Я имею в виду кардинальное изменение вектора человеческого сознания, начавшееся приблизительно в век Просвещения, в сторону не просто «материального» мира и его рационального познания, но и стремления найти и обрести счастье в земном мире и отказаться от представления о земном мире как о месте, которое годится только для подготовки перехода в вечную высшую жизнь. Ведь именно с таким представлением жило предыдущее человечество. Конечно, эта направленность человеческого сознания имела большие космологические последствия: в плане «рационализации» вселенной и, следовательно, в значительной степени – «закрытия» для человека тех высших духовных влияний (и даже просто «щелей» в невидимые миры), которые были открыты для него ранее. Этот процесс был неизбежен, и, тем не менее, факт остается фактом: он вызвал сначала ослабление веры в христианском человечестве, а потом и массовый отход от нее. Церковь вынуждена была приспосабливаться к желанию людей жить и творить в мире, находить в нем счастье, а не отказываться от мира. Этот «процесс» продолжается и сейчас. Баланс между этим желанием и естественным стремлением к высшей жизни, к бессмертию (иными словами, между ценностями земной жизни и ценностями религиозными) не был найден, или в отдельных случаях этот баланс был очень неустойчив и часто «сползал» в сторону мирскую. Между тем такой «баланс» необходимо найти, ибо бесполезно требовать от людей, одержимых жаждой земной жизни, отказываться от ее благ или просто самоограничиваться «в серьезной степени». Но Церковь Святой Троицы не имеет права и бросать людей: должно быть сделано все, что возможно, для осуществления «спасения». «Трезвенность» православной Церкви и духовная жажда русского человека (существующая даже при всех условиях его «разгула») – вот возможная основа для необходимого баланса. С другой стороны, сейчас трудно представить себе (а если и можно представить, то, наверное, только где-то в лоне невидимого миру православия), чтобы христианин искренне думал об этом мире с такой мощной силой его отрицания, как было раньше.
Но все же Церковь, оставаясь в своей Традиции, не может не считаться с современным состоянием человека (в той степени, в которой это не нарушает саму Церковную Традицию). Дело это весьма тонкое, но по поводу жажды счастья и полноты жизни на земле можно сказать словами Упанишад: не ищите счастья в малом, счастье возможно только в большом... Это означает, что земное счастье, по определению и по скоротечности нашей жизни, не только «малое», но и подвержено неизбежным разрушениям, и хотя оно – надо признать – обладает относительной реальностью, но без познания Бога, без познания собственного бессмертия и Царства Божия внутри нас и без осуществления – в доступной степени – «единства» с духовным вечным началом невозможно счастье. О каком счастье (если оно находит опору только в земной жизни) можно вообще говорить, учитывая смертность человека, краткость его жизни, болезни, смерти близких и т.д.? Без «контакта» с «Духом истины» человек не может быть счастлив. Либо он бессмертен и может быть «богом по благодати», либо он рациональный червяк, всего лишь преходящий аспект природы. И неужели последнее состояние можно назвать «счастьем»? Есть мнение, что тайна зла почти «до конца» может быть постигнута в такой космической ситуации, когда Небо (Дух) будет почти закрыто для человека, а Земля (природа) откроется ему во всем своем почти непреодолимом могуществе и возможностях, несравнимых, кстати, с тем убожеством и теми возможностями, которые дает человеку современная профаническая наука, по определению не имеющая никакого доступа в сферу истинного могущества природы. Возможно, тогда пред нами предстанет не «рациональный червяк», а существо, претендующее даже на «физическое бессмертие» и на иные невозможные для человека в нашем мире необычные «способности», но при этом следует знать, что все эти «возможности» и «способности», вместе взятые, – ничто по сравнению с тем, что ожидает человека в случае реализации его единства с Богом, точно так же, как и «физическое бессмертие», неизбежно разрушаемое при конце данного космического цикла, – ничто по сравнению с истинным, Божественным бессмертием, которое не может быть опровергнуто, потому что оно связано уже не с Космосом, «сансарой», «природой», а с Вечностью и Первоисточником бытия. Это напоминание всем, кто потенциально мог бы прислушаться к обещаниям будущего Антихриста.
В другом плане, со стороны интеллигенции (разрыв между Церковью и интеллигенцией, как известно, – большая проблема в России) нередко раздаются упреки в адрес православной Церкви, обвинения в так называемой «косности», акценте на обрядовости, замкнутости и т.д., а, дескать, во всем мире (и даже в России) многие люди ждут «новой религии». Нужно определенно ответить, что «религия» не может быть изобретением людей (они, правда, могут неправильно понимать или искажать сущность Откровения), и не только «новая религия», но и любые кардинальные изменения в традиционных религиях (если об этом вообще возможно говорить) относятся к сфере санкций высшего мира, сверхиндивидуального источника, иными словами, непосредственно Бога. Все иное, если речь идет об открытии «новой» именно религии, несомненно, идет от контртрадиции, которая еще опаснее обычного профанизма. Это не значит, что человеку недоступны высочайшие метафизические прозрения, но именно религия как особый способ связи с высшим миром, типичный для периода Кали-юги, «последнего железного века», начинается там, где есть Откровение, помощь свыше. Поэтому и всякие своевольные «изменения» в религии могут привести к духовной катастрофе: религия наиболее «чиста» именно в своем первоначале, в своей «древности» (не искаженной людьми). Следует подчеркнуть абсолютную необходимость сохранения «экзотерической» стороны религии со всеми ее ритуалами и т.д., со всем сохранением ее традиционной стороны, ибо это единственное в современном мире, через что «спасение» может быть доступно каждому человеку. Нельзя отнимать «последнее» у «малых сих», и поэтому не столько православная Церковь должна адаптироваться к современному миру, сколько современный человек должен понять Церковь (и ее учение, и ее таинства). Поэтому довольно характерные претензии к Церкви, например, такого философа, как Л. Карсавин (православие пассивно, не раскрыто, потенциально), – весьма шаткие и спорные, ибо в православии существуют и пути неограниченного самосовершенствования для тех, кто в состоянии идти в этом направлении, вершиной которого является, конечно, исихазм, представляющий чисто эзотерическую сторону православия и из всех христианских ветвей представленный только в православии, что, еще раз хотелось бы повторить, делает православие центром и вершиной всего христианства, несравнимым как с католичеством и протестантством, так и тем более с такими убогими сектами, как баптизм и тому подобное. Иное дело, что все эти возможности самосовершенствования, существующие в православии в прошлом, должны реализовываться и сейчас (теперь они явно только в потенции), и в будущем – но это уже другой вопрос, другая среда, где таинственный Промысел Божий парадоксально соседствует со свободой воли человека и его усилиями. Это вопрос будущей Церковной истории, крепости Церкви и общей космологической ситуации.
Но все же Церковь, оставаясь в своей Традиции, не может не считаться с современным состоянием человека (в той степени, в которой это не нарушает саму Церковную Традицию). Дело это весьма тонкое, но по поводу жажды счастья и полноты жизни на земле можно сказать словами Упанишад: не ищите счастья в малом, счастье возможно только в большом... Это означает, что земное счастье, по определению и по скоротечности нашей жизни, не только «малое», но и подвержено неизбежным разрушениям, и хотя оно – надо признать – обладает относительной реальностью, но без познания Бога, без познания собственного бессмертия и Царства Божия внутри нас и без осуществления – в доступной степени – «единства» с духовным вечным началом невозможно счастье. О каком счастье (если оно находит опору только в земной жизни) можно вообще говорить, учитывая смертность человека, краткость его жизни, болезни, смерти близких и т.д.? Без «контакта» с «Духом истины» человек не может быть счастлив. Либо он бессмертен и может быть «богом по благодати», либо он рациональный червяк, всего лишь преходящий аспект природы. И неужели последнее состояние можно назвать «счастьем»? Есть мнение, что тайна зла почти «до конца» может быть постигнута в такой космической ситуации, когда Небо (Дух) будет почти закрыто для человека, а Земля (природа) откроется ему во всем своем почти непреодолимом могуществе и возможностях, несравнимых, кстати, с тем убожеством и теми возможностями, которые дает человеку современная профаническая наука, по определению не имеющая никакого доступа в сферу истинного могущества природы. Возможно, тогда пред нами предстанет не «рациональный червяк», а существо, претендующее даже на «физическое бессмертие» и на иные невозможные для человека в нашем мире необычные «способности», но при этом следует знать, что все эти «возможности» и «способности», вместе взятые, – ничто по сравнению с тем, что ожидает человека в случае реализации его единства с Богом, точно так же, как и «физическое бессмертие», неизбежно разрушаемое при конце данного космического цикла, – ничто по сравнению с истинным, Божественным бессмертием, которое не может быть опровергнуто, потому что оно связано уже не с Космосом, «сансарой», «природой», а с Вечностью и Первоисточником бытия. Это напоминание всем, кто потенциально мог бы прислушаться к обещаниям будущего Антихриста.
В другом плане, со стороны интеллигенции (разрыв между Церковью и интеллигенцией, как известно, – большая проблема в России) нередко раздаются упреки в адрес православной Церкви, обвинения в так называемой «косности», акценте на обрядовости, замкнутости и т.д., а, дескать, во всем мире (и даже в России) многие люди ждут «новой религии». Нужно определенно ответить, что «религия» не может быть изобретением людей (они, правда, могут неправильно понимать или искажать сущность Откровения), и не только «новая религия», но и любые кардинальные изменения в традиционных религиях (если об этом вообще возможно говорить) относятся к сфере санкций высшего мира, сверхиндивидуального источника, иными словами, непосредственно Бога. Все иное, если речь идет об открытии «новой» именно религии, несомненно, идет от контртрадиции, которая еще опаснее обычного профанизма. Это не значит, что человеку недоступны высочайшие метафизические прозрения, но именно религия как особый способ связи с высшим миром, типичный для периода Кали-юги, «последнего железного века», начинается там, где есть Откровение, помощь свыше. Поэтому и всякие своевольные «изменения» в религии могут привести к духовной катастрофе: религия наиболее «чиста» именно в своем первоначале, в своей «древности» (не искаженной людьми). Следует подчеркнуть абсолютную необходимость сохранения «экзотерической» стороны религии со всеми ее ритуалами и т.д., со всем сохранением ее традиционной стороны, ибо это единственное в современном мире, через что «спасение» может быть доступно каждому человеку. Нельзя отнимать «последнее» у «малых сих», и поэтому не столько православная Церковь должна адаптироваться к современному миру, сколько современный человек должен понять Церковь (и ее учение, и ее таинства). Поэтому довольно характерные претензии к Церкви, например, такого философа, как Л. Карсавин (православие пассивно, не раскрыто, потенциально), – весьма шаткие и спорные, ибо в православии существуют и пути неограниченного самосовершенствования для тех, кто в состоянии идти в этом направлении, вершиной которого является, конечно, исихазм, представляющий чисто эзотерическую сторону православия и из всех христианских ветвей представленный только в православии, что, еще раз хотелось бы повторить, делает православие центром и вершиной всего христианства, несравнимым как с католичеством и протестантством, так и тем более с такими убогими сектами, как баптизм и тому подобное. Иное дело, что все эти возможности самосовершенствования, существующие в православии в прошлом, должны реализовываться и сейчас (теперь они явно только в потенции), и в будущем – но это уже другой вопрос, другая среда, где таинственный Промысел Божий парадоксально соседствует со свободой воли человека и его усилиями. Это вопрос будущей Церковной истории, крепости Церкви и общей космологической ситуации.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента