Мария Жукова-Гладкова. Изумрудные глаза Будды

   – Абсолютно нормально, – ответил командир корабля. – У нас никаких сбоев. Но нас не видят и не слышат.
   – Что вы собираетесь делать?
   – Пока следовать по курсу.
   – Может, лучше сесть в ближайшем аэропорту?
   – Не уверен.
   – У вас есть оружие? – спросила Татьяна. – Ведь кто-то орудует в багажном отсеке!
   – Вы сами что-нибудь слышали? – командир корабля внимательно посмотрел на Татьяну.
   – Мне показалось, что девки дрались, – слегка улыбнулась Татьяна. – Но в свете других событий…
   Второй пилот вздохнул.
   – Маринку мы развяжем, – сказал он. – А поклонницы пусть лучше посидят с кляпами. Там вполне могут прятаться и другие. И они связали этих. Или их связал кто-то из труппы Артура, что тоже случалось раньше. В этом плане не волнуйтесь.
   – Если б вы раз десять полетали с этими артистами… – многозначительно произнес третий летчик. – Сегодня еще тихо. И бабы на Артура не бросаются. Так что лучше пусть сидят связанные.
   Дверь в кабину открылась.
   – Здесь и так тесно! – крикнул командир корабля.
   – Значит, будет еще теснее, – ответил уверенный мужской голос.
   Мы с Татьяной повернули головы – и уставились в два дула. Молодой незнакомый нам мужик держал в обеих руках по пистолету.
   – Дамочки – на пол, – приказал он. – И оператор.
   «Он знает, что Пашка – оператор?» – мелькнула мысль, но команды мы все втроем выполнили. Правда, мы с Татьяной успели переглянуться и на пол не легли, а сели. Лечь тут было бы проблематично. Я незаметно включила в кармане диктофон, приготовленный для чего-то подобного.
   – Меняем курс, что ли? – устало спросил командир корабля. – Куда нужно?
   От такой невозмутимости террорист, по-моему, слегка прибалдел.
   – Молодой человек, говорите куда, – так же спокойно попросил второй пилот. – В Швецию? Финляндию? В Чечню? Если в Африку – не дотянем.
   – Мужики, а поэта помните, который на заре перестройки куда-то в Прибалтику захотел вместо Питера? – спросил у коллег командир корабля. – Я только не помню, куда именно. То ли в Эстонию, то ли в Литву…
   – А что это вдруг? – подала голос с пола я.
   – Как член Союза писателей и просто гражданин хотел привлечь внимание общественности к отключению света у народа, который хочет свободы, – пояснил второй пилот.
   – И что дальше? – не отставала я, почуяв материал. – Белая горячка?
   – Нет, какую-то шизофрению особую нашли.
   – Вид, типичный для поэтов? – подала голос Татьяна.
   – Вроде того, – хохотнул командир корабля. – Ведь больше никак было не объяснить. Ни материальной заинтересованности не было, ни каких-то других личных мотивов.
   – Вы меня слушать собираетесь?! – рявкнул террорист. – У меня-то точно нет шизофрении, хотя бы потому, что я не поэт.
   – Кстати, это ваши сообщники сняли нас с радаров? – уточнил третий летчик.
   – Нет, я. – Парень широко улыбнулся, и в этот момент показался мне совсем мальчишкой.
   – А вы не расскажете как? – спросил второй пилот. – Просто любопытно.
   – В России много талантливых людей, – заметил террорист. – А при должной стимуляции труда наши люди способны изобрести все, что угодно. И изобрели. На радарах мы не появимся. Нас, считайте, нет.
   – Вы нас взрывать собираетесь? – уточнила я, ругая себя последними словами за то, что не попробовала воспользоваться трубкой. Я ее выключила перед взлетом и бросила в сумку.
   – Бог с вами, Юлия Владиславовна! – воскликнул террорист.
   «Он меня и по имени-отчеству знает?»
   – Лично вас и вашу уважаемую соседку – ни в коем случае. Наоборот, приказано охранять и оберегать от всех бед.
   – Кем?
   – Простите, вот этого сказать не могу. Вас, господа летчики, тоже велено доставить в целости и сохранности, вернее, проследить, чтобы вы сами обеспечили свою целостность и сохранность. Для пилотов вашего класса всегда найдется работа.
   Командир корабля хмыкнул.
   – А как насчет остальных? – подал голос Пашка.
   – Вас, Павел, тоже приказано оберегать. Ради Юлии Владиславовны. Вы, можно сказать, часть ее.
   Пашка крякнул.
   – Поэтому и вас, и драгоценную телекамеру будем оберегать. Хотя в крайнем случае вам будет куплена новая камера. Насчет всех остальных у меня нет четких указаний, но мне разрешается ими пожертвовать в случае необходимости.
   – Так, а куда мы все-таки летим? – опять поинтересовался командир корабля. – Я не из праздного любопытства спрашиваю.
   – Садиться будем в тайге, – объявил террорист.
   – Где? – удивленно повернулся на него командир корабля. – Там теперь что, ВПП есть?
   – Что такое ВПП? – вежливо уточнил террорист.
   – Взлетно-посадочная полоса, – бросил через плечо второй пилот. – Вы понимаете, молодой человек, что у нас не вертолет…
   – Понимаю, но мы консультировались со специалистами и смотрели один известный фильм, где самолет на шоссе садится и едет в ряду обычных машин. Помните?
   – Вы имеете в виду «Невероятные приключения итальянцев в России»? – уточнила я.
   – Да, – кивнул террорист.
   – Шоссе какое? – по-деловому спросил командир корабля.
   – Ну, обычное. В меру раздолбанное. Как вы понимаете, для вас специально не асфальтировали.
   – Понимаю, – кивнул командир корабля. – А машин много?
   – Обычно мало. И они вас не должны волновать. Можете давить.
   Потом террорист по памяти назвал координаты этого самого шоссе, предложил свериться с какими-то приборами. Я в его разговоре с летчиками больше ничего не понимала, но, слава богу, летчики понимали все.
   – Думаю, сядем, – невозмутимо сказал командир корабля. – Но дамам и оператору лучше проследовать на свои места и пристегнуть ремни. А во время посадки еще и головы пригнуть к коленям. Сумки под сиденье впереди вас.
   – У вас самые безопасные места, – сказал второй пилот и пояснил, что при вынужденной посадке лучше всего сидеть в задней части фюзеляжа, но не в самом конце. В нашем самолете в конце находится багаж, так что мы с Татьяной и Пашкой оказались как раз там, где надо.
   – Дамы, вы не будете поднимать панику? – вежливо спросил террорист.
   Мы с Татьяной покачали головами. Пашка молчал и головой не качал.
   – Тогда будьте добры нас покинуть, – попросил террорист. – А то тут в самом деле и так тесно.

Год 1995-й

   Место выбирали долго. Однозначно следовало селиться у речки, но не на самом берегу, а чуть поодаль. Мало ли кто по этой речке сплавляется. И на другом берегу можно домик поставить. На всякий случай. Подальше. Братья были людьми предусмотрительными.
   Домик должен быть далеко от цивилизации, но в пределах досягаемости вертолета. Тому должно хватить топлива долететь и вернуться обратно.
   Но все должно располагаться так далеко от всей цивилизации, чтобы те, кого вывезли в тайгу, не смогли оттуда сбежать, а после полета и мысли о побеге не появлялось.
   Наконец определились. Тогда это был еще участок сплошной тайги. Первым делом предстояло валить лес. Но строители уже имели опыт работы на лесоповале.

За полтора года до описываемых событий

   Тщедушный мужичонка снова пришел в особняк Анны.
   – Я видел его сегодня в городе, – сообщил он.
   Мужичонка пояснил, что этот парень вроде как был дружком одной студенточки, которая проходила археологическую практику. Его все в лагере археологов воспринимали как своего. Он обычно приезжал на выходные на раздолбанных «Жигулях», привозил домашнего вина, закуску. Он хорошо пел под гитару, в общем – был душой компании.
   – Но убийство-то явно произошло не в выходные! – воскликнула Анна. – Я же газеты читала! Телевизор смотрела! Про него все средства массовой информации только и говорили!
   – Я не закончил. Последнюю неделю он жил в лагере. Сказал, что у него отпуск. Помогал на раскопе. Но он жив и разъезжает по городу не на раздолбанных «Жигулях», а на роскошном «Мерседесе». И выглядит совсем не бедным студентом. Номер машины я записал.
   Анна пробила номер по своим каналам и также узнала, из чьей команды парень.
   Чего можно было ожидать от этих двух братцев?
   Но это давало ей шанс избавиться от одного. Вот только бы найти доказательства…
   Она стала думать как.

Глава 6

   Мы уселись. Пашка вопросительно посмотрел на меня.
   – Приготовь-ка все-таки камеру, – сказала я. – Будем снимать процедуру посадки.
   В салоне тем временем часть граждан уже спала крепким пьяным сном, другая продолжала напиваться. Стоял гул, на нас никто не обращал внимания.
   – Может, девок освободим? – Татьяна кивнула назад. Оттуда не слышалось никаких шумов.
   – Может, лучше, что они привязаны, – заметила я. – Шут знает, какая посадка будет. И кляпы лучше не вынимать. А то начнут орать, всполошат господ артистов. Хотя Маринку, наверное, можно бы.
   – Мне их снять? – спросил Пашка. – Связанных?
   – А вот это мысль. Потом Маринку отвяжем.
   Мы с Пашкой отправились в задний отсек, Пашка заснял все, включая развороченный багаж, где прятались поклонницы, потом я развязала Маринку и попросила сказать несколько слов для наших зрителей. Маринка и сказанула… любой боцман со стажем бы позавидовал.
   – Марина, а теперь нормальным языком. А то предыдущее мы не можем дать в эфир.
   – Как я выгляжу? – спросила Маринка.
   – Как освобожденная жертва террориста. Если ты сейчас причешешься, то никто не поверит, что мы тебя не специально привязали для съемки. Наоборот, ты должна выглядеть потрепанной, испуганной и одновременно испытывать облегчение. Валяй. Уважаемые зрители, освобожденная стюардесса Марина сейчас расскажет вам, как пассажиров захватывал террорист.
   – Он скрывался в туалете.
   Пашка взял крупным планом дверь.
   – Вылез тихо, ну и… применил приемы.
   – Вы что, вчетвером не могли его одолеть? Я, признаться, раньше всегда верила в русских женщин. Чтоб четыре наши бабы не могли скрутить одного мужика…
   – Это если они преследуют одну цель, – заметила Марина, потом кивнула на поклонниц. – У него тут добровольная помощница нашлась. – И Марина кивнула на первую найденную мной девицу, не улетевшую в другую Галактику с Артуром Небосклоновым. – Она помогла ему связывать конкуренток.
   – А ты сама?
   – Я не вмешивалась. Разборки между поклонницами, нелегально проникшими на борт, – не мое дело.
   – И что было дальше?
   – Он и эту связал. – Марина кивнула на поклонницу. – А потом меня. Я сопротивлялась. Но… Юль, а что он от ребят-то хотел? Куда летим?
   Я предложила стюардессе покинуть отсек. Она тут же согласилась, бросив последний гневный взгляд на незадачливых девиц. Их мы оставили связанными. Еще не хватало, чтобы они носились по салону.
   Марина села в кресло через проход от нас, и я, перегнувшись к ней, описала ситуацию.
   – Михалыч на шоссе посадит, – уверенно кивнула она. – Не волнуйтесь. Все будет о’кей. Я помню, не так давно Михалыч еще с Травушкиным на эту тему говорили… Они же в одном экипаже летали. Но Травушкин-то бизнесом занялся. А Михалыч и дальше летает. И где только не садился… И другие ребята опытные. Так, начали снижаться, чувствуете? Пойду-ка я заставлю всех этих, – она кивнула вперед на Небосклонова и компанию, – ремни пристегнуть. Да, ребята, ремни отрегулируйте под себя. Они не должны болтаться на теле. И желательно опустить их пониже.
   Маринка пошла вперед.
   Я повернулась к Пашке, который неотрывно смотрел в иллюминатор, видимо, ожидая момента, когда можно будет начинать снимать место посадки, и Татьяне и пересказала нашу беседу с Мариной. Мы со стюардессой говорили шепотом, чтобы сидящие впереди нас случайно не услышали.
   – Значит, Травушкин знал, что придется сажать на шоссе? – спросила Татьяна.
   – Я думаю, с ним-то как раз и советовались, можно ли это сделать. Мало ли что в советских фильмах показывали. В другом фильме Леонид Филатов из самолета вылезал во время полета и что-то там ремонтировал. А вот это невозможно. Но один большой летный начальник тогда сказал, что фильм демонстрирует героизм советских летчиков, так что пусть показывают так, как сняли… Вероятно, Травушкин не успел предупредить экипаж, что им на самом деле придется садиться на шоссе.
   – И поэтому послали террориста?
   – Да какой он террорист! – воскликнула я. Хотя мне на самом деле было интересно, что нужно его хозяевам. – Давайте вспомним, что он говорил. Нам самим ничего не угрожает…
   – Благодаря твоей известности, как журналистки, специализирующейся по криминалу, – хмыкнула Татьяна. – И мы с Пашкой примазались. Спасибо и на этом.
   – Летчиков тоже никто не тронет. Хорошие летчики всегда нужны.
   – Так им что, самолет нужен? – уточнила Татьяна. – Неужели поновее не могли найти?
   Мы посмотрели друг на друга.
   – Вот именно: что здесь может быть такого, что заинтересовало хозяев террориста? Или все-таки собираются требовать выкуп за супермегазвезду Артура?
   – А кто его будет платить? – искренне поразилась Татьяна.
   – Например, поклонницы. В складчину. Организуют сбор денег. Да такие, как эти, – я кивнула назад, – последнее отдадут ради спасения своего любимца. И найдется, кому организовать сбор денег. С продюсера, возможно, что-то сдерут. Насчет остальных… – Я посмотрела вперед в салон и пожала плечами.
   – Логично, – заметила Татьяна. – Значит, нас впереди ждет веселое путешествие, я правильно поняла?
   Я опять пожала плечами.
   Самолет определенно снижался.
   – Пашка, что-нибудь видно? – спросила Татьяна.
   – Лес. Тайга.
   Татьяна перегнулась через оператора и посмотрела сама.
   – Да, пока никакого шоссе. Интересно, а на деревья сесть можно?
   – Ты что, ку-ку? – широко распахнула глаза я. – В первый раз в воздухе? Вспомни, сколько самолет по взлетно-посадочной полосе несется после того, как коснется ее колесами? И мы же еще не садимся. Кстати, интересно, куда ведет то шоссе… И вообще, где мы?
   – По крайней мере, на Родине, – хмыкнула Татьяна.
   Снижение было не очень ровным, начало закладывать уши. Спавшие впереди проснулись и возмущались. Кто-то уже блевал. Возможно, с перепою.
   – Девчонки! – вдруг тихо позвал Пашка и направил камеру в иллюминатор. – На шоссе военные! Куча машин и установки какие-то…
   Татьяна, несмотря на то что самолет здорово потряхивало, опять перегнулась через Пашку, потом даже привстала, чтобы он не отводил камеру. Мы переглянулись.
   – Переворот в стране готовится? – шепотом предположила я.
   – А мы им зачем? Журналистов бы тогда взяли, специализирующихся по политике. И в заложники кого-то из политиков, а не этого сладкоголосого придурка.
   Я пожала плечами. Страха не было. Разбирало любопытство. Мы стали ждать развития событий.
   А самолет тем временем снова стал набирать высоту…
   – Я чего-то не понимаю, – сказала Татьяна, когда мы уже не могли больше видеть военных и шоссе. – Значит, мы не садимся?
   Я сказала, что наведаюсь в кабину пилотов и выясню ситуацию, потом снова заранее включила в кармане диктофон.
   Признаться, до кабины пилотов я добралась с трудом, даже хватаясь за все кресла по пути. Продюсер Александр Каренович крикнул мне вслед, чтобы выяснила, что происходит. Я ничего не ответила.
   Дверь в кабину пилотов была заперта. Я постучала и сказала, что это я.
   Открыл террорист. Пилоты невозмутимо сидели на своих местах, Маринка – на полу.
   – Юля, вы случайно никаких сигналов никому не подавали? – вежливо спросил меня террорист.
   – Как? – искренне поразилась я.
   – Ну, как я слышал, вы – особа весьма находчивая.
   – А в чем дело? Мы будем садиться на другое шоссе?
   – Мы будем садиться на поляне, – произнес командир корабля ледяным тоном. – Юля, идите на место, пристегивайтесь и прижимайте голову к коленям. Или положите на скрещенные руки на сиденье впереди себя. Под живот – свернутое одеяло, куртку, то есть что-то мягкое. Я серьезно говорю. Шоссе было бы идеальным местом посадки по сравнению с тем, что теперь желает молодой человек.
   – А почему у молодого человека изменились пожелания? – поинтересовалась я.
   – Вы наружу не выглядывали?
   – Выглядывали.
   – Так вот, встреча с военными не входит в наши планы.
   – А они случайно не нас встречали?
   – Думаю, нет. По всей вероятности, у них тут охота.
   – Какая? – повернул голову командир корабля. – На медведя? Волка? Или кто тут в тайге водится?
   – На человека, – отрезал террорист. – Госпожа стюардесса, вы тоже можете идти.
   – Марина, плюнь на этих артистов и сама сядь и пристегнись, – сказал командир корабля. Голос его звучал гораздо теплее.
   Марина подошла к нему, обняла и поцеловала, потом поцеловала двух других летчиков.
   – Ребята, я в вас верю, – сказала. – Вы только…
   – Иди, Марина, – хрипло сказал командир корабля. – Все будет нормально.
   По-моему, он не верил в это до конца.
   Мы ушли. По мере продвижения по проходу Марина говорила всем, чтобы пристегивались и что скоро посадка. Когда мы оказались у наших кресел, Татьяна с Пашкой вопросительно на нас посмотрели.
   – Камеру убирай, – сказала Марина Пашке. – И лучше оберни чем-нибудь… Сейчас одеяло достану.
   – У меня специальная сумка, – сказал Пашка, что соответствовало действительности. Мягкие толстые бока сумки должны были смягчить любой удар.
   Марина уселась через проход, я снова склонилась к ней.
   – Куда мы теперь летим?
   – А фиг знает. К какой-то лесной базе. Заимке или черт знает чему.
   – Почему не сели на шоссе? В самом деле из-за военных?
   Марина кивнула.
   – Террорист сильно задергался, когда увидел все эти машины внизу, и велел менять курс. Где-то там в тайге есть поляна, куда садятся вертолеты. Но «Ту-154» – это не вертолет!
   У нее начиналась истерика.
   – Марина, успокойся! Летчики – опытные и что-то сделают…
   – Юлька, ты что, не понимаешь, что мы все можем погибнуть?! Все?! И будут раненые. Точно будут. Что мы будем делать в этой тайге? И самолету-то уж точно – конец. И нас никто не будет искать!
   – Это еще почему?
   – Потому что нас уже все считают мертвыми! Ты не слышала переговоров в эфире! Мы же пропали с радаров уже полтора часа назад, если не два. А когда станут искать черный ящик и обломки самолета, то никак не здесь, а в сотнях километров отсюда! Ты это понимаешь?!
   – Тогда надо радоваться, что нас видели военные…
   – Мало ли что они нас видели… Мало ли какая у них операция… Пока они согласуют все с гражданскими, если вообще будут с ними связываться… Юлька, мне страшно!
   Самолет опять пошел вниз. Меня за рукав дернул Пашка.
   – Что там? – спросила я.
   – В центре тайги вырублена площадка… Или не площадка, не знаю, как назвать. Неровный прямоугольник. И там стоит дом.
   – Река какая-нибудь есть поблизости? – спросила Татьяна. – Пашка, смотри! Чтоб потом знать, в какую сторону идти! Река всегда ведет к людям.
   Я повернулась к Марине и попросила ее тоже посмотреть, она быстро переместилась на кресло у иллюминатора и стала глядеть вниз.
   Но тайга была усыпана снегом, и если летом мы бы без труда увидели голубую ленту, то сейчас это представляло проблему.
   Тем не менее Марина вскоре повернулась и кивнула. Потом и Пашка подтвердил, что нечто похожее на реку извивается между деревьев.
   Мы снова пролетели над вырубленным неровным прямоугольником и резко снизились.
   – Ремни проверьте! – прошептала Марина. – Головы к коленям и руками их закройте!
   В салоне раздавались крики паники. Господа артисты протрезвели и тоже приникли к иллюминаторам. Они ничего не понимали, оборачивались на нас, выкрикивали в никуда вопросы, жали на кнопку вызова стюардессы. Пара граждан собралась идти в кабину к пилотам, но быстро поняли, что лучше оставаться на своих местах. Кто-то впереди зарыдал, призывая мамочку, кто-то матерился. Потом на мгновение все вдруг замолчали – и тут тишину прорезала трель храпа. Кто-то даже не проснулся. Потом опять начались крики паники.
   А самолет шел вниз… Задел брюхом вершины деревьев. Пролетел над неким строением… Снова ушел на тайгу… Жаль, что мы не на вертолете! Тут сесть было бы легко. Но мы совсем на другой машине… Вроде бы существует техника посадки на брюхо? В аварийной ситуации? Где-то я про такое слышала…
   А потом я увидела, как Марина опускает голову на колени и закрывает ее сверху руками. Я сделала то же самое. Пашка задвинул сумку с драгоценной камерой под сиденье перед собой, мы с Татьяной задвинули свои. Пашка с Татьяной тоже пригнули головы к коленям.
   В какой последовательности все происходило потом – сказать не могу. Не помню. Все смешалось в голове. Помню один сильный удар – видимо, когда самолет брюхом рухнул на землю. Потом был треск. Трещало долго.
   «Хорошо, что тут сугробы! – пронеслась мысль. – Если бы мы садились на голую землю…»
   Какое-то время я не шевелилась, потом почувствовала шевеление Татьяны, мы одновременно подняли головы и посмотрели друг на друга.
   – Вроде живы, – прошептала соседка.
   – И целы, – послышался Пашкин голос. – Сейчас камеру проверю.
   – Сделай-ка панорамку, – так же шепотом сказала я.
   – Угу, – ответил Паша и приготовил камеру к работе.
   Марина уже поднималась с кресла.
   И тут салон взорвался криками ужаса, боли – и радости.
   – Паша, снимай все!
   А Марина неслась в направлении кабины пилотов. Ей попытался преградить путь кто-то из сопровождавших Небосклонова, но она резко оттолкнула мужика и помчалась дальше. Я тронулась вслед за Пашкой вперед, оберегая его и ценную камеру, по ходу что-то говорила к микрофон. Точно не помню, работала на автопилоте.
   По крайней мере все в нашем салоне были живы, хотя часть граждан и получила некоторые повреждения организмов. А потом из кабины пилотов раздался жуткий крик Марины. Мы с Пашкой бросились туда. Я распахнула дверь и замерла на месте. Не знаю уж, что бы со мной было, если бы я регулярно не вела криминальную хронику и не выезжала на многочисленные места убийств, кровавых разборок и в морги…
   Вся кабина, вернее, то, что осталось от кабины, была залита кровью. Самолет носом врезался в вековые деревья… Его даже слегка сплющило. Внутрь врывался холодный чистый воздух и заметало снег. На полу лежал террорист и пустыми глазами смотрел в потолок. Не нужно было проверять пульс, чтобы убедиться: он – мертв. Я переступила через труп и посмотрела на летчиков.
   Марина рыдала над тем, что осталось от командира корабля. Она не обращала внимания на ветер, раздувающий ее волосы, осыпающий ее летную форму снег. Ей было все равно. Она просто выла по-бабьи, как только может женщина над любимым мужчиной.
   Я перевела взгляд на бортинженера. Нет, с такими ранениями жить нельзя. Потом посмотрела на второго пилота.
   Так, тут есть надежда! Я бросилась к нему и дотронулась до плеча. Он застонал.
   – Марина, где аптечка?! Марина!
   Пашка все снимал.
   – Эй, мужчина, что болит?! – склонилась я над ним.
   Он поднял на меня окровавленное разбитое лицо.
   Дверь в кабину пилотов резко распахнулась, и на пороге возник разъяренный Александр Каренович с красной мордой.
   – Как я должен это понимать?! Как?!
   – Помолчите и лучше помогите, – сказала я ему ровным тоном. – Все вопросы – к террористу, – и показала ногой на труп на полу.
   – Что?.. Как?.. Так, значит?..
   – Давайте отнесем раненого во второй салон, – сказала я. – Там можно будет его уложить и…
   Над плечом Александра Кареновича показалось помятое лицо поэта.
   – Вот и Олег Владимирович поможет. – Я повернулась к второму пилоту: – Что у вас болит?
   Он опять только застонал.
   Александр Каренович с поэтом очень аккуратно сняли летчика с кресла и понесли в задний отсек. Мы с Пашкой шли следом. Оператор снимал все. Находившиеся в салоне члены группы Артура Небосклонова молча следили за нашим продвижением. Некоторые открыли рты, но никто ничего не спрашивал, потом несколько человек тронулись в направлении кабины пилотов, которую мы покинули. Кое-кто постанывал. Как я поняла, ушибы были у всех, у некоторых даже сильные.
   При виде трех связанных поклонниц Артура Небосклонова его продюсер чуть не выронил раненого.
   – Опять?! – прошипел.
   – Вот их первыми и съедим, – сказал поэт.
   Татьяна тем временем пошуровала в Маринкином отсеке за кабиной пилотов, обнаружила аптечку и присоединилась к нам.
   – Врача у вас в компании нет? – спросила я у Александра Кареновича.
   Он покачал головой.
   Мы с Татьяной принялись на обработку лица второго пилота. По-моему, был поврежден один глаз. Но тут мы уже были бессильны. И левая рука оказалась сломана, и нога. Мы вспомнили наши скудные познания в медицине, в основном почерпнутые из книг и фильмов, и сделали что могли, привязав руку и ногу к деревянным планкам, которые Татьяна также нашла в кухонном отсеке.
   – Пить, – попросил летчик.
   Татьяна понеслась в кухонный отсек.
   – А я бы выпил, – молвил поэт. – Кстати, где это мы? А то я все проспал.
   Александр Каренович в ужасе смотрел в иллюминатор, за которым наметало сугробы. Поэт был довольно спокоен. По правому борту – только снег и лес, а вот слева возвышалось какое-то строение. Кто тут может жить? Староверы? Так они вообще-то деревней должны бы… И кому могло прийти в голову поставить дом посреди тайги?! Как его здесь строили? Как подвозили материалы?
   Вообще-то тут может садиться вертолет. Но возить все вертолетами?.. Это же безумно дорого! Кто пошел на эти расходы? Зачем?!