Малышева Анна Витальевна. Страх перед страхом

   Она поймала взгляд Леонида – тот как будто подбадривал ее, побуждал говорить решительнее.
   – Я полностью уверена, Татьяна Николаевна, – удивленно протянула девушка. – Почему вы сомневаетесь?
   Ее голос звучал так искренне и простодушно, что Татьяна просто не могла ей не верить. Но она все время чувствовала на себе взгляд Леонида – отнюдь не смущенный, напротив, цепкий и выжидающий.
   – Кстати, – проговорила она, собравшись с мыслями. – Ира не знакомила тебя со своим женихом?
   – С Петром? Нет…
   – Я говорю о другом парне, о Леониде. О том женихе, которого она представила нам с отцом. – Татьяна произнесла эти слова с нажимом, ничуть не переживая о том впечатлении, которое они могли произвести на Леонида. Впрочем, тот и глазом не моргнул – сидел и слушал.
   – Тем более… – растерянно произнесла девушка. – Татьяна Николаевна, да что происходит?
   Я рассказала вам все, что знаю.
   – Ты живешь с родителями, Женя? – Это был последний вопрос, который решила задать женщина. И как она ожидала, ответ был утвердительный.
   Женя даже не стала уточнять, зачем ей это. Она просто ответила «да», и Тане послышались в ее голосе нотки укоризны.
   – Спасибо, извини…
   Она повесила трубку и повернулась к парню:
   – Ну, я полагаю, ты понял смысл нашего разговора.
   – Она врет, – твердо ответил Леонид. – Она врет, если утверждает, что не знакома со мной.
   Устройте нам встречу, и сами увидите – ей не удастся отпереться!
   – Очную ставку? – одними губами улыбнулась она. – К чему, Леня?
   Она впервые назвала его уменьшительным именем – может, потому, что ей вдруг стало его по-настоящему жаль. Ей подумалось: а вдруг парень слегка повредился в уме от горя и теперь плетет бог знает что? Ведь до этого вечера он ни разу и словом не обмолвился о том, что знаком с Женей. Это обнаружилось только теперь, так где гарантии, что он вполне отвечает за свои слова?
   – Леня, может, ты просто слышал о ней от Ирочки? – мягко спросила Татьяна, усаживаясь за стол и дотрагиваясь до его руки. – Пойми, я ее знаю давно. Почти три года. И должна тебе сказать, она не производит впечатления вруньи… И главное, к чему ей врать? Она же ни в чем не виновата! Иру никто даже не толкал под колеса!
   Он отдернул руку:
   – Вы мне не верите?! Я говорю вам правду, черт возьми! Почему вы верите этой кукле, а не мне?!
   – Успокойся!
   – Я успокоюсь, когда захочу! – Его тон был резок и непочтителен. – Если вы не желаете мне верить, а слушаете, что плетет эта обесцвеченная дура, тогда пожалуйста, на здоровье! Но я знаю, что она врет! Только зачем – понятия не имею!
   Погодите, я приведу ее вам прямо сюда, и вы все поймете сами!
   Ей все-таки удалось поймать его руку и удержать – его пальцы дрожали, она чувствовала, что парень кипит от ярости. Она держала руку на его запястье, как будто это было единственное, за что она могла зацепиться в этом мире. Как он сказал?
   Обесцвеченная?..
   Женя и в самом деле обесцветила волосы – это было единственное изменение в ее внешности, которое отметила при встрече Татьяна. Еще перед выпускным балом волосы у Жени были естественного неопределенного, пепельно-русого оттенка. Теперь же она стала явной блондинкой. Но на этом все перемены заканчивались…
   Она покусала губы, прислушалась к звукам в квартире. Телевизора не слышно. Или муж смотрит его с выключенным звуком, или же лег спать.
   Что было бы разумно – ему утром рано вставать на работу. Как он будет работать в таком состоянии, заботило ее не очень. Сейчас все ее мысли были о другом. Взглянув на часы – почти полночь, она решилась:
   – Леня, у меня к тебе просьба. Давай сходим к Жене. Прямо сейчас. Мне все это не нравится.
   – Сейчас?..
   – Я позвоню в дверь и потребую, чтобы Женя вышла. А ты ее опознаешь. Если окажется, что это та самая девушка или хотя бы та самая квартира, тогда мы возьмем ее в оборот и узнаем, зачем она врет.
   Он с сомнением покачал головой, разом утратив всю свою решительность, но она еще крепче стиснула пальцы на его запястье.
   – Леня, мне нужно знать правду. Если она врет, значит, у нее есть важная причина… Моя дочь, беременная да еще пьяная, сунулась почему-то под машину рядом с домом, где живет ее подружка. А подружка утверждает, что два месяца ее не видала… Ты говоришь совершенно иное. Понимаешь меня?
   Он кивнул.
   – Я хочу знать, – твердо закончила Татьяна.
   Отняла руку и встала, глядя, как на его белой коже медленно проявляются розовые пятна – следы ее пальцев. – Мы поедем прямо сейчас.
   Он больше не возражал, и Татьяна пошла в спальню одеваться. Муж в самом деле лежал в постели и, казалось, спал. Она не стала окликать его.
   Когда Татьяна застегивала теплую вязаную кофту, ее вдруг охватило некое мстительное чувство. Сегодня она возьмет реванш. Когда-то родители Женя не постеснялись вломиться в ее дом среди ночи, чтобы выволочь из постели свою дочь. Сейчас она отправляется к ним – тоже без приглашения и в столь же неприличное для визитов время.
   Что ж, они будут квиты.
   Они пошли пешком. Леонид предлагал взять такси, но Татьяна его отговорила. Она подсознательно оттягивала момент объяснения с родителями Жени. Они шли торопливо, чтобы не замерзнуть, – ночь выдалась хотя и ясная, но ветреная, и женщина жалела, что не надела теплую куртку.
   Леонид на холод не жаловался. Он шагал рядом, глубоко сунув руки в карманы, и, судя по его замкнутому лицу, напряженно что-то обдумывал.
   Он первым остановился возле нужного дома:
   – Это здесь.
   – Да, – подтвердила Татьяна. Сама она никогда тут не была, но адрес, со слов дочери, помнила точно. Чем ближе они подходили к этому месту, тем больше у нее замирало от волнения сердце. А вдруг Леонид ошибся, а то и вообще сошел с ума?
   Но он не ошибся и уверенно втянул ее во двор.
   Женщина на секунду замерла.
   – Все случилось вон там… – Она протянула руку, указывая, где именно произошла катастрофа. Палец ее начал дрожать, она быстро опустила руку, спрятала ее в длинном рукаве кофты.
   Леонид с сомнением взглянул на нее:
   – Не передумали?
   – Нет, ни в коем случае. Сейчас, сейчас пойдем, – медленно, будто завороженная, откликнулась она, вглядываясь в проезжую часть, освещенную фонарями.
   В этот час машин было немного, они проносились как блестящие тени, исчезая за поворотом. Светофор лениво перемигивался со своим собратом – на другой стороне дороги. Тени голых веток плавно двигались по желтому от света фонарей асфальту.
   Значит, здесь… Обычное, ничем не примечательное место. Вес так просто. И если на проезжей части осталась кровь, то за день ее полностью затерли шины сотен проехавших тут автомобилей…
   У нее закружилась голова, но сильный порыв ветра тут же сдул дурноту. Женщина крепко взяла Леонида под руку:
   – Веди меня. Тебе же лучше знать, куда идти.
   – Вы все еще мне не верите, – будто про себя, проговорил он и повел ее во двор. – Это здесь.
   Подъезд, к которому они подошли, был оснащен железной дверью, но кодовый замок, исцарапанный и потемневший, был сломан, а дверь приоткрыта. Они вступили в душную полутьму подъезда. Лампочка горела этажом выше. Она услышала тяжелое, сдавленное дыхание Леонида, и ей вдруг стало страшно.
   – Вы передумали? – опять спросил он, но, не дождавшись ответа, буквально потащил ее вверх по лестнице. – Ну нет, теперь мы точно туда пойдем.
   Нам на третий этаж. Я все прекрасно помню, не сомневайтесь.
   Она покорно шла вверх, повинуясь его указаниям. Леонид остановился у одной из трех дверей на площадке третьего этажа – очень уверенно, без колебаний.
   – Тут я и был вместе с Ирой, – сказал он, понизив голос. – Позвонить? Или вы сами?
   – Я сама. – Женщина протянула руку и надавила кнопку звонка.
   Еле слышная трель за дверью, и потом – долгая тишина. Они стояли и ждали, не глядя друг на друга. Леонид наконец шепнул:
   – Они не слышали. Давайте еще раз.
   – Ты полностью уверен, что это здесь?.. Я что-то сомневаюсь…
   Он не дал ей договорить и позвонил сам, долго не отпуская кнопки. Наконец за дверью раздался мужской голос – хрипловатый и рассерженный:
   – Кто?!
   – Татьяна Николаевна, – ответила она торопливо, с извиняющимися нотками в голосе. Как бы ей хотелось взять себя в руки, вести себя так же напористо и нагло, как и родители Жени, когда они вломились к ней среди ночи!
   – Какая Татьяна Николаевна? – резко переспросил мужчина.
   Странно – она не узнавала голоса. Впрочем, звук мог быть искажен дверью.
   – Я же звонила вам! – воскликнула она. – Мне нужно поговорить с Женей.
   Молчание за дверью.
   – Хотя бы на минутку, – настаивала она. – Если хотите – в вашем присутствии.
   За дверью послышался скрип половиц – мужчина переступил с ноги на ногу. А затем ответил, что никакой Жени тут нет. Такая тут не живет. И тут же раздался взволнованный девичий голос, который – она уже не сомневалась – принадлежал Жене:
   – Что случилось?
   Тогда Татьяна принялась стучать, повторяя одно и то же, как заклинание:
   – Женя, открой, это я! Открой!
   Наконец дверь слегка приоткрылась. На пороге стояла девушка, придерживая спадающий с плеч полосатый купальный халат. Из-под него выглядывала ночная рубашка. Мужчина, который теперь стоял чуть позади нее, был Татьяне совершенно не знаком.
   Уж во всяком случае, это не отец Жени, того она узнала бы сразу.
   – Вы?! – ахнула Женя, перевела взгляд на спутника Татьяны и вдруг запнулась Леонид вел себя с завидным спокойствием. Он как ни в чем не бывало поздоровался. И Женя с вымученной улыбкой ему ответила.
   – Вы, значит, знакомы? – спросила Татьяна.
   – Нет… – вырвалось у Жени, но она тут же поправилась:
   – Не очень хорошо.
   – Да уж, не очень, – подтвердил Леонид. – Но все-таки знакомы.
   – Что происходит, не понимаю, – буркнул мужчина и внезапно, не дожидаясь никаких объяснений, удалился в глубь квартиры. Он был одет в тренировочный костюм, на ногах – шлепанцы.
   И явно чувствовал себя здесь как дома. Женя стояла на пороге и выглядела еще более бледной и забитой, чем всегда. Но жалости к ней Татьяна уже не испытывала.
   – Это твоя квартира? – спросила она у девушки. – Так нам можно войти?
   Та перевела взгляд с нее на Леонида. И, явно переломив себя, пригласила, отступая в сторону.
   В какой-то момент Татьяне показалось, что она не станет объясняться и просто захлопнет дверь у них перед носом.
   Они переступили порог, и Женя плотно прикрыла за ними дверь, набросила цепочку.
   – Мы уже спали, – тихо сказала она.
   Татьяна осмотрелась и спросила Леонида:
   – Здесь ты и был?
   – Да, тут. Только… – Он понизил голос и указал на дверь комнаты, где скрылся мужчина:
   – Его я не видел.
   – Это мой друг, – быстро выпалила Женя. – Пойдемте на кухню, не будем его беспокоить. Ему рано на работу.
   – А как же твои родители? – удивилась Татьяна. – Они тоже тут?
   Та покачала головой:
   – Папа и мама живут этажом выше. Не совсем над нами – наискосок.
   И, виновато улыбаясь, она пояснила, что вот уже полгода живет как бы на два дома – ест у родителей, все ее вещи там… А ночует тут. Женя настойчиво приглашала их пройти на кухню, и Татьяне ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Леонид пошел следом.
   – Я и не знала, что у тебя есть парень, – сказала Татьяна, оглядывая небрежно покрашенные стены, старый, облупленный кухонный уголок, украшенный инфантильными переводными картинками – кошечки, собачки, цветочки… – Ты же говорила, что твои родители против…
   Женя повела плечом, поставила чайник.
   – Были против, но потом смирились, – глухо ответила она. – И уже давно.
   – Как давно?
   – Ну… Мы с ним стали встречаться года два назад. А живу я с ним с прошлой осени. Это официально.
   – То есть твои родители знают все и ничего не имеют против?
   – Конечно знают. – И Женя, скосив глаза на прикрытую Леонидом дверь, пояснила:
   – Они бы никогда не согласились, но он сам с ними поговорил, сказал, что собирается на мне жениться. Тогда они смирились. А что им было делать?
   Татьяна перевела дух и присела к столу – расшатанному, покрытому клеенкой, где громоздилась не убранная после ужина посуда. Леонид остался стоять у двери, будто отрезая Жене путь к бегству.
   Собственно, на крохотной кухне больше негде было расположиться. Три человека уже создали в ней ощущение толпы, и Женя оказалась буквально припертой к стене. Татьяна старалась не смотреть девушке в глаза – ей было неловко за ту ложь, которая сейчас обнаружилась… И стыдно за свою некстати проявленную жалость, когда она при последней встрече посоветовала девушке жить отдельно от родителей. Та в ответ посетовала, что отец в таком случае ее просто убьет… Но оказалось, что это был просто театр. Зачем она играла страдалицу? Чтобы вызвать сочувствие? Но Татьяна отогнала эти мысли. В конце концов, сказала она себе, каждый имеет право выдумывать себе самые трогательные легенды – это так по-человечески…
   – Ты уж прости… – пробормотала она. – Видишь ли. Женя, я бы никогда не стала тревожить тебя в такое неподходящее время… Но Леня говорит, что знаком с тобой, даже бывал тут с Ирочкой, совсем недавно… Вы, стало быть, виделись с нею, а ты утверждаешь обратное… И потом, место, где погибла Ира…
   Девушка испуганно замотала головой:
   – Я ничего не знаю, клянусь вам!
   – Смотря о чем, – неожиданно вмешался Леонид. До сих пор он не произнес ни слова. – Что-то знаешь, иначе зачем врешь?! Какого черта ты сказала Татьяне Николаевне, что не слыхала обо мне?
   – Но я думала… – Женя не смотрела на него – почти подчеркнуто, обращаясь только к Татьяне. – Я думала, вы будете ругать Иру…
   В первый момент такое объяснение вполне удовлетворило женщину. В самом деле, что может быть проще? Да еще для девушки, чьи собственные родители никогда не упускали случая наказать ее за самую ничтожную провинность? Но уже в следующий миг она осознала всю абсурдность этого оправдания и взвилась:
   – Как?! Да я же сама сказала тебе, что у Иры есть жених! Зачем же ты это скрывала?
   Та покачала головой:
   – По привычке.
   – Какой еще привычке?
   Женя пояснила, явно обретя под ногами твердую почву – теперь она держалась куда увереннее:
   – Когда я жила с родителями, у меня как-то сама собой выработалась привычка – ничего не говорить о.., ну, о молодых людях.
   И снова этот косой взгляд, который теперь казался Татьяне наигранным и лживо-невинным. Она решила не отступать:
   – Не понимаю! Ты первая заявила мне, что Ира была беременна! Это уж ни в какие ворота не лезет! О какой привычке ты говоришь?! Ты же сказала о ней такое, за что твои родители тебя убили бы!
   Женя храбро защищалась, говоря, что это признание просто сорвалось у нее с языка, что она вовсе не думала «выдавать» подругу, что потом горько об этом пожалела… Татьяна только качала головой:
   – Женя, почему ты не хотела сказать правду?
   Я просто понять не могу, зачем ты мне соврала!
   Сказала о прежнем приятеле Иры, но ничего – о Леониде?! Неужели ты не понимаешь, что логичнее было поступить наоборот? Ведь о Лене я и без тебя знала?!
   Тут снова вмешался Леонид. Он пошел в наступление:
   – Она явно была у тебя этим утром! Почему ты это скрываешь?!
   – Нет-нет! – воскликнула та.
   – Как – нет? Ее сбила машина прямо у твоего дома!
   – Но это еще ничего не значит!
   Татьяна зажала уши руками – было невыносимо это слышать. Они говорили о ее дочери, как о ком-то давно исчезнувшем. Даже память стерлась, превратилась в старую фотографию, где уже не различишь ни взгляда, ни улыбки… А ведь Ира умерла только этим утром. Меньше десяти часов назад.
   Только что…
   – Замолчите, – прошептала она, почти не услышав собственного голоса. Но, как ни странно, они ее услышали, и на кухне стало тихо. Татьяна опустила руки и перевела взгляд с Жени на Леонида.
   – Вы меня с ума сведете! Ты помолчи! – Она говорила с Леонидом тоном приказа, чувствуя свое право на такой тон, как будто уже успела стать ему тещей. Парень недовольно поджал губы, но не возразил. Она обратилась к девушке:
   – Женя, никто ни в чем тебя не обвиняет, просто мне кажется, ты чего-то недоговариваешь… Если Ира три дня пряталась именно у тебя – почему бы не сказать?
   Женя резко замотала головой:
   – Нет, ее тут не было, я не видела ее… Давно.
   – А я вот уверена, что она еще прошлой ночью была здесь, – упрямо повторила Татьяна. – Что она тут делала, почему пряталась от нас? Женя, она что.., решилась на аборт?
   Девушка распахнула глаза и снова покачала головой – уже медленнее, будто это предположение ошеломило ее. Татьяна готова была умолять ее сказать правду, но что-то подсказывало ей: момент упущен, сделана ошибка. Женя ушла в свою скорлупу и накрепко захлопнула створки. Возможно, нельзя было вести сюда Леонида и так нажимать… Уж очень похоже на очную ставку, на перекрестный допрос.
   И все же она сделала еще одну попытку:
   – Женечка, клянусь – я просто хочу знать правду… Ты мне не веришь? Я просто хочу знать. Неужели ты меня боишься? Я ведь не похожа на твоих…
   Она хотела сказать «родителей», но не произнесла этого слова. Ее взгляд упал на синяки, уродовавшие лицо девушки. Пятна успели расплыться и пожелтеть, с тех пор как они виделись в последний раз. И ей на память пришли слова Жени, произнесенные ею так жалобно: «Папа подумал, что звонит какой-то парень, и тогда…»
   – Постой, – медленно вымолвила она, не сводя с девушки взгляда, – ты живешь с этим человеком полгода, и твой отец по-прежнему бьет тебя за общение с мужчинами?! Как это понимать?
   Женя непроизвольно поднесла руку к лицу и тут же ее опустила. Ее взгляд переменился – он стал жестким и в то же время отсутствующим. Она произнесла:
   – Кто и за что меня бьет, мое дело, я полагаю.
   И это хамство – лезть в душу!
   Она была неузнаваема в гневе, такой Татьяна ее никогда не видела.
   – Все, что я хотела сказать, – сказала! Не нравится – не слушайте! А теперь вам лучше уйти!
   Она распалялась все больше и постепенно повышала голос:
   – Я тут у себя дома, и вы мне мешаете, понятно?
   Я устала, я весь день работала и хочу спать! Уходите!
   Татьяна поднялась из-за стола:
   – Женя, но ты заставляешь меня подозревать что-то нехорошее…
   – Уходите! – Девушка говорила так громко, что ее приятель наверняка слышал ее в соседней комнате. А может быть, отзвуки ее голоса проникли и к соседям. – Вы мешаете нам спать!
   – И все ты врешь! – Леонид неожиданно оказался рядом с девушкой.
   Все дальнейшее Татьяна видела, будто во сне, – каждое движение было отчетливым, но она не могла во все это поверить. Парень занес руку, она увидела, как его ладонь приближается к лицу девушки, как голова Жени резко откидывается назад, отброшенная сильным ударом… Женщина вздрогнула, шевельнула губами… Голоса не было. В груди возникла щемящая, ледяная пустота.
   – Врешь! – с яростью выкрикнул он. – Ты в прошлый раз сказала, что живешь тут одна, что квартира – твоя! Ты сама сказала! И ни про какого твоего жениха ни слова! И еще вы говорили про ее бывшего парня, и ты сказала, что он…
   Женя глухо вскрикнула – это была скорее попытка крика. В следующий миг она метнулась, протиснулась в дверь и исчезла. Ее шаги затихли в коридоре, и Татьяна наконец обрела дар речи.
   – Уйдем, – еле слышно сказала она Леониду.
   Тот беспрекословно последовал за ней. Как они спустились по лестнице, как вышли на улицу, Татьяна помнила смутно. Ее отрезвил только ночной холод и порыв ветра, ударивший в грудь. Машин стало еще меньше. Пошел дождь. Она подняла к небу лицо, и щеки стали влажными, будто чьи-то крохотные холодные пальчики быстро забегали по ним.
   – Она все врет, – угрюмо повторил Леонид, подхватывая Татьяну под руку. – И меня она прекрасно знает, и квартира принадлежит ей, а вовсе не жениху. Про этого парня я впервые слышу. Ира бы мне сказала, что подруга собирается замуж. А она говорила, что Женя живет одна. И знаете еще что?
   Синяки ей наставляет вовсе не отец.
   – Почему? – Татьяна продолжала стоять, запрокинув лицо к ночному плачущему небу. Какой осторожный, медленный, ласковый дождь. Какая тихая ночь. И как трудно дышать, не плакать, держать себя в руках. И отвечать этому парню хоть что-нибудь.
   – Да потому, что так сказала Ира, – пояснил он. – Она говорила, что Женю в самом деле когда-то били родители, но теперь она зарабатывает синяки в другом месте.
   " – А что она говорила Ире про се бывшего парня? Ты упомянул об этом, – спросила Татьяна, опуская голову и застегивая на груди кофту. Она немного пришла в себя, и синяки Жени уже не волновали ее.
   – Она сказала, что Петр был бы рад с нею опять увидеться, – мрачно произнес Леонид.
   – Петр? Она точно назвала это имя?
   – Ну еще бы, – так же угрюмо подтвердил он. – Я не подслушивал, вы не думайте. Просто хотел зайти на кухню, чтобы мне дали еще чаю… Я-то сидел в комнате, а они там уединились. Ну, вы знаете, как всегда, когда встречаются подружки. И я случайно услышал об этом…
   Он добавил, что слышал это имя – Петр – еще раньше, от самой Иры. Она ничего от него не скрывала, в том числе и такие детали. И потому он стал прислушиваться, застыв в коридоре.
   – Женя прямо-таки настаивала, чтобы Ира опять с ним увиделась. Я даже подумал: зачем ей это? А Ира ответила: «Нет уж, мне хватит того, что было». Мне показалось, что Женя очень разозлилась, и я уже хотел вмешаться, потому что она повысила голос… Ира была беременна, нельзя, чтобы на нее кто-то орал!
   Женщина почувствовала к нему нечто вроде благодарности. Весьма запоздалой – и почему теплые чувства к этому парню пришли так поздно? Возможно, будь она с ним приветливее, он бы отплатил ей большей откровенностью. И может, она бы сумела что-то изменить…
   – В общем, это все. Я вошел, и они обе разом замолчали. Татьяна Николаевна, мне отвести вас домой? Или вы хотите туда вернуться?
   – Нет-нет, – торопливо ответила она. – Домой! Надеюсь, Леша спит, и мне не придется ничего объяснять…

Глава 4

   Наутро муж уехал на работу позже обычного и вскоре вернулся, объяснив, что взял отпуск за свой счет – на четыре дня.
   – Больше не дали, хоть я и просил, – мрачно добавил он. – Как же они меня достали…
   Татьяна тоже взяла отпуск. Это удалось сделать по телефону, переговорив с начальницей. Та, услышав страшную новость, сперва ей не поверила, а потом стала предлагать посильную помощь. Татьяна пригласила всех сотрудниц своего отдела на поминки, хотя изначально думала позвать только близких родственников и друзей. Алексей признался, что и ему пришлось пригласить с работы трех человек – они почему-то сами напрашивались, и отказать было просто невозможно.
   – Ну ладно, – обреченно вздохнула она. – Это, в конце концов, доказывает, что люди к тебе внимательны. Чем больше народу, тем лучше. Как-нибудь разместимся…
   – Конечно, – задумчиво ответил он. – Не в лишних расходах дело, сама понимаешь… Кстати, ты все-таки решила взять деньги у Леонида?
   Она призналась, что уже взяла их.
   – Если бы я отказала, Леня бы обиделся… Это было с его стороны очень порядочно. Вообще, он оказался хорошим парнем, знаешь ли…
   – С каких пор ты называешь его Леней? – удивился муж.
   – Со вчерашнего вечера…
   Татьяна запнулась и пристально поглядела на мужа. Понял ли он, что она вчера допоздна отсутствовала? Неужели так крепко спал, что не заметил ни ее ухода, ни возвращения?
   – Мне и самому всегда казалось, что он неплохой парень, – заметил Алексей.
   Татьяна перевела дух. Он, конечно, спал… Иначе не мог не спросить, куда она отлучалась за полночь. Она приняла решение: ничего ему пока не рассказывать. Впрочем, такое решение она принимала не впервой – училась этому уже долгое время. Почему это происходило, Татьяна и сама понимала смутно. Возможно, оттого, что у Алексея просто не было сил и времени, чтобы выслушать ее как следует, когда возникала какая-нибудь проблема. И она предпочитала ждать, пока все утрясется само собой. А сейчас… Как рассказать о своем вчерашнем визите к Жене? Как объяснить то, чего она и сама не понимала, – эту упорную, чудовищную ложь, эти несостыковки, эту агрессию, которая вырвалась из девушки в конце разговора? Женя пыталась что-то скрыть, явно чувствуя за собой какую-то вину. Но в чем она могла быть виновна?
   Татьяна не решалась пойти к девушке еще раз, чтобы поговорить без свидетелей. Не могла заставить себя даже позвонить… Хотя нужно же было знать, придет Женя на похороны или нет? Она решила выждать. Все равно все узнается. На сегодня – так через несколько дней. И потом, Леонид тоже этого дела так не оставит. Вчера, прощаясь с Татьяной на лестнице возле ее квартиры, он упрямо повторил, что, так или иначе, выведет Женю на чистую воду.
   – Давай повременим, – устало попросила женщина. – Женя сейчас слишком взбудоражена. Может, хоть похороны повлияют на нее… Все-таки они с Ирой были подругами, если Женя что-то знает – скрывать просто непорядочно…
   – Ну нет, зачем ждать? Наоборот, нужно ее достать, пока она не пришла в себя! А то придумает что-нибудь еще, вы же видели, как она выкручивается Татьяна согласилась, но заметила при этом, что врала девушка совсем неубедительно и ее легко сбить с толку.
   – Все это очень подозрительно, – заключил Леонид. – Кстати, вы в самом деле думаете, что Ира могла решиться на аборт?
   – А зачем же она пряталась три дня у подружки? Может, отлеживалась после операции? – грустно ответила Татьяна.