Страница:
– Это она когда отыскивает людей, так дрожит, – сказала Илса. – Я еще удивилась, почему мама меня сразу не нашла.
Игорь растерялся. Так, значит, состояние, в котором он видел мать Илсы, никакое не сумасшествие? Как же он раньше не догадался – это же транс! Алла Рихардовна ввела себя в транс.
– А она ведь нашла тебя, вернее не тебя, а информацию о тебе, – сказал он. – Алла Рихардовна сильно переживала из-за того, что тебя кто-то сильно напугал. И сказала, что ты нашла… одного человека.
– Мамулечка моя! – обрадованно воскликнула Илса. – Я знала, что она ищет меня! Что с ней, как она себя чувствует?
– Нормально. Устала только… Может, ты хочешь, чтобы я ее разбудил?
– Нет-нет, что ты… Я сейчас приеду. Говори свой адрес.
Олег отчаянно зажестикулировал, показывая, что он знает, куда ехать, но Илса от радости, что нашла маму и что с ней все в порядке, ничего не замечала. Она внимательно выслушала подробные инструкции, как проехать, и пообещала отправиться немедленно.
– Игорек, я прямо не знаю, как благодарить тебя, – растроганно произнесла девушка. – Все, мы выезжаем… Может, что-нибудь купить по дороге?
– Да все есть, – успокоил ее Смоленский. – Холодильник стонет от тяжести, так что голодной мы тебя не оставим. Давай не задерживайся. Да, Илса… один вопрос…
– Да?
– Реставратор с тобой?
Девушка лукаво посмотрела на Олега. А тот недовольно покачал головой: это ж надо, допустить такую промашку. Но настроение Илсы уже ничем нельзя было испортить.
– А вот приеду… узнаешь, – засмеялась она в трубку. – Ну все, скоро увидимся, бай!
– Ну? – раздраженно буркнул следователь. – Говори дальше, чего молчишь?
– Какие-то странные события разворачиваются, – задумчиво проговорил Глотов. – Не знаю, связано это с нашими делами или нет, но… друзья Чернова что-то засуетились.
– В смысле?
– Да в том самом. Сейчас принесли расшифровку телефонного разговора Смоленского… Абонент женщина, по всей видимости Озолиня Илса Яновна. Звонила с мобильного, номер определен, если хочешь, могу переслать…
– Продиктуй.
– Ладно, получай. – Фээсбэшник продиктовал федеральный номер. – Но это не главное. Самое интересное то, что ее мать, Алла Рихардовна, сейчас у Смоленского, спит. Она, оказывается, экстрасенс и всю ночь искала свою дочь.
– А эта… где шлялась? – проворчал Малышев. – Впрочем, какая девка сейчас…
– Нет, там другое, – перебил следователя Глотов. – У них в квартире ночью было какое-то происшествие, из-за которого, как я понял из разговора, жить там стадо невозможно. Пошли туда кого-нибудь, пусть посмотрят. По словам девушки, ее что-то напугало и она убежала из дома. Смоленский же сообщает, что с неким неназванным спутником подвергся нападению и только вмешательство старшей Озолини спасло им жизнь. Это ни о чем тебе не говорит?
– Опять все сходится на Чернове? – высказал догадку Малышев. – Я же говорил тебе, что с ним все не так просто, как ты пытаешься представить.
– Похоже, что так, – согласился Глотов. – В любом случае, нужно проверить, что произошло в квартире Озолини, и проследить за сборищем у Смоленского.
– Каким сборищем? А кто там еще, кроме самого Смоленского и старшей Озолини?
– Туда едет еще и младшая. И притом, насколько можно было понять из разговора, едет не одна. С ней неизвестный, которого они называют реставратором и которого ждут все остальные.
– Ладно, пошлю туда людей… – сказал Малышев.
– У тебя все?
– Пока все, – ответил Глотов. – Как что-то еще проявится, сообщу. А ты не забудь…
– Как только, так сразу, – засмеялся Малышев. – Ну все, давай бди дальше, а я посылаю группу.
– Группы, – поправил Глотов.
– Группы, – подтвердил Малышев и засмеялся. – Зануда…
Но едва он нажал кнопку отбоя, как смех застыл у него на губах. Теперь ему предстояло сделать самое неприятное – позвонить гол ему…
Малышев не уставал проклинать тот день, когда к ним в отдел принесли коробки с яркими наклейками «Авиценна». А как тогда все налетели на дармовые упаковки… Набирали себе, женам, друзьям… Как же, реклама и по сей день с телевидения не сходит! Панацея от всех бед! У тебя плохо с сердцем? «Авиценна» поможет! Мучает давление – она же! Злокачественная опухоль? Скажи ей «До свидания!» Проблемы с потенцией? «Авиценна» всех спасет! Даже лысым вернет шевелюру, а седым – естественный цвет волос! Говорят, что даже от ВИЧ-инфекции помогает!
И ведь действительно все, кто начинал употреблять препарат, молодели на глазах. Этого никто не отрицает, что да, то да. Лечебно-профилактический комплекс творил чудеса. Малышев с этим согласен. У него пропало брюшко, сама собой вылечилась гипертония и даже радикулит стал меньше беспокоить. О простатите так вообще позабыл. Но Господи, с какой радостью он вернул бы все эти хвори, лишь бы стать прежним, свободным и независимым человеком.
На свою беду, он не знал тогда, что приобретет вместе со здоровьем. Когда он принес две упаковки домой, жена от радости чуть в пляс не пустилась. Комплекс «Авиценна» был в то время дефицитом и стоил дорого, не то что сейчас. На следующий же день жена потащила Малышева в поликлинику по соседству с домом. Сама прошла и его заставила пройти курс лечения, за что он был ей весьма благодарен. До тех пор, пока его не послали на профилактический осмотр. Осмотр этот проходил не в той поликлинике, к которой были прикреплены все сотрудники прокуратуры, а во внутризаводской больнице ФАЗМО – Московского фармацевтического завода. Знал бы, никогда бы туда не пошел. Но в то время ходило столько разговоров о модерновом оборудовании суперсовременного предприятия, что все ухватились руками и ногами за возможность пройти осмотр там, бегом туда побежали.
Вот после этого осмотра и начались эти самые изменения. К своему ужасу, Малышев узнал, что отныне он раб. Да-да, самый настоящий раб! И у него есть хозяин – некая безымянная организация, чьим представителям, называющим себя големами, он обязан подчиняться. И не дай бог ему ослушаться голема! Сразу начиналась такая боль, что можно было сойти с ума. Болело все тело, хотелось выть, стонать, кричать, но даже на это не хватало сил. Тренировка болью, или, как это называлось на ФАЗМО, дрессировка, быстро и ясно показала, что будет с теми, кто не хочет понимать новые правила игры. А дабы память не ослабевала, с территории завода шла постоянная трансляция ультразвуковых команд, массовых и индивидуальных. «Зов», как называли это оборудование големы, мог вместе с командами транслировать поощряющие сигналы, а мог нести и наказание. И никуда от него нельзя было скрыться.
Но самое страшное было то, что у новых рабов полностью подавлялась воля к сопротивлению. При одной только мысли о неподчинении начиналось такое головокружение, такой панический страх, что выполнение приказа голема воспринималось человеком уже как удовольствие, как награда. Появлялось страстное желание работать и работать, лишь бы только всесильный руководитель потом наградил тебя похвалой или хотя бы не посмотрел в твою сторону, нахмурив брови.
Постепенно часть воли, часть сознания к рабам возвращалась, и они снова могли заниматься своей профессиональной деятельностью. Но зависимость от голема, желание ему угодить оставались. Они прочно укоренялись в сознании. Человек становился рабом навсегда. И выхода из этого не было. Разве только так сильно отличиться, чтобы тебя заметили и перевели в големы. Но это было так тяжело, что не стоило и мечтать. Достаточно представить себе, что на всю многомиллионную Москву было всего четыре Глиняных голема. Четыре! А сколько было желающих стать ими?
И это при том, что Глиняный – всего лишь первая, низшая ступень. Выше его был Бронзовый. Для раба это было уже существо, равное Богу. На каждый город России, а то и мира – Малышев этого не знал, но подозревал, что так и есть, – было по одному Бронзовому голему, и каждый из них был настоящим хозяином в регионе. Не мэры, не всякие там городские собрания, а големы руководили жизнью городов. Где подарками, где посулами, а где и обманом распространяя «Авиценну», они загоняли все больше и больше людей в свои армии рабов.
Кто координировал действия Бронзовых и кто был над ними, Малышев не знал, он и про Бронзовых-то услышал не сразу. Да и то больше сам выяснил, следователь-то он был неплохой, даром, что ли, в Генеральную работать пригласили? А потому видел он, как големы опутывают своей сетью страну, как проникают во все властные структуры. Как выступают спонсорами и раздают отраву очередным спецподразделениям. Видел он и то, к чему ведет неизвестная организация, да только что он мог поделать, если сам раб? Да и понимал Малышев, что даже если наберется духу, наберется сил восстать против хозяев, к кому пойдет за помощью? К начальству? Так его же руководители вместе с ним на дрессировке на ФАЗМО лежали! В Кремль? А кто даст гарантию, что и там не сидят клиенты «Авиценны»?
Вот и приходилось Малышеву со скрежетом зубовным служить големам. А недавно даже на повышение пошел, сам Бронзовый его своим вниманием удостоил. Бронзовым Москвы был Руслан Уколов, которого по укоренившейся традиции звали Московским. Так же как Бронзовый Питера звался Питерским, а Хабаровска – Хабаровским.
Приказ прессовать Чернова конечно же исходил от Уколова. Как и требование к Малышеву предоставлять ему все сведения о ходе следствия по делу и о принимаемых в отношении подозреваемого мерах. Вот почему после звонка Глотова Малышеву надлежало тут же связаться с Бронзовым и поделиться новостью…
С тяжелым сердцем он набрал семь цифр и замер в ожидании ответа.
– Руслан, это я, Малышев, – представился он. – Ты как в воду глядел, появился ваш Реставратор.
– Он такой же мой, как и твой, – одернул его собеседник. – Думай, что говоришь. И кому… Что там у тебя?
– Да звонил Глотов, это…
– Фээсбэшник, знаю… – перебил Руслан. – По делу говори. Где Чернов?
– Он сейчас едет к дружку своему, Смоленскому Игорю. Адрес…
– Знаю! – вновь перебил Уколов. – Твои действия?
– Обязан послать туда группу, – быстро ответил следователь. – Глотов не забудет проверить… Сам знаешь, в их конторе даже в туалет с лазерной авторучкой ходят – вдруг подслушать что удастся.
– Не спеши, я своих ребят туда пошлю…
– Руслан, ты меня подставить хочешь? – умоляющим тоном вопросил Малышев. – Подозрение сразу на меня…
– Слышь, баран, заткнись, а? – мгновенно вспылил собеседник. – Все дураки кругом, один ты умный! Порубит Реставратор всех, а сам исчезнет, понял? Через полчаса людей пошлешь… Нет, я тебе позвоню, до этого не смей!
– Прости, Руслан, но я же хотел как лучше… – пролепетал Малышев. – Я как лучше… – Он растерянно посмотрел на трубку, из которой раздавались короткие гудки, и по инерции договорил:
– хотел…
– Илса, твоя мама какие цветы предпочитает? – спросил Олег, останавливаясь у магазина.
Девушка улыбнулась. Ей было приятно такое внимание к ее матери.
– Розы, – сказала она. – Их папа ей всегда дарил… Я маленькая была, когда он умер, плохо его помню. А вот розы… как только вижу их, так и он мне вспоминается.
– Ты у меня сама как цветок… орхидея.
– Ну… ты еще скажи – дикая! – рассмеялась Илса. – У нас как начнут слова повторять, так совсем затаскают. Но орхидеи действительно красивые цветы… Я бы их целую оранжерею развела…
Олег добавил к розам несколько больших белых лилий. Любил он эти символы французской короны.
– Вот теперь можно и на глаза своей спасительнице показаться, – шутливо сказал он, усаживаясь за руль. – Честно говоря, что-то я побаиваюсь ее.
– Мама только с виду строгая, – с улыбкой сказала Илса. Ей было так хорошо и уютно рядом с Олегом, что она просто не могла не улыбаться, – Знаешь, какая она добрая!
Олег тоже улыбнулся. Эх, не туда они едут, не туда! Сейчас бы обнять это чудо дивное, зарыться в ее волосы, прижать к себе… Да так, чтобы у обоих голова закружилась, земля ушла из-под ног и не осталось рядом с ними никого, кто мог бы помешать, омрачить их счастье…
– А цветы… Я думала, что ты сам их маме…
– Ну не жить же вы там останетесь? – возразил Олег. – Спуститесь, я и вручу их. А потом отвезу вас в гостиницу… или куда сами решите.
– В гостиницу… – растерянно повторила Илса. – Слушай, а я ведь даже не подумала о том, где мы жить будем. Господи, как мама расстроится!
– Ну, с ремонтом я что-нибудь придумаю, об этом у вас пусть голова не болит. Что же до временного… – Олег задумался. – Можно было бы ко мне, но я не знаю, как менты на это отреагируют. Ладно, что бы мы здесь ни придумали, все равно решать твоей маме, а потому лучше будет, если… мы продолжим этот разговор в ее присутствии…
Олег не договорил. Он увидел, что в длинном ряду машин, оставленных на стихийно образовавшейся стоянке, прямо напротив дома образовалось свободное место – отъехал старенький «жигуленок» одиннадцатой модели. Вот повезло! Очень удобно – дом весь как на ладони, а его не видно, столько вокруг машин…
– Вот здесь я вас и подожду, – сказал он, припарковавшись. – Шестьдесят четвертая квартира…
– Я помню.
По лицу Илсы было видно, что ей не хочется идти одной. Но она понимала, что Олег прав, незачем лишний раз рисковать. Случись что, она себе этого не простит.
Быстро коснувшись губами щеки Олега, Илса грустно улыбнулась и выскочила из машины.
– Не скучай! – услышал Олег, и дверца захлопнулась.
Олег с умилением посмотрел на удаляющуюся стройную фигурку. Господи, да только за то, чтобы смотреть на эту девушку и знать, что она неравнодушна к тебе, можно все отдать, и этого мало будет. Может быть, это награда ему за те страдания, что он перенес в милиции? Хотя нет, то было скорее наказанием за Карину. За то, что не устоял перед соблазном и решил воспользоваться тем, что рядом лежит…
Олег машинально погладил короткую щетину на щеке. То самое место, которого коснулись губы Илсы. Что ж, ради такого поцелуя можно и бороду сбрить! Да и на кой она нужна, эта борода? Разве что друзья посмеиваться будут. Да сколько тех друзей – Игорь да Тарас. Тарас? Что-то давно его не слышно.
Не сводя глаз с подъезда, Чернов взял мобильный и набрал номер Алексея. Давно он не слышал этого шалопая…
– Леха?
– Олег?! Ты?! Откуда?
– Тарас, ты чего так всполошился? – удивился Олег.
– Как чего? Ты… все еще не решил свои проблемы?
– Да нет… пока. – Голос Алексея показался Олегу каким-то напряженным. Что-то было не так. – Я не вовремя? Ты не можешь со мной говорить?
– Да нет, ты не можешь не вовремя… И опять Олегу показалось, то Тарасов чего-то недоговаривает.
– Леш, что случилось? – спросил он. – У тебя проблемы?
– Это у тебя проблемы! – с едва заметным раздражением бросил Алексей. – Неужели ты не понимаешь, что мой телефон прослушивается?
– Ну и хрен с ним, я с мобильного, – похвастался Чернов. – Пусть себе ищут…
– Дубина ты стоеросовая! – уже не скрывая своего возмущения, закричал Тарас. – Да его обнаружить проще простого! Твой номер уже у них, а место, где ты находишься, запеленговать пара пустяков! Зная твой номер, можно найти тебя, даже если ты и не выходишь на связь. Достаточно только, чтобы сотовый был включен… просто включен, и все. Давай срочно выкидывай его и перебирайся на другое место.
В трубке раздались сигналы отбоя…
Чернов растерянно посмотрел на телефон. Вот ты какой, оказывается… Я был о тебе лучшего мнения. Ну раз так, то лети к чертовой матери!
Олег открыл окно и хотел швырнуть «шпиона» подальше, но тут ему в голову пришла другая мысль. Если менты знают, где он, они могут перекрыть весь район, и просто выбросить аппарат недостаточно… А вот если его кому-нибудь отдать… Да еще тому, кто уезжает отсюда.
Олег вылез из машины и, подхватив куртку, выскочил на проезжую часть. Там он остановился с поднятой рукой, и через минуту рядом затормозила «шестерка».
– Куда ехать? – спросил неулыбчивый водитель, мужчина средних лет.
– На «Динамо», – сказал Олег первое, что пришло в голову.
– Сколько платишь?
– Да не обижу! – Олег уже закрывал за собой дверцу. – Поехали, времени нет.
– Время деньги, так что давай сперва решим денежный вопрос, – настаивал частник.
– Да пошел ты! – Олег вышел из «шестерки» и хлопнул дверцей. Дело сделано, теперь мобильный долго будут искать. Пусть менты помотаются по Москве, пока этот дядечка не поедет домой.
Чернов вернулся к своей машине. Охватившее его возбуждение все не проходило, на месте не сиделось. Реставратор взял тряпку и во второй раз за день стал протирать стекла. Чистоту нужно не любить, – вспомнил он присказку отца, – чистоту нужно поддерживать.
– Эй, братуха, – раздался голос у него за спиной, – это двадцать четвертый дом?
Олег повернулся. Из большого черного «линкольна навигатора» выглядывало бородатое лицо.
– Двадцать четвертый… – подтвердил Реставратор, и вдруг ему стало как-то тревожно. Что-то очень не понравился ему этот взгляд.
– Ты? – вдруг воскликнул бородач и улыбнулся. – Вот здорово, а я все думал, где же это мой спаситель?
Олег вгляделся в незнакомца и вдруг вспомнил, как несколько недель назад, теперь ему казалось, что это было в прошлом столетии, он провожал свою последнюю «богиню». Конечно, это было до Илсы. Провожать, то есть везти ее пришлось далеко, аж в Свиблово. Они попрощались, и Олег уже отправился в обратный путь, когда вдруг заметил, что только что проехал мимо человека, который идет больно уж как-то странно. – еле ноги передвигает. Олег затормозил и сдал машину назад. Человек был весь перепачкан землей, одной рукой поддерживал другую, наверное, была сломана ключица, и вообще вид имел самый унылый. Олег предложил его подвезти. Ехать пришлось совсем недолго, машина бедолаги стояла через пару кварталов. Там же оказался и товарищ травмированного. На прощание бородач дал свою визитку, но Олег ее не сохранил, помог и помог, не будет же он звонить и напоминать о своей услуге? И вот теперь тот самый пострадавший был перед ним.
– Ну уж прямо спаситель, – улыбнулся в ответ Чернов. – Как плечо, зажило?
– Да как на собаке, – сказал бородач и помахал рукой. – А ты чего не позвонил?
«Георгий!» – вдруг вспомнил Олег. На карточке было написано: «Георгий Сартов».
– Да вроде бы повода не было, – ответил он. – Ну как, надеюсь, сейчас все в порядке? Больше ничего не ломаешь?
– Спасибо, все в порядке! – вновь улыбнулся Сартов. – Слушай, я сейчас спешу… Должник тут один у меня живет, боюсь упустить его… Ты вот что, позвони мне обязательно. Посидим, поговорим, глядишь, что-то путное нарисуется. Я реально говорю, дело есть. Позвони!
– Ладно, может быть, попозже, – согласился Реставратор, – сейчас время хлопотное… Как дела разбросаю, наберу.
– Горик, ты скоро? – раздалось из «линкольна».
– Сейчас, Руслан, подожди минутку! – крикнул Сартов и, снова повернувшись к Чернову, пояснил:
– Это Уколов, наш босс. Не слышал о таком? Ну ничего, еще услышишь. Как раз ему я и хочу тебя показать… Так я могу рассчитывать? Ты позвонишь? Говорю – не пожалеешь!
– Ну сказал же… – проговорил Олег и тут же вспомнил, что выбросил визитку Сартова.
– У тебя мой телефон остался? – спросил Георгий, словно прочитав мысли Реставратора. Не дожидаясь ответа, он полез в карман и достал еще одну карточку. – Вот, возьми на всякий случай. Ну все, брат, прости, спешу! Давай не тяни со звонком. Нам такие ребята нужны.
Бородач прощально махнул рукой и, резко повернувшись, вскочил в джип. Тяжелая машина мягко тронулась с места и, плавно покачиваясь на неровностях дороги, покатилась к двадцать четвертому дому. Еще не понимая почему, Чернов настороженно следил, куда дальше направится этот сверкающий никелем и полированными поверхностями роскошный «навигатор». И как оказалось, не зря. «Линкольн» затормозил прямо перед подъездом, в который не так давно вошла Илса.
Олег прошел несколько шагов вперед и встал так, чтобы лучше видеть тех, кто будет выходить из машины… Интересное дело! Должник, говоришь? Помотрим, что за должник такой…
Из джипа вышли четверо. Все плечистые, крепкие. Двое из них с ярко выраженной кавказской внешностью… Ну, Георгий – понятно, его Олег уже знает, а вот второй, тот, что сидел рядом с Сартовым, был ему незнаком. Он, может быть, и не привлек бы внимания Реставратора, если бы не его удивительно легкая походка. Точно такая же, как и у самого Олега. Ясно, парень занимается единоборствами. Двое других, менее приметные, чем те, что сидели впереди, хотя и двигались вроде бы так же, как и их товарищи, были, как мгновенно определил опытный взгляд Реставратора, спортсменами не очень высокого уровня.
Подождав с полминуты, Реставратор, держа тряпку в руках – мало ли какое дело у него в том же подъезде, – вошел следом за четверкой. Бородача и его спутников уже не было, а кабина шла вверх, и следующим был четвертый этаж. Этаж, на котором находилась квартира Игоря Смоленского.
Реставратор впился глазами в индикатор. Секунды длились, казалось, бесконечно. В душе еще теплилась надежда, что тревога напрасна и незнакомцы едут на другой этаж.
Наконец зажглась четверка, и… кабина остановилась.
Олег огромными прыжками помчался вверх по лестнице. Он так бы и взлетел на четвертый этаж, если бы путь ему не преградил один из тех, кто вошли в подъезд. Големы не ожидали, что он появится так быстро и уж тем более что осмелится их атаковать. Митяй Сковородин – так звали голема, стоявшего ближе других к лестнице, – хотел пнуть Олега ногой, но, к его удивлению, нога, вместо того чтобы ударить дерзкого в голову, прорезала пустоту. Он еще не успел до конца осознать сей удивительный факт, как эту самую ногу обхватили железные пальцы, и Митяй полетел вниз. Последнее, что еще успел зафиксировать мозг Сковородина, это стремительно мелькающие под ним ступеньки. Затем он ударился затылком о бетон и потерял сознание. Все это заняло не более полутора секунд.
Олег же развернулся и подбежал к квартире как раз в тот момент, когда за последним из вошедших туда големов закрывалась тяжелая металлическая дверь. Он изо всех сил дернул ее на себя. Расчет оказался верен. Тот, кто держался за ручку, а это был Родион Кочергин, не ожидал такого рывка, а потому, потеряв равновесие, как выражаются борцы, «отдал свою руку». Большего Олегу и не нужно было. Рывок за руку и удар ногой в показавшуюся следом голову почти совпали по времени. Добивающий тычок в основание затылка довершил дело – второй голем перестал быть помехой.
Олег рассчитывал, что и с остальными непрошеными гостями он разделается так же легко, но, как оказалось, ошибался. Когда он перепрыгивал через тело Кочергина, навстречу ему метнулся Сартов. Олег собирался продолжать атаку в том же темпе, но противник опередил его. Черноволосый бородач с такой стремительностью развернулся, что Олег не успел это даже зафиксировать зрением, а потому не смог и заблокировать удар ногой в грудь. Хотя Глиняный голем заметно уступал Реставратору в росте и весе, силы у него оказалось достаточно, чтобы Олега отбросило назад. Дверь под тяжестью его тела распахнулась, и он рухнул на поверженного ранее противника. Ничуть не обескураженный неудачей, Олег вскочил на ноги – и тут же получил второй удар, теперь уже в голову.
Вот уж когда он разозлился по-настоящему! Отбив следующую атаку, он отбросил голема толчком ноги и, снова вскочив на ноги и развернувшись, принял боевую стойку. И тут наконец Сартов узнал его и остановился.
– Ты?! – закричал Глиняный. – Какого черта ты здесь делаешь?
– А ты? Здесь живет мой товарищ!
– Так ты… Ты и есть Реставратор? – Глаза Георгия загорелись злобой. – Так ты нам и нужен!
Олег не успел ничего ответить – по ушам резанул отчаянный крик Илсы. Забыв обо всем, Реставратор бросился вперед, но голем не собирался его пропускать. С оглушительным воплем он кинулся в атаку. Сартов бил ногой в голову – видимо, это был его излюбленный прием, – но Олег уже был готов к такому развитию событий. Приняв удар на блок, он перехватил бьющую ногу и, крутанув ее, ударил могучим кулаком с самое напряженное место голени. Треск ломающейся кости, дикий вскрик – и Сартов, обмякший, словно тряпичная кукла, прилип к стене, где его и настиг еще один, завершающий удар. Олег бил так, как учил его дядя, бил в грудь, представляя, что бьет в стену… Глаза Георгия потухли, он медленно сполз на пол.
Игорь растерялся. Так, значит, состояние, в котором он видел мать Илсы, никакое не сумасшествие? Как же он раньше не догадался – это же транс! Алла Рихардовна ввела себя в транс.
– А она ведь нашла тебя, вернее не тебя, а информацию о тебе, – сказал он. – Алла Рихардовна сильно переживала из-за того, что тебя кто-то сильно напугал. И сказала, что ты нашла… одного человека.
– Мамулечка моя! – обрадованно воскликнула Илса. – Я знала, что она ищет меня! Что с ней, как она себя чувствует?
– Нормально. Устала только… Может, ты хочешь, чтобы я ее разбудил?
– Нет-нет, что ты… Я сейчас приеду. Говори свой адрес.
Олег отчаянно зажестикулировал, показывая, что он знает, куда ехать, но Илса от радости, что нашла маму и что с ней все в порядке, ничего не замечала. Она внимательно выслушала подробные инструкции, как проехать, и пообещала отправиться немедленно.
– Игорек, я прямо не знаю, как благодарить тебя, – растроганно произнесла девушка. – Все, мы выезжаем… Может, что-нибудь купить по дороге?
– Да все есть, – успокоил ее Смоленский. – Холодильник стонет от тяжести, так что голодной мы тебя не оставим. Давай не задерживайся. Да, Илса… один вопрос…
– Да?
– Реставратор с тобой?
Девушка лукаво посмотрела на Олега. А тот недовольно покачал головой: это ж надо, допустить такую промашку. Но настроение Илсы уже ничем нельзя было испортить.
– А вот приеду… узнаешь, – засмеялась она в трубку. – Ну все, скоро увидимся, бай!
* * *
– Слава, кажется, мы что-то нащупали. – Глотов звонил Малышеву из своего кабинета на Лубянке. – Не знаю, заинтересует тебя это или нет, но только что появилась информация.– Ну? – раздраженно буркнул следователь. – Говори дальше, чего молчишь?
– Какие-то странные события разворачиваются, – задумчиво проговорил Глотов. – Не знаю, связано это с нашими делами или нет, но… друзья Чернова что-то засуетились.
– В смысле?
– Да в том самом. Сейчас принесли расшифровку телефонного разговора Смоленского… Абонент женщина, по всей видимости Озолиня Илса Яновна. Звонила с мобильного, номер определен, если хочешь, могу переслать…
– Продиктуй.
– Ладно, получай. – Фээсбэшник продиктовал федеральный номер. – Но это не главное. Самое интересное то, что ее мать, Алла Рихардовна, сейчас у Смоленского, спит. Она, оказывается, экстрасенс и всю ночь искала свою дочь.
– А эта… где шлялась? – проворчал Малышев. – Впрочем, какая девка сейчас…
– Нет, там другое, – перебил следователя Глотов. – У них в квартире ночью было какое-то происшествие, из-за которого, как я понял из разговора, жить там стадо невозможно. Пошли туда кого-нибудь, пусть посмотрят. По словам девушки, ее что-то напугало и она убежала из дома. Смоленский же сообщает, что с неким неназванным спутником подвергся нападению и только вмешательство старшей Озолини спасло им жизнь. Это ни о чем тебе не говорит?
– Опять все сходится на Чернове? – высказал догадку Малышев. – Я же говорил тебе, что с ним все не так просто, как ты пытаешься представить.
– Похоже, что так, – согласился Глотов. – В любом случае, нужно проверить, что произошло в квартире Озолини, и проследить за сборищем у Смоленского.
– Каким сборищем? А кто там еще, кроме самого Смоленского и старшей Озолини?
– Туда едет еще и младшая. И притом, насколько можно было понять из разговора, едет не одна. С ней неизвестный, которого они называют реставратором и которого ждут все остальные.
– Ладно, пошлю туда людей… – сказал Малышев.
– У тебя все?
– Пока все, – ответил Глотов. – Как что-то еще проявится, сообщу. А ты не забудь…
– Как только, так сразу, – засмеялся Малышев. – Ну все, давай бди дальше, а я посылаю группу.
– Группы, – поправил Глотов.
– Группы, – подтвердил Малышев и засмеялся. – Зануда…
Но едва он нажал кнопку отбоя, как смех застыл у него на губах. Теперь ему предстояло сделать самое неприятное – позвонить гол ему…
Малышев не уставал проклинать тот день, когда к ним в отдел принесли коробки с яркими наклейками «Авиценна». А как тогда все налетели на дармовые упаковки… Набирали себе, женам, друзьям… Как же, реклама и по сей день с телевидения не сходит! Панацея от всех бед! У тебя плохо с сердцем? «Авиценна» поможет! Мучает давление – она же! Злокачественная опухоль? Скажи ей «До свидания!» Проблемы с потенцией? «Авиценна» всех спасет! Даже лысым вернет шевелюру, а седым – естественный цвет волос! Говорят, что даже от ВИЧ-инфекции помогает!
И ведь действительно все, кто начинал употреблять препарат, молодели на глазах. Этого никто не отрицает, что да, то да. Лечебно-профилактический комплекс творил чудеса. Малышев с этим согласен. У него пропало брюшко, сама собой вылечилась гипертония и даже радикулит стал меньше беспокоить. О простатите так вообще позабыл. Но Господи, с какой радостью он вернул бы все эти хвори, лишь бы стать прежним, свободным и независимым человеком.
На свою беду, он не знал тогда, что приобретет вместе со здоровьем. Когда он принес две упаковки домой, жена от радости чуть в пляс не пустилась. Комплекс «Авиценна» был в то время дефицитом и стоил дорого, не то что сейчас. На следующий же день жена потащила Малышева в поликлинику по соседству с домом. Сама прошла и его заставила пройти курс лечения, за что он был ей весьма благодарен. До тех пор, пока его не послали на профилактический осмотр. Осмотр этот проходил не в той поликлинике, к которой были прикреплены все сотрудники прокуратуры, а во внутризаводской больнице ФАЗМО – Московского фармацевтического завода. Знал бы, никогда бы туда не пошел. Но в то время ходило столько разговоров о модерновом оборудовании суперсовременного предприятия, что все ухватились руками и ногами за возможность пройти осмотр там, бегом туда побежали.
Вот после этого осмотра и начались эти самые изменения. К своему ужасу, Малышев узнал, что отныне он раб. Да-да, самый настоящий раб! И у него есть хозяин – некая безымянная организация, чьим представителям, называющим себя големами, он обязан подчиняться. И не дай бог ему ослушаться голема! Сразу начиналась такая боль, что можно было сойти с ума. Болело все тело, хотелось выть, стонать, кричать, но даже на это не хватало сил. Тренировка болью, или, как это называлось на ФАЗМО, дрессировка, быстро и ясно показала, что будет с теми, кто не хочет понимать новые правила игры. А дабы память не ослабевала, с территории завода шла постоянная трансляция ультразвуковых команд, массовых и индивидуальных. «Зов», как называли это оборудование големы, мог вместе с командами транслировать поощряющие сигналы, а мог нести и наказание. И никуда от него нельзя было скрыться.
Но самое страшное было то, что у новых рабов полностью подавлялась воля к сопротивлению. При одной только мысли о неподчинении начиналось такое головокружение, такой панический страх, что выполнение приказа голема воспринималось человеком уже как удовольствие, как награда. Появлялось страстное желание работать и работать, лишь бы только всесильный руководитель потом наградил тебя похвалой или хотя бы не посмотрел в твою сторону, нахмурив брови.
Постепенно часть воли, часть сознания к рабам возвращалась, и они снова могли заниматься своей профессиональной деятельностью. Но зависимость от голема, желание ему угодить оставались. Они прочно укоренялись в сознании. Человек становился рабом навсегда. И выхода из этого не было. Разве только так сильно отличиться, чтобы тебя заметили и перевели в големы. Но это было так тяжело, что не стоило и мечтать. Достаточно представить себе, что на всю многомиллионную Москву было всего четыре Глиняных голема. Четыре! А сколько было желающих стать ими?
И это при том, что Глиняный – всего лишь первая, низшая ступень. Выше его был Бронзовый. Для раба это было уже существо, равное Богу. На каждый город России, а то и мира – Малышев этого не знал, но подозревал, что так и есть, – было по одному Бронзовому голему, и каждый из них был настоящим хозяином в регионе. Не мэры, не всякие там городские собрания, а големы руководили жизнью городов. Где подарками, где посулами, а где и обманом распространяя «Авиценну», они загоняли все больше и больше людей в свои армии рабов.
Кто координировал действия Бронзовых и кто был над ними, Малышев не знал, он и про Бронзовых-то услышал не сразу. Да и то больше сам выяснил, следователь-то он был неплохой, даром, что ли, в Генеральную работать пригласили? А потому видел он, как големы опутывают своей сетью страну, как проникают во все властные структуры. Как выступают спонсорами и раздают отраву очередным спецподразделениям. Видел он и то, к чему ведет неизвестная организация, да только что он мог поделать, если сам раб? Да и понимал Малышев, что даже если наберется духу, наберется сил восстать против хозяев, к кому пойдет за помощью? К начальству? Так его же руководители вместе с ним на дрессировке на ФАЗМО лежали! В Кремль? А кто даст гарантию, что и там не сидят клиенты «Авиценны»?
Вот и приходилось Малышеву со скрежетом зубовным служить големам. А недавно даже на повышение пошел, сам Бронзовый его своим вниманием удостоил. Бронзовым Москвы был Руслан Уколов, которого по укоренившейся традиции звали Московским. Так же как Бронзовый Питера звался Питерским, а Хабаровска – Хабаровским.
Приказ прессовать Чернова конечно же исходил от Уколова. Как и требование к Малышеву предоставлять ему все сведения о ходе следствия по делу и о принимаемых в отношении подозреваемого мерах. Вот почему после звонка Глотова Малышеву надлежало тут же связаться с Бронзовым и поделиться новостью…
С тяжелым сердцем он набрал семь цифр и замер в ожидании ответа.
– Руслан, это я, Малышев, – представился он. – Ты как в воду глядел, появился ваш Реставратор.
– Он такой же мой, как и твой, – одернул его собеседник. – Думай, что говоришь. И кому… Что там у тебя?
– Да звонил Глотов, это…
– Фээсбэшник, знаю… – перебил Руслан. – По делу говори. Где Чернов?
– Он сейчас едет к дружку своему, Смоленскому Игорю. Адрес…
– Знаю! – вновь перебил Уколов. – Твои действия?
– Обязан послать туда группу, – быстро ответил следователь. – Глотов не забудет проверить… Сам знаешь, в их конторе даже в туалет с лазерной авторучкой ходят – вдруг подслушать что удастся.
– Не спеши, я своих ребят туда пошлю…
– Руслан, ты меня подставить хочешь? – умоляющим тоном вопросил Малышев. – Подозрение сразу на меня…
– Слышь, баран, заткнись, а? – мгновенно вспылил собеседник. – Все дураки кругом, один ты умный! Порубит Реставратор всех, а сам исчезнет, понял? Через полчаса людей пошлешь… Нет, я тебе позвоню, до этого не смей!
– Прости, Руслан, но я же хотел как лучше… – пролепетал Малышев. – Я как лучше… – Он растерянно посмотрел на трубку, из которой раздавались короткие гудки, и по инерции договорил:
– хотел…
* * *
Олег конечно же не удержался, чтобы не купить по дороге букет. Не мог же он явиться к женщине, которая поставила его на ноги, в чью дочь он влюблен без памяти, без подарка. А что лучше всего подарить? Конечно, цветы. Интересно, какие она любит больше всего?– Илса, твоя мама какие цветы предпочитает? – спросил Олег, останавливаясь у магазина.
Девушка улыбнулась. Ей было приятно такое внимание к ее матери.
– Розы, – сказала она. – Их папа ей всегда дарил… Я маленькая была, когда он умер, плохо его помню. А вот розы… как только вижу их, так и он мне вспоминается.
– Ты у меня сама как цветок… орхидея.
– Ну… ты еще скажи – дикая! – рассмеялась Илса. – У нас как начнут слова повторять, так совсем затаскают. Но орхидеи действительно красивые цветы… Я бы их целую оранжерею развела…
Олег добавил к розам несколько больших белых лилий. Любил он эти символы французской короны.
– Вот теперь можно и на глаза своей спасительнице показаться, – шутливо сказал он, усаживаясь за руль. – Честно говоря, что-то я побаиваюсь ее.
– Мама только с виду строгая, – с улыбкой сказала Илса. Ей было так хорошо и уютно рядом с Олегом, что она просто не могла не улыбаться, – Знаешь, какая она добрая!
Олег тоже улыбнулся. Эх, не туда они едут, не туда! Сейчас бы обнять это чудо дивное, зарыться в ее волосы, прижать к себе… Да так, чтобы у обоих голова закружилась, земля ушла из-под ног и не осталось рядом с ними никого, кто мог бы помешать, омрачить их счастье…
* * *
– Илса, – сказал он, подъезжая к длинной восьмиэтажке, где жил Смоленский, – я не могу с тобой подняться… Не обижайся, – добавил он, поймав ее укоризненный взгляд, – за мной следят, значит, и за квартирой Игоря вполне может быть слежка. Зачем всем создавать лишние неприятности? Пойми, даже если они не смогут меня арестовать, то потом все равно у Игоря будут неприятности – по закону он обязан сообщить органам о моем визите, а он конечно же этого не сделает.– А цветы… Я думала, что ты сам их маме…
– Ну не жить же вы там останетесь? – возразил Олег. – Спуститесь, я и вручу их. А потом отвезу вас в гостиницу… или куда сами решите.
– В гостиницу… – растерянно повторила Илса. – Слушай, а я ведь даже не подумала о том, где мы жить будем. Господи, как мама расстроится!
– Ну, с ремонтом я что-нибудь придумаю, об этом у вас пусть голова не болит. Что же до временного… – Олег задумался. – Можно было бы ко мне, но я не знаю, как менты на это отреагируют. Ладно, что бы мы здесь ни придумали, все равно решать твоей маме, а потому лучше будет, если… мы продолжим этот разговор в ее присутствии…
Олег не договорил. Он увидел, что в длинном ряду машин, оставленных на стихийно образовавшейся стоянке, прямо напротив дома образовалось свободное место – отъехал старенький «жигуленок» одиннадцатой модели. Вот повезло! Очень удобно – дом весь как на ладони, а его не видно, столько вокруг машин…
– Вот здесь я вас и подожду, – сказал он, припарковавшись. – Шестьдесят четвертая квартира…
– Я помню.
По лицу Илсы было видно, что ей не хочется идти одной. Но она понимала, что Олег прав, незачем лишний раз рисковать. Случись что, она себе этого не простит.
Быстро коснувшись губами щеки Олега, Илса грустно улыбнулась и выскочила из машины.
– Не скучай! – услышал Олег, и дверца захлопнулась.
Олег с умилением посмотрел на удаляющуюся стройную фигурку. Господи, да только за то, чтобы смотреть на эту девушку и знать, что она неравнодушна к тебе, можно все отдать, и этого мало будет. Может быть, это награда ему за те страдания, что он перенес в милиции? Хотя нет, то было скорее наказанием за Карину. За то, что не устоял перед соблазном и решил воспользоваться тем, что рядом лежит…
Олег машинально погладил короткую щетину на щеке. То самое место, которого коснулись губы Илсы. Что ж, ради такого поцелуя можно и бороду сбрить! Да и на кой она нужна, эта борода? Разве что друзья посмеиваться будут. Да сколько тех друзей – Игорь да Тарас. Тарас? Что-то давно его не слышно.
Не сводя глаз с подъезда, Чернов взял мобильный и набрал номер Алексея. Давно он не слышал этого шалопая…
– Леха?
– Олег?! Ты?! Откуда?
– Тарас, ты чего так всполошился? – удивился Олег.
– Как чего? Ты… все еще не решил свои проблемы?
– Да нет… пока. – Голос Алексея показался Олегу каким-то напряженным. Что-то было не так. – Я не вовремя? Ты не можешь со мной говорить?
– Да нет, ты не можешь не вовремя… И опять Олегу показалось, то Тарасов чего-то недоговаривает.
– Леш, что случилось? – спросил он. – У тебя проблемы?
– Это у тебя проблемы! – с едва заметным раздражением бросил Алексей. – Неужели ты не понимаешь, что мой телефон прослушивается?
– Ну и хрен с ним, я с мобильного, – похвастался Чернов. – Пусть себе ищут…
– Дубина ты стоеросовая! – уже не скрывая своего возмущения, закричал Тарас. – Да его обнаружить проще простого! Твой номер уже у них, а место, где ты находишься, запеленговать пара пустяков! Зная твой номер, можно найти тебя, даже если ты и не выходишь на связь. Достаточно только, чтобы сотовый был включен… просто включен, и все. Давай срочно выкидывай его и перебирайся на другое место.
В трубке раздались сигналы отбоя…
Чернов растерянно посмотрел на телефон. Вот ты какой, оказывается… Я был о тебе лучшего мнения. Ну раз так, то лети к чертовой матери!
Олег открыл окно и хотел швырнуть «шпиона» подальше, но тут ему в голову пришла другая мысль. Если менты знают, где он, они могут перекрыть весь район, и просто выбросить аппарат недостаточно… А вот если его кому-нибудь отдать… Да еще тому, кто уезжает отсюда.
Олег вылез из машины и, подхватив куртку, выскочил на проезжую часть. Там он остановился с поднятой рукой, и через минуту рядом затормозила «шестерка».
– Куда ехать? – спросил неулыбчивый водитель, мужчина средних лет.
– На «Динамо», – сказал Олег первое, что пришло в голову.
– Сколько платишь?
– Да не обижу! – Олег уже закрывал за собой дверцу. – Поехали, времени нет.
– Время деньги, так что давай сперва решим денежный вопрос, – настаивал частник.
– Да пошел ты! – Олег вышел из «шестерки» и хлопнул дверцей. Дело сделано, теперь мобильный долго будут искать. Пусть менты помотаются по Москве, пока этот дядечка не поедет домой.
Чернов вернулся к своей машине. Охватившее его возбуждение все не проходило, на месте не сиделось. Реставратор взял тряпку и во второй раз за день стал протирать стекла. Чистоту нужно не любить, – вспомнил он присказку отца, – чистоту нужно поддерживать.
– Эй, братуха, – раздался голос у него за спиной, – это двадцать четвертый дом?
Олег повернулся. Из большого черного «линкольна навигатора» выглядывало бородатое лицо.
– Двадцать четвертый… – подтвердил Реставратор, и вдруг ему стало как-то тревожно. Что-то очень не понравился ему этот взгляд.
– Ты? – вдруг воскликнул бородач и улыбнулся. – Вот здорово, а я все думал, где же это мой спаситель?
Олег вгляделся в незнакомца и вдруг вспомнил, как несколько недель назад, теперь ему казалось, что это было в прошлом столетии, он провожал свою последнюю «богиню». Конечно, это было до Илсы. Провожать, то есть везти ее пришлось далеко, аж в Свиблово. Они попрощались, и Олег уже отправился в обратный путь, когда вдруг заметил, что только что проехал мимо человека, который идет больно уж как-то странно. – еле ноги передвигает. Олег затормозил и сдал машину назад. Человек был весь перепачкан землей, одной рукой поддерживал другую, наверное, была сломана ключица, и вообще вид имел самый унылый. Олег предложил его подвезти. Ехать пришлось совсем недолго, машина бедолаги стояла через пару кварталов. Там же оказался и товарищ травмированного. На прощание бородач дал свою визитку, но Олег ее не сохранил, помог и помог, не будет же он звонить и напоминать о своей услуге? И вот теперь тот самый пострадавший был перед ним.
– Ну уж прямо спаситель, – улыбнулся в ответ Чернов. – Как плечо, зажило?
– Да как на собаке, – сказал бородач и помахал рукой. – А ты чего не позвонил?
«Георгий!» – вдруг вспомнил Олег. На карточке было написано: «Георгий Сартов».
– Да вроде бы повода не было, – ответил он. – Ну как, надеюсь, сейчас все в порядке? Больше ничего не ломаешь?
– Спасибо, все в порядке! – вновь улыбнулся Сартов. – Слушай, я сейчас спешу… Должник тут один у меня живет, боюсь упустить его… Ты вот что, позвони мне обязательно. Посидим, поговорим, глядишь, что-то путное нарисуется. Я реально говорю, дело есть. Позвони!
– Ладно, может быть, попозже, – согласился Реставратор, – сейчас время хлопотное… Как дела разбросаю, наберу.
– Горик, ты скоро? – раздалось из «линкольна».
– Сейчас, Руслан, подожди минутку! – крикнул Сартов и, снова повернувшись к Чернову, пояснил:
– Это Уколов, наш босс. Не слышал о таком? Ну ничего, еще услышишь. Как раз ему я и хочу тебя показать… Так я могу рассчитывать? Ты позвонишь? Говорю – не пожалеешь!
– Ну сказал же… – проговорил Олег и тут же вспомнил, что выбросил визитку Сартова.
– У тебя мой телефон остался? – спросил Георгий, словно прочитав мысли Реставратора. Не дожидаясь ответа, он полез в карман и достал еще одну карточку. – Вот, возьми на всякий случай. Ну все, брат, прости, спешу! Давай не тяни со звонком. Нам такие ребята нужны.
Бородач прощально махнул рукой и, резко повернувшись, вскочил в джип. Тяжелая машина мягко тронулась с места и, плавно покачиваясь на неровностях дороги, покатилась к двадцать четвертому дому. Еще не понимая почему, Чернов настороженно следил, куда дальше направится этот сверкающий никелем и полированными поверхностями роскошный «навигатор». И как оказалось, не зря. «Линкольн» затормозил прямо перед подъездом, в который не так давно вошла Илса.
Олег прошел несколько шагов вперед и встал так, чтобы лучше видеть тех, кто будет выходить из машины… Интересное дело! Должник, говоришь? Помотрим, что за должник такой…
Из джипа вышли четверо. Все плечистые, крепкие. Двое из них с ярко выраженной кавказской внешностью… Ну, Георгий – понятно, его Олег уже знает, а вот второй, тот, что сидел рядом с Сартовым, был ему незнаком. Он, может быть, и не привлек бы внимания Реставратора, если бы не его удивительно легкая походка. Точно такая же, как и у самого Олега. Ясно, парень занимается единоборствами. Двое других, менее приметные, чем те, что сидели впереди, хотя и двигались вроде бы так же, как и их товарищи, были, как мгновенно определил опытный взгляд Реставратора, спортсменами не очень высокого уровня.
Подождав с полминуты, Реставратор, держа тряпку в руках – мало ли какое дело у него в том же подъезде, – вошел следом за четверкой. Бородача и его спутников уже не было, а кабина шла вверх, и следующим был четвертый этаж. Этаж, на котором находилась квартира Игоря Смоленского.
Реставратор впился глазами в индикатор. Секунды длились, казалось, бесконечно. В душе еще теплилась надежда, что тревога напрасна и незнакомцы едут на другой этаж.
Наконец зажглась четверка, и… кабина остановилась.
Олег огромными прыжками помчался вверх по лестнице. Он так бы и взлетел на четвертый этаж, если бы путь ему не преградил один из тех, кто вошли в подъезд. Големы не ожидали, что он появится так быстро и уж тем более что осмелится их атаковать. Митяй Сковородин – так звали голема, стоявшего ближе других к лестнице, – хотел пнуть Олега ногой, но, к его удивлению, нога, вместо того чтобы ударить дерзкого в голову, прорезала пустоту. Он еще не успел до конца осознать сей удивительный факт, как эту самую ногу обхватили железные пальцы, и Митяй полетел вниз. Последнее, что еще успел зафиксировать мозг Сковородина, это стремительно мелькающие под ним ступеньки. Затем он ударился затылком о бетон и потерял сознание. Все это заняло не более полутора секунд.
Олег же развернулся и подбежал к квартире как раз в тот момент, когда за последним из вошедших туда големов закрывалась тяжелая металлическая дверь. Он изо всех сил дернул ее на себя. Расчет оказался верен. Тот, кто держался за ручку, а это был Родион Кочергин, не ожидал такого рывка, а потому, потеряв равновесие, как выражаются борцы, «отдал свою руку». Большего Олегу и не нужно было. Рывок за руку и удар ногой в показавшуюся следом голову почти совпали по времени. Добивающий тычок в основание затылка довершил дело – второй голем перестал быть помехой.
Олег рассчитывал, что и с остальными непрошеными гостями он разделается так же легко, но, как оказалось, ошибался. Когда он перепрыгивал через тело Кочергина, навстречу ему метнулся Сартов. Олег собирался продолжать атаку в том же темпе, но противник опередил его. Черноволосый бородач с такой стремительностью развернулся, что Олег не успел это даже зафиксировать зрением, а потому не смог и заблокировать удар ногой в грудь. Хотя Глиняный голем заметно уступал Реставратору в росте и весе, силы у него оказалось достаточно, чтобы Олега отбросило назад. Дверь под тяжестью его тела распахнулась, и он рухнул на поверженного ранее противника. Ничуть не обескураженный неудачей, Олег вскочил на ноги – и тут же получил второй удар, теперь уже в голову.
Вот уж когда он разозлился по-настоящему! Отбив следующую атаку, он отбросил голема толчком ноги и, снова вскочив на ноги и развернувшись, принял боевую стойку. И тут наконец Сартов узнал его и остановился.
– Ты?! – закричал Глиняный. – Какого черта ты здесь делаешь?
– А ты? Здесь живет мой товарищ!
– Так ты… Ты и есть Реставратор? – Глаза Георгия загорелись злобой. – Так ты нам и нужен!
Олег не успел ничего ответить – по ушам резанул отчаянный крик Илсы. Забыв обо всем, Реставратор бросился вперед, но голем не собирался его пропускать. С оглушительным воплем он кинулся в атаку. Сартов бил ногой в голову – видимо, это был его излюбленный прием, – но Олег уже был готов к такому развитию событий. Приняв удар на блок, он перехватил бьющую ногу и, крутанув ее, ударил могучим кулаком с самое напряженное место голени. Треск ломающейся кости, дикий вскрик – и Сартов, обмякший, словно тряпичная кукла, прилип к стене, где его и настиг еще один, завершающий удар. Олег бил так, как учил его дядя, бил в грудь, представляя, что бьет в стену… Глаза Георгия потухли, он медленно сполз на пол.