Страница:
И последним бликом
Качнувшись на листе,
Превратится в точку
На моем холсте.
6–7 ноября 1998 г.
Здравствуйте, Маша!Или лучше: Маша! Здравствуйте!
Сейчас третий час ночи – подходящее время для мемуаров. Вокруг пространство более или менее стабилизируется, и мысли, если приходят, все-таки не так прыгают.
Сегодня причиной моего сверхэмоционального взрыва послужили два события. Во-первых, выпал первый снег. (Наташа восхищенно на улице трогала его везде, где можно, мечтая о «бабе» и удивляясь, что даже «забор оделся».) И, во-вторых, совпали два движения: горячей воды в кране (которая до сего дня появлялась в редких случаях по ночам) и в батареях. Вообще-то получилось логично: похолодало снаружи – потеплело внутри. Действительно, сделать счастливым человека очень легко. Если подчиняться закону радости тому, что есть, то мы радовались газу и свету. И поэтому жизнь свою располагали вокруг плиты или лампочки. Труднее всего было по ночам. Но прожиты и они, эти «знойные» ночи. Дети потихоньку выздоровели на фоне моего чудобогатырского здоровья. (Володя тоже детям «подпевал».) Манька прихватила из Москвы с собой простуду и поделилась с Наташей. Заболели они одновременно на следующий день приезда. Лечились, как всегда, редькой с медом, закапывали в ноздри цветок, который вырос уже почти до потолка и все норовит упасть с окна, бедный. Пытались парить и обливать ноги и на ночь – горчичники. (Наташа, не зная еще «Алисы», решила, что от горчичников огорчаются, и отказалась.)
Круглые дни – в шалях и валенках. Вот такая зимовка перед зимой.
Кроликов целыми днями очень занят. Он или варит со мной, или стирает с папой, или у него – «занятия». Наташа – часто в «командировках»: то у одной бабушки, то у другой. Но это мимолетно, надолго не застревает нигде. На вопрос вчера: «Чем ты занималась?» – ответила: «Писала слово “папа” с капризами».
Наташа заметно много стала рассуждать о жизни и смерти, например, проходя мимо большой глубокой лужи: «Если маленькая девочка будет гулять одна, утонет в этой огромной луже, и больше ее никогда никто не увидит. Вот какая жизнь.»
С Манькой у нас есть ряд обязательных заданий на каждый день. Это 1) корточки, 2) «Ехали-ехали», 3) ходьба в разных ботинках, 4) ползание по буеракам, 5) вставание за кукурузой, 6) массаж ножек в очень согбенном виде, 7) пирамидка.
О Пирамидке хочется побольше. Эту пирамидку я купила в Москве в последний день. Стаканчик – в стаканчик – в стаканчик. Манька выделяет эту игру. Она просто любит ее. Снимая один с другого, Маша какое-то время ощупывает каждый цвет, и я пытаюсь делать так, чтобы она мне его дала на ладонь. И строю в стороне пирамиду. Медленно в сторону веду каждый стаканчик, чтобы она успела проследить, а я – прослезиться от счастья, как она хорошо следит. А потом по слову «бах» пирамида ее ручкой разрушается в мелкие дребезги. Потом с моих ладоней ей предлагается выбрать один из двух. И тут началась великая хитрость. Долгое время (полчаса почти) она все время выбирала желтый стакан (из разных рук, внизу и вверху). И, когда я попросила на все это достижение посмотреть Володю – желтый стакан не был выбран ни разу! И так каждый день. Как только дело доходит до третьей пары глаз – достижение камуфлируется. Все эти дни я живу на правах зрелого вруна.
Сегодняшний день знаменит преодолением. С сегодняшнего дня Маня опять возит коляску, толкая ее вперед (есть свидетели). Был разработан план жизни коляски вместе с нами. Она с нами «варила», толклась в ванной, «сикала» рядом и даже «ела». С утра любое мое побуждение положить Манькины ручки на ручку коляски воспринималось моментальным дрожанием, подгибанием ног и нежеланием вообще смотреть в ту сторону. Но поскольку мы все время натыкались на нее, то и привыкли к ее незлобному виду. И под вечер, для начала испытав ужас, постояв спиной у стенки, предложение укрепиться за счет коляски Манька приняла. Она отринулась от стены к коляске, удерживаемой мною с геркулесовой силой. Долго привыкали. Очень долго. Несколько раз испытали волны дрожания сильного, которое я пыталась сопровождать частой сменой выражений моего незабываемого лица и несовременным гиканьем, чтобы как-то расширить пространство для Машки, в тот момент ограниченное ручкой коляски.
(Я зарекаюсь больше писать длинными предложениями. Очень тяжело выбираться.)
Постояв, мы пошли. Пришли в комнату с телевизором. Включили его. Стало совсем хорошо. По-моему, про коляску даже забыли. Но Кроликов еще слаб после простуды. Его надо беречь и не злоупотреблять. И он пошел есть. Разбросав весь свой адреналин, очень проголодался. Никак не мог наесться.
Я через маму общалась с самыми опытными детскими психоневрологами. Но во всех случаях почему-то слушают меня, а не я. И одна и та же фраза: мы с этим не встречались. В основном, медикаменты, подавляющие и рассеивающие, как я понимаю, и то, что есть. И – совершенно скептическое восприятие мысли о том, что ежедневными целеустремленными занятиями можно рисовать картину жизни.
Я еле успела прочитать свои любимые книжки, привезенные из Москвы, как они разлетелись. И я ожидаю их. После жизни Раневской что-то ничего не могу начать читать. Ловлю себя на том, что постоянно ее цитирую. Как-то сильно запомнилось.
И на прощание – стишок.
Драма хлама
На облака.
Я брошен и забыт.
Порос быльем.
И голубем умыт
И воробьем.
В объятьях паутин
И паука
Я в щелочки смотрю
Сейчас очень сильный валит за окном снег. Наташка свое пуховое одеяло называет сугробом.
До свидания, Маша!
Мало того, что я с большим удовольствием написала Вам, я еще избавила себя от чувства вины.
Маша, Наташа, Марина, Володя
17 ноября 1998 г.
Здравствуйте, Маша!У нас совсем грустные события.
Вернее, событие одно, но по силе тяжести эмоций тянет на несколько. Раз я способна что-то написать, значит, уже отодвинулось настолько, что можно и разглядеть. Кроликов странно заболел. Что там, на том плане? Предупреждение, спасение, форма разговора? И высшая форма протеста с Машиной стороны, как мне кажется.
Мы занимались ходьбой. Машка трусила, сильно цеплялась. Как вчера, и тот день, и тот. Всегда поутру. К вечеру расхаживалась и заметно смелела. И в тот день: мы лишь дошли до кухни, она держалась за мою одежду. Я села на стул, а она упала головой в коленки мне, и на все мои попытки распрямить ее и поставить рядом реагировала сильным испугом. И все-таки через силу мы пошли опять в комнату. Это сейчас я понимаю, что ей, наверное, уже было больно, и она хотела щадить ножку. Внешне это выливалось в сильный страх. И я с настойчивостью, как каждый день, хотела с ним бороться. Машка занервничала, заплакала. Я подумала, что она хочет спать, и уложила ее на правый бок на диване. Она, не шелохнувшись, заснула на час. Она захныкала, проснувшись. Я к ней тут же подошла и хотела поменять памперс, давно требовавший того. Попыталась, как обычно, распрямить ножки, взять на ручки. Ничего не вышло. Машка очень сильно закричала. Я все-таки взяла ее на ручки, инстинктивно захотелось ее прижать к себе. Но любое мое движение, просто касание, причиняло страшную боль. По лицу ее и по очень сильному крику было видно, что боль ее пронзает просто. Мне оставалось положить ее на диване и звонить по всем телефонам. Было понятно, что что-то серьезное произошло с левой ножкой. Она ее сильно подобрала к себе и распрямить ее было нельзя. Лежа на диване до прихода хирурга, Машка, не переставая, кричала до хрипоты. Она даже не могла хлопать. Хлопнув два, три раза, сотряхнув тело, испытав пронизывающую боль, она не хлопала вообще 50 минут. Только левой ручкой держалась за левую ножку. Она не спускала с меня глаз, а я сидела и молилась. До прихода доктора Машка слегка успокоилась, не так истошно кричала. Доктор оказалась очень уверенной в своем диагнозе со слов мамы, так что даже не хотела Машку трогать и изучать. А диагноз звучит так: воспаление нервного пучка в паху. Прописали нам до 15 драже в день аскорбинки. Тяжелыми были первые два дня и две ночи. Менять тряпки и переворачивать Машку можно было только вдвоем. Необходимо было зафиксировать таз и ножку в ее вынужденном положении и не шелохнуть. Ночью, заснув, во сне пытаясь повернуться, Машка от боли вскрикивала и просыпалась. Практически не шевелясь, Машка провела два дня. Хлопки восстановились, слюней не было вообще, как не было улыбок и радости узнавания родного лица. Ножка чуть-чуть распрямилась на третий день. Можно было Машку слегка посадить в подушках. Ни анальгина, ни димедрола я не дала все-таки. Сегодня шестой день. Боли ушли. Несколько раз Машка стояла на коленках, недолго. Встала сама. Попробовала поставить на ножки. Левую ножку сразу подбирает.
Улыбаться и играть с нами Машка стала на четвертый день. Тут же появились долгие отлеты и бесконечные слюни. Первые три дня этого не было совсем. Мы занимаемся «щекотушками», слежением, пирамидкой, упражнениями на ожидание, слушаем разную музыку, ощупываем все подряд. Машка ест плохо и мало пьет. Даже из своей любимой соски. В первый день, как это случилось, я попросила нескольких близких нам людей в определенный час помолиться о Маше. Так уж получается, уже не раз было в моей жизни, самые тяжкие минуты не делишь ни с кем, кроме Бога. Нет защиты от ситуационного стресса.
Два дня я мучилась от неснимаемых головных болей. А две последние ночи Машка не спала по каким-то своим причинам. Не спит и сейчас, в два часа ночи, проснувшись полчаса назад. Наташка, так уж получилось, была у бабы Симы те два дня. Сейчас она тоже одним только своим присутствием участвует в лечении Маши.
Взяли путевку в детский сад, но пока Наташка сильно сопротивляется.
Маша! Передайте, пожалуйста, привет Веронике. Мы отпечатали фотографии с массажа. Исключительно удачные! На них на всех – очень сильная любовь.
До свидания, Маша.
Марина
февраль-март 1999 г.
25.02. Здравствуйте, Маша!Нас всех после Москвы нашли посвежевшими! Кроликов в этот раз доехал очень хорошо, несмотря на то, что пришлось заезжать в два места и, следовательно, везде поесть. Правда, легко: кукуруза в неограниченном количестве. Кроликов развеселился в конце пути. Приехал веселее, чем уезжал. Ровно сутки я чувствовала себя в гостях. Потом как-то в пространстве образовалась брешь, и всех прорвало. Я периодически повисала на телефонном шнуре до посинения. Потом сбылась моя мечта: я поспала подряд восемь часов. Проснувшись в сумерках, попыталась найти выход через шкаф и в этот момент осознала свое местонахождение.
Наше сравнительно недолгое житье после Москвы уже ознаменовалось всякими проявлениями.
1. Мы с Кроликовым придумали «капсулы» (вместо трёхлитровых банок). Обрезали пластиковые бутылки с «талией». Засыпали пока одну гречкой, другую – фасолью. На «талию» нацепили синтетическую мою гольфу, которая резинкой своей хорошо держится за «талию» и не соскальзывает. Кончик обрезали. Получился рукав, до плеча. Даже при манипуляциях бутылочками содержимое не вываливается. Сегодня обнаружилось растяжение в рукаве от чрезмерно частого использования, и мы просто подстраховались трубчатым бинтом. Кроликову пока хватает этого пространства для хватания. Иногда он разложит руки в капсулах по бокам, щупает внутри и то на одну руку посмотрит, то на другую. То начнет размахивать руками и делать избавительные от капсул движения. И, что интересно, избавляется, делая движения всем телом и лицом. Быстрее избавляется та рука, которая щупала гречневую крупу.
2. У Кроликова есть теперь подставка под ноги, когда он сидит за столом. Она сделана в виде стульчика, сидение которого можно регулировать вместе с удлинением конечностей. Сейчас этот стульчик стоит рядом с Наташкиной кроваткой, и на ней сидит Александра. Об Александре я не успела Вам рассказать. Это – новый член нашей семьи с Рождества; плод многих ночных бдений; следствие проделок моего воспаленного правого полушария; выражение нашей любви к детству; признак нашего пребывания там; причина неординарного возбуждения прохожих, когда мы возим ее на санках. Александра ростом с детей, имеет удивленное лицо, по пять пальцев, копну ярко-розовых волос (две ночи я продевала по одной нитке, а потом стригла до плеч) и челку, руки и ноги делаются как угодно; весит в граммах, т. к. только из поролона. Кроликов любит трогать ее за лицо и за волосы. Наташка учит ездить ее на велосипеде, одевает и часто ругает и наказывает. Иногда упражнение «колбаска»[7] на полу мы делаем вместе с Александрой. Она сильно «обнимает» Кроликова руками и ногами (завязываю узлом) и крутимся-катаемся.
3. Само собой придумалось занятие. Кроликов ложится на разложенный диван, а руками упирается в пол, свесившись. На полу любимые предметы. Надолго не смиряется с таким положением: скидывает на пол сначала одну ногу, потом и весь «стекает». (Заснято!)
4. На мяче во всех плоскостях пытаемся колебаться, кладем на пол зеркало, «прикатываемся» в него. Каждый день делали, сегодня поняла, что это лишнее, с зеркалом.
До зверств стоя на голове я еще не докатилась. Все, что делаем, не вызывает восторга у Кроликова, мягко говоря. Все-таки с ним не пройдет жесткий вариант. Все постепенно и каждый день, ярко разговаривая. Зато все эти неудобные для нее упражнения сильно заземляют, «возвращают» ее. Так, например, происходит последние два дня. Кроликов плох. Улетает глубоко, весь в слюнях. Ему приходится «возвращаться» спасать свою жизнь во время, например, «колбаски» или мяча. Во время ходьбы или капсул он не возвращается, не соединяется с собой.
Не нравится, как ползает. Хотим ползать к разным огонькам. Два раза – и на попу. Попеременно вообще не хочет.
Ест всегда сам. Я лишь придерживаю предплечье, а ложку крепко держит сам и тащит в рот. Когда есть не особо хочет, ложку доносит до рта и зажимает ее зубами, а ручками начинает хлопать.
И еще: Кроликов прекрасно выучил последовательность горячее-холодное. Ноги, вернее, пальчики, крючит, с трудом дает окунуть в холодную. Даже меняется в лице, предчувствуя холодную воду.
Пишу и ловлю себя на мысли, что даже два месяца назад я этого написать бы не могла. И вообще: про Кроликова ли я пишу? Неужели это он предчувствует холодную воду, заранее представляет, как это чувствуется??
27.02 Усложнилось упражнение на мяче. Теперь мы должны не просто колебаться, а сползать с мяча вперед или как получится. Сползать совсем.
Наибольшее беспокойство вызывают два случая.
1. «Лодочка». Маша сидит у меня на коленях лицом ко мне, и мы кренимся то в одну, то в другую сторону. Хотим заставить ручки быть нужными: опираться о пол, чтоб не упасть. Вызывает ужас.
2. По-прежнему не получается попеременно ползать и упражнение «велосипед». Не дает поочередно ноги продвигать к животику. Делает их, как палки. Приходится растряхивать и отвлекать разговорами.
<…>
Я решила попробовать позаниматься музыкой в группе особых детей[15]. Мы не дозвонились до людей – организаторов этой группы, и пошли к ним наобум все вместе, с Машкой и Наташкой. Нас встретили очень хорошо, благодарили за книги. Предложили начать заниматься хоть завтра. В группе осталось только пятеро детей. Родители отказываются возить через весь город. Грустно.
Не представляю пока, как мне все расставить по местам.
Пока сдаем в садик анализы.
Настроили сравнительно недорого и починили инструмент. Я потихоньку начала касаться клавиш.
Почему-то хочется вначале походить без Кроликова немного. Выяснить короткий путь и познакомиться с той жизнью и с детьми. Пока непонятно, как добираться с Машкой. Непонятно, как добираться с ней к 9-00. Когда она не спит, она вообще встает и в 11, и в 12. Занятия происходят с 9-00 до 13–00. Хотелось бы соблюдать постоянство моего бытия там. Конечно, не бывает все сразу. Многие родители предупредили, что скоро – огороды, и они не смогут водить детей вообще. Понятно это и мне. Такова специфика жизни в нашей местности. Все равно чувствуется, пока не верят, особо не хотят, вот и кажется все трудным.
Мой максимализм – чем дальше, тем острее. Задумали всякие штучки для Машки, так мне подавай все сразу и в короткий срок. Все мне кажется необходимым прямо сейчас. Думается порой, что чрезвычайно медленно мы движемся для нее. У родных со мной проблемы.
1.03 Стульчик под ноги решили выкрасить в черно-белую полоску. А Машка, когда сама на нем сидит, здорово ставит ноги.
Александру принимает за живую. Кажется, ущипнет ее за лицо и ждет звука. Они сидели сегодня на двух пеньках за круглым столиком друг напротив друга. Александра разложила руки свои по столу, Кроликов трогал их, вертел и что-то Александре рассказывал. Вот оно какое счастье.
Машка очень хорошо сегодня занималась на мяче, без ужаса сползала на пол вперед на руках. И «колбаска» было активная. Я почему-то разбросала по всему полу 100 целлофановых пакетов, и мы занимались прямо на них, дополнительно «озвучивая» свои передвижения. Может быть, это они ее успокоили.
Образовавшаяся нить крепнет. Я живу с прилипшей идеей никогда не оставлять Кролика одного, всегда включать его в любую деятельность или допускать его жизнь рядом, но не одного в комнате в лягушачьей позе. А он так благодарен!!!
Остановиться трудно; пожелайте мне спокойного сна и чередования (какое милое слово!) сна и бодрствования.
До следующего письма!!!
Машка, Наташка, Марина, Володя, Александра
апрель 1999 г.
3.04 День рождения Машки-Кроликова.Был пирог, дули на свечки, ели окрошку. Спасибо маме. Она нам всего купила, из чего можно приготовить. Надели Машке новое голубое платье необыкновенной красоты, сшитое как будто на нее – балерину, завязали голубой бант. Машка со всеми лихо общалась, смеялась. Радовалась особенно, когда кричали поздравления во время внесения торта.
4.04 Некоторые вещи обрели постоянство.
Маша спит (за редким исключением). Ложится спать в 21–00 или 22–00. Встает в 8-30 или 9-00. Маша знает последовательность: это про обливание холодной водой. Ноги по по-прежнему «крючит», не давая окунуть. А если обливать спину – заранее дышит и переступает с ноги на ногу.
Каждый день упражняемся в асимметричных позах. «Лодочку» понимает лучше правой рукой. Левую выкидывает, чтобы опереться, с трудом, долго жду. На мяче, корточки, «велосипед», сползание с дивана, залезание, разные ботинки и т. д.
Особый страх – качели и низкая доска на колесиках. Сегодня бурю протеста до рвоты вызвала моя идея поставить Машу на коленки на стуле (мягком) к подоконнику и смотреть в окно. Отплакались. Попробовали еще раз. Она понимает, что в лягушачьей позе на такой малой площади, расслабившись, не посидишь. Чтобы встать на колени, надо доверять подоконнику – опоре. Добились того, что стояли на коленках смело, а сесть на попу боялись, смотрели в окно, стучали по стеклу, ели кукурузу (символ покоя).
6.04 Очень беспокоит Кроликов. Не встает на левую ножку. Сегодня два раза, как будто без причины, сильно плакал. Плачет пронзительно-пронзительно, в это время смотрит в глаза, все же это страдание от физической боли. А так – весел, общителен.
На самом деле, занятия заменяют инъекцию стимулятора. Никогда во время занятий нет слюней, приступы оканчиваются, Машка сосредотачивается. Есть убеждение, что очень многое понимает. Больше и больше с каждым днем.
Укладка на ночь – удовольствие. Как положишь на бочок, с Мишкой нос к носу, так и спит. Процесс укладки обогатился. Теперь Кроликов стоит рядом с разобранной постелью, где уже приготовился спать Мишка, и залезает сам на кровать, и ложится на подушку. Иногда этот процесс задерживается. Поэтому теперь мы умываемся в 20–30, в 21–00 в крайнем случае.
Еще придумали, может быть, и не совсем правильную вещь. Надеваем Машке на руки пустые длинные коробки из-под чипсов (там нарисован все время дядя с усами). Хлопать она в них может, но с большим звуком. Там есть металлические включения. Если положить с разных сторон бубен, барабан и между ног металлофон, то получается шумовой оркестр. По металлофону вообще появилось движение по горизонтали, но только в коробках. В конце концов она лихо стряхивает одну коробку, другую снимает свободной рукой и жует края, после чего, за ненадобностью, выбрасывает.
Непонятно, из-за чего отказывается левая ножка. Много дней назад, на прогулке, Машка вообще кидала меня и стояла, и шла сама. По своему желанию. И буквально на следующий день…
Мы набираем, набираем обороты, близки к чему-то. Потом вдруг какая-то препона, и все откатывается назад. Это «что-то» и непонятно.
8.04 Сегодня, слава Богу, ножка действует, и Кроликов весел. Гречку в капсуле щупает гораздо активнее, чем фасоль. Из-под пирамидных колпачков-стаканчиков хитро добывает кукурузу. Очень выучил «лодочку». Заранее готовит ручку. На корточках может сидеть один. Может стоять один, как столбик, в метре от опоры. Наличие опоры позволяет осмелиться.
1. На кресле, сидя на коленках. Причем одна коленка попадает на скат. Привыкание длится 30–40 минут.
2. Когда ношу на руках. При этом иду ровно, не хромаю, волну создают лишь излишки тела моего. Обвивает руками шею и надевает на лицо маску ужаса.
3. Качели – просто онемение от страха.
Водные процедуры стали затруднительны. Нет горячей воды.
Вот уже месяц Наташка ходит в сад.
Вот уже три дня, как она там спит.
10.04 В садике, когда ждала Наташку, увидела девочку-аути-ста – так мне показалось. Дети с двух сторон вели ее на музыку, терпеливо ждали, когда она справится и перешагнет порог, поправляли бант на поясе на спине. Она выше их всех на две головы. Я не удержалась, спросила у Наташиного воспитателя о ней. У нее действительно аутизм, родители в Москве, она живет с бабушкой. Садик взял ее и ведет с яслей. С ней занимаются и отдельно. Ребята удивительно к ней относятся. Все в этой жизни зависит от людей, т. е. от нас самих.
Не терпится написать о моем общении с «особыми» детьми.
В группе ребята все очень разные.
Настя, 13 лет (синдром Дауна)
Когда она не приходит, ее сразу не хватает. Она – главный помощник и отзывчивый человек. Не участвуя в общем броуновском движении, она помогает собрать разбегающийся контингент для общего дела. Редко когда она «уходит», и ее не оторвать от лежания на скамейке или игры на фортепиано. Общаясь с ней, постоянно вспоминаешь книгу Каролины Филпс «Мама, почему у меня синдром Дауна?» Очень много общего. Просто завидная усидчивость: жажда научиться всему, педантичность, аккуратность и желание, чтобы более слабый рядом тоже все умел, – это про Настю.
Ее очень легко развеселить. Я ни разу не видела, как она сердится. Если я с детьми одна, то каждый раз утром я рассказываю ей, какая она главная помощница. Иногда именно после этой беседы она начинает играть в маленькую девочку. Ей очень нравится сидеть в корове[16] и всех бодать.
Миша, 9 лет
Для меня самый загадочный из всех. Практически всегда с закрытыми глазами. Бывает разный: от неожиданной агрессии до неожиданной нежности. Мне кажется – очень умный. Скрывает это. Никогда не смотрит в лицо человеку, только говорящей на руке собачке, медведю и т. д. Первый раз я увидела его взгляд, сидя в корове. Он восторгался, кричал: «Корова, корова!», а я думала: Миша ли это. Кормил меня – корову зеленым луком и давал пить из таза. Может все занятие пролежать на полу, зарыв лицо в рукава. Зовет себя Гришей. У него есть брат-близнец. Без проблем. Понятно, что внутри семьи отношение к Мише не как к Грише. Соответственно, Гриша (он приходил два раза) подражает взрослым. Мама резковатая, на повышенных тонах. Вся надежда на бабушку.
Миша обычно, когда играет один, отрывает куклам головы, делает им сильные уколы или швыряет их с силой об стену. Может это делать долго. Я пыталась встать в то место стены, куда попадают куклы, и ловить их, предложила поиграть в летающих девочек; кукол заменить мячами или хотя бы вывалить из ящика и разбросать все мячи, бочонки и какой-то остаток пластмассового конструктора. Не переключился. Оторвал очередную голову, упал на пол, замер и зарыл лицо. Поскольку речь смазанная, лепетная, то плохо понимаю, что говорит. Что-то вроде «не делай» или «не надо». Первые дни прошли вот так. Об отношении с их педагогом-воспитателем напишу ниже. Сначала они вообще не складывались. Я чувствовала, что раздражаю ее. Был большой соблазн бросить все, не начав. Но решил за меня именно Миша. Однажды он все протестовал, отказывался, был вообще не контактен. Я, в грусти, уходила. И вдруг услышала в спину: «Ты придешь завтра?» Очень чисто, с яркой вопросительной интонацией. Я была настолько удивлена, что не поверила своим ушам. Он сидел под пальто в углу темной раздевалки. Я подошла, он сразу спрятался, подставил мне спину. «Неужели ты хочешь, чтобы я пришла?» (Не надо было этого говорить.) Он, конечно, закричал: «Нет, нет, не хочу.» (Он живет в лапах противоречий.) Я протянула на всякий случай ему руку: «Пока!» – без надежды на ответ. Он во второй раз удивил меня, протянув за спину свою руку, так и не повернувшись. Я ушла. Прошел месяц. Сегодня при прощании он сам подошел, протянул руку, сказал: «Пока», не глядя. Я счастлива. (От этого – больше, чем от успехов по математике.)