Маргарита Малинина. Живые не любят умирать

   – Что, не понравился завтрак? – едва увидев нас, испуганно запричитала повариха. – Так я и знала, так и знала…
   Мы бросились отрицать:
   – Нет-нет, все было очень вкусно. Мы насчет пропавшей горничной. Скажите, вы уверены, что она не возвращалась?
   – Не вернулась, – печально вздохнула Нина. – Как ушла вчера днем, так ничего о ней не слышно.
   Пользуясь тем, что она на время отвернулась, Лена горячо зашептала мне на ухо:
   – Надо показать Нине фотку, вдруг это совсем не Ирина? А подставной человек? Они же знают, что мы ее никогда не видели.
   – Кто – они?
   – Мафия! – Да, неожиданный ответ. Похоже, Гаврилова слишком увлеклась игрой в шпионов.
   Но я все равно не показала Нине снимок. Вместо этого, когда она к нам обернулась, продолжила:
   – Мы пытаемся разыскать Ирину. И вы можете нам очень помочь. Вспомните, пожалуйста, точное время ее ухода.
   – Ой, девушка, а вы в полиции работаете? – Только я хотела покачать головой, как она добавила, сразив вашу покорную слугу наповал: – А я сразу это поняла, можете не отвечать. У вас взгляд цепкий и уверенная осанка, будто ничего не боитесь и знаете, что вас не так-то просто обмануть. Так смотрят опера.
   Я сперва изумилась необычному комплименту, но потом вынуждена была признать: я любопытна, обожаю копаться в чужих историях и в начальных классах мечтала стать милиционером или следователем, тогда как сверстницы спали и видели себя моделями. В чем-то Нина, безусловно, права.
   – Не я, брат. Ждать, когда местные возьмутся за дело, – дохлый номер. Брат постарается помочь, – ответила я полуправдой. У меня в самом деле имеется двоюродный брат, трудящийся в отделе дознаний городского УВД. Конечно, убийства и всяческие зверства – не его епархия, но все же…
   – Дело было так. Ровно в три часа спустился Илья, сказал, что сейчас приедут гости и нужно накупить побольше продовольствия. Еще пожаловался, что в такую жару хочется холодненького пива, и велел купить ему две бутылки. Ириша полазила по шкафам и холодильнику, чтобы определить, какие продукты заканчиваются, собралась и вышла. Это все заняло не больше десяти минут.
   Ага, значит, Ира покинула здание примерно в то время, когда отчалило такси с предавшими нас с Женькой друзьями (при этом жутком воспоминании я со всей злостью, которую только могла в себе обнаружить, воззрилась на Ленку-предательницу, но та и бровью не повела), а к воротам вернулась, если верить снимку, в тридцать две минуты четвертого. Что ж, очень даже может быть, по времени все совпадает.
   – А кто, кроме Ильи, был дома?
   – Да все почти. Мы с Альбиной, персональные охранники Анатолий и Николай, Вячеслав Тихонович, Инна Михайловна.
   – А Щавелев?
   – Адвокат с утра уехал по каким-то делам и вернулся как раз перед вашим приездом, – она посмотрела на Лену, имея в виду приезд первой партии нашей компании.
   Когда он вернулся, это мне не важно. А вот где он был в половине четвертого, в тот момент, когда следы горничной обрывались, – вопрос по существу. Впрочем, не только он, но и все.
   – Вспомните, пожалуйста, где вы находились вчера в половине четвертого дня. Не удивляйтесь. Поверьте, это очень важно.
   В эту минуту на кухне нарисовался брошенный на время своей возлюбленной и беспросветно от этого страдающий Андрей. Не знаю, слышал ли он конец разговора, но мне бы этого отчаянно не хотелось. А ну как потребует объяснений, почему я устроила допрос его служащей и на каких основаниях.
   – Ну и где, позвольте спросить, вы пребывали? – дурашливо поинтересовался Андрей у Лены. – И, главное, с кем?
   – С накачанным мачо в стрип-клубе, – отшутилась она.
   – Ага. – Он почесал затылок. – А с дряблым студентом в беседке – не хочешь?
   – Это приглашение? – Серов кивнул.
   Ленка виновато на меня посмотрела, я, вздохнув, кивнула, мол, разрешаю и зла не держу, и они отчалили в яблоневый сад, в беседку.
   – Вернемся к нашим овцам? – улыбнулась я поварихе. – Где вы были в три тридцать? Да и все остальные.
   – Мы с Альбиной были в прачке.
   – Что это?
   – Мы так именуем комнату, в которой стираем, высушиваем и гладим одежду. Это здесь же, на первом этаже. А все остальные были наверху.
   – И охрана?
   – Да, их вызвал к себе Вячеслав Тихонович.
   – А разве не Илья их начальник? – удивилась я, памятуя о вырезках из газет, где говорилось об охранном предприятии старшего из сыновей.
   Нина покачала головой:
   – Нет, Вячеслав Тихонович пожелал иметь в телохранителях двух братьев-каскадеров, в прошлом побывавших в военных точках. Среди ребят Ильи таких выдающихся личностей нет.
   – Скажите, а вы ничего не слышали подозрительного в тот момент?
   – Ничем не могу помочь, – пожала плечами женщина. – К сожалению, из прачки ровным счетом ничего не слышно. Там работает шумная вентиляция, она включается автоматически, стоит лишь зажечь свет. Этот звук ужасно раздражает, поэтому мы давно уже принесли туда магнитолу и гладим под громкую музыку. Не каждый день, но вчера именно так все и было.
   Я из интереса попросила проводить меня в эту комнату. Да, в постоянном вентилировании помещение явно нуждалось: кругом сырость, на стенах с облупившейся краской кое-где даже плесень. Окон нет, дверь мощная, плотно закрывающаяся. Вдоль стены две стиральные машинки, под одной из них лужа. Тут и там протянуты веревки для сушки вещей. Две гладильные доски в сложенном виде приставлены к стене. В углу тумба с магнитолой и высокий шкаф с дверцами, наверняка служащий для хранения всяких порошков, чистящих средств, ополаскивателей, половых тряпок и так далее.
   Я ткнула в лужу на кафеле:
   – Похоже, у вас тут проблема.
   – Да, машинка давно уже подтекает. Но все равно ее используем, потому что одна с таким объемом работы не справляется.
   – Почему же они не купят вам новую стиральную машинку? – Я имела в виду хозяев жизни Серовых. Женщина с унылым видом развела руками. – Вы же для них стираете, что им, вещей не жалко? И вообще, помещение давно нуждается в ремонте. Здесь долго находиться вредно для здоровья.
   – А Илье наплевать на наши мучения. Он говорит, что замок – это не пятизвездочный отель, и все в нем должно быть соответствующим.
   – А как же Вячеслав Тихонович? – по дороге обратно на кухню продолжала я возмущаться. – Вы говорили ему?
   – Он старается не спорить с сыном, а официально замок числится за Ильей Вячеславовичем. Впрочем, он и так его безраздельный владелец. Вячеслав Тихонович предпочитает жить в своей немалой квартире, он здесь, пока жена в отъезде. А этот зациклился на своем знатном происхождении, трясется над имением, как курица над яйцом, любит пускать пыль в глаза, – разоткровенничалась мажордом. – Говорят, что дед его такой же был.
   – Странно как-то, что замок отошел внуку в наследство, а не сыну.
   – Они с дедом были очень близки. Потому он составил завещание на Илью.
   Я ожидала, что будет продолжение, раз уж Нина пустилась во все тяжкие и начала сплетничать, но его не последовало: женщина осеклась и прикусила язык. Хотя что интересного она могла поведать? Про особую близость между Ильей и умершим «чертягой» Тихоном я уже знала.
   – И сколько времени вы пробыли в прачечной? – вернулась я к допросу, усаживаясь за стол.
   Нина села неподалеку.
   – Сразу, как Ира ушла, и не выходили оттуда до начала пятого. Один раз Аля вышла попить воды, и все.
   – Понятно. Скажите, вы были близко знакомы с Ириной?
   Нина вздрогнула при слове «были». Она верила в то, что если с Ирой и не все в порядке, то она все равно жива. Не знаю почему, но с данного момента я стала уже в этом сомневаться.
   – Да нет, в общем-то. С Алей они состоят в более близких отношениях. Сами понимаете, один возраст, одна работа – найдется о чем поболтать.
   Я кивнула, соглашаясь с логичностью ее размышлений.
   – А где она сейчас?
   – В комнатах убирается. Позвать?
   – Да, если ее не затруднит уделить мне пятнадцать минут.

Глава 4

   Альбину не затруднило, и через минуту она предстала передо мной в строгой черно-белой униформе и переднике, рыжеватые волосы были собраны в тугой пучок.
   – Брат Екатерины Михайловны поможет разыскать Иру, – пояснила мой интерес Але повариха и оставила нас наедине. Я слегка покраснела из-за своей лжи, но отступать было поздно.
   – Вы обратились к брату? Зачем?
   Меня передернуло от ее «выканья»: Аля была старше меня года на два от силы. А мажордому Нине по виду было лет сорок пять.
   – Давай перейдем на «ты», – смущенно молвила я.
   – Нельзя, Илья Вячеславович не разрешает.
   – А он и не узнает.
   Альбина подумала и кивнула.
   – Это Ира? – решилась-таки я предъявить фотографию.
   – Да. – Она повертела фотку в руках. – А откуда это у тебя?
   – Один псих всучил, – усмехнулась я. – Расскажи, ты знала о личной жизни Ирины.
   – Это так важно для твоего расследования? Послушай, ты зря теряешь время, с Иркой ничего не случилось.
   – Вот как? – неподдельно удивилась я. – Почему ты так уверена?
   Пауза.
   – Интуиция, если хочешь.
   Я нахмурилась.
   – Странно слышать это от человека, который еще за завтраком, то есть, – я посмотрела на циферблат, – всего четыре часа назад, бился в истерике по поводу пропавшей подруги. Подозрительная метаморфоза, не правда ли? Похоже, ты что-то знаешь, но решительно не хочешь об этом говорить.
   – С чего ты взяла? – Аля заметно занервничала.
   – Это единственный вывод, который можно сделать из столь разительных перемен в твоем поведении, – пожала я плечами.
   Альбина упорно молчала. Что-то не давало ей афишировать свои знания, однако чувствовалось, что если чуть-чуть надавить на нее, то Аля расколется, как лесной орех под ударом молотка.
   – Послушай, Альбина, у нас с тобой есть два выхода: первый – ты рассказываешь мне все, что знаешь, и заметь, для тебя этот выход самый безболезненный; второй – ты продолжаешь молчать, тогда я стучу о своих подозрениях хозяевам, кои имеют немалочисленную охрану, а братки, входящие в эту охрану, языки развязывать и не таким, как ты, умеют, уж поверь мне. Давай пофантазируем на тему, какими приспособлениями будут сверлить в тебе дырки и резать на кусочки.
   В глазах горничной без труда читался неописуемый ужас, видно, воображение нарисовало ей много способов собственного расчленения.
   – Ты что, с ума сошла? – в итоге закричала она. – Зачем братки-то? Я и так все скажу, просто Ира мне не велела. Был у нее парень, месяц назад разругались. Через две недели ей письмо пришло от Костика, парня ее. Предлагал помириться, написал, что приедет в Медведково, вроде как у него здесь друг живет, и будет каждый день приходить к воротам и просить прощения. Ну Ирка и ждала его.
   – Ясно. Ну и что: приехал он?
   – К тому я и веду. Вчера мы с тетей Ниной ушли в прачечную. Там духота такая, дышать нечем, и в горле пересохло. Короче, я вышла воды попить. Захожу в кухню – а там Ирина.
   – Как? – удивилась я. До этого я была склонна думать, что в замке Иры не было. Или была, но никто ее не видел.
   – Да, я видела Иру после ее ухода в магазин. На столе стояли набитые сумки, а в руке она держала какую-то записку и читала. Оторвавшись, увидела меня и улыбнулась. «Что это?» – поинтересовалась я. «Почтальон принес», – ответила Ира. На столе лежал конверт, подписанный, но без марок. «Я сейчас уйду, а ты никому не говори, что я возвращалась. Хорошо?» Я кивнула, глотнула минералки и вернулась в прачку.
   – Ты видела, как Ирина выходила на улицу?
   Аля отрицательно покачала головой.
   – Честно говоря, я думала, она имеет в виду, что уйдет ненадолго и вскоре вернется. Но когда она не вернулась даже к ужину, я всерьез забеспокоилась. К утру, как ты верно заметила, у меня началась форменная истерика, я была уверена, что с Ирой что-то случилось: ну зачем делать тайну из своего ухода, если ты ушла на целый день и твое отсутствие все равно обнаружат? Другое дело, если она собиралась уладить какие-то срочные проблемы, но была уверена, что вернется, когда ее еще не успеют хватиться.
   – Резонно, – одобрила я ход ее мыслей. – Твои опасения, по всему, вполне обоснованны. Что же заставило тебя передумать?
   – После завтрака я понесла на помойку мусор. Здесь невдалеке имеется глубокая яма, которую по прошествии многих лет превратили в свалку. Власти смекнули и установили там баки, а специальная машина приезжает и забирает содержимое. Туда-то мы и выносим мусор. Вот, спускаясь с горки, я оступилась, шлепнулась на мешок, и из него половина рассыпалась. Тут-то конверт этот и попался мне на глаза.
   – И что там было? – срывающимся голосом полюбопытствовала я. Разгадка исчезновения одноклассницы была все ближе, уже ощущался ее запах (да нет, это просто жареной картошкой пахнет – кухня все-таки), осталось лишь узнать, что было в этой записке, ведь, скорее всего, зная ее содержание, можно вычислить, куда отправилась Ирина. А в том, что Аля прочитала письмо, я не сомневалась. – Неси мне скорее это послание!
   – В том-то и дело, что я оставила его на свалке. Это же улика, а Ира просила никому не рассказывать.
   – Что?! – Я почувствовала, как резко подскочило давление, хотя перебоев с ним дотоле не наблюдалось. Старею… – Ты хотя бы прочитала?! Помнишь хоть приблизительно?!
   – Да не кричи ты. Текст был коротенький, я его даже выучила: «Я приехал. Жду тебя в 15:30 в зэ Варламовых. Твой Костя».
   – Что еще за «зэ»?
   Альбина совсем не подивилась моей бестолковости, кою я впоследствии списала на нервное перенапряжение, и ответила:
   – «Зэ» – то есть замок. Теперь понимаешь, почему я перестала беспокоиться? Они встретились там, помирились и уехали. Так что не волнуйся, с ней полный порядок.
   Если Альбине так приятнее думать, пускай думает, но мне такой расклад пришелся не по душе: зачем назначать свидание в замке, который обычные люди обходят за версту? Не проще ли было поймать ее на улице, возле того же магазина?
   Пришлось констатировать один прискорбный факт: Ирина ушла в замок нечистой силы и не вернулась. «Кто в Варламовых замок попадает – не возвращается», – некстати вспомнила я Софью Галактионовну. Может, бабка не так уж и не права со своими духами?
   – Что ты выведала? – спросила меня шепотом за обедом Ленка, поменявшись местами с Андреем и прокомментировав ему свой поступок как ревность, однако главной движимой силой ее шага была не ревность, конечно, а любопытство.
   Я передала вкратце остаток разговора с мажордомом и содержательную беседу с горничной.
   – Пойдешь со мной на помойку? – вдохновенно предложила я.
   – Зачем?!
   – Как это зачем? За уликами! Одно дело верить Альбине на слово, что записка была, и совсем другое – иметь ее на руках.
   – Боже, мы даже с одной уликой разобраться не можем. С фотографией, – пояснила Гаврилова, но я и сама сообразила, что за улику она имеет в виду.
   Тут я подумала о Яше. Безусловно, это был самый загадочный персонаж среди всех.
   – Кстати, его следует найди и выпытать, откуда у того, кто просит на хлеб, недешевый фотоаппарат.
   С тем, что выяснить это до зарезу необходимо, Лена согласилась, а вот принимать во всем этом рьяное участие отказалась, сославшись на то, что им с Андрюшей, видите ли, и так наедине побыть некогда, а для этого они, в общем-то, сюда и приехали, а тут я со своим дурацким расследованием.
   На определение «дурацкое» я обиделась, решив больше с Ленкой не разговаривать, потому на местную свалку отчалила в гордом одиночестве, нашла ее абсолютно без труда: она была расположена, как и Медведково, сразу за пригорком, только нужно было завернуть немного влево по протоптанной многолетними хождениями тропинке.
   Копание в чужом, да что там в чужом, вообще в мусоре – занятие не из приятных, посему я весьма обрадовалась, когда примерно двадцатый конверт из перелопаченных мною оказался тем самым. Мелким шрифтом на нем было отпечатано: «Ирине Григорьевой, горничной Серовых». Я достала сложенный вчетверо листок и развернула его. Так и есть, Аля действительно выучила послание наизусть. Достав из сумочки фотографию, я сложила улики воедино и принялась их с упоением изучать. За этим занятием меня и застал непонятно откуда взявшийся Женька.
   – Что собираешь на помойке? – весело поинтересовался он, да с такой обыденной интонацией, будто я постоянно ошивалась на свалках, что-то там собирала, и вообще, в том, что меня можно застать в подобном месте, не было ничего странного.
   – А ты? – попыталась я перенять его интонацию.
   – За тобой слежу, как бы не сперла чего ценного. Потом отвечай за тебя, – вполне серьезно ответил Логинов, чем вызвал у меня приступ бешенства. Можно подумать, если бы я и впрямь что-то украла, он встал бы на мою защиту! Да и вообще, при чем здесь защита, коли помойка на то и существует, чтобы избавляться от ненужного хлама, так что каждый имеет законное право брать себе оттуда все, что пожелает.
   Тут его взгляд упал на предметы в моей руке.
   – Что это?
   Я хотела его послать подальше, но не успела и опомниться, как конверт и снимок из моих рук уже перекочевали к нему, в связи с этим на меня посыпались многочисленные вопросы. Чтобы отвязался, пришлось рассказать и откуда взялся каждый из этих предметов, и что дал опрос свидетелей.
   – Отлично, но я не понял главного: на кой тебе сдалось разыгрывать из себя следователя?
   Я разозлилась:
   – Тебе-то что? Отдавай улики и проваливай. Ты мешаешь мне думать.
   – Не отдам, пока не расскажешь. – Взгляд был серьезный, а хватка цепкой, я сразу просекла: не отдаст. Пришлось открыть свой истинный мотив. Брови взметнулись вверх, превратив серьезно-строгий взор в изумленно-недоверчивый. – Ты хочешь найти горничную, потому что пела с ней песню? Я правильно понял?
   – Да.
   – И какую?
   – «Песенка про медведей», – спокойно ответила я, пожимая плечами, мол, что тут интересного, зачем спрашивать.
   – Это которая «Где-то на белом свете…»? – Я по наивности не распознала сарказма и кивнула, а он начал ржать, за что и получил по голове. – Ау! Ладно, уговорила, найдем мы твою одноклассницу. Дело за малым: спросить почтальона, кто велел отнести конверт Ирине, – включился в мое расследование Евгений, да с таким наглым рвением, точно это было и его расследование тоже.
   – Ясно кто – тот, кто и написал записку, то есть Костя.
   Здесь напарник меня удивил:
   – А кто тебе сказал, что это был именно Костя?
   – Так э-э…
   А действительно, кто подтвердит, что Костя? Послание ведь отпечатано на принтере, это мог сделать кто угодно и где угодно. Кстати, неужели хоть у одного жителя захудалой деревни имеется компьютер, да еще и с принтером? А такой должен быть, по всему этот богатый (среди остальных в деревне) житель является другом Костика, к которому тот собирался приехать и, скорее всего, приехал. Найдем компьютер – найдем друга.
   – Нужно будет узнать, есть ли хоть у кого из жителей компьютер, – сказала я. – Если нет, значит, он напечатал это дома. Допустим, он знал от Ирины о пустующем замке и встретиться там решил заранее. Только непонятно, почему свидание он назначил на полчетвертого, если это было напечатано за некоторое время до самой встречи? Он же не мог угадать, как сложатся обстоятельства.
   – А кто тебе сказал, что Костя на самом деле существует? – опять встрял Женька со своей фигней в мои практичные, простые, лишенные всякой мистики размышления.
   – Я ж говорила: Альбина, – раздраженно отозвалась я. – Чем ты слушаешь?
   – Вот именно, что о существовании Кости мы знаем лишь из записки и со слов какой-то там Альбины. Сечешь?
   Секу, конечно, это же все так красиво укладывается в придуманную лично мною и облюбованную Ленкой версию о наведении нас на ложный след.
   – Может, еще скажешь, что она сама и напечатала записку? – посмеялась я над его бредовыми идеями, но в глубине души была вынуждена признать, что Жека, как ни прискорбно, прав. Нельзя вот так просто принимать на веру все, что говорят. Основываться необходимо только лишь на фактах. – Хорошо, – пошла я на примирение. – Программа минимум: узнать, откуда у попрошайки фотоаппарат; выяснить, у кого в деревне имеется компьютер; проверить память почтальона и связаться с матерью Ирины, уж она-то должна знать о наличии Костика. Ты согласен?
   – Вполне, – кивнул Жека. – А котелок-то у тебя немножко варит.
   – Еще бы! – обрадовалась я комплименту, потому что из его уст «немножко варит» звучало как «ты сильно умна», ведь враги обычно не говорят друг другу приятности.
   Мы решили еще раз навестить продавца магазина в Медведкове. Женщина долго не могла понять, про какого бомжа я ей талдычу, лишь после упоминания про Софью Галактионовну и примятую смородину она наконец-то въехала:
   – А! Вот вы о ком! Только никакой он не бомж. Он всего-то псих.
   – Как? – Значит, не зря мы с Ленкой подивились фотоаппарату. – Но одежда, запах…
   – В этом его сумасшествие и заключается: Яша косит под нищего, слоняется по дворам, ворует по мелочи, попрошайничает. На самом деле он богаче всех жителей, вместе взятых.
   – Как же это? – ужаснулась я, вспомнив ту искренность, с которой Яша добивался денег на хлеб.
   Женька, в отличие от меня, не растерялся, как будто был готов к такому повороту.
   – Как вы думаете, это может ему принадлежать? – показал он ей снимок.
   – Да, конечно. Без конца всех щелкает. У самой штуки четыре таких же.
   – Но зачем?! – поразились мы.
   – А кто ж его знает? Говорю ведь: псих. Только ни одного человека в Медведкове не осталось, кого он не сфотографировал.
   Мы переглянулись.
   – А компьютер есть у него?
   – У Яши есть все, – завистливо вздохнула женщина и занялась пришедшим покупателем.
   – Ну, что будем делать? – спросил меня Женя уже на улице. – Дуем к твоему Яше?
   – Узнать бы еще, где он живет.
   – Секундочку.
   Логинов скрылся в магазине, затем вышел и сообщил мне номер дома, где обитает «всего-то псих». Дом обнаружил себя в правой части деревни и по внешнему виду ничуть не выделялся среди остальных. Перепрыгнув через низенький забор и пройдя огород, мы приблизились к двери и громко постучали. Ничего не произошло.
   – Вероятно, он где-нибудь шляется, снимает каждого жителя по сто двадцать первому разу, – сыронизировал Женька.
   – Что делать будем?
   Спутник, недолго думая, пошарил под старым, выцветшим половиком, что был на третьей, последней ступеньке, и добыл оттуда ключ от дома. Воровато оглянувшись по сторонам, мы без зазрения совести вторглись в чужую собственность. Надо же было понять, что происходит!
   Пройдя кухню, мы зашли в комнату. Особым богатством здесь не пахло, но безусловный достаток был, в его пользу говорили такие предметы, как дорогой импортный плоский телевизор, той же фирмы DVD-плеер, музыкальный центр и… компьютер. И что самое примечательное – не без принтера.
   – Ничего здесь не трогай, – произнес вполголоса Женя, схватил первую попавшуюся тряпку, намотав ее на руку, открыл первый ящик письменного стола. Походил он в тот момент на заправского вора-рецидивиста, не меньше.
   Ящик ничем особо интересным похвастать не мог: диски с фильмами и музыкой, ручки-карандаши, блокноты-листочки.
   – А если он вернется? – испуганно спросила я. – А мы тут в вещах его роемся.
   – Так он же сумасшедший, верно?
   – Ну да, – рассеянно подтвердила я, силясь понять, куда он клонит. Для меня тот факт, что хозяин дома являлся душевнобольным, явно не играл нам на руку. А ну как кинется на нас с топором?
   – Ну вот. Значит, ему никто не поверит, если он заявит, что пришельцы копались в его нижнем белье.
   Я задумалась над словом «пришельцы». Не такой уж Яша ненормальный, чтобы причислить нас к марсианам или жителям любой другой планеты, отличной от нашей. Но какой-то резон в Женькиных словах все же был.
   – Но он же псих! – спорила я скорее из вредности. – Кто же знает, что ему в голову стукнет? Может, он не любит инопланетян?
   – Кого? – удивился Жека, как будто вовсе не он минуту назад нас причислил к их расе.
   – То есть… Я хотела сказать – иноземцев. Ну тех, кто без спроса врывается в чужие апартаменты.
   – Хочешь сказать, мы вдвоем не справимся с каким-то чокнутым чудиком? Перестань! – беспечно отозвался Евгений, подбираясь к третьему ящику.
   С четвертым нам, наконец, повезло. Точнее, не знаю, что надеялся обнаружить Логинов, а вот я именно это и искала: весь ящик почти доверху был набит полароидными снимками, на сорока процентах коих были запечатлены разные люди, а на шестидесяти – «ангел» Ирина. Тщательнейшим образом изучив даты всех фотокарточек, мы сделали вывод, что снимает Яша аж четвертый год, а к своей красавице пристрастился лишь полтора года назад, да Григорьева небось раньше-то и не работала. Хотя нам известен тот факт, что Яков частенько свои снимки раздает, и если представить, сколько же их было всего, выходило несметное количество.
   – Ну что, думаешь, это он, написав записку, заманил ее в замок Варламовых? – поинтересовалась я Женькиным мнением.
   – Не знаю, это ты его в глаза видела, тебе судить о его вменяемости. С другой стороны, без него мы б, наверно, и не узнали, что она вернулась в имение Серовых из магазина. Зачем ему раскрывать себя? – Тут Логинов не по-доброму уставился на компьютер. – Впрочем, есть шанс это проверить.
   – Каким способом?
   Женька принялся вытворять совершенно опасные вещи: включил компьютер (опять же через тряпочку), уселся на стул, точно это был его стул в его собственной квартире, и начал бесстыже лазить по папкам с документами в поисках, как я полагала, того самого письма, в надежде на то, что оно не было удалено. Я зябко ежилась, хоть в доме было тепло, и постоянно оглядывалась по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху. Затем, не выдержав, я и вовсе заняла позицию возле окна, чтобы в случае чего крикнуть что есть силы: «Шухер!» – и дать деру, но от этого занятия меня отвлек Женька, окликнув, чтобы подошла поближе.