Марина Рыбицкая. Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы

   – Прости, у меня нет выбора. – Нагнувшись над женихом, нажала на точки, способствующие потере сознания. Я заметила в его гаснущих глазах чувство, весьма похожее на восхищение. Он скрытый мазохист? Бог с ним, каждый испорчен в меру своих возможностей. У меня назревали проблемы посерьезнее – активировалась и зашевелилась могучая кучка личной охраны Властелина.
   Меня окружали милые, симпатичные люди, медленно сжимая кольцо… И пошла потеха! Спасало отчасти то, что рыцари не водили знакомство с приемами борьбы и, как следствие, не были способны противопоставить функциональную защиту, лишь толкаясь, мешая друг другу и вопя дурниной. Угу, я всегда чувствовала, что дурь заразна. Не зря же ее определяют как особую форму материи, которая не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, а лишь переходит из одной головы в другую.
   Спасибо Форсету, не обманул – тело работало на автомате, имея все мои навыки, знания и рефлексы. Мужики летали по комнате, изображая больших бабочек, бряцая металлическими частями костюмов. Сказка! Так продолжалось до тех пор, пока кого-то не посетила чрезвычайно изобретательная идея – на мою голову сзади опустилось что-то тяжелое, и свет померк…
   Сознание возвращалось медленно и неохотно, демонстративно показывая нежелание оживлять столь неуемного индивидуума. Когда мы с ним все же достигли соглашения, включился мозг и просигнализировал о технических неполадках в системе. Этого паникера немедленно поддержало тело, потребовав провести техосмотр и инвентаризацию. В результате этих действий было выявлено следующее: я возлежала на кровати, прикованная за руки кандалами к углам. Поза сильно раздражала беспомощностью и не менее сильно беспокоила неудобством. Пришедшая в себя вместе со мной, Иалона от страха выла на одной ноте:
   – Это конец! Ничего нельзя сделать! Это конец!
   И так по кругу, изображая заезженную пластинку. Жуть как играла на нервах, мешая сосредоточиться.
   – Ваше высочество, ваше высочество… – Ноль эффекта.
   – А-а-а-а…
   – Заткнись, блаженная!
   О, заткнулась. Дождавшись благословенной тишины, которая показалась оглушительной, я рассматривала новые украшения с кодовым названием «браслеты». Не сказать, что они представляли для меня серьезную проблему… немножко боли – и путь свободен. Все упиралось в соседку – если она заорет, попадемся, и кто ведает, что взбредет в голову нашему «суженому» в следующий раз.
   В моем детстве, изобилующем множеством приключений благодаря энергичным братцам, был один прелюбопытный эпизод. Дениска получил в подарок от одноклассника, у которого отец был милиционер, наручники для игры в войнушку. К моему горю, никто не рассчитывал становиться заложником и сдаваться в плен, в итоге на эту неблагодарную роль определили меня, как самую мелкую. Неимоверно устав сидеть часами закованной в наручники, я быстро научилась освобождаться от них. Именно этот опыт мне предстояло использовать сейчас.
   – Иалона, я нас освобожу, но тебе придется потерпеть боль и не закричать. Прошу тебя, соберись, это очень важно. Сможешь?
   Сотельница всхлипнула и согласилась. Мне же оставалось уповать на ее выдержку. В конце концов, воля к победе определяется степенью неволи. Сосредоточившись, я вывихнула большой палец на левой руке и потихоньку высвободила руку, кусая губы от боли. Отдышавшись и вправив палец на место, я покопалась в растрепанной прическе и, вытянув шпильку, занялась второй рукой. Примитивный замок сопротивлялся недолго. Вскоре он щелкнул и открылся. Ну, слава богу, первый шаг к свободе удался, следовало заняться приготовлением ко второму. Честно говоря, я не была слишком уверена в точности задуманного, уповая лишь на средневековый этикет, не позволяющий демонстрировать прелести будущей жены окружающим. Я приватизировала кочергу и устроила засаду возле двери, постоянно прислушиваясь к звукам снаружи. И дождалась. За дверью послышался шум и распоряжение Кондрада:
   – Меня по пустякам не беспокоить!
   Какая же ты умница, сладкий мой! Не переживай, я не обеспокою тебя «по пустякам». Так, поговорю по душам – и вся недолга. Щелчок замка. Мужчина вошел и застыл при виде пустой кровати. Не дав ему сообразить хоть что-то, я захлопнула дверь, мгновенно заперла замок и «приласкала» кочергой по темечку со словами:
   – Вы снова здесь? Как вы непостоянны! – При этом всем чуть не надорвалась, поддерживая потерявшего сознание тяжеленного мужчину и волоком транспортируя его к вакантному месту заключения.
   Разглядывая «трофей», меня осенила мысль воспользоваться его одеждой. Не могла же я бежать без штанов. Раздевая Кондрада под смущенное попискивание принцессы, любовалась совершенным телом, состоящим исключительно из мышц, ни одной граммульки жира. Бицепсы, трицепсы, пресс кубиками – все это великолепие вызвало повышенное слюноотделение. Закончив с верхней частью гардероба, я защелкнула на руках мужчины кандалы и для верности примотала руки полосами от разорванной простыни, исключая возможность повторить мой путь. Пришел черед брюк. Избавившись от сапог и взявшись за штаны, я обнаружила полное отсутствие нижнего белья. Чтоб тебя, бесстыдник, и как только не натираешь себе все дорогое сердцу! Иалона потерялась внутри, похоже, упав в обморок от вида обнаженного мужчины. У меня либидо выпрыгивало за верхний уровень шкалы. Спокойно, Илона, спокойно, прочитай слово «либидо» наоборот и задумайся, ты же не хочешь соответствовать?
   Не подумайте обо мне как о неудержимой маньячке, попросту он мне чрезвычайно нравился и, честное слово, будь я на месте принцессы, не знаю, как долго бы я сопротивлялась, но обязательно бы сдалась на милость победителя.
   По сути, весь мой сексуальный опыт обозначался цифрой полтора. Расшифровываю: один раз было, пока братья не дознались и не «оградили свою маленькую девочку от тлетворного влияния озабоченного самца», процитировано дословно. Второй раз до постели вообще не дошло, ограничилось парой поцелуев и внезапным исчезновением при известии о трех братьях. Но к этим несостоявшимся двум я не испытывала таких ярких эмоций, как по отношению к этому, абсолютно равнодушному ко мне красавцу. Такова жизнь… Хорошие мужики на дороге не валяются. Они валяются на кровати…
   Удостоверившись в крепости оков, я принялась одеваться, матеря Иалону за нестандартную фигуру. На груди и заднице одежда трещала по швам, в талии пришлось подвязывать ремешком. Бесконечно порадовало наличие двух узких кинжалов и кошелька с золотом:
   – Видишь, принцесса Иалона, даже в самом плохом человеке можно найти что-то хорошее, если тщательно его обыскать.
   Собрав все необходимое, я уселась дожидаться, когда очнется Кондрад. Без него мне из города не выбраться.
   Экспроприировав все обнаруженные простыни и покрывала, я устроилась на спинке кровати. Там, не выпуская из-под присмотра опасного пленника, я скручивала импровизированную веревку, весьма уповая, что она выдержит вес роскошного тела Иалоны. Задача предо мной стояла не из легких – выбраться из города и доставить принцессу на север к мятежникам. Затруднение было в том, что мы не знали, где именно этот север и куда конкретно надлежит держать путь. Я и в школе состояла в напряженных отношениях с географией, а уж в незнакомом мире это превращалось в дикую проблему. Надежды на сотельницу не было никакой. Еще не приступив к побегу, она так и норовила сползти в обморок и самоустраниться от принятия решений.
   – Эй, подруга, на местности ориентироваться умеешь?
   Принцесса просигнализировала, что до тех пор, пока я не прикрою нашего симпатяшку, она выныривать категорически отказывается, ибо ей не пристало разглядывать обнаженных мужчин. Можно подумать, ее кто-то заставляет это делать. Не хочешь – не смотри, мне так чрезвычайно нравится. Будет хоть о чем вспомнить по возвращении. Требования сотельницы становились все настырнее, и, скользнув взглядом по мускулистому телу, я накинула на него шаль, подавив разочарованный вздох.
   – Так что по поводу знания ландшафта?
   – Меня такому не учили.
   Блин, а чему полезному тебя учили? Крестиком картинки вышивать или ножки в танце переставлять? Захребетница коронованная! Никакой пользы, кроме вреда.
   – Ты хотя бы представляешь, где твои соратники кучкуются?
   – Ну, так, в общих чертах…
   И как тут не выругаться? Вся мужская половина моей семьи виртуозно владела «русским устным», а женская не менее виртуозно делала вид, что его не знает, используя крепкие словечки в особо исключительных случаях. Относится ли мой случай к разряду исключительных? А то меня прям распирает от охоты дать соответствующую характеристику всем присутствующим и отсутствующим лицам. Накипело, сейчас через край рванет.
   Мое злобное бульканье прервал шум. Гляди-ка, очухался. Устроившись поудобнее, я с громадным интересом наблюдала за разворачивающимся актом театра одного зрителя (принцессу считать не будем – у нее антипатия к главному герою).
   Кондрад, не открывая глаз, подергал одной рукой, стремясь переменить позу. Не получилось. Напряг мышцы – опять облом. Затих, соображая. О, процесс пошел – глаза открылись, увеличились. Рывок, и снова мимо. Вновь затих, полежал, собрался с мыслями, приподнял голову, убедился в отсутствии одежды, повернулся направо, налево – удостоверился в наличии оков. Наконец «их отмороженность» соизволили обратить на меня высочайшее внимание:
   – Кто ты?
   Ой, кажется, с ударом по голове перестаралась. Если у него амнезия, то всем планам – полный и бесповоротный кирдык. Нет, мы так не договаривались! Я нагнулась к нему и принялась втолковывать:
   – Я принцесса Иалона, «златокудрая лахуд… сокровище»…
   Договорить я не успела, потому что он заржал. Серьезно, именно заржал – заливисто, от души, до слез. Как мужика жизнью скрючило… с моей помощью.
   – Эй, але, гараж, в честь чего нам так весело? Поделиться не хочешь? Вместе посмеемся.
   Никак не желал успокаиваться – тряпочку, что ли, пойти холодной водой намочить или просто кувшин сверху вылить? Говорят, пощечины классно помогают, но у меня на него уже рука не поднимается, столько пакостей одному человеку я сроду не делала.
   – Смешливый ты наш, заткнись, пожалуйста.
   Слава богу, угомонился, затих. Кондрад предпринял попытку приподняться повыше, видимо, для лучшего обзора, и потерпел неудачу. Пришлось посодействовать и подпихнуть ему под голову и плечи пару подушек, чувствуя себя неуютно под взглядом внимательных зеленых глаз. Придав узнику позу покомфортней, я возвратилась на «насест» и буркнула:
   – Так лучше?
   – Немного.
   Эй, а где твое «спасибо»? Тебя в детстве никто вежливости не учил?
   – Так, повторяю вопрос – ты кто?
   Они тут тупыми от природы рождаются или в процессе бытия трансформируются? Если второе, то чем стремительнее я сделаю отсюда ноги, тем целее будет моя психика и сексуальный аппетит.
   – А я второй раз отвечаю – принцесса Лайе…
   Меня оборвали:
   – Это я уже слышал и даже вижу. Меня прежде всего занимает, кто внутри принцессы.
   Опаньки, вот это поворот сюжета! Как выкручиваться будем? Сделав ну сильно недоуменные глаза, я проявила заинтересованность:
   – Ты о чем?
   Кондрад улыбнулся, продемонстрировав ровные белоснежные зубы:
   – Я о ком. О тебе.
   Не знаете, почему дураки чешут лоб, а умные затылок? А если и то и другое чешется одновременно? Это умный дурак или придурковатый умник?
   – С чего ты это взял?
   Улыбка стала еще шире и дружелюбнее. Господи! Спаси меня от самой себя! Я не влюбилась, не влюбилась, это всего лишь глупое сексуальное влечение…
   – Я понимаю, что в свете последних событий выгляжу не самым лучшим образом, но я неплохой стратег и перед нападением неизменно собираю сведения о противнике. Основываясь на них, абсолютно точно знаю, что мозгов в голове принцессы отродясь не бывало для совершения диверсий такого масштаба.
   Внутри протестующе пискнула Иалона:
   – Почему он меня за идиотку держит?
   Я цыкнула:
   – Молчи, дай послушать, вдруг что дельное скажет.
   Мужчина спокойно пережидал наши внутренние разборки:
   – Вы закончили? Я могу продолжать?
   Получив согласный кивок, возобновил свои умозаключения:
   – Так вот, поначалу я искал помощников или помощника, но, поразмыслив, этот вариант исключил. Посторонних во дворце не замечали, и даже при наличии потайного хода…
   На моей физиономии большими буквами было написано такое изумление, что до меня снизошли и пояснили:
   – Я прекрасно осведомлен о потайном ходе. В настоящее время располагаю его планом. Нет лишь паролей доступа. Продолжаю. Даже при наличии потайного хода чужака не спрячешь. К тому же необходимо обладать уровнем знаний и поразительной смекалкой, кои у принцессы практически полностью отсутствуют.
   Иалона взвыла сиреной пожарной машины:
   – Нет, ну каков наглец! Какими мерзкими словами он поносит мою честь!
   Как меня это достало, кто бы только знал. Прервав Кондрада, я извинилась:
   – Подожди, пожалуйста, мне необходимо срочно уйти в себя и устроить там драку.
   После этого замечания «пожарная сирена» замолкла, надулась и повернулась филейной частью. Бог с ней, никуда не денется. Переключила внимание обратно:
   – Я тебя слушаю.
   В ответ смешок и продолжение:
   – Исключив посторонних, я пришел к выводу, что помощник внутри принцессы. На первый взгляд это выглядело неправдоподобно, но уж слишком разнилось выражение глаз – то из них выглядывала ласковая корова, то рвалась дикая кошка. На основании всего вышеизложенного я спрашиваю: кто ты?
   Пожав плечами, я скромно призналась:
   – Илона.
   В глазах собеседника мелькнуло удовлетворение:
   – Следовательно, я не ошибся. Кто ты, Илона? Богиня? Дочь богов? Волшебница?
   Эх, милый… имей я такие связи, мы б тут с тобою не сидели.
   – Просто девушка.
   В ответ хитрый прищур кошачьих глаз:
   – Просто девушка Илона с необычными познаниями и необыкновенными возможностями?
   Это для вашего времени они необычные и необыкновенные, а для моего самые что ни на есть примитивные.
   – Твоя воля, верить или нет.
   Кондрад подергал цепи:
   – Развяжешь?
   Я отрицательно помотала головой.
   – Что ты хочешь?
   Приняла вид глубокой задумчивости:
   – Крестьянам нужна земля, дворянину – почет, солдату – война, купцу – деньги, а мне всего-навсего пропуск из города.
   Взлетевшие в изумлении брови.
   – Почему ты думаешь, что я тебе его скажу?
   Подперев щеку ладошкой, я задала встречный вопрос:
   – Тебе нравится валяться в наручниках?
   О, настало время самого интересного – торговли.
   – Я могу позвать людей.
   Хмыкнула:
   – И опозориться. Высший кайф – показаться подчиненным в таком виде. А еще милее легенда – я прямо-таки знаю, она останется в веках! – как непобедимый Кондрад проиграл в постели женщине.
   Замолчали оба. Он думал, я ждала.
   – А если не скажу, как заставлять будешь?
   Тьфу ты, какие мы любознательные.
   – Тебе как больше по вкусу – интеллектуально или физически?
   У Кондрада сегодня ночь открытий.
   – Физически? Что ты можешь со мной сделать? Я не боюсь боли.
   Нет, какую я себе все же плохую репутацию создала. Потерять ее, что ли? Это вряд ли – ее обязательно найдут, затопчут и вернут вместе с грязью. Поскольку терять уже нечего и моральный облик ниже пола, пошла ва-банк:
   – Как ты смотришь на изнасилование?
   Он утратил дар речи на пару минут и опять-таки заржал:
   – Ты? Меня? Это невозможно!
   Ой ли. Отсталые вы феодалы. До порнофильмов еще не доросли. Там такие способы демонстрируют – закачаешься. Братишки DVD втихую крутили, думали, сплю, так что пособие я изучила хорошо. С практикой намного хуже… Не выйдет из меня крутой соблазнительницы, но поиграться в нее можно.
   – А что, проблемы? Импотенция? Простата?
   Во, так и знала – на мужчину слово «импотенция» действует похлеще валерьянки на кота. Сейчас кинется доказывать обратное. Созрел клиент – ноздри раздуваются, глаза горят.
   – У меня все в порядке! – сказал, как отчеканил.
   – Отрадно слышать, поздравляю. Тогда что? Скрытые недуги? СПИД, сифилис, гонорея? Какими предохраняющими средствами пользуешься? С какой степенью надежности?
   В этот момент вылезла принцесса, заинтересовавшись темой:
   – А что это? Эти все жутко звучащие названия от семейной жизни?
   Эх, темнота…
   – Нет, дорогая, от распущенной половой.
   – На полу?
   – При чем здесь пол?
   – Ты же сама сказала – «на сломанном полу».
   Так и рождаются слухи и легенды.
   – Драгоценная моя, будешь заводить случайные, беспорядочные связи с мужчинами, то кроме детей огребешь весь набор болезней. И мужа тоже блюди, чтоб на сторону не смотрел. Понятно?
   Принцесса сообщила, мол, понятно и удалилась обдумывать будущую замужнюю жизнь.
   Только я собралась вернуться к наболевшему вопросу о пропуске, как принцесса вынырнула вновь:
   – А как определить, есть эти болезни или нет?
   Взяв себя в руки, ответила:
   – У тебя их нет, успокойся!
   Эта липучка не отвязалась:
   – А все-таки на будущее?
   Что-то как-то мне злобно.
   – Я не женский врач, симптомы тебе рассказывать; подцепишь – поймешь!
   – Да? Правда?
   Уже страшно хотелось рычать и кусаться.
   – Да! Правда! Честно! Слово даю! Зуб золотой!
   Язык мой – враг мой.
   – Какой зуб? Почему золотой?
   Ну скажите мне, есть ли способ взять за горло нематериальную субстанцию и потрясти с благородным намерением заткнуть?
   – Иалона, если я немедленно не договорюсь с Кондрадом, ты все это прочувствуешь на своей шкурке и гораздо раньше, чем планируешь! Клянусь, век воли не видать!
   С разочарованным вздохом принцесса ушла на дно, оттуда буркнув:
   – Хорошо, но мы еще обсудим эти вопросы.
   – Всенепременно! – пообещала я ей и вернулась к явно веселящемуся мужчине.
   – Как успехи? – тут же полюбопытствовал он, увидев мой осмысленный взгляд в его сторону.
   – Ты о чем?
   – О переговорах со второй половиной, – подмигнул он.
   Хохмач нашелся, местный шоумен на мою голову.
   – Желаешь меня заменить? – поинтересовалась ехидно.
   Кондрад в шутливом ужасе закатил глаза:
   – Ни за что! Пусть боги хранят меня!
   В ушах заложило от визга сотельницы:
   – Хам и быдло!
   Крыша ушла в бреющий полет, и я помахала ей вослед белым платочком. Опомнившись, сменила белый на черный с черепом и скрещенными костями и прорычала:
   – Всем! Молчать! Слушать! Бояться! Ты, – ткнула пальцем себя в грудь, – накрылась веником и не отсвечиваешь! Ты! – Палец развернулся в сторону кровати. – Еще одно слово, и состав твоих зубов тронется в обратном направлении!
   Визг начал удаляться и затих где-то внизу, сменившись бормотанием и всхлипами. Вот она какая, шизофрения… На мужчину мой рык не сильно подействовал, он молчал, но на губах играла крайне зловредная ухмылка. Сейчас забуду, что он мне нравится, и дам в лобешник от души, чтоб от сердца отлегло! Потерев виски и сосредоточившись, возобновила тему:
   – Так что насчет пропуска?
   Комическое выражение ужаса на красивом лице.
   – Госпожа разрешает мне слово молвить?
   Остряк-самоучка! Подыграла:
   – Дозволяю! Но по делу. Я жду ответа.
   Он разглядывал меня с видом патологоанатома. Вспомните любой зарубежный детектив, как эти маньяки от профессии вожделенно смотрят на объект, зажав в зубах скальпель и уцепившись за пилу для лоботомии. В данный момент под его взглядом я ощущала себя именно таким препарируемым объектом. Налюбовавшись, мужчина выдал вердикт:
   – Сказать могу, только зачем? Ты до внешних ворот даже не доберешься. По всему периметру стены стоят патрули, охрана караулит около каждого внешнего выхода из потайного хода. Как ты бежать собираешься?
   – По внешнему периметру или внутреннему? – маленькое жизненно важное уточнение.
   В его взгляде скальпель сменился лазером.
   – Зачем тебе знать?
   Блин, у меня только пара часов в запасе перед рассветом, а мы все на одном месте топчемся.
   – Для общей эрудиции. Впрочем, я тебе и сама скажу: по внутреннему. За ворота из-за жуткой вони никто не сунется. Ведь так? Я права?
   – Допустим, так. Каков твой план побега?
   Ага, прям я тебе все и доложила.
   – За меня не переживай – я найду, чем удивить. Ты попросту изреки требуемое, и попрощаемся. Или тебе все-таки неймется испытать незабываемые ощущения сексуального домогательства? Уверяю тебя, фантазия у меня буйная и далеко продвинутая, как ты уже мог догадаться, так что дело твое…
   – Дорсет, – Кондрад прервал мой пламенный монолог.
   – Ну и чудненько. – Я слезла с «насеста» и уже направилась к окну.
   Но меня остановили следующей фразой:
   – Тебе это ничего не даст, без бумаги с моей подписью слово не сработает.
   Вот же гад, информацию в час по чайной ложке выдает:
   – Спасибо за предупреждение. Что хочешь за подпись?
   Ну сколько можно на меня пялиться? Терпение – это такая штука, которая всегда в дефиците, и я к этому кризисному моменту все ближе и ближе.
   В комнате повисла затянувшаяся тишина, во время которой мы втроем усиленно мучили мозги, по разным поводам, разумеется. Я искала возможность добиться вожделенной бумажки, Иалона сопела в две дырки, изыскивая способы отмщения, а Кондрад, очевидно, просчитывал варианты – у него в голове статистический калькулятор щелкал и в глазах мелькали циферки. Время неумолимо пинало меня в пятую точку, и, грозно сдвинув брови, я осведомилась:
   – Твое решение?
   Снизу зашлась в хохоте принцесса; она сообщила мне, икая:
   – Сейчас он выберет кандалы и рабский ошейник, благо половина экипировки уже на нем.
   Я тоже хихикнула, слишком уж мой вопрос напоминал брачные притязания нашего Властелина железных колец. В зеленых глазах неоном замигал знак вопроса, и, с трудом приняв солидный вид, поделилась:
   – Внутренняя конфронтация. Подпись будет?
   На полном серьезе он взялся учить меня жизни:
   – Ты совершаешь большую ошибку…
   – На ошибках учатся…
   – А после ошибок лечатся! – закончил за меня герой не моего романа.
   – Я пропиталась народной мудростью до самого низа, вернемся к глупостям. Ты дашь бумажку, или будем по-плохому… – Если б он только знал, сколько всего можно совершенно случайно и совсем не желая того найти в недрах Всемирной паутины, он бы меня уже два часа боялся.
   – Думаю, ровно через час после побега ты вернешься сюда в мое полное распоряжение, поэтому не вижу препятствий сделать даме услугу за маленькое, но приятное вознаграждение.
   Надеяться никому не вредно. Поверь, мой сладкий, я вывернусь наизнанку, но тебе постараюсь не попасться. Впрочем, свое мнение придержу-ка я покуда при себе.
   – И какое это «маленькое» условие? – подозрительно сощурившись, полюбопытствовала.
   Меня наградили невинным взглядом белого агнца. А я, овца, так и поверила… волку в овечьей шкуре.
   – Всего-навсего твой поцелуй.
   Уговорил, шалун. Я согласная! Только вот кроме меня тут обретается еще одна личность со слабым желудком.
   – Принцесса сообщает, что ее может стошнить, – перевела рвотные позывы Иалоны на понятный язык.
   – При чем здесь принцесса? Я говорю о твоем поцелуе, Илона, – нахально заявил невозможный, невоспитанный, но такой очаровательный тип.
   Выпятив нижнюю губу в задумчивости и набивая себе цену, я выдвинула встречное условие:
   – После того, как подпишешь пропуск.
   – Согласен, – довольный волчий оскал.
   – У, змей-искуситель.
   – Иалона, мигом вылезла и рванула строчить этот чертов пропуск.
   Слава богу, дело сдвинулось с мертвой точки, авось успею к часу Х. По своим личным наблюдениям и рассказам папы-военного я знала, что за пару часов до рассвета внимание караульных сильно падает, к тому же полумрак и неожиданность. Существовала и дополнительная причина – мне не улыбалось болтаться по городу дольше, чем необходимо, но без одежды и транспортного средства снаружи делать было нечего.
   Сотельница усердно скрипела пером по бумаге, выводя местные иероглифы, а я, изнывая в ожидании, старалась выбросить из мыслей красавчика. Пути Господни неисповедимы, но искренне уповала не свидеться больше. Ну и зачем врать? Хочу я увидеться. Правда. Но и домой хочу тоже. Взвесив два хотения, убеждаюсь, что дом с отрывом победил: два – один. Вот и славно.
   – Иалона, ты что, доклад сочиняешь?
   – Да нет, стараюсь предусмотреть все сюрпризы.
   – Умница, хоть какая-то польза от монаршего образования отыскалась.
   Дождавшись, когда принцесса поставит последнюю точку, я потеснила ее высочество, схватила лист, помахав им для быстрой сушки чернил, и пошла к пленнику, прихватив допотопное приспособление для письма, именуемое гусиным пером. На подступах меня проинформировали:
   – Прежде чем поставлю подпись, я хочу знать, что именно подписываю. Подержи лист, пока я не прочитаю.
   Делать нечего, пришлось поработать пюпитром. Да в курсе я, что это подставка для нот, но слово уж больно звучное и красивое. По мере прочтения выражение лица Кондрада менялось от спокойного до крайне удивленного. Наконец, подняв на меня глаза, он спросил: