Страница:
Или… «Или не заплатил бы… — сказала она себе, закуривая новую сигарету и глядя на кровавое пятно на полу. — Об этом Саша тоже подумал. Обязательно подумал. Потому и стал меня подгонять…»
Ей не удавалось ничего выиграть. В руки шла какая-то мелочь, а уходили крупные бумажки. Она все проиграла в два вечера, хотя теперь была предельно осторожна. Но что значит осторожность в игре?
Ее оставило самое главное — счастье. Да, она могла спокойно смотреть в глаза Лизе и Армену, но зато боялась встречаться с Сашей, а не встречаться с ним было невозможно. Наступил вечер, когда они вышли на палубу и он потребовал объяснений.
— Я вижу, что тебе не везет, — начал он. — Денег у тебя нет.
— Нет, — сокрушенно призналась она.
— Ты все продула?
— — Все.
— В таком случае, надо что-то делать.
— А что? — устало спросила она. Посмотрела на берег, потом за борт. Вода была черная, грязная, с Москвы-реки недавно сошел последний лед. Апрель подходил к концу, весна опаздывала. — Опять продать бриллианты? Это невозможно, не пройдет во второй раз… Единственное, что я могу сделать — в воду кинуться.
— Ну, уж прости! — засмеялся он. — Ты кинешься, а кто будет платить? Я?
— Игорь… Сам же говорил. А я устала. Я безумно устала. Если бы удалось расплатиться, я бы сюда больше никогда в жизни не пришла…
— Все так говорят. — И вдруг он придвинулся, горячо задышал прямо ей в ухо и начал говорить что-то такое запутанное и невероятное, что она долго не понимала, о чем речь. А когда поняла, не оттолкнула его, не закричала, не испугалась. Нет!
Какая-то блаженная прохлада вошла в ее сознание, прохлада освобождения, полного, окончательного.
И через минуту ей казалось, что она сама задумала убийство — причем давно.
— У него на счету в банке тысяч двадцать… Я знаю… — шептал Саша. — А счет у вас общий! Ты что — забыла?! Ты тоже можешь с него что-то получить! Игорь не будет знать!
— Узнает… — Губы у нее онемели, едва двигались. Она совсем забыла об общем счете! Это была выдумка Игоря — в первое время их супружества, когда он задаривал ее подарками и закидывал деньгами. Он хотел, чтобы у них были общие деньги. Она забыла об этом. А Саша, оказывается, помнил.
— Послушай, но ведь он мог отменить наш общий счет! — возразила она. — Я столько всего натворила за эти годы!
— Он его не отменил.
— Да откуда ты знаешь?! И откуда тебе известно, сколько у него денег в банке? Я ничего не знаю!
— А я все знаю от Ленки. Он недавно звонил ей и плакался.
— Да? — Она была удивлена, но не слишком. — На меня жаловался?
— Давай о деле. Ты пойдешь в банк, снимешь со счета тысяч десять. Да, десять. Так безопаснее. Потом снимешь все остальное.
— А Игорь?!
— Он никогда не узнает.
И Саша доходчиво объяснил ей, почему ее муж не будет огорчен пропажей кровных денежек. Он просто умрет, прежде чем узнает об этом. Сразу же после того, как Анжелика снимет деньги, Саша позаботится о том, как его устранить. И все. Потом они снимут со счета оставшиеся десять тысяч, закроют его, поделят деньги пополам и начнут новую жизнь.
С этого момента Анжелика делала только то, что он говорил. Обдумать свои поступки самостоятельно не было ни сил, ни желания. В конце концов, говорила она себе, другого выхода нет. Игорь вышвырнет ее. Может быть, изобьет. Может, даже сильно — а боли она боялась. Надо его опередить. Она даже не думала, что его смерть неравноценна семейной сцене, ее позору, разводу… Хотела спастись от надвигающихся неприятностей, только и всего. До последнего момента не верила, что Саша решится и пойдет до конца. Он решился. И его жена, как ни странно, тоже.
"Вот момент, который меня поразил больше всего! — размышляла Анжелика, закуривая еще одну сигарету. — Как она согласилась участвовать? Я разыграла инсценировку, как просил Саша. Ворвалась к ним как-то вечером, упала в истерике, стала рыдать, кричать, что запуталась, что мне нужна их помощь… Не знаю, естественно я играла или нет, но мне поверили. Да у меня тогда в самом деле была истерика, истерика каждую минуту, каждый миг…
Я уже не могла жить среди всего этого вранья и страха! Лена дала мне воды, потом налила выпить чего-то покрепче, вроде коньяка. Я сразу опьянела — тоже от нервов, наверное, все помню, как в тумане. Помню, как Саша рассказывал ей, что написал за меня расписку. Она испугалась, когда узнала, на какую сумму и под какие проценты. Конечно, ведь это были деньги ее мужа! А кто будет платить?
Саша? Или придется ей самой? Он делал с ней, что хотел, она в него влюблена, как в первый день после свадьбы. Не знаю почему. Они друг другу не подходят. Тут Игорь был прав. Только в одном он ошибся. Он думал, что благоразумная Лена повлияет на безрассудного Сашу. А вышло все наоборот. Стоило Саше чуточку на нее нажать, и она согласилась участвовать в убийстве. Сразу согласилась? Кажется, она сидела как громом пораженная, смотрела то на него, то на меня. Саша обставил свой план так, словно он только теперь пришел ему в голову. Если бы она не согласилась, он бы все представил как нелепую шутку и придумал бы другой план. Так он мне обещал. Но она посидела молча минут пять и сказала, что согласна нам помочь. Я даже протрезвела в тот миг. От изумления. Помню, что потом я вдруг начала реветь. Наверное, поняла, что все это не шутки, мы действительно его убьем. И еще подумала, что, оказывается, даже Лена не испытывала к моему мужу никаких добрых чувств, хотя ведь они так мило болтали, когда встречались! И вот — она дала согласие. Да, с пьяных глаз мне вдруг стало жалко Игоря. Саша назвал меня дурой. Сказал, что я заварила кашу, и придется теперь вытереть слезы и немножко поработать. Тогда мы все обсудили " до конца, уже в деталях; Накануне убийства я должна была пойти в банк и снять десять тысяч с нашего общего счета. Саша дал мне все инструкции, как это сделать, чтобы не вызвать в ком-то подозрений. Потом я должна была поехать прямо в казино. Оставаться там до утра, обеспечивая алиби.
Вернуться только на рассвете, увидеть труп, вызвать милицию. Саша и Лена должны были явиться к Игорю поздно вечером, без предупреждения, без звонка. Лена была необходима для того, чтобы он открыл им дверь, на брата он злился. У них были дубликаты ключей, которые я сделала, но ими они должны были воспользоваться только в крайнем случае. Они должны были посидеть немного, выпить кофе. Далее все выглядело так: Лена ведет свете" кую беседу, Саша встает, отходит за кресло, в котором сидит Игорь, накидывает ему на шею удавку и душит. Лена держит его за ноги, чтобы тот не слишком брыкался и не производил много шума.
Потом они улепетывают, прихватив для вида что-то ценное".
— Черт! — Эти Анжелика произнесла вслух; так разволновалась. Вбила окурок в переполненную пепельницу, встала, обвела взглядом стены, мебель…
"Что же они прихватили с собой? Ничего? Весь наш план пошел насмарку… Они пришли к готовому трупу. Сами открыли дверь. Ничего этого не предполагалось. Они должны были имитировать ограбление. Похоже, что ничего не имитировали, иначе сказали бы мне об этом. Позвонить им сейчас?
Спросить?"
Она представила себе трехэтажную ругань, которой покроет ее Саша, если ему позвонят в четвертом часу утра. Кроме того, заранее уговорились не обсуждать деталей плана по телефону. Кто знает, может, их слушают. Все разговоры между безутешными родственниками должны быть вполне невинными.
«Да нет, они ничего не взяли. Они же были так растеряны! Напротив, просили меня посмотреть, не пропало ли чего из квартиры? У меня есть ощущение, что чего-то нет… Но чего? Я в последнее время редко заходила в его комнату. Разве что для уборки».
Она еще раз все осмотрела, взгляд ее вернулся к пепельнице. «Ничего не замечаю, — пожаловалась она себе самой. — Все на месте, но чего-то нет. Ни за что не вспомню, я себя знаю! Если бы хоть понять, что пропало — украшение, книжка!» Книг в комнате было много, и кому они нужны? Безделушек мало, Игорь их не любил. И они были на месте — деревянная кошечка, которую Анжелика купила как-то на выставке, фарфоровый крохотный чайничек, чисто декоративный — тоже ее приобретение, вот и все. "Интересно, почему милиция не забрала окурок из пепельницы? — спросила она себя. — Наверное, потому, что я сказала, что он мой.
А ведь при них я курила совсем другие сигареты, могли бы заметить, что окурки отличаются. Куда им! Нет, на такое способна только такая балда, как я! Выкурить улику!"
Мысли путались, было тяжело думать, вспоминать, но остановиться она не могла. Чтобы хоть как-то отвлечься, она прошла на кухню, сварила себе кофе, примостилась за столом с чашкой. Перед глазами все поплыло — от усталости, от волнений последних дней… "Да, наш план сработал, но как-то странно… — думала она, осторожно касаясь губами края чашки. — Во-первых, нам не удалось все сделать в один день. Я взяла в банке деньги, сработало отлично. Поехала в казино, а Саша с Леной отправились сюда. И не смогли войти в квартиру. Подъезжая к дому, они обратили внимание, что окно его комнаты освещено. Муж был дома, как всегда в это время. Но когда они поднялись по лестнице и позвонили, он им не открыл. Они прислушивались, и были уверены, что он даже не подошел к двери, чтобы открыть. Открыть дверь своими ключами не решились — верный скандал еще на пороге, услышит весь дом. А им надо было войти как можно тише и незаметней. Если бы хоть кто-то обратил на них внимание — все пропало, ведь они здесь раньше бывали, кто-то мог опознать. Во дворе им почти ничего не грозило — время позднее, никого нет, и темно — С фонарями плоховато, их никто бы не узнал. Они были очень осторожны в подъезде — но и там все обошлось. А вот Игорь их подвел. Пришлось вернуться. Саша был взбешен, сразу поехал в казино.
А я там уже вся извелась… Увидела его лицо, решила, что Игорь уже мертв, чуть не заорала… Он был не в себе от злости. Сказал, что это слишком большой риск, оставлять его теперь в живых. Если Игорю придет в голову поехать в банк за деньгами, он сразу поймет, что я брала со счета. Нас мог погубить один лишний день. На следующий вечер мы снова разыграли эту комедию. Я уже спокойнее ожидала новостей на «Александре Блоке». Собственно, если убийство удалось бы, никаких новостей ждать незачем, мы уговорились, что я звонить никому не буду, просто поеду домой навстречу неизвестности. Но Саша снова явился, он совсем озверел. Спросил: "Можешь объяснить, почему твой супруг не отпирает на звонок?! Он мог хотя бы спросить: «Кто там?!»
Оказывается, Игорь снова был дома, горело окно не только в его комнате, но и на кухне. Но — не открыл. Этого уже никто понять не мог. На другой вечер решили действовать без раздумий, слишком много было риска. Они должны были позвонить, а если он не; откроет, воспользоваться своими ключами. Игоря нельзя было подпускать к банку ни в коем случае. И вот — они пришли туда, ворвались в квартиру… А он был мертв. И это было все.
Теперь у нее возникло много вопросов. Сперва, когда все впечатления были свежи, она ничего не могла осмыслить, даже того факта, что Игоря убил кто-то не из их компании. Теперь все рисовалось в новом свете. "Почему он не открыл им дверь в первые два вечера? — — спрашивала она себя. — Чего боялся? Ведь это могла быть и я — потеряла ключи, забыла что-то, приехала домой, передумала играть в казино… И что в таком случае? Я должна была мерзнуть на улице?! Он даже к двери не подходил, не спрашивал, кто пришел… Что это значит? Боялся чего-то? Так боялся, что даже из комнаты не вылезал, когда слышал звонок? Боялся и ждал? Именно в те дни, когда мы пытались его убить? Теперь его поведение становится яснее… Да какое там яснее, ни черта не видно! — Она залпом допила остывший кофе. — Как могли совпасть два намерения убить его?! В один и тот же день! Точнее — в одни и те же три дня — ведь у нас было три попытки, и в первые два раза он тоже боялся, ждал кого-то… Как нарочно! Как нарочно все придумано, чтобы нас запутать!
С одной стороны — прекрасно получилось. Я чиста, Саша чист, Лена ни при чем. Никто его не убивал. Деньги мы получили. Я расплатилась с долгами, Саша у меня на глазах порвал мою расписку.
Огреб почти шесть тысяч, с процентами, негодяй…
Но мне уже было все равно".
"Итак, он кого-то ждал и боялся. Этот кто-то пришел, и он наконец открыл ему дверь. Или тот сам открыл ее. Тогда непонятно, почему Игорь не кричал, не сопротивлялся взлому, не вызвал милицию.
Скорее всего, открыл дверь сам. Значит, больше тянуть не мог. Понимал, что придется поговорить с тем человеком. Тот человек вошел в его комнату, и дальше я достоверно знаю только две вещи: он уронил сигарету и убил Игоря. Нет, он сделал еще третье: что-то унес. Что?! Что, черт возьми?! Не помню… Не понимаю. Потом явились Лена и Саша. Надо спросить их, горел ли в квартире свет, когда они вошли.
Почему это важно? — спросила она себя. И тут же ответила:
— Известно так мало, что важно все. А прежде всего известно, что Игорь сидел при свете первые два вечера. А еще что? Что еще?"
"А больше ничего. Самого главного мы так и Не знаем. Кто это был, зачем он убил, и где он сейчас.
Исчез навсегда? Или милиция его найдет? Да не все ли равно? Я чиста, я свободна, я не убивала, я даже не помогала убийце. Единственное, что я сделала — взяла деньги с общего счета. Но я имела на это полное право. И это не вызовет подозрений. Надо принять ванну, раздеться и наконец-то уснуть. Зачем я тогда сижу тут и мучаюсь?"
Ответ пришел сам — из ниоткуда, из тишины пустой квартиры, с темной улицы, из ее собственного больного, усталого мозга. "Мне страшно, я его боюсь. Не знаю, кто он, не знаю, как он сюда попал.
Но я здесь одна. Мне страшно".
Звонок сорвал ее со стула. Она вскочила, а сердце покатилось куда-то вниз, в желудок. Понадобилось время, чтобы оно вернулось на место и бешено застучало. Первый взгляд она бросила на часы. Пять утра! Невероятное время для случайного звонка!
Звонили в дверь. Она стояла, схватившись за спинку стула, с расширенными безумными глазами, обливаясь потом. "Ошибка… — твердила ее трусливая половина. Другая половина, трезвая и рассудительная, возражала:
— Нет, не ошибка. Никогда и никто не звонил в дверь в подобное время. Звонят именно потому, что тут убили Игоря. Потому, что здесь ты. И звонит тот, кто все это знает. Иди к двери. Иди!
Он все равно видел, что в квартире горит свет. Не притворяйся, что тебя здесь нет. Иди туда. Спроси, кто там". «А если он выстрелит через дверь?» — плаксиво спрашивала трусливая Анжелика. А храбрая Анжелика возражала: «Пальнет? И разбудит весь дом? Иди. Он ничего тебе не сделает. Ты хотела узнать, кто здесь был, так вот тебе!»
Она преодолела себя, сделала несколько шагов по коридору. В это время снова позвонили. Девушка привалилась к стене, ее трясло с ног до головы.
«Какой упорный… Не уходит, названивает… Я ему нужна. Что делать? Вызвать милицию?» Возможно, это было самое разумное, но вместо этого она сделала еще пару шагов и, не подходя вплотную к двери, спросила слабым голосом:
— Кто?
— Лика, извини… — приглушенно донеслось оттуда. — Это Юра. Ты не спишь?
— А… — только и вырвалось у нее. Юра жил на той же площадке, его дверь была напротив. Этого парня она знала, пару раз говорила с ним. — Я не сплю. Сейчас…
Она отперла дверь и впустила смущенного гостя. Тот был одет по-домашнему — клетчатая фланелевая рубашка, спортивные штаны, тапочки. В руке, как заметила Анжелика, что-то было зажато.
Проследив за ее взглядом, Юра протянул ей маленькую яркую коробочку:
— Цейлонский чай, очень хороший. Я думал, ты не откажешься выпить со мной чашечку…
Она пожала плечами. Теперь страх улетучился.
Во всяком случае, она была не одна. Анжелика тщательно заперла дверь, вскинула на него глаза — он был высокий, выше ее на две головы:
— А ты что в такую рань поднялся?
— Я не спал. Работал.
— Да?.. А чем ты занимаешься?.. — Она говорила безо всякого интереса, только чтобы поддержать, разговор. Двинулась на кухню, Юра послушно пошел за ней, объясняя на ходу:
— Готовлю диплом. Я же шестой курс заканчиваю.
— Да? — Она поставила чайник, ополоснула две чашки. На душе у нее стало совсем хорошо — мирный визит, спокойный разговор, в случае нападения у нее будет защитник. Этот Юра хотя и худой, но зато такой высокий, представительный, широкоплечий. Она чуть внимательнее взглянула на соседа. Отметила, что он ничуть не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Так же пострижены русые волосы — ежиком, те же голубые глаза навыкате, крупный горбатый нос, большие красноватые руки. Только вот глаза стали какие-то усталые…
— Постой, — улыбнулась она. — Ты же вроде только поступил в институт? Ты где учишься, во ВГИКе?
— Господи, да ты что? — удивился он. — Я поступил, уже когда ты сюда приехала. С тех пор шесть лет прошло. Я ВГИК уже заканчиваю.
— Не помню, ты кто?
— В смысле профессии? Художник.
— А-а-а… — протянула она. — Точно, я-все-ва. свете забыла… Не женился еще?
— Нет.
— И не женись.
— Лик, ты что, сердишься, что я пришел? Конечно, тебе тяжело из-за этого… — Он кивнул в сторону комнаты Игоря, и настроение у нее резко упало.
— Ты уже знаешь?
— Весь дом знает. — Юра потряс пачкой сигарет, предлагая ей закурить, но она отказалась:
— Обкурилась уже. А откуда все узнали? Я никому не говорила…
— Откуда-то узнали.
— И ты что — решил подробности разведать? — горько улыбнулась она.
— Лик, не надо… Я просто увидел, что у тебя свет в такое время, сам не спал, вышел на балкон проветриться… Решил, что ты тут изводишься одна. Вот и зашел. Можешь мне ничего не рассказывать, я же не садист. Успокойся.
— Легко говорить… — Она сняла с плиты чайник, разорвала бумажную упаковку подаренного чая, заварила, торопливо разлила по чашкам. — Ладно, спасибо, что пришел. Мне было страшно одной.
— А почему Сашка тебя одну оставил? — поинтересовался Юра, с неодобрением глядя в свою чашку. Анжелика заварила чай почти не глядя, вышло плохо, на поверхности воды плавали чаинки.
— Сашка тоже не в себе, — пояснила она. — А я думала, что выдержу одна. Я сегодня там была, они предлагали переночевать. Да, лучше бы я там осталась…
— Милиция здорово тебя трепала?
— А почему они меня должны трепать? — удивилась Анжелика. Сама она к чаю не притрагивалась, не любила — предпочитала кофе. Юра тоже не пил. Его визит с заваркой превращался в полную бессмыслицу. "Его просто гложет любопытство, — поняла она. — Мужики еще худшие сплетники, чем бабы. А, все ясно! Его послала мамаша.
Он же с мамой живет! А мама — первая сплетница на деревне. Небось сама тоже не спит, в себя прийти не может. Увидела у меня свет, послала его на разведку. Сам бы он не пришел — слишком застенчив. Да и знакомство у нас не то чтобы близкое".
Иронично спросила:
— А что по этому поводу думает твоя мама?
Он сразу смешался, и она поняла, что не ошиблась в своих предположениях.
— Мама? — выдавил он. — А она тут при чем?
Ей меньше всех известно про это дело…
— А кому больше всех? — поймала его Анжелика. — Да ты пей чай, ради бога, я его вообще не употребляю….
Он шумно выдохнул, как бы избавляясь от остатков робости, и довольно независимо сказал:
— Я вообще хотел сперва посоветоваться с тобой.
— Ты о чем?
— Да об этом… Не знаю, может; стоит в милицию заявить? Только боюсь тебе навредить. — Он снова кивнул в сторону комнаты Игоря.
— Я тебя что-то не понимаю… — Она не сводила с него глаз, и до нее постепенно доходило — он пришел не из пустого любопытства, вовсе нет. — Что ты обо всем этом знаешь?
— Да почти ничего, — завилял он, но она уже вцепилась в него мертвой хваткой:
— Ты что — видел вчера ночью кого-то? Да?!
Он сперва кивнул, потом вдруг резко и отрицательно помотал головой. Ей стало дурно, но на миг.
Голова тут же просветлела, и в этом свете застыла одна страшная мысль — если он видел Сашу и Лену, вошедших в квартиру после убийства, тогда…
— Понимаешь… — Юра запинался, то, что вертелось у него на языке, явно мучило его. — Не знаю, говорит тебе Игорь или нет… У него, похоже, кто-то был.
— Я понимаю… — Язык и губы у нее были будто из ваты, слова давались с трудом.
— Я имею в виду женщину. — Сказав это, он, как будто отводя дальнейшие вопросы, схватился за чашку с чаем. Анжелика не знала, как реагировать, потому что при этом известии не почувствовала ровным счетом ничего. Ни удивления, ни злобы, ни испуга. А реагировать было надо — ее равнодушие могло показаться подозрительным. И девушка промямлила:
— Первый раз слышу… Ты не ошибаешься?
— Я ее видел.
— Когда?
— Позавчера.
— Подожди… В тот вечер, когда Игоря…
— Нет, я же говорю — позавчера! Это было накануне его смерти. Она была здесь вечером, очень поздно, около полуночи.
Сосед допил невкусный чай и бросил на нее косой взгляд. Анжелика сидела напротив него, держась очень прямо, не чувствуя ни рук, ни ног, ни даже собственных мыслей — ее всю заливал какой-то странный безразличный холод. Холод шел от сердца, наполнял грудь, поднимался по горлу… Она шевельнула губами, попыталась что-то сказать, и кухня поплыла перед ней, теряя очертания, исчезая.
Глава 4
Ей не удавалось ничего выиграть. В руки шла какая-то мелочь, а уходили крупные бумажки. Она все проиграла в два вечера, хотя теперь была предельно осторожна. Но что значит осторожность в игре?
Ее оставило самое главное — счастье. Да, она могла спокойно смотреть в глаза Лизе и Армену, но зато боялась встречаться с Сашей, а не встречаться с ним было невозможно. Наступил вечер, когда они вышли на палубу и он потребовал объяснений.
— Я вижу, что тебе не везет, — начал он. — Денег у тебя нет.
— Нет, — сокрушенно призналась она.
— Ты все продула?
— — Все.
— В таком случае, надо что-то делать.
— А что? — устало спросила она. Посмотрела на берег, потом за борт. Вода была черная, грязная, с Москвы-реки недавно сошел последний лед. Апрель подходил к концу, весна опаздывала. — Опять продать бриллианты? Это невозможно, не пройдет во второй раз… Единственное, что я могу сделать — в воду кинуться.
— Ну, уж прости! — засмеялся он. — Ты кинешься, а кто будет платить? Я?
— Игорь… Сам же говорил. А я устала. Я безумно устала. Если бы удалось расплатиться, я бы сюда больше никогда в жизни не пришла…
— Все так говорят. — И вдруг он придвинулся, горячо задышал прямо ей в ухо и начал говорить что-то такое запутанное и невероятное, что она долго не понимала, о чем речь. А когда поняла, не оттолкнула его, не закричала, не испугалась. Нет!
Какая-то блаженная прохлада вошла в ее сознание, прохлада освобождения, полного, окончательного.
И через минуту ей казалось, что она сама задумала убийство — причем давно.
— У него на счету в банке тысяч двадцать… Я знаю… — шептал Саша. — А счет у вас общий! Ты что — забыла?! Ты тоже можешь с него что-то получить! Игорь не будет знать!
— Узнает… — Губы у нее онемели, едва двигались. Она совсем забыла об общем счете! Это была выдумка Игоря — в первое время их супружества, когда он задаривал ее подарками и закидывал деньгами. Он хотел, чтобы у них были общие деньги. Она забыла об этом. А Саша, оказывается, помнил.
— Послушай, но ведь он мог отменить наш общий счет! — возразила она. — Я столько всего натворила за эти годы!
— Он его не отменил.
— Да откуда ты знаешь?! И откуда тебе известно, сколько у него денег в банке? Я ничего не знаю!
— А я все знаю от Ленки. Он недавно звонил ей и плакался.
— Да? — Она была удивлена, но не слишком. — На меня жаловался?
— Давай о деле. Ты пойдешь в банк, снимешь со счета тысяч десять. Да, десять. Так безопаснее. Потом снимешь все остальное.
— А Игорь?!
— Он никогда не узнает.
И Саша доходчиво объяснил ей, почему ее муж не будет огорчен пропажей кровных денежек. Он просто умрет, прежде чем узнает об этом. Сразу же после того, как Анжелика снимет деньги, Саша позаботится о том, как его устранить. И все. Потом они снимут со счета оставшиеся десять тысяч, закроют его, поделят деньги пополам и начнут новую жизнь.
С этого момента Анжелика делала только то, что он говорил. Обдумать свои поступки самостоятельно не было ни сил, ни желания. В конце концов, говорила она себе, другого выхода нет. Игорь вышвырнет ее. Может быть, изобьет. Может, даже сильно — а боли она боялась. Надо его опередить. Она даже не думала, что его смерть неравноценна семейной сцене, ее позору, разводу… Хотела спастись от надвигающихся неприятностей, только и всего. До последнего момента не верила, что Саша решится и пойдет до конца. Он решился. И его жена, как ни странно, тоже.
"Вот момент, который меня поразил больше всего! — размышляла Анжелика, закуривая еще одну сигарету. — Как она согласилась участвовать? Я разыграла инсценировку, как просил Саша. Ворвалась к ним как-то вечером, упала в истерике, стала рыдать, кричать, что запуталась, что мне нужна их помощь… Не знаю, естественно я играла или нет, но мне поверили. Да у меня тогда в самом деле была истерика, истерика каждую минуту, каждый миг…
Я уже не могла жить среди всего этого вранья и страха! Лена дала мне воды, потом налила выпить чего-то покрепче, вроде коньяка. Я сразу опьянела — тоже от нервов, наверное, все помню, как в тумане. Помню, как Саша рассказывал ей, что написал за меня расписку. Она испугалась, когда узнала, на какую сумму и под какие проценты. Конечно, ведь это были деньги ее мужа! А кто будет платить?
Саша? Или придется ей самой? Он делал с ней, что хотел, она в него влюблена, как в первый день после свадьбы. Не знаю почему. Они друг другу не подходят. Тут Игорь был прав. Только в одном он ошибся. Он думал, что благоразумная Лена повлияет на безрассудного Сашу. А вышло все наоборот. Стоило Саше чуточку на нее нажать, и она согласилась участвовать в убийстве. Сразу согласилась? Кажется, она сидела как громом пораженная, смотрела то на него, то на меня. Саша обставил свой план так, словно он только теперь пришел ему в голову. Если бы она не согласилась, он бы все представил как нелепую шутку и придумал бы другой план. Так он мне обещал. Но она посидела молча минут пять и сказала, что согласна нам помочь. Я даже протрезвела в тот миг. От изумления. Помню, что потом я вдруг начала реветь. Наверное, поняла, что все это не шутки, мы действительно его убьем. И еще подумала, что, оказывается, даже Лена не испытывала к моему мужу никаких добрых чувств, хотя ведь они так мило болтали, когда встречались! И вот — она дала согласие. Да, с пьяных глаз мне вдруг стало жалко Игоря. Саша назвал меня дурой. Сказал, что я заварила кашу, и придется теперь вытереть слезы и немножко поработать. Тогда мы все обсудили " до конца, уже в деталях; Накануне убийства я должна была пойти в банк и снять десять тысяч с нашего общего счета. Саша дал мне все инструкции, как это сделать, чтобы не вызвать в ком-то подозрений. Потом я должна была поехать прямо в казино. Оставаться там до утра, обеспечивая алиби.
Вернуться только на рассвете, увидеть труп, вызвать милицию. Саша и Лена должны были явиться к Игорю поздно вечером, без предупреждения, без звонка. Лена была необходима для того, чтобы он открыл им дверь, на брата он злился. У них были дубликаты ключей, которые я сделала, но ими они должны были воспользоваться только в крайнем случае. Они должны были посидеть немного, выпить кофе. Далее все выглядело так: Лена ведет свете" кую беседу, Саша встает, отходит за кресло, в котором сидит Игорь, накидывает ему на шею удавку и душит. Лена держит его за ноги, чтобы тот не слишком брыкался и не производил много шума.
Потом они улепетывают, прихватив для вида что-то ценное".
— Черт! — Эти Анжелика произнесла вслух; так разволновалась. Вбила окурок в переполненную пепельницу, встала, обвела взглядом стены, мебель…
"Что же они прихватили с собой? Ничего? Весь наш план пошел насмарку… Они пришли к готовому трупу. Сами открыли дверь. Ничего этого не предполагалось. Они должны были имитировать ограбление. Похоже, что ничего не имитировали, иначе сказали бы мне об этом. Позвонить им сейчас?
Спросить?"
Она представила себе трехэтажную ругань, которой покроет ее Саша, если ему позвонят в четвертом часу утра. Кроме того, заранее уговорились не обсуждать деталей плана по телефону. Кто знает, может, их слушают. Все разговоры между безутешными родственниками должны быть вполне невинными.
«Да нет, они ничего не взяли. Они же были так растеряны! Напротив, просили меня посмотреть, не пропало ли чего из квартиры? У меня есть ощущение, что чего-то нет… Но чего? Я в последнее время редко заходила в его комнату. Разве что для уборки».
Она еще раз все осмотрела, взгляд ее вернулся к пепельнице. «Ничего не замечаю, — пожаловалась она себе самой. — Все на месте, но чего-то нет. Ни за что не вспомню, я себя знаю! Если бы хоть понять, что пропало — украшение, книжка!» Книг в комнате было много, и кому они нужны? Безделушек мало, Игорь их не любил. И они были на месте — деревянная кошечка, которую Анжелика купила как-то на выставке, фарфоровый крохотный чайничек, чисто декоративный — тоже ее приобретение, вот и все. "Интересно, почему милиция не забрала окурок из пепельницы? — спросила она себя. — Наверное, потому, что я сказала, что он мой.
А ведь при них я курила совсем другие сигареты, могли бы заметить, что окурки отличаются. Куда им! Нет, на такое способна только такая балда, как я! Выкурить улику!"
Мысли путались, было тяжело думать, вспоминать, но остановиться она не могла. Чтобы хоть как-то отвлечься, она прошла на кухню, сварила себе кофе, примостилась за столом с чашкой. Перед глазами все поплыло — от усталости, от волнений последних дней… "Да, наш план сработал, но как-то странно… — думала она, осторожно касаясь губами края чашки. — Во-первых, нам не удалось все сделать в один день. Я взяла в банке деньги, сработало отлично. Поехала в казино, а Саша с Леной отправились сюда. И не смогли войти в квартиру. Подъезжая к дому, они обратили внимание, что окно его комнаты освещено. Муж был дома, как всегда в это время. Но когда они поднялись по лестнице и позвонили, он им не открыл. Они прислушивались, и были уверены, что он даже не подошел к двери, чтобы открыть. Открыть дверь своими ключами не решились — верный скандал еще на пороге, услышит весь дом. А им надо было войти как можно тише и незаметней. Если бы хоть кто-то обратил на них внимание — все пропало, ведь они здесь раньше бывали, кто-то мог опознать. Во дворе им почти ничего не грозило — время позднее, никого нет, и темно — С фонарями плоховато, их никто бы не узнал. Они были очень осторожны в подъезде — но и там все обошлось. А вот Игорь их подвел. Пришлось вернуться. Саша был взбешен, сразу поехал в казино.
А я там уже вся извелась… Увидела его лицо, решила, что Игорь уже мертв, чуть не заорала… Он был не в себе от злости. Сказал, что это слишком большой риск, оставлять его теперь в живых. Если Игорю придет в голову поехать в банк за деньгами, он сразу поймет, что я брала со счета. Нас мог погубить один лишний день. На следующий вечер мы снова разыграли эту комедию. Я уже спокойнее ожидала новостей на «Александре Блоке». Собственно, если убийство удалось бы, никаких новостей ждать незачем, мы уговорились, что я звонить никому не буду, просто поеду домой навстречу неизвестности. Но Саша снова явился, он совсем озверел. Спросил: "Можешь объяснить, почему твой супруг не отпирает на звонок?! Он мог хотя бы спросить: «Кто там?!»
Оказывается, Игорь снова был дома, горело окно не только в его комнате, но и на кухне. Но — не открыл. Этого уже никто понять не мог. На другой вечер решили действовать без раздумий, слишком много было риска. Они должны были позвонить, а если он не; откроет, воспользоваться своими ключами. Игоря нельзя было подпускать к банку ни в коем случае. И вот — они пришли туда, ворвались в квартиру… А он был мертв. И это было все.
Теперь у нее возникло много вопросов. Сперва, когда все впечатления были свежи, она ничего не могла осмыслить, даже того факта, что Игоря убил кто-то не из их компании. Теперь все рисовалось в новом свете. "Почему он не открыл им дверь в первые два вечера? — — спрашивала она себя. — Чего боялся? Ведь это могла быть и я — потеряла ключи, забыла что-то, приехала домой, передумала играть в казино… И что в таком случае? Я должна была мерзнуть на улице?! Он даже к двери не подходил, не спрашивал, кто пришел… Что это значит? Боялся чего-то? Так боялся, что даже из комнаты не вылезал, когда слышал звонок? Боялся и ждал? Именно в те дни, когда мы пытались его убить? Теперь его поведение становится яснее… Да какое там яснее, ни черта не видно! — Она залпом допила остывший кофе. — Как могли совпасть два намерения убить его?! В один и тот же день! Точнее — в одни и те же три дня — ведь у нас было три попытки, и в первые два раза он тоже боялся, ждал кого-то… Как нарочно! Как нарочно все придумано, чтобы нас запутать!
С одной стороны — прекрасно получилось. Я чиста, Саша чист, Лена ни при чем. Никто его не убивал. Деньги мы получили. Я расплатилась с долгами, Саша у меня на глазах порвал мою расписку.
Огреб почти шесть тысяч, с процентами, негодяй…
Но мне уже было все равно".
"Итак, он кого-то ждал и боялся. Этот кто-то пришел, и он наконец открыл ему дверь. Или тот сам открыл ее. Тогда непонятно, почему Игорь не кричал, не сопротивлялся взлому, не вызвал милицию.
Скорее всего, открыл дверь сам. Значит, больше тянуть не мог. Понимал, что придется поговорить с тем человеком. Тот человек вошел в его комнату, и дальше я достоверно знаю только две вещи: он уронил сигарету и убил Игоря. Нет, он сделал еще третье: что-то унес. Что?! Что, черт возьми?! Не помню… Не понимаю. Потом явились Лена и Саша. Надо спросить их, горел ли в квартире свет, когда они вошли.
Почему это важно? — спросила она себя. И тут же ответила:
— Известно так мало, что важно все. А прежде всего известно, что Игорь сидел при свете первые два вечера. А еще что? Что еще?"
"А больше ничего. Самого главного мы так и Не знаем. Кто это был, зачем он убил, и где он сейчас.
Исчез навсегда? Или милиция его найдет? Да не все ли равно? Я чиста, я свободна, я не убивала, я даже не помогала убийце. Единственное, что я сделала — взяла деньги с общего счета. Но я имела на это полное право. И это не вызовет подозрений. Надо принять ванну, раздеться и наконец-то уснуть. Зачем я тогда сижу тут и мучаюсь?"
Ответ пришел сам — из ниоткуда, из тишины пустой квартиры, с темной улицы, из ее собственного больного, усталого мозга. "Мне страшно, я его боюсь. Не знаю, кто он, не знаю, как он сюда попал.
Но я здесь одна. Мне страшно".
Звонок сорвал ее со стула. Она вскочила, а сердце покатилось куда-то вниз, в желудок. Понадобилось время, чтобы оно вернулось на место и бешено застучало. Первый взгляд она бросила на часы. Пять утра! Невероятное время для случайного звонка!
Звонили в дверь. Она стояла, схватившись за спинку стула, с расширенными безумными глазами, обливаясь потом. "Ошибка… — твердила ее трусливая половина. Другая половина, трезвая и рассудительная, возражала:
— Нет, не ошибка. Никогда и никто не звонил в дверь в подобное время. Звонят именно потому, что тут убили Игоря. Потому, что здесь ты. И звонит тот, кто все это знает. Иди к двери. Иди!
Он все равно видел, что в квартире горит свет. Не притворяйся, что тебя здесь нет. Иди туда. Спроси, кто там". «А если он выстрелит через дверь?» — плаксиво спрашивала трусливая Анжелика. А храбрая Анжелика возражала: «Пальнет? И разбудит весь дом? Иди. Он ничего тебе не сделает. Ты хотела узнать, кто здесь был, так вот тебе!»
Она преодолела себя, сделала несколько шагов по коридору. В это время снова позвонили. Девушка привалилась к стене, ее трясло с ног до головы.
«Какой упорный… Не уходит, названивает… Я ему нужна. Что делать? Вызвать милицию?» Возможно, это было самое разумное, но вместо этого она сделала еще пару шагов и, не подходя вплотную к двери, спросила слабым голосом:
— Кто?
— Лика, извини… — приглушенно донеслось оттуда. — Это Юра. Ты не спишь?
— А… — только и вырвалось у нее. Юра жил на той же площадке, его дверь была напротив. Этого парня она знала, пару раз говорила с ним. — Я не сплю. Сейчас…
Она отперла дверь и впустила смущенного гостя. Тот был одет по-домашнему — клетчатая фланелевая рубашка, спортивные штаны, тапочки. В руке, как заметила Анжелика, что-то было зажато.
Проследив за ее взглядом, Юра протянул ей маленькую яркую коробочку:
— Цейлонский чай, очень хороший. Я думал, ты не откажешься выпить со мной чашечку…
Она пожала плечами. Теперь страх улетучился.
Во всяком случае, она была не одна. Анжелика тщательно заперла дверь, вскинула на него глаза — он был высокий, выше ее на две головы:
— А ты что в такую рань поднялся?
— Я не спал. Работал.
— Да?.. А чем ты занимаешься?.. — Она говорила безо всякого интереса, только чтобы поддержать, разговор. Двинулась на кухню, Юра послушно пошел за ней, объясняя на ходу:
— Готовлю диплом. Я же шестой курс заканчиваю.
— Да? — Она поставила чайник, ополоснула две чашки. На душе у нее стало совсем хорошо — мирный визит, спокойный разговор, в случае нападения у нее будет защитник. Этот Юра хотя и худой, но зато такой высокий, представительный, широкоплечий. Она чуть внимательнее взглянула на соседа. Отметила, что он ничуть не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Так же пострижены русые волосы — ежиком, те же голубые глаза навыкате, крупный горбатый нос, большие красноватые руки. Только вот глаза стали какие-то усталые…
— Постой, — улыбнулась она. — Ты же вроде только поступил в институт? Ты где учишься, во ВГИКе?
— Господи, да ты что? — удивился он. — Я поступил, уже когда ты сюда приехала. С тех пор шесть лет прошло. Я ВГИК уже заканчиваю.
— Не помню, ты кто?
— В смысле профессии? Художник.
— А-а-а… — протянула она. — Точно, я-все-ва. свете забыла… Не женился еще?
— Нет.
— И не женись.
— Лик, ты что, сердишься, что я пришел? Конечно, тебе тяжело из-за этого… — Он кивнул в сторону комнаты Игоря, и настроение у нее резко упало.
— Ты уже знаешь?
— Весь дом знает. — Юра потряс пачкой сигарет, предлагая ей закурить, но она отказалась:
— Обкурилась уже. А откуда все узнали? Я никому не говорила…
— Откуда-то узнали.
— И ты что — решил подробности разведать? — горько улыбнулась она.
— Лик, не надо… Я просто увидел, что у тебя свет в такое время, сам не спал, вышел на балкон проветриться… Решил, что ты тут изводишься одна. Вот и зашел. Можешь мне ничего не рассказывать, я же не садист. Успокойся.
— Легко говорить… — Она сняла с плиты чайник, разорвала бумажную упаковку подаренного чая, заварила, торопливо разлила по чашкам. — Ладно, спасибо, что пришел. Мне было страшно одной.
— А почему Сашка тебя одну оставил? — поинтересовался Юра, с неодобрением глядя в свою чашку. Анжелика заварила чай почти не глядя, вышло плохо, на поверхности воды плавали чаинки.
— Сашка тоже не в себе, — пояснила она. — А я думала, что выдержу одна. Я сегодня там была, они предлагали переночевать. Да, лучше бы я там осталась…
— Милиция здорово тебя трепала?
— А почему они меня должны трепать? — удивилась Анжелика. Сама она к чаю не притрагивалась, не любила — предпочитала кофе. Юра тоже не пил. Его визит с заваркой превращался в полную бессмыслицу. "Его просто гложет любопытство, — поняла она. — Мужики еще худшие сплетники, чем бабы. А, все ясно! Его послала мамаша.
Он же с мамой живет! А мама — первая сплетница на деревне. Небось сама тоже не спит, в себя прийти не может. Увидела у меня свет, послала его на разведку. Сам бы он не пришел — слишком застенчив. Да и знакомство у нас не то чтобы близкое".
Иронично спросила:
— А что по этому поводу думает твоя мама?
Он сразу смешался, и она поняла, что не ошиблась в своих предположениях.
— Мама? — выдавил он. — А она тут при чем?
Ей меньше всех известно про это дело…
— А кому больше всех? — поймала его Анжелика. — Да ты пей чай, ради бога, я его вообще не употребляю….
Он шумно выдохнул, как бы избавляясь от остатков робости, и довольно независимо сказал:
— Я вообще хотел сперва посоветоваться с тобой.
— Ты о чем?
— Да об этом… Не знаю, может; стоит в милицию заявить? Только боюсь тебе навредить. — Он снова кивнул в сторону комнаты Игоря.
— Я тебя что-то не понимаю… — Она не сводила с него глаз, и до нее постепенно доходило — он пришел не из пустого любопытства, вовсе нет. — Что ты обо всем этом знаешь?
— Да почти ничего, — завилял он, но она уже вцепилась в него мертвой хваткой:
— Ты что — видел вчера ночью кого-то? Да?!
Он сперва кивнул, потом вдруг резко и отрицательно помотал головой. Ей стало дурно, но на миг.
Голова тут же просветлела, и в этом свете застыла одна страшная мысль — если он видел Сашу и Лену, вошедших в квартиру после убийства, тогда…
— Понимаешь… — Юра запинался, то, что вертелось у него на языке, явно мучило его. — Не знаю, говорит тебе Игорь или нет… У него, похоже, кто-то был.
— Я понимаю… — Язык и губы у нее были будто из ваты, слова давались с трудом.
— Я имею в виду женщину. — Сказав это, он, как будто отводя дальнейшие вопросы, схватился за чашку с чаем. Анжелика не знала, как реагировать, потому что при этом известии не почувствовала ровным счетом ничего. Ни удивления, ни злобы, ни испуга. А реагировать было надо — ее равнодушие могло показаться подозрительным. И девушка промямлила:
— Первый раз слышу… Ты не ошибаешься?
— Я ее видел.
— Когда?
— Позавчера.
— Подожди… В тот вечер, когда Игоря…
— Нет, я же говорю — позавчера! Это было накануне его смерти. Она была здесь вечером, очень поздно, около полуночи.
Сосед допил невкусный чай и бросил на нее косой взгляд. Анжелика сидела напротив него, держась очень прямо, не чувствуя ни рук, ни ног, ни даже собственных мыслей — ее всю заливал какой-то странный безразличный холод. Холод шел от сердца, наполнял грудь, поднимался по горлу… Она шевельнула губами, попыталась что-то сказать, и кухня поплыла перед ней, теряя очертания, исчезая.
Глава 4
— Как ты?.. — Он теребил ее за плечо, тряс, не давал провалиться снова в спасительный холод, в спокойную темноту. Она неохотно, но быстро всплывала из этой тьмы в свет — как надувная игрушка, которую попытались утопить. Еще один рывок — и она открыла глаза. Лицо Юры — покрасневшее от волнения, его испуганные глаза, его рука на плече…
— Нормально… — Она поняла, что лежит на ледяном плиточном полу, здесь же, на кухне. Попыталась сесть, голова снова закружилась, да вдобавок заболел правый локоть — она его ушибла при падении со стула. Юра помог ей сесть, поддерживая за плечи. Заботливо спросил:
— Может, тебе будет лучше в комнату перейти?
— Мне уже никогда не будет лучше… Посмотри-ка в холодильнике, там должно что-то быть.
— Что?
— Вино оставалось…
Он послушно открыл холодильник, и действительно, вытащил початую бутылку венгерского муската. Откуда эта бутылка взялась в холодильнике, Анжелика не знала, во всяком случае, мускат покупала не она и пила тоже не она. Он там был, и большего не требовалось. Юра налил ей полстакана, придвинул, с сомнением сказал:
— А тебе не будет хуже? Он такой сладкий…
Может, чаю выпьешь с лимоном?
— Спасибо за заботу… — Она с отвращением попробовала ледяной приторный мускат и с возмущением прокомментировала:
— Какая лошадь поставила это в холодильник?! Вино хранят при комнатной температуре.
Юра только пожал плечами, закурил, внимательно глядя на нее. Она запила мускат водой, и ей не то чтобы стало лучше, но во всяком случае, исчез обморочный горький вкус во рту. Она тоже закурила, постепенно приходя в себя, и спросила:
— Милиции ты об этой женщине не говорил?
— Нет. Сперва решил поговорить с тобой.
— А почему?
— Не знаю… Если это была его любовница, тогда, наверное…
Она вдруг поняла, фыркнула:
— Сдурел? Думаешь, я способна на убийство из ревности?!"
— А кто тебя знает… — Он нерешительно улыбнулся, но улыбка погасла, когда он встретил сумрачный взгляд Анжелики. Встревоженно спросил:
— Я глупость ляпнул, да? Прости, я думал, ты о ней что-то знаешь… Конечно, тебе дурно стало…
— Мне не из-за нее стало дурно, — отрезала она. — Просто у меня сейчас два самых паршивых дня в моей жизни, а будет еще больше. Никогда мне не было так плохо. Я совсем запуталась…
— В чем?
— Во всем, — она прикусила язык. — Не знаю, как теперь жить, ведь он умер.
— Ты так его любила?
Ей не понравился его взгляд. Слишком внимательный, без тени доверия, без следа сочувствия.
«Похоже, он надо мной смеется, — мелькнуло у нее в голове. — С какой стати? Притащился, чтобы сообщить о любовнице Игоря.. Ничего не сказал милиции. Торчит здесь и таращится на меня своими лягушачьими выкаченными глазами. Я с ним говорю третий раз в жизни, что он себе позволяет?»
— Опять глупый вопрос, да? — спросил он, стряхивая пепел. — У меня такой талант, на глупые вопросы. В конце концов, это не мое дело, верно ведь? Я просто решил узнать, известно тебе что-то об этой женщине или нет.
— А как ты вообще о ней узнал? — оборвала его Анжелика.
— Встретил в подъезде. Я позавчера поздно возвращался домой, захожу в подъезд, за мной входит незнакомая женщина. Я только обернулся посмотреть, кто это, и больше на нее не смотрел. Я поднимался на пятый этаж, и она за мной. Я уже решил, что она к нам идет, к матери, что ли… К вам же гости не часто ходят, да еще в такое время…
«Интересно, откуда он это знает? — задала себе вопрос Анжелика. — Неужели вел учет нашим гостям? Сашке и Лене просто повезло, что они не нарвались на него в эти три раза, когда сюда приходили… Или… Нарвались?! Что он тут треплется, ведь явно держит камень за пазухой!»
— А на нашей площадке я еще раз на нее оглянулся, — вдохновенно продолжал Юра. — Тогда ее и разглядел. Я стал открывать свою дверь, а она позвонила к вам… То есть к Игорю.
— А откуда ты знаешь, что меня не было? — перебила Анжелика. — Что — следишь, когда я ухожу, когда прихожу?!
— Да нет… Просто заметил, что ты часто не ночуешь дома, возвращаешься на рассвете… — завилял Юра. — Я же постоянно по ночам работаю, иногда вижу тебя с балкона…
— Нормально… — Она поняла, что лежит на ледяном плиточном полу, здесь же, на кухне. Попыталась сесть, голова снова закружилась, да вдобавок заболел правый локоть — она его ушибла при падении со стула. Юра помог ей сесть, поддерживая за плечи. Заботливо спросил:
— Может, тебе будет лучше в комнату перейти?
— Мне уже никогда не будет лучше… Посмотри-ка в холодильнике, там должно что-то быть.
— Что?
— Вино оставалось…
Он послушно открыл холодильник, и действительно, вытащил початую бутылку венгерского муската. Откуда эта бутылка взялась в холодильнике, Анжелика не знала, во всяком случае, мускат покупала не она и пила тоже не она. Он там был, и большего не требовалось. Юра налил ей полстакана, придвинул, с сомнением сказал:
— А тебе не будет хуже? Он такой сладкий…
Может, чаю выпьешь с лимоном?
— Спасибо за заботу… — Она с отвращением попробовала ледяной приторный мускат и с возмущением прокомментировала:
— Какая лошадь поставила это в холодильник?! Вино хранят при комнатной температуре.
Юра только пожал плечами, закурил, внимательно глядя на нее. Она запила мускат водой, и ей не то чтобы стало лучше, но во всяком случае, исчез обморочный горький вкус во рту. Она тоже закурила, постепенно приходя в себя, и спросила:
— Милиции ты об этой женщине не говорил?
— Нет. Сперва решил поговорить с тобой.
— А почему?
— Не знаю… Если это была его любовница, тогда, наверное…
Она вдруг поняла, фыркнула:
— Сдурел? Думаешь, я способна на убийство из ревности?!"
— А кто тебя знает… — Он нерешительно улыбнулся, но улыбка погасла, когда он встретил сумрачный взгляд Анжелики. Встревоженно спросил:
— Я глупость ляпнул, да? Прости, я думал, ты о ней что-то знаешь… Конечно, тебе дурно стало…
— Мне не из-за нее стало дурно, — отрезала она. — Просто у меня сейчас два самых паршивых дня в моей жизни, а будет еще больше. Никогда мне не было так плохо. Я совсем запуталась…
— В чем?
— Во всем, — она прикусила язык. — Не знаю, как теперь жить, ведь он умер.
— Ты так его любила?
Ей не понравился его взгляд. Слишком внимательный, без тени доверия, без следа сочувствия.
«Похоже, он надо мной смеется, — мелькнуло у нее в голове. — С какой стати? Притащился, чтобы сообщить о любовнице Игоря.. Ничего не сказал милиции. Торчит здесь и таращится на меня своими лягушачьими выкаченными глазами. Я с ним говорю третий раз в жизни, что он себе позволяет?»
— Опять глупый вопрос, да? — спросил он, стряхивая пепел. — У меня такой талант, на глупые вопросы. В конце концов, это не мое дело, верно ведь? Я просто решил узнать, известно тебе что-то об этой женщине или нет.
— А как ты вообще о ней узнал? — оборвала его Анжелика.
— Встретил в подъезде. Я позавчера поздно возвращался домой, захожу в подъезд, за мной входит незнакомая женщина. Я только обернулся посмотреть, кто это, и больше на нее не смотрел. Я поднимался на пятый этаж, и она за мной. Я уже решил, что она к нам идет, к матери, что ли… К вам же гости не часто ходят, да еще в такое время…
«Интересно, откуда он это знает? — задала себе вопрос Анжелика. — Неужели вел учет нашим гостям? Сашке и Лене просто повезло, что они не нарвались на него в эти три раза, когда сюда приходили… Или… Нарвались?! Что он тут треплется, ведь явно держит камень за пазухой!»
— А на нашей площадке я еще раз на нее оглянулся, — вдохновенно продолжал Юра. — Тогда ее и разглядел. Я стал открывать свою дверь, а она позвонила к вам… То есть к Игорю.
— А откуда ты знаешь, что меня не было? — перебила Анжелика. — Что — следишь, когда я ухожу, когда прихожу?!
— Да нет… Просто заметил, что ты часто не ночуешь дома, возвращаешься на рассвете… — завилял Юра. — Я же постоянно по ночам работаю, иногда вижу тебя с балкона…