Страница:
---------------------------------------------------------------
© Copyright Александр Семенов
Email: sasha61@mail.ru
Date: 5 Aug 1999
Сб. "Манифестация вещей", г.Якутск, изд."Бичик", 1994, ISBN 5-7696-0459-X
---------------------------------------------------------------
повесть
Представьте себе вечер в виде полной склянки чернил, когда темнота
вокруг кажется осязаемой настолько, что думается, будто конец ей невозможен
только потому, что и глаза твои замазаны темнотой. Чем занимаются люди в
подобный вечер? Да и чем вообще можно заняться в этой чернильной тьме, когда
руки твои натыкаются то на шершавые стволы деревьев, то на мягкую девичью
фигурку, пахнущую притирками и дубленой овчиной, а то вдруг обжигаются о
фигуру из трех пальцев, в чьей сатирической постановке чувствуется
явственное присутствие их обладателя, с челюстью и с плечами? И,
потрясенный, ты бежишь в гулких коридорах фантазий, насыщенных, точно сидр,
шумными пузырьками яблочных испарений, с болью в ступнях и со смятыми
простынями...
Айка на свадьбе. А свадьба -- в ресторане. Подруженька, Наташенька
замуж выходит! Пыжится жених, Ваня Раппопорт, борода в шампанском. Цветы,
тосты, то-се, в общем -- веселье! И-эх!.. Ребята наши играют: Сережка, Миха,
вместо Гуда играет приятель Сережкин, может знаете, ну, тот самый парнишка,
барабанщик, который еще песенку такую написал: "Вопреки людским моралям буду
спать я под роялем, перестану мыться в бане и стирать носки...", ну и
клавишник новый с ними, Кудрявцев... Горько! Горько!.. Общий смех -- невеста
смущается, отклонилась, Ваня за шею ее обнял неловко так, тычется мордой в
ухо. У шафера женихова -- оскал лошадиный, ржет от души, на фотографии потом
смешно получилось...
Что еще? Девочки у "Сайгона" принимают картинные позы, водят
сигаретинами туда-сюда. Негры с гитарой -- струны трещат в сильных пальцах.
Хлопают двери. Суровая бабушка с двумя болонками на поводках, одетыми в
зеленые "жилеты" с ручками от школьных ранцев на спине.
Голос в трубке. "Проспект... хи-хи... Гагарина. Жду". Занятые люди,
вроде Леши Вишни, устраивают в такие вечера приемные часы. Дают, знаете ли,
интервью.
Студия "Яншива Шела". Два магнитофона, пульт, пианино без крышки.
Ленты, пластинки. При интервью присутствуют 2 (два) свидетеля. Первый часто
давится смехом, кидает в хозяина коробком спичек etc. -- короче, занимает
активную позицию. Второй молчит, но создает как бы музыкальный фон --
наигрывает на неизвестном в природе инструменте, который называется "ВИШНЯ"*
.
_____________________
* "ВИШНЯ" -- надпись на гитаре Леши.
_____________________
Тут же -- редакция журнала "ЧЕЛЮСТИ". Благородный дон Дрынч "Синьор
Дуремар" Сморчевский. Ибрагим Мамаев -- друзья зовут его Мамаем, пишет
статьи под всякими псевдонимами: "Мамай", "Дядя Сам", "Узколобенков", или же
-- "Обладатель Волосатого Пистолета"; бабушка его -- бывшая театральная
актриса, и сам он -- высок, красив как татарин, и говорит пылким,
драматическим голосом, артистически вращая глазами. И наконец, "Вощик" --
Вовчонка Вощенко -- маленький, насупленный, похожий на угловатого подростка.
Леша Вишня -- гигант-младенец с круглым, добродушным лицом, вытаскивает
из какого-то чулана (очевидно, голосовой камеры) стойку с висячим,
мудообразным микрофоном, залезает на вертящуюся табуретку и делает ручкой,
показывая, что готов отвечать на вопросы.
На первый Дрынчев вопрос -- откуда он такой появился, Леша тоненьким
голосом несколько обиженно отвечает:
"Из Ленинграда".
"Леша! Леша! -- вмешивается недовольный таким ходом дела Мамай и
потрясенно восклицает: -- Леша, ты погляди на Вощенко! Нет, ты погляди на
Вощенко! Он голодает!"
Вовчонка недоуменно косится на своего темпераментного друга, Леша тоже
отчасти смущен, но идет вразвалочку на кухню и приносит чего-то там --
зелень какую-то, колбасу "Любительскую", Мамай достает портвейн, и далее
интервью проходит в совсем уже домашней атмосфере.
8 декабря 1986 года, в восьмом часу утра, дед Горюн вышел из подъезда
дома No 2, что в переулке им.Джамбула, и, испуская страстные стоны,
отправился на суточное сторожевое дежурство. Был он хром, толст и глядел на
свет единственным желтым глазом -- другой был завернут в парафиновое бельмо
и дремал. При ходьбе дед Горюн то и дело производил всяческие громкие
эффекты, как то: кряхтел натужно, мычал, стонал, смачно подбирал с
подбородка слюни и сморкался с саксофонным звуком. Первое время, когда он
здесь поселился, им даже пугали детей... У станции метро "Пушкинская" двое
молодых людей -- один бритый наголо и щетина черная вместо рожицы, армянской
наружности, а второй -- длинный такой, сутулый, в шапке лохматой, Трубой его
называл тот, первый ("Может, на трубе играет?" -- подумал еще Горюн), --
попросили у деда закурить. Горюн засуетился, вытащил пачку "Севера"... Взял
Труба у деда пачку, в карман сунул и пошел. Чуть не заплакал старик от
обиды. "Эх... лимита проклятые... житья от вас йок... -- шептал он, стоя уже
на эскалаторе. -- Таким ли я был в молодости! Йок!"...
В полночь с 8 на 9 декабря на Балтийский вокзал со стороны Петергофа,
по железнодорожному пути, со скоростью около 20 км/час, подкатил странный
состав -- машина неизвестной конструкции, очень похожая на паровоз системы
Стеффенсона, каким он нарисован в Большой Советской энциклопедии, но
совершенно новая и с тележкой-прицепом, на которой сидела юная особа
женского пола утомленного вида.
Состав подкатил к платформе, выдохнул последнюю порцию дыма и заглох
навсегда. Толпа пассажиров, собравшаяся у паровоза, забыв о своих поездах,
молча смотрела на девушку, которая медленно слезла с тележки и упала в
обморок.
В кармане ее пальто оказался паспорт, где в графе ФИО было жирно
выведено лишь одно слово: ЛАНА. Прописка все же оказалась питерской:
пер.им.Джамбула, д.2. Были еще в кармане: распечатанная пачка сигарет
"Стюардесса", две слипшиеся ириски "Золотой ключик", червонец и два ключа.
Пассажиры разошлись по своим платформам, девушку посадили в такси,
умчавшееся по указанному в паспорте адресу, а паровоз оттащили на запасные
пути, откуда месяц спустя он был украден изобретателем-самодельщиком по
фамилии Бревнов и, с незначительными косметическими усовершенствованиями,
выставлялся в ТВ-передаче "Это вы можете", но в ответственные моменты ехать
почему-то отказывался.
А таксист, молодой парень, известный кое-кому под прозвищем Труба, все
поглядывал на симпатичную девушку, метавшуюся в бреду, и пытался вслушаться
в то, что она говорила. Но -- странное дело! -- ни слова он не мог
разобрать, а только неслись откуда-то смутные звуки симфонического оркестра,
и совершенно уже не в лад с оркестром звучали мрачные слова протяжной песни:
"Полоскали скалы волны, а от слез в глазах оскомина. Белым облаком
утопленник плыл по матушке, по Волге..." Далее шел смачный эфирный треск
(хотя радиотелефон в машине у Трубы не работал), промелькнул доверительный
голос Севы Новгородцева, сообщившего, что барабанщик бэнда Ultravox
признался, будто, мол, семь дней, проведенные им в Питере среди музыкантов
любительских рок-групп, были самыми счастливыми днями в его жизни, тут же
всплыла старая запись Козловского, певшего ту самую арию, что и на концерте
у Сталина, -- арию Герцога, то бишь 'La Donna Est Mobile', за исполнение
которой на бис он получил звание народного артиста и орден Ленина, затем
снова вступил треск, битлы спели рефрен 'Yellow Submarine', и только после
этого Труба, наконец, ухватил эту печальную песню, иных слов которой он не
разобрал, но кончалась она примерно так: "Спи, сынок, в небесной купели, ляг
на солнце головою..."
Но вот и переулок Джамбула.
Труба поднялся на этаж, позвонил, подождал чуток, опять позвонил -- уже
попротяжнее, подождал... Было тихо. Труба приложил ухо к замочной скважине.
Квартира дышала. Что-то осторожно шуршало у самой двери, где-то спустили
воду, громко тикали часы... Труба потоптался, кашлянул погромче, снова нажал
на звонок, подождал снова, попробовал было толкнуться в дверь... Дверь
молчала.
Открывать никто и не думал.
Придя домой, Мамай разбирает накопившиеся материалы для нового номера
"ЧЕЛЮСТЕЙ". В числе прочих тут две статьи Мамая. Первая называется
"Макариада" и начинается со слов: "Уж года четыре, как Макаревич из
всеобщего любимца превратился в человека, всем надоевшего и презираемого.
Чем-то он напоминает одного моего знакомого, как-то всю ночь ломившегося в
квартиру некоей девушки, на что ему никто не открывал, и вообще не отвечал
никто, а уже потом мы как-то узнали, что с нею там был и брат, который всю
эту ночь сердился. Так и Макару долгое время никто не выйдет и не даст в
морду, а все только где-то там лежат и сердятся..." Впрочем, в конце концов,
Мамай заканчивал свою статью тем, что уверял: "Пройдет время, улягутся
споры, и никому уже не придет в голову сравнивать Андрея с естественным
удобрением, а творчество его не будет списано под гриф "Большой процент
мочи"..." Вторая же Мамаева статья -- "Кошачья жизнь, или Криминальная
история" -- про судьбу Ивоны Андерс, первой солистки группы Браво. Помимо
прочего, Мамай задавался здесь вопросом: "Что лучше -- гигиенический секс в
Останкине и в гулких борделях Росконцерта, или продажа себя за копейки на
"прокуренной кухне" в антисанитарных условиях? Пролонгированные страсти
равнодушной шлюхи, или торопливые отжиманцы потной от страха голодной
девчушки? В первом случае, как говорят солдаты, "лицо портянкой закроешь --
на душе легче становится". А во втором? Ведь, как пела та "Ивона", "кошки не
похожи на людей, кошки -- это кошки, люди носят шляпы и пальто, кошки часто
ходят без одежки". Кому "Кисель в иллюминаторе", а кому -- земля в
изоляторе..."
Вощик же приготовил на сей раз кроссворд. Были в нем, в частности,
такие вопросы: "Какая Рыба в океане плавает хуже всех?" (ответ: "Рыбин"),
"Прочтешь направо -- рок-поклонник, налево -- сказочный герой" (ответ:
"фан"), "пол-Макаревич" (ответ: "Маккартни")...
В общем, как вы уже поняли, эти ребята делали свой самопальный
рок-журнал. Мыслили они делать его свободно, весело и с перцем, и даже девиз
журналу выбрали: "ОТРИЦАНИЕ ЕСТЬ СВЯЩЕННОЕ ПРАВО ЧЕЛОВЕКА, БЕЗ КОТОРОГО
ЖИЗНЬ МОЖЕТ ПРЕВРАТИТЬСЯ В ВОНЮЧЕЕ И СТОЯЧЕЕ БОЛОТО" -- якобы, из
Белинского. Про историю же создания журнала Дрынч написал в одном из номеров
следующее: "Редакция состояла из трех людей. Размещалась она в здании
розовом, точно дамское тело. Выросло оно (здание, а не тело) на твердых
плечах Мамая, который занимался тем, что по-хозяйски пробовал ногтями обои и
заглядывал под кровати, в то время как по фасаду ползал Вощик и крепил
гвоздями слетающие детали постройки. Когда все уже было более-менее стойко,
шатко прибежал Синьор Дуремар и ухватился за дверного льва. Он и смутил
мирных жильцов на черное дело". Был период, когда Мамай, собравшись оплошно
жениться, решился выйти из состава редакции. Это событие также нашло
отражение в "Кусках истории": "Огромная, заросшая мхом йети подхватила
Мамая. "Ослобоните, люди добрые!" -- прохрипел несчастный, но огромный кулак
скрыл из виду его лицо..."
Словом, сидел Мамай, тасовал статьи то так, то этак, подбирал
фотографии: Рекшана, Ляпина, Майка с Рыженкой, Ивоны Андерс -- Жанночки
Агузаровой... В принципе, номер был почти готов. Дело оставалось за
одним-единственным материалом -- Мамаю нужно было только скомпоновать его,
да переписать набело.
Мамай заправил в свой "de Luxe" чистый лист бумаги и напечатал большими
буквами заглавие: "ИНТЕРВЬЮ О ТОМ, ЧТО ЖЕ ТАКОЕ РОК, И С ЧЕМ ЕГО ЕДЯТ".
Затем, чуть пониже, уже маленькими буквами, добавил: "взятое редакцией у
самой себя". Подошел к зеркалу, скорчил "ненкер"* , причесался и решительно
засел за работу.
___________________
* ненкер - так называется гримаса, когда указательными пальцами кожа
под глазами оттягивается вниз, а средними пальцами кончик носа задирается
вверх; получила широкую известность благодаря Мику Джаггеру и Китсу Ричарду,
подписывавшим свои первые авторские песни псевдонимом Nenker-Pheldge. Фелдж
- фамилия Джимми Фелджа, приятеля музыкантов, обладавшего, как сообщается в
"THE ROLLING STONES ILLUSTRATED RECORD BOOK" by Roy Carr, "сомнительными
привычками".
___________________
Вот что у него получилось:
ВОЩИК. Ну, что, как говорится, возьмем "быка за рога"?
МАМАЙ. Возьмем!
ВОЩИК. Итак, что же такое рок в нашем понимании?
МАМАЙ. Ты знаешь, дело в том, что у многих людей существует очень
неправильное на этот счет представление. Наиболее распространенное
заблуждение: что рок -- это такой жанр развлекательной музыки. Доходит даже
до утверждений, что дело в чисто музыкальной подаче, и что любую песню можно
аранжировать как в стиле поп, так и в стиле рок. Это совершенный идиотизм,
и, тем 7не менее, подобное мнение бытует достаточно широко, особенно среди
музыкантов-попсовиков.
ВОЩИК. А на самом деле, конечно, это не так?
МАМАЙ. Конечно. Рок-музыка -- это, грубо говоря, выражение идеи
"рок-н-ролльного образа жизни". Я надеюсь, здесь никому не требуется
объяснять значение этого термина?
СИНЬОР ДУРЕМАР. Вестимо.
МАМАЙ. Так вот. Дело в том, что рок-н-ролльные люди (я имею в виду
настоящих рок-н-ролльных людей) -- это такие, что ли, раздолбаи, в хорошем
смысле этого слова. Вообще, из всех людей, которых я знаю, рок-люди -- это
самые чистые и свободные люди. И рок-н-ролльный образ жизни -- это выражение
свободы и чистоты в человеческих отношениях.
ВОЩИК. Но согласись, что это довольно широкое толкование, которое можно
применить не только к року.
МАМАЙ. Согласен. В более же узком смысле, рок -- это выражение
свободных идей, свободного духа на свободном языке. Именно поэтому
подавляющее большинство поклонников рока составляет молодежь, как наиболее
независимая от ортодоксальной морали и не задавленная общественными догмами,
общественной рутиной часть человечества. А музыка... Музыка -- это просто
повод собраться вместе, расслабиться. Потому-то на творчество рок-поэтов
всегда очень сильное влияние оказывали популярные молодежные течения --
хиппи, панков... битников тоже. Так вот, трудно ведь представить себе, чтобы
тысячи людей собирались на стадионы слушать книжки Гинзберга, там, или еще
кого... А музыка -- это как раз то... то, на что не стремно и не в лом
пойти, под что можно выплеснуть свою энергию, ведь молодежи свойственно
испытывать избыток сил, желания чего-то сотворить... Ну, и все. А
остальное...
СИНЬОР ДУРЕМАР. Однако, нельзя забывать и то, что рок -- это так
называемая "музыка сознания", обладающая сильным экстатическим зарядом и
потому рассматриваемая в качестве самого короткого пути к революционизации
сознания.
МАМАЙ. А? Ну, да. А все остальное -- там, ах, драйв, ах, класс
музыкантов, ах, качество Hi-Fi -- все это имеет значение лишь постольку,
поскольку, ну, стыдно же и невежливо гостей, слушателей, которые пришли на
праздник, кормить плохо проваренной пищей, на грязном столе, без сердечного
приема... Но это -- не главное.
ВОЩИК. А как же быть тогда со стилями? С музыкальными?
МАМАЙ. Я думаю, что термин "чистый рок"... очень спорный такой
термин... я думаю, он все же есть -- этот "чистый рок". Но корни его следует
искать вовсе не в музыке, как это обычно делают. Потому что: вот какая-то
команда гонит крутой рок-н-ролл на стихи, скажем, Михалкова-Регистана --
это, разумеется, нельзя назвать роком. А потом выйдет на сцену Рыженко со
скрипкой и с Рыбой, и начнется какое-нибудь "Каждый день одно и то же", и --
WOW! -- рок, он с нами, он здесь! А музыка... Rock'n'Roll music просто
удобнее всего для молодежи -- он энергичен, это как раз музыка для
стадионов... он "стадионен", значит, ну и вообще очень демократичен и
универсален -- и просто слушать, и для танцплощадок, его может подобрать на
гитаре любой юноша, под него приятно проводить время, кирять, там, герлу
трахать... Классический вариант -- история российского рока. Концерты,
записи -- все на хреновом уровне, музыки никакой, и все равно --
колоссальный успех, настолько народ изголодался по свободе. Представляешь,
вылезает такой поддатый Майк и затягивает: "Все в порядке, просто у меня
открылись старые раны..." -- без всякой музыки, а в зале свист, крики...
ВОЩИК. Так значит, по-твоему, музыка в роке -- это как бы?..
МАМАЙ. Нет, я не против музыки. Хорошо, если музыка есть, через музыку
легче установить эмоциональный контакт, но решающего значения она не имеет.
Тут мы вплотную подходим к сакраментальному вопросу: а рок -- это искусство
или нет? Рок может быть искусством -- как the Beatles, хотя Битлы даже самые
возвышенные свои вещи умудрялись делать как офигенные раздолбаи, то есть
натуральные рок-люди. Но примерять критерии традиционного искусства тут
нельзя. Потому что, например, группа может исполнять очень хорошие, с точки
зрения поэзии, стихи под очень приличные, с точки зрения музыки, композиции,
и все равно быть плохой рок-группой. Таких ведь полно -- Автограф, Диалог...
их полно. А какой-нибудь Чак Берри или Сережа Рыженко может петь примитивные
стишки под простенькое бацанье и быть отличным рокером.
СИНЬОР ДУРЕМАР. А как же быть тогда с группами типа Yes, Emerson Lake &
Palmer? Если это не рок, тогда что же это?
ВОЩИК (расплываясь в улыбке). Это военный синус.
СИНЬОР ДУРЕМАР. Что сие значит?
ВОЩИК. Анекдот про военную кафедру. Полковник начал синус выводить, и
он у него получился больше единицы. Ну, студенты и говорят ему, значит:
"Синус больше единицы не бывает". А он в ответ: "Это военный синус". Все:
"А-ха-ха!"...
МАМАЙ. Понимаешь, если взять за основу рока музыку, то нам придется
причислить к нему все ВИА и всех случайных людей, следуя моде ухватившихся
за гитары. Ведь музыкальный язык рока давно уже стал языком всей поп-музыки
нашего времени. Делать современную музыку -- этого мало, чтобы быть рокером.
Когда я слушаю "музыкантов", я не вижу в этом ничего, кроме того, что это
хорошая музыка. Что у них общего с роком -- набор инструментов?
ВОЩИК. Но как же тогда отличить рок от остальной современной музыки? В
чем разница?
МАМАЙ. Опять же мы упираемся в понятие свободы. Потому что рок -- это
если и искусство, то не с музыкальной и не с поэтической точки зрения. И
когда рокеры начинают пытаться делать "серьезную" музыку или петь стихи
больших поэтов, то они перестают быть рок-людьми. Потому что исчезает сам
дух свободы, анархии, дух небрежности. Суть рока, повторяю, -- в свободе. В
том числе и в свободе от традиционных рамок любого искусства. Как раз
поэтому истинные рок-люди -- это талантливые ребята, но они никогда не
станут серьезными поэтами, с точки зрения традиционной поэзии, или
серьезными музыкантами, с точки зрения традиционной музыки. А почему? А
потому, что они -- раздолбаи. И именно в этом кайф рока! В том, что это
такое раздолбайское искусство.
ВОЩИК. Хорошо. А вот насчет рок-поэзии...
МАМАЙ. Опять же, критерии "чистой" поэзии здесь неприменимы. Леннона,
например, сложно назвать серьезным поэтом, но нам он все равно ближе, чем
Т.С.Элиот. Стихи могут быть о чем угодно. Их может даже вообще не быть,
можно петь просто абракадабру типа "bop-a-loom-op" под три аккорда.
СИНЬОР ДУРЕМАР. Мне неоднократно доводилось слышать мнение, что рок --
это искусство высшего порядка, искусство, ставшее социальным явлением...
МАМАЙ. Понимаешь, рок -- это просто способ выражения идеи. А вся
шелуха, которая наверчена вокруг него, масса прихлебателей, для которых это
стало такой кормушкой, вся эта дурацкая металлическая братия... -- все это
очень и очень для меня печально. Еще печальнее то, что даже самые умные
рок-люди не могут иногда устоять против соблазнов. И когда такой мэн, как
Б.Борисов, начинает иметь дело со всякими высокими лабухами, работать
солидный музон, я ему просто сочувствую, так как он идет на поводу у беса,
чтобы достичь звездного статуса. А мне кажется, что все это зря!
СИНЬОР ДУРЕМАР. Итак, значит, в конце концов, мы договорились до того,
что зря мы, значит, восхищаемся мастерством разных могучих рок-гитаристов?
Зачем же тогда они нужны вообще?
МАМАЙ. А затем, что должно же быть какое-то угощение! Как пиво, как
вино. Нет, ну если пригласить, там, настоящего кулинара высшего класса,
Ляпина в кухонном деле, это понравится гостям, естественно, больше, чем
голое пиво, но ведь суть-то того, зачем они все, гости, собрались вместе,
должна быть вовсе не в том, чтобы вкусно накушаться!
В углу зала -- ударная установка. Летают палочки, скрежещет цепь,
намотанная на тарелку, кряхтят барабаны. Гуд выбивает дробь, Гуд считает
такты, ухает басовый барабан...
"Хай-хэт! Хай-хэт!" -- шепчет Гуд.
Рядом -- Миха. Он оглушен дерьмовыми колонками, но корчит имедж. Миха
лепит аккорды на гитаре и заполняет пустоты, вместо инструментального соло,
устрашающим ревом.
Основной -- Сережка Басс. Он гремит на бас-гитаре и поет.
В зале прыгает толпа. Здесь почти все знакомые. Мучается, словно силясь
вытянуть что-то из штанов, Копытов, чувак с лицом до того угристым, что тот
же Сережка Басс говаривал, что Копытыч, очевидно, жертва какой-то очень
ядерной боеголовки. Цикла мило покачивает головой и прищелкивает языком.
Напротив нее -- Жор. Он стелется над полом, растопыря пальцы, словно
языческий жрец, заклинающий духов пассами нервно скрюченных и напряженных
рук. Тяжко ворочается, будто продираясь сквозь очередь, здоровенный Хачик.
Ловко, как заводная куколка, танцует красавчик Раппопорт. Кто курит, кто ест
у стойки буфета. Шестеро чувих, обнявшись за плечи, выкаблучивают что душе
угодно. Несколько пар, прижавшись друг к другу в страстном желании слиться
воедино, топчутся в центре зала. Кто просто слоняется туда-сюда, кто сидит,
кто хохочет, щекоча соседа...
Мамай удивился. Впечатление было такое, будто в дверь вдруг выставился
огромный кукиш. На самом деле это была человеческая голова, с большим носом
и с лицом, как-то этак свернутым набок. Это пришел Жопа.
Мамай и Труба -- смотрят на толпу в маленькое окошко над залом (это
будка, где стоит кинопроектор).
"Обрати внимание -- два чувака под газом", -- говорит Мамай.
И верно -- шатаются меж танцующими два крепких паренька.
"Юкин и Штукин", -- узнает Труба.
А Сережка Басс неслаб. Сережка поет свою коронную вещь:
Где была моя чемодана?
Кто запер туда кота Иоанна?
И откуда этот звон?
БОМ! БОМ! БОМ!
"Ааааааааа!" -- страшно кричит Миха, круша об пол дешевую электрогитару
"Элгава". Гуд извлекает из своих котлов целую железнодорожную катастрофу.
Жопа, застенчиво притулившись у входа, уважительно косит в сторону
музыкантов. Юкин -- руки в карманах, блеск металлических фикс -- пихает
ногой хай-хэт. Тут же следует блиц-пантомима: не прекращая игры, мановением
палочки Гуд подзывает негодяя и хлопает его между делом по башке. Один такт
пропадает в шевелюре Юкина, но в следующее мгновение... Короткий замах --
хэк! -- и Гуд вверх тормашками врезается в колонку. Все теряются. Басс
сдирает гитарный ремень, прыгает вперед... Есть! Юкин в отрубе, общая
свалка. Трещат стулья, граненый стакан с остатками томатного сока лопается
об стенд с красивой надписью "ИСКУССТВО -- В МАССЫ!", оставляя алое, как
след от поцелуя, пятно...
Хачик облеплен хохочущей шестеркой чувих, он ревет, как затравленный
медведь, изумленно лапая мясистые ляжки девок. Жор, посадив на спину Циклу,
скачет то на одной, то на другой ноге, напевая "El Condor Pasa". Жопу
уложили на пол, а что с ним делают -- нам не видно. Все в торче или в ломах
-- кому как нравится.
"Это хэппенинг", -- Мамай смеется. Доволен. Поворачивает выключатель.
Зал погружается в темноту. Крики, визг, хохот... На одном квадрате ахает
бас-гитара... Как вдруг... Звон. Холод -- будто смерть дыхнула. Тишина.
"Что? А? Чего?" -- шепот. Разлетается второе окно... Мамай включает свет.
Удивленно:
"А это что за новый поворот?"
На полу лежит камень. Толпа устремляется к окнам. На улице -- человек.
Пьяный.
"Леннона убили".
Все молчат. Со стены, с попкорновского постера, смотрит ослепительный
Пол Маккартни.
Вероятно, телефон звонил долго, потому что, когда Мамай поднял трубку,
голос Вощика звучал несколько обиженно:
"Ну, что, ехать к тебе?"
Мамай отвечал в том духе, что да, конечно, о чем речь и все такое, а
Вощик добавил:
"Я с Борей, и еще с нами куча народу будет".
"Ладно", -- сказал Мамай, а подумал то же самое.
И вот теперь у пиршественного стола восседает сияющий Борис Борисов.
"Я просто всем заинтересованным объясняю, -- говорит Борис. -- "Натти
дрэд", в принципе, как объяснял сам Марли, первоначально обозначало
прическу, причем я долго думал, почему это так, потом я понял: у негров же
волосы вьются, и поэтому, когда они волосы отпускают, у них такая шапка
начинается, которая на каком-то периоде становится просто невыносимой, и
чтобы этой шапки не было, они заплетают волосы в косички -- вот это
называется "дрэдлокс". А почему они не стригут волосы -- потому что где-то у
пророка Исайи или у кого-то еще в Библии (а Библию они почитают очень
глубоко, растафари) -- там сказано, что правильный человек -- он волосы не
стрижет. Поэтому они растят волосы, как они могут, и я видел давеча, вот,
фотографию какого-то человека, там, в какой-то газетке: "самые длинные
дрэдлокс на Ямайке". Это, вот, у человека волосы где-то там ниже пояса,
заплетенные в косички. Как он такого добился, я не знаю... Так вот, "натти
дрэд" первоначально обозначало прическу, вот, а когда растафари пошли в
© Copyright Александр Семенов
Email: sasha61@mail.ru
Date: 5 Aug 1999
Сб. "Манифестация вещей", г.Якутск, изд."Бичик", 1994, ISBN 5-7696-0459-X
---------------------------------------------------------------
повесть
Представьте себе вечер в виде полной склянки чернил, когда темнота
вокруг кажется осязаемой настолько, что думается, будто конец ей невозможен
только потому, что и глаза твои замазаны темнотой. Чем занимаются люди в
подобный вечер? Да и чем вообще можно заняться в этой чернильной тьме, когда
руки твои натыкаются то на шершавые стволы деревьев, то на мягкую девичью
фигурку, пахнущую притирками и дубленой овчиной, а то вдруг обжигаются о
фигуру из трех пальцев, в чьей сатирической постановке чувствуется
явственное присутствие их обладателя, с челюстью и с плечами? И,
потрясенный, ты бежишь в гулких коридорах фантазий, насыщенных, точно сидр,
шумными пузырьками яблочных испарений, с болью в ступнях и со смятыми
простынями...
Айка на свадьбе. А свадьба -- в ресторане. Подруженька, Наташенька
замуж выходит! Пыжится жених, Ваня Раппопорт, борода в шампанском. Цветы,
тосты, то-се, в общем -- веселье! И-эх!.. Ребята наши играют: Сережка, Миха,
вместо Гуда играет приятель Сережкин, может знаете, ну, тот самый парнишка,
барабанщик, который еще песенку такую написал: "Вопреки людским моралям буду
спать я под роялем, перестану мыться в бане и стирать носки...", ну и
клавишник новый с ними, Кудрявцев... Горько! Горько!.. Общий смех -- невеста
смущается, отклонилась, Ваня за шею ее обнял неловко так, тычется мордой в
ухо. У шафера женихова -- оскал лошадиный, ржет от души, на фотографии потом
смешно получилось...
Что еще? Девочки у "Сайгона" принимают картинные позы, водят
сигаретинами туда-сюда. Негры с гитарой -- струны трещат в сильных пальцах.
Хлопают двери. Суровая бабушка с двумя болонками на поводках, одетыми в
зеленые "жилеты" с ручками от школьных ранцев на спине.
Голос в трубке. "Проспект... хи-хи... Гагарина. Жду". Занятые люди,
вроде Леши Вишни, устраивают в такие вечера приемные часы. Дают, знаете ли,
интервью.
Студия "Яншива Шела". Два магнитофона, пульт, пианино без крышки.
Ленты, пластинки. При интервью присутствуют 2 (два) свидетеля. Первый часто
давится смехом, кидает в хозяина коробком спичек etc. -- короче, занимает
активную позицию. Второй молчит, но создает как бы музыкальный фон --
наигрывает на неизвестном в природе инструменте, который называется "ВИШНЯ"*
.
_____________________
* "ВИШНЯ" -- надпись на гитаре Леши.
_____________________
Тут же -- редакция журнала "ЧЕЛЮСТИ". Благородный дон Дрынч "Синьор
Дуремар" Сморчевский. Ибрагим Мамаев -- друзья зовут его Мамаем, пишет
статьи под всякими псевдонимами: "Мамай", "Дядя Сам", "Узколобенков", или же
-- "Обладатель Волосатого Пистолета"; бабушка его -- бывшая театральная
актриса, и сам он -- высок, красив как татарин, и говорит пылким,
драматическим голосом, артистически вращая глазами. И наконец, "Вощик" --
Вовчонка Вощенко -- маленький, насупленный, похожий на угловатого подростка.
Леша Вишня -- гигант-младенец с круглым, добродушным лицом, вытаскивает
из какого-то чулана (очевидно, голосовой камеры) стойку с висячим,
мудообразным микрофоном, залезает на вертящуюся табуретку и делает ручкой,
показывая, что готов отвечать на вопросы.
На первый Дрынчев вопрос -- откуда он такой появился, Леша тоненьким
голосом несколько обиженно отвечает:
"Из Ленинграда".
"Леша! Леша! -- вмешивается недовольный таким ходом дела Мамай и
потрясенно восклицает: -- Леша, ты погляди на Вощенко! Нет, ты погляди на
Вощенко! Он голодает!"
Вовчонка недоуменно косится на своего темпераментного друга, Леша тоже
отчасти смущен, но идет вразвалочку на кухню и приносит чего-то там --
зелень какую-то, колбасу "Любительскую", Мамай достает портвейн, и далее
интервью проходит в совсем уже домашней атмосфере.
8 декабря 1986 года, в восьмом часу утра, дед Горюн вышел из подъезда
дома No 2, что в переулке им.Джамбула, и, испуская страстные стоны,
отправился на суточное сторожевое дежурство. Был он хром, толст и глядел на
свет единственным желтым глазом -- другой был завернут в парафиновое бельмо
и дремал. При ходьбе дед Горюн то и дело производил всяческие громкие
эффекты, как то: кряхтел натужно, мычал, стонал, смачно подбирал с
подбородка слюни и сморкался с саксофонным звуком. Первое время, когда он
здесь поселился, им даже пугали детей... У станции метро "Пушкинская" двое
молодых людей -- один бритый наголо и щетина черная вместо рожицы, армянской
наружности, а второй -- длинный такой, сутулый, в шапке лохматой, Трубой его
называл тот, первый ("Может, на трубе играет?" -- подумал еще Горюн), --
попросили у деда закурить. Горюн засуетился, вытащил пачку "Севера"... Взял
Труба у деда пачку, в карман сунул и пошел. Чуть не заплакал старик от
обиды. "Эх... лимита проклятые... житья от вас йок... -- шептал он, стоя уже
на эскалаторе. -- Таким ли я был в молодости! Йок!"...
В полночь с 8 на 9 декабря на Балтийский вокзал со стороны Петергофа,
по железнодорожному пути, со скоростью около 20 км/час, подкатил странный
состав -- машина неизвестной конструкции, очень похожая на паровоз системы
Стеффенсона, каким он нарисован в Большой Советской энциклопедии, но
совершенно новая и с тележкой-прицепом, на которой сидела юная особа
женского пола утомленного вида.
Состав подкатил к платформе, выдохнул последнюю порцию дыма и заглох
навсегда. Толпа пассажиров, собравшаяся у паровоза, забыв о своих поездах,
молча смотрела на девушку, которая медленно слезла с тележки и упала в
обморок.
В кармане ее пальто оказался паспорт, где в графе ФИО было жирно
выведено лишь одно слово: ЛАНА. Прописка все же оказалась питерской:
пер.им.Джамбула, д.2. Были еще в кармане: распечатанная пачка сигарет
"Стюардесса", две слипшиеся ириски "Золотой ключик", червонец и два ключа.
Пассажиры разошлись по своим платформам, девушку посадили в такси,
умчавшееся по указанному в паспорте адресу, а паровоз оттащили на запасные
пути, откуда месяц спустя он был украден изобретателем-самодельщиком по
фамилии Бревнов и, с незначительными косметическими усовершенствованиями,
выставлялся в ТВ-передаче "Это вы можете", но в ответственные моменты ехать
почему-то отказывался.
А таксист, молодой парень, известный кое-кому под прозвищем Труба, все
поглядывал на симпатичную девушку, метавшуюся в бреду, и пытался вслушаться
в то, что она говорила. Но -- странное дело! -- ни слова он не мог
разобрать, а только неслись откуда-то смутные звуки симфонического оркестра,
и совершенно уже не в лад с оркестром звучали мрачные слова протяжной песни:
"Полоскали скалы волны, а от слез в глазах оскомина. Белым облаком
утопленник плыл по матушке, по Волге..." Далее шел смачный эфирный треск
(хотя радиотелефон в машине у Трубы не работал), промелькнул доверительный
голос Севы Новгородцева, сообщившего, что барабанщик бэнда Ultravox
признался, будто, мол, семь дней, проведенные им в Питере среди музыкантов
любительских рок-групп, были самыми счастливыми днями в его жизни, тут же
всплыла старая запись Козловского, певшего ту самую арию, что и на концерте
у Сталина, -- арию Герцога, то бишь 'La Donna Est Mobile', за исполнение
которой на бис он получил звание народного артиста и орден Ленина, затем
снова вступил треск, битлы спели рефрен 'Yellow Submarine', и только после
этого Труба, наконец, ухватил эту печальную песню, иных слов которой он не
разобрал, но кончалась она примерно так: "Спи, сынок, в небесной купели, ляг
на солнце головою..."
Но вот и переулок Джамбула.
Труба поднялся на этаж, позвонил, подождал чуток, опять позвонил -- уже
попротяжнее, подождал... Было тихо. Труба приложил ухо к замочной скважине.
Квартира дышала. Что-то осторожно шуршало у самой двери, где-то спустили
воду, громко тикали часы... Труба потоптался, кашлянул погромче, снова нажал
на звонок, подождал снова, попробовал было толкнуться в дверь... Дверь
молчала.
Открывать никто и не думал.
Придя домой, Мамай разбирает накопившиеся материалы для нового номера
"ЧЕЛЮСТЕЙ". В числе прочих тут две статьи Мамая. Первая называется
"Макариада" и начинается со слов: "Уж года четыре, как Макаревич из
всеобщего любимца превратился в человека, всем надоевшего и презираемого.
Чем-то он напоминает одного моего знакомого, как-то всю ночь ломившегося в
квартиру некоей девушки, на что ему никто не открывал, и вообще не отвечал
никто, а уже потом мы как-то узнали, что с нею там был и брат, который всю
эту ночь сердился. Так и Макару долгое время никто не выйдет и не даст в
морду, а все только где-то там лежат и сердятся..." Впрочем, в конце концов,
Мамай заканчивал свою статью тем, что уверял: "Пройдет время, улягутся
споры, и никому уже не придет в голову сравнивать Андрея с естественным
удобрением, а творчество его не будет списано под гриф "Большой процент
мочи"..." Вторая же Мамаева статья -- "Кошачья жизнь, или Криминальная
история" -- про судьбу Ивоны Андерс, первой солистки группы Браво. Помимо
прочего, Мамай задавался здесь вопросом: "Что лучше -- гигиенический секс в
Останкине и в гулких борделях Росконцерта, или продажа себя за копейки на
"прокуренной кухне" в антисанитарных условиях? Пролонгированные страсти
равнодушной шлюхи, или торопливые отжиманцы потной от страха голодной
девчушки? В первом случае, как говорят солдаты, "лицо портянкой закроешь --
на душе легче становится". А во втором? Ведь, как пела та "Ивона", "кошки не
похожи на людей, кошки -- это кошки, люди носят шляпы и пальто, кошки часто
ходят без одежки". Кому "Кисель в иллюминаторе", а кому -- земля в
изоляторе..."
Вощик же приготовил на сей раз кроссворд. Были в нем, в частности,
такие вопросы: "Какая Рыба в океане плавает хуже всех?" (ответ: "Рыбин"),
"Прочтешь направо -- рок-поклонник, налево -- сказочный герой" (ответ:
"фан"), "пол-Макаревич" (ответ: "Маккартни")...
В общем, как вы уже поняли, эти ребята делали свой самопальный
рок-журнал. Мыслили они делать его свободно, весело и с перцем, и даже девиз
журналу выбрали: "ОТРИЦАНИЕ ЕСТЬ СВЯЩЕННОЕ ПРАВО ЧЕЛОВЕКА, БЕЗ КОТОРОГО
ЖИЗНЬ МОЖЕТ ПРЕВРАТИТЬСЯ В ВОНЮЧЕЕ И СТОЯЧЕЕ БОЛОТО" -- якобы, из
Белинского. Про историю же создания журнала Дрынч написал в одном из номеров
следующее: "Редакция состояла из трех людей. Размещалась она в здании
розовом, точно дамское тело. Выросло оно (здание, а не тело) на твердых
плечах Мамая, который занимался тем, что по-хозяйски пробовал ногтями обои и
заглядывал под кровати, в то время как по фасаду ползал Вощик и крепил
гвоздями слетающие детали постройки. Когда все уже было более-менее стойко,
шатко прибежал Синьор Дуремар и ухватился за дверного льва. Он и смутил
мирных жильцов на черное дело". Был период, когда Мамай, собравшись оплошно
жениться, решился выйти из состава редакции. Это событие также нашло
отражение в "Кусках истории": "Огромная, заросшая мхом йети подхватила
Мамая. "Ослобоните, люди добрые!" -- прохрипел несчастный, но огромный кулак
скрыл из виду его лицо..."
Словом, сидел Мамай, тасовал статьи то так, то этак, подбирал
фотографии: Рекшана, Ляпина, Майка с Рыженкой, Ивоны Андерс -- Жанночки
Агузаровой... В принципе, номер был почти готов. Дело оставалось за
одним-единственным материалом -- Мамаю нужно было только скомпоновать его,
да переписать набело.
Мамай заправил в свой "de Luxe" чистый лист бумаги и напечатал большими
буквами заглавие: "ИНТЕРВЬЮ О ТОМ, ЧТО ЖЕ ТАКОЕ РОК, И С ЧЕМ ЕГО ЕДЯТ".
Затем, чуть пониже, уже маленькими буквами, добавил: "взятое редакцией у
самой себя". Подошел к зеркалу, скорчил "ненкер"* , причесался и решительно
засел за работу.
___________________
* ненкер - так называется гримаса, когда указательными пальцами кожа
под глазами оттягивается вниз, а средними пальцами кончик носа задирается
вверх; получила широкую известность благодаря Мику Джаггеру и Китсу Ричарду,
подписывавшим свои первые авторские песни псевдонимом Nenker-Pheldge. Фелдж
- фамилия Джимми Фелджа, приятеля музыкантов, обладавшего, как сообщается в
"THE ROLLING STONES ILLUSTRATED RECORD BOOK" by Roy Carr, "сомнительными
привычками".
___________________
Вот что у него получилось:
ВОЩИК. Ну, что, как говорится, возьмем "быка за рога"?
МАМАЙ. Возьмем!
ВОЩИК. Итак, что же такое рок в нашем понимании?
МАМАЙ. Ты знаешь, дело в том, что у многих людей существует очень
неправильное на этот счет представление. Наиболее распространенное
заблуждение: что рок -- это такой жанр развлекательной музыки. Доходит даже
до утверждений, что дело в чисто музыкальной подаче, и что любую песню можно
аранжировать как в стиле поп, так и в стиле рок. Это совершенный идиотизм,
и, тем 7не менее, подобное мнение бытует достаточно широко, особенно среди
музыкантов-попсовиков.
ВОЩИК. А на самом деле, конечно, это не так?
МАМАЙ. Конечно. Рок-музыка -- это, грубо говоря, выражение идеи
"рок-н-ролльного образа жизни". Я надеюсь, здесь никому не требуется
объяснять значение этого термина?
СИНЬОР ДУРЕМАР. Вестимо.
МАМАЙ. Так вот. Дело в том, что рок-н-ролльные люди (я имею в виду
настоящих рок-н-ролльных людей) -- это такие, что ли, раздолбаи, в хорошем
смысле этого слова. Вообще, из всех людей, которых я знаю, рок-люди -- это
самые чистые и свободные люди. И рок-н-ролльный образ жизни -- это выражение
свободы и чистоты в человеческих отношениях.
ВОЩИК. Но согласись, что это довольно широкое толкование, которое можно
применить не только к року.
МАМАЙ. Согласен. В более же узком смысле, рок -- это выражение
свободных идей, свободного духа на свободном языке. Именно поэтому
подавляющее большинство поклонников рока составляет молодежь, как наиболее
независимая от ортодоксальной морали и не задавленная общественными догмами,
общественной рутиной часть человечества. А музыка... Музыка -- это просто
повод собраться вместе, расслабиться. Потому-то на творчество рок-поэтов
всегда очень сильное влияние оказывали популярные молодежные течения --
хиппи, панков... битников тоже. Так вот, трудно ведь представить себе, чтобы
тысячи людей собирались на стадионы слушать книжки Гинзберга, там, или еще
кого... А музыка -- это как раз то... то, на что не стремно и не в лом
пойти, под что можно выплеснуть свою энергию, ведь молодежи свойственно
испытывать избыток сил, желания чего-то сотворить... Ну, и все. А
остальное...
СИНЬОР ДУРЕМАР. Однако, нельзя забывать и то, что рок -- это так
называемая "музыка сознания", обладающая сильным экстатическим зарядом и
потому рассматриваемая в качестве самого короткого пути к революционизации
сознания.
МАМАЙ. А? Ну, да. А все остальное -- там, ах, драйв, ах, класс
музыкантов, ах, качество Hi-Fi -- все это имеет значение лишь постольку,
поскольку, ну, стыдно же и невежливо гостей, слушателей, которые пришли на
праздник, кормить плохо проваренной пищей, на грязном столе, без сердечного
приема... Но это -- не главное.
ВОЩИК. А как же быть тогда со стилями? С музыкальными?
МАМАЙ. Я думаю, что термин "чистый рок"... очень спорный такой
термин... я думаю, он все же есть -- этот "чистый рок". Но корни его следует
искать вовсе не в музыке, как это обычно делают. Потому что: вот какая-то
команда гонит крутой рок-н-ролл на стихи, скажем, Михалкова-Регистана --
это, разумеется, нельзя назвать роком. А потом выйдет на сцену Рыженко со
скрипкой и с Рыбой, и начнется какое-нибудь "Каждый день одно и то же", и --
WOW! -- рок, он с нами, он здесь! А музыка... Rock'n'Roll music просто
удобнее всего для молодежи -- он энергичен, это как раз музыка для
стадионов... он "стадионен", значит, ну и вообще очень демократичен и
универсален -- и просто слушать, и для танцплощадок, его может подобрать на
гитаре любой юноша, под него приятно проводить время, кирять, там, герлу
трахать... Классический вариант -- история российского рока. Концерты,
записи -- все на хреновом уровне, музыки никакой, и все равно --
колоссальный успех, настолько народ изголодался по свободе. Представляешь,
вылезает такой поддатый Майк и затягивает: "Все в порядке, просто у меня
открылись старые раны..." -- без всякой музыки, а в зале свист, крики...
ВОЩИК. Так значит, по-твоему, музыка в роке -- это как бы?..
МАМАЙ. Нет, я не против музыки. Хорошо, если музыка есть, через музыку
легче установить эмоциональный контакт, но решающего значения она не имеет.
Тут мы вплотную подходим к сакраментальному вопросу: а рок -- это искусство
или нет? Рок может быть искусством -- как the Beatles, хотя Битлы даже самые
возвышенные свои вещи умудрялись делать как офигенные раздолбаи, то есть
натуральные рок-люди. Но примерять критерии традиционного искусства тут
нельзя. Потому что, например, группа может исполнять очень хорошие, с точки
зрения поэзии, стихи под очень приличные, с точки зрения музыки, композиции,
и все равно быть плохой рок-группой. Таких ведь полно -- Автограф, Диалог...
их полно. А какой-нибудь Чак Берри или Сережа Рыженко может петь примитивные
стишки под простенькое бацанье и быть отличным рокером.
СИНЬОР ДУРЕМАР. А как же быть тогда с группами типа Yes, Emerson Lake &
Palmer? Если это не рок, тогда что же это?
ВОЩИК (расплываясь в улыбке). Это военный синус.
СИНЬОР ДУРЕМАР. Что сие значит?
ВОЩИК. Анекдот про военную кафедру. Полковник начал синус выводить, и
он у него получился больше единицы. Ну, студенты и говорят ему, значит:
"Синус больше единицы не бывает". А он в ответ: "Это военный синус". Все:
"А-ха-ха!"...
МАМАЙ. Понимаешь, если взять за основу рока музыку, то нам придется
причислить к нему все ВИА и всех случайных людей, следуя моде ухватившихся
за гитары. Ведь музыкальный язык рока давно уже стал языком всей поп-музыки
нашего времени. Делать современную музыку -- этого мало, чтобы быть рокером.
Когда я слушаю "музыкантов", я не вижу в этом ничего, кроме того, что это
хорошая музыка. Что у них общего с роком -- набор инструментов?
ВОЩИК. Но как же тогда отличить рок от остальной современной музыки? В
чем разница?
МАМАЙ. Опять же мы упираемся в понятие свободы. Потому что рок -- это
если и искусство, то не с музыкальной и не с поэтической точки зрения. И
когда рокеры начинают пытаться делать "серьезную" музыку или петь стихи
больших поэтов, то они перестают быть рок-людьми. Потому что исчезает сам
дух свободы, анархии, дух небрежности. Суть рока, повторяю, -- в свободе. В
том числе и в свободе от традиционных рамок любого искусства. Как раз
поэтому истинные рок-люди -- это талантливые ребята, но они никогда не
станут серьезными поэтами, с точки зрения традиционной поэзии, или
серьезными музыкантами, с точки зрения традиционной музыки. А почему? А
потому, что они -- раздолбаи. И именно в этом кайф рока! В том, что это
такое раздолбайское искусство.
ВОЩИК. Хорошо. А вот насчет рок-поэзии...
МАМАЙ. Опять же, критерии "чистой" поэзии здесь неприменимы. Леннона,
например, сложно назвать серьезным поэтом, но нам он все равно ближе, чем
Т.С.Элиот. Стихи могут быть о чем угодно. Их может даже вообще не быть,
можно петь просто абракадабру типа "bop-a-loom-op" под три аккорда.
СИНЬОР ДУРЕМАР. Мне неоднократно доводилось слышать мнение, что рок --
это искусство высшего порядка, искусство, ставшее социальным явлением...
МАМАЙ. Понимаешь, рок -- это просто способ выражения идеи. А вся
шелуха, которая наверчена вокруг него, масса прихлебателей, для которых это
стало такой кормушкой, вся эта дурацкая металлическая братия... -- все это
очень и очень для меня печально. Еще печальнее то, что даже самые умные
рок-люди не могут иногда устоять против соблазнов. И когда такой мэн, как
Б.Борисов, начинает иметь дело со всякими высокими лабухами, работать
солидный музон, я ему просто сочувствую, так как он идет на поводу у беса,
чтобы достичь звездного статуса. А мне кажется, что все это зря!
СИНЬОР ДУРЕМАР. Итак, значит, в конце концов, мы договорились до того,
что зря мы, значит, восхищаемся мастерством разных могучих рок-гитаристов?
Зачем же тогда они нужны вообще?
МАМАЙ. А затем, что должно же быть какое-то угощение! Как пиво, как
вино. Нет, ну если пригласить, там, настоящего кулинара высшего класса,
Ляпина в кухонном деле, это понравится гостям, естественно, больше, чем
голое пиво, но ведь суть-то того, зачем они все, гости, собрались вместе,
должна быть вовсе не в том, чтобы вкусно накушаться!
В углу зала -- ударная установка. Летают палочки, скрежещет цепь,
намотанная на тарелку, кряхтят барабаны. Гуд выбивает дробь, Гуд считает
такты, ухает басовый барабан...
"Хай-хэт! Хай-хэт!" -- шепчет Гуд.
Рядом -- Миха. Он оглушен дерьмовыми колонками, но корчит имедж. Миха
лепит аккорды на гитаре и заполняет пустоты, вместо инструментального соло,
устрашающим ревом.
Основной -- Сережка Басс. Он гремит на бас-гитаре и поет.
В зале прыгает толпа. Здесь почти все знакомые. Мучается, словно силясь
вытянуть что-то из штанов, Копытов, чувак с лицом до того угристым, что тот
же Сережка Басс говаривал, что Копытыч, очевидно, жертва какой-то очень
ядерной боеголовки. Цикла мило покачивает головой и прищелкивает языком.
Напротив нее -- Жор. Он стелется над полом, растопыря пальцы, словно
языческий жрец, заклинающий духов пассами нервно скрюченных и напряженных
рук. Тяжко ворочается, будто продираясь сквозь очередь, здоровенный Хачик.
Ловко, как заводная куколка, танцует красавчик Раппопорт. Кто курит, кто ест
у стойки буфета. Шестеро чувих, обнявшись за плечи, выкаблучивают что душе
угодно. Несколько пар, прижавшись друг к другу в страстном желании слиться
воедино, топчутся в центре зала. Кто просто слоняется туда-сюда, кто сидит,
кто хохочет, щекоча соседа...
Мамай удивился. Впечатление было такое, будто в дверь вдруг выставился
огромный кукиш. На самом деле это была человеческая голова, с большим носом
и с лицом, как-то этак свернутым набок. Это пришел Жопа.
Мамай и Труба -- смотрят на толпу в маленькое окошко над залом (это
будка, где стоит кинопроектор).
"Обрати внимание -- два чувака под газом", -- говорит Мамай.
И верно -- шатаются меж танцующими два крепких паренька.
"Юкин и Штукин", -- узнает Труба.
А Сережка Басс неслаб. Сережка поет свою коронную вещь:
Где была моя чемодана?
Кто запер туда кота Иоанна?
И откуда этот звон?
БОМ! БОМ! БОМ!
"Ааааааааа!" -- страшно кричит Миха, круша об пол дешевую электрогитару
"Элгава". Гуд извлекает из своих котлов целую железнодорожную катастрофу.
Жопа, застенчиво притулившись у входа, уважительно косит в сторону
музыкантов. Юкин -- руки в карманах, блеск металлических фикс -- пихает
ногой хай-хэт. Тут же следует блиц-пантомима: не прекращая игры, мановением
палочки Гуд подзывает негодяя и хлопает его между делом по башке. Один такт
пропадает в шевелюре Юкина, но в следующее мгновение... Короткий замах --
хэк! -- и Гуд вверх тормашками врезается в колонку. Все теряются. Басс
сдирает гитарный ремень, прыгает вперед... Есть! Юкин в отрубе, общая
свалка. Трещат стулья, граненый стакан с остатками томатного сока лопается
об стенд с красивой надписью "ИСКУССТВО -- В МАССЫ!", оставляя алое, как
след от поцелуя, пятно...
Хачик облеплен хохочущей шестеркой чувих, он ревет, как затравленный
медведь, изумленно лапая мясистые ляжки девок. Жор, посадив на спину Циклу,
скачет то на одной, то на другой ноге, напевая "El Condor Pasa". Жопу
уложили на пол, а что с ним делают -- нам не видно. Все в торче или в ломах
-- кому как нравится.
"Это хэппенинг", -- Мамай смеется. Доволен. Поворачивает выключатель.
Зал погружается в темноту. Крики, визг, хохот... На одном квадрате ахает
бас-гитара... Как вдруг... Звон. Холод -- будто смерть дыхнула. Тишина.
"Что? А? Чего?" -- шепот. Разлетается второе окно... Мамай включает свет.
Удивленно:
"А это что за новый поворот?"
На полу лежит камень. Толпа устремляется к окнам. На улице -- человек.
Пьяный.
"Леннона убили".
Все молчат. Со стены, с попкорновского постера, смотрит ослепительный
Пол Маккартни.
Вероятно, телефон звонил долго, потому что, когда Мамай поднял трубку,
голос Вощика звучал несколько обиженно:
"Ну, что, ехать к тебе?"
Мамай отвечал в том духе, что да, конечно, о чем речь и все такое, а
Вощик добавил:
"Я с Борей, и еще с нами куча народу будет".
"Ладно", -- сказал Мамай, а подумал то же самое.
И вот теперь у пиршественного стола восседает сияющий Борис Борисов.
"Я просто всем заинтересованным объясняю, -- говорит Борис. -- "Натти
дрэд", в принципе, как объяснял сам Марли, первоначально обозначало
прическу, причем я долго думал, почему это так, потом я понял: у негров же
волосы вьются, и поэтому, когда они волосы отпускают, у них такая шапка
начинается, которая на каком-то периоде становится просто невыносимой, и
чтобы этой шапки не было, они заплетают волосы в косички -- вот это
называется "дрэдлокс". А почему они не стригут волосы -- потому что где-то у
пророка Исайи или у кого-то еще в Библии (а Библию они почитают очень
глубоко, растафари) -- там сказано, что правильный человек -- он волосы не
стрижет. Поэтому они растят волосы, как они могут, и я видел давеча, вот,
фотографию какого-то человека, там, в какой-то газетке: "самые длинные
дрэдлокс на Ямайке". Это, вот, у человека волосы где-то там ниже пояса,
заплетенные в косички. Как он такого добился, я не знаю... Так вот, "натти
дрэд" первоначально обозначало прическу, вот, а когда растафари пошли в