывает как тёмносиним, так и очень ярким. Из него получаются прекрасные бусы. Самым лучшим в мире считается Бадахшанский лазурит из Афганистана. Из лазурита художники в прежние времена изготавливали синюю краску, которая называлась аквамарин.
   Очень красива также и кровавокрасная киноварь. Её много веков использовали женщины для косметических целей, киноварь шла на украшения, лекарства. И только спустя много веков люди узнали, что она очень ядовита...
   Но самый удивительный камень - это всё-таки кахолонг. Света почти не нашла о нём никаких сведений в специальной литературе и поэтому не знала о его свойствах, полезных для человека. Однако глядя на него, она испытывала странное чувство - как будто этот камень пришёл к ней из её далекого калининградского дества. Всё дело было в том, что его невероятный, ни с чем другим несравнимый белый цвет очень напоминал ей белые стены и колонны Королевского зала. Теперь ей казалось, что там она тогда видела не мрамор, не кальцит, а именно кахолонг, причём в таких немыслимых количествах, каких, судя по научной литературе, просто не существуют в природе...
   Разумеется, в ячейках лежали только учебные образцы, и студентам нужно было лишь выучить наизусть их названия. Но о каждом камешке Света знала намного больше, чем требовали преподаватели и чем знали остальные студенты.
   Сегодня она принесла с собой свой кристалл, чтобы определить его. Но это у неё пока почему-то никак не получалось. Из сотен образцов фиолетовый цвет имел только аметист, на который светин кристалл, действительно, был очень похож. Но всё-таки это не аметист. Многие народы мира называют фиолетовый цвет символом мудрости, поэтому перстень из аметиста даёт мудрость его обладателю. Он освобождает душу и тело от тягот, депрессий. С ним хорошо заниматься медитацией. Считается также, что аметист мешает злодею отравить владельца этого волшебного камня, усиливает мужскую силу и излечивает некоторые женские болезни. Самое интересное, что по гороскопу - аметист это талисман людей, рождённых в феврале, а ведь Света как раз и была февральским ребёнком.
   Однако цвет аметиста - спокойный, умиротворяющий, в то время как светин таинственный кристалл всё время находится в движении. Это, несомненно, камень, но, тем не менее, он всё-таки живой, потому что вечно переливается изнутри, его узоры постоянно, хотя и очень медленно, меняются, как будто он наполнен каким-то тяжёлым газом, не знающем покоя. И, к тому же, он, действительно, всегда немного теплее, чем окружающие его неживые предметы - это Света хорошо чувствует собственной ладонью.
   Может быть, этот волшебный фиолетовый кристалл - какой-нибудь неизвестный людям новый элемент таблицы Менделеева? Может быть, это пока не открытый наукой минерал, обладающий бесценными для человечества свойствами? Проще всего, конечно, показать его преподавателю и спросить, но этого Света как раз и боялась больше всего: во-первых, преподаватель мог его просто отбрать для кафедральной коллекции или научного изучения. Ну и, во-вторых, Света хотела определить свой кристалл самостоятельно, без чьей-либо посторонней помощи. К тому же, а вдруг она была на пороге какого-то потрясающего открытия? Тайны мироздания бесконечны, а, значит, такое тоже вполне возможно. И она хотела сделать это открытие сама...
   В кабинет зашёл её сокурсник - наглый и самодовольный Виктор Хряков. Света его терпеть не могла, в то время как многие девушки были от него просто без ума. Кажется, его фамилия удивительно ему соответствовала: у Виктора были маленькие глазки на массивном круглом лице и крупная, не по летам округлая фигура. Себя он с большой претензией называл на французский манер - с ударением на последнем слоге своего имени, что ещё больше отталкивало Свету. Однако со Светой он вёл себя совсем не так, как со всеми остальными девицами. Дело в том, что он был к Свете очень и очень неравнодушен.
   - Свет, опять сидишь за образцами? Уж кто-кто, а ты-то всегда любой зачёт сдашь с первого раза! Пошли, сходим в столовую.
   - Некогда. Я уж потом, дома наемся и за обед, и за ужин. Зачёт, конечно, сдам, но я ещё не все образцы наизусть выучила. Это во-первых. А во-вторых - мне это самой надо, знать на зубок все породы и минералы, а не для зачёта. Я, в отличие от тебя, для себя учусь, а не для преподавателя - ему-то, собственно говоря, на самом деле всё равно. Так что, иди Хряков, и иди, не морочь мне голову.
   - Слушай, а завтра на физфаке студенческий вечер. У меня там приятель учится, он может пригласительные билеты достать. Пойдём? У них всегда самодеятельность обалденная. А потом танцы будут.
   - Ты что?! Когда мне по вечерам ходить, мне до дома больше двух часов добираться. Я ведь не в Москве живу, а в пригороде. До пяти часов - занятия. Потом библиотека. А у нас в Люблино знаешь как страшно поздно ходить - полно пьяной шпаны, ко всем цепляется. Без конца кого-нибудь убивают. После библиотеки бегом домой побегу.
   - Всегда ты так. Могла бы и на вечер сходить, и на ночь у девчонок в общежитии остаться, что у тебя подруг нету, что ли?
   - У меня и подруги есть, и свой дом, кстати, тоже. Ну ладно, иди, иди, не мешай!
   Виктор и сам удивлялся, чем эта девчонка его так зацепила? Другие на шею вешаются, а эту он никак уломать не может. Наверное, дело отчасти в том, что задето его самолюбие, а также и в том, что уж очень она красива, хотя не осознаёт этого. И одета плохо, не как факультетские модницы: так и ходит в старой коричневой школьной форме, и ей, повидимому, просто всё равно, во что она одета. Если бы её нарядить так же, как этих факультетских проституток, то они бы ей и в подмётки не годились!

* * *

   Света кончила заниматься и вышла из кабинета. Было уже довольно поздно, а ведь она будет дома не раньше, чем через два часа! Ужасно хотелось есть - и так каждый день: в двадцатиминутный перерыв между лекциями поесть в студенческой столовой просто невозможно - там всегда огромные очереди. А после лекций - вечная спешка: библиотека, потом дорога домой, преступно отрывать от занятий минут тридцать-сорок на какой-то там борщ с котлетами.

* * *

   На следующее утро Дирк Вагнер, мехматовский студент-второкурсник из ГДР, подошёл к книжному прилавку на первом этаже главного здания университета. Прилавок, как всегда, был облеплен студентами, которые листали, а иногда и покупали интересующие их книги. Дирк взглянул на плотную толпу и в противоположном углу случайно увидел девушку, внимательно изучающую какую-то нестандартно большую книгу типа художественного альбома, непохожую на обычный учебник или научную монографию.
   Дирк мельком взглянул на лицо девушки и вдруг испытал что-то вроде шока. Больше он не мог отвести глаз от этого лица. Таких иконописных лиц он не видел ни на старинных портретах, ни на фотографиях мировых кинозвёзд. Типичное славянское лицо, огромные тёмнокарие украинские очи, точёный нос, облако каштановых кудрявых волос, ладная спортивная фигурка, бедное коричневое платьице и, самое главное - удивительная строгость, праведность, цельность сильной, глубокой натуры, что интуитивно угадывалось и в лице, и во всём её облике. Она была именно из тех, о которых какой-то русский поэт девятнадцатого века сказал потрясающие слова: "коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт", и что-то ещё вроде того: "пройдёт - словно солнцем осветит, посмотрит - рублём подарит", если, конечно, Дирк правильно запомнил то, о чём в прошлом году говорилось на уроках русского языка для иностранцев.
   Дирк стоял и смотрел на девушку, но она этого не замечала - всё так же листала и рассматривала свою книгу. Дирк забыл, куда и зачем шёл, весь мир вокруг просто исчез для него, ему хотелось только одного - вот так стоять и смотреть на её лицо вечно. Девушка вздохнула, положила книгу обратно на прилавок и направилась к лифтам. Разумеется, Дирк пошёл следом за ней. Густая толпа студентов, спешивших на занятия, не позволяла девушке догадаться о том, что её кто-то преследует.
   Света вошла в огромную аудиторию - сегодня была общая лекция по научному атеизму для всего первого курса. Дирк, устремившись следом за ней, поднялся по лекционному амфитеатру на один ряд повыше и сел как раз за светиной спиной на следующий ярус деревянных откидных стульев. Он следил за каждым движением девушки, одетой в слишком скромную коричневую школьную форму. Тем временем Света вынула из своего чемоданчика толстую общую тетрадь, ручку и положила их перед собой. На обложке тетради Дирк прочёл: Мартова Светлана. 1 курс, 8 группа. Научный атеизм.
   Не помня себя от счастья, Дирк вышел из аудитории и направился к расписанию всех курсов и всех групп, висевшему на стене рядом с учебной частью геологического факультета. Там он тщательно списал все часы занятий и все аудитории восьмой группы - теперь он не только знал имя и фамилию этой необыкновенной девушки, но и все её ежедневные перемещения в течение первой половины дня, кроме, разумеется, воскресенья. Затем он спустился снова на первый этаж и подошёл к книжному киоску. Занятия вот-вот должны были начаться, и теперь у киоска уже почти никого не было.
   Дирк взял в руки тот самый альбом, который Света десять минут тому назад с таким сожалением положила обратно на прилавок, и, даже его не открыв, сразу купил у продавца два экземпляра. Красочный альбом оказался довольно дорогим, но Дирк мог себе это позволить - ведь стипендия немецких студентов была в несколько раз выше, чем советских.
   Как настоящий аккуратный и ответственный немец, Дирк всегда на всякий случай приходил на занятия минут на пятнадцать-двадцать раньше, тем более, что сделать это было совсем легко: студенческое общежитие находилось в крыле того же самого главного здания, где читались лекции, и Дирку не приходилось пользоваться общественным транспортом. Так что, несмотря на непредвиденные задержки, Дирк, в отличие от множества русских студентов, которые так же, как и он сам, проживали в общежитии, в этот день даже не опоздал на собственные занятия.
   Он с нетерпением ждал вечера, чтобы в своём студенческом блоке спокойно и без помех рассмотреть тот самый альбом, который так заинтересовал эту удивительную девушку по имени Света из восьмой группы первого курса геологического факультета. Купленная книга тоже оказалась совершенно необыкновенной - это был популярный труд археолога-спелеолога Алексея Павловича Окладникова под названием "Утро искусства", снабжённый многочисленными рисунками и цветными иллюстрациями. Сначала Дирк внимательно рассмотрел все рисунки, отложив чтение текста на время студенческих каникул - ведь сейчас семинары, лекции и практические занятия занимали всё его время.
   С громадным удивлением Дирк узнал, что в мире когда-то существовал целый мощный пласт изумительного искусства, о котором он никогда даже и не слышал. Родом из культурной семьи, Дирк с детства привык видеть иллюстрации к книгам по средневековой европейской скульптуре и живописи, ходил с родителями в музеи, обожал классику - Рафаэля, Мурильо, Рембрандта. Но это невообразимое первобытное палеолитическое искусство его просто потрясло. Оно гениально сочетало в себе совершенно несовместимые вещи: дикую, звериную мощь - и нежность, воздушность линий, грубый натурализм - и возвышенную стилизацию, которую повзрослевшее человечество снова откроет для себя уже многие тысячелетия спустя.
   От цветных фотографий невозможно было оторвать взгляд - казалось, что, глядя на них, Дирк уносится в прошлые эпохи, бродит по пещерам вместе с первобытными охотниками, сам видит или даже рисует красной охрой на каменных стенах пещер диких животных той эпохи - бизонов, мамонтов, оленей, львов. Как странно: эти изображения были обнаружены в Европе целое столетие тому назад - в середине девятнадцатого века, причём не только во Франции или Испании, но даже и в его родной Германии - но об этом Дирк не слыхал никогда. Ещё удивительнее то, что он открыл для себя пещерное искусство далёкой эпохи палеолита не на родине, а в этой холодной России, причём совершенно случайно - благодаря русской красавице по имени Светлана. Но сама она пока и не подозревает об этом...

* * *

   Расписание занятий восьмой группы первого курса геологического факультета Дирку так и не понадобилось - по счастливой случайности ему удалось познакомиться со Светой гораздо раньше, чем он собирался.
   Дирк Вагнер, в компании своего приятеля из немецкого землячества, стоял перед доской объявлений у студенческого клуба, который также находился на Ленинских горах на первом этаже в главном здании МГУ с золотым шпилем. Большой плакат гласил, что на днях в клубе пройдёт концерт знаменитого на весь мир скрипача Давида Ойстраха. Приятели обсуждали - стоит ли тратить столь дефицитное время на этот концерт перед очень страшным очередным зачётом. С другой стороны - не пойти на такой уникальный концерт тоже было бы очень обидно...
   Разумеется, между собой они вполголоса говорили по-немецки. Вдруг стоящая впереди девушка оглянулась. Какое счастье - это была Света! В ту же секунду Дирк догадался, что Света повернулась к ним не случайно - она поняла всё, что только что услышала. Дирк был счастлив, что ему предоставлен судьбой удивительный шанс завязать знакомство с этой славянской богиней. План созрел мгновенно. Весь дальнейший, такой счастливый для Дирка разговор, состоялся между ними по-немецки.
   - Вы говорите по-немецки?
   - Да, я учила его в школе, но теперь пришлось заниматься во французской группе, так как немецкие переполнены. Конечно, знать два языка совсем неплохо, но ведь жалко забывать немецкий!
   - У вас отличное произношение, и говорите вы так свободно, как будто окончили инъяз, а не обычную десятилетку!
   - Потому что я всегда очень любила немецкий - сама много читала и занималась дополнительно. А вот теперь - никакой практики.
   - А знаете, ведь у нас в культурном центре посольства ГДР часто показывают фильмы на немецком языке, мы можем иногда сходить туда вместе. Давайте ваш телефон, и я вам позвоню, когда будет что-нибудь интересное.
   - Ну, во-первых, я не даю свой телефон незнакомым людям. А во-вторых, всё-таки спасибо. Если будет что-нибудь интересное, вы можете заранее оставить мне записку на немецком языке у вахтёра в общежитии зоны "В", третий этаж, там живут мои сокурсницы, они передадут.
   - Но кому же я оставлю, если не знаю вашего имени?
   - Там живёт Карина, я её предупрежу...
   - Нет, так дело не пойдёт! Это просто несерьёзно. Ну хорошо, если не хотите говорить даже своего имени, то я его просто угадаю сам. Вы знаете, в шестнадцатом веке моя пра-пра-прабабушка была сожжена инквизицией на костре как ведьма. С тех пор в нашей семье из поколения в поколения передаются способности ясновидения. Дайте правую руку, и я вам многое скажу о вас.
   Конечно, материалистка Света, только что сдавшая на отлично очередной зачёт по научному атеизму, не очень-то верила всей этой мистической чепухе, но её женское любопытство всё-таки пересилило осторожность, тем более, что ведь она, собственно говоря, ничем не рисковала. Дирк со Светой отшли в сторонку, девушка доверчиво протянула свою руку. Разумеется, на ней не было ни маникюра, ни какого-нибудь даже самого маленького и скромного колечка. Ладошка оказалась по-мужски твёрдой. Дирк закрыл глаза и сделал вид, что прислушивается к каким-то потусторонним сигналам. Он впервые в жизни дотронулся до девичьей руки...
   - Так, так... Имя начинается на букву..., на букву С. Сейчас, сейчас скажу точнее. Надо сосредоточиться. Точно! Ваше имя - Светлана!
   Света вздрогнула. Ей стало страшно, но и ещё более интересно. Она приготовилась слушать дальше.
   - Теперь фамилия. Фамилия..., фамилия. А, Б, В, Г, Д... Нет, это не то. И, К, Л, М... Да, кажется на М. Сейчас, напрягусь, и считаю информацию о следующих буквах. Вторая буква, это, точно, А. И ещё одна А, где-то в конце фамилии. Кроме того, в голове носятся буквы Р , О и Т. МА...МАР... Всё ясно: МАРТОВА! Светлана Мартова. Правильно?
   - Ну, ладно, угадал. Это вполне может быть и случайностью. А вот попробуйте узнать, где я учусь!
   - Мне надо сосредоточиться. Так, вижу какие-то камни, кристаллы... Ещё вижу дорогу, карту, рюкзак, пещеру... А, знаю, знаю: на геологическом факультете. Могу даже точно сказать, на каком курсе и в какой группе. Но мне для этого надо знать несколько других ваших персональных цифр, лучше всего день рождения.
   - Тут нет никакого секрета: двадцать третье февраля.
   - О, майн Гот! Да ведь это же и день рождения моего отца!
   Дирк сказал эту фразу каким-то совсем тихим, дрогнувшим голосом и вдруг запнулся. А потом, как ни в чём не бывало, продолжил громко и спокойно:
   - Ого, день Советской Армии! Это что-нибудь да значит! Отсюда могу, соответственно, представить и ваш характер: в чём-то очень женственный, но в принципиальных вопросах - твёрдый, как алмаз. Значит, двадцать три и два. Сейчас, сейчас, посмотрим какие другие магические цифры будут притянуты этими двумя. Вот, вижу: вокруг меня кружатся цифры. Они маленькие-маленькие, но есть две покрупнее. Они растут, приближаются - теперь чётко видно, что это единица и восьмёрка. Ну конечно: первый курс, восьмая группа! Угадал?
   Потрясённая Света молчала - она не могла вымолвить ни слова. Чертовщина какая-то! Поневоле задумаешься. А ведь на научном атеизме им говорили, что на свете не существует никакой мистики, ничего сверхъестественного! Понятно, что от такого мощного экстрасенса как этот молодой немец, не скроется ничто - и ей всё-таки пришлось дать ему свой телефон - ведь в конце-концов он так и так всё равно вычислил бы его телепатическим путём.

Глава 6.

 
   Вскоре после невероятных приключений Светы и Нины их отцу по состоянию здоровья пришлось уйти в отставку - он так никогда и не поправился окончательно от последствий своего фронтового ранения.