Мар Курт. Идол Пассы

Курт Мар
Идол Пассы

ГЛАВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

   НАЙК КВИНТО — шеф, вызванный к жизни Интеркосмической службой развёрнутой Социальной Помощи
   РОН ЛЭНДРИ И ЛАРРИ РЭНДЕЛЛ — два офицера из отдела Найка Квинто
   ЛОФТИ ПАТТЕРСОН — старый поселенец-землянин, который лучше любого знает планету Пасса
   АИАА-ОООИ — его вид внушает ужас
 

 
   В конце двадцать первого века — начале двадцать второго для человечества началась новая эпоха.
   Аркониду Атлану при поддержке человечества удалось утвердиться в качестве императора — союз между Арконом и Солнечной империей принёс свои плоды. Особенно для землян, многие из которых уже сами заняли ключевые позиции на Арконе. Атлан вынужден терпеть это, потому что он не может положиться на большинство своих подданных.
   Солнечная империя стала самой значительной торговой и военной силой на окраине Млечного Пути. В течение двадцати двух лет не иссякает поток переселенцев на подходящие для освоения миры.
   Кроме того, на многих населённых другими разумными существами планетах существуют земные посольства и торговые миссии.
   Несмотря на это, положение отнюдь не блестящее, потому что из тайных источников становится известно, что в Млечном Пути есть сила, не испытывающая симпатии ни к арконидам, ни к землянам: это акониане из Голубой системы, которые уже дважды наносили неожиданные удары.
   Но в Галактике есть ещё одна сила, которая рассматривает быстро прогрессирующих землян как своих противников. Это доказывает таинственное происшествие на планете Пасса, которая заставляет Третий отдел тайной разведки разработать план…

1

   АИАА-ОООИ, ТЫ ПОВЕЛИТЕЛЬ, И МЫ СЛАВИМ ТВОЁ ИМЯ, МЫ ПОВИНУЕМСЯ ТВОЕЙ ВОЛЕ, АИАА-ОООИ, ПОВЕЛИТЕЛЬ!

   Энди Левье вспомнил, что два часа назад на этом месте не было ещё никакого дерева. Но теперь оно здесь было, более пяти метров высотой, со стволом, который утоньшался книзу.
   Энди осмотрелся. Это был странный час сумерек, промежуток между заходом красного солнца и восходом голубого, когда небо окрашивается в коричневые и фиолетовые тона, а над горизонтом на западе образуются большие красные, а на востоке маленькие голубые врата.
   Местность была тёмной и молчаливой, за исключением своеобразных звуков, доносившихся из-за стеклянной стены, в которые Энди вслушивался так пристально потому, что они без всякого сомнения доказывали, что величайшее приключение в его жизни стало действительностью: что он покинул Землю и живёт на чужой, невыразимо чужой планете.
   В сумерках маленький домик казался огромной чёрной глыбой, которая прижалась к тёплой земле и, казалось, была готова к прыжку, ожидая чего-то. Энди тогда удивился странному впечатлению, которое производил на него дом. В полутьме вечера он казался мирным и распространяющим вокруг себя спокойствие. Потом Энди снова подумал о том, что было неправильно ожидать от своего дома мира и спокойствия, когда он сам наполнил его беспокойством и жаждой действия.
   Нет, дом был таким, как надо.
   На коричневом небе вспыхнула маленькая яркая искорка. Энди смотрел на неё, на то, как она поднимается вверх, двигаясь все быстрее и становясь все ярче. Затем он увидел, как она внезапно погасла, а мгновением позже над равниной прокатился громовой гул стартующего космического корабля.
   Энди втянул в себя тяжёлый аромат равнины и подумал о городе Модесса, возле которого находился большой космопорт. Нет, он не хотел жить в Модессе, не хотел, чтобы город окружал его. Он был удовлетворён тем местом, где он находился и которое было удалено от Модессы на пятьсот километров. Другие называли Энди глупцом, но он предпочитал быть глупцом, чем подолгу жить в большом городе, где не было даже ощущения, что находишься в чужом мире.
   Он отвлёкся от этих мыслей и вернулся к тому, что произошло сегодня. Такого, по крайней мере, никогда ещё не случалось. Эвергрины не пришли, чтобы отдать свои шкуры. Это значило, что на главную площадь пришло только восемь из них, а обычно их каждый день бывало по меньшей мере раз в десять больше. Энди не мог припомнить ничего подобного. За шкуры с Пассы он получал твёрдый заработок всего за полдня работы. И он получит свои деньги независимо от того, принесут эвергрины свои шкуры или нет. Нет, что-то было не так. Он только удивился.
   Наконец он снова подумал о дереве, которого ещё два часа назад здесь не было. Он подошёл к нему поближе. Но в темноте не смог различить никаких подробностей. Он поостерёгся прогонять эту штуку. Он знал, что может произойти на Пассе с неопытными людьми, когда они касаются чего-нибудь, о чем не знают наверняка, что это безопасно. В сущности, он не сомневался, что на Пассе за два часа может вырасти толстое пятиметровое, лишённое ветвей, дерево. Здесь уже были всякие чудеса. Теперь… хотелось бы ему знать, что это такое было.
   Он повернулся, чтобы достать из кармана фонарик. В это мгновение дерево пришло в движение.
   Оно просто нагнулось вперёд. Энди услышал над собой шорох и мгновенно обернулся. Но это ему не помогло. То, что он считал деревом, со шлепком упало на него, бросило его вниз и прижало к земле.
   Страх лишь на полсекунды парализовал Энди. Потом он дико упёрся в навалившееся на него тяжёлое дерево. На гладкой поверхности ствола не было никакой зацепки для рук. Они соскользнули, и дерево, несмотря на сопротивление Энди, увеличило своё давление.
   Энди больше не мог вдохнуть воздух. Казалось, что маленькие огненные палочки болезненно барабанят о ребра, а в ушах дико звенят колокольчики. Энди внезапно понял, что ему никогда не удастся освободиться из-под этой убийственной тяжести. Он также понял, что лежало на нем и что против этой неотвратимой беды нет никакого способа защиты.
   Он закричал. Но здесь не было никого, кто мог бы услышать его.
   Сознание Энди исчезало в ярком, сверкающем, трещащем фейерверке, вспыхнувшем перед его глазами.
 

 

* * *

   Найк Квинто выглядел так, словно он не имел представления ни о чем. Он стоял, словно поражённый громом, и, вероятно, первое, что он собирался сказать, было то, что его так поразило.
   В этом не было ничего странного. Полковник Квинто был маленьким, полным мужчиной с одутловатым красным лицом, на котором даже в самое холодное время всегда проступала пара капелек пота. Над пухлыми губами находился маленький нос, а над носом были два маленьких глаза; его узкий лоб делила надвое растрёпанная прядь бесцветных светлых волос. Полковник Квинто ещё ни разу в жизни не вызвал ни у кого даже следов симпатии.
   Рон Лэндри и Ларри Рэнделл ждали, пока за ними закроется дверь. Потом они отдали честь с точностью, сильно контрастирующей с их неряшливой летней гражданской одеждой.
   — Праведное небо! — воскликнул Найк Квинто высоким напряжённым голосом. — Я же сказал, что мне нужны два наших самых способных человека. А теперь приходите вы! Боже мой, кажется, весь мир отказывается предоставить мне как можно быстрее то, что мне совершенно необходимо! Что мне с вами делать? Ну ладно, раз уж вы тут. Садитесь! Вы прокручивали ленты? Боже мой, да не будьте же так скучны! Скажите же что-нибудь: да или нет?
   — Да, — спокойно ответил Рон Лэндри.
   — Что да?
   — Да, сэр, мы прослушивали ленты.
   — Ага. Ну и что?
   Рон Лэндри откашлялся и украдкой бросил взгляд на Ларри, сидевшего рядом с ним. Найк Квинто стоял за своим письменным столом и буквально жаждал ответа.
   — Мы не уверены, сэр, — осторожно начал Рон, — не сыграл ли здесь кто-нибудь скверную шутку.
   Несколько мгновений казалось, что Найк Квинто вот-вот подпрыгнет вверх. Он обеими руками провёл по волосам, откинул голову назад и уставился в потолок. При этом он испустил такой вздох, словно ему пришлось отказаться от давно лелеемой драгоценной надежды, и наконец произнёс:
   — Кто-то позволил себе скверную шутку? Со мной? Лэндри, вы действительно вбили гвоздь в мой гроб? С каждым словом, которое вы произносите, моё кровяное давление поднимается на один процент! — Он схватился руками за голову и посмотрел на Лэндри. — Вы действительно думаете, что кто-то может позволить себе сыграть со мной скверную шутку?
   Рон Лэндри подумал, что он знает по крайней мере пару человек, которые охотно сделали бы это. Имело бы это успех — это был уже другой вопрос. Он ответил:
   — Сэр, пожалуйста, вспомните, какие задания выполняет наш отдел. Мы созданы для выполнения заданий определённого рода. Извините меня за мою глупость… но я при всем своём желании не могу себе представить, что могут искать два специалиста на планете джунглей, на которой туземцы два дня назад принесли только четыре или пять шкур вместо обычных восьмидесяти. Я…
   — Ни слова больше! — фыркнул Найк Квинто. — Вот последнее сообщение.
   Рон Лэндри махнул рукой.
   — Ну, хорошо, вы больше не получаете этих шкур. Что делают из них? Парфюмерию и ароматные изделия из кожи для всевозможных целей. Можно ли из них построить космический корабль? Нет. Можно ли их использовать для создания энергетического экрана? Нет. Можно ли из них изготовить какое-нибудь секретное снадобье? Нет. Итак: почему же мы должны беспокоиться о таких пустяках?
   Найк Квинто наконец сел. На его лице была напряжённая улыбка.
   — Со мной так и так покончено, — заявил он. — С моим высоким давлением ничто больше не сможет удержать меня на ногах. Я должен разговаривать с вами спокойно, Лэндри. Может быть, мир для вас кончается на кораблях с пушками и чудесных лекарствах, а? Вы вообще ничего не хотите слышать о том, что Земля ведёт ожесточённую тотальную войну против шпрингеров, которые думают, что их любимый бог создал торговлю только для них. И вам совершенно безразлично, что на одном из миров, на который претендует Земля, внезапно начинают происходить таинственные вещи, которые мгновенно сводят к нулю всю пользу, которую этот мир приносит в хозяйство Земли. Что это за вклад? Хорошие шкуры. Можно ли из них делать космические корабли? Нет. Пушки? Нет. Снадобья? Нет. Следовательно, это нас не касается. Поселенцы на этой планете? О, да. Четырнадцать миллионов? Черт побери, об этом я и не подумал. Что… Десять тысяч из них уже убиты таинственным образом или исчезли в отравленных лесах? Ну так что! Но из мёртвых поселенцев тоже ничего нельзя сделать, а? Ни космических кораблей, ни снадобий, ни…
   Рон Лэндри резко выпрямился в кресле.
   — Об этом мы ничего не знали, сэр! — выдохнул он. — Этого же нет на лентах!
   Найк Квинто махнул рукой.
   — Все равно. Именно поэтому я и вызвал вас сюда. Теперь вы отправитесь в соседнее помещение и выслушаете то, что вам там скажут. Вы все хорошенько запомните, а завтра утром, в семь часов сорок пять минут по земному времени, отправитесь на Пассу на рейсовом грузопассажирском судне линии Пассы. Понятно?
   Рон и Лэндри поднялись. Они не видели, что Найк Квинто коснулся переключателя на своём столе; когда они повернулись, дверь в соседнее помещение была уже открыта. В сумеречном красном свете они увидели ряд удобных мягких кресел и большой экран гипнопроектора.
   — Впрочем, — снова начал полковник Квинто, — вы представляете себе, какой доход ежегодно приносят фирмы, находящиеся на Пассе?
   Рон остановился и оглянулся на Квинто.
   — Тогда я скажу вам это: пятнадцать миллиардов соляров. Этого достаточно, чтобы построить пятьсот тяжёлых крейсеров Солнечного флота.
 

* * *

   Пасса была планетой двойной звезды Антарес, девятой по обычному счёту. Планета эта была тёплым кислородным миром, ненамного больше Земли, но с меньшей гравитацией. На Пассе существовала раса разумных туземцев. Они не были гуманоидами, и первые земляне, которые увидели их, испытали языческий страх, несмотря на своё великолепное оружие. Потому что туземцы Пассы были ни чем иным, как четверорукими змеями шестиметровой длины и отличались от земных змей не только тем, что были разумны, но и тем, что ходили выпрямившись. Точнее, они не ходили. Они держались, выпрямившись, на гибком, сильном хвосте и двигались странными прыжками, довольно быстро и элегантно. Руки служили им только для хватания или балансировки. Вверху змеиное тело заканчивалось круглой головой червя, и на этой голове был ряд дырробразных отверстий, о функциях которых у космобиологов были самые различные мнения. Земные поселенцы, которые вели на Пассе почти райскую жизнь, назвали этих змей эвергринами^[1] из-за преобладающего зеленого цвета их кожи.
   Эвергрины были не только местными разумными существами планеты Пасса, они были также поставщиками товара для торговли, который был довольно важен для Земли: копра Пассы. У эвергринов были свойства других змей. Они меняли кожу. Механизм смены кожи, частота, с которой это происходило, также были почти неизвестны. Однако было известно, что эвергрины могли поставить огромное количество этих шкур.
   Шкуры эти обладали чудесным запахом и, кроме того, легко перерабатывались в кожаные изделия всех видов. За изделия из пассианской кожи на Земле и Арконе платили цену, равную цене золотых изделий того же веса. Парфюмерия Пассы высоко ценилась в любом известном дамском салоне.
   Раса шпрингеров, родственников арконидов, беспокойных существ, которые на своих кораблях бороздили Галактику, жила только торговлей и была убеждена, что никто, кроме неё, не имеет права вести торговлю в крупных размерах, но её убеждение было довольно быстро развеяно золотым дном, которое они обнаружили на Пассе. Эта раса попыталась включиться в дело. Однако земной флот, охраняющий Пассу, отогнал шпрингеров в их границы и дал понять, что ни один шпрингер — за исключением специально приглашённых — не был желанным на Пассе.
   Развитие планеты-поставщика копры было направлено на мирные рельсы. Были созданы приборы, которые сделали возможным перевод состоящей почти из одних согласных речи эвергринов на английский и обратно. Эвергринов убедили собираться группами с определённым количеством особей в определённом месте и там обычным образом сбрасывать кожу. При сбрасывании кожи эвергрины цеплялись кончиками хвостов за ветви деревьев, и в результате энергичных движений тела старая кожа сбрасывалась через голову. Земляне позаботились о том, чтобы в местах сбора находилось достаточное количество подходящих деревьев, и они расплачивались с эвергринами за их товар предметами, которые выбирали сами змеи.
   На протяжении года все было в порядке. Поселенцы разрабатывали Пассу, не притесняя туземцев. В этом не было никаких особых сложностей, потому что змеи жили в стеклянных зарослях, очень похожих на бамбуковые. Деревья были твёрдыми, как стекло, и почти лишёнными ветвей. Они достигали тридцати метров в высоту, и их стволы были прозрачными. Поселенцы, напротив, селились на мирных травянистых равнинах, на берегах больших рек и на побережье моря. Они не имели с эвергринами никаких особо интенсивных связей, за исключением мест сбора. Хотя эвергрины понимали речь людей, они казались слишком робкими и скрытными, чтобы рассказывать о жизни в стеклянных лесах Поэтому земляне и их соперники на Пассе не слишком много знали о том, как местные жители меняют кожу. Гармония на Пассе была более тесной, чем просто при совместном обитании.
   Но недавно эта гармония была нарушена. Никто не знал, когда и почему. Эвергрины больше не появлялись в местах сбора. Они больше не доставляли шкур. Двое поселенцев, живших вдалеке от города, были найдены мёртвыми поблизости от своих домов. Исчезло также огромное количество других поселенцев. А также исчезли почти все люди, которые отправились в стеклянные леса, чтобы самим забрать то, что им не приносили. Те немногие, кому удалось вернуться живыми и здоровыми, не проникали в леса слишком далеко. Они вернулись, так ничего и не найдя, потому что у них было слишком мало провианта (трудности были слишком велики) или ещё почему-либо.
   Предполагалось, что ко всему этому приложили свою руку шпрингеры. Ни у кого, кроме шпрингеров, не было достаточно оснований оказывать сопротивление землянам именно на малонаселённой планете Пасса. Потому что, хотя Пасса и приносила пятнадцать миллиардов соляров в год, в конце концов она была далеко не тем объектом, в результате уничтожения которого можно было надеяться нанести противнику в лице Солнечной империи ощутимый вред или даже уничтожить его.
   Шпрингеры, напротив, могли счесть это достаточно весомым аргументом и даже не быть заинтересованными в том, чтобы навредить Земле — или отодвинуть её на задний план (они в конце концов шли к единой цели — лишь искали выгоду для себя).
   Это предположение, хотя оно и было обосновано, тоже не давало разрешения загадки: каким образом шпрингеры могли повлиять на туземцев? Как они вообще попали на Пассу, так, что их не заметили сторожевые корабли земного флота? Не могли же они всем своим флотом совершить посадку на Пассе. Самое большее, что могло просочиться через барьеры землян — это один или два корабля. Как могло хватить таких незначительных сил, чтобы переубедить население целой планеты и сделать озлобленными врагами тех, с кем день назад земляне ещё успешно сотрудничали?
   Это был больной вопрос, и множество вещей, может быть, даже существование колонии на Пассе, зависело от того, будет ли своевременно найден ответ на него.
 

* * *

   Именно столько было известно майору Лэндри и лейтенанту Рэнделлу, когда они ранним утром седьмого октября две тысячи сто второго года поднялись на борт грузопассажирского судна «Ларамье», чтобы отправиться на Пассу. Они ни в коем случае не путешествовали инкогнито. Каждый на Земле и множество людей вне Солнечной империи знали Интеркосмическую службу социальной развёрнутой помощи и могли себе представить, что эта организация послала своих наблюдателей на Пассу, потому что Пасса, по определению Министерства колоний, не была высокоразвитой колонией. О том, что внутри Интеркосмической службы социальной развёрнутой помощи (ИССРП) был отдел номер три, который занимался чем угодно, только не содействием хозяйству малоразвитых колоний на других планетах, конечно, не знал никто. Никто также не знал, что Рон Лэндри и Ларри Рэнделл имели воинские звания и должности.
   Рон Лэндри и Ларри Рэнделл были также великолепно информированы о круге своих задач, а также о том, что со времени основания колонии на Пассе — и особенно в последние недели и дни — разворачивалось там. Все это никогда больше не сотрётся из их памяти, если только какие-нибудь непредвиденные события не заставят предпринять особые шаги. Потому что эта информация была введена в их память при помощи ускоренного курса гипнопедии и теперь была глубоко запечатлена в их подсознании.

2

   О, ЧУДЕСНЫЙ АИАА-ОООИ, НАШИ ТРУБЫ ИГРАЮТ В ТВОЮ ЧЕСТЬ, И МЫ ПРИНОСИМ ТЕБЕ ЖЕРТВЫ, КАКИХ МИР ЕЩЁ НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ СО ВРЕМЕНИ СОЗДАНИЯ ЕГО ТОБОЙ, ВЕЛИКИЙ АИАА-ОООИ!

   Фройд Коулмен почувствовал, что на него нахлынула досада. Не только досада, задумчиво поправился он, но и много работы. Но какая разница?
   Плоский дом Фрейда Коулмена находился на южном краю обширного посадочного поля. Все, кому нужно было уладить какие-либо формальности, прежде чем выйти с поля космопорта через таможню на территорию колонии планеты Пасса, должны были иметь дело с Фрейдом Коулменом. Фройд обычно ограничивался тем, что выслушивал дело и передавал его дальше по своим каналам. Потому что, по его мнению, инспектор не должен детально заниматься всеми этими делами, вполне достаточно лишь общего взгляда.
   Фрейду Коулмену было сорок шесть лет. Находясь на службе, он растолстел, что было вызвано спокойствием его жизни до самого сорокалетия. Фройд с огромным достоинством носил свою лысину, окружённую венчиком рыжих волос, и большую часть рабочего дня проводил с таким же достоинством, смотря из большого окна наружу, на посадочное поле и подъездные пути, по которым двигались такси с пассажирами.
   Он увидел в окно двух подходящих к зданию мужчин.
   У них обоих не те фигуры, которые могли бы привлечь внимание Фройда. Его внимание привлекло то, что они все время осматривались, и серьёзность, с которой они разговаривали друг с другом, убедила Фройда, что это приближается к нему его работа.
   Он вздохнул, поднялся и надел свой форменный китель. Потому что по инструкции каждый служащий Солнечной империи во время службы должен носить полную форму — и это была инструкция, которую Фройд успешно обходил во время своей службы девяносто девять часов из ста.
   Однако он знал, при каких посетителях нужно вспомнить о правилах.
 

* * *

   — У вас затруднения?
   «Как он это сказал, — подумал Фройд. — Словно выстрелил из пистолета».
   Это были первые слова, которые произнёс высокий светловолосый чужак в ответ на его приветствие.
   Фройд, вздохнув, кивнул.
   — Можно сказать и так, — ответил он. — Это больше, чем мы можем вынести.
   — Это значит?..
   Фройд сделал большие глаза.
   — Это значит, что мы потеряли около десяти тысяч человек. Это, как мне кажется, больше, чем мы можем себе позволить.
   — С чем вы связываете эти события? — спросил блондин, назвавший себя Роном Лэндри.
   — С туземцами, — мгновенно ответил Фройд.
   Лэндри улыбнулся.
   — Да, все ясно. Но почему туземцы внезапно повели себя так странно?
   Фройд осел в кресле и пожал плечами.
   — Я этого не знаю, — ответил он.
   «Чего, собственно, хотят эти двое? — спросил он сам себя. — Оказать помощь в развитии или чего-то ещё?» Светловолосый внезапно сменил тему.
   — Вы высший государственный служащий города Модессы, мистер Коулмен, не так ли?
   — Да, — просто ответил тот.
   — Это не инквизиция, — улыбаясь, сказал Лэндри. — Нам хотелось бы знать, какие меры вы приняли до сих пор, чтобы успокоить народ и защитить поселенцев?
   Фройд скривил лицо.
   — У вас великолепная манера задавать вопросы. Но я сначала отвечу на второй вопрос: я приказал всем живущим отдельно поселенцам переселиться в города. Города безопасны, люди исчезают только в сельской местности. Модесса — не город для туристов. Здесь есть только два отеля. У нас нет коек для беженцев. Мы разместили их в церквях и кегельбанах, и постепенно прибывает продовольствие и снаряжение с Земли. Надеюсь, что «Ларамье» тоже что-нибудь привёз с собой. Поселенцы, конечно, подчинились моему приказу после того, как увидели, что происходит снаружи. Модесса в нормальных условиях — город с трехсоттысячным населением, а теперь там от семисот до восьмисот тысяч человек. Но вся окружающая местность пуста, и нам теперь по крайней мере не надо беспокоиться за жизнь людей.
   Что же касается первого вопроса, то я вчера отправил экспедицию, которая разыщет туземцев в стеклянных лесах и все у них выяснит. Если эвергрины не дадут нам объяснений, мы поступим с ними так же, как они до сих пор поступали с нами.
   Когда Фройд упомянул о карательной экспедиции, оба чужака подскочили. Лэндри тотчас же спросил:
   — Ваши люди уже добрались до цели?
   Фройд сердито усмехнулся.
   — Нет ещё, конечно, нет. Они отправились на глайдерах. Глайдер летит над открытой местностью со скоростью сто километров в час. Стеклянные леса находятся на расстоянии около пятисот километров отсюда, край их называется краем леса. Итак, люди вчера вечером разбили лагерь на краю леса, а сегодня утром попытались проложить себе путь. Вещество, из которого состоят эти стеклянные деревья, настолько твёрдо и вязко, что даже термобластеру требуется несколько мгновений, чтобы размягчить его. Я думаю, что люди продвигаются вперёд со скоростью не более трех километров в час, а эвергрины, конечно, не так глупы, чтобы прятаться на краю леса. Они живут далеко в его глубине.
   Лэндри кивнул.
   Потом он будто случайно сунул руку в карман пиджака. Фройд не обратил на это внимания. Он заметил это только тогда, когда в руке Лэндри что-то блеснуло. Он мигнул и присмотрелся внимательнее.
   Это было для него шоком.
   Он знал все жетоны, которые существовали на свете. Он знал их все, от простых зелёных жетонов хозяйственной полиции, красных галактической криминальной полиции, до серебристых военной службы безопасности. На всех них было одно и то же изображение: маленький земной шар, а под ним две буквы, С и Л. Цвет жетона означал размер помощи, которую его владелец мог ожидать от властей.
   Серебро было высшим из того, что Фройд видел когда-либо в своей жизни.
   Он никогда по-настоящему не верил, что существуют фиолетовые жетоны, которые намного превосходят по рангу серебристые. До сих пор.
   То, что Лэндри держал в руке, было именно фиолетовым жетоном.
   — Вы видите это, Коулмен, — серьёзно сказал он, — эту вот штуку? — После этого жетон снова исчез в его кармане. — Я, конечно, могу дать вам его для проверки. Но, прежде всего, отзовите назад вашу экспедицию! Она должна вернуться как можно быстрее и снова прибыть в Модессу.
 

* * *

   — Это он, — сказал Фройд и указал в чад.
   Рону Лэндри пришло в голову, что никто не может ожидать найти на одном из этих «новых» миров пивную, которая носит в себе запах и следы столетий. Но здесь, несомненно, была такая.
   Рон Лэндри и Ларри Рэнделл в сопровождении Фройда Коулмена посетили её после того, как Фройд после второй их беседы в кабинете офицеров земного флота получил заверение, что существует человек, который знает стеклянные леса лучше всех, и что его, скорее всего, можно найти в этом шинке.