Мария Жукова-Гладкова. Путь к сердцу мужчины

   – А есть за что? – уточнил Лассе.
   – Кто знал, что он едет сюда? – спросила Ксения.
   – Сеструха моя, – ответил Колобок. – Она у нас диспетчером работает. Но неужели вы думаете, что кто-то устроил все это, чтобы убить Валерку?! Никто не знал, что он здесь будет! А моя сеструха уж точно…
   – Его как раз могли убить, потому что он лишний, – сказал Лассе задумчиво. – Он здесь не планировался. Вы просто прихватили его с собой.
   – А кто планировался? – спросила я. – Все остальные?
   Таким образом мы снова вернулись к тому же вопросу: почему мы все здесь? Что нас всех объединяет? Почему выбрали нас?
   Иван Васильевич предложил вернуться на кухню и продолжить обсуждение там. Все согласились. Что стоять у двери? Да и на труп смотреть не было никакого желания. Крокодил, правда, не хотел отрываться от друга, но Колобку удалось убедить его к нам присоединиться. Валере из Новосибирска уже ничем не поможешь, а совместное обсуждение проблем может дать какой-то результат.
   Крокодил заявил, что Валеру надо помянуть.
   – Где тут бар? – спросил Кирилл Петрович. – У депутата обязательно должен быть.
   Судя по выражению лица, Кирилл Петрович явно нацелился провести дегустацию дорогих иностранных напитков, которые сам не покупал.
   – Где трупы, – пояснил Колобок и посмотрел на Кирилла Петровича. – Пошли вместе выбирать.
   Они направились в сторону гостиной вместе с Иваном Васильевичем, который не мог пропустить выбор спиртных напитков. Лассе мгновение колебался, потом виновато мне улыбнулся и тоже пошел за ними. Остальные проследовали в кухню. Я стала накрывать на всех, Агриппина Аристарховна мне помогала, Ксения уселась в уголке у окна с сигареткой. Лен мыла посуду. Ник стоял рядом и прикладывал божка к глазу. Вслед за нами зашел Крокодил и тяжело плюхнулся на табуретку. В выборе спиртных напитков он не участвовал. Он явно сильно переживал смерть друга.
   – А где вы служили? – спросила я, имея в виду и его самого, и убитого Валеру.
   – В Чечне, – с хмурым видом пробурчал он.
   Ник аж подпрыгнул и уронил божка, правда, быстро поднял и снова приложил к глазу.
   – Значит, точно чеченский след! – завопил он. – Ваш друг убил кого-то из чеченских полевых командиров, а теперь его родственники устроили кровную месть! И мы вынуждены невинно страдать из-за того, что вы…
   – Заткнись, пока зубы целы, – процедил Крокодил и сжал кулаки с побелевшими костяшками.
   При виде разозленного гиганта Ник стушевался и отвернулся к мойке. Похоже, американец понял, что если не замолчит, ему уже никакая моча не поможет. Лен стояла с напряженной спиной и всем своим видом выражала неудовольствие. На губах Ксении играла легкая улыбка. Балерина о чем-то напряженно думала.
   Я спросила у Лен, как она оказалась в этой квартире. В смысле – что она помнит последнее.
   – Ты знаешь, что странно… – глядя на племянницу, вдруг произнес Ник, и на лице у него отразилось удивление.
   – Договаривай, – попросила я, правда, подумала, что тут все странно.
   – Мы с Лен оказались в одной комнате, – сказал Ник.
   – И что из того? – хмыкнула Ксения. – Вы оба – американцы, да еще и родственники…
   – Вот именно! – воскликнул Ник. – Кто об этом знал? Значит, те, кто все это устроил, выяснили, что я приехал к племяннице…
   – Вас брали по отдельности? – перебила я.
   Лен пояснила, что примерно месяц назад стала по утрам встречаться с мужчиной. Лен после пробуждения совершает пробежки в ближайшем к дому парке. Месяц назад она переехала от Паскудникова – снова сняла квартиру, и недалеко от нового дома каждое утро видела другого бегуна. Вначале они стали просто здороваться, познакомились примерно неделю назад, а вчера этот мужчина впервые пригласил Лен поужинать. У Ника было на вечер запланировано свидание, и Лен согласилась.
   – Вы были в одном ресторане с Ником? – уточнила я.
   Лен покачала головой и продолжила рассказ. Они посидели в кафе неподалеку от дома, потом отправились погулять в парке, в котором бегали по утрам. Последнее, что помнит Лен, – это как они садились на скамеечку. Проснулась она в этой квартире, на кожаном диване, в одежде. Американка попробовала вспомнить, что было вчера. Вначале она решила, что выпила лишнего и отправилась в гости к новому знакомому, который оказался джентльменом и даже не стал ее раздевать.
   – А в ресторане ты свою половину счета оплатила? – ехидно поинтересовалась Ксения. – Или у вас только мужики от женщин этого хотят, а бабы стараются на халяву проскочить?
   – Оплатила, – ледяным тоном отчеканила Лен. – Я не хотела, чтобы у мужчины насчет меня были какие-то иллюзии.
   – И он позволил? – спросила я.
   – Он хотел платить сам, но я смогла доказать ему свою позицию, – со мной Лен разговаривала вежливо.
   Проснувшись и открыв дверь в коридор, она в ужасе уставилась на трех спящих на полу мужчин, в одном из которых узнала своего дядю. Лен принялась их будить, потом они с Ником обменялись впечатлениями. Ник рассказал про свой поход в ресторан и про пробуждение. Он проснулся на ковре в той же комнате, где спала Лен, и поразился при виде племянницы.
   – Компьютер! – вдруг воскликнула Лен. – Мы же проснулись в кабинете!
   – Зачем тебе компьютер, деточка? – посмотрела на американку балерина Сурганова.
   – Электронная почта! – почти хором сказали Ник, Лен, я и Ксения.
   Лен первой рванула из кухни, за ней понесся Ник, потом бежали я, Ксения и Агриппина Аристарховна, решившая не отрываться от коллектива. Крокодил остался в кухне. В коридоре мы столкнулись с возвращающимися с выпивкой возбужденными мужиками. Депутатский бар явно произвел впечатление на всех.
   – Что случилось?! – воскликнул Лассе.
   Я быстро пояснила.
   – Я лучше выпью, – объявил Иван Васильевич. – Я все равно в компьютерах ничего не понимаю.
   – Вова, где водка, блин? – донесся из кухни крик Крокодила.
   – Я тоже не пойду с вами, – сказал Колобок, и они с Иваном Васильевичем проследовали в кухню. Как раз сообразят на троих.
   Лассе, Кирилл и я пошли в комнату, где проснулись Лен с Ником. Это был кабинет депутата. Там стоял компьютер с огромным жидкокристаллическим монитором. Признаться, я таких и не видела. Также имелось лазерное многофункциональное устройство, мебель была кожаная.
   – Странно, что ноутбука нет, – заметил Лассе.
   – Почему? – посмотрел на него Кирилл Петрович.
   – Ну, депутат все-таки…
   – На работе, наверное, – пожала плечами Ксения. – Но я согласна, что ноутбук должен быть. Сейчас у всех есть.
   – У меня нет, – сказала я.
   Ксения посмотрела на меня презрительно и заявила, что у нее нет знакомых, у которых его бы не было.
   – У многих моих знакомых нет и большого компьютера, – с самым невозмутимым видом сказала я. – И ничего, живы.
   Ксения дернула плечиком.
   – У меня нет ноутбука, – сообщил Кирилл Петрович. – И как-то обхожусь.
   – У меня нет никакой подобной техники, деточка, – сообщила Агриппина Аристарховна. – И ни у кого из моих знакомых нет.
   Лассе молча улыбался. Как я поняла, у него тоже нет ноутбука и, вероятно, и стационарного компьютера. Зачем ему, если он в молочной фирме наклейки приклеивает? Ксения от нас отвернулась. Лен с Ником тем временем колдовали над депутатской машиной. Однако их усилия не увенчались успехом.
   Вначале я подумала, что в компьютер запущен хитрый вирус, который стер из памяти всю имеющуюся информацию, за исключением одной директории и множества игрушек. На экране одно за другим появлялись матерные слова и выражения и похабные картинки с участием героев мультфильмов.
   Электронная почта отсутствовала.
   – Разве такое может быть? – спросил Ник.
   – Вполне, – сказала я. – У нас в стране почта есть далеко не у всех. И у депутата она вполне может быть только на работе. Может, он на этом компьютере только в игрушки играет?
   Я в самом деле не очень верила, что слуга народа дома работает, если вообще где-то работает. Не уверена, что то, чем он занимается в Законодательном Собрании, можно назвать этим словом.
   – А вот это почему лезет? – спросил Ник, кивая на экран.
   Я пожала плечами.
   – Ты, наверное, на что-то нажал… – открыл рот Лассе.
   Ксения хмыкнула.
   – Да комп этот явно только для развлекухи, – высказала она свое мнение. – Раз в нем только игрушки, картинки и матюги.
   – Игрушки и картинки я могу понять, – снова заговорил Ник, – но эти ваши слова…
   – Может, они так нравятся депутату, что он хочет их постоянно видеть перед глазами, – с невозмутимым видом сказала Агриппина Аристарховна. В эти минуты она напоминала Лису Патрикеевну. Наверное, представляет сейчас, как будет своим подругам рассказывать об увиденном. Я тоже расскажу про «начинку» депутатского компьютера.
   Единственная имеющаяся директория включала файлы с очень злобными эпиграммами и небольшими рассказиками.
   – Ой, так он же журнал издает! – воскликнула Ксения.
   Болконская поведала нам, что Верещагин на средства из депутатского фонда организовал выпуск журнала, в котором печатная площадь предоставляется всем, кто хочет сделать гадость ближнему. Поссорившиеся слуги народа, а также поэты и писатели поливают друг друга грязью. Поскольку не все депутаты и чиновники обладают поэтическими талантами, а некоторые вообще не умеют выражать свои мысли ни в устной, ни в письменной форме, они нанимают для этой цели бедных писателей и поэтов, которым в обмен на услуги по сочинительству предоставляется возможность полить грязью более удачливых коллег. Гонорары журнал не выплачивает, чиновники и депутаты в дополнение к печатной площади приплачивают сочинителям из собственных средств, ну, или из народных. Ксения не знала, как в каждом конкретном случае оформляется оплата. За поливание грязью коллег труженики пера получают только моральное удовлетворение.
   Услышав это, я прильнула к экрану. Прочитав несколько опусов, я решила, что если бы мне попался в руки этот журнал, то у меня возникло бы только одно желание – вымыть руки. Агриппина Аристарховна попросила прочитать ей что-нибудь вслух, поскольку не хотела идти за очками.
   – Это оплачивается из депутатского фонда? – воскликнул Кирилл Петрович, глядя на экран округлившимися глазами. – Фактически на наши деньги? С меня дерут налоги на э т о?
   Он бросил взгляд в сторону гостиной, где лежал убитый депутат.
   – Я бы оправдал киллера, – сказал он, и я с ним полностью согласилась.
   Поскольку от компьютера толку в нашей ситуации не было, а читать мерзкие пасквили никому не хотелось, Лен выключила машину.
   – А телевизор? – вдруг сказал Вова.
   – При чем здесь телевизор? – посмотрел на него американец. – По телевизору нельзя отправить сообщение.
   – Нужно посмотреть, что говорят в новостях, – сказала я. – Моя тетя Света вполне могла уже организовать поиски.
   – Так быстро? – посмотрел на меня Кирилл Петрович.
   – Ты не знаешь мою тетю Свету.
   – Мне повезло?
   – Очень. Правда, шесть из семи ее бывших мужей и шестнадцать из семнадцати любовников до сих пор ходят к ней в гости. Но ты не подходишь по возрасту.
   – А что случилось с одним мужем и одним любовником? – поинтересовался Лассе.
   – Муж женился на моей маме, а любовник переехал в Москву.
   В квартире депутата Верещагина было два телевизора, и оба оказались неисправны. Кирилл Петрович, как мастер по их ремонту, быстро снял крышку с одного, заглянул внутрь и сообщил, чего там не хватает. Мне это ничего не говорило, но Колобок его вроде бы понял. С вторым телевизором было то же самое.
   Вскоре мы всей толпой вернулись в кухню.
   Там уже пили водку. На столе также стояла бутылка виски, две бутылки вина и бутылка «Таежного бальзама».
   – Вот это – классная вещь, – сказал Иван Васильевич, показывая на бальзам. – Мы пока не открывали, вас ждали.
   Историк протянул руку к бутылке с бурой, густой и тягучей жидкостью. Когда он ее открыл, сразу же почувствовался запах хвои. Иван Васильевич пояснил, что этот бальзам нужно обязательно разбавлять водкой, потому что если взять в рот так, то создается впечатление, будто жуешь несколько елочных иголок, а то и целую ветку.
   – Валера из Новосибирска был, – сказал Крокодил. – Его как раз подойдет «Таежным бальзамом» помянуть.
   – А в Новосибирске что, тайга? – спросил Лассе.
   Все присутствующие задумались. В Новосибирске никто не был. Крокодил давно собирался, но так и не доехал. Теперь, видимо, отправится вместе с телом.
   Мне лично бальзам не очень понравился. Пах он, конечно, великолепно, но я все-таки предпочла вино. Мужчины тем временем с восторгом рассказывали о депутатских запасах. Хоть кто-то что-то положительное увидел в нашем заточении. Как я поняла, запасов спиртного нам хватит надолго. С едой было хуже. Хотя ведь должна же в доме храниться картошка, макароны, крупы, консервы… Или депутаты не запасаются всем этим, как принято в моей семье?
   Я выступила с предложением провести ревизию припасов.
   – Ты считаешь, что мы здесь надолго? – спросил Лассе.
   – Вас осталось двенадцать грешников… – произнес механический голос.
   Кто-то замер на месте, кто-то вскрикнул, все стали ошалело переглядываться. Меня затрясло. Неужели еще один труп?! Что здесь происходит?!
   – Лялька! – воскликнул Иван Васильевич, забыл про стакан и рванул в ванную.
   Лассе, ни слова не говоря, побежал в спальню к другу.
   – Надо бы моряка проверить, – неуверенно заметил Колобок, ни к кому конкретно не обращаясь.
   – А когда вы спиртное выбирали, он храпел? – спросила я.
   Колобок с Кириллом переглянулись и почесали в затылках. Понятно: процесс так увлек, что больше ни на что не обращали внимания. Бар депутата был интереснее спящего моряка и трупов, да еще, как выяснилось, Лассе проводил урок финского языка, сообщил, что водка по-фински – виинаа, что всех удивило. Я, признаться, считала, что водка на всех языках водка. Правда, Лассе объяснил новым собутыльникам, что если они в Финляндии произнесут русское слово, их все поймут. Он лично не встречал ни одного финна, который бы его не знал.
   Лассе быстро вернулся и махнул нам, предлагая последовать за ним. Его друг умер? Никто не задавал вопросов. Из ванны доносился какой-то плеск. Агриппина Аристарховна последовала туда, остальные, за исключением Крокодила, тронулись за Лассе.
   Его друг так и спал на полу. Но почему он еще спит? Хотя все ведь люди разные. Каждый по-своему реагирует… На что? Нас отравили каким-то газом? Ввели какой-то препарат? Я сама считала, что мне вчера что-то подмешали в питье. Лассе с Юрки… На детской площадке? Или они там вырубились, пьяные, а им потом еще что-то добавили? Лассе отошел быстро, а Юрки…
   Он однозначно был жив и храпел.
   Но Лассе, нагибаясь к другу, заметил под кроватью, на которой спала я, какие-то рулоны бумаги и вытащил один.
   Это был предвыборный плакат депутат Верещагина с пририсованными рогами. На каждом роге значилась дата и имя. Имена во всех случаях были мужские.
   Мы извлекли из-под кровати другие рулоны. Половина оказалась с рогами, вторая половина еще «не отработана».
   Я хихикнула. Ксения просто схватилась за живот и заявила, что обязательно напишет статью об увиденном с очередной порцией советов и рекомендаций для женщин.
   – Не у всех женщин есть изображения мужей на предвыборных плакатах, – невозмутимо заметил Кирилл Петрович.
   – Да сейчас за бабки кому угодно любой плакат сварганят, – заявила Ксения. – Берешь фотографию мужика – и вперед. Я как раз так и посоветую… – Она задумалась и добавила: – И бабки за рекламу сдеру с какой-нибудь типографии, которая согласится подобные плакаты шлепать в массовом порядке. Так, можно ведь и приклеивающиеся рога организовать… И плакат с «пустыми» рогами для вписывания даты и имени… Да тут масса вариантов для творчества! – Ксения широко улыбалась и потирала руки в предвкушении.
   Затем ее взгляд упал на глянцевый журнал на прикроватной тумбочке, и она рванула к нему.
   – Так, «Стильная дамочка», в который я как раз пишу. Да, вон тут моя статья про гонады морских ежей!
   – Про что? – спросил Лассе.
   Все остальные тоже в непонимании уставились на Ксению. Она перевела взгляд на меня.
   – Ты тоже не знаешь?
   Я покачала головой.
   – Марина, ты словно с необитаемого острова приехала! Хотя я вижу потенциальную читательскую аудиторию… И ты говоришь, что вас таких много? Хм-м… Наверное, мне стоит печатать свои советы и рекомендации в какой-то общегородской газете, которую читает публика типа тебя. Что ты читаешь?
   – «Комсомольскую правду» и «Санкт-Петербургские ведомости», – ответила я.
   – Нет, туда не возьмут, – заявила Ксения.
   Кирилл Петрович предложил какую-то из рекламных газет – «Из рук в руки» или «Рекламу-шанс». Я с ним согласилась и протянула руку за журналом. Мне все-таки хотелось узнать про гонады морских ежей.
   Из страницы пространных рассуждений я вынесла, что половые железы (или гонады) этих самых ежей являются важной составляющей исключительно эффективных кремов для тела. По просьбе собравшихся я пересказала им суть прочитанного. Ее почему-то спрашивали у меня, а не у Ксении.
   – А что будет, если я намажусь таким кремом? – поинтересовалась я у известной журналистки.
   – Ты видишь, какая у меня кожа? – Ксения выставила передо мной гладкую загорелую руку.
   – У Марины такая же, – сказал Кирилл.
   – Ты ничего не понимаешь! – рявкнула Ксения.
   – А этот крем ведрами выпускают? – спросил Лассе. – Я так понимаю, если для тела…
   – Что за сборище кретинов? – буркнула себе под нос Ксения и собралась уйти.
   Но дорогу ей преградила Лен и молча оголила живот, потом заявила, что, по ее мнению, лучшее в России – это дешевые натуральные кремы из трав, которыми она и пользуется и всегда везет с собой в Америку. Ксения стала убеждать американку в том, что она не права. Я задумалась, сколько же она получила от производителей (или ловцов?) морских ежей или кремов, чтобы их так рекламировать.
   Лен с Ксенией так орали друг на друга, что мне хотелось заткнуть уши. Правда, также хотелось и поблагодарить американку за защиту нашей косметики.
   От воплей проснулся Юрки, принял сидячее положение и захлопал глазами, совершенно не понимая, где находится. Лассе что-то стал ему объяснять на неизвестном мне языке, вероятно, финском, потом быстро сходил в кухню и вернулся с пивом и водкой. Взгляд Юрки стал более осмысленным.
   В дверном проеме возник Иван Васильевич в мокром костюме. Выглядел он жалким и несчастным.
   – Что случилось? – воскликнула я.
   – Вас осталось двенадцать грешников… – прозвучал механический голос.
   Иван Васильевич резко дернулся, потом всхлипнул.
   – Лялька захлебнулась, – выдавил он из себя. – Я пытался делать искусственное дыхание… Почему я отпустил Ляльку одну в ванную?!
   – Но кто же знал… – открыла рот я.
   – Она что, поскользнулась? – спросил Кирилл Петрович. – Но мы бы, наверное, услышали…
   – Что? – подал голос Ник. – Грохота не было. А плескалась она громко с самого начала. И визжала. Но не кричала.
   – Я не успела принять ванну, – невозмутимо сказала Лен. – Она в самой ванне?
   – Нет. Я ее достал… – сообщил Иван Васильевич. – Она на полу лежит.
   – Надо было оставить для полиции, – встрял Лассе.
   – Да я думал, что спасу ее! – закричал Иван Васильевич. – Что еще можно! Я умею делать искусственное дыхание!
   – Я бы вообще-то в холодный душ залез, а то башка трещит, – сказал Кирилл Петрович. – И вот ему бы тоже неплохо, – он кивнул на Юрки. – Может, раз она мертва, мы ее в кладовку перенесем? – он обвел всех взглядом. – И ванна будет свободна.
   – Как можно… – открыла рот я.
   На плечо стоявшего в дверном проеме Ивана Васильевича легла рука.
   – Кухня? Рассол? – спросил хриплый мужской голос.
   – Тебе вон туда, – повернулся Иван Васильевич, потом бросил взгляд на Колобка. – Вова, проводи человека.
   Вова быстро нас покинул и повел проснувшегося наконец моряка к холодильнику.
   Юрки тем временем снова улегся на пол и отмахнулся рукой от что-то нашептывающего ему в ухо Лассе. Тот пожал плечами и разогнулся.
   – Что мы сейчас будем делать? – спросил Ник Хаус, обводя нас всех взглядом.
   – Я иду на кухню, а вы как хотите, – объявила Ксения и первая нас покинула.
   – Лялька… – промямлил Иван Васильевич.
   – Пойдемте в ванную, – сказал Лассе. – Если мертвую все равно вынули из самой ванны, где она умерла, то, наверное, на самом деле лучше перенести ее в кладовку. Ванная нам всем нужна, а с покойницей… – он пожал плечами.
   Иван Васильевич развернулся, Ник с Лен последовали за ним, потом шли мы с Лассе. Кирилл Петрович, как я заметила, решил прихватить глянцевый журнал и ознакомиться с творчеством Ксении или еще с какими-то советами по уходу за лицом и телом.
   Агриппина Аристарховна сидела на табуретке в коридоре и вздыхала. От нее пахло валидолом.
   – Вы нашли здесь лекарства? – спросила я у нее.
   – У меня свои в сумочке, – сообщила она. – А вообще-то ты права, Мариночка. Надо бы поискать. Может, в ванной? Ой… – она содрогнулась.
   – Лучше не ходи туда, – сказал мне Лассе.
   Я и так не собиралась. Желания видеть труп у меня не было. И я не знала, смогу ли пользоваться ванной, зная, что там произошло. Хотя если я не увижу мертвую Ляльку…
   Отнести ее в кладовку вызвался Иван Васильевич. Милицию никто больше не вспоминал.
   Не успел Иван Васильевич вернуться, как из кухни на автопилоте вышел моряк и, глядя осоловелым взглядом, спросил:
   – Ванная?
   Лассе открыл перед ним дверь в туалет. Моряк что-то буркнул себе под нос, но в предложенное заведение вошел, а когда вышел, опять спросил про ванную. Ему показали направление.
   – Эй, ты куда в одежде?! – закричал Иван Васильевич. – Ипполита решил поизображать?
   – Я – Ипполит, – хрипло сообщил моряк. Послышался плеск воды.
   Иван Васильевич рванул за моряком в ванную, за ними последовал Ник Хаус, туда же заглянул Лассе.
   – Отставить! – командирским голосом рявкнул моряк.
   – Да разденься ты, Ипполит чертов! – орал Иван Васильевич. – Ты не на 3-й улице Строителей!
   – Вы ему лучше спинку потрите, – посоветовал Кирилл Петрович и отправился на кухню.
   – О каком Ипполите идет речь? – спросила у меня Лен. – При чем здесь какая-то улица Строителей?
   Я, как могла, попыталась вкратце пересказать «Иронию судьбы, или С легким паром» и то, как там Ипполит мылся в ванне в пальто.
   – Ну и что? – спросила американка.
   – А то, что вам никогда не понять наш юмор, – заявила возникшая рядом с нами Ксения. – А нам ваших червей.
   Теперь уже я в непонимании уставилась на Ксению. О чем это она? При чем здесь черви?
   Оказалось, что Лен попыталась в России избавляться от пищевых отходов так, как делают некоторые граждане Америки у себя на родине. Лен с Сашкой Паскудниковым поженились в апреле и на майские праздники впервые выехали на дачу, унаследованную Паскудниковым от любимой мамочки. Мамочка в свое время получила на работе шесть соток. На всех соседних участках проживали бывшие мамины коллеги. При виде дачи мужа Лен загорелась идеей очищения окружающей среды, которую в Америке активно проповедовали ее семья и почти все знакомые. Применить заграничное новшество на практике около многоквартирного дома в Питере не получалось. Вернее, Лен не решалась.
   В общем, Лен нашла по Интернету фирму, продающую червей, которые поедают пищевые отходы.
   – Где она, эта фирма? – поинтересовалась я. – В России?
   Выяснилось, что да, одна такая есть у нас в городе. В Америке, конечно, с червями гораздо проще, там их многие держат. У нас, правда, не оказалось «горячей линии» для червевладельцев, как в Америке, но Лен позвонила на родину. Паскудников, узнав об этом, долго не мог успокоиться. Существование подобной линии произвело на криминального репортера большое впечатление, как, впрочем, и на всех, кому он про нее рассказывал.
   В общем, Лен купила червей, чтобы они поедали их с Сашкой пищевые отходы и чтобы упомянутые отходы не гнили бы на свалке, непомерно увеличивая количество мусора, которого у русских и так слишком много.
   Отходы она решила вывозить на дачный участок, где и поселила червей. Участок ведь собственность мужа, значит, они вполне могут на нем в индивидуальном порядке бороться за экологию.
   Но соседи по садоводству не разделяли энтузиазма американки. Вонь с шести соток Паскудниковых быстро распространилась на соседние, и подруги умершей мамы стали названивать Сашке на мобильный. Вначале он не понял, о чем вообще идет речь, поскольку жена действовала не только без его согласия, но и не поставив его в известность.
   Он съездил на дачу, увидел червоводню, пришел в ужас и, естественно, червей уничтожил, а дома закатил дикий скандал. Жена попыталась объяснить ему, что еще не успела организовать уничтожение пищевых отходов должным образом, и червям нужно до полугода, чтобы по-настоящему освоиться. Поскольку купленные ею в России черви почему-то не жрали их с Сашкой пищевые отходы, Лен и звонила на горячую линию в Америку, где ей посоветовали купить для червей специальную подкормку для улучшения аппетита. Она как раз рыскала в Интернете в поисках места продажи этой подкормки в России, но никак не могла найти. Лен убеждала мужа, что в случае правильной организации не будет никаких проблем. Черви будут съедать отходы, потом Лен купит специальный корм для привлечения на участок птиц, которые будут поедать часть червей, и способствовать сохранению баланса в природе, а то черви быстро размножаются. Но до пернатых дело не дошло. Есть им было уже некого.