Малиновская Елена. Тени

   Шаная фыркнула от едва сдерживаемого смеха, вспомнив, видимо, свои жалобы на брата. Запрокинула голову к далеким небесам, усеянным миллиардами звезд, думая о чем-то своем. Затем бросила на принца шаловливый взгляд.
   – Вы ведь хотите меня еще о чем-то спросить, – скорее утвердительно, чем вопросительно протянула она. – У меня есть несколько минут, пока Нинель бредет по коридору к моей комнате. Только, прошу, скорее! Иначе нового скандала не избежать.
   – Почему ты открылась мне? – Кирион подался вперед, с жадным нетерпением ожидая ответа девочки. – Почему раскрыла свои способности? Насколько я понял, при дворе твоего отца никто не подозревает, что ты беседуешь с тенями. Чем я заслужил подобную честь?
   – Не знаю. – Шаная пожала острыми худенькими плечиками. – Тени были не против. Когда я пыталась рассказать о них кому-нибудь другому, то просто не могла. Словно забыла, как это вообще – говорить. Я думала, с вами произойдет то же самое, но ошиблась. Вот и все.
   Кирион еще о многом хотел расспросить девочку, но она вдруг напряглась, будто почувствовав то, что было не дано ему. Прижала палец к губам, молчаливо умоляя о сохранении тайны, и исчезла. Расплескалась пятнами тьмы по каменным плитам, растаяла струйками белесого холода в жарком душном мареве летней ночи.
   Утром следующего дня Кирион выразил горячее желание побеседовать с Харием наедине. Без сопровождения многочисленных советников, строго следящих за соблюдением всех необходимых норм и правил переговоров, без слуг и телохранителей. Король, немало заинтригованный подобным предложением, после недолгих сомнений согласился. Никто так и не узнал, о чем именно беседовали два правителя за плотно закрытыми дверьми зала совещаний, но уже в полдень было объявлено о подписании долгосрочного мира между двумя державами. Нардоку под условия династического брака между принцем Ноэлем и принцессой Шанаей отходил один из островов Северной гряды, Дахар в свою очередь получил необходимые гарантии в ненападении и обещание военной помощи.
   После объявления радостной вести Харий отправился в покои к своей дочери. Та как раз заканчивала уборку в комнате под строгим присмотром верной Нинель. Воспитательница решила, что раз принцесса настолько разгневала своего отца, то должна самостоятельно устранить все последствия вчерашнего скандала. Шаная не возражала. Она весь день была непривычно задумчива, вновь и вновь вспоминая поздний разговор с Кирионом. Перед мысленным взором девочки уже вставали далекие чужие города и незнакомые земли. Она то и дело беззвучно шептала себе под нос имя обещанного мужа, словно пробуя на вкус. Ноэль. Интересно, похож он хоть немного на своего брата?
   – Шаная…
   Девочка вздрогнула, замерев с грязной тряпкой в руках посередине комнаты. Обернулась к отцу, невольно набычившись и глядя исподлобья, словно маленький затравленный зверек. Сердце Хария защемило от неожиданной грусти и злости на себя. Как он мог ударить ее вчера? Как мог позволить слепому страшному гневу настолько захватить его разум? Когда-то он уже был во власти подобного приступа, и даже противно вспоминать, чем тогда все закончилось.
   – Ваше величество? – Нинель торопливо привстала, уронив с колен неизменное вязанье. – Что-то случилось?
   Харий криво ухмыльнулся, заметив, как женщина испуганно покосилась на оставшуюся открытой дверь. Наверняка считает, что он опять начнет кричать и бесноваться, и заранее продумывает пути к отступлению.
   – Подожди в коридоре, пожалуйста, – тяжело обронил Харий.
   Нинель встревоженно зарыскала глазами по комнате, не торопясь выполнять просьбу короля.
   «Боится, – неожиданно со всей горькой очевидностью понял Харий. – Боится оставлять меня наедине с Шанаей после вчерашнего. И в чем-то, наверное, она права».
   – Все в порядке, Нинель. – Король выдавил из себя измученную улыбку. – Я пришел поговорить с дочерью. И… и извиниться перед ней за вчерашнее.
   Нинель с нескрываемым облегчением перевела дыхание. Поклонилась и со всей скоростью, на которую еще были способны ее старые, измученные постоянной ломотой ноги, удалилась.
   Шаная покорно ожидала начала разговора. Она замерла напротив отца, сцепив перед собой руки и уронив на пол ставшую ненужной тряпку. Харий тоже молчал. Все заранее приготовленные слова сами собой вылетели из головы. Он просто не знал, что сказать в свое оправдание. И невольно постоянно возвращался мыслями в тот проклятый день почти тринадцать лет назад. Тогда перед ним стояла мать Шанаи, которую он любил, пожалуй, больше самой жизни. И которую едва не убил в приступе бешенства. А ведь в тот момент она уже носила под сердцем его дитя. Целительницы Пресветлой богини совершили невозможное, сохранив беременность. Харий умолял о прощении на коленях, клялся, что подобного никогда не повторится, что это Галаш помутил его разум и заставил подозревать любимую женщину в измене и предательстве. Шаная – та, первая Шаная, по имени которой была названа потом их дочь – сделала вид, будто поверила. Но Харий боялся, что по-настоящему она его так и не простила. И, что самое страшное, король с тех пор был обречен подозревать, что супруга погибла во время родов именно из-за вспышки его ярости за несколько месяцев до родов, истратив все свои жизненные силы в попытках сохранить ребенка.
   – Шаная…
   Харий до соленого привкуса закусил губу, пытаясь перестать думать о той жуткой сцене, о своем постоянном неизбывном чувстве вины.
   – Я был неправ, – наконец глухо продолжил он, с трудом сглотнув тугой комок в горле. – Я не должен был вчера так поступать с тобой. Прости, ты ни в чем не виновата. Забудь… Забудь все то, что я вчера тебе наговорил. Это был не я. Это Галаш говорил моими устами. Просто… Просто я не хочу, чтобы ты уезжала. Нардокцы заберут тебя, и я никогда тебя больше не увижу.
   – Но ведь это произойдет не сегодня, – возразила Шаная в тщетной попытке утешить отца и тут же осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.
   – Откуда ты знаешь? – взревел было Харий, и от его возгласа в коридоре кто-то испуганно охнул. Наверняка подслушивающая Нинель не сумела совладать с эмоциями, испугавшись за свою воспитанницу. Шаная втянула голову в плечи, ожидая новой вспышки бешенства, но ее не последовало. Король несколько раз глубоко вздохнул, и сгустившаяся было перед его глазами пелена слепой ярости рассеялась.
   – Сплетники, – проворчал Харий, найдя самое приемлемое объяснение. – В этом дворце всегда было слишком много сплетников.
   Затем шагнул к дочери, не обращая внимания, как она побледнела, наверняка решив, что он вновь ударит ее. Сграбастал ее в охапку, прижав к себе так, что девочка болезненно охнула.
   – Шаная! – Харий гладил дочь по голове, перебирал густые темные волосы, пропуская их между пальцев. – Прости меня, пожалуйста. Я очень, очень виноват перед тобой. Пожалуйста, я старый глупый дурак, у которого хотят отнять единственную радость жизни. Как ты будешь в чужой стране, совсем одна, без меня? Я не смогу тебя там защитить, не смогу даже утешить.
   Шаная молчала, чувствуя, как отчаянный пульс отца отдается у нее в ушах. Да, прав был Кирион, тысячу раз прав. Он выбрал самый верный и самый простой способ получить сердце короля.

* * *

   Помолвку Шанаи с Ноэлем назначили на следующее утро. По неписаным, но никогда не нарушаемым правилам такие торжества не проводились в подобной спешке. Сначала необходимо было распланировать всю церемонию буквально по секундам, разослать приглашения правителям соседних стран. Пусть они и не приехали бы, но своих послов обязательно прислали. Однако Кирион спешил. Он и так потратил слишком много времени на визит в Дахар и, если честно, даже не предполагал, что все завершится именно таким образом. Что скрывать, принц ехал предъявить королю ультиматум: мир в обмен на острова, но в итоге все прошло совсем иначе, чем планировалось. И Кирион сам недоумевал от своего поспешного решения. Стоило ли срывать тщательно расписанную игру ради синих глаз маленькой принцессы? Ведь по сути Нардок сделал Дахару поистине бесценный подарок, согласившись породниться с ним и фактически отказавшись от претензий на Северные острова.
   Кирион знал, что в империи далеко не все будут довольны подобным исходом дела. В войне было заинтересовано слишком много сторон. Да, Нардок еще не оправился окончательно после утомительного и позорного в своей безрезультатности противостояния с Дарионией. Маленькая победоносная война с заведомо более слабым соседом представлялась наилучшим выходом и для исправления слегка подпорченной репутации, и для долгожданного обладания заветными территориями. Но принц еще сомневался в целесообразности подобного решения. Война – это всегда лотерея с непредсказуемым результатом. В истории было достаточно примеров, когда заведомо проигрышное столкновение оборачивалось неожиданной победой для практически уничтоженного соперника. А принц не любил зависеть от милости богов и их благосклонности. В любом случае Дахар слишком серьезный противник, чтобы надеяться на отсутствие сопротивления. Наверняка две страны жестоко потреплют друг друга, чем обязательно воспользуется Зальдер, давно пытающийся отобрать у могущественного соседа контроль над северным торговым путем. Да и Ритония в накладе не останется, взвинтив цены на продовольствие. Нет, пожалуй, он действительно поступил правильно. Осталось только убедить в этом остальных, а для этого необходимо было как можно быстрее вернуться в столицу Нардока – Тахаор.
   Харий, конечно, высказался категорически против такой спешки, но Кирион настаивал, а значит, был очень красноречивым и убедительным в своих доводах. Королю ничего не оставалось, как согласиться.
   Кирион должен был сыграть роль подменного жениха на предстоящем торжестве, чтобы через него Шаная обручилась с Ноэлем. Это была весьма распространенной традицией в те времена, однако принц почему-то нервничал. Нет, даже не так. Когда он думал о Шанае, то постоянно волновался и сам не мог объяснить причину этого. Было в девочке что-то неправильное, что-то пугающее и в то же время притягательное. Кирион любил загадки, и эту он очень хотел разгадать самостоятельно.
   – Ваше высочество, вы готовы? – В комнату вежливо постучались. – Ждут только вас.
   Кирион бросил последний взгляд в зеркало. Одернул строгий камзол в синих цветах империи, украшенный серебряной вышивкой, поправил перевязь с оружием и вышел прочь.
   Церемонию было решено провести на свежем воздухе. Солнце уже клонилось к закату, вытягивая длинные тени от крепостной стены и жертвенников богам, установленных на том же месте, что и при прибытии принца во дворец. Прежде ясное небо сейчас хмурилось облаками, в любой момент готовыми переродиться ливневыми тучами. Далеко на западе горизонт уже наливался угрожающей синевой, предвещая скорую грозу. Поднявшийся ветер рвал флаги на башнях и праздничные гирлянды с алтарей.
   Кирион отыскал взглядом девочку, застывшую в ожидании по центру внутреннего двора. Невольная улыбка тронула губы принца. Шаная казалась такой маленькой, беззащитной и испуганной. Совершенно одна. Ни отца, ни воспитательницы рядом. Непривычно длинное взрослое платье развевалось под порывами ветра, обнимая всполохами алого шелка стройную фигурку. Длинные черные волосы убраны в сложную прическу со множеством шпилек и косичек. В пронзительно-синих глазах застыли тревога и страх.
   Принц неторопливо натянул перчатки из тончайшей кожи. Переглянулся с Фарием.
   – Ваше высочество, вы уверены в своем поступке? – чуть слышно шепнул тот ему на ухо. – Еще не поздно отказаться. Полагаю, король Харий лишь на людях возмутится, а в глубине души сохранит к вам глубочайшую признательность и благодарность.
   – Нет, Фарий. – Кирион отрицательно качнул головой. – Я чувствую, что Нардоку нужна эта принцесса. Будь она хоть исчадием Галаша, но империя получит ее.
   Фарий почтительно поклонился, больше не рискуя настаивать. Но когда он выпрямился – в глазах застыло откровенное несогласие с выбором его господина. Правда, тот уже отвернулся и не заметил этого. Его шаги эхом отразились от каменных стен, вернулись, многократно усиленные. Харий опустил голову. Этот звук почему-то напомнил ему грохот земли по крышке гроба или стук молотка, забивающего гвозди. Такое отчаяние, наверное, испытывает погребаемый заживо, понимая, что каждый миг навсегда отдаляет его от солнца и мира живых. И больше нет надежды на спасение. Все, что остается, – лежать в темноте и холоде, ожидая, когда удушье сдавит железными тисками грудь.
   – Начинайте.
   От негромкого голоса Кириона король вздрогнул, будто от удара плетью. Ему хотелось закричать во весь голос, прекращая этот спектакль. Пусть чужаки убираются прочь, пусть никогда больше не приходят на его земли! Но вместо этого он лишь до побелевших костяшек сжал кулаки и кивнул распорядительнице церемонии – высокой седовласой женщине, верховной настоятельнице храма Террии.
   – Сегодня мы собрались здесь во имя благой цели, – пронесся над притихшими людьми ее на удивление чистый и звонкий голос, более уместный для молодой девушки, чем для умудренной жизнью женщины. – Во все времена брачные союзы заключались по благословению небес. Только боги решают, достойна ли новая семья счастья или же будет вынуждена остаток жизни провести во взаимной ненависти. Поэтому принесем щедрые жертвы нашим защитникам и покровителям, чтобы умилостивить их.
   Шаная почти не вслушивалась в слова настоятельницы. Девочка искоса поглядывала на принца, стоявшего рядом с нею, гадая, о чем он сейчас думает. Но на лице Кириона нельзя было прочитать и тени эмоций. Мужчина был таким спокойным, равнодушным и отстраненным, будто находился мыслями далеко отсюда.
   – Дитя! – Шаная едва не вскрикнула от неожиданности, когда в руках настоятельницы сам собой заполыхал факел, жарко плюясь огненными искрами. – Принеси жертву богине. Она будет твоей защитницей в предстоящей замужней жизни. Высшее ее благословение – дети. Только от нее зависит, выполнишь ли ты свое предназначение как мать, или же станешь пустоцветом. На коленях умоляй ее о милости. И, быть может, она услышит твою просьбу.
   Шаная испуганно замерла на месте. Она не понимала, чего от нее хочет эта строгая женщина с колючим взглядом светлых глаз. Просить богиню о милости? Но как? Девочке раньше не приходилось бывать на подобных ритуалах, поэтому она боялась опозориться на глазах у отца, многочисленных придворных, но самое главное – принц Кирион тоже окажется свидетелем ее смешного и глупого проступка.
   Настоятельница, решив, видимо, что сказала даже больше, чем необходимо, замолчала, не собираясь приходить на помощь обомлевшей девочке. Лишь недовольно вскинула бровь, показывая, что такая задержка в проведении ритуала недопустима. Собравшиеся молчали, терпеливо ожидая продолжения церемонии. Наступившая тишина была такая полная, что от нее зазвенело в ушах. Шанае казалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Небо! Что же ей надлежит сделать?
   – Ей что, ничего не объяснили? – с глухим раздражением спросил Харий у Олафа. Тот в ответ лишь всплеснул руками. У советника сегодня было слишком много забот, чтобы проконтролировать еще и это, а старую Нинель, видимо, подвела память, или же она слишком увлеклась, наряжая Шанаю к предстоящему торжеству. Король гневно сплюнул проклятие и вновь все свое внимание обратил на дочь, подавшись вперед и будто пытаясь таким образом молча подсказать ей, как надлежит поступить. Но спасение подоспело совсем с другой стороны.
   – Возьми факел, подожги алтарь и встань около него на колени, – почти не разжимая губ, кинул Кирион совершенно растерявшейся девочке. – Постой так пару минут и возвращайся. Смелее!
   – Спасибо, – так же тихо ответила Шаная. Помедлила еще секунду, пытаясь успокоить неуместную дрожь рук, и подошла к настоятельнице. Та с негромким вздохом облегчения вручила ей факел и легонько подтолкнула в сторону алтаря.
   Шаная опасливо вытянула факел, стараясь держать его как можно дальше от себя. Девочка понимала, что стоит упасть хотя бы одной искре на платье из невесомой тонкой материи – как она сама заполыхает ярким безжалостным огнем. Шаг, другой. Пламя недовольно шипело, рассыпая вокруг веер раскаленных капель смолы. Главное – не споткнуться на неровных плитах, главное – не упасть на потеху окружающим.
   К счастью, ветер в этот момент почти стих, поэтому искры не долетали до девочки. Но Кирион все равно недовольно скривил губы, с нескрываемым волнением наблюдая за ней. И позволил себе немного расслабиться, лишь когда факел полетел на алтарь.
   Сначала почудилось, будто богиня отказалась от жертвы. Такое редко, но случалось. Факел упал почти в центре жертвенника, со всех сторон обложенного вязанками хвороста и дров, однако ничего не произошло. Огонь жадно лизнул верхушку сооруженного кострища, задымил и вроде как потух.
   Шаная медленно опустилась на колени, вспомнив слова принца. Замерла, уставившись на травинку, выбившуюся между двумя плитами к солнцу. Слезы сами собой обожгли глаза. Неужели богиня отказывает ей в своем благословении? Неужели все зря, и она не найдет счастья в далекой чужой стране?
   И вот когда первая слезинка уже готова была упасть с ее ресницы, раздался приглушенный гул нарождающегося огня. Столп ярко-алого пламени взметнулся над головами присутствующих, обдал водопадом яростных искр тонкую коленопреклоненную фигурку перед алтарем. Кирион закусил губу, сдерживая порыв кинуться Шанае на помощь. Она ведь погибнет, сгорит заживо в этом безумии! По двору пробежал согласный шепот ужаса. Даже настоятельница отшатнулась от алтаря, прикрываясь рукой от жара костра.
   – Кто готовил этот ритуал? – прорычал Харий, обернувшись к Олафу и сграбастав его за грудки. – Удушу, собственными руками удушу! Чем они облили дрова?
   У советника от волнения тряслись губы. Он попытался выдавить хоть слово из перехваченного спазмом ужаса горла, но случайно кинул взгляд за спину короля – и обмяк, с трудом удержавшись на враз ослабевших ногах.
   Харий стремительно обернулся, готовый к самому худшему. По двору вновь пролетел неясный гул, но на этот раз удивления и облегчения. Огонь схлынул, выпустив Шанаю из своих крепких смертоносных объятий целой и невредимой.
   Девочка встала, еще раз поклонилась мирно догорающему алтарю и вернулась на свое место. Она шла, гордо подняв голову, разрумянившаяся от всеобщего внимания и недолгой ласки пламени, и Кирион невольно залюбовался ею.
   «Ноэль останется доволен моим выбором, – мелькнуло у него в голове. – Из них получится красивая пара».
   Настоятельница отступила в сторону, и ей на смену вышел нестарый еще мужчина с суровым лицом, изрезанным шрамами. В его походке и манере держаться была заметна военная выправка, и Кирион невольно выпрямился, будто готовый к вызову на поединок.
   – Во все времена муж был главой семьи, – хриплым сорванным голосом продолжил ритуал верховный настоятель храма Игниуса. – Он должен защищать родной очаг от врагов и неприятелей. Женщина хранит в нем огонь, мужчина – оберегает женщину. Кто готов возложить на свои плечи столь тяжкую и в то же время приятную обязанность? Кто не побоится встать против всего мира, но за свою жену?
   – Я отвечу за своего брата, – проговорил Кирион. – Мы кровь от крови и плоть от плоти, поэтому его решение – это мое решение, мой выбор – это его выбор. Я стану защитником для Шанаи, а через уговоренное время мой брат Ноэль получит это право.
   Настоятель кивнул, удовлетворенный подобным ответом. Протянул зажженный факел Кириону.
   Принц не стал снимать перчаток, чтобы исполнить свою роль. В отличие от Шанаи, он прекрасно знал подобного рода торжества, поскольку уже не раз и не два принимал в них участие, правда, в качестве почетного гостя. Кирион с достаточной долей скепсиса и сомнения относился к многочисленным ритуалам. Он считал, что богам в известной мере безразличны все эти пышные праздники и раз и навсегда заученные слова пустых церемоний. Главное то, что ты несешь в своей душе, а яркая красочная мишура обрядов лишь отвлекает от сути происходящего.
   Тем не менее Кирион понимал, что традиции надо уважать. Поэтому он послушно принял факел из рук настоятеля, подошел к алтарю Игниуса и в свою очередь поджег его. В этот раз все прошло именно так, как и должно было. Алтарь вспыхнул ровным ярким огнем, едва только факел коснулся его поверхности.
   Кирион вернулся к Шанае, ободряюще улыбнувшись ей по дороге. Было заметно, что девочка устала. На бледном лице не осталось ни кровинки, только выделялись необычайно яркие синие глаза.
   – Муж и жена должны пройти рука об руку всю жизнь. – Вперед выступил совсем дряхлый старец, тяжело опирающийся на сучковатую клюку. Его затянутые бельмами глаза постоянно двигались, будто видя что-то, недоступное обычным людям. – Но даже после смерти они останутся навсегда связанными. Когда боги сплетают две судьбы, они делают это навсегда. И в последующих жизнях дороги супругов сольются в одну. Поэтому, дети мои, следующую жертву вы принесете вместе, как единое целое. И помните, что отныне вы будете связаны крепче, чем мать с еще не рожденным ребенком.
   Шаная нахмурилась. Девочка никак не могла взять в толк: почему ритуал проводят так, будто она обручается с Кирионом, а не с его братом? В чем смысл этого торжества? Но она не осмелилась на возражения и вместо этого вслед за Кирионом вышла к старцу. Подражая принцу, протянула вперед руку. Ради этой части ритуала Кириону все же пришлось неохотно стянуть перчатку.
   Старец – верховный настоятель храма богини Смерти – вытащил из ножен маленький серебряный стилет. Слепо заводил им по воздуху, будто рисуя невидимые письмена, но уже через секунду неожиданно точно резанул по ладони сначала Шанаи, а потом и принца. Девочка тонко всхлипнула от боли. Кирион предусмотрительно подхватил ее под локоть, не давая отстраниться. Замер, наблюдая, как края порезов медленно наполняются ярко-красной кровью.
   – Смешайте свою кровь и принесите клятву, – потребовал старец.
   Кирион легким нажимом пальцев заставил Шанаю поднять руку. Приложил свою ладонь к ее, чувствуя, как их общая кровь медленно стекает по запястью.
   – До самой смерти и дольше, – прошептал он, глядя в глаза Шанаи. – Или пока я не отдам тебя брату.
   – До самой смерти, – послушно повторила девочка.
   – Да будет так! – торжественно провозгласил старец, и последний жертвенник за его спиной взметнулся вихрем багровых искр к быстро темнеющему небу, по которому неслись низкие клубы дождевых облаков.
   Кирион опустил руку. С сожалением посмотрел на запачканный кровью рукав рубашки.
   – Серебро, – прошептал он. – Магией не заживишь, к сожалению.
   – Я не совсем поняла, – осмелилась на вопрос Шаная, пользуясь тем, что во дворе как раз поднялась суматоха. Люди, уставшие от неподвижности и молчания во время ритуала, сейчас торопились поделиться впечатлениями и поздравить короля. – Если я должна выйти замуж за вашего брата, то что означала последняя часть? Почему оказались связаны наши судьбы?
   – Ты еще слишком мала для настоящего замужества. – Кирион пожал плечами. – Мы с твоим отцом договорились, что настоящая свадьба будет сыграна лет через пять, не раньше. За это время ты как раз выучишь наш язык и основные обычаи. Проведенный ритуал является лишь гарантией, что отец не сумеет выдать тебя замуж за другого человека. То, что скреплено кровью и клятвами перед богами, невозможно разорвать. А через положенный срок я передам тебя брату перед алтарем, и уже он станет твоим единственным и настоящим супругом.
   – Но получается, что сейчас по сути вы являетесь моим супругом, – упрямо возразила девочка. – Фиктивным, но все же.
   – Женихом, – поправил ее Кирион. – Свадебный ритуал оканчивается первой брачной ночью. Лишь после нее жених и невеста становятся супругами друг другу.
   Шаная залилась краской смущения. Ей казалось кощунственным обсуждать подобные вопросы с посторонним взрослым мужчиной, поэтому она затихла, не решаясь на дальнейшие расспросы. Кирион спрятал понимающую улыбку в уголках губ и отвернулся от девочки, принимая поздравления от подоспевших придворных короля Хария.
   Праздничный ужин, посвященный славному событию, было решено не проводить. Кирион торопился отбыть в Нардок. Он знал, что известие о помолвке с принцессой Шанаей наверняка всколыхнет империю, и не желал, чтобы новость опередила его. Да и потом, принц хотел, чтобы Ноэль узнал о предстоящей свадьбе именно из его уст, а не от чужих людей. Что скрывать, два брата стоили друг друга в плане упрямства и нежелания подчиняться кому бы то ни было. Если Ноэля накрутят непрошеные советники и придворные сплетники, то он вполне может закусить удила и наотрез отказаться от предстоящей свадьбы с принцессой. Кирион предчувствовал, что ему предстоит очень непростой разговор с братом, и не желал его откладывать.
   Харий не особо расстроился из-за желания гостя как можно быстрее отбыть к себе на родину. Он уже с трудом выносил присутствие рядом наследного принца Нардока. Еще никогда до этих несчастливых переговоров король Дахара не чувствовал себя настолько униженным и оскорбленным. Да, в итоге переговоры закончились благополучно, но вот воспоминания о том, как они проходили, вызывали у короля зубовный скрежет и гнев. С ним, правителем целой страны, принц обошелся, как с несмышленым мальчишкой! В буквальном смысле выкрутил руки, заставив согласиться на собственные условия перемирия, поставил на колени и отнял самое дорогое. Разве такое можно простить или забыть? Поэтому Харий был даже рад, что Кирион не стал продлевать мучительное унижение и избавил его от обязанности носить лицемерную маску радости еще целый вечер, притворно улыбаясь чужаку и постоянно осушая кубки с вином за его здоровье.