– Ладно, так и быть, вы меня уговорили! – Логвин хлопнул себя ладонями по коленям и встал с кресла. – Давайте сюда этот ключ, я его надежно спрячу, а потом, когда вы отыщете сундук, мы вместе его откроем и будем совместно править миром.
Согласия на лице Кащея он не обнаружил и сильно удивился:
– В чем дело? Вы думаете, что после всего того, что я узнал, я вас обману и приберу сундук к рукам?
– Угу! – кивнул головой Кащей. – Это именно то, что вы сделаете в первую очередь. А ключ я с собой не ношу, потому что всякое может случиться – лихих людей у нас хватает. Я прячу его в укромном месте, отыскать которое без моей непосредственной помощи будет невозможно.
Советник плюхнулся обратно в кресло и снова поглядел на небо. Серые тучи непрерывным потоком шли далеко на западе от города, где-то там же вовсю сверкали молнии, беспрерывно грохотал гром и ливень лил как из ведра.
– Очень жаль, что в вашем славном царстве нет того, что я ищу с давних пор по белу свету, – вздохнул Кащей. – Но я могу гарантировать, что замолвлю за вас словечко, и очень даже может быть, что вы станете большой шишкой при властелине мира.
– Я сам хочу быть властелином мира! – раскрыл свою заветную мечту Логвин. – Почему я должен перекладывать это жизненно важное и невероятно сложное дело на менее подготовленных к этой трудной миссии людей? В конце концов, власть над миром – это вам не хухры-мухры!
– Правильно говорите, – согласился Кащей. – Истинная власть над миром – это «чего им еще от меня надо, этим тупым простолюдинам?».
Он встал и, поскольку самое главное в разведке – уметь вовремя смыться, сказал:
– Что ж, приятно было с вами поговорить, но пора и честь знать. Всего наилучшего!
– И вам того же! – облегченно выдохнул советник.
Покинув дворец, Кащей вернулся прежним путем в трактир, по дороге высматривая, не появятся ли в каком темном углу разъяренные зеленые человечки? Впрочем, вряд ли они сейчас ждали его в укромном углу. В первые часы «зеленого» существования они должны были протестовать против эдакого изменения в их жизни и старательно опробовать на себе самые разные чистящие средства, еще не подозревая, что остались зелеными навсегда.
Советник же внезапно почувствовал, что земля уходит из-под ног. Лихорадочно открыв нижний ящик стола, в котором лежали старые секретные документы, он отыскал древний, пожелтевший лист бумаги и пробежал глазами поблекший от времени текст. После чего ударил по столу кулаком и громогласно потребовал немедленно привести к нему агентов.
К его сожалению, никто не откликнулся: придворные были поголовно заняты подготовкой к празднику. Логвин положил желтый лист на стол и задумчиво смотрел на него добрых десять минут, непроизвольно постукивая по нему пальцами: описанный несколькими минутами ранее сундук существовал на самом деле, и его до сих пор никто не мог открыть, несмотря на несколько сотен лет попыток это сделать.
Когда Кащей вернулся к трактиру, Доминик и советник Ларриан уже успели снять номер в гостинице и теперь старательно готовились к вечернему визиту во дворец.
– Что вы узнали о предстоящем празднике и существовании возможной невесты? – поинтересовался он. – Светит ли нам месяц ясный? В смысле, тебе суждено здесь найти супругу?
– Не суждено! – ответил Доминик. Кащей так и не сумел определить, чего же в его голосе больше: сожаления или счастья? – Царевна есть, но уже с женихом, и сегодня у них состоится помолвка. Мы с таким трудом это узнали, и то только потому, что трактирщик остался очень доволен дневной выручкой. Он-то нам и сообщил по секрету, что за мероприятия намечаются на сегодня и почему все ходят такими веселыми и довольными жизнью.
«Чувствую, помолвка навсегда останется у них в памяти, – подумал Кащей. – А я так и не догадался спросить, в чем там дело».
Всё стало ясно: о том, что сегодня состоится помолвка царевны, знали все горожане и бывшие в курсе происходящего ответственные и родственные лица. Но никто ничего толком не говорил из-за боязни сглазить. Вещь старая, как мир: а вдруг что-то пойдет не так? Не зря же стражники старательно отыскивали среди гостей города злых колдунов: приедут, наведут порчу и испортят праздник мрачными знамениями. Куда проще говорить о карнавале.
– Мы поздравим царевну Лилит и ее жениха Эрнеста из Солнечного царства, а завтра отправимся в дальний путь, тем более что в соседнем царстве скоро начнется ежегодное соревнование острословов, и мы должны прибыть на место максимум через неделю.
Ларриан посмотрел на часы с соловьем и сказал:
– Пора! Змейго, ты с нами?
– А как же! – воскликнул Кащей. – Пропустить такое шоу… в смысле, такой праздник! Только защиту от воров поставлю. Из предосторожности – привычка, знаете ли. Пока нас не будет, многое может случиться. А может, и нет. Вы пока идите, я вас догоню!
– Три минуты хватит? – уточнил советник.
– Вполне. Оставлю кое-что для потенциальных воришек и спущусь следом.
Ровно через три минуты Кащей вышел из комнаты и осторожно затворил за собой дверь. Прислушался, удовлетворенно кивнул головой и быстро спустился по лестнице на первый этаж.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Огромный дворец, отдаленно напоминающий Тадж-Махал, сверкал золотыми куполами в лучах садившегося солнца и создавал полную иллюзию попадания в настоящую сказку. Казалось, что где-то там, среди коридоров и залов, летают настоящие Амуры, прицеливаясь из луков по будущим жертвам любовных страстей.
Кащей с уважением отметил про себя, что вечером дворец выглядит намного волшебнее, чем днем, и порадовался, что его родной замок всё-таки нравится ему больше местных достопримечательностей.
До начала торжества гости неторопливо прогуливались по парку, обменивались взаимными приветствиями и рассматривали красоты дворца и парка. Впечатлительные дамы восхищенно ахали при виде синей воды в главном фонтане, а их любопытные кавалеры норовили провести по ней руками, «добровольно» окрашивая ладони в синий цвет. Среди прочей толпы их легко было определить по тому, что после этого они держали окрашенные ладони в карманах костюмов и старались не вынимать их лишний раз.
Натянуто улыбавшиеся друг другу злобные бубнисты неторопливо и основательно бубнили о свежих сплетнях и слухах, щедро добавляя собственных фантазий, мечтаний и мрачных мыслей. За неспособностью применить собственные мозги к по-настоящему важным делам, они дружно промывали и перемалывали косточки всем, о ком вспоминали во время бубнения.
Кучер притормозил около широких ворот перед стражниками с алебардами, крест-накрест перегородившими путь-дорогу. Не дожидаясь, пока от него вежливо потребуют предъявить список прибывших в карете, советник Ларриан протянул его первым. Стражник молча прочитал имена, включая обведенные прямоугольниками имена погибших охранников и дописанное чуть ниже основного списка «Змейго Рыныч», и молча снял фуражку в знак траура по погибшим коллегам.
Его напарник пересчитал пассажиров, убедился, что количество реально приехавших совпадает с числом записанных, переписал имена в толстую тетрадь, после чего оба стражника отдали честь и открыли путь.
Лошади весело зацокали подковами по булыжной дороге. Покачивающаяся из стороны в сторону карета въехала на охраняемую платную стоянку: никто из прибывших не считал себя бедным и не перекладывал затраты на хорошую охрану, профилактический осмотр кареты механиком и лошадей ветеринаром на царскую казну. Давно было известно и о том, что персонал царской стоянки с большим рвением относится к экипажам, владельцы которых не жалеют пары золотых монет для лучшего обслуживания.
Три монеты упали в прорезь на спине у симпатичной металлической свиньи-копилки, вежливо улыбавшийся кассир-охранник выдал Доминику золотой жетон с витиевато выгравированным номером и попросил не терять его до конца празднества.
– А то карету не вернете? – удивился Доминик.
– Не в этом дело, – ответил охранник. – Мы не в силах запомнить, какая карета кому принадлежит, а хитроумных гостей, которые по отъезду решат выбрать и прихватить экипаж поприличнее, хватает до сих пор!
Советник и Доминик вытаращили глаза, Кащей весело хмыкнул и покачал головой.
– Видите, некоторые специально оставляют слуг в карете, ради перестраховки, – охранник показал на кареты, около которых сидели и разговаривали о своем слуги. – Вы тоже можете оставить вашу охрану.
– С такой охраной нам ничего не страшно! – ответил Доминик. – Я предпочитаю, чтобы охрана тоже отдыхала.
– В таком случае могу предложить им отдохнуть в гостинице, вон там, видите? Сегодня будет праздничный ужин, так что присоединяйтесь!
– Вы не боитесь, что оставшиеся здесь слуги окажутся нечистоплотными и что-нибудь уворуют? – поинтересовался Кащей.
– Это дело чести, – ответил охранник, – если что-то украдут, позор ляжет на всех, чьи слуги были здесь. Сами понимаете, никто из высокородных господ не потерпит осквернения собственного имени клеймом «вор», и устроенный ими же поиск воришек и учиненная над ними расправа будет немыслимо жестокой! Все об этом знают, так что не переживайте. Наслаждайтесь отдыхом!
Выложенные мраморными плитами дорожки выглядели просто фантастично, но Кащей сильно сомневался в практической пользе подобного покрытия: зимой ни один человек не сумеет пройти по дорожкам даже под угрозой смертной казни. И не стоило надеяться на то, что Снежная королева, сраженная наповал эдакой красотищей, постесняется заявить права на несколько месяцев правления погодой. Впрочем, могло статься, что холодов здесь на самом деле не бывает.
– Нам туда, – указал советник, показывая на широкую лестницу, ведущую прямиком во дворец. – Доминик, ты уже придумал, как поздравишь царевну и царевича, или будешь импровизировать?
Мимо них, держа в руках пустой бочонок из-под меда, с гордым видом прошел немало озадаченный вельможа. Советник и Доминик уставились на него в немом изумлении.
«А паж-то, оказывается, не лыком шит! – уважительно подумал Кащей. – Умудрился отправить бочонок не в мусорку, а в высший свет. Молодец! И как удалось?»
Вельможа, судя по выражению его лица, думал примерно о том же самом и никак не мог понять, почему он, такой умный и в меру упитанный… высокопоставленный господин, попал в число бочоночных носителей?
Ходить с бочонком по парку и смотреть, как на тебя пялятся и чуть ли не показывают пальцами, было для него сущим мучением. А просто выбросить его в мусорный ящик было нельзя: по рангу вельможам не положено приближаться к подобным местам на пушечный выстрел – распоследние нищие засмеют. Проклиная тот момент, когда он схватил бочонок, вельможа лихорадочно метался по парку, пока не обнаружил тех, кому при большом везении можно было бы передать эстафету. Шансов на удачу было мало, но попытаться стоило.
Остановившись около беседовавшей ни о чем троицы, он сделал вид, что сильно загружен глубокими и важными мыслями – особо притворяться не пришлось, – потом негромко Кащлянул, привлекая к своей скромной персоне пристальное внимание, и когда разговаривавшие неохотно повернули к нему головы, вежливо спросил:
– Не могли бы вы подержать его одну минутку? Мне срочно к царю, а… сами понимаете, с таким грузом к нему не подойдешь… не так поймет… обидится еще… – вопросительные нотки сменились уверенными. – Я заплачу, как вернусь!
Разговаривающие выразились в том смысле, что, мол, давай быстрее, только не прерывай наш высокоинтеллектуальный диспут, выхватили бочонок из его рук и продолжили прерванное обсуждение злобного характера одной симпатичной, но жутко капризной особы.
Избавившийся от посудины вельможа с плохо скрываемой радостью чуть было не бросился наутек, мечтая оказаться от бочонка как можно дальше и как можно скорее, но пересилил себя и неторопливым шагом скрылся среди деревьев, не удержавшись и перейдя с шага на бег в последний момент.
Кащей глухо заКащлялся.
Советник и царевич очнулись.
– О чем ты спрашивал, Ларриан? – поинтересовался царевич.
Тот нахмурился, пытаясь вспомнить последнее, что он говорил, подумал с минуту, потом махнул рукой:
– Забыл.
– Значит, не особо важный был вопрос! – прокомментировал Кащей. – Вы лучше скажите, как здесь принято поздравлять: во время праздника или до начала официальной церемонии?
– А как больше нравится, – отозвался советник. – Но, думаю, до официальной церемонии это сделать намного удобнее.
– Тогда вперед, к вершине славы! – призвал Кащей, и троица зашагала вверх по длинной и широкой лестнице.
Невеста и жених выглядели бесконечно счастливыми в этот день, и Кащей подумал, что скоро к их счастью добавится изрядная толика веселья. Это в том случае, если они обладают хорошим чувством юмора.
Очередь из желающих передать свои поздравления выстроилась метров на тридцать. Кащей пропустил перед собой царевича и советника и с крайне серьезным видом сказал подошедшему следом графу, что просили больше не занимать. Дело в том, объяснил он, что новых слов для поздравлений давно не осталось, а выслушивать старые по четвертому разу хозяевам праздника надоело, хотя они культурно не дают об этом знать. Замешкавшийся граф быстро сориентировался и нашел выход из положения, наскоро придумав короткое четверостишие, абсолютно уверенный в том, что ничего подобного до него не говорили. И, на радость Кащею, слово в слово передал его предупреждение чуть позже вставшим в очередь гостям и добавил от себя, что стихотворение он уже придумал, так что остальным придется выдумать что-то новенькое, иначе царевна и царевич сильно обидятся на повторы.
Прибывающие призадумались…
– Царевич Доминик, советник Ларриан и путешественник Змейго Рыныч! – объявил камердинер, и троица подошла к царевне Лилит и царевичу Эрнесту.
Доминик преподнес ей букет алых цветов и большую хрустальную раковину, внутри которой перекатывались крохотные алмазы, а Эрнесту вручил сувенирный метательный нож и крепко пожал ему руку.
– Очень рад за вас! – откровенно сказал он. – К сожалению, я не имею чести хорошо знать ни вас, ни вас, – проговорил он, поочередно поглядев на царевну и царевича, – но, судя по вашим влюбленным глазам, могу сказать, что тут и до свадьбы недалеко. И потому желаю вам вечного счастья и непрекращающейся любви! А также приглашаю посетить мое царство во время свадебного путешествия – вам будут очень рады!
– Премного благодарна! – Царевна обворожительно улыбнулась. Доминик подумал, что семейное счастье – это не такое уж и плохое дело, если от одной улыбки уже теплеет на сердце. Но сразу же влил в бочку меда ложку дегтя: некоторые дамы горазды не только очаровательно улыбаться, но и грандиозно скандалить. Царевич уважительно кивнул и неожиданно в нарушение церемонии, сказал:
– Доминик, между прочим, мы – старые знакомые по птичьей переписке!
Доминик удивленно приподнял брови.
– Мое летучее имя – Хронос! – пояснил Эрнест. – Помнишь?
– Хронос?! – изумился Доминик. – Конечно, помню! Но как ты догадался о том, что я – это я, ведь никому из нас не было разрешено писать свое настоящее имя?
– Ты дал очень точный словесный портрет, а у меня отличная память на такие вещи! Ты не сильно изменился за эти годы.
Камердинер Кащлянул, напоминая о том, что сейчас не время для посторонних бесед, и Эрнест приглашающе провел рукой, указывая на бесчисленные банкетные столы: мол, проходите, присаживайтесь, мы очень рады.
– Позже договорим, – сказал он, Доминик кивнул. Нежданно-негаданно встретить здесь своего старого друга по почтовой переписке, да еще при таких обстоятельствах – просто невероятно!
Кащей прошелся по рядам и, словно случайно что-то уронив, нагнулся и заглянул под скатерть в одном из мест, где недавно подкинул смеющийся мешочек. Тот лежал на прежнем месте, но вот соседний уже успели прибрать к рукам. Представив, как отреагирует человек, из кармана которого внезапно раздастся ехидный заливистый хохот, Кащей догнал царевича и советника, вместе с которыми и уселся поближе к царскому трону. И сделал он это не потому, что хотел быть ближе именно к царю, а потому что в первый ряд рвался уже знакомый по парикмахерской барон.
Нахально застолбив себе занятое кем-то место (владелец ненадолго отлучился, неразумно оставив на стуле свою шляпу с пером), он приказал проходившему мимо официанту:
– Уберите это!
Официант молча подхватил шляпу и отнес на вешалку. Барон, довольный собой до невозможности, сел за стол и сказал сидевшему недалеко пожилому графу:
– Я никогда ничего не делал сам, потому что это ниже моего призвания! Я родился, чтобы повелевать людьми!
Граф скривился:
– Тебя что, до сих пор из ложечки кормят, раз тебе ниже призвания ложку в руки взять?
Барон поджал губы и отвернулся.
– Много ты понимаешь в жизни, старый графин! – и с удвоенной энергией зачесал голову. Парик держался стойко – насчет этого Кащей был абсолютно спокоен, куда больше его интересовало, кто сядет напротив – от этого зависело, какой реакции стоило ожидать.
Дворцовый оркестр наяривал что-то романтично-залихватское, когда в зал вкатили большую бочку с известной Кащею надписью. Официанты закружили вокруг нее с закрывающимися графинами. Главный повар самолично разлил вино, умудрившись обойтись малым количеством пены и, словно между делом, отставил один графин в сторону. Для себя. Официанты разносили вино по столам.
– Слушай, Доминик, – внезапно спросил Кащей, отрывая царевича от нахлынувших воспоминаний о длительной переписке, начавшейся еще в далекие детские годы, – в вашем царстве не ходило никаких историй и легенд о старом сундуке, который невозможно открыть ни одним ключом, отмычкой или динамитом?
– А что такое «динамит»? – повернулся к нему Ларриан, до этой поры из почетного далека рассматривавший портреты предков царевны. Множество веселых и грустных лиц сменяли друг друга, и на их фоне особняком смотрелись два царя, которые выглядели настолько устало, что казалось, будто позирование перед художником лишило их последних сил. Еще один выбивающийся из общего ряда царь сидел на троне с мрачной решимостью в глазах. Видимо, был стопроцентно уверен в том, что портрет получится никудышным и можно будет со спокойно спящей совестью отрубить горе-художнику голову Но поскольку портрет висел на почетном месте, бояться за жизнь художника уже не стоило.
– Это… – Кащей запнулся, – лучше я потом наглядно продемонстрирую, вы не против?
– Ладно, только не забудь, – Ларриан поглядел в сторону толпы и радостно улыбнулся: – Я на минуту, господа, увидел старых знакомых!
Мимо них прошли изрядно озадаченные происходящим царевич и царевна. Выслушав последнее приветствие и поздравление, они пригласили гостей к столу, а сами направились к трону, поговорить с царем. Кащей прислушался к их тихому разговору.
– С ума сойти, какие гости пошли! – делился своими впечатлениями обескураженный царевич. – Что это на них нашло? Были такие замечательные поздравления, спокойные, без изысков. Но нет, какому-то идиоту это показалось слишком пресным. Давай стихами говорить! Господи боже!
– А что, оригинально звучало, – отозвалась не менее обескураженная царевна. – Стихи – это очень романтично! Хотя согласна: «Я подошел к тебе своей любовью безмятежной окрыленный, я видом был твоим загадочным плененный» – это графоманство. Зато от чистого сердца. И белый стих у кого-то звучал.
– Это был серый стих, а не белый! – с толикой мрачности проговорил Эрнест. – А плясовая – это тоже романтично? Ну ладно, гопак с речитативом – это внушает уважение, исполнение песни с игрой на ложках – тоже ничего, но зачем устраивать настоящий театр мимики и жеста?! Я не профессионал, я не знаю, что они хотят сказать своими телодвижениями, чего издеваться-то?
«Не вынесла душа стихов поэта…» – сочувственно подумал Кащей.
– Тихо-тихо! – прошептала Лилит. – Не так громко, люди услышат. Может, они ночами не спали, репетировали номера, а ты возьмешь им и настроение испортишь?
– Они их не репетировали, они их откалывали, – возразил Эрнест. – Последний вообще посудой жонглировать начал! Хорошо хоть, официанты быстро принесли новые тарелки взамен разбитых. Перед гостями неудобно.
– Перед теми, которые пели и плясали? – уточнила царевна. – Да брось ты! Здесь все веселятся.
Мимо них с радостно светящимся взглядом пробежал обнимающий бочонок гость неопределенного сословия. Счастливая, но недоуменная парочка притихла, взирая на него с неподдельным испугом.
– Я и вижу, – мрачно сказал Эрнест, когда гость затерялся в толпе.
– Что это с ними сегодня? – изумилась Лилит. – Раньше были вполне нормальными людьми. Может быть, они сами нервничают?
– Им с какой стати нервничать, дорогая? Не у них помолвка!
– Не знаю, – Лилит пожала оголенными плечами. По белому с оранжевым оттенком праздничному платью пробежали искорки от микроскопических блесток. – Надеюсь, они скоро успокоятся и перестанут сводить нас с ума.
К Доминику и Кащею подошел советник, не менее озадаченный, чем виновники торжества.
– Возможно, я чего-то не понимаю, но здесь творится что-то странное! – полушепотом поделился он своими впечатлениями, одновременно озираясь по сторонам.
– Что именно? – хором спросили Кащей и Доминик.
– Люди до сих пор носятся с пустым бочонком, передавая его из рук в руки. Мои друзья уже похвастались, что немного подержали это редкое сокровище в собственных руках и приобщились к какой-то небесной благодати, – пустился в пространные объяснения советник. – А я никак не могу вспомнить ни одного обычая или ритуала, подходящего под эти действия.
– Что говорят другие по этому поводу? – заинтересовался Кащей: оказаться предтечей нового суеверия – подобной хохмы ему давно не удавалось.
– Большая часть, которая не упоминает про благодать, упорно молчит и не желает отвечать ни на один вопрос о бочонке: ни как его отдали, ни зачем его взяли. На другие вопросы – пожалуйста, а вот на эти два – молчат, как воды в рот набрали! Здесь точно что-то не так!
– Успокойтесь, советник! – Кащей снова увидел знакомый бочонок. На этот раз он оказался в руках у пятнадцатилетнего княжеского отпрыска, и Кащей был уверен, что теперь несчастная емкость из-под меда найдет себе более-менее длительное пристанище: мальчишки, сколько бы лет им ни было, были готовы на разные фокусы, лишь бы избавиться от бесполезной вещи. – Я думаю, бочонок уже выполнил свою миссию, и больше мы его не увидим.
– Ларриан, а ты ничего не знаешь о сундуке, который невозможно открыть? – передал вопрос по короткой цепочке Доминик. – Мне вспоминается два замурованных склепа, одна не разбивающаяся копилка кубометрового объема моего прапрапрадеда, которую тоже никто не в силах открыть до сих пор, а вот насчет сундуков не припоминается ровным счетом ничего!
– Надо подумать! – ответил советник. Он прикрыл глаза и через долгую минуту выдал ответ: – Кажется, слышал когда-то… Но не могу вспомнить, что именно. А это срочно?
Для Кащея это прозвучало так, словно он выиграл приз в сто тысяч, но для его получения надо отправить устроителям лотереи еще тысяч пятьдесят для более подробного уточнения количества победителей.
– Не сию минуту, – ответил он, чуть подавшись вперед: нетерпение дало о себе знать, – но чем быстрее, тем лучше!
Зазвучала торжественная мелодия, и разговор пришлось оборвать на самом интересном месте. Гости двинулись к столам и торопливо подходили к самым ближним от царского трона местам, пока их не успели занять другие.
Оставивший шляпу барон Эрмиль порыскал глазами в поисках занятого места, но гости уже расселись по всем стульям, и не было похоже, что они сидят на головном уборе – перьев нигде не было видно.
– Вы что-то потеряли? – поинтересовался официант.
– Да, – ответил барон, – я присмотрел себе местечко и оставил на нем шляпу.
– Опишите ее!
– Широкополая, с перьями, коричневого цвета. – Официант прошелся взглядом по залу. Заметил описанную шляпу на вешалке и спросил:
– А вы уверены, что там вам будет удобно сидеть?
– Конечно, – воскликнул барон, – я там уже сидел!
– Да? Как интересно… – удивился официант. – И как там?
– Неплохо, – пожал плечами Эрмиль. – Не знаю кому как, но лично мне понравилось. И обзор хороший, и виновников торжества хорошо видно.
Кто-то крикнул:
– Официант!
– Извините, господин барон, профессия требует моего присутствия, – официант постарался ускользнуть, но барон его окликнул:
– Погодите, где вы увидели мою шляпу?
– Вот там! – официант неопределенно махнул рукой в сторону вешалок. И пока барон всматривался, быстро исчез: неизвестно, как его сиятельство отреагирует, когда увидит, где находится любимый головной убор.
Царевич и царевна тихо дивились происходящему и обсуждали нестандартные приветствия гостей, царь сидел на троне и что-то бормотал себе под нос – возможно, репетировал будущие напутственные речи на день свадьбы, а гости торопливо рассаживались по своим местам. Оркестр доиграл мелодию, и наступила тишина. Царь величественно встал с трона и не менее величественно поднял руку: статус обязывает. Перешептывающиеся гости притихли и встали следом за ним, ожидая, когда его величество начнет произносить приветственную речь.
Кащей нащупал в кармане пульт дистанционного управления. Официальную часть церемонии украшать спецэффектами смысла не было, но скоро гости приступят к долгожданной части празднества – банкету, и тогда наступит самый удачный момент для начала феерического шоу.