Страница:
На этот вопрос смог бы ответить Уберто, если бы повернулся в сторону хоров. Он увидел бы со своего места, как человек в черном ползет в полумраке ко входу в склеп, противоположный тому, через который вошли Игнасио и Скало.
Но мальчик глядел совсем в другую сторону.
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Но мальчик глядел совсем в другую сторону.
Глава 15
Склеп делился на три нефа – центральный, очень большой, и два боковых, меньшего размера. Массивные стрельчатые своды поддерживали потолки и опирались нижними концами о мраморные колонны или каменную кладку стен. Лучи свечей с трудом пробивались сквозь щели между влажными каменными блоками и создавали в темноте ниш извилистые мелькающие тени.
Тому, кто оказался здесь, могло показаться, что он попал внутрь огромного трепещущего организма. Своды дрожали, словно части гигантского тела в бесконечном припадке удушья.
Чем глубже дышал Игнасио, тем сильней ему не хватало воздуха. «Это из-за беспокойства», – решил он. Его все время мучила мысль, что Райнерио из Фиденцы и призрачный Сципион Лазарус имели отношение к убийству аббата Майнульфо. Его лоб стал мокрым от пота. Раньше он входил сюда в совсем другом настроении. Тогда он любовался и восхищался сокровищами, которые хранятся в этом каменном чреве. И для развлечения следил за тем, как тонкие лучи солнца проникают снаружи и чертят узоры на стенах, словно пальцы любознательных детей. Но сейчас все выглядело иначе.
Вместе с графом Скало он прошел через западный неф, и оба остановились в центре склепа. Здесь темноту разгонял свет, падавший из маленьких окон апсиды.
– Обычно склеп закрыт, – сказал граф. Его голос эхом отдавался под сводами. – Я заранее договорился, чтобы его открыли и впустили нас сюда для тайного разговора.
– Наконец-то вы скажете мне, ради чего вызвали меня из такой дали, – сказал торговец.
– Скажу, но сначала ответьте мне на вопрос: что вы знаете об ангелах?
В первый раз за все это время по лицу Игнасио стало видно, что он теряет терпение.
– При чем тут ангелы?
Граф взглянул на него серьезно и ответил:
– Они имеют к нашему делу большее отношение, чем вы думаете.
Торговец не знал, к чему клонится этот разговор, и потому ответил в общих чертах, согласно каноническим взглядам Исидора Севильского и святого Августина:
– Греческое слово «ангелы» и соответствующее ему еврейское слово «мелахим» имеют значение «гонцы» и обозначают духов – посредников между Богом и людьми. Сабеи из Харрана[2] называют их словом, очень похожим на еврейское «малаика». Согласно Священному Писанию, ангелы делятся на девять разрядов, «чинов». Платон также утверждает, что на небе есть «духи», следовательно, признает существ, очень схожих с ангелами.
– И это все? – насмешливо спросил граф.
Торговец нахмурился.
– Я сам нахожу некоторое сходство между архангелами и «Амерта Спента», то есть «Бессмертными Святыми», которым поклонялись персидские маги… Но что именно вы желаете знать, мой господин?
– Хорошо, я объясню. – Граф наклонился к Игнасио, показывая, что доверяет ему важную для себя тайну. – Несколько месяцев назад я получил письмо от одного монаха-француза. Он пишет, что знает безошибочный способ вызывать ангелов. И спрашивает, интересно ли мне будет узнать его секрет, конечно, за разумное вознаграждение.
Игнасио никогда не думал, что такой человек, как Скало, может интересоваться чем-то подобным.
– Надеюсь, речь не идет о магических головах, слепленных из воска и соломы?
– Значит, существуют магические головы?
– Да. Говорят, некоторым исследователям оккультного мира удается призвать внутрь таких голов-фетишей духовные сущности ангелов и беседовать с ними. Вы это имеете в виду?
Граф, кажется, заинтересовался словами собеседника, но ответил отрицательно:
– Восковые головы тут ни при чем. В письме монаха-француза идет речь о книге, которая переписана из нескольких персидских источников, он намекает, что в ней описано, как вызывать ангелов. А небесные существа после того, как их вызовут, раскрывают тайны небесных сил тому, кто их вызвал. Мне выпал случай узнать, что похожие обряды существовали и в Египте.
– Об этом говорят везде. Ученые называют эту науку теургия.
– Понимаю вас.
Игнасио недоверчиво посмотрел на графа, однако этот разговор отвлек его от тревожных мыслей.
– Как называется эта загадочная книга? – спросил он графа.
– «Утер Венторум».
– «Утер Венторум»… «Мешок с Ветрами». Я никогда не слышал о ней. Посмотрим, удастся ли мне понять… – Торговец скрестил руки на груди, опустил голову и принялся размышлять вслух: – Ангелы летают верхом на ветрах и, как говорят, созданы из эфира – вещества, похожего на воздух, но легче, чем он. А что касается слова «мешок», мне приходит на ум только кожаный мешок, в котором Эол заточил все ветры, чтобы помочь Улиссу. Можно предположить, что «мешок» – это метод, который может, как талисман, подчинять ангелов и заставляет их показаться.
– Я согласен с вами.
– Однако Улисс, открыв мешок, не получил пользы, – заметил Игнасио. – И как вы можете быть уверены, что это не обман? Как вы так легко поверили монаху?
Граф нахмурил брови и сказал:
– Должен ли я ему верить, предстоит выяснить вам.
– Что вы хотите сказать?
– Владелец книги потребовал, чтобы посредником при заключении сделки были вы. Он хочет встретиться только с вами и ни с кем другим. Только вам он уступит «Мешок с Ветрами». Он утверждает, что знает вас давно и очень хорошо. Теперь вы понимаете, почему мне понадобились ваши услуги? Раз вы знакомы с этим монахом, то, конечно, сможете сказать, заслуживает ли он доверия.
– Могу ли я узнать его имя? – спросил Игнасио.
– Вивьен де Нарбон. Он утверждает, что так его зовут.
Для Игнасио это имя было как пощечина. В его ум потоком хлынули воспоминания.
– Вивьен… Я не имею известий о нем уже очень давно. Он исчез много лет назад.
Сказав это, Игнасио прислонился к колонне. Его взгляд затерялся в пустоте, а в памяти возникло лицо с аристократичными чертами, постепенно сужавшееся ото лба к острому подбородку. Довольно странный человек, монах с врожденной тягой к мистическим тайнам. Из-за этой страсти его несколько раз едва не объявили еретиком. Обнаружить где-то такую книгу, как «Утер Венторум», – действительно похоже на Вивьена де Нарбона.
Этот человек был для Игнасио не только другом, но и компаньоном в делах. Вместе они привезли с Востока много реликвий и ценных книг, во многих случаях по поручению богатых и знатных заказчиков из Франции и Германии. Все шло хорошо, пока они не выполнили заказ Адольфа, архиепископа Кельнского. В тот раз без всякой явной причины друзья-компаньоны оказались в большой беде, обнаружили, что их преследует тайное общество Святая Фема, которого боялась вся Европа. Главу преследователей называли Доминус, но он был больше известен под прозвищем Красная Маска.
Два друга едва смогли избежать опасности и направились в Италию. Перед тем как переходить через Альпы, они расстались, чтобы запутать свои следы. После этого переписывались много лет, а потом Игнасио внезапно перестал получать письма от друга.
Игнасио вспомнил, что Вивьен знал про его деловые отношения с графом Скало, которые продолжались уже двадцать лет. Должно быть, Вивьен хотел связаться с ним и обратился к венецианскому аристократу потому, что не знал никакого другого способа его разыскать.
Игнасио быстро овладел собой. Когда к нему вернулось его обычное хладнокровие, он ответил:
– Да, Вивьен де Нарбон не только мой близкий друг, но и человек, достойный доверия. Однако как нам узнать, что письмо написал действительно он, а не какой-нибудь обманщик?
В ответ граф протянул ему какой-то маленький предмет и сказал, что Вивьен прикрепил его к письму как доказательство достоверности. Вещица была хрупкой и белой, блестела, как перламутр, покрытая бороздками.
– Это обломок одной из тех ракушек, которые паломники уносят с собой из Сантьяго-де-Компостелы как доказательство того, что побывали у гробницы апостола Иакова, – сказал граф. – Не знаю, что она может означать для вас.
Игнасио взял у него ракушку, просунул пальцы за ворот своей рубашки и вынул оттуда цепочку, висевшую у него на шее. К цепочке был прикреплен кусок такой же ракушки.
Игнасио сложил два обломка вместе. Они точно подошли один к другому.
– Это память о нашей дружбе, – объяснил торговец, глядя на ракушку так, словно это была разломленная пополам просфора. – Я познакомился с Вивьеном в Сантьяго много лет назад.
Граф кивнул.
– Синьор, вы убедили меня, – сказал Игнасио. – Где Вивьен назначил встречу?
Тому, кто оказался здесь, могло показаться, что он попал внутрь огромного трепещущего организма. Своды дрожали, словно части гигантского тела в бесконечном припадке удушья.
Чем глубже дышал Игнасио, тем сильней ему не хватало воздуха. «Это из-за беспокойства», – решил он. Его все время мучила мысль, что Райнерио из Фиденцы и призрачный Сципион Лазарус имели отношение к убийству аббата Майнульфо. Его лоб стал мокрым от пота. Раньше он входил сюда в совсем другом настроении. Тогда он любовался и восхищался сокровищами, которые хранятся в этом каменном чреве. И для развлечения следил за тем, как тонкие лучи солнца проникают снаружи и чертят узоры на стенах, словно пальцы любознательных детей. Но сейчас все выглядело иначе.
Вместе с графом Скало он прошел через западный неф, и оба остановились в центре склепа. Здесь темноту разгонял свет, падавший из маленьких окон апсиды.
– Обычно склеп закрыт, – сказал граф. Его голос эхом отдавался под сводами. – Я заранее договорился, чтобы его открыли и впустили нас сюда для тайного разговора.
– Наконец-то вы скажете мне, ради чего вызвали меня из такой дали, – сказал торговец.
– Скажу, но сначала ответьте мне на вопрос: что вы знаете об ангелах?
В первый раз за все это время по лицу Игнасио стало видно, что он теряет терпение.
– При чем тут ангелы?
Граф взглянул на него серьезно и ответил:
– Они имеют к нашему делу большее отношение, чем вы думаете.
Торговец не знал, к чему клонится этот разговор, и потому ответил в общих чертах, согласно каноническим взглядам Исидора Севильского и святого Августина:
– Греческое слово «ангелы» и соответствующее ему еврейское слово «мелахим» имеют значение «гонцы» и обозначают духов – посредников между Богом и людьми. Сабеи из Харрана[2] называют их словом, очень похожим на еврейское «малаика». Согласно Священному Писанию, ангелы делятся на девять разрядов, «чинов». Платон также утверждает, что на небе есть «духи», следовательно, признает существ, очень схожих с ангелами.
– И это все? – насмешливо спросил граф.
Торговец нахмурился.
– Я сам нахожу некоторое сходство между архангелами и «Амерта Спента», то есть «Бессмертными Святыми», которым поклонялись персидские маги… Но что именно вы желаете знать, мой господин?
– Хорошо, я объясню. – Граф наклонился к Игнасио, показывая, что доверяет ему важную для себя тайну. – Несколько месяцев назад я получил письмо от одного монаха-француза. Он пишет, что знает безошибочный способ вызывать ангелов. И спрашивает, интересно ли мне будет узнать его секрет, конечно, за разумное вознаграждение.
Игнасио никогда не думал, что такой человек, как Скало, может интересоваться чем-то подобным.
– Надеюсь, речь не идет о магических головах, слепленных из воска и соломы?
– Значит, существуют магические головы?
– Да. Говорят, некоторым исследователям оккультного мира удается призвать внутрь таких голов-фетишей духовные сущности ангелов и беседовать с ними. Вы это имеете в виду?
Граф, кажется, заинтересовался словами собеседника, но ответил отрицательно:
– Восковые головы тут ни при чем. В письме монаха-француза идет речь о книге, которая переписана из нескольких персидских источников, он намекает, что в ней описано, как вызывать ангелов. А небесные существа после того, как их вызовут, раскрывают тайны небесных сил тому, кто их вызвал. Мне выпал случай узнать, что похожие обряды существовали и в Египте.
– Об этом говорят везде. Ученые называют эту науку теургия.
– Понимаю вас.
Игнасио недоверчиво посмотрел на графа, однако этот разговор отвлек его от тревожных мыслей.
– Как называется эта загадочная книга? – спросил он графа.
– «Утер Венторум».
– «Утер Венторум»… «Мешок с Ветрами». Я никогда не слышал о ней. Посмотрим, удастся ли мне понять… – Торговец скрестил руки на груди, опустил голову и принялся размышлять вслух: – Ангелы летают верхом на ветрах и, как говорят, созданы из эфира – вещества, похожего на воздух, но легче, чем он. А что касается слова «мешок», мне приходит на ум только кожаный мешок, в котором Эол заточил все ветры, чтобы помочь Улиссу. Можно предположить, что «мешок» – это метод, который может, как талисман, подчинять ангелов и заставляет их показаться.
– Я согласен с вами.
– Однако Улисс, открыв мешок, не получил пользы, – заметил Игнасио. – И как вы можете быть уверены, что это не обман? Как вы так легко поверили монаху?
Граф нахмурил брови и сказал:
– Должен ли я ему верить, предстоит выяснить вам.
– Что вы хотите сказать?
– Владелец книги потребовал, чтобы посредником при заключении сделки были вы. Он хочет встретиться только с вами и ни с кем другим. Только вам он уступит «Мешок с Ветрами». Он утверждает, что знает вас давно и очень хорошо. Теперь вы понимаете, почему мне понадобились ваши услуги? Раз вы знакомы с этим монахом, то, конечно, сможете сказать, заслуживает ли он доверия.
– Могу ли я узнать его имя? – спросил Игнасио.
– Вивьен де Нарбон. Он утверждает, что так его зовут.
Для Игнасио это имя было как пощечина. В его ум потоком хлынули воспоминания.
– Вивьен… Я не имею известий о нем уже очень давно. Он исчез много лет назад.
Сказав это, Игнасио прислонился к колонне. Его взгляд затерялся в пустоте, а в памяти возникло лицо с аристократичными чертами, постепенно сужавшееся ото лба к острому подбородку. Довольно странный человек, монах с врожденной тягой к мистическим тайнам. Из-за этой страсти его несколько раз едва не объявили еретиком. Обнаружить где-то такую книгу, как «Утер Венторум», – действительно похоже на Вивьена де Нарбона.
Этот человек был для Игнасио не только другом, но и компаньоном в делах. Вместе они привезли с Востока много реликвий и ценных книг, во многих случаях по поручению богатых и знатных заказчиков из Франции и Германии. Все шло хорошо, пока они не выполнили заказ Адольфа, архиепископа Кельнского. В тот раз без всякой явной причины друзья-компаньоны оказались в большой беде, обнаружили, что их преследует тайное общество Святая Фема, которого боялась вся Европа. Главу преследователей называли Доминус, но он был больше известен под прозвищем Красная Маска.
Два друга едва смогли избежать опасности и направились в Италию. Перед тем как переходить через Альпы, они расстались, чтобы запутать свои следы. После этого переписывались много лет, а потом Игнасио внезапно перестал получать письма от друга.
Игнасио вспомнил, что Вивьен знал про его деловые отношения с графом Скало, которые продолжались уже двадцать лет. Должно быть, Вивьен хотел связаться с ним и обратился к венецианскому аристократу потому, что не знал никакого другого способа его разыскать.
Игнасио быстро овладел собой. Когда к нему вернулось его обычное хладнокровие, он ответил:
– Да, Вивьен де Нарбон не только мой близкий друг, но и человек, достойный доверия. Однако как нам узнать, что письмо написал действительно он, а не какой-нибудь обманщик?
В ответ граф протянул ему какой-то маленький предмет и сказал, что Вивьен прикрепил его к письму как доказательство достоверности. Вещица была хрупкой и белой, блестела, как перламутр, покрытая бороздками.
– Это обломок одной из тех ракушек, которые паломники уносят с собой из Сантьяго-де-Компостелы как доказательство того, что побывали у гробницы апостола Иакова, – сказал граф. – Не знаю, что она может означать для вас.
Игнасио взял у него ракушку, просунул пальцы за ворот своей рубашки и вынул оттуда цепочку, висевшую у него на шее. К цепочке был прикреплен кусок такой же ракушки.
Игнасио сложил два обломка вместе. Они точно подошли один к другому.
– Это память о нашей дружбе, – объяснил торговец, глядя на ракушку так, словно это была разломленная пополам просфора. – Я познакомился с Вивьеном в Сантьяго много лет назад.
Граф кивнул.
– Синьор, вы убедили меня, – сказал Игнасио. – Где Вивьен назначил встречу?
Глава 16
Гийом вошел в склеп. Он был уверен, что человек в черном спустился туда, чтобы шпионить за Игнасио. Но кто он такой? По его осанке и габаритам можно предположить, что он военный. Но одежда без всяких отличительных признаков, поэтому точно определить нельзя.
Дрожащие огоньки свечей отбрасывали на стены длинные тени, которые шевелились как живые, словно танцевали. Француз тихо крался вдоль стен. Глаза у него слезились от запаха ладана и свечного сала. Он прошел почти через весь восточный неф, когда вдруг увидел незнакомца. Тот неподвижно стоял за колонной. Как Гийом и предполагал, этот человек подслушивал разговор торговца с графом Скало.
Гийом пригнулся к земле, словно кот, и стал изучать взглядом своего врага. Противник был действительно необычный: кроме просторного капюшона, он закутал лицо еще и черным покрывалом, которое скрывало рот и нос. Серые, как лед, глаза были прищурены, кожа вокруг них была светлой.
Француз стал подходить к нему ближе – и вдруг случайно шаркнул подошвами башмаков по полу. Всего на долю секунды он опустил взгляд, чтобы понять, отчего возник шум. Но когда снова поднял глаза, было уже поздно: человек в черном уже шел к нему. Гийом уклонился в сторону, схватил его за левую руку и попытался обездвижить. Но тот был силен, вырвал руку из его пальцев и выхватил из ножен кинжал, нацелив лезвие в бок Гийома, но француз остановил его, схватив за запястье, и попытался толкнуть на стену. Но для толчка Гийому надо было сделать шаг назад. При этом француз сам наткнулся на канделябр из желтой меди, стоявший за его спиной, и тот упал, разорвав тишину грохотом металла.
Раскатистое эхо неожиданно прогремело под сводами склепа.
Игнасио прервал разговор и спросил:
– Что случилось?
– Кто-то следит за нами! – воскликнул граф Скало.
Оба побежали в восточное ответвление храма, откуда раздался звук.
Когда они обнаружили Гийома, тот лежал на полу и отбивался от врага, который навалился на него и пытался вонзить ему кинжал в горло.
Игнасио уже готов был вступить в бой, но француз сумел ударить противника коленом в правый бок. Нападавший тихо вскрикнул, стараясь подавить стон, и качнулся назад, сохранив равновесие. Он быстро выпрямился, вытянул вперед руку с кинжалом и пронзил Игнасио и графа грозным взглядом.
Торговец ощутил бешеную ярость этого человека, но также понял, что тот не знает, как действовать дальше. Поскольку рассмотреть противника было трудно, Игнасио стал внимательно вглядываться в него. Высокий и крепкий телом человек, явно привыкший носить доспехи. По осанке и манере двигаться, очевидно, не обычный наемный убийца. Больше похож на всадника из конницы крестоносцев. У этих воинов особая манера ходить, широко расставляя ноги и выставив грудь вперед. Кроме того, человек в черном, видимо, привык воевать тяжелым оружием – мечом или боевым топором, было видно, что более легким кинжалом он владеет не совсем уверенно.
На секунду время словно остановилось. Потом человек внезапно повернулся и побежал к выходу.
Граф Скало стоял неподвижно, словно окаменел. Игнасио бросился на помощь Гийому, который продолжал лежать на полу.
– Все в порядке? – с тревогой спросил торговец у француза.
– Он убегает! – крикнул в ответ Гийом и мгновенно вскочил на ноги.
Нападавшего уже не было в склепе.
– О, черт! Уберто! – воскликнул Игнасио. Он внезапно вспомнил, что оставил мальчика на верхнем этаже.
И оба бросились в погоню – Гийом впереди, торговец сзади.
Дрожащие огоньки свечей отбрасывали на стены длинные тени, которые шевелились как живые, словно танцевали. Француз тихо крался вдоль стен. Глаза у него слезились от запаха ладана и свечного сала. Он прошел почти через весь восточный неф, когда вдруг увидел незнакомца. Тот неподвижно стоял за колонной. Как Гийом и предполагал, этот человек подслушивал разговор торговца с графом Скало.
Гийом пригнулся к земле, словно кот, и стал изучать взглядом своего врага. Противник был действительно необычный: кроме просторного капюшона, он закутал лицо еще и черным покрывалом, которое скрывало рот и нос. Серые, как лед, глаза были прищурены, кожа вокруг них была светлой.
Француз стал подходить к нему ближе – и вдруг случайно шаркнул подошвами башмаков по полу. Всего на долю секунды он опустил взгляд, чтобы понять, отчего возник шум. Но когда снова поднял глаза, было уже поздно: человек в черном уже шел к нему. Гийом уклонился в сторону, схватил его за левую руку и попытался обездвижить. Но тот был силен, вырвал руку из его пальцев и выхватил из ножен кинжал, нацелив лезвие в бок Гийома, но француз остановил его, схватив за запястье, и попытался толкнуть на стену. Но для толчка Гийому надо было сделать шаг назад. При этом француз сам наткнулся на канделябр из желтой меди, стоявший за его спиной, и тот упал, разорвав тишину грохотом металла.
Раскатистое эхо неожиданно прогремело под сводами склепа.
Игнасио прервал разговор и спросил:
– Что случилось?
– Кто-то следит за нами! – воскликнул граф Скало.
Оба побежали в восточное ответвление храма, откуда раздался звук.
Когда они обнаружили Гийома, тот лежал на полу и отбивался от врага, который навалился на него и пытался вонзить ему кинжал в горло.
Игнасио уже готов был вступить в бой, но француз сумел ударить противника коленом в правый бок. Нападавший тихо вскрикнул, стараясь подавить стон, и качнулся назад, сохранив равновесие. Он быстро выпрямился, вытянул вперед руку с кинжалом и пронзил Игнасио и графа грозным взглядом.
Торговец ощутил бешеную ярость этого человека, но также понял, что тот не знает, как действовать дальше. Поскольку рассмотреть противника было трудно, Игнасио стал внимательно вглядываться в него. Высокий и крепкий телом человек, явно привыкший носить доспехи. По осанке и манере двигаться, очевидно, не обычный наемный убийца. Больше похож на всадника из конницы крестоносцев. У этих воинов особая манера ходить, широко расставляя ноги и выставив грудь вперед. Кроме того, человек в черном, видимо, привык воевать тяжелым оружием – мечом или боевым топором, было видно, что более легким кинжалом он владеет не совсем уверенно.
На секунду время словно остановилось. Потом человек внезапно повернулся и побежал к выходу.
Граф Скало стоял неподвижно, словно окаменел. Игнасио бросился на помощь Гийому, который продолжал лежать на полу.
– Все в порядке? – с тревогой спросил торговец у француза.
– Он убегает! – крикнул в ответ Гийом и мгновенно вскочил на ноги.
Нападавшего уже не было в склепе.
– О, черт! Уберто! – воскликнул Игнасио. Он внезапно вспомнил, что оставил мальчика на верхнем этаже.
И оба бросились в погоню – Гийом впереди, торговец сзади.
Глава 17
Уберто бродил по центральному нефу и, восторгаясь красотой собора, разглядывал мозаики, колонны и фрески. Он еще никогда не видел ничего подобного.
Вдруг мальчик услышал какие-то неразборчивые крики, огляделся вокруг, чтобы понять, откуда доносятся голоса, и в этот момент заметил, что к нему бежит человек в черной одежде. За ним мчались по пятам Гийом и Игнасио, оба кричали что-то, но мальчик не успел расслышать слова. Человек в черном оказался рядом с ним, сбил с ног ударом локтя и побежал дальше, к выходу.
Удар пришелся в самую середину груди. Уберто упал на спину и ударился головой об пол.
Когда он увидел над собой Игнасио и Гийома, незнакомец уже выбежал из дверей базилики.
– Все в порядке, это был только обморок, – сказал торговец, взглянув на бледное лицо мальчика, повернулся к французу и крикнул: – Беги, хватай этого негодяя!
Гийом промчался через притвор и выбежал наружу. Перед его глазами возникли рыночные лавки, расставленные по всей площади, словно куски огромной мозаики. Он нырнул в толпу и стал пробираться среди тканей, благовоний и лотков, задыхаясь от полуденной жары.
Люди в плотной толпе двигались все сразу и беспорядочно, и Гийому пришлось снизить скорость. Он с трудом пробирался вперед, стараясь держаться как можно ближе к беглецу. Но это было нелегко. По пути он сбил с ног какую-то женщину и уронил на землю несколько бутылок с уксусом, но продолжал свой путь под вопли, крики и пение.
Среди людского моря в уме Гийома вдруг вспыхнуло воспоминание: толпа воинов-христиан стоит над ним, побежденным, на корабле крестоносцев. Но оно мелькнуло, как мираж, и исчезло.
Гийом попытался протиснуться сквозь толпу, но было уже поздно, он потерял из вида человека в черном.
– О, черт! – выругался Гийом сквозь зубы.
Вдруг мальчик услышал какие-то неразборчивые крики, огляделся вокруг, чтобы понять, откуда доносятся голоса, и в этот момент заметил, что к нему бежит человек в черной одежде. За ним мчались по пятам Гийом и Игнасио, оба кричали что-то, но мальчик не успел расслышать слова. Человек в черном оказался рядом с ним, сбил с ног ударом локтя и побежал дальше, к выходу.
Удар пришелся в самую середину груди. Уберто упал на спину и ударился головой об пол.
Когда он увидел над собой Игнасио и Гийома, незнакомец уже выбежал из дверей базилики.
– Все в порядке, это был только обморок, – сказал торговец, взглянув на бледное лицо мальчика, повернулся к французу и крикнул: – Беги, хватай этого негодяя!
Гийом промчался через притвор и выбежал наружу. Перед его глазами возникли рыночные лавки, расставленные по всей площади, словно куски огромной мозаики. Он нырнул в толпу и стал пробираться среди тканей, благовоний и лотков, задыхаясь от полуденной жары.
Люди в плотной толпе двигались все сразу и беспорядочно, и Гийому пришлось снизить скорость. Он с трудом пробирался вперед, стараясь держаться как можно ближе к беглецу. Но это было нелегко. По пути он сбил с ног какую-то женщину и уронил на землю несколько бутылок с уксусом, но продолжал свой путь под вопли, крики и пение.
Среди людского моря в уме Гийома вдруг вспыхнуло воспоминание: толпа воинов-христиан стоит над ним, побежденным, на корабле крестоносцев. Но оно мелькнуло, как мираж, и исчезло.
Гийом попытался протиснуться сквозь толпу, но было уже поздно, он потерял из вида человека в черном.
– О, черт! – выругался Гийом сквозь зубы.
Глава 18
Человек в черном выскользнул из толпы и свернул в маленький переулок, казавшийся узкой щелью между домами на площади. Он то и дело оглядывался, проверяя, нет ли погони.
Оказавшись на достаточном расстоянии от рынка, он сорвал с головы покрывало и открыл свое лицо северного типа, с мощными челюстями, тонким носом и сурово сжатыми губами. Кожа обтягивала его туго, как кора – дерево.
Какое-то время он кружил по узким улицам, снова и снова возвращаясь туда, где уже был, чтобы проверить, не идет ли кто за ним. Окончательно убедившись, что сбил противников со следа, подошел к краю канала, наклонился над водой и сделал рукой знак проплывавшей мимо гондоле пристать к берегу.
Венецианская лодка подплыла к нему, оставляя за собой в воде едва заметный зеленоватый след. Человек вошел в нее, проворчал что-то и сел на скамью у носа. Лодочник жестом дал понять, что согласен его отвезти, и нараспев повторил названный адрес, желая убедиться, что правильно понял слова пассажира:
– К мосту Риальто.
Пассажир кивнул, отвел от него взгляд и стал рассматривать людей, ходивших туда и сюда по набережной. Потом осторожно ощупал свой правый бок. Ушибленное место болело. «Этот француз – крепкий орешек, – подумал он. – Чуть не сломал мне руку».
Гондола, покачиваясь на водяной ряби, проплыла по блестевшим под солнцем каналам через квартал Сан-Марко по Большому каналу до Риальто.
– Причаль рядом с Кампо Сан-Бартоломео, – пробурчал пассажир.
Лодка ударилась боком о берег и остановилась. Пассажир заплатил за проезд и вылез из нее.
Он шел к Генрикусу Теотоникусу, племяннику начальника таможенной службы в Регенсбурге. В доме Генрикуса постоянно бывали богатые горожане, которые вкладывали деньги в торговлю с Константинополем и венецианские монеты. Кроме того, здесь собиралось и совсем другое общество.
Этот небольшой, но роскошный дом, почти дворец, заметно возвышался над соседними постройками. Идти к нему надо было через портик из камня, доставленного с полуострова Истрия.
Между колоннами портика стояли, сбившись в кучу, несколько хорошо одетых военных – наемники с внешностью головорезов.
Человек в черном остановился перед ними и, не здороваясь, сказал:
– Я должен поговорить с Генрикусом Теотоникусом.
Самый высокий из компании вышел вперед. Крепкий молодой парень без усов и бороды. На голове у него красовалась модная шапка. Одет он был в черный бархатный плащ и высокие сапоги до колен. На боку висел на видном месте большой немецкий кинжал-сакс. Он, очевидно, узнал пришедшего, потому что поклонился ему и почтительно ответил:
– Он ушел по делам, господин, и вернется только вечером.
– А где его секретарь Рудольф?
Молодой военный указал рукой на одно из выходивших в сторону портика окон особняка и ответил:
– Он в своей комнате.
Человек в черном кивнул. Входная дверь открылась. Стали видны прихожая и стоявший в ней Рудольф, худощавый старик с длинными черными волосами. Он мгновенно узнал посетителя и сказал ему:
– А, это вы, Славник. Входите, здесь никого нет.
Славник переступил порог и закрыл за собой дверь. Следуя за Рудольфом, он прошел через прихожую в комнату секретаря, где света было чуть больше. Здесь он сбросил с головы капюшон, уселся в кресло и снова поднес руку к боку.
Рудольф заметил это движение и спросил:
– Вы ранены?
– Пустяки, скоро пройдет.
Секретарь кивнул, сел на свою узкую кровать, по всей поверхности которой были разложены деловые бумаги, уперся худыми локтями в колени и спросил:
– Значит, вы их нашли?
– Да. Девка сказала правду. Они встретились как раз сегодня, в базилике Святого Марка. Я следил за ними. Вивьен де Нарбон жив.
– А книга?
– Похоже, книга у него. Граф Скало поручил Игнасио из Толедо привезти ее.
– Отлично! – Рудольф стукнул кулаком одной руки по ладони другой. – Через столько лет мы нашли их и книгу в придачу! Скажите мне, вам известно, куда отправился испанец? И где прячется этот пес Вивьен?
– Этого я не узнал, – проворчал Славник, недовольный тем, что должен признать свою ошибку не перед самим Генрикусом, а перед его подчиненным. – Помощник Игнасио, военный-француз, сумел напасть на меня внезапно, и мне пришлось бежать до конца беседы.
– Они узнали вас?
– Нет, но теперь они знают, что кто-то идет по их следу, и будут настороже.
Рудольф вскочил и стал нервно жестикулировать.
– И как вы теперь узнаете, где спрятана книга?
– Это не ваше дело, – ответил Славник и взглянул на секретаря так, что тот понял: возражать бесполезно. – Вызовите девку и скажите ей, чтобы она во второй раз встретилась с графом Скало. Тогда я смогу сам его допросить.
– Хорошо, – ответил секретарь. Он так оробел от слов собеседника, что попятился от него. – Но вы должны быть очень внимательны. Энрико Скало – авогадор, то есть член Высшего судилища Венеции. Мы не можем позволить себе ошибку… Вы хорошо знаете, как к этому относится наш хозяин Доминус.
– Говорю вам, это не ваше дело, – ответил воин, вскинул голову и нагло взглянул на секретаря. – Вы только договоритесь с девкой, об остальном позабочусь я.
Оказавшись на достаточном расстоянии от рынка, он сорвал с головы покрывало и открыл свое лицо северного типа, с мощными челюстями, тонким носом и сурово сжатыми губами. Кожа обтягивала его туго, как кора – дерево.
Какое-то время он кружил по узким улицам, снова и снова возвращаясь туда, где уже был, чтобы проверить, не идет ли кто за ним. Окончательно убедившись, что сбил противников со следа, подошел к краю канала, наклонился над водой и сделал рукой знак проплывавшей мимо гондоле пристать к берегу.
Венецианская лодка подплыла к нему, оставляя за собой в воде едва заметный зеленоватый след. Человек вошел в нее, проворчал что-то и сел на скамью у носа. Лодочник жестом дал понять, что согласен его отвезти, и нараспев повторил названный адрес, желая убедиться, что правильно понял слова пассажира:
– К мосту Риальто.
Пассажир кивнул, отвел от него взгляд и стал рассматривать людей, ходивших туда и сюда по набережной. Потом осторожно ощупал свой правый бок. Ушибленное место болело. «Этот француз – крепкий орешек, – подумал он. – Чуть не сломал мне руку».
Гондола, покачиваясь на водяной ряби, проплыла по блестевшим под солнцем каналам через квартал Сан-Марко по Большому каналу до Риальто.
– Причаль рядом с Кампо Сан-Бартоломео, – пробурчал пассажир.
Лодка ударилась боком о берег и остановилась. Пассажир заплатил за проезд и вылез из нее.
Он шел к Генрикусу Теотоникусу, племяннику начальника таможенной службы в Регенсбурге. В доме Генрикуса постоянно бывали богатые горожане, которые вкладывали деньги в торговлю с Константинополем и венецианские монеты. Кроме того, здесь собиралось и совсем другое общество.
Этот небольшой, но роскошный дом, почти дворец, заметно возвышался над соседними постройками. Идти к нему надо было через портик из камня, доставленного с полуострова Истрия.
Между колоннами портика стояли, сбившись в кучу, несколько хорошо одетых военных – наемники с внешностью головорезов.
Человек в черном остановился перед ними и, не здороваясь, сказал:
– Я должен поговорить с Генрикусом Теотоникусом.
Самый высокий из компании вышел вперед. Крепкий молодой парень без усов и бороды. На голове у него красовалась модная шапка. Одет он был в черный бархатный плащ и высокие сапоги до колен. На боку висел на видном месте большой немецкий кинжал-сакс. Он, очевидно, узнал пришедшего, потому что поклонился ему и почтительно ответил:
– Он ушел по делам, господин, и вернется только вечером.
– А где его секретарь Рудольф?
Молодой военный указал рукой на одно из выходивших в сторону портика окон особняка и ответил:
– Он в своей комнате.
Человек в черном кивнул. Входная дверь открылась. Стали видны прихожая и стоявший в ней Рудольф, худощавый старик с длинными черными волосами. Он мгновенно узнал посетителя и сказал ему:
– А, это вы, Славник. Входите, здесь никого нет.
Славник переступил порог и закрыл за собой дверь. Следуя за Рудольфом, он прошел через прихожую в комнату секретаря, где света было чуть больше. Здесь он сбросил с головы капюшон, уселся в кресло и снова поднес руку к боку.
Рудольф заметил это движение и спросил:
– Вы ранены?
– Пустяки, скоро пройдет.
Секретарь кивнул, сел на свою узкую кровать, по всей поверхности которой были разложены деловые бумаги, уперся худыми локтями в колени и спросил:
– Значит, вы их нашли?
– Да. Девка сказала правду. Они встретились как раз сегодня, в базилике Святого Марка. Я следил за ними. Вивьен де Нарбон жив.
– А книга?
– Похоже, книга у него. Граф Скало поручил Игнасио из Толедо привезти ее.
– Отлично! – Рудольф стукнул кулаком одной руки по ладони другой. – Через столько лет мы нашли их и книгу в придачу! Скажите мне, вам известно, куда отправился испанец? И где прячется этот пес Вивьен?
– Этого я не узнал, – проворчал Славник, недовольный тем, что должен признать свою ошибку не перед самим Генрикусом, а перед его подчиненным. – Помощник Игнасио, военный-француз, сумел напасть на меня внезапно, и мне пришлось бежать до конца беседы.
– Они узнали вас?
– Нет, но теперь они знают, что кто-то идет по их следу, и будут настороже.
Рудольф вскочил и стал нервно жестикулировать.
– И как вы теперь узнаете, где спрятана книга?
– Это не ваше дело, – ответил Славник и взглянул на секретаря так, что тот понял: возражать бесполезно. – Вызовите девку и скажите ей, чтобы она во второй раз встретилась с графом Скало. Тогда я смогу сам его допросить.
– Хорошо, – ответил секретарь. Он так оробел от слов собеседника, что попятился от него. – Но вы должны быть очень внимательны. Энрико Скало – авогадор, то есть член Высшего судилища Венеции. Мы не можем позволить себе ошибку… Вы хорошо знаете, как к этому относится наш хозяин Доминус.
– Говорю вам, это не ваше дело, – ответил воин, вскинул голову и нагло взглянул на секретаря. – Вы только договоритесь с девкой, об остальном позабочусь я.
Глава 19
Уберто по-прежнему лежал на полу без сознания, но его лицо было уже не таким бледным.
Наконец мальчик открыл глаза и стал растерянно оглядываться вокруг, пока не увидел над собой золотой потолок базилики. Он лежал под куполом Вознесения Христова. Голова кружилась так сильно, что казалось, будто купол качается и вот-вот упадет на него.
Игнасио наклонился над ним и осторожно приподнял ему голову.
– Выпей это, тебе станет лучше, – сказал торговец мальчику, подавая ему флягу.
Уберто жадными глотками выпил воду, которая в ней была, и попытался встать, но у него снова закружилась голова. Кроме того, плохо гнулись руки и ноги, замерзли, пока он лежал на холодном полу собора. Уберто ощупал свою больную голову и растерянно пробормотал:
– Что случилось?
– Один человек толкнул тебя, и ты упал.
– Какой человек?
– Именно это мы и хотим узнать, – ответил Игнасио, взял мальчика за плечо и сказал: – А теперь смелей, попробуй встать.
Уберто медленно нашел равновесие и, поддерживаемый Игнасио, встал.
– Ты уверен, что в порядке? – спросил торговец. – Он тебя сильно пнул.
– Я в полном порядке. По крайней мере, я так думаю.
Граф Скало, который до сих пор молчал, вышел вперед. Его лицо больше не было веселым, скорее встревоженным.
– Ты помнишь что-нибудь о мужчине, который тебя толкнул?
– Да, но мало, – ответил мальчик и наморщил лоб, стараясь припомнить как можно больше. – Он был в черной одежде, здоровенный как бык. Лицо я не видел.
– Будем надеяться, что Гийому повезет больше, – сказал Игнасио.
Как раз в этот момент француз вошел в базилику. Его взгляд был полон боли. Он подошел к ним, развел руками и сказал:
– Исчез. Мне жаль, что так вышло.
Лицо торговца помрачнело.
– Тогда наше дело плохо. Кто это мог быть? Вы, граф, подозреваете кого-нибудь?
– Человек с моим положением в обществе всегда имеет врагов, которых ему надо опасаться, – сказал граф, поскреб себе затылок и добавил: – Но я не представляю, кто может интересоваться тем, о чем мы сегодня говорили.
– Раз так, мы должны быть очень внимательными, – сказал Игнасио и подумал, что, возможно, самое разумное – отказаться от этого дела в самом начале. Правда, ему уже любопытно, что это за книга «Утер Венторум». К тому же он опять встретится с Вивьеном… Поглаживая бороду, он повернулся к Уберто и сказал ему: – В любом случае я больше не уверен, что хочу взять тебя с собой. Обстановка изменилась, и дело оказалось не таким безопасным, каким я его считал.
– Учитель, ты не можешь говорить мне это! – жалобно сказал мальчик. – За два дня я увидел больше, чем за всю свою жизнь! Я обещаю, что не буду для тебя помехой. Прошу, возьми меня с собой!
– Посмотрим, – ответил Игнасио и с сомнением поглядел на мальчика. Слово «учитель» продолжало звучать в его уме и вызывало беспокойство. Затем он повернулся к графу и сказал:
– Я принимаю ваше поручение. Но еще не знаю, где должен встретиться с Вивьеном де Нарбоном.
Похоже, после этих слов у графа исчезли все сомнения. Скало вынул из-под плаща кошель, в котором зазвенели монеты, подал его торговцу и сказал:
– Оплата, как обычно, в венецианских гроссах. Это сейчас, и вдвое больше, когда доставите книгу. – Граф проверил, не подслушивает ли их кто-то третий, и, лишь убедившись, что никаких шпионов нет, договорил: – Отец Вивьен ждет вас в бенедиктинском аббатстве Святого Михаила у Плотины, между Турином и Бургундией. Будьте очень осторожны.
Игнасио, укладывая деньги в свою суму, согласился с ним и добавил:
– Я знаю, где это аббатство, и отправлюсь туда завтра же.
Наконец мальчик открыл глаза и стал растерянно оглядываться вокруг, пока не увидел над собой золотой потолок базилики. Он лежал под куполом Вознесения Христова. Голова кружилась так сильно, что казалось, будто купол качается и вот-вот упадет на него.
Игнасио наклонился над ним и осторожно приподнял ему голову.
– Выпей это, тебе станет лучше, – сказал торговец мальчику, подавая ему флягу.
Уберто жадными глотками выпил воду, которая в ней была, и попытался встать, но у него снова закружилась голова. Кроме того, плохо гнулись руки и ноги, замерзли, пока он лежал на холодном полу собора. Уберто ощупал свою больную голову и растерянно пробормотал:
– Что случилось?
– Один человек толкнул тебя, и ты упал.
– Какой человек?
– Именно это мы и хотим узнать, – ответил Игнасио, взял мальчика за плечо и сказал: – А теперь смелей, попробуй встать.
Уберто медленно нашел равновесие и, поддерживаемый Игнасио, встал.
– Ты уверен, что в порядке? – спросил торговец. – Он тебя сильно пнул.
– Я в полном порядке. По крайней мере, я так думаю.
Граф Скало, который до сих пор молчал, вышел вперед. Его лицо больше не было веселым, скорее встревоженным.
– Ты помнишь что-нибудь о мужчине, который тебя толкнул?
– Да, но мало, – ответил мальчик и наморщил лоб, стараясь припомнить как можно больше. – Он был в черной одежде, здоровенный как бык. Лицо я не видел.
– Будем надеяться, что Гийому повезет больше, – сказал Игнасио.
Как раз в этот момент француз вошел в базилику. Его взгляд был полон боли. Он подошел к ним, развел руками и сказал:
– Исчез. Мне жаль, что так вышло.
Лицо торговца помрачнело.
– Тогда наше дело плохо. Кто это мог быть? Вы, граф, подозреваете кого-нибудь?
– Человек с моим положением в обществе всегда имеет врагов, которых ему надо опасаться, – сказал граф, поскреб себе затылок и добавил: – Но я не представляю, кто может интересоваться тем, о чем мы сегодня говорили.
– Раз так, мы должны быть очень внимательными, – сказал Игнасио и подумал, что, возможно, самое разумное – отказаться от этого дела в самом начале. Правда, ему уже любопытно, что это за книга «Утер Венторум». К тому же он опять встретится с Вивьеном… Поглаживая бороду, он повернулся к Уберто и сказал ему: – В любом случае я больше не уверен, что хочу взять тебя с собой. Обстановка изменилась, и дело оказалось не таким безопасным, каким я его считал.
– Учитель, ты не можешь говорить мне это! – жалобно сказал мальчик. – За два дня я увидел больше, чем за всю свою жизнь! Я обещаю, что не буду для тебя помехой. Прошу, возьми меня с собой!
– Посмотрим, – ответил Игнасио и с сомнением поглядел на мальчика. Слово «учитель» продолжало звучать в его уме и вызывало беспокойство. Затем он повернулся к графу и сказал:
– Я принимаю ваше поручение. Но еще не знаю, где должен встретиться с Вивьеном де Нарбоном.
Похоже, после этих слов у графа исчезли все сомнения. Скало вынул из-под плаща кошель, в котором зазвенели монеты, подал его торговцу и сказал:
– Оплата, как обычно, в венецианских гроссах. Это сейчас, и вдвое больше, когда доставите книгу. – Граф проверил, не подслушивает ли их кто-то третий, и, лишь убедившись, что никаких шпионов нет, договорил: – Отец Вивьен ждет вас в бенедиктинском аббатстве Святого Михаила у Плотины, между Турином и Бургундией. Будьте очень осторожны.
Игнасио, укладывая деньги в свою суму, согласился с ним и добавил:
– Я знаю, где это аббатство, и отправлюсь туда завтра же.
Глава 20
Наступила ночь. После утомительного ужина в компании епископа и других высокопоставленных особ граф Скало решил посвятить несколько часов развлечениям. Около полуночи он закутался в серый плащ, сел в свою гондолу и приказал слуге, который ею управлял:
– В путь, Джиджин! Отвези меня, ты сам знаешь куда. Мне нужно немного поднять себе настроение.
Лодочник лукаво улыбнулся ему, как сообщник сообщнику, и начал грести.
Гондола, лавируя между клочьями тумана, которые кружились над самой водой, вышла из каналов Риальто, покинула дворянские кварталы и смело проникла в другую часть города, находившуюся недалеко от них. Вместо каменных дворцов и мостов здесь стояли постройки из дерева и глины – дома купцов, ремесленников и ростовщиков. Звон колоколов собора Святого Марка был здесь еще ясно слышен, но факелов вдоль каналов стало меньше, их свет терялся в ночном мраке, и чем дальше плыла гондола, тем чернее становилась тьма. Некоторые участки каналов вообще не освещались.
Лодка вплыла за белый занавес, оставляя за собой на воде дрожащий след, и причалила перед безымянным особняком, из которого доносились музыка и девичий смех.
Только теперь граф, кажется, стряхнул с себя дремоту. Он подождал, пока гондола остановится, и вышел из нее, по-прежнему кутаясь в плащ.
– Я на тебя надеюсь, Джиджин. Жди меня здесь.
И, не дождавшись ответа, вошел в публичный дом. Пройдя через узкую прихожую, он оказался в гостиной с красными стенами. Здесь пахло вином и духами проституток, которые старались соблазнить патрициев и иных знатных гостей. Мужчины сидели за столами, лежали на кушетках.
Граф почувствовал, что накопившееся за день напряжение перестает сжимать его желудок и соскальзывает вниз, в берцовые кости. Скоро он полностью освободился от своих страхов. Больше он не думал о том человеке, который проник в склеп собора Святого Марка. В конце концов, чего ему бояться? Он не какой-то простолюдин. Он авогадор, член Совета сорока. Ему подчиняются шесть вассалов – феодалы, получившие в аренду земли, которые раньше зависели от константинопольских властей. С ним считается даже сам дож!
– В путь, Джиджин! Отвези меня, ты сам знаешь куда. Мне нужно немного поднять себе настроение.
Лодочник лукаво улыбнулся ему, как сообщник сообщнику, и начал грести.
Гондола, лавируя между клочьями тумана, которые кружились над самой водой, вышла из каналов Риальто, покинула дворянские кварталы и смело проникла в другую часть города, находившуюся недалеко от них. Вместо каменных дворцов и мостов здесь стояли постройки из дерева и глины – дома купцов, ремесленников и ростовщиков. Звон колоколов собора Святого Марка был здесь еще ясно слышен, но факелов вдоль каналов стало меньше, их свет терялся в ночном мраке, и чем дальше плыла гондола, тем чернее становилась тьма. Некоторые участки каналов вообще не освещались.
Лодка вплыла за белый занавес, оставляя за собой на воде дрожащий след, и причалила перед безымянным особняком, из которого доносились музыка и девичий смех.
Только теперь граф, кажется, стряхнул с себя дремоту. Он подождал, пока гондола остановится, и вышел из нее, по-прежнему кутаясь в плащ.
– Я на тебя надеюсь, Джиджин. Жди меня здесь.
И, не дождавшись ответа, вошел в публичный дом. Пройдя через узкую прихожую, он оказался в гостиной с красными стенами. Здесь пахло вином и духами проституток, которые старались соблазнить патрициев и иных знатных гостей. Мужчины сидели за столами, лежали на кушетках.
Граф почувствовал, что накопившееся за день напряжение перестает сжимать его желудок и соскальзывает вниз, в берцовые кости. Скоро он полностью освободился от своих страхов. Больше он не думал о том человеке, который проник в склеп собора Святого Марка. В конце концов, чего ему бояться? Он не какой-то простолюдин. Он авогадор, член Совета сорока. Ему подчиняются шесть вассалов – феодалы, получившие в аренду земли, которые раньше зависели от константинопольских властей. С ним считается даже сам дож!