Всего четыре раза Миша сам проявил инициативу, как бы просил играть в его ворота.
   1. Во-первых, его очень раскрепостила корова. Он забыл, что внутри сижу я. Увел за нос корову в комнату, завязал ей глаза и стал остервенело делать уколы. Когда я вылезла, он и мне завязал глаза и стал делать уколы с силой. Это продолжается по сей день, не на мне, но на ком-нибудь другом. Он роняет девочку, удерживает ее и колет. Как-то превращать смысл этого движения в другой не получается. Только упустишь его из поля, он кого-то ловит. Миша играет сам в себя. Он пережил ужас спец. заведений и, видать, таким образом хочет избавиться от этого страха, выводит из себя на кого-нибудь. Эта игра соседствует с другой. Он нежно гладит волосики, разметавшиеся по полу, поваленной им девочки, щупает пульс, трогает щечки.
   2. Чтоб обратить на себя мое внимание, начал хулиганить с куклами. Но в этот раз он захотел, чтобы я догоняла его, бегущего и бьющего куклу.
   3. Мне хотелось объединить детей в одну игру. Плохо получалось. В конце концов, не без Помощи, я решила надеть шляпу и побежала. Дети догоняли. Кто отнимает – тот надевает на себя и бежит, мы его догоняем. Только Миша не играл. Ушли все в класс на математику. Миша урок не досидел. Ушел в зал. После урока мы все выходим, и я вижу Мишу, сидящего на стуле в шляпе. Я от радости шарахнулась к нему, он отпрыгнул и по инерции стал убегать. Все мы за ним. Так и получилась игра. С тех пор играет Миша с нами в шляпу; сегодня водил хоровод (сам вставал в круг и брался за руки), наряжался березкой и стоял в центре, замотанный в «ствол».
   4. Был день, когда я одна была с ними все время. Это было для меня настоящим испытанием. Одним из занятий я решила сделать лепку. Миша никак не хотел сидеть за столом, рассыпал карточки на полу. Пришел голодный медведь, попросил поесть. Лепили бублик. Потом ежу лепили друзей, с иголками-спичками. Все лепили, кроме Миши. Я не обращала на него внимания. Даже не дала пластилин и подстилку для лепки. Когда дело дошло до спичек и глаз – горошин перца, он все-таки подошел к одному из ребят: очень хотелось повтыкать спички. Я дала всё Мише, и он смирно и упоенно лепил ежа, не возражал против советов, слепил лучше других. Всех «увели в лес», дали имена, скрасили одиночество старому ежу. Не успела я оглянуться, как он отрезал своему ежику голову. Трудно уследить за всем, не имея опыта, не зная хорошо детей.
   5. На музыкальных занятиях Миша участвует только в «шля-пах»[9]. Именно он заведует пакетом с лоскутками. Очень любит раскладывать всем шляпы на головы.
 
   Люда, 6 лет
   Местный торнадо. Только бегает. Внимание можно удержать на очень маленький кусочек времени. Абсолютно все понимает (обращенную к ней речь), сама не говорит вовсе. Ма-ма-ма, тетя, па-па-па. На занятиях, понятно, для нее усидеть – мука, интереса нет. Зато в бытовом плане – находка. Куда вылить горшок, вычистить раковину, помыть пол, если капает кран, если я не туда поставила сапоги… Просьбы, связанные с бытом – выполнит, а с обучением наукам – вряд ли. Очень любит порядок. В избирательном смысле. Место коровы – только за дверью, моя сумка – только на шкафу. И вместе с тем – любит разбрасывать карточки и никогда не соберет. Мне очень хотелось, чтобы она сама собрала разбросанные ею карточки. Получилось только так, на короткое время: я подбирала одну карточку, прятала у шеи за свитер, а она снизу ловила и складывала в шляпу. Мы бы больше так собрали карточек, если бы хватило времени. Интересно, что на другой день Люда поджидала меня. Помогла раздеться, разложив все по местам. И первым делом задрала мне снизу свитер в поисках карточек. Взяла за руку, утащила в зал, карточки улеглись на полу, как первый снег. Она ждала игры. Она сама у меня прятала и доставала. Потом я застеснялась нашего педагога, и мы с Настей просто поползали и собрали. (Отношения с педагогом – особый раздел.)
   Плачущей видела Люду один раз. Спонтанно, сильно, во время ухода. Ее няня сказала, что с ней так бывает как будто без видимой причины. В основном она очень жизнерадостна.
   Да! Забыла сказать. Она с первого раза научилась слушать затухающий звук внизу и вверху. Это было обыграно как укатывающийся большой и маленький мяч. Держит пальцем клавишу до тех пор, пока совсем не станет тихо. Это удивительно. Хотя в рамках этих мгновений она сосредотачивается вообще по жизни.
 
   Ира, 9 лет
   Здесь, мне кажется, тот случай, когда коррекцию надо начинать с мамы, только поздно ведь. Постоянная фраза: «Сдам тебя, куда надо», ругачая речь, запрет всего. Ира привыкла к битью, как к стимуляции. Если ее зашкаливает, привыкла успокаиваться через физическую боль. Просится ко мне на ручки с просьбой покачаться, покружиться, поцеловаться. В общем, я никак ничего особенного не предпринимала, как со всеми. Видимо, ни толики нежности она не видит, раз элементарное ровное отношение воспринимается так. Ревность мамы выражается в том, что при встрече на улице она не здоровается со мной. (Сейчас я уже не жду претензий с маминой стороны. Она как-то дежурила в тот день, когда я была одна с детьми, и воочию убедилась в отсутствии криминала.) В чем я не права, если вызывается это чувство с маминой стороны?
 
   Случаи
   № 1. Дежурила мама Иры. Когда мыли руки, Люда по своей живости и стремительности не вписалась в щель между телами и наступила Ире на ногу. Обида выразилась в том, что Ира упала на спину и превратилась в визг и крик. Налетела мама как коршун с желанием побить Иру, чтобы она не кричала. Что мне оставалось делать? Что делать в этих случаях вообще?!! Как было бы поступить правильно? В общем, я несколько опередила маму (с мамами трудно!!!), потрогала Ире нос «би-би», Ира влезла, как по дереву, ко мне на ручки и продолжала визжать. Дети все отпрянули вдаль, кроме Люды, у которой на лице был испуг. Мама оттягивает Иру с меня, Ира вцепилась мертво, я руки держу по швам. В ухо ей шепотом сказала: «Ира! Мы все тебя так любим и жалеем твою ножку». Реакция была неожиданной. Ее как бы выключили. Она в гробовой тишине посмотрела на меня. И опять завизжала с новой силой до набухания всех вен. По-видимому, так выразилось желание услышать эту фразу вновь. Я выполнила ее «просьбу». Она услышала, что хотела, мы пошли все играть в мяч. Все кончилось удачно.
   № 2. Ира взяла пластилин в классе, вышла с ним в зал, вымазала себя, начала мазать все вокруг. Я ее «пасу». И думаю. Запретить нельзя. Будет мазать с еще большей охотой. Она, предвкушая запрет, приговаривает: «Ира – плохая девочка, она все вокруг измажет: и девочек, и двери, и пол». Дошли до кухни, до скатерти. Я села напротив и сложила руки. Говорю ей проникновенно, тихо, устало: «Ира! Ты хочешь все перемазать. Я знаю. Я не буду бить тебя. Я не хочу тебя бить, на тебя кричать, ругать. Я не знаю, как тебя убедить, что так делать нельзя. Какие тебе сказать слова, чтобы ты поняла?» Она вдруг стала взрослой в один момент: «Ничего не надо говорить. Я пойду и положу пластилин». Она ушла, я не двинулась с места от счастья, что получилось. Она вернулась на кухню. Стоит. Я стала с ней шутить. «Не поверила», что она положила пластилин на место. Искала его у нее за шиворотом, в носке, нюхала руки, которые держали пластилин. Насмеялись.
   Ира очень ритмична. На музыке она лучше всех отбивает ритм. Они с Настей больше всех любят музыку.
   За Ирой нужен глаз да глаз. Однажды дети (Миша с Людой) «музицировали», Ира со всей силой уронила крышку им на руки. Они успели убрать. Причем она это сделала стремительно, без подготовки, шла мимо. Так же любит делать больно слабой Олечке, которая еле стоит на ногах. Она постоянно ее роняет, заламывает пальцы, руки, душит. Потом вдруг начинает обнимать и гладить. (Гоню от себя мысль, что с ней так поступают дома.)
 
   Олечка, 6 лет (ДЦП)
   Я ее видела мало. Она много болела. С трудом ходит (как пьяная). (Стала ходить, начав посещать группу.) Долго не могла понять ее движений руками, что она мне хочет сказать. Потом, увидев маму, поняла, что это язык жестов. Олечка – объект, на котором вымещают свои чувства Миша и Ира. Если не уследить, доводят ее до слез. Они доронялись до той степени, что Олечка теперь, видя их желание, при одном их виде падает на пол сама.
 
   Мне хочется объединить ребят одним сюжетом. Практически, одной мне это не под силу. Легче, если приходит сестра Насти или сестра Миши. Более или менее удачно это бывает, если удается правильно распределить роли.
   Что получается:
   1. «Шляпа» – все бегают, все отнимают.
   2. Все по очереди ложатся на пол, я покрываю большой шелковой занавеской. Где Люда? Люда открывается, все кричат: «А! Вот она!»
   3. Прятки. Событием является момент обнаружения и, опять, радостный крик. Причем многие заранее знают – где, но интересно полазить по шкафам, постучаться во все двери и т. д.
   4. Все, кроме Миши, любят играть в «маленьких детей». Они по очереди качаются у меня на ручках с требованием колыбельной песни, потом «вырастают», встают на ножки и убегают.
   5. Я встаю «в ворота», дети любят забрасывать меня мячами все одновременно, смеются, как я крючусь, пытаясь их поймать.
 
   Когда я осталась одна в самый первый раз, было большой проблемой для меня «скучить» их и уследить таким образом. Опять «подсказал» Миша. Он менее других поддается «правилам», поэтому изображал гром на низких звуках фортепьяно, и мы все залезли «под крышу» (опять занавеска!) и ждали, пока «утихнет гром» и «кончится дождь». «Как будто» варили суп, как будто в кастрюле, как будто ели с хлебом и отмахивались как будто от комаров, и как будто на поезде приехали назад домой как будто из леса. Это получилось хорошо.
   Я каждый раз удивляюсь: как они все хорошо воспринимают, когда угадаешь, что надо делать в этот момент. Иногда я чувствую их. Иногда не чувствую совсем. Тогда сижу пнем и лишь откликаюсь на их движения и просьбы, но не проявляю инициативы.
   Удачными считаю дни, когда, например, Миша не «вспоминает» о головах и уколах, когда удается его включить. (Извините меня за почерк. Почти сплю.) Сегодня, 13/IV, он с удовольствием нашел мою руку и попрощался двумя руками. Так же и с ребятами. Интересно, что когда Миша сидит один под занавеской, изображая страшного зверя, у него настолько улучшается речь! Мы трогаем его одним пальцем и «в ужасе» убегаем. Ему нравится нас пугать.
   Никак не дойду до темы взаимоотношений с педагогом-вос-питателем. Прошло уже больше месяца, как я хожу с детишками играть.
   Не знаю, как писать.
   В общем, как часто бывает, не хватает какого-то информативного звена, и вкус жизни страдает от этого. Сейчас, забегая вперед, вижу, что она лучше стала относиться ко мне, к моим странным, наверное, на ее взгляд, действиям. А поначалу я чувствовала, что мешаю ей, раздражаю и проч. Я просто пришла и стала играть. Она восприняла меня как наглого, навязчивого родителя. Я не догадалась, что ей никто не позвонил, не предупредил. А мне в администрации сказали: идите пробуйте, мы ждем, «нужны». Для меня, честно говоря, было нелегко «выйти» из дома, сойти с рельсов. И, конечно, такой холодный прием меня обескуражил.
   Основная претензия выражалась в том, что я не знакома с методиками работы в д/с (и в музыкальном смысле тоже), в том, что я не умею разговаривать с детьми образами.
   И так, по мелочи, многое нельзя. Ложиться на пол (хотя с утра помыли. Но не мыли непосредственно), играть в футбол нефутбольными мячами, нельзя все время быть среди них – пусть побудут одни и поделают, что хотят (на недолго это возможно). И помимо детей. Я звоню предупредить, что не смогу прийти. Слышу в ответ: «А мне все равно, придете вы или нет». (Я имела в виду, что она объяснит детям мой неприход.) На мои сокрушения о том, «как привести сюда Машу – ребята такие подвижные, подчас неуправляемые, хотят всегда играть со мной», – говорит: «Научится ходить – приводите».
   Частые вопросы ее – чего вы сюда ходите? Родители: есть ли у меня образование, чтобы заниматься с детьми?
   Несмотря на это на все, что-то не дало мне расстроиться. На все нужно время, на понимание друг друга тем более. Я несколько раз пыталась заговорить о своих взглядах на работу с этими детишками. Но. Во-первых, они всегда почти спешат, во-вторых, чувствую, не принимают, стена. Ни она, ни родители не относятся серьезно к моим действиям. Шалит и всё, великовозрастное дитя. Мешается. Я свои шалости очень серьезно готовлю дома. И потом счастлива, если какая-то идея удается. Я стала ловить себя на мысли, что постоянно думаю о них, о детях. Постоянно.
   Потом, факт, что я хожу заниматься совсем бесплатно, настораживает всех. Ищут корысть. (Из моих близких тоже мало кто одобряет.) Я не знаю, как отвечать, зачем я хожу. О чем говорить, о любви? О попытке помощи? Я просто стала отвечать, что в Москве мне посоветовали попытаться что-то понять про мир этих необычных детей. Как-то это всех устроило. Вся загвоздка в том, что и родители, и педагог-воспитатель считают, что главное – научить читать, писать, резать картошку, поливать цветы. Опять получается: сам с собою. А как им дать понять их ценность, даже незаменимость, пусть в рамках простейших общих действий. Действительно, только игра. Как я радуюсь, когда кто-то отказывается от своих проблем ради общего действия, а если сам проявит инициативу, то.!!
   (Вспомнилось: Миша никак не хочет залезать «под крышу», когда «начинается дождь». Пришлось дать ему задание на гром. Если Миша вдруг сам вылезает из своей скорлупы и неожиданно начинает делать гром, мы «бежим под крышу», подчиняясь порядку. Гром – прячься. Но вот поменять местами Мишу с кем-то пока не вышло. Миша со всеми не хочет прятаться.)
   Мои музыкальные занятия ее не устроили (Не как в д/с!) Особо проводить их не помогает. Говорит: проводи. Мне же трудно в зале их скучить всех, сидя за ф-но. Интересно, что когда я остаюсь с ними одна, я первым делом провожу музыку. Они на «нее» не отвлекаются. И я посвободнее.
   Вдруг педагог стала уходить. Я оставалась с ними одна. Потом она вовсе заболела. Я работала за нее. Один день был особо сложный. Я шла домой, и асфальт то и дело приближался к моему лицу или отскакивал в сторону. Все-таки трудно справиться одной с таким количеством таких разных детей. Вчера я слышала, как она объясняла одной из родительниц: «У нас четкое распределение. Я учу, Марина – играет». И так было с первого дня.
   Но нельзя не сказать о том, что она хорошо занимается с детьми. Занятия все простроены, откуда-куда-для чего. Любит их, детей, не обижает.
   Все же надо завершать это нескончаемое письмо. До встречи!
   Ивановы и Ко

«Кроликов – моя таблетка»

август 1999 г.
   Здравствуйте, Маша!
   Сделали замечательные записи.
   Кролик сидит на полу перед «волшебным» горшочком: крышка с красной пимпочкой. В горшочек с прослеживанием кладу кукурузу. Закрываю крышкой. Два раза (на пленке это есть) за красную штучку поднял крышку и взял (один раз даже другой рукой), за чем охотился.
   Достижение № 2. Через всю комнату носим всякие штуки: плетеные корзины, тазы, ведра, иногда с наполнителем. Особенный восторг у меня лично вызывал Кролик с красным тазом. В ее две ручки я вкладываю средних размеров таз, и она несет его мне, держа перед собой обеими руками за две ручки.
   Достижение № 3. Работа, вернее, разрядка с тестом. Если хочешь поднять настроение Кролику и себе – замеси тесто. Тоже сняли. Какие там магниты! Тесто – магнит в энной степени. Руки никак не достанет, только вместе с этой липкой субстанцией; не похлопать, хотя можно кое-как вывалить на пол. Руки свои разглядывает, пытается есть тесто, мажет себя рукой, которой удалось выпростаться.
   Плюшки каждый раз отменные.
   Проблема – отмыть этого субъекта. Воды горячей нет все лето. Но ради этой колоссальной пользы и положительных эмоций не страшимся и греем воды побольше.
   <…>
   Замечательно дети играют с Машкой. Мы много гуляли около дома и всегда привлекали внимание. Причем и взрослые, и дети любопытничают по-разному. Дети – всегда активно. Всегда вопрос: почему она такая. И всего один раз надо объяснить, что семечки все одинаковые падают в землю, а растения вырастают разные: крепче или слабее. На даче дошло до того, что приходят и спрашивают: Машу привезли? Вернее, Маша приехала? Рядом с ней они чувствуют себя взрослыми (в детстве всегда хочется быстрее повзрослеть), считаются, кто первым ведет Машу на пруд. Я слежу со стороны сначала чуть напрягшись, детей не знаю еще. А они: на руках по очереди таскают, тискают, цветок дают нюхать, на ладони сажают навозного жука, а он, не желая рисковать, быстрее сматывается. И Машка наблюдает. Учили ее ездить на велосипеде. Катали на коляске. У Машки рот до ушей. А около дома один мальчик (лет 9) стал ей объяснять: «Маша! Смотри, как я хожу. Это просто». Стал ее за руки водить и что-то серьезно доказывать. Потом и говорит мне: «Почему вы ее не учите говорить?»
   У детей не возникает жалости к ней, как у взрослых, качающих головами. Случай, когда взрослым надо поучиться у детей. Жить этим моментом по возможности полно и не надевать на себя рюкзак завтрашнего дня.
ноябрь 1999 г.
   Дорогая Маша!
   Непривычно писать поспешное короткое письмо. Наступило
   1 ноября. Наташка ходит в сад и там же, в саду, в «танцы». Просит, чтобы записали ее еще и на дополнительный день, на пятницу: очень нравится одна девочка. С ними работает психолог, на каждого заведено дело. Психолог – приятная женщина, с очень располагающим лицом. Лично я пока еще не беседовала. Но «в тесты» поиграть успела. Если бы я набрала 30 очков, то у меня было бы все в порядке со взглядами на воспитание детей.
   Но я набрала – 29, что означает среднюю графу: необходимо задуматься над проблемой, несмотря на любовь к чаду.
   Наташка заметно больше стала нуждаться в моем обществе, с моим приездом превратилась в мой хвост. Особенно нас сблизил случай, когда папа Вова наказал меня: посадил на стул в центре комнаты и не велел слезать. Я на самом деле провинилась. Обещала придти в 10, а пришла полдвенадцатого ночи. Эта проблема стоит всегда. Единичные случаи выбираюсь «в свет» и «светом» поглощаюсь, теряю ощущение времени сама. Вот и сейчас: не верю, что уже 1 ноября. Кажется, что только что приехали. Не знаю, можно ли чрезмерно сосредоточиться на Кроликове? Если можно, то я это сделала. Слава Богу, что Наташа в саду днем, а по вечерам играем в общие веселые игры. Каждый день сидим в кругу (сегодня – первый пропуск в связи с гостем, которого стеснялись). Наташка руководит мероприятием. (Папа Вова ни разу не отказался.) Мы всё повторяем, как внизу в группе у Аси. Потом катаем большой мяч, «надуваем пузырь», падаем и замираем. Жаль, что не помню слов, только один куплет про свадьбу, водим хоровод.
   Появилось большое зеркало на двери. Кролик его тут же полюбил. Наташка делает периметр из книг. Кролик ходит по нему с разным успехом. Иногда он как взмолится, выдергивает руку и идет по своим делам.
   Дела такие:
   – любимый телевизор. Через всю комнату пройдет, встанет в метре и перетоптывается. Покричишь ее с дивана, покажешь что-то интересное, не всегда съедобное, разворачивается и идет назад. Не могу привыкнуть к ее свободному полету;
   – любимая блестящая коробка из-под конфет. В ней – кукуруза. Двойная радость. Потягиваясь за коробкой, изредка добывая кукурузу, может уйти на край света;
   – Наташины пазлы и фломастеры. Грабастает в рот очень сосредоточенно.
   Сегодня было два случая недоумения и почти обиды.
   1. Я варила на кухне. Не заметила, как Кролик стащил у меня со стола зубчик чеснока и разгрыз. Резко отвернулся и прямо с ускорением отпрянул от стола в космос. Шел и сильно сердился, не понимая, что делать.
   2. Надели соломенную шляпу. А Кроликов изредка проверяет опору у себя на голове. А тут что за дела: пальцы скользят и не цепляются. Замер как вкопанный, задрожал – забоялся. Сняли шляпу, на миг «проверил» и спокойно пошел дальше.
   Ходим по доске, перешагиваем разную высоту, прыгаем на мяче. «Готовимся» к попрыгункам, лавкам, лестницам, горкам с «елочкой»[10]. Т. е. всё, что у вас в зале. Человек-помощник свободен, дело за материалом.
   Кроликов демонстрирует каждый день одну тенденцию: он приходит в себя во второй половине дня, ближе к вечеру. Все упражнения для нее – как чашка кофе для меня. Приступов после полудня почти нет. Страхов ходьбы к вечеру почти нет. В основном под вечер он весел и вроде бы надо уже ложиться спать, а он на пике достижений. Все равно кладем. Тискает перед сном белого медведя (она его видит только, когда ложится и когда встает: он ее укладывает и будит). Один раз белого медведя запросила Наташка, Кроликову достался Альфик. Было плохо. То ли совпадение, то ли – нет. Еще раз не пробовали. Кролик не мог долго заснуть, плакал. Мы списали слезы на живот и погоду.
   Плохо, не свободно, с горячей водой и отоплением. Контрастных опрыскиваний методично не получается. Ловим момент. Пока держимся, не болеем.
   Кролик с удовольствием «лепит». Наташка с нами. Не так часто, как хочется.
   Ездил на дачу и там не ходил один. Большое пространство. Стоял как столбик и смотрел на провода. Я тоже плохо себя вела: канючила. Не хотелось дачи почему-то. Наелась летом. Не спасло богатое воображение по части придумывания причин. Солнце, тепло.
   Вообще я больна идеей помочь Кролику удержаться. Ему ведь так радостно перемещаться одному, иметь свои дела. Поэтому, к ужасу бабы Симы, на окнах не висит занавесок, балансируют кучи на стирку и на глажку. После 22 ч. зашиваю дырки. За все время прочла несколько страниц об эпитетах у Мандельштама, и всё.
   P.S. Кроликова очень привлекает гитара. И постучать можно, и пальчиками за струны поцеплять.
декабрь 1999 г.
   Дорогая Маша! У нас тает, ветер достает до «кожи коленок», как говорит Наташа. У папы Вовы сегодня за весь месяц (или больше) был первый выходной. Он изобретал косилку и испытывал ее на цеховых вениках: молниеносно их стриг. Изобретая косилку, он оттянул себе веки и перепортил веники. В общем, чехи остались довольны. Папа Вова приходил только ночевать и видел детей спящими почти всегда. Дети успели поболеть. Начала Наташа. Подхватила Маша, потом я. Я болела один день. Ночью – 39, утром – 38, вечером – 36. Вот и всё. Даже обидно.
   Папа Вова по причине нечастого общения устоял. А Кроликов пострадал особенно. Я один раз закапала чудодейственный листок. Чудес не случилось, зато у Кроликова случился отек, он захрипел. В одночасье подвергся тавегилу, клизме, горячему тазу в ноги и горячему пару в ноздри. Ночью – спал как убитый, закашлял чуть-чуть к утру. А потом, на другой день – по накатанной дорожке: массаж – ванна. Схватишь вовремя за хвост причину, и следствие задохнется.
   Наташка раззавидовалась на действия, производимые с Кроликом. Массаж привел ее в сильное возбуждение, особенно «ушки». Но из моих рук не убежишь. Пришлось только оглядываться. Ванна после понравилась больше. Героически облился. Болеть понравилось.
   В садик повели с трудом, после угроз: весь день сидеть на стуле. Ей и 5 минут трудно. Наказание по ее живости страшное. Страшнее угроз ремня. В накале может крикнуть, что дедуся придет и заберет все табуретки и стулья: как будете наказывать? Зато, отсидев срок на стуле, через минуту может подсесть, заглянуть в глаза и промурлыкать: Ты что-то меня даже не обнимешь…
   Однажды она сидела в ванне и размышляла о себе: Кто я? Щука? Нет. Щука кусачая. Я рыба. Я золотая рыба. Я – окунь. С тех пор – Окунь, Окунь с большой буквы. Папа Вова по утрам будит: Вставай, Окунь! Тебя ждет большое плаванье! На рынке мы увидели окуня. Изогнутый, затертый с братьями в одну единую льдину, он вызвал грусть.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента