Малышева Анна Витальевна. Иногда полезно иметь плохую память

   — Слушай, Юля, — продолжал он, грозно глядя на нее. — Я ведь терплю-терплю…
   — Я еду-еду, не свищу, а как наеду — не спущу… — пробормотала Юлька. — Это откуда? Не помню.
   — Юля, ты все шутишь!
   — А ты все не шутишь, — отпарировала она. — Знаешь, необязательно нужно быть меланхоликом, чтобы треснуть… Помнишь, о чем мы говорили? Достаточно не иметь чувства юмора — и тогда тебе обеспечен полный провал…
   — Прости, мне не до смеха. — Он внезапно сник, и она мигом забыла о своем раздражении. — Понимаешь, я чувствую себя полным идиотом… Как будто пытаюсь втиснуться между вами, а вы меня подталкиваете с одного бока, с другого… Выпихиваете, одним словом.
   — Жень, ну что ты такое говоришь! — Юлька всплеснула руками. — С чего ты это взял?
   Ну, мы правда подшучиваем друг над другом почем зря… Но мы так привыкли. При чем тут…
   Он отвернулся.
   "Господи, привалило же мне счастье, — задумалась Юлька. — В кои-то веки, и вот тебе!
   Может, он ненормальный? Нормальный человек себя так не ведет. Откуда такая ревность?
   А если ревность, то, наверное, и любовь? Хотя второе вроде и необязательно. Есть же типы, которые ревнуют, даже когда сами не любят…
   Просто самолюбие у них такое. Вот это — не дай бог. Надо срочно посоветоваться с Максом.
   Во-первых, не вызвать ли Жене «неотложку».
   Во-вторых, не опрометчиво ли я поступила, согласившись, чтобы он меня проводил".
   — Я пойду принесу кофе, — мирно сказала она Жене, поднимаясь с кресла. — Ты не скучай. И не дуйся.
   — Ладно.
   Она заметила на его губах улыбку, и ей тут же расхотелось идти на кухню. Но переигрывать было уже поздно.
   На кухне священнодействовал Макс. Он варил кофе на всю компанию в большой эмалированной кастрюле. Юлька плюхнулась на табуретку.
   — Ну, Джульетта, как наш Ромео? — не оборачиваясь, спросил ее Макс. — А жаль правда, что его зовут не Рома. Тогда вообще была бы классика: вы встречаетесь на празднике, молниеносно влюбляетесь, потом окажется, что ваши семьи враждуют друг с другом… Вспомни Шекспира, недоучка моя милая.
   — От недоучки слышу, — задумчиво сказала Юлька. — Дай мне сигарету.
   — Руки заняты, возьми сама.
   Она поднялась, залезла в карман его рубашки, извлекла оттуда сигарету и закурила.
   Вздохнула.
   — Знаешь, мне надо с тобой посоветоваться.
   — Что-нибудь не так?
   — Да вроде все так. — Юлька пожала плечами. — Он вроде влюбился…
   — Так чем же ты недовольна?
   — Почему так быстро?
   — Недоверчивая ты особа. Влюбился и влюбился. Я же говорю — Ромео и Джульетта.
   — Так не бывает.
   — Слушай, ты его недостойна, — решительно заявил Макс. — Пойду сосватаю ему Машуню. А что? Девка здоровенная, дури хоть отбавляй, опять же романтична до чертиков. А?
   — Не клюнет он на Машуню! — злорадно сказала Юлька. — Он в меня влюбился. До чертиков.
   — Ой, не верю, — сощурился Макс. — Ладно. Что же тебя волнует помимо этого?
   — Он хочет проводить меня домой.
   — А меня? — обиженно сказал Макс. — Ты ему сказала, что мы в одном доме живем?
   — Еще чего! Макс, только не в обиду, скажи — как мы пойдем на романтическую прогулку втроем?
   — Я не навязываюсь, — вздохнул Макс. — Иди. Только учти, если он тебя придушит…
   — А ты думаешь, есть такая опасность?
   — Дуреха, он же не Джек Потрошитель. Иди, конечно.
   — Да, но только…
   — Слушай, Юлька, чем ты недовольна? — Макс изумленно поднял бровь. — Ведь все просто идеально.
   — Да, но несколько глуповато.
   — Жизнь вообще глуповатая штука, — отрезал Макс. — Так. Все. Вот твои чашки. Кофе, кстати, уже готов. Иди! — Макс почти вытолкал ее. — Не осложняй международных отношений.
   Она вернулась в комнату с двумя чашками кофе — по чашке в каждой руке. «Мог бы помочь принести… — ворчала она про себя. — Сидит себе там… В кресле… Ишь, красавец писаный… Вот донесу сейчас кофе и нарочно оболью его».
   Но она не только не облила его, а обласкала лучезарным взглядом — почти против своей воли. Женя встал ей навстречу и взял у нее из рук чашки.
   — Немножко задержалась… — сказала она. — И кофе, кажется, скверный.
   — Это ничего, — улыбнулся он.
   «Слава тебе, господи! — подумала она. — Сразу два вопроса отпадают: где была и что за гадость принесла».
   — Скажи, а тебе еще не пора домой? — поинтересовался Женя.
   — А который час?
   — Да уже… Секунду… Без малого половина одиннадцатого.
   — Да, дело идет к концу. — Юлька вздохнула. — Знаешь, Жень, тебе не повезло, что ты попал на собирушку именно в этом году. У нас обычно так весело. Приходят все наши, весь наш класс… Ну, не все поголовно. Есть такие деловые, что от работы оторваться не могут, есть беременные на последнем месяце, есть просто такие, что забыли… Но вообще нас никогда не бывало меньше двадцати человек. Ух и жару мы задавали! А теперь… Всего семеро. А остальные — гости.
   — И я среди этих лишних гостей, — в тон ей продолжил Женя.
   — Опять! — Юлька резко поднялась. — Слушай, пойдем-ка. А то тебе здесь, как я вижу, не по себе. Не бойся, пойдем вдвоем. Тот, чье имя упоминать не рекомендуется, с нами не пойдет. Ол-райт?
   — Идет! — Женя поднялся с радостной готовностью.
   — Ну, прощайся!
   — С кем? — удивился Женя.
   — С кем ты там пришел?
   — А… — Он отошел от нее и затесался в кучку гостей, доедавших у стола остатки торта и пирога.
   Юлька пошла на кухню. Макс по-прежнему был там.
   — Я сижу, болею… Сам себя жалею… — проканючил он, увидев ее. — Ваше величество, вы нас покидаете?
   — Да. Ухожу во тьму. С незнакомцем. Если это действительно Ромео, как ты говоришь, мне убийство не грозит.
   — Разве что легкое изнасилование, — галантно заметил Макс. — Весьма романтичное.
   Под луной.
   — Шут гороховый, — вздохнула Юлька. — Ты, надеюсь, не обиделся?
   — Я? Боже меня упаси. А вот моя мама — та действительно будет в печали. Ты ведь знаешь, она прочит тебя мне в жены. Ты ей безумно нравишься. Что еще раз доказывает полное отсутствие вкуса у членов нашего семейства.
   — А что… — задумчиво сказала Юлька. — Мы были бы хорошими мужем и женой.
   — Тс-с! — Макс сделал страшные глаза и криво улыбнулся. Юлька оглянулась. За спиной у нее стоял Женя. Он, видимо, прекрасно расслышал последние ее слова. Она рассмеялась:
   — Ну, все! Всем привет! Приятно провели время! Жень, пойдем!
   Она подхватила его под руку, и они вышли из квартиры. Во дворе Женя повел ее к стоящей неподалеку от подъезда машине.
   — О! Это что, твоя? — удивилась Юлька.
   — Моя.
   Он отпер дверцу белого «Москвича», и Юлька, подобрав широкий подол алого платья, прямо-таки прыгнула в машину.
   — Здорово! Так ты крутой!
   — Нет, я не крутой, — возразил Женя, садясь за руль.
   — Нет? Тогда откуда же, позволь узнать, вся эта роскошь? — Она похлопала ладонью по велюровой обивке кресла. — Машина-то твоя?
   — Ну да.
   — Сам купил?
   — Нет, отец. Так что хвастаться мне нечем.
   — Ну хотя бы отцом можно похвастаться, — вздохнула Юлька. — Есть и такой вид спорта.
   А кто у нас отец?
   — Адвокат, — коротко ответил Женя, выруливая из переулка на Пречистенку.
   — Тогда понятно. У вас, должно быть, таких машин целая отара… — протянула Юлька; — И личный чабан.
   — Ты что? — засмеялся Женя. — Какая отара? У него — своя, и у меня тоже. А у матери нет. И чабана тоже нет.
   — Хуже всего без чабана, — философски заметила Юлька. — Между прочим, куда мы едем?
   Женя несколько всполошился:
   — Куда?
   — Нет, все в порядке, ты едешь правильно, мне на Яузский бульвар, значит, по бульварам в ту сторону… Так и езжай. Просто странно стало, как это ты меня повез, не спрашивая дороги. Помню, один раз после такой же вот вечеринки усадили меня в такси, деньги таксисту сунули — поехала я. Едем-едем, а потом начинаю я замечать — не туда куда-то едем. И таксист вроде какой-то странный. Во-первых, на красный свет проскакивает, во-вторых — от него перегаром несет. «Куда едем, дядя?» — спрашиваю. А он: «А куда надо?» Представляешь, он даже не расслышал, куда меня заказали отвезти, просто взял деньги и повез себе.
   Юлька расхохоталась, вспомнив свой тогдашний испуг.
   — В общем, чуть жива добралась до дома…
   — Обошлось? — Женя бросил в ее сторону сочувственно-смеющийся взгляд.
   — Конечно… Со мной никогда ничего не случается, — с некоторой грустью в голосе сказала Юлька. — Удивляюсь — почему?
   — Никогда и ничего?
   — Ну, иногда что-то… Но ничего серьезного.
   — Значит, все еще впереди…
   — Может быть…
   Он смотрел вперед, на дорогу. Юлька опустила стекло со своей стороны, наслаждаясь бившим ей в лицо теплым ветром. Покосилась на Женю. «Какой профиль, мамочки мои! Какой профиль! Интересно, понравится ли он маме?»
   — Ты по-прежнему знаешь, куда ехать? — лукаво спросила она.
   — Ты же сказала — Яузский бульвар.
   — Слушай, но даже таксисты разговаривают с клиентом. По крайней мере, о дороге. А ты. все молчишь. Что-то не так?
   — Прости, задумался!
   — О, за это не проси прощения, — запротестовала Юлька. — Ты мне только скажи — я тебе правда так безумно понравилась?
   — Да.
   — А почему? У нас еще есть время, давай расскажи.
   — Ну… Трудно сказать…
   — Ах, вот как?!
   — Господи, чего ты от меня требуешь? Вот так, сразу, возьми да расскажи. Ну, ты красивая…
   «Спорное мнение», — подумала Юлька, но эту тему решила не развивать.
   — А еще?
   — Веселая, — мученически сказал Женя.
   — Это так, а еще?
   — Обаятельная…
   — Ну все, кончаю расспросы, а то, боюсь, разонравлюсь. — Юлька рассмеялась.
   — Знаешь, я ведь тоже мог бы тебя спросить. — заметил Женя. — Я-то тебе тоже, наверное, понравился?
   — Ну да! Я не скрываю. Мне понравился твой нос, — решительно заявила она. — Это честно.
   Женя открыл рот, но сказать ничего не успел.
   — Но в общем-то дело даже не в носе.
   — Загадочная девушка, — покачал головой Женя.
   — Да вовсе не загадочная, — вздохнула Юлька. — Но очень хотела бы ею быть. Я просто говорю, что возникает какое-то общее впечатление, которое потом никакой нос не испортит.
   Ей показалось, что он улыбнулся. «Ну вот теперь ни за что не буду форсировать события! — упрямо подумала она. — А то возомнит о себе… Если уже не возомнил».
   — Ну, хватит… — лениво закончила она:
   — О, подъезжаем. Вот этот серый дом… Да, вот там въезд, осторожно. Все.
   Он выключил мотор, и они одновременно посмотрели друг на друга.
   — Что ж, я пошла… — Юлька вдруг почувствовала странное замешательство, как будто ей предстояло поцеловаться первый раз в жизни. "Дура, чего я боюсь, — упрекнула она себя. — Ведь он, пожалуй, подумает, что я такая из себя маменькина дочка… А, пусть его думает.
   Что-то мне жутковато. Может, это и есть что-то серьезное?"
   — Юля, — почти торжественно сказал Женя. — Юля, ты очень рассердишься, если я тебя поцелую?
   — Не знаю… — выдавила она из себя первое, что пришло на язык.
   И произошло нечто странное — он с какой-то отчаянной решимостью на лице наклонился и буквально припечатал короткий поцелуй где-то между ртом и носом. Юлька в ужасе отшатнулась.
   — Прости, — с отчаянием сказал он.
   — Ни за что, — пробормотала Юлька, задом выбираясь из машины. — Спасибо… Ну, ты даешь!
   — Юля! — Он схватил ее за руку и удержал довольно грубо. — Юля, я весь вечер веду себя как полный дурак. Но я был просто не готов к встрече с тобой. И постоянно попадал впросак.
   Пожалуйста, не согласишься ли ты завтра…
   — Слушаю… — Юлька уже немного пришла в себя. Больше всего ее сейчас беспокоил вопрос о наверняка размазавшейся по всему лицу помаде. «Мама будет в ужасе. Такое, наверное, впечатление, что меня слон поцеловал!»
   — Юля! Можно пригласить тебя завтра пойти со мной в кафе?
   — Почему бы и нет? — философски спросила Юля. — А куда?
   — Куда захочешь.
   — Пойду изучу в телефонном справочнике, все кафе. Самые дорогие.
   — Валяй! — обрадовался он. — Не хватит денег расплатиться — загоню машину.
   — Ты действительно герой моей мечты, — кивнула ему Юлька. — А теперь до свидания, мусью!
   — А… — Женя все еще не отпускал ее руку.
   — Нет, миленький. — Юлька ловко вывернулась. — С поцелуями ты тоже, пожалуйста, потренируйся до завтра. Герои целуются как-то по-другому. Пока! — И она отбежала от машины. «Отсюда, наверное, я выгляжу куда романтичней, чем вблизи, — подумала она. — Эдакая тоненькая фигурка в красном платьице. А помаду в темноте не видно!»
   Женя помедлил, махнул ей рукой, захлопнул дверцу машины и уехал. Юлька задумчиво постояла у подъезда. "Домой? — подумала она. — А помада? Мама устроит разгон. Помада-то ее.
   Стереть? Так зеркала же нет… Только размажу… Не обманывай себя, — резко обратилась она сама к себе. — Тебе просто до смерти хочется забежать к Максу и рассказать про свои подвиги. Привычка — вторая натура. А маме звякну от него!"
   Она круто развернулась и быстро (чтобы мама не заметила ее сверху, из окна) побежала к подъезду, где жил Макс.
   На звонок в дверь ей открыла мать Макса — худая, высокая брюнетка, всегда вызывающая у Юльки какие-то восточные ассоциации. Возможно, эффект довершали ее расшитые драконами халаты и золотые кольца в ушах.
   — Макс дома? — елейно спросила Юлька, стараясь не попасть в полосу света. «Помада!» — четко помнила она.
   — Дома, Юлечка, — удивленно ответила Ольга Петровна (такие простые русские имя и отчество были у этой восточной женщины). — Вы разве не вместе вернулись?
   — Да не совсем. Можно мне его увидеть?
   — Конечно. Он там. — Ольга Петровна махнула рукой в сторону комнаты Макса. — Мааксим! К тебе пришли!
   — Что ты говоришь? — Из комнаты показалась голова Макса. — Юлька? Он тебя избил?
   — Что?
   — Мам, смотри, он ей нос расквасил. Тащи сюда перекись.
   — Не надо, ради бога! Это помада. Помада.
   — О?! — Ольга Петровна со значением улыбнулась Юльке и исчезла в кухне. Макс хмуро посмотрел на подругу.
   — Проходи, заблудшая. — Он кивнул на свою дверь. — И не рассказывай мне сказок, что просто прижалась мордой к двери. Знаем мы, откуда бывают такие следы.
   — А я и не рассказываю. — Юлька с наслаждением скинула туфли и босиком прошлась по ковру.
   Макс тем временем занял исходную позицию — улегся на свою любимую тахту, покрытую клетчатым серо-голубым пледом, подпер щеку ладонью и сонно посмотрел на Юльку:
   — Слушаю.
   — Знаешь, Макс, он сумасшедший.
   — А не похож.
   — Не похож? При ближайшем знакомстве…
   — Это ты называешь ближайшим знакомством? — Макс кивнул на ее губы.
   — Ой, забыла.
   Она порылась в сумочке и достала носовой платок. Глядя в зеркало, вытерла помаду.
   Вздохнула.
   — Что-то не похоже, что ты вернулась с романтического свидания, — ехидно заметил Макс. — Скорее, с романтических похорон.
   — Слушай… — Юлька решила пропустить мимо ушей его подкопы. — Слушай, он вроде такой милый…
   — Да?
   — И вежливый.
   — Надеюсь, в меру?
   — В меру, в меру, — проворчала Юлька. — Не сбивай. Вот только есть что-то… Знаешь, он непредсказуем, вот именно так, он непредсказуем!
   — Так это же замечательно. — Макс пришел в дикий восторг. — Будет совершенно непредсказуемая пара.
   — Макс, помолчи. — Юлька опустилась рядом с ним на тахту. — Дело не в том, что он может сказать что-то неожиданное или выкинуть какую-нибудь штуку… Это бы я поняла. Таких натур полно. А он… Знаешь, он как будто движется как-то толчками…
   — Толчками? — изумился Макс. — Что ты хочешь этим сказать?
   — Ну, все у него как-то сразу. И поэтапно.
   — Яснее не стало.
   — Ну, смотри! Раз: он мне неожиданно говорит — мечтал, мол, с тобой танцевать. Два: ты мне нравишься больше всех. Три…
   — Я тебя люблю! — выпалил Макс.
   — Нет, до этого не дошло.
   — А может, это я от себя лично сказал? — Макс перевернулся на спину, подложив руки под голову.
   — Не болтай! Я валюсь с ног.
   — Так приляг рядом! — простодушно сказал Макс.
   — Еще чего. Сейчас наверняка заглянет твоя мама и предложит нам…
   — Детки, чаю? — сладко пропела в приоткрытую дверь Ольга Петровна.
   — Спасибо, мам, лучше водки!
   — Фу, Макс! — Ольга Петровна захлопнула дверь.
   — «Фу, Макс! Иди сюда, Макс! Посоветуй, Макс!» — Он тяжело вздохнул. — Только и слышу, всем от меня чего-то надо. Только вот мне ничего ни от кого не надо.
   — Так уж ничего и ни от кого? — прищурилась Юлька.
   — О, женщина… — Макс легонько стукнул ее в спину коленкой. — Давай выкладывай дальше. Что там на счете три?
   — На счете три он меня поцеловал. Но знаешь, Макс, как-то странно…
   — Извращенно?
   — Нет… Если бы извращенно. Меня никогда не целовали извращенцы.
   — Попробуй со мной.
   — Утихни, извращенец! Он меня поцеловал, как икону, понимаешь? Вроде бы как приложился.
   — Может, он тебя сильно уважает? Есть такая патология, — оживился Макс. — Но тогда ты с ним намучаешься.
   — Если уважает, зачем полез целоваться?
   Это что, в знак уважения? Теперь так модно?
   — Дурочка. Может, он вовсе не хотел тебя целовать, а просто побоялся тебя обидеть?
   — Ну, знаешь!
   — А что! — Макс сел и уставился на нее во все глаза. — Может, у тебя на лице было написано: «Поцелуй меня, милый!» А он, как джентльмен…
   — Придурок! Ничего у меня не было написано, — возмутилась Юлька. «А так ли уж не было?» — тут же засомневалась она.
   — Ну, тогда.., тогда он мог поцеловать тебя просто из застенчивости. Такое тоже бывает. Я первый раз тоже поцеловался из застенчивости. Понимаешь, мне было двенадцать лет, а ей — пятнадцать. Пропасть! Ну, я с горя и от застенчивости и поцеловал ее…
   — Ну и врешь же ты!
   — Ладно, пусть я вру. Но я ведь стараюсь тебе помочь, жертва платонической любви.
   — Макс, не трави душу. Лучше скажи — все в порядке?
   — Я думаю — все о'кей! — Макс ободряюще ей кивнул. — А сейчас иди-ка домой, голубка.
   Тебе ведь еще предстоит встреча с мамой.
   — Тебе тоже.
   — Нет, мне уже выдали по первое число. Я сказал ей, что Гарик недавно получил диплом и теперь натуральный юрист. Она сказала, что это только я ошиваюсь по всяким шарашкиным конторам, в то время как мои друзья делают себе карьеру.
   — Ну, я себе карьеры точно не делаю. — Юлька вздохнула. — Маман и мне вкатит за это по первое число. Почему-то этот чертов вечер встречи на родителей действует всегда одинаково. Они впадают в истерику, почему их собственные чада оказались не такими уж удачливыми.
   — Юлишна, ты уже начала делать себе карьеру, — возразил Макс. — Скажешь, твой принц — это не находка?
   — Вот уж не знаю…
   — Утро вечера мудренее, — вздохнул Макс. — Он назначил тебе свидание?
   — Ну да. Мы пойдем с ним в кафе.
   — Класс. Ну вот, присмотрись к нему повнимательней, а потом дашь мне подробный отчет. Если что — я вас благословлю портретом Фрейда. Пока!
   И Макс сделал вид, что внезапно уснул.

Глава 2

   На следующий день Юлька проснулась поздно. Полежала, позевала, посмотрела в потолок. Прислушалась. Мать, судя по звукам, готовила на кухне обед. «Вчера обошлось без нотаций, — подумала Юлька. — Может, и сегодня пронесет? Ну как ей объяснишь, что высшее образование ума мне не прибавит? Ни ума, ни счастья… И есть, в конце концов, что-то надо… Другая бы еще радовалась, что дочь хоть какие-то деньги в дом приносит. Ну, не миллионы… Далеко не миллионы…»
   И она с тоской подумала о том, что сегодня уже воскресенье, а в понедельник с утра ей опять тащиться в свою редакцию и сидеть там. за компьютером, набирать, как безмозглая машина, чужие мысли и слова. «Одно счастье, — усмехнулась про себя Юлька. — Ежедневные пьянки, военные, что с них взять. Да и работа та еще… Когда гонят строку, когда неделю сидишь, кофе пьешь… А удостоверение чего стоит! Сотрудник органа печати ФПС Главкомата РФ! Еженедельник „Государственная граница“. Сила! Вот только платят мало, что да, то да… Ну и черт с ними».
   — Юля! — Мать заглянула в комнату. — Есть будешь?
   — Не-а, неохота.
   — Как неохота, уже первый час! — Мать, как всегда, в штыки восприняла отсутствие у Юльки аппетита. — Наверное, вчера выпила лишнее, да? Вот и не хочешь.
   — Хо-хо, мамочка. — Юлька накинула халат и обняла ее. — Да вчера я была трезва!
   Трезвее трезвого. Клянусь!
   — Но повеселились-то хорошо?
   — Так, средне. — Юлька сделала скучающее лицо. — Ты ведь знаешь, наших было всего ничего. Половина чужих. Да и тех кот наплакал. Так что все было весьма так себе.
   — И Макс не помог? — усмехнулась мать.
   — Макс помогал, как только мог. — Юлька вздохнула. "Расскажи я сейчас про свой обморок — конец! Тут же началась бы истерика.
   Нет, чрезмерная забота — это, тоже бывает плохо". — Мам, кофейку бы!
   — Идем.
   Они уселись на кухне. Юлька с наслаждением пила слабый растворимый кофе со сливками из своей любимой огромной кружки в красный горох. Маленькие кофейные чашечки она с презрением отвергала. Мать, сидевшая напротив, пододвинула к ней вазочку с печеньем:
   — Съешь.
   — Ладно, — согласилась Юлька.
   Она задумалась о событиях вчерашнего вечера, и вопрос матери застал ее врасплох. Самым естественным тоном мать спросила:
   — Юля, а кто это подвез тебя вчера?
   Юлька на миг застыла, пытаясь выгадать несколько секунд.
   — Знакомый.
   — Это очень общее понятие. Кто-то из твоих одноклассников обзавелся машиной или это был один из тех самых посторонних?
   — Да, — обреченно призналась Юлька. Она прекрасно знала, как болезненно относится мать ко всем ее знакомствам, хотя, как она сама считала, повода для опасений не было никаких. «Ну не гулящая же я! — в отчаянии подумала Юлька. — И не дура малолетняя! Что же она так переживает всякий раз». — Мам, это очень приличный и воспитанный парень. Уверяю тебя! — «Дура я! — ругала она себя. — Все ее тревоги из-за того, что ты ни словом не обмолвилась о нем вчера. Тогда бы мать не думала, что ты что-то скрываешь! Ну что делать, если все свои грехи я несу Максу, а не ей. Для ее же блага. Ну разве могла бы я обсудить с ней то, как он вчера меня поцеловал?»
   — Что же это за парень? — Мать, похоже, не собиралась успокаиваться. — Кто он?
   — Сын адвоката.
   — Господи, при чем тут адвокат?! Там что, был адвокат? Это что, знакомый Гарика?
   — Наверное… — Юлька поджала губы. «Вот и опять я в дурах, — прокомментировала она. — Я ведь так и не знаю, чей он знакомый. Да какое мне дело?»
   — Ты даже не знаешь? — Мать изумленно смотрела на нее. — Но кто-то же его пригласил?
   — Мам, он не бандит с большой дороги, даю тебе слово.
   — Как ты можешь давать слово за незнакомого тебе человека?
   — Теперь он мой знакомый. Мы ведь не на улице познакомились, верно? — Юлька тяжело вздохнула. — Его зовут Женя, он очень приятный собеседник, воспитанный человек, хорошо водит машину и не лезет к девушкам с похабными объятиями. Вот все, что я могу тебе сказать.
   — Чем он занимается?
   — Не знаю, ма. — Юлька почувствовала, что настроение ее быстро портится. — Занимается чем-то, наверное. Может, учится где-то.
   Если хочешь, могу узнать. А также группу крови, полный состав семьи и была ли у его собаки чумка.
   — А, так вы договорились встретиться еще рай?
   — Да. Казни меня! — Юлька потешно раскинула руки, но при этом никакого веселья не ощутила. «Сколько можно оправдываться в том, что тебе двадцать два года, — раздраженно подумала она. — А ведь вся причина в этом, только в этом… Ну пусть тебе, мам, когда-то не повезло… Но зачем меня-то так мучить?!» Но вслух она ничего этого не сказала.
   Мать вздохнула.
   — Что ж, будем надеяться, что он порядочный парень, — сказала она без особой надежды в голосе. — Пригласи его к нам на чашку кофе.
   Я хотела бы посмотреть на него.
   — Устроишь ему экзамен? Тогда прощай, Женя! — Юлька помахала в окно рукой. — Знаешь ведь, как молодые люди это обожают…
   Ну ладно, мам, я пойду хоть умоюсь.
   Она еще раз чмокнула мать в щеку и заперлась в ванной. «Вечная история, — грустно сказала она зеркалу, — все та же самая вечная история. Берегись, берегись, берегись. Зачем, зачем, зачем?» Юлька умылась, поморгала слипшимися ресницами в зеркало и вдруг замерла, пораженная внезапной мыслью. "Он сказал — сегодня, в кафе… А телефон-то! Мой телефон. Как же он позвонит мне? Господи, какая я дура, что вчера удрала от него сломя голову. Ведь он не взял мой телефон и теперь, конечно, кусает себе локти. А может, нарочно не взял? Скажет — забыл взять, а потом с него взятки гладки. Может, даже и не собирался брать… Так, почесал язык про свои нежные чувства, поиграл в любовь с первого взгляда…
   Но он, по крайней мере, знает, где я живу. Дом-то он знает, а квартиру нет… Господи, и вот тебе и роман. Какая глупость. Как мне не везет".
   Юлька понуро вышла из ванной и поплелась к себе в комнату. «Единственный выход — это если он приедет во двор и начнет гудеть. Не пойдет же он по квартирам. И я его телефона не знаю… И узнать не у кого. Хотя почему не у кого?» Ей в голову пришла спасительная идея. «С кем-то же он вчера пришел? — спросила она себя. — Когда пришли мы с Максом, он уже был там. Но контингент ограничен. Хорошо, что наших было не двадцать человек, тогда бы я рехнулась. А обзвонить пятерых… Машуня, Сергей, Гарик, Лидка, Наташа.» Звоню! Пять звонков — плевое дело".
   Она притащила к себе в комнату телефон и завалилась с ним на постель. Подумав, набрала сперва номер Гарика.