Страница:
Он порылся в кармане и извлек две бумажки по десять рублей и одну в пятьдесят. Кроме того на дне кармана позвякивала какая-то мелочь.
- Зарплата у нас в лаборатории только второго числа, не взыщите, объяснил эколог извиняющимся тоном, - да и вообще какая у научного сотрудника зарплата, сами должны знать. Но если очень нужно, берите.
Человек на переднем сиденье от души расхохотался. Вслед за ним загоготали и оба бугая по бокам от научного сотрудника. На мгновение к нему обернулось и улыбающееся лицо водителя.
- Щедрый ты человек! - выдавил из себя сквозь смех человек в очках. Спасибо, брат, но пока обойдемся! Убери! А надо будет, сами возьмем. В этом можешь не сомневаться!
Эколог пожал плечами и убрал деньги. Теперь он чувствовал, что его ощутимо начинает клонить в сон. Язык перестал ворочаться, да кандидат наук больше и не пытался говорить. Время от времени он и в самом деле погружался в сладкую дрему, а выныривая из нее, сонно отмечал, по каким улицам мчит роскошный джип "Сузуки Гранд Витара".
И прежде, чем окончательно погрузиться в сладкое забытье, научный сотрудник лаборатории по выбросам отметил, что джип свернул с улицы, похожей на Ордынку, и кружит по каким-то переулкам, наверное, замоскворецким. А самыми последними впечатлениями, отмеченными его затухающим сознанием, были высокий красивый забор из красного кирпича, распахнувшиеся перед джипом ворота, и возникший в глубине двора большой красно-белый дом, похожий на замок с остроконечными башнями по краям.
3
Под утро несколько раз Виктория осторожно открывала дверь и, ступая на цыпочках, подходила к кровати, заглядывала под балдахин. Постоялец - так она называла всех, кто был под ее попечением - спал беспокойно. Всякий раз у него оказывалась другая поза. На ее глазах однажды он даже вздрогнул во сне и пробормотал что-то неясное. Виктория тронула его за плечо, поправила одеяло, он затих. Спящий мужчина так беззащитен, так трогателен. А этот, да и все остальные, оказавшиеся в далеком и чужом для них мире, особенно. Может, им снится их прошлая жизнь?
Викторию тянуло неодолимое любопытство: она надеялась, что постоялец проснется раньше времени, перекинется с ней словечком. Ведь спит-то уже почти сутки после того, как вернулся. Где он был последние несколько дней? Что делал? Что видел? Что чувствовал? Вполне могло с ним случиться что-то неприятное, далеко ли до беды, если все чужое?
Ладно, придет время, сам, конечно, расскажет. Человек он общительный, легкий на разговоры, да и на нее смотрит, сомнений нет, с очень большим интересом. А чего удивляться! Легко представить, что за девицы его окружают там. О должной косметике представления не имеют, платья носят, она видела на картинках, мужчин не привлекать, а только отпугивать.
В последний раз Виктория заглянула к нему уже за полчаса до сигнала к пробуждению. Постоялец так и не просыпался. Длинные волосы разметались по подушке. Даже в полутьме было видно, что покоя, умиротворенности на лице нет, оно даже во сне какое-то сосредоточенное, и появилось в нем за эти несколько дней, что он отсутствовал, что-то новое. Ладно, еще будет время разобраться. Она опять осторожно поправила одеяло и пошла к двери...
***
Разбудил кандидата наук долгий протяжный звонок, а одновременно его глаза, еще закрытые, почувствовали свет. Едва трели звонка проникли в сознание, эколог, даже еще толком не проснувшись, очень обрадовался: все, что происходило с ним в комнате милиции на станции "Дмитровская", а потом в джипе "Сузуки Гранд Витара", оказалось, стало быть, нелепым, хотя и не лишенным занимательности сном. Однако он тут же понял, что проснулся вовсе не от звуков музыкального произведения под названием "Metallica - Enter Sandman", запущенного одним из его компьютеров, включившимся в назначенное время.
Эколог открыл глаза, зажмурился от потрясения, открыл снова. Сомнений не осталось, глаза на самом деле видели поразительную картину: в ногах кровати поднимались к потолку две тонкие резные колонны из темного дерева. Машинально подняв взгляд, научный сотрудник лаборатории по выбросам в атмосферу обнаружил, что колонны поддерживают роскошный балдахин. От него спускались тяжелые полузадернутые шелковые портьеры.
После такого невероятного открытия эколог мгновенно поднял голову с подушек и сел, опустив ноги на пол. Сейчас же пришел черед другому необыкновенному открытию: он был облачен в ночную рубаху из тонкой серой фланели. Не поверив, эколог даже помял ткань пальцами, но это была точно фланель и точно ночная рубаха, в каких мужчины не спали уже, наверное, века с девятнадцатого, а то и восемнадцатого.
Рядом с кроватью послышались легкие шаги, чья-то рука одну за другой раздвинула портьеры.
- День на дворе, сударь, - услышал эколог приятный женский голос, - не угодно ли вам умыться?
С правой стороны кровати стояла, улыбаясь ему, пригожая девица с золотистыми волосами. Кандидат наук уставился на нее ошалелыми, вытаращенными глазами. Совершенно машинально, даже не пытаясь что-нибудь понять, он отметил, что лицо у девицы доброжелательное, даже участливое. Сразу же в его мозгу родилась гипотеза.
Черт побери, может, он долго чем-то болел, и только теперь пришел в себя, а вся эта невиданные обстановка - какая-то больничная палата в стиле ретро? Сейчас ведь чего только не придумают! Если так, тогда все эти разнополые милиционеры, шустрый человек, забравший его в джип, и прочее, и прочее, всего лишь засевшие в памяти болезненные галлюцинации. Но чем он мог болеть? Неужели какой-то несчастный случай?!
Он продолжал смотреть на девицу. Взгляд ее, он понял, был не только доброжелательным, но и в значительной мере лукавым. Эколог осмотрел ее темно-красное платье. Несмотря на очевидную элегантность, почему-то оно наводило на мысль об униформе. Может, по той причине, что к нему была прикреплена табличка с именем владелицы. Почему-то имя было написано не только русскими, но и латинскими буквами.
Виктория, машинально прочитал про себя кандидат наук. Красивое, звучное имя, отметил он машинально.
В одной руке, как оказалось, пригожая девица держала медный таз, а в другой медный кувшин.
- Слышала я про ваши успехи в русском языке, - непринужденно заговорила Виктория, протягивая кандидату наук таз. - Вы и раньше-то схватывали все на лету, а теперь, как отозвался Михаил Владиславович, стали изъясняться совершенно свободно. Скоро, должно быть, и древнегреческий освоите, с вашими-то способностями. А уж про итальянский-то и французский и говорить нечего.
Гипотеза о болезни разом отпала. Про его способности к русскому языку говорил и тот человек, приехавший за ним в комнату милиции. А Виктория ведет себя так, как будто давно меня знает, пронеслось в голове у эколога. И шустрый человек вел себя точно так же. Вероятно, это он и есть Михаил Владиславович. Все эти люди явно принимают меня за кого-то другого. Но за кого и почему? Причем здесь древнегреческий, итальянский и французский?
А может, все это только продолжение причудливого, несусветного сна, и ничего этого на самом деле нет?
Машинально он взял таз и поставил себе на колени. Девица Виктория наклонила кувшин, и он, машинально подставив под струю руки, стал умываться.
Вода оказалась прохладной и приятно бодрила. Значит, это была настоящая вода, в снах такой не бывает. Следовательно, настоящей, реальной, а вовсе не порождением сновидений, была и эта королевская кровать с высоким балдахином и шелковыми занавесями.
Когда кандидат наук покончил с умыванием, Виктория легким движением убрала таз и протянула ему, сняв с руки, полотенце.
- Одевайтесь, сударь, скоро я зайду за вами, чтобы проводить на завтрак, - молвила девица не сводя с него лукавых глаз, и ушла куда-то за изголовье кровати.
В одно мгновение эколог вскочил на ноги и огляделся по сторонам. Оказалось, роскошная кровать стоит посреди большой комнаты, изголовьем к стене, затянутой синим шелком. Еще из мебели здесь были четыре кресла, сиденья которых и высокие спинки были обиты цветной кожей с тиснением, массивный стол со слегка наклонной доской, где лежали несколько массивных фолиантов, и резной сундук на невысоких полукруглых ножках. Был и тяжеловесный шкаф, на полках которого виднелись толстые корешки книг, явно старинных.
Еще один предмет обстановки - массивные, размером со шкаф, напольные часы. Позже выяснилось, что они негромко отбивали время каждые четверть часа.
В кресле рядом с кроватью лежала одежда, но, глянув на нее, кандидат наук оторопел вконец. Вместо его джинсов, свитера и всего остального здесь были узкие штаны, похожие на рейтузы, белая рубаха с большим отложным воротником и что-то вроде куртки из темного сукна, заставившей научного сотрудника припомнить старинное слово "колет", знакомое по историческим романам. Рядом стояли изящные и легкие на вид полусапожки из тонкой кожи.
Он опустился в другое кресло, напротив, и стал сосредоточенно рассматривать эту удивительную, маскарадную одежду. Она оказалась последней каплей, доконавшей его вконец. Эколог сжал голову руками. Казалось, она вот-вот расколется из-за сталкивающихся друг с другом лихорадочных обрывков мыслей. Он закрыл глаза и стал раскачиваться из стороны в сторону. От этого неожиданно стало как-то легче. Кандидат наук сосредоточился и постарался привести мысли хоть в какой-то порядок.
Единственным, не подлежавшим сомнениям, было то, что его приняли за кого-то другого - из-за явного, поразительного сходства с этим кем-то другим. Причем, настолько явного, что милиционеры даже не стали толком смотреть его документы, как и те люди, что приехали за ним на станцию "Дмитровская". Они не сомневаются, что тот кто-то - это он. Доказывать, что перед ними на самом деле Александр Юрьевич Умников, кандидат наук и научный сотрудник, бесполезно.
Этот здравый силлогизм потянул за собой и другой: если ориентировка на этого кого-то другого была разослана, как утверждал старший сержант, по всем станциям метро, вокзалам, аэропортам, постам ГИБДД, значит, налицо было какое-то серьезное правонарушение, уголовщина, за что и ищут этого кого-то. Но почему тогда милиционеры не отправили задержанного, куда следует, а выдали этим приехавшим за ним загадочным людям? Может, потому, что они из ФСБ? По разговорам и манерам, вроде бы, не похоже. Скорее уж, они сами смахивали на представителей криминального мира.
Эколог поежился. Вот только этого ему и не хватало.
Других силлогизмов не последовало, ход мыслей уперся в непреодолимый тупик. Все, абсолютно все, было необъяснимым. Пусть даже он попал в дом какого-то криминального авторитета, что означает эта королевская кровать и вся остальная антикварная обстановка?
Впрочем, подумал он, может, в этом доме такой стиль, всякое может придти в голову человеку, ворочающему огромными деньгами, добытыми преступным путем. Однако, почему вместо своей одежды он нашел какой-то маскарадный костюм? Отчего все изумляются тому, как он быстро научился говорить по-русски? А вдобавок кандидату наук припомнилась и совсем уж безумная фраза, брошенная мимоходом вчерашним шустрым незнакомцем - во всех книгах написано будто он, Александр Юрьевич Умников, вернее, конечно, тот, за кого его принимают, - гений.
Да, еще при нем должен был быть какой-то телефон. Это что значит?..
Но тут мысли эколога прервались, потому что в комнате неизвестно откуда вновь возникла златоволосая Виктория.
- Ой, сударь, да вы еще не одеты, - всплеснула пригожая девица руками с деланным испугом, но в голосе явно прозвучали игривые нотки.
Эколог смутился. Старомодная ночная рубаха доходила ему до пят. Вид еще тот, похож на привидение, неудобно красоваться в таком облике перед молодой и весьма обворожительной девицей, кем бы она не была.
- Я зайду через пять минут, - потупив взгляд, с прежними игривыми интонациями молвила Виктория, - надеюсь, будете готовы?
Кандидат наук оторопелым взглядом проследил, как она подошла к обитой синим шелком стене, сделала какое-то неуловимое движение. Неожиданно в стене открылась прямоугольная дверь. За ней и исчезла пригожая девица, затворив за собой шелковый прямоугольник. Всякие признаки потайной двери исчезли, скрытые складками материи.
Эколог покрутил головой. В общем, если не пытаться разгадывать частности, все происходящее в целом больше всего походило на хорошо закрученный шпионский роман в духе приключений незабвенного Джеймса Бонда. И тут же ему пришла на первый взгляд нелепая, а на деле удивительно здравая мысль.
Как вел бы себя в такой ситуации агент 007? Сомнений нет: раз его приняли за кого-то другого, не стал бы подавать вида, а постарался подыгрывать, исподволь разбираясь в ситуации. Точно так же поведет себя и он, Александр Умников. Ничему больше не будет удивляться, но все принимать к сведению. В конце концов, он ведь ученый, исследователь, наделенный аналитическим складом ума.
Остановившись на таком решении, эколог окреп духом. Вроде бы, принимая его за этого таинственного другого, пока с ним все обращались неплохо, каких-то неприятностей ничто, похоже, не предвещало. Кандидат наук мигом облачился в узкие штаны, белую рубаху и колет. Полусапожки пришлись впору, они в самом деле оказались легки и удобны.
Нашлось в комнате и зеркало в серебряной оправе, висящее на стене справа от кровати. Рассматривая возникшего в нем бородатого человека с длинными волосами в неожиданно изящном старинном костюме, научный сотрудник фыркнул и даже развеселился.
Любопытно, что еще интересного есть в этой удивительной комнате? Он подошел к столу, открыл одну из книг. Она в самом деле оказалась очень старой, с печатным английским текстом и тонкими черно-белыми гравюрами. Однако многие слова были незнакомы. Эколог покачал головой, сетуя на себя за то, что не упражняется в языке, который когда-то неплохо знал, и отложил книгу. Надо бы установить на каком-нибудь из компьютеров обучающую программу, подумал он, и тренироваться почаще.
В резном сундуке, как выяснилось, горой была сложена еще какая-то старинная одежда. Кандидат наук опустил тяжелую крышку. Ладно, если будет время, он еще познакомится с его содержимым поближе.
Попробовал эколог открыть и потайную дверь, но она, как и следовало ожидать, не подалась. Тут его внимание привлекла еще одна удивительная вещь, одна из стен комнаты была полностью закрыта тяжелой бархатной портьерой. Что скрывалось за ней? Но проверить кандидат наук не успел едва только шагнул в ту сторону, дверь тут же отворилась, и в комнате снова появилась Виктория.
Непроизвольно эколог поймал взгляд, каким девица окинула его с головы до ног. Взгляд был вполне одобрительным. Кокетливым движением она подняла с кресла ночную рубашку и, аккуратно, сложив, положила на подушку.
- Пойдемте, сударь, - сказала девица, улыбаясь. - У вас сегодня на завтрак яичница с беконом и ваш любимый яблочный пудинг.
Каким образом она открыла потайную дверь, эколог снова не понял: он с нетерпением ожидал, что окажется за дверью и был готов ко всему. Выяснилось, что дверь выходила в длинный и узкий коридор, больше всего похожий на театральное фойе. По стенам были развешаны картинки с изображениями старинных замков, рыцарских гербов, батальных сцен. Встречались и портреты неизвестных людей в старинных одеждах. Сходство с фойе усугублялось расставленными то там, то здесь старомодными, обитыми темнокрасным бархатом банкетками на гнутых ножках.
В коридоре не было ни души. Но только на первый взгляд. В дальнем его конце маячила чья-то широкоплечая фигура. Оглянувшись, эколог заметил такую же фигуру и в противоположном конце. Это означало, что коридор охранялся, просто так из него не выйти. Ладно, пока таких целей он и не ставил.
Следуя за Викторией, кандидат наук прошел несколько десятков метров, пока не оказался перед двустворчатыми стеклянными дверьми. За ними было большое помещение с длинным прямоугольным столом посредине, уставленным блюдами. Здесь пахло вкусной едой и вообще вся обстановка напоминала уютный банкетный зал ресторана. По стенам даже стояли в горшках пальмы и какие-то другие диковинные растения.
Только тут научный сотрудник ощутил, как он голоден. А в самом деле, сколько времени прошло после того, как он хлебнул в джипе неведомого зелья и заснул? Сутки или, может, еще больше?
За огромным столом сидел один-единственный человек. Он был не очень молод, полноват, с высоким лбом и длинными волосами, с бородой, усами, и одет, подобно экологу, в схожую старинную одежду. Человек бросил на эколога не очень доброжелательный взгляд, отвернулся и продолжал с видимым аппетитом трапезничать.
Когда же Виктория подвела эколога к столу вплотную, он с удивлением обнаружил, что рядом с тарелкой незнакомца лежит мобильник. Это снова заставило кандидата наук припомнить, что и у него самого тоже, вроде бы, должен был быть какой-то телефон. Средневековый маскарадный костюм и телефон, удивительное сочетание...
- Приятного аппетита! - молвил эколог дружелюбно, но вместо ответа получил лишь еще один угрюмый взгляд.
Виктория улыбнулась.
- Вот лишнее подтверждение, что к языкам он далеко не так способен, как вы, - понизив голос, доверительно сказала она экологу. - А ведь такой человек! Кто бы мог подумать!
- Ладно, будем завтракать, - сказал научный сотрудник лаборатории по выбросам, чтобы на всякий случай сменить тему.
4
Этот молодой человек, появившийся в дверях вместе со златоволосой бойкой девицей, здешней обитательницей, всегда одетой в ужасающе нелепый наряд, как обычно вызвал у него острый приступ неприязни. И может быть, даже более острый, чем всегда. Несколько дней отсутствовал, пропадал неизвестно где. И стоило только вздохнуть с облегчением, что исчез навсегда, как появился снова. А где был? Возможно, и в самом деле ему удалось выбраться за стену, как грозился не раз. Пускай! Расспрашивать его он, конечно, не станет. Много чести!
И все-таки, в глубине души пожилой господин, в одиночестве сидевший за столом, сознавал, что неприязнь его к молодому человеку беспочвенна. Больше того, проистекает она от дурного нрава, причиной которому - многие пережитые разочарования, обиды, утраты. Что ж поделаешь, если из-за этого весь мир представляется в черных тонах и ничего не радует? А вот жизнерадостность, бьющий через край оптимизм, вульгарная самоуверенность, только раздражают и вызывают жгучую неприязнь.
Вообще-то думать следовало бы совсем о другом. О том удивительном, непостижимом, что произошло с ним. Да и не только с ним, как оказалось. В страшном сне не мог бы себя представить, что такое возможно, но вот случилось. А еще удивительнее обещание этих людей, что все это не навсегда. Придет время, он вернется. Только можно ли этому верить?
Он вздохнул, отрезал еще кусочек золотисто-коричневой телятины, обжаренной в оливковом масле. Немного осталось сейчас того, что могло бы его радовать, но добрая еда, по счастью, прочно входила в этот круг. И недостатка в ней не было. Повара здесь, надо признать, отменные. Им удается и прекрасная телятина, как готовят в Милане, и жареная поросятина, какой славится остров Сардиния, и запеченная печень с луком по-венециански.
Телятина так и таяла на языке. Он потянулся, чтобы отрезать еще кусочек, и непроизвольно снова взглянул на молодого человека, приближающегося к своему обычному месту за столом.
Вроде бы, лицо его было сегодня печальным, даже растерянным. В душе шевельнулось сочувствие. Юнец даже не представляет, что ждет его впереди. Не знает, что жизнерадостность с годами сойдет на нет, что одолеют болезни, не станет друзей. Что знания, к которым стремишься в юности, в пожилые годы приносят не радости, а одни беды. Эх...
Рука с ножом снова потянулась к блюду. Хуже всего то, что он прекрасно осознает, как постыдна и даже противоестественна его неприязнь к этому молодцу, а поделать с собой ничего не может. Да разве можно не симпатизировать этому молодому человеку? Разве можно без улыбки смотреть на несбывшиеся надежды, головокружительное легкомыслие?
Но вместе с тем он знал и другое: эти приступы жгучей неприязни проходят только на короткое время. А потом снова возвращаются, и тут он уже ничего не способен с собой поделать.
Ладно, пусть себе завтракает, раз вернулся. Мало у всех, кто попал сюда, радостей. Пусть у юноши станет на душе хоть немного легче от доброй еды, как становится у него самого. Правда, ужасающий напиток, который англичане называют темным элем, способны пить только они сами...
***
Само собой, разумеется, эколог не мог и подозревать о невеселых раздумьях недоброжелательного пожилого субъекта, который ему сразу не понравился. Но Виктория усадила кандидата наук как раз напротив. Он сел, и сейчас же рядом вырос официант с подносом. Появилась большая тарелка с дымящейся яичницей. Рядом возникла большая кружка с напитком темного цвета и хмельным запахом. Но вилка рядом с тарелкой оказалась всего с двумя зубцами и очень короткой ручкой.
Научный сотрудник недоверчиво повертел ее в руках, но другой ему не дали. Хорошо хоть был нож, больше похожий на кинжал. Эколог посмотрел через стол. У пожилого субъекта вилка была столь же нелепой. Вздохнув, кандидат наук вонзил вилку в изрядный кусок бекона и отправил его в рот, одновременно осматривая блюда на столе. Они были полны аппетитных закусок холодное мясо, какие-то салаты, рыба.
Яичница показалась изголодавшемуся пленнику божественно вкусной. Пригубив темный пенный напиток, эколог понял, что это крепкое пиво, очень недурное. Все не так уж плохо, решил он, по крайней мере, голодом морить его явно не собирались.
Пожилой неприятный субъект пробормотал что-то себе под нос и потянулся к блюду с мясом. Экологу показалось, что слова итальянские, но смысла, естественно, он не понял. А вот интонации, это от него не ускользнуло, по-прежнему были не слишком дружелюбными. Машинально он обернулся, ища взглядом Викторию, словно бы ожидая от нее поддержки, но оказалось, она опять куда-то исчезла. Кандидат наук снова вонзил вилку в яичницу.
И в этот момент боковым зрением он увидел, что стеклянные двери зала отворились. Эколог повернул голову и остолбенел, не донеся вилку до рта.
Хоть и собирался он вести себя подобно Джеймсу Бонду и ничему, хотя бы внешне, не удивляться, все последующие события показались экологу невероятной фантасмагорией, разворачивающейся по нарастающей и с каждой минутой становящейся все абсурднее.
Первой из вошедших была Виктория. За ней следовал невысокий полный человек в сером сюртуке, белых обтягивающих штанах и лакированных сапогах. Если собственная одежда заставила эколога вспомнить старинное слово "колет", то белые штаны новоприбывшего вызвали в памяти другое забытое слово - "лосины". В руке вошедший держал треуголку.
С порога быстрые глаза человека окинули зал пронзительным взглядом. Резким движением он провел по левой стороне груди, словно проверял, на месте ли маленький орден в виде креста, висящий на алой ленте. Потом быстрыми шагами пошел к столу.
Виктория почтительно подвинула ему стул во главе стола. Человек поблагодарил кивком головы, что-то сказал и уселся. На одно мгновение его быстрый взгляд задержался на лице кандидата наук, и человек приподнял руку, явно относя этот приветственный жест экологу. Машинально тот сделал ответный жест. Человек внимательно оглядел стол. Рядом с ним уже стоял официант, почтительно снимавший с подноса бутылку вина и какие-то кушанья.
Потрясенный эколог наблюдал, как человек в сюртуке и лосинах положил на соседний с собой стул треуголку, как официант до половины наполнил его бокал, а человек поводил бокалом возле носа, пригубил, немного подумал, а потом кивнул.
Было видно, что официант облегченно вздохнул. Еще немного пригубив, человек отставил бокал в сторону, порылся в кармане сюртука, достал из него мобильник и положил рядом с прибором.
Наполеон с мобильником, молнией пронеслось в голове эколога. Кем бы ни был этот человек, по-хозяйски усевшийся во главе стола, он как две капли воды походил на императора, а вдобавок и одет был в точности так, как выглядел Наполеон на многих своих портретах.
А в следующее мгновение смятенный мозг кандидата наук пронзила другая ошеломляющая мысль: он вдруг понял, что лицо пожилого человека напротив тоже удивительно ему знакомо. Где-то, когда-то, несомненно, доводилось видеть и его портреты, но кто же это?
Все еще держа вилку с нанизанным кусочком бекона, научный сотрудник потрясенно переводил взгляд с одного своего удивительного сотрапезника на другого. Оба, больше не обращая на него никакого внимания, вкушали завтрак.
Стеклянная дверь вновь отворилась, и Виктория ввела в зал еще одного человека. Теперь это был высокий старик с седой бородой и седыми волосами. Он был в длинной, почти до пят, темной рубахе с вышитыми на ней цветами, поверх которой на плечи был небрежно наброшен кусок красной ткани. Обувь на босых ногах отсутствовала.
Новоприбывший держал Викторию за руку, словно слепой. Невидящий его взгляд был устремлен поверх стола куда-то в стену. Только усевшись за стол, старец выпустил наконец руку девушки. Рядом уже был официант. На этот раз он снял с подноса глиняный сосуд с двумя ручками по бокам, высокую чашу и несколько кушаний. Насколько эколог мог судить со своего места, они были разложены по странным кособоким тарелкам, изготовленным из обожженной глины.
Первое, что сделал слепой старик, так это на ощупь извлек откуда-то из складок своего наряда мобильник, точь-в-точь такой же, как у Наполеона и другого сотрапезника. Но не положил на стол, а произнес в него несколько слов на певучем незнакомом языке.
- Зарплата у нас в лаборатории только второго числа, не взыщите, объяснил эколог извиняющимся тоном, - да и вообще какая у научного сотрудника зарплата, сами должны знать. Но если очень нужно, берите.
Человек на переднем сиденье от души расхохотался. Вслед за ним загоготали и оба бугая по бокам от научного сотрудника. На мгновение к нему обернулось и улыбающееся лицо водителя.
- Щедрый ты человек! - выдавил из себя сквозь смех человек в очках. Спасибо, брат, но пока обойдемся! Убери! А надо будет, сами возьмем. В этом можешь не сомневаться!
Эколог пожал плечами и убрал деньги. Теперь он чувствовал, что его ощутимо начинает клонить в сон. Язык перестал ворочаться, да кандидат наук больше и не пытался говорить. Время от времени он и в самом деле погружался в сладкую дрему, а выныривая из нее, сонно отмечал, по каким улицам мчит роскошный джип "Сузуки Гранд Витара".
И прежде, чем окончательно погрузиться в сладкое забытье, научный сотрудник лаборатории по выбросам отметил, что джип свернул с улицы, похожей на Ордынку, и кружит по каким-то переулкам, наверное, замоскворецким. А самыми последними впечатлениями, отмеченными его затухающим сознанием, были высокий красивый забор из красного кирпича, распахнувшиеся перед джипом ворота, и возникший в глубине двора большой красно-белый дом, похожий на замок с остроконечными башнями по краям.
3
Под утро несколько раз Виктория осторожно открывала дверь и, ступая на цыпочках, подходила к кровати, заглядывала под балдахин. Постоялец - так она называла всех, кто был под ее попечением - спал беспокойно. Всякий раз у него оказывалась другая поза. На ее глазах однажды он даже вздрогнул во сне и пробормотал что-то неясное. Виктория тронула его за плечо, поправила одеяло, он затих. Спящий мужчина так беззащитен, так трогателен. А этот, да и все остальные, оказавшиеся в далеком и чужом для них мире, особенно. Может, им снится их прошлая жизнь?
Викторию тянуло неодолимое любопытство: она надеялась, что постоялец проснется раньше времени, перекинется с ней словечком. Ведь спит-то уже почти сутки после того, как вернулся. Где он был последние несколько дней? Что делал? Что видел? Что чувствовал? Вполне могло с ним случиться что-то неприятное, далеко ли до беды, если все чужое?
Ладно, придет время, сам, конечно, расскажет. Человек он общительный, легкий на разговоры, да и на нее смотрит, сомнений нет, с очень большим интересом. А чего удивляться! Легко представить, что за девицы его окружают там. О должной косметике представления не имеют, платья носят, она видела на картинках, мужчин не привлекать, а только отпугивать.
В последний раз Виктория заглянула к нему уже за полчаса до сигнала к пробуждению. Постоялец так и не просыпался. Длинные волосы разметались по подушке. Даже в полутьме было видно, что покоя, умиротворенности на лице нет, оно даже во сне какое-то сосредоточенное, и появилось в нем за эти несколько дней, что он отсутствовал, что-то новое. Ладно, еще будет время разобраться. Она опять осторожно поправила одеяло и пошла к двери...
***
Разбудил кандидата наук долгий протяжный звонок, а одновременно его глаза, еще закрытые, почувствовали свет. Едва трели звонка проникли в сознание, эколог, даже еще толком не проснувшись, очень обрадовался: все, что происходило с ним в комнате милиции на станции "Дмитровская", а потом в джипе "Сузуки Гранд Витара", оказалось, стало быть, нелепым, хотя и не лишенным занимательности сном. Однако он тут же понял, что проснулся вовсе не от звуков музыкального произведения под названием "Metallica - Enter Sandman", запущенного одним из его компьютеров, включившимся в назначенное время.
Эколог открыл глаза, зажмурился от потрясения, открыл снова. Сомнений не осталось, глаза на самом деле видели поразительную картину: в ногах кровати поднимались к потолку две тонкие резные колонны из темного дерева. Машинально подняв взгляд, научный сотрудник лаборатории по выбросам в атмосферу обнаружил, что колонны поддерживают роскошный балдахин. От него спускались тяжелые полузадернутые шелковые портьеры.
После такого невероятного открытия эколог мгновенно поднял голову с подушек и сел, опустив ноги на пол. Сейчас же пришел черед другому необыкновенному открытию: он был облачен в ночную рубаху из тонкой серой фланели. Не поверив, эколог даже помял ткань пальцами, но это была точно фланель и точно ночная рубаха, в каких мужчины не спали уже, наверное, века с девятнадцатого, а то и восемнадцатого.
Рядом с кроватью послышались легкие шаги, чья-то рука одну за другой раздвинула портьеры.
- День на дворе, сударь, - услышал эколог приятный женский голос, - не угодно ли вам умыться?
С правой стороны кровати стояла, улыбаясь ему, пригожая девица с золотистыми волосами. Кандидат наук уставился на нее ошалелыми, вытаращенными глазами. Совершенно машинально, даже не пытаясь что-нибудь понять, он отметил, что лицо у девицы доброжелательное, даже участливое. Сразу же в его мозгу родилась гипотеза.
Черт побери, может, он долго чем-то болел, и только теперь пришел в себя, а вся эта невиданные обстановка - какая-то больничная палата в стиле ретро? Сейчас ведь чего только не придумают! Если так, тогда все эти разнополые милиционеры, шустрый человек, забравший его в джип, и прочее, и прочее, всего лишь засевшие в памяти болезненные галлюцинации. Но чем он мог болеть? Неужели какой-то несчастный случай?!
Он продолжал смотреть на девицу. Взгляд ее, он понял, был не только доброжелательным, но и в значительной мере лукавым. Эколог осмотрел ее темно-красное платье. Несмотря на очевидную элегантность, почему-то оно наводило на мысль об униформе. Может, по той причине, что к нему была прикреплена табличка с именем владелицы. Почему-то имя было написано не только русскими, но и латинскими буквами.
Виктория, машинально прочитал про себя кандидат наук. Красивое, звучное имя, отметил он машинально.
В одной руке, как оказалось, пригожая девица держала медный таз, а в другой медный кувшин.
- Слышала я про ваши успехи в русском языке, - непринужденно заговорила Виктория, протягивая кандидату наук таз. - Вы и раньше-то схватывали все на лету, а теперь, как отозвался Михаил Владиславович, стали изъясняться совершенно свободно. Скоро, должно быть, и древнегреческий освоите, с вашими-то способностями. А уж про итальянский-то и французский и говорить нечего.
Гипотеза о болезни разом отпала. Про его способности к русскому языку говорил и тот человек, приехавший за ним в комнату милиции. А Виктория ведет себя так, как будто давно меня знает, пронеслось в голове у эколога. И шустрый человек вел себя точно так же. Вероятно, это он и есть Михаил Владиславович. Все эти люди явно принимают меня за кого-то другого. Но за кого и почему? Причем здесь древнегреческий, итальянский и французский?
А может, все это только продолжение причудливого, несусветного сна, и ничего этого на самом деле нет?
Машинально он взял таз и поставил себе на колени. Девица Виктория наклонила кувшин, и он, машинально подставив под струю руки, стал умываться.
Вода оказалась прохладной и приятно бодрила. Значит, это была настоящая вода, в снах такой не бывает. Следовательно, настоящей, реальной, а вовсе не порождением сновидений, была и эта королевская кровать с высоким балдахином и шелковыми занавесями.
Когда кандидат наук покончил с умыванием, Виктория легким движением убрала таз и протянула ему, сняв с руки, полотенце.
- Одевайтесь, сударь, скоро я зайду за вами, чтобы проводить на завтрак, - молвила девица не сводя с него лукавых глаз, и ушла куда-то за изголовье кровати.
В одно мгновение эколог вскочил на ноги и огляделся по сторонам. Оказалось, роскошная кровать стоит посреди большой комнаты, изголовьем к стене, затянутой синим шелком. Еще из мебели здесь были четыре кресла, сиденья которых и высокие спинки были обиты цветной кожей с тиснением, массивный стол со слегка наклонной доской, где лежали несколько массивных фолиантов, и резной сундук на невысоких полукруглых ножках. Был и тяжеловесный шкаф, на полках которого виднелись толстые корешки книг, явно старинных.
Еще один предмет обстановки - массивные, размером со шкаф, напольные часы. Позже выяснилось, что они негромко отбивали время каждые четверть часа.
В кресле рядом с кроватью лежала одежда, но, глянув на нее, кандидат наук оторопел вконец. Вместо его джинсов, свитера и всего остального здесь были узкие штаны, похожие на рейтузы, белая рубаха с большим отложным воротником и что-то вроде куртки из темного сукна, заставившей научного сотрудника припомнить старинное слово "колет", знакомое по историческим романам. Рядом стояли изящные и легкие на вид полусапожки из тонкой кожи.
Он опустился в другое кресло, напротив, и стал сосредоточенно рассматривать эту удивительную, маскарадную одежду. Она оказалась последней каплей, доконавшей его вконец. Эколог сжал голову руками. Казалось, она вот-вот расколется из-за сталкивающихся друг с другом лихорадочных обрывков мыслей. Он закрыл глаза и стал раскачиваться из стороны в сторону. От этого неожиданно стало как-то легче. Кандидат наук сосредоточился и постарался привести мысли хоть в какой-то порядок.
Единственным, не подлежавшим сомнениям, было то, что его приняли за кого-то другого - из-за явного, поразительного сходства с этим кем-то другим. Причем, настолько явного, что милиционеры даже не стали толком смотреть его документы, как и те люди, что приехали за ним на станцию "Дмитровская". Они не сомневаются, что тот кто-то - это он. Доказывать, что перед ними на самом деле Александр Юрьевич Умников, кандидат наук и научный сотрудник, бесполезно.
Этот здравый силлогизм потянул за собой и другой: если ориентировка на этого кого-то другого была разослана, как утверждал старший сержант, по всем станциям метро, вокзалам, аэропортам, постам ГИБДД, значит, налицо было какое-то серьезное правонарушение, уголовщина, за что и ищут этого кого-то. Но почему тогда милиционеры не отправили задержанного, куда следует, а выдали этим приехавшим за ним загадочным людям? Может, потому, что они из ФСБ? По разговорам и манерам, вроде бы, не похоже. Скорее уж, они сами смахивали на представителей криминального мира.
Эколог поежился. Вот только этого ему и не хватало.
Других силлогизмов не последовало, ход мыслей уперся в непреодолимый тупик. Все, абсолютно все, было необъяснимым. Пусть даже он попал в дом какого-то криминального авторитета, что означает эта королевская кровать и вся остальная антикварная обстановка?
Впрочем, подумал он, может, в этом доме такой стиль, всякое может придти в голову человеку, ворочающему огромными деньгами, добытыми преступным путем. Однако, почему вместо своей одежды он нашел какой-то маскарадный костюм? Отчего все изумляются тому, как он быстро научился говорить по-русски? А вдобавок кандидату наук припомнилась и совсем уж безумная фраза, брошенная мимоходом вчерашним шустрым незнакомцем - во всех книгах написано будто он, Александр Юрьевич Умников, вернее, конечно, тот, за кого его принимают, - гений.
Да, еще при нем должен был быть какой-то телефон. Это что значит?..
Но тут мысли эколога прервались, потому что в комнате неизвестно откуда вновь возникла златоволосая Виктория.
- Ой, сударь, да вы еще не одеты, - всплеснула пригожая девица руками с деланным испугом, но в голосе явно прозвучали игривые нотки.
Эколог смутился. Старомодная ночная рубаха доходила ему до пят. Вид еще тот, похож на привидение, неудобно красоваться в таком облике перед молодой и весьма обворожительной девицей, кем бы она не была.
- Я зайду через пять минут, - потупив взгляд, с прежними игривыми интонациями молвила Виктория, - надеюсь, будете готовы?
Кандидат наук оторопелым взглядом проследил, как она подошла к обитой синим шелком стене, сделала какое-то неуловимое движение. Неожиданно в стене открылась прямоугольная дверь. За ней и исчезла пригожая девица, затворив за собой шелковый прямоугольник. Всякие признаки потайной двери исчезли, скрытые складками материи.
Эколог покрутил головой. В общем, если не пытаться разгадывать частности, все происходящее в целом больше всего походило на хорошо закрученный шпионский роман в духе приключений незабвенного Джеймса Бонда. И тут же ему пришла на первый взгляд нелепая, а на деле удивительно здравая мысль.
Как вел бы себя в такой ситуации агент 007? Сомнений нет: раз его приняли за кого-то другого, не стал бы подавать вида, а постарался подыгрывать, исподволь разбираясь в ситуации. Точно так же поведет себя и он, Александр Умников. Ничему больше не будет удивляться, но все принимать к сведению. В конце концов, он ведь ученый, исследователь, наделенный аналитическим складом ума.
Остановившись на таком решении, эколог окреп духом. Вроде бы, принимая его за этого таинственного другого, пока с ним все обращались неплохо, каких-то неприятностей ничто, похоже, не предвещало. Кандидат наук мигом облачился в узкие штаны, белую рубаху и колет. Полусапожки пришлись впору, они в самом деле оказались легки и удобны.
Нашлось в комнате и зеркало в серебряной оправе, висящее на стене справа от кровати. Рассматривая возникшего в нем бородатого человека с длинными волосами в неожиданно изящном старинном костюме, научный сотрудник фыркнул и даже развеселился.
Любопытно, что еще интересного есть в этой удивительной комнате? Он подошел к столу, открыл одну из книг. Она в самом деле оказалась очень старой, с печатным английским текстом и тонкими черно-белыми гравюрами. Однако многие слова были незнакомы. Эколог покачал головой, сетуя на себя за то, что не упражняется в языке, который когда-то неплохо знал, и отложил книгу. Надо бы установить на каком-нибудь из компьютеров обучающую программу, подумал он, и тренироваться почаще.
В резном сундуке, как выяснилось, горой была сложена еще какая-то старинная одежда. Кандидат наук опустил тяжелую крышку. Ладно, если будет время, он еще познакомится с его содержимым поближе.
Попробовал эколог открыть и потайную дверь, но она, как и следовало ожидать, не подалась. Тут его внимание привлекла еще одна удивительная вещь, одна из стен комнаты была полностью закрыта тяжелой бархатной портьерой. Что скрывалось за ней? Но проверить кандидат наук не успел едва только шагнул в ту сторону, дверь тут же отворилась, и в комнате снова появилась Виктория.
Непроизвольно эколог поймал взгляд, каким девица окинула его с головы до ног. Взгляд был вполне одобрительным. Кокетливым движением она подняла с кресла ночную рубашку и, аккуратно, сложив, положила на подушку.
- Пойдемте, сударь, - сказала девица, улыбаясь. - У вас сегодня на завтрак яичница с беконом и ваш любимый яблочный пудинг.
Каким образом она открыла потайную дверь, эколог снова не понял: он с нетерпением ожидал, что окажется за дверью и был готов ко всему. Выяснилось, что дверь выходила в длинный и узкий коридор, больше всего похожий на театральное фойе. По стенам были развешаны картинки с изображениями старинных замков, рыцарских гербов, батальных сцен. Встречались и портреты неизвестных людей в старинных одеждах. Сходство с фойе усугублялось расставленными то там, то здесь старомодными, обитыми темнокрасным бархатом банкетками на гнутых ножках.
В коридоре не было ни души. Но только на первый взгляд. В дальнем его конце маячила чья-то широкоплечая фигура. Оглянувшись, эколог заметил такую же фигуру и в противоположном конце. Это означало, что коридор охранялся, просто так из него не выйти. Ладно, пока таких целей он и не ставил.
Следуя за Викторией, кандидат наук прошел несколько десятков метров, пока не оказался перед двустворчатыми стеклянными дверьми. За ними было большое помещение с длинным прямоугольным столом посредине, уставленным блюдами. Здесь пахло вкусной едой и вообще вся обстановка напоминала уютный банкетный зал ресторана. По стенам даже стояли в горшках пальмы и какие-то другие диковинные растения.
Только тут научный сотрудник ощутил, как он голоден. А в самом деле, сколько времени прошло после того, как он хлебнул в джипе неведомого зелья и заснул? Сутки или, может, еще больше?
За огромным столом сидел один-единственный человек. Он был не очень молод, полноват, с высоким лбом и длинными волосами, с бородой, усами, и одет, подобно экологу, в схожую старинную одежду. Человек бросил на эколога не очень доброжелательный взгляд, отвернулся и продолжал с видимым аппетитом трапезничать.
Когда же Виктория подвела эколога к столу вплотную, он с удивлением обнаружил, что рядом с тарелкой незнакомца лежит мобильник. Это снова заставило кандидата наук припомнить, что и у него самого тоже, вроде бы, должен был быть какой-то телефон. Средневековый маскарадный костюм и телефон, удивительное сочетание...
- Приятного аппетита! - молвил эколог дружелюбно, но вместо ответа получил лишь еще один угрюмый взгляд.
Виктория улыбнулась.
- Вот лишнее подтверждение, что к языкам он далеко не так способен, как вы, - понизив голос, доверительно сказала она экологу. - А ведь такой человек! Кто бы мог подумать!
- Ладно, будем завтракать, - сказал научный сотрудник лаборатории по выбросам, чтобы на всякий случай сменить тему.
4
Этот молодой человек, появившийся в дверях вместе со златоволосой бойкой девицей, здешней обитательницей, всегда одетой в ужасающе нелепый наряд, как обычно вызвал у него острый приступ неприязни. И может быть, даже более острый, чем всегда. Несколько дней отсутствовал, пропадал неизвестно где. И стоило только вздохнуть с облегчением, что исчез навсегда, как появился снова. А где был? Возможно, и в самом деле ему удалось выбраться за стену, как грозился не раз. Пускай! Расспрашивать его он, конечно, не станет. Много чести!
И все-таки, в глубине души пожилой господин, в одиночестве сидевший за столом, сознавал, что неприязнь его к молодому человеку беспочвенна. Больше того, проистекает она от дурного нрава, причиной которому - многие пережитые разочарования, обиды, утраты. Что ж поделаешь, если из-за этого весь мир представляется в черных тонах и ничего не радует? А вот жизнерадостность, бьющий через край оптимизм, вульгарная самоуверенность, только раздражают и вызывают жгучую неприязнь.
Вообще-то думать следовало бы совсем о другом. О том удивительном, непостижимом, что произошло с ним. Да и не только с ним, как оказалось. В страшном сне не мог бы себя представить, что такое возможно, но вот случилось. А еще удивительнее обещание этих людей, что все это не навсегда. Придет время, он вернется. Только можно ли этому верить?
Он вздохнул, отрезал еще кусочек золотисто-коричневой телятины, обжаренной в оливковом масле. Немного осталось сейчас того, что могло бы его радовать, но добрая еда, по счастью, прочно входила в этот круг. И недостатка в ней не было. Повара здесь, надо признать, отменные. Им удается и прекрасная телятина, как готовят в Милане, и жареная поросятина, какой славится остров Сардиния, и запеченная печень с луком по-венециански.
Телятина так и таяла на языке. Он потянулся, чтобы отрезать еще кусочек, и непроизвольно снова взглянул на молодого человека, приближающегося к своему обычному месту за столом.
Вроде бы, лицо его было сегодня печальным, даже растерянным. В душе шевельнулось сочувствие. Юнец даже не представляет, что ждет его впереди. Не знает, что жизнерадостность с годами сойдет на нет, что одолеют болезни, не станет друзей. Что знания, к которым стремишься в юности, в пожилые годы приносят не радости, а одни беды. Эх...
Рука с ножом снова потянулась к блюду. Хуже всего то, что он прекрасно осознает, как постыдна и даже противоестественна его неприязнь к этому молодцу, а поделать с собой ничего не может. Да разве можно не симпатизировать этому молодому человеку? Разве можно без улыбки смотреть на несбывшиеся надежды, головокружительное легкомыслие?
Но вместе с тем он знал и другое: эти приступы жгучей неприязни проходят только на короткое время. А потом снова возвращаются, и тут он уже ничего не способен с собой поделать.
Ладно, пусть себе завтракает, раз вернулся. Мало у всех, кто попал сюда, радостей. Пусть у юноши станет на душе хоть немного легче от доброй еды, как становится у него самого. Правда, ужасающий напиток, который англичане называют темным элем, способны пить только они сами...
***
Само собой, разумеется, эколог не мог и подозревать о невеселых раздумьях недоброжелательного пожилого субъекта, который ему сразу не понравился. Но Виктория усадила кандидата наук как раз напротив. Он сел, и сейчас же рядом вырос официант с подносом. Появилась большая тарелка с дымящейся яичницей. Рядом возникла большая кружка с напитком темного цвета и хмельным запахом. Но вилка рядом с тарелкой оказалась всего с двумя зубцами и очень короткой ручкой.
Научный сотрудник недоверчиво повертел ее в руках, но другой ему не дали. Хорошо хоть был нож, больше похожий на кинжал. Эколог посмотрел через стол. У пожилого субъекта вилка была столь же нелепой. Вздохнув, кандидат наук вонзил вилку в изрядный кусок бекона и отправил его в рот, одновременно осматривая блюда на столе. Они были полны аппетитных закусок холодное мясо, какие-то салаты, рыба.
Яичница показалась изголодавшемуся пленнику божественно вкусной. Пригубив темный пенный напиток, эколог понял, что это крепкое пиво, очень недурное. Все не так уж плохо, решил он, по крайней мере, голодом морить его явно не собирались.
Пожилой неприятный субъект пробормотал что-то себе под нос и потянулся к блюду с мясом. Экологу показалось, что слова итальянские, но смысла, естественно, он не понял. А вот интонации, это от него не ускользнуло, по-прежнему были не слишком дружелюбными. Машинально он обернулся, ища взглядом Викторию, словно бы ожидая от нее поддержки, но оказалось, она опять куда-то исчезла. Кандидат наук снова вонзил вилку в яичницу.
И в этот момент боковым зрением он увидел, что стеклянные двери зала отворились. Эколог повернул голову и остолбенел, не донеся вилку до рта.
Хоть и собирался он вести себя подобно Джеймсу Бонду и ничему, хотя бы внешне, не удивляться, все последующие события показались экологу невероятной фантасмагорией, разворачивающейся по нарастающей и с каждой минутой становящейся все абсурднее.
Первой из вошедших была Виктория. За ней следовал невысокий полный человек в сером сюртуке, белых обтягивающих штанах и лакированных сапогах. Если собственная одежда заставила эколога вспомнить старинное слово "колет", то белые штаны новоприбывшего вызвали в памяти другое забытое слово - "лосины". В руке вошедший держал треуголку.
С порога быстрые глаза человека окинули зал пронзительным взглядом. Резким движением он провел по левой стороне груди, словно проверял, на месте ли маленький орден в виде креста, висящий на алой ленте. Потом быстрыми шагами пошел к столу.
Виктория почтительно подвинула ему стул во главе стола. Человек поблагодарил кивком головы, что-то сказал и уселся. На одно мгновение его быстрый взгляд задержался на лице кандидата наук, и человек приподнял руку, явно относя этот приветственный жест экологу. Машинально тот сделал ответный жест. Человек внимательно оглядел стол. Рядом с ним уже стоял официант, почтительно снимавший с подноса бутылку вина и какие-то кушанья.
Потрясенный эколог наблюдал, как человек в сюртуке и лосинах положил на соседний с собой стул треуголку, как официант до половины наполнил его бокал, а человек поводил бокалом возле носа, пригубил, немного подумал, а потом кивнул.
Было видно, что официант облегченно вздохнул. Еще немного пригубив, человек отставил бокал в сторону, порылся в кармане сюртука, достал из него мобильник и положил рядом с прибором.
Наполеон с мобильником, молнией пронеслось в голове эколога. Кем бы ни был этот человек, по-хозяйски усевшийся во главе стола, он как две капли воды походил на императора, а вдобавок и одет был в точности так, как выглядел Наполеон на многих своих портретах.
А в следующее мгновение смятенный мозг кандидата наук пронзила другая ошеломляющая мысль: он вдруг понял, что лицо пожилого человека напротив тоже удивительно ему знакомо. Где-то, когда-то, несомненно, доводилось видеть и его портреты, но кто же это?
Все еще держа вилку с нанизанным кусочком бекона, научный сотрудник потрясенно переводил взгляд с одного своего удивительного сотрапезника на другого. Оба, больше не обращая на него никакого внимания, вкушали завтрак.
Стеклянная дверь вновь отворилась, и Виктория ввела в зал еще одного человека. Теперь это был высокий старик с седой бородой и седыми волосами. Он был в длинной, почти до пят, темной рубахе с вышитыми на ней цветами, поверх которой на плечи был небрежно наброшен кусок красной ткани. Обувь на босых ногах отсутствовала.
Новоприбывший держал Викторию за руку, словно слепой. Невидящий его взгляд был устремлен поверх стола куда-то в стену. Только усевшись за стол, старец выпустил наконец руку девушки. Рядом уже был официант. На этот раз он снял с подноса глиняный сосуд с двумя ручками по бокам, высокую чашу и несколько кушаний. Насколько эколог мог судить со своего места, они были разложены по странным кособоким тарелкам, изготовленным из обожженной глины.
Первое, что сделал слепой старик, так это на ощупь извлек откуда-то из складок своего наряда мобильник, точь-в-точь такой же, как у Наполеона и другого сотрапезника. Но не положил на стол, а произнес в него несколько слов на певучем незнакомом языке.