– Знаешь, где Тарасов ее нашел? – обратилась ко мне Алла Сергеевна, надменно кивая на секретаршу, и сама ответила: – На конкурсе красоты! Есть такой конкурс для секретарей-референтов, вернее, для тех, кто хочет в них пробиться. Бизнесмены там себе подбирают кадры. Но это похотливые самцы, а по мне, так лучше бы взять женщину лет пятидесяти, которая думала бы только о работе и держалась за свое место, а не крутила хвостом. Ты же, Лана, себе сотрудниц не на конкурсах красоты выбираешь?
Тут девушка не выдержала, возможно, поняла, что вдова ее на работе все равно не оставит, и решила напоследок излить душу. Не исключаю, что Алла Сергеевна не в первый раз высказывала ей свое мнение.
В результате страстного выступления секретарши я узнала, что она работала на Тарасова по десять-двенадцать часов в день и с большой радостью выполняла бы только непосредственно секретарские обязанности, но таких секретарских должностей просто не бывает в тех местах, где платят деньги, на которые можно жить! А у девушки, которую звали Вика, на шее безработная мама и младший брат-школьник. Так что ей приходилось терпеть Тарасова со всеми его выкрутасами, хотя она и мечтала работать секретарем у женщины, но бизнес-леди – явление редкое, и с внешностью Вики ее, скорее всего, женщина к себе не возьмет, так что снова придется идти к какому-то похотливому самцу – в определении мужчин и Вика, и Алла Сергеевна оказались единодушны.
– Да я вашего мужа в гробу видала и в белых тапочках! – закончила свое гневное выступление Вика.
– Завтра увидишь, – совершенно спокойным тоном сказала Алла Сергеевна. – На похороны придешь?
– Ой! – Вика закрыла рот рукой, осознав, что она только что выдала. – Ой, простите! Я не хотела! Ой, ведь Станислав Леонидович в самом деле…
Вика хотела пролепетать что-то еще, но Алла Сергеевна явно любила ковать железо, пока горячо. Для начала она заявила Вике, что, учитывая такое отношение Вики к мужчинам, она оставляет ее на работе, тем более что Вика в курсе дел фирмы и окажет Алле Сергеевне неоценимое содействие, затем посмотрела на меня и уточнила, не против ли я. Я сказала, что только за. Вика принялась нас благодарить, причем с таким рвением, что я уже опасалась, что она начнет целовать нам (или, по крайней мере, Алле Сергеевне) руки, а то и ноги, но Алла Сергеевна этот благородный порыв пресекла, пока он не был осуществлен, уточнила, сколько платил Вике Тарасов, ухмыльнулась, услышав сумму, но сказала, что оставит ее в полном объеме, если Вика будет служить верой и правдой самой Алле Сергеевне.
– Да, да, конечно, – залепетала Вика. – Спасибо, спасибо вам большое!
Но у Аллы Сергеевны на языке вертелся совсем другой вопрос, а именно: где Станислав Леонидович обычно держал верхнюю одежду?
– Ой! – Вика опять закрыла рот ладонью, пожалуй подумав о том же, о чем и я: ведь крохотное взрывное устройство вполне могли прикрепить к пальто, пока оно находилось в этом офисе.
От секретарши мы выяснили, что шеф всегда вешал свою одежду в шкаф-купе, стоявший у него в кабинете. Мы тут же выразили желание его осмотреть, но Вика шепотом сообщила, что там (кивок в сторону обитой черной кожей двери) сейчас сидят господин Багловский, покинувший больницу, Рома Тарасов и Сергей Стандецкий, являющийся представителем держателя тридцати процентов акций и начальником службы безопасности «Невы-металл».
«Серегу так повысили? – подумала я. – Он почувствовал власть, и поэтому в его поведении прибавилось уверенности?» Если не ошибаюсь, в девяностые годы он начинал простым «быком», или как они там называются в бандитской иерархии. А теперь, значит, возглавил службу безопасности и курирует завод от Лешкиного имени? В общем, мне стало ясно, почему Серега теперь держится не так, как раньше.
– Значит, совещаются? – прошипела Алла Сергеевна, удивительно напоминая в этот момент кобру. – Ну-ну…
Она задумалась на мгновение и дала Вике задание – составить список всех лиц, заходивших в кабинет Станислава Леонидовича в понедельник и во вторник с утра (машина взорвалась днем, когда он ехал на какую-то встречу в ресторане, где собирался обедать), а также всех, кто появлялся в кабинете каждый день. Тут я решила высказать свое мнение (и показать свое рвение в расследовании смерти Стаса) и заметила, что нам неплохо было бы выяснить, с кем Тарасов встречался на прошлой неделе (пусть и не на заводе), и вообще, чем он занимался. Для начала нам нужен мотив, не так ли?
Алла Сергеевна похвалила меня за сообразительность, мое задание подтвердила и расширила, высказав пожелание узнать, с кем Тарасов вообще вел переговоры на протяжении всего последнего месяца. Ее интересовали основные вопросы, им обсуждавшиеся. Как я поняла, Алла Сергеевна была далека от деталей бизнеса мужа (занимаясь лишь выбиванием долгов), ничего не смыслила в производстве, совладелицами которого мы стали, и занимала себя слежением за пассиями Тарасова, а не его деловыми партнерами, не составлявшими ей конкуренции.
– Работай, Вика, – сказала Алла Сергеевна, потрепала девушку по щеке и первой двинулась к кабинету. Я последовала за ней.
Войдя в просторное помещение (площадью в две приемных, по всей вероятности, оставшееся от директора советских времен, когда площади все были народными и не приходилось высчитывать стоимость каждого метра), мы увидели Рому, восседавшего в директорском кресле, Серегу, расположившегося строго напротив, и мужчину лет шестидесяти с усталым лицом, сидевшего у стола переговоров на двадцать мест, который был приставлен к директорскому.
– Как всегда – с опозданием, – вместо приветствия сморщился Рома, глядя на Аллу Сергеевну, затем перевел взгляд на меня: – Здравствуйте, Светлана Алексеевна. Это она вас задержала? Вы-то, как я знаю, никогда не опаздываете, даже на свидание с мужчиной.
«Это Сереженька, что ли, его просветил?» Правда, от комментариев вслух я воздержалась. Следовало послушать, что нам скажут дальше.
Багловский, с которым мне раньше встречаться не доводилось (но раз секретарша сказала, что это он тут сидит, я не сомневалась, что знакомлюсь с коммерческим директором и еще одним совладельцем), тем временем тяжело поднялся из-за стола, обошел его и склонился над ручкой Аллы Сергеевны. Вместо слов приветствия он стал жаловаться на здоровье. Но составить достойную конкуренцию Алле Сергеевне не смог: она тут же поведала собравшимся о своих болячках, которых набралось столько, что я удивилась, как она до сих пор жива.
Разговоры о болезнях меня никогда не интересовали, даже когда у меня самой что-то болело (я всегда мечтала быть молодой и здоровой), так что я прямо направилась к столу, мимоходом кивнув Сереге. Багловский очнулся, потрусил за мной, представился мне – в спину, но стул придержал. Рома не удосужился встать с директорского места.
Я на него не претендовала и устроилась за столом переговоров, напротив занимаемого Багловским места, куда и проследовал Вениамин Борисович. Серега задницу от стула так и не оторвал и пока что не сказал ни слова. Алла же Сергеевна не собиралась отдавать бразды правления в Ромины руки, так что вознамерилась учинить драку, которой, не сговариваясь, решили воспрепятствовать мы с Багловским. Вениамин Борисович предложил нам всем сесть за стол переговоров и оставить директорское кресло пустым. Алла Сергеевна и Рома с этим не желали соглашаться. Я же оглядела помещение и увидела у противоположной стены широкий кожаный диванчик (его предназначение в кабинете любвеобильного Тарасова у меня не вызвало сомнений). Перед ним стоял низкий длинный столик. Еще в одном углу находились два больших кожаных кресла, перед которыми тоже стоял столик, на этот раз крошечный и со стеклянной поверхностью. Я предложила подтянуть кресла к диванчику и устроиться там. Серега на протяжении всей дискуссии молчал.
Тут девушка не выдержала, возможно, поняла, что вдова ее на работе все равно не оставит, и решила напоследок излить душу. Не исключаю, что Алла Сергеевна не в первый раз высказывала ей свое мнение.
В результате страстного выступления секретарши я узнала, что она работала на Тарасова по десять-двенадцать часов в день и с большой радостью выполняла бы только непосредственно секретарские обязанности, но таких секретарских должностей просто не бывает в тех местах, где платят деньги, на которые можно жить! А у девушки, которую звали Вика, на шее безработная мама и младший брат-школьник. Так что ей приходилось терпеть Тарасова со всеми его выкрутасами, хотя она и мечтала работать секретарем у женщины, но бизнес-леди – явление редкое, и с внешностью Вики ее, скорее всего, женщина к себе не возьмет, так что снова придется идти к какому-то похотливому самцу – в определении мужчин и Вика, и Алла Сергеевна оказались единодушны.
– Да я вашего мужа в гробу видала и в белых тапочках! – закончила свое гневное выступление Вика.
– Завтра увидишь, – совершенно спокойным тоном сказала Алла Сергеевна. – На похороны придешь?
– Ой! – Вика закрыла рот рукой, осознав, что она только что выдала. – Ой, простите! Я не хотела! Ой, ведь Станислав Леонидович в самом деле…
Вика хотела пролепетать что-то еще, но Алла Сергеевна явно любила ковать железо, пока горячо. Для начала она заявила Вике, что, учитывая такое отношение Вики к мужчинам, она оставляет ее на работе, тем более что Вика в курсе дел фирмы и окажет Алле Сергеевне неоценимое содействие, затем посмотрела на меня и уточнила, не против ли я. Я сказала, что только за. Вика принялась нас благодарить, причем с таким рвением, что я уже опасалась, что она начнет целовать нам (или, по крайней мере, Алле Сергеевне) руки, а то и ноги, но Алла Сергеевна этот благородный порыв пресекла, пока он не был осуществлен, уточнила, сколько платил Вике Тарасов, ухмыльнулась, услышав сумму, но сказала, что оставит ее в полном объеме, если Вика будет служить верой и правдой самой Алле Сергеевне.
– Да, да, конечно, – залепетала Вика. – Спасибо, спасибо вам большое!
Но у Аллы Сергеевны на языке вертелся совсем другой вопрос, а именно: где Станислав Леонидович обычно держал верхнюю одежду?
– Ой! – Вика опять закрыла рот ладонью, пожалуй подумав о том же, о чем и я: ведь крохотное взрывное устройство вполне могли прикрепить к пальто, пока оно находилось в этом офисе.
От секретарши мы выяснили, что шеф всегда вешал свою одежду в шкаф-купе, стоявший у него в кабинете. Мы тут же выразили желание его осмотреть, но Вика шепотом сообщила, что там (кивок в сторону обитой черной кожей двери) сейчас сидят господин Багловский, покинувший больницу, Рома Тарасов и Сергей Стандецкий, являющийся представителем держателя тридцати процентов акций и начальником службы безопасности «Невы-металл».
«Серегу так повысили? – подумала я. – Он почувствовал власть, и поэтому в его поведении прибавилось уверенности?» Если не ошибаюсь, в девяностые годы он начинал простым «быком», или как они там называются в бандитской иерархии. А теперь, значит, возглавил службу безопасности и курирует завод от Лешкиного имени? В общем, мне стало ясно, почему Серега теперь держится не так, как раньше.
– Значит, совещаются? – прошипела Алла Сергеевна, удивительно напоминая в этот момент кобру. – Ну-ну…
Она задумалась на мгновение и дала Вике задание – составить список всех лиц, заходивших в кабинет Станислава Леонидовича в понедельник и во вторник с утра (машина взорвалась днем, когда он ехал на какую-то встречу в ресторане, где собирался обедать), а также всех, кто появлялся в кабинете каждый день. Тут я решила высказать свое мнение (и показать свое рвение в расследовании смерти Стаса) и заметила, что нам неплохо было бы выяснить, с кем Тарасов встречался на прошлой неделе (пусть и не на заводе), и вообще, чем он занимался. Для начала нам нужен мотив, не так ли?
Алла Сергеевна похвалила меня за сообразительность, мое задание подтвердила и расширила, высказав пожелание узнать, с кем Тарасов вообще вел переговоры на протяжении всего последнего месяца. Ее интересовали основные вопросы, им обсуждавшиеся. Как я поняла, Алла Сергеевна была далека от деталей бизнеса мужа (занимаясь лишь выбиванием долгов), ничего не смыслила в производстве, совладелицами которого мы стали, и занимала себя слежением за пассиями Тарасова, а не его деловыми партнерами, не составлявшими ей конкуренции.
– Работай, Вика, – сказала Алла Сергеевна, потрепала девушку по щеке и первой двинулась к кабинету. Я последовала за ней.
Войдя в просторное помещение (площадью в две приемных, по всей вероятности, оставшееся от директора советских времен, когда площади все были народными и не приходилось высчитывать стоимость каждого метра), мы увидели Рому, восседавшего в директорском кресле, Серегу, расположившегося строго напротив, и мужчину лет шестидесяти с усталым лицом, сидевшего у стола переговоров на двадцать мест, который был приставлен к директорскому.
– Как всегда – с опозданием, – вместо приветствия сморщился Рома, глядя на Аллу Сергеевну, затем перевел взгляд на меня: – Здравствуйте, Светлана Алексеевна. Это она вас задержала? Вы-то, как я знаю, никогда не опаздываете, даже на свидание с мужчиной.
«Это Сереженька, что ли, его просветил?» Правда, от комментариев вслух я воздержалась. Следовало послушать, что нам скажут дальше.
Багловский, с которым мне раньше встречаться не доводилось (но раз секретарша сказала, что это он тут сидит, я не сомневалась, что знакомлюсь с коммерческим директором и еще одним совладельцем), тем временем тяжело поднялся из-за стола, обошел его и склонился над ручкой Аллы Сергеевны. Вместо слов приветствия он стал жаловаться на здоровье. Но составить достойную конкуренцию Алле Сергеевне не смог: она тут же поведала собравшимся о своих болячках, которых набралось столько, что я удивилась, как она до сих пор жива.
Разговоры о болезнях меня никогда не интересовали, даже когда у меня самой что-то болело (я всегда мечтала быть молодой и здоровой), так что я прямо направилась к столу, мимоходом кивнув Сереге. Багловский очнулся, потрусил за мной, представился мне – в спину, но стул придержал. Рома не удосужился встать с директорского места.
Я на него не претендовала и устроилась за столом переговоров, напротив занимаемого Багловским места, куда и проследовал Вениамин Борисович. Серега задницу от стула так и не оторвал и пока что не сказал ни слова. Алла же Сергеевна не собиралась отдавать бразды правления в Ромины руки, так что вознамерилась учинить драку, которой, не сговариваясь, решили воспрепятствовать мы с Багловским. Вениамин Борисович предложил нам всем сесть за стол переговоров и оставить директорское кресло пустым. Алла Сергеевна и Рома с этим не желали соглашаться. Я же оглядела помещение и увидела у противоположной стены широкий кожаный диванчик (его предназначение в кабинете любвеобильного Тарасова у меня не вызвало сомнений). Перед ним стоял низкий длинный столик. Еще в одном углу находились два больших кожаных кресла, перед которыми тоже стоял столик, на этот раз крошечный и со стеклянной поверхностью. Я предложила подтянуть кресла к диванчику и устроиться там. Серега на протяжении всей дискуссии молчал.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента