Марчелло Симони. Продавец проклятых книг

   – У Игнасио оставался только один выход – бежать. Но те люди гнались за ним. Он прошел через Францию, пересек Альпы, обошел стороной Венецию и укрылся в нашем монастыре. Аббат Майнульфо приютил его, и Игнасио скрывался здесь, но недолго, а потом отправился на Восток.
   – А Вивьен де Нарбон? Что с ним стало?
   – Во время своего бегства два товарища расстались. Майнульфо не сказал мне, что сталось с Вивьеном, не исключено, он и сам не знал. Да и Игнасио тоже.
   Уберто открыл рот для следующего вопроса, но Томазо опередил его:
   – Уже поздно. Скорей, сынок, идем в трапезную, не то останемся без завтрака.

Глава 9

   Гвалимберто из Пратальи ждал Игнасио у библиотеки. Лицо у него было задумчивое. Когда торговец вернулся, Гвалимберто ходил кругами перед ее входом, сложив руки на животе.
   – Вот и я, отче, – сказал Игнасио и показал ему кожаный мешочек с кореньями.
   – Вы говорите, они помогают?
   – Травы и коренья имеют лечебные свойства. Я думаю, вы прекрасно знаете об этом. – Игнасио приподнял одну бровь. – А теперь, если мой вопрос не покажется вам нескромным, скажите мне, по какой причине вы не любите аббата Райнерио?
   Вопрос был настолько неожиданным, что застал монаха врасплох.
   – Это не так! Как вы могли… – попытался возразить Гвалимберто. Его лицо приобрело лиловый оттенок.
   – Пожалуйста, не лгите, – остановил его торговец уже другим, доверительным тоном. – Я заметил, с каким презрением вы поворачиваетесь к нему.
   Игнасио знал, что сейчас получит от библиотекаря искренний ответ, между ними возникло что-то вроде тайного сговора.
   – Умоляю вас, не подумайте плохого, – запинаясь, начал Гвалимберто, – просто я так же, как многие братья, не могу привыкнуть к его манере держаться надменно. – Он прикусил губу, но не смог удержаться и продолжил: – Кроме того, Райнерио не достойный преемник Майнульфо. Он занял это место незаконно, путем обмана.
   Игнасио лишь молча кивнул в знак понимания, не хотел превращать разговор в допрос. Нужные признания скоро прозвучат, если не торопить их и дать беседе течь спокойно.
   Монах, возможно, уже жалел, что сказал слишком много, он опустил глаза и сказал так, словно приглашал гостя в свой дом:
   – А теперь пойдемте в библиотеку. Позвольте мне показать ее вам.
 
   Библиотека «крепости аббата» была в неопрятном состоянии. Всюду сырость, несмотря на открытые окна. Книги, потрепанные временем и руками читателей, так пахли плесенью, что в комнате было невозможно дышать.
   Заглядывая в книжные шкафы, Игнасио заметил сочинения Августина, Исидора из Севильи, Григория Великого и Амвросия. В основном труды о Священном Писании, но были и писатели-язычники, например Аристотель и Сенека.
   Продавец перелистывал страницы, иногда быстро прочитывал фразу, потом цитировал тексты, которых здесь не было, – редкие, странного содержания книги, неизвестные Гвалимберто.
   Библиотекарь внимательно слушал его и задавался вопросом: кто этот человек? Игнасио говорил с акцентом, но с каким, нельзя было определить – в основном кастильский, однако с легким мавританским оттенком.
   – Вы хорошо подготовлены, – сказал он торговцу в какой-то момент. – Где вы учились?
   – В Толедской школе, – ответил Игнасио, сдувая пыль с пальцев. – Я обучался у Герардо из Кремоны.
   – У знаменитого Герардо, который в Испании изучал оккультные сочинения мавров! Он великий наставник! – с почти восторженной радостью воскликнул монах. – Значит, вы, несомненно, посвящены в тайны алхимии и герметических наук.
   На губах Игнасио мелькнула мрачная усмешка.
   – Прошу вас, отец, поговорим о чем-нибудь другом. Некоторых тем в беседе лучше избегать.
   Гвалимберто, похоже, был разочарован этим ответом.
   – Вы правы. Но все же я хотел бы вас предупредить. Люди вашего ума часто бывают неверно поняты в таких местах, как это, и становятся жертвами. Не доверяйте в этом монастыре никому, особенно Райнерио из Фиденцы.
   – Вы уже второй раз называете его имя, – сказал Игнасио, повернулся к собеседнику и вонзил в него проницательный взгляд. – У вас есть доказательства его нечестности или только подозрения? Говорите без страха.
   – Подозрения? Впрочем, как я полагаю, и у вас. – Сочные губы Гвалимберто сложились в лукавую улыбку. – Бьюсь об заклад, вы не поверили тому, что он рассказал о кончине Майнульфо из Сильвакандиды.
   – Что вы хотите сказать?
   – Что его рассказ – ложь. Майнульфо умер не от зимнего холода. Райнерио солгал вам и всем.
   – Это тяжелое обвинение. Скажите мне, что же, по-вашему, случилось со стариком?
   – Его труп не видел никто, кроме Райнерио. – Глаза монаха вдруг широко раскрылись и лихорадочно заблестели. – Ходят разговоры, что Майнульфо был убит, когда молился в своем скиту… и тело скрыли от глаз братии потому, что на нем были резаные раны.
   Эти слова так потрясли Игнасио, что он схватил библиотекаря за руку и одним сильным рывком подтащил к себе. Монах подскочил на месте от изумления и стал сопротивляться, но не смог вырваться, у собеседника оказалась слишком крепкая хватка.
   Потом он услышал вопрос торговца и понял, что Игнасио не угрожает ему, а хочет скрыть свои слова от чужих ушей.
   – Виновник известен? – шепнул Игнасио.
   – Нет, – поспешно ответил библиотекарь. Игнасио крепче сдавил его руку, заставляя говорить дальше. – Но… перед смертью Майнульфо Райнерио впустил в гостиницу странного человека – монаха с порезанным лицом. Мало кто видел этого монаха, а сразу после смерти старого настоятеля он исчез без следа.
   Игнасио разжал пальцы.
   – Его имя?
   Гвалимберто отошел от него на шаг, опустил глаза и ответил:
   – Я порылся в бумагах Райнерио… Знаю, я не должен был этого делать, но любопытство пересилило достоинство. – Он вздохнул. – Оказалось, аббат очень часто пишет этому человеку и получает письма от него. Это доминиканский монах, его имя – Сципион Лазарус. Очевидно, он имеет большое влияние в Риме и даже в лангедокском городе Тулузе.
   – Сципион Лазарус, – почти не разжимая губ, повторил торговец. Он впервые слышал это имя.
   – Судя по содержанию писем, Райнерио был назначен на должность настоятеля благодаря этому человеку и потому находится у него в долгу.
   Игнасио задумчиво погладил ладонью бороду и подвел итоги:
   – Несомненно, одно – этот Сципион Лазарус имеет какое-то отношение к смерти Майнульфо из Сильвакандиды и назначению Райнерио. Новый настоятель, должно быть, всего лишь марионетка в его руках.
   – Это очевидно. Но из тех писем я узнал еще кое-что, и это касается вас.
   – То есть?
   – Сципион Лазарус проявляет к вам нездоровый интерес. По его словам, Райнерио сообщает ему все, что удается узнать о вас.
   Игнасио показалось, что он попал в паутину и даже не видит, где у нее края. Монастырь Святой Марии у Моря перестал быть надежным убежищем для него и подходящим укрытием для его тайны.
   Надо уходить отсюда как можно скорее.

Глава 10

   Следующие несколько дней Игнасио спокойно отдыхал в своей комнате и ждал, пока вернется Гийом. Иногда он поднимался в библиотеку и обменивался парой слов с Гвалимберто, но редко искал общества аббата.
   Во время прогулок по двору ему часто случалось встречаться с мальчиком Уберто. Сначала они только здоровались друг с другом, потом стали беседовать. В конце концов, между мальчиком и торговцем возникла обычная дружба, напоминавшая отношения ученика и учителя.
   Уберто вырос в этом монастыре, но чувствовал, что сильно отличается от братьев монахов. Несмотря на запрет далеко уходить от обители, он не был ни монахом, ни крепостным. Ему не раз предлагали принять монашеский обет, но мальчик отказывался. Его рассудочный ум не находил очарования в монашеском служении Богу. Кроме того, хотя Уберто любил всех монахов монастыря вместе, как свою семью, у него не было среди них близкого человека, с которым можно поделиться своими мыслями. Монахи жили в своем собственном мире молчания и уединения и обращали мало внимания на жизнь за стенами монастыря, а иногда и на обычные чувства.
   Торговец из Толедо был другим. У него тяжелый характер, в нем таится что-то коварное, но с ним мальчику легко.
   Игнасио в чем-то похож на него. Рассудительный и любознательный, всегда посередине двух миров – мирского и церковного. К тому же он много путешествовал, это очень привлекало к нему мальчика.
   Во время разговоров между ними возникло странное взаимопонимание. Игнасио научил мальчика играть в шахматы. Странная игра, Игнасио ассоциировал шахматную доску с жизнью, и, объясняя своему ученику передвижения по ней фигур, он сравнивал эти ходы с поведением людей и с тем, что может произойти с человеком, если он не умеет правильно толковать события.
   Уберто эти объяснения очень увлекли и привели в восторг. С тех пор он понял, что Игнасио – не обычный человек. Торговец смотрел на жизнь под своим собственным углом зрения. Он всегда отгораживался от мира, как щитом, мелькавшей на лице улыбкой и взглядом, внимательно изучавшим все вокруг, не позволяя другим изучать себя. И Уберто скоро обнаружил, что у каждого поступка Игнасио вторая, скрытая цель.
 
   Через неделю возле монастыря Святой Марии у Моря к берегу причалила лодка.
   Гийом вернулся.

Глава 11

   Был уже полдень, когда Уберто позвали в кабинет настоятеля. Услышав об этом, мальчик сразу же помчался на верхний этаж «крепости аббата», пытаясь угадать, что его ждет. Когда он пришел к настоятелю, то застал у него Игнасио. Аббат и торговец сидели за столом один напротив другого. Оба жестами велели мальчику тоже сесть.
   Первым заговорил аббат. Он кашлянул, чтобы прочистить себе горло, и сказал:
   – Сынок, ты, должно быть, пытаешься понять причину, по которой тебя позвали сюда. Я не заставлю тебя ждать. Мастера Игнасио срочно вызывают по делам, и он уезжает от нас сначала в Венецию, а куда потом, пока неизвестно. – Настоятель помолчал, может быть подбирая подходящие слова.
   Уберто не терпелось узнать, в чем дело. Он наклонился вперед со своего стула и то и дело с недоумением бросал взгляд на аббата.
   Райнерио заговорил снова:
   – Игнасио спросил, не знаю ли кого-нибудь, кто согласился бы последовать за ним в качестве помощника или, вернее, секретаря. Его спутник Гийом из Безье – верный и надежный друг, но не знает грамоты. – Настоятель подождал, пока Игнасио подтвердит его слова, и, когда тот кивнул в знак согласия, договорил: – Так вот, он предпочел бы, чтобы секретарем стал ты. Он считает тебя умным и достаточно образованным для этого. Ты подошел бы ему.
   – Выбирай совершенно свободно, Уберто. Никто не обязывает тебя согласиться или отказаться, – уточнил Игнасио.
   Мальчик удивился, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не покачнуться. Слова, которые он услышал, снова и снова звучали в его уме, вызывая прилив восторга. Как он может отказаться от такого предложения?! Наконец у него появилась возможность покинуть монастырь, посмотреть на мир. Исполняется его самая большая мечта!
   – Я соглашаюсь, и охотно, – не задумываясь, ответил он дрожащим от волнения голосом.
   – Тогда решено, о тебе станет заботиться Игнасио из Толедо, – объявил аббат.
   Торговец встал и положил руку на плечо мальчика.
   – Ты уверен? Это важное решение, не принимай его необдуманно.
   – Я уверен, – радостно ответил мальчик.
   – Хорошо, – ответил Игнасио. Похоже, он был доволен. – Мы уходим завтра после хвалебных песнопений. Пойди и собери свои вещи в сумку, но не слишком нагружайся, мы отправимся в путь налегке. Я еще несколько минут побуду с аббатом, необходимо заполнить документы о том, что тебя доверяют мне.
   Мальчик кивнул в знак согласия, попрощался и вышел из кабинета, все еще не веря в то, что произошло.

Глава 12

   Ночь постепенно бледнела, словно кто-то разбавлял темноту водой, и превращалась в серое сумрачное утро. Слабый ветер дул вяло и едва касался метелок тростника.
   Лодка была не та, на которой Гийом плавал в Помпозу, а другая, более длинная и вместительная, на ее корме стоял шатер, в котором вполне могли уместиться шесть человек. Киля у нее не было, изогнутый корпус был сделан из досок, скрепленных тонкими кожаными ремнями и склеенных смесью древесной смолы и дегтя.
   Игнасио сел в эту лодку. За ним последовали Уберто и Гийом. К ним, разгоняя серый полумрак светом факела, подошел кормщик и спросил, куда плыть.
   – В Венецию, – коротко ответил торговец, забираясь в шатер для пассажиров.
   Кормщик передал это приказание четырем гребцам и пошел на корму к своему рулевому веслу. Зазвучали удары весел о воду – сначала беспорядочные, потом все более и более ритмичные.
   На берегу несколько монахов, кутаясь в черные рясы, тихо кивали отплывавшим в знак прощания. Уберто не сводил с них глаз, пока черные фигуры не превратились в едва различимые силуэты, похожие на мираж. Теперь он долго не увидит их.
   Игнасио взглянул в сторону монастыря Святой Марии у Моря всего один раз – с недоумением. Едва ли он когда-нибудь вернется сюда.
   Он не знал, как будет отомщена смерть Майнульфо, но знал, что месть свершится.

Глава 13

   В «крепости настоятеля» Райнерио из Фиденцы после короткого разговора отослал прочь Хулько и Джинезио. Эти двое не справились с простейшим заданием, и он сам едва не попался. Достаточно было Игнасио приставить нож к горлу Хулько и спросить его: «Кто тебя послал?» По чистой случайности торговец не задал этого вопроса. Должно быть, Игнасио решил, что эти два болвана сами решили забраться в его комнату. Вот одно из преимуществ быть аббатом: настоятеля монастыря редко в чем-нибудь подозревают.
   Погрузившись в эти мысли, Райнерио глубже уселся в свое кресло, оперся локтями на его ручки и оперся подбородком о сплетенные пальцы ладоней и стал обдумывать последние слова, которые услышал от своих крепостных подручных перед их уходом.
   – Он уехал без сундука, и мы знаем, где он его оставил, – сказали они про Игнасио.
   Аббат долго сидел неподвижно в полумраке и думал о поручении, которое много лет назад дал ему Сципион Лазарус в одном тихом болонском монастыре. Наконец, Райнерио поднялся на ноги и направился в библиотеку. Он был готов завершить свой крестовый поход.
   Время было позднее, в окнах виднелись звезды. По безлюдным в этот час коридорам и комнатам аббат, освещая себе путь лампой и внимательно вглядываясь в темноту, добрался под писк крыс до самого дальнего угла библиотеки. Направив луч лампы на пол, он вдруг заметил что-то… Вот он, сундук!
   Джинезио и Хулько сказали правду, Игнасио оставил его здесь, доверившись Гвалимберто и поручив ему тайно хранить сундук в библиотеке до своего возвращения.
   Аббат поставил лампу на землю и взмахнул тяжелым молотком, который принес с собой. Всего несколько ударов, и висячий замок, запиравший сундук, открылся. Райнерио положил свой инструмент на пол, поднял крышку и поднес ближе лампу. Сейчас он, наконец, узнает секреты Игнасио. Ему станут известны тайны, которые – Райнерио был в этом уверен – торговец раскрыл Майнульфо из Сильвакандиды.
   В сундуке были не монеты и не драгоценности, а книги – целая груда книг. Аббат стал вынимать их по одной, скользя по заглавиям суровым взглядом следователя. С презрением и одновременно восхищением он обнаружил среди книг «О звездной науке» Альфранго, «О пятнадцати звездах» Мессахаллы, «Книгу о Роскоши» Гермеса и «Сто изречений» Абу Масара. Было и много других, незнакомых ему рукописей на арабском языке. Иероглифы на их страницах имели магический смысл, а рисунки были столь яркими, что почти резали глаз.
   Значит, то, что говорили про Игнасио, правда! Торговец из Толедо действительно колдун! Если у Райнерио и оставались какие-то сомнения на этот счет, их развеяло то, что лежало в свертке на дне сундука. Аббат развернул этот сверток, неоднократно перекрестился и вынул из упаковки золотую статуэтку.
   Райнерио еще никогда не видел ничего подобного. Это был идол, изображавший бородатого мужчину с четырьмя руками, в венце, украшенном рядом звериных голов, с поднятым, как у сатира, фаллосом, с шестью оперенными крыльями, вся поверхность которых была покрыта глазами.
   Надпись у ног идола гласила: «Гор Многоглазый, похожий на ангелов-херувимов».
   Но глаза Райнерио видели совсем не херувимов. В его уме звучали предостережения Отцов Церкви, проклинавших языческих идолов и уподоблявших их демонам. Языческие божества – посланцы сатаны. Его нечистая сущность делала их холодными и тяжелыми, и поэтому они были подвластны притяжению Луны. Они таились во мраке и не могли воспарить в небеса, к ангельским хорам, а парили в воздухе между облаками и морскими волнами, как клочья тумана, который гонит ветер, и приносили беду людям.
   От этих мыслей Райнерио был как в бреду. Но сильней их он ненавидел Игнасио. К ненависти примешивался страх: людей всегда пугает то, что им неизвестно.
   Однако аббат овладел собой. Снова принялся рыться в сундуке и вынул оттуда свернутую в трубку пачку листов, перевязанную кожаным ремешком, – переписку торговца.
   Райнерио внимательно прочел их. Большинство писем из Венеции, Неаполя и многих испанских городов. Одно явно недавнее, пришедшее в прошлый понедельник, за три дня до отъезда Игнасио, Гийома и Уберто.
   В письме всего несколько строк.
 
   «Во имя Господа, в год 1218-й, месяца мая в 14-й день.
   Мастер Игнасио, отвечаю вам на письмо, которое вы послали мне несколько дней назад из аббатства Помпоза. Благодарю за усердие, с которым вы откликнулись на мой вызов. Встреча произойдет в ближайшее воскресенье в базилике Святого Марка после заутрени.
   Готовьтесь к долгому путешествию. Все подробности я сообщу вам во время нашей встречи.
   Граф Энрико Скало».

Часть вторая
Оккультная философия

   Вот истина, правдивая, несомненная и самая истинная: то, что вверху, равно тому, что внизу; и то, что внизу, таково же, как то, что вверху, для совершения чудес Единой Сути.

Гермес Трисмегист. Изумрудная Скрижаль

Глава 14

   Базилика (собор) Святого Марка величаво возвышалась над площадью между замком дожей и ларьками рынка. Внушительное здание в форме креста венчали пять куполов. Уберто любовался колоннами и капителями. Изящно расставленные, они уравновешивали одна другую, создавая впечатление, будто собор парит над землей, при этом оставаясь на месте. «Жаль, – подумал он, – что западную стену сейчас чинят и она вся закрыта лесами».
   Опустив взгляд ниже, мальчик заметил в нижнем этаже базилики над мраморным фундаментом окна склепа. Очевидно, склеп большой, не то что в их маленьком монастыре, затерявшемся среди лагун. Игнасио положил ему руку на плечо и подвел его к собору, раздвигая орущую толпу. Над воротами базилики сверкали под солнцем позднего утра четыре бронзовых коня.
   – Потрясающие кони, верно? – сказал торговец, указывая на них. – Это часть добычи, привезенной из Четвертого крестового похода.
   Уберто был почти раздавлен чувством того, как он мал по сравнению с таким великолепием. Он, послушник, не знающий мира, стоит перед величественным зданием в самом сердце морского города, который бросил вызов блистательному Константинополю и победил.
   Перед тем как войти в базилику, торговец вполголоса сказал Гийому:
   – Жди здесь и будь настороже, а я с мальчиком пойду внутрь.
   Французу не надо было повторять приказ дважды. Он кивнул, отошел в сторону и сел на одной из ступенек широкой лестницы перед фасадом, смешавшись с толпой прохожих и попрошаек.
 
   Пройдя через освещенный солнцем притвор, Игнасио и Уберто вступили в полумрак базилики и по мозаичному полу прошли в центр главного нефа. Отсюда было хорошо видно, что четыре части здания образуют крест. Каждая часть, в свою очередь, разделялась на три нефа параллельными рядами колонн.
   Уберто поднял голову, чтобы рассмотреть золоченые мозаичные картины на потолке. Под потолком горели свечи в канделябрах, при их свете скользили между колоннами безмолвные тени.
   Внезапно Игнасио остановился и резко выпрямился, потом слегка дернул Уберто за одежду и кашлянул, прочищая голос.
   К ним направлялся мужчина с пепельными волосами, в желтой вышитой рубахе, черных штанах, кожаных башмаках и в красном бархатном плаще на плечах. Это был граф Энрико Скало, давний знакомый Игнасио, богатый патриций, друг дожа и член Совета сорока.
   Игнасио приветствовал его почтительно:
   – Господин, я очень рад снова видеть вас.
   И, зная, что граф обожает себя и свою красоту, торговец добавил:
   – Вы, как обычно, сияете красотой и здоровьем. Когда-нибудь вы расскажете мне, как вам удается поддерживать себя в такой хорошей форме.
   – Секрет прост – хорошая еда и красивые женщины, – самодовольно ответил аристократ, но потом мгновенно стал серьезным. – Я рад, что вы откликнулись на мой зов. У меня есть для вас важное поручение.
   – Я весь обратился в слух. Да, прошу у вас прощения за забывчивость. – Торговец указал на своего спутника. – Позвольте представить вам моего нового помощника Уберто.
   Услышав эти слова, подросток согнулся в сложном поклоне, как его научили в монастыре Святой Марии у Моря.
   Граф Скало ответил на поклон кивком и сказал:
   – Можешь выпрямиться, мальчик.
   Уберто повиновался и робко попытался улыбнуться. В своем плаще из грубого некрашеного холста он чувствовал себя очень жалким перед этим изящным патрицием.
   Аристократ снова повернулся к торговцу:
   – Кстати, Игнасио, только вчера вечером я в обществе епископа расхваливал достоинства одной ценной вещи, которую получил от вас. Помните ту Библию с иллюстрациями, которую вы прислали мне в прошлом году? Вот она, смотрите, я принес ее с собой.
   Граф открыл старинную книгу, которую сжимал в руках, и Уберто залюбовался миниатюрами, украшавшими ее страницы. Эти священные изображения, несомненно, работы какого-то александрийского мастера.
   – Я хорошо ее помню, потому что сильно утомился, добывая ее, – подтвердил Игнасио.
   Но он помнил прежде всего о том, как мало граф заплатил ему за эту Библию.
   Аристократ кивнул.
   – Дож очень хвалил эту книгу и пожелал, чтобы одна миниатюра из нее была повторена в мозаике собора Святого Марка. Пойдемте, я покажу ее вам.
   И граф отвел их в западное крыло базилики. Пройдя по галерее с мраморными колоннами, они через ворота вошли в притвор. Уберто уже заметил, глядя снаружи: здесь шел ремонт.
   – Сегодня воскресенье, поэтому ремесленники не работают, – объяснил их знатный провожатый, пробираясь между строительными лесами и камнями, на которые были нанесены наброски росписи.
   Они остановились перед маленьким куполом. Его украшение еще не было закончено, но уже можно было увидеть мозаику – три крылатых ангела перед мужской фигурой.
   Игнасио сразу же заметил ее сходство с одной из миниатюр александрийской рукописи.
   Уберто внимательно рассмотрел фигуры ангелов и заметил справа от них еще не законченное дерево.
   – Это, кажется, из Ветхого Завета, явление трех ангелов перед Авраамом, – предположил он, хотя никто его не спрашивал.
   – Посмотри как следует на четвертого мужчину слева, мальчик. Это не Авраам, а Бог Отец, – поправил его аристократ, поправляя рукой волосы. – Эта мозаика изображает третий день творения. Крылатые существа, которые ты называешь ангелами, означают дни, прошедшие с начала сотворения Богом мира. Это символы времени.
   Уберто покраснел. «Как я осрамился! – подумал он. – Вот что бывает с теми, кто говорит непрошеный».
   – Однако, – заговорил Игнасио, – эти крылатые существа, – тут он поднял указательный палец вверх, – загадочней, чем кажутся.
   Взгляд аристократа стал острым.
   – Объясните, что вы имеете в виду, – попросил он.
   – Для меня это не просто символы, а действительно существующие ангелы. Они – «смотрители времени», и эта их функция напоминает роль Айона – языческого бога вечности. Этим ангелам так же, как ему, приписывают способность управлять сменой дней и времен года.
   – Как же они это делают? – спросил Уберто.
   – Вращая небесные колеса, – ответил торговец и многозначительно посмотрел на мальчика. – Когда они это делают, солнце и луна меняются местами, от чего происходит чередование дня и ночи, холода и жары.
   Граф Скало задумчиво провел рукой по подбородку. Потом внезапно взял Игнасио за руку, как приятель приятеля в кабачке, и снова отвел его в глубь базилики. Затем он повернулся к Уберто и крикнул:
   – Мальчик, ты не будешь против, если мы оставим тебя одного всего лишь на минуту? Мне надо обсудить кое-что наедине с твоим наставником.
   – Я быстро вернусь, Уберто, – успокоил мальчика торговец. – А ты пока походи по базилике.
   Мальчик молча кивнул в ответ.
   Оба мужчины перешли в апсиду и спустились в склеп.
   Никто из них не заметил очень высоко на верхних галереях человека в черной одежде и надвинутой на лоб широкополой шляпе. Он несколько раз перегибался через мраморный парапет то в одном, то в другом месте и наблюдал за тремя собеседниками. Заметил его только Гийом, украдкой заглядывавший сюда из притвора.
   Француз решил пойти следом за этим человеком и поднялся на верхний этаж базилики. Но, оказавшись на галереях, он потерял из вида загадочного соглядатая. Куда тот мог деться?