Страница:
– Прибыль, конечно, не сразу, – пояснил Алексей. – Она пойдет с эксплуатации судна. И с перепродажи может быть. То есть мы – дольщики. Мы вскладчину строим корабль, потом он начинает возить по морям грузы, а если это круизный лайнер, то пассажиров, наши вложения постепенно окупаются, и мы начинаем получать одну прибыль.
– А если судно затонет? – спросила Ольга.
– Страховка покрывает вложения, – пожал плечами Алексей. – Да, конечно, это риск. Но по крайней мере вложения не потеряешь.
– А как вы выбирали судно?
– По Интернету. У этой финансовой группы очень интересный сайт. И по другим источникам можно посмотреть. То есть у них на сайте предлагаются суда, которые еще не начинали строить. Даются все характеристики. Есть большие, средние, маленькие. Наибольшим спросом пользуются средние.
– Торговые?
– И торговые, и круизные. И меня, например, не удивило, что именно греки предлагают такие вещи. Они же известные мореплаватели, судостроители и судовладельцы.
– По-моему, судостроение…
– Они тоже строят и сейчас активно развивают эту отрасль. Умные люди нашли способ ее оживить. Они привлекают для этой цели иностранные капиталы. В результате греки получают рабочие места. Но я не успел вложиться ни в одно судно. У нас была договоренность о встрече со Станковичем, но, как вы сами знаете, он исчез.
Ольга прикинула, что Станкович должен был встретиться с Алексеем и его другом на следующий день после взрыва машины. Вероятно, он планировал к тому времени вернуться из Москвы. Но почему-то не вернулся. И брат его жены исчез.
– А вас не смутило, что представителем греческой финансовой группы является серб? – спросила Ольга.
– Нисколько, – ответил Алексей. – Сейчас представителей бывшей Югославии можно встретить в самых неожиданных местах. Больше всего их в Италии. Вы же, кажется, смотрите футбол?
– Я не смотрю, – улыбнулась Ольга. – Но остальные жильцы нашей квартиры делают это с утра до вечера.
– Вот и спросите у них, сколько представителей бывшей Югославии играет в итальянском чемпионате. Да даже «Челси» возьмем…
– Не надо! Пожалуйста! – вскинула руки Ольга. – Я все поняла.
– Хорватские проститутки очень популярны в Лондоне, – продолжал Алексей. – Девушки из бывшей Югославии выживают наших по всей Европе. Они не так вульгарны, они владеют языками, они красивы. В Зимбабве есть югославская колония! Вы представляете, куда их занесло?! И, естественно, в Югославии были различные специалисты, и многие из них ищут работу на чужбине. Ведь наши люди тоже ищут? И если наши отсюда уезжают, югославы – различных национальностей – сюда приезжают. Ведь в советские времена многие из них учили русский язык. Станкович прекрасно говорит на русском, у него русская жена, с которой, как мне говорили, он познакомился в Греции. Она там отдыхала, он там работал. Вероятно, эти факторы способствовали при выборе его кандидатуры для отправки в Россию.
Ольга кивнула. Вероятно, все так и было. Но сейчас-то Станкович где? Почему он не вернулся? Испугался?
Алексей подвез ее до дома, еще раз поблагодарил за консультацию, за приятно проведенный вечер и обещал отчитаться о результатах применения советов участкового терапевта. Алексей поцеловал ее в щечку, правда, не удосужился выйти из машины и открыть дверцу. Но на такое Ольга и не рассчитывала.
– Спокойной ночи! – сказал мужчина.
– Врачу нельзя желать спокойной ночи, – автоматически сказала Ольга.
– Почему? – искренне удивился Алексей.
– Плохая примета. Я, правда, не в «Скорой» работаю и не дежурю в ночную смену, но тем не менее. Все соседи знают, что мне совершенно точно нельзя желать доброго утра. Если кто-то пожелает – день будет сумасшедший.
– А еще что нельзя? – заинтересовался Алексей.
Ольга задумалась.
– Ну, например, нельзя ронять историю болезни. То есть лучше не ронять. Жди осложнений. Еще врачи не любят рыжих пациентов и коллег. Посмотрите на женщин-врачей. Никто не красится в рыжий цвет.
– Никогда этого не знал, – покачал головой Алексей. – Ну, тогда… До свидания?
Ольга рассмеялась и попрощалась с Алексеем.
Она быстро прошла несколько шагов до подъезда, открыла дверь ключом от домофона и стала подниматься наверх.
Перед дверью четвертого этажа топтался бомж Сева.
Глава 7
– А если судно затонет? – спросила Ольга.
– Страховка покрывает вложения, – пожал плечами Алексей. – Да, конечно, это риск. Но по крайней мере вложения не потеряешь.
– А как вы выбирали судно?
– По Интернету. У этой финансовой группы очень интересный сайт. И по другим источникам можно посмотреть. То есть у них на сайте предлагаются суда, которые еще не начинали строить. Даются все характеристики. Есть большие, средние, маленькие. Наибольшим спросом пользуются средние.
– Торговые?
– И торговые, и круизные. И меня, например, не удивило, что именно греки предлагают такие вещи. Они же известные мореплаватели, судостроители и судовладельцы.
– По-моему, судостроение…
– Они тоже строят и сейчас активно развивают эту отрасль. Умные люди нашли способ ее оживить. Они привлекают для этой цели иностранные капиталы. В результате греки получают рабочие места. Но я не успел вложиться ни в одно судно. У нас была договоренность о встрече со Станковичем, но, как вы сами знаете, он исчез.
Ольга прикинула, что Станкович должен был встретиться с Алексеем и его другом на следующий день после взрыва машины. Вероятно, он планировал к тому времени вернуться из Москвы. Но почему-то не вернулся. И брат его жены исчез.
– А вас не смутило, что представителем греческой финансовой группы является серб? – спросила Ольга.
– Нисколько, – ответил Алексей. – Сейчас представителей бывшей Югославии можно встретить в самых неожиданных местах. Больше всего их в Италии. Вы же, кажется, смотрите футбол?
– Я не смотрю, – улыбнулась Ольга. – Но остальные жильцы нашей квартиры делают это с утра до вечера.
– Вот и спросите у них, сколько представителей бывшей Югославии играет в итальянском чемпионате. Да даже «Челси» возьмем…
– Не надо! Пожалуйста! – вскинула руки Ольга. – Я все поняла.
– Хорватские проститутки очень популярны в Лондоне, – продолжал Алексей. – Девушки из бывшей Югославии выживают наших по всей Европе. Они не так вульгарны, они владеют языками, они красивы. В Зимбабве есть югославская колония! Вы представляете, куда их занесло?! И, естественно, в Югославии были различные специалисты, и многие из них ищут работу на чужбине. Ведь наши люди тоже ищут? И если наши отсюда уезжают, югославы – различных национальностей – сюда приезжают. Ведь в советские времена многие из них учили русский язык. Станкович прекрасно говорит на русском, у него русская жена, с которой, как мне говорили, он познакомился в Греции. Она там отдыхала, он там работал. Вероятно, эти факторы способствовали при выборе его кандидатуры для отправки в Россию.
Ольга кивнула. Вероятно, все так и было. Но сейчас-то Станкович где? Почему он не вернулся? Испугался?
Алексей подвез ее до дома, еще раз поблагодарил за консультацию, за приятно проведенный вечер и обещал отчитаться о результатах применения советов участкового терапевта. Алексей поцеловал ее в щечку, правда, не удосужился выйти из машины и открыть дверцу. Но на такое Ольга и не рассчитывала.
– Спокойной ночи! – сказал мужчина.
– Врачу нельзя желать спокойной ночи, – автоматически сказала Ольга.
– Почему? – искренне удивился Алексей.
– Плохая примета. Я, правда, не в «Скорой» работаю и не дежурю в ночную смену, но тем не менее. Все соседи знают, что мне совершенно точно нельзя желать доброго утра. Если кто-то пожелает – день будет сумасшедший.
– А еще что нельзя? – заинтересовался Алексей.
Ольга задумалась.
– Ну, например, нельзя ронять историю болезни. То есть лучше не ронять. Жди осложнений. Еще врачи не любят рыжих пациентов и коллег. Посмотрите на женщин-врачей. Никто не красится в рыжий цвет.
– Никогда этого не знал, – покачал головой Алексей. – Ну, тогда… До свидания?
Ольга рассмеялась и попрощалась с Алексеем.
Она быстро прошла несколько шагов до подъезда, открыла дверь ключом от домофона и стала подниматься наверх.
Перед дверью четвертого этажа топтался бомж Сева.
Глава 7
– Сева, что случилось? – спросила Ольга.
– Здравствуйте, Ольга Петровна! – Сева при виде докторши тут же сдернул с головы шапку.
Он был интеллигентным человеком, и правила поведения и хорошего тона ему внушались с детства. Правда, в новой его жизни его интеллигентность ему очень мешала. Он не умел давать сдачи, и его часто били. Правда, его же больше жалели, и жильцы дома, в котором он обосновался, его подкармливали. Больше всего Севе доставалось от Леонида Саркисовича, который приказал повару, работающему на первом этаже, отдавать остатки еды несчастному, не приспособленному к жизни интеллигенту.
– Дверь приоткрыта, Ольга Петровна, – сказал Сева и кивнул на щель, которую теперь заметила и Ольга.
Несколько секунд Ольга просто смотрела на приоткрытую дверь, потом сказала Севе, что должна посоветоваться с жильцами своей квартиры.
– Вообще надо бы участкового вызвать… Или просто в местное отделение позвонить, – заметил Сева, топающий по лестнице вслед за Ольгой.
– Толку-то от них, – махнула рукой Ольга.
Ольга предполагала, что предложат жильцы ее родной коммуналки. Ей не простят вызов милиции до того, как соседи осмотрятся у Станковичей. Ведь всем было интересно, что находится в квартире!
Соседи и брат, как обычно, сидели на кухне и смотрели футбол. С работы пришли молдаванки, снимающие одну комнату на четверых, и тихо готовили еду. Девушки вежливо поздоровались с Ольгой и практически сразу же ушли в свою комнату. Они рано уходили и поздно приходили. Работали в овощных ларьках или на рынках без выходных по три месяца, уезжали домой, потом снова возвращались. В квартиру они приходили только спать. Ольга и другие жильцы радовались тихим молдаванкам, сменившим шумных алкашей.
– Что случилось? – повернулась от телевизора вся честная компания при виде Ольги, появившейся в сопровождении Севы.
– Ты чего так долго? – поинтересовался брат.
Ольга не удостоила его ответа и сообщила остальным про приоткрытую дверь квартиры на четвертом этаже. Ганс мгновенно сказал, что нужно вызвать милицию.
– Так, ты остаешься здесь смотреть матч, – заявила ему Екатерина Афанасьевна, вскакивая с места, как резвая молодая козочка. – Как раз твои соотечественники играют. Потом перескажешь нам основные моменты.
Ганс хотел что-то возразить, но увидел лишь спины соседей. Конечно, если бы играли «Челси» с «Манчестер Юнайтед» или «Реал» с «Барселоной», то часть жильцов явно осталась бы досмотреть матч, но немецкий чемпионат вызывал меньший интерес.
Первой вниз по лестнице бежала Екатерина Афанасьевна. За ней пристроился коллекционер Владимир Викторович, потом Сева с Игорем Петровичем, поделившимся пивом с интеллигентным человеком, потом Ольга с Юлией Карловной. Замыкал процессию сын Юлии Карловны Святослав. Но он вообще был очень неповоротлив и неуклюж. Никто не знал его отца, но сын совершено не походил на свою высокую и худую мать.
– Надо было взять перчатки! – вдруг воскликнул Игорь Петрович.
– А я передником буду за ручки браться, – объявила Екатерина Афанасьевна и так и сделала. Ей даже не пришло в голову позвонить в звонок.
– Ни к чему не прикасаться! – Игорь Петрович обвел взглядом жильцов своей квартиры. – Мало ли что…
Вслед за юркой Екатериной Афанасьевной жильцы коммуналки вошли к соседям снизу.
Квартира на самом деле производила впечатление офиса. Но только на первый взгляд. Под офис были отданы три ближайшие к входу комнаты, еще две использовались как спальни, причем от офисных они отделялись стеной, две оставшиеся стояли закрытыми. То есть при входе любой, незнакомый с планировкой квартиры пятого этажа человек мог решить, что попал в офис, и кроме трех офисных помещений здесь больше ничего нет. Вход в остальную часть квартиры имелся не в стене, добавленной кем-то, а в стене третьей комнаты.
Быстренько осмотрев пустующий офис, жильцы коммунальной квартиры отправились дальше. Жилая часть, в отличие от офисной, требовала ремонта.
В одной из спален на кровати лежала незнакомая женщина.
– Ольга! – крикнула Екатерина Афанасьевна, первой обнаружившая незнакомку. Екатерина Афанасьевна вообще во все помещения заходила первой – и как женщина, и как старшая по возрасту, ну и вообще мало кто из попадавшихся на пути старушки-общественницы граждан (в разные периоды ее жизни), мог противиться ее напору. Ну и, конечно, она ни к чему в этой квартире не прикасалась голыми руками. Она не собиралась оставлять улики для участкового и местного отделения милиции, где ее прекрасно знали и страшно обрадовались бы, если бы получили возможность мелко отомстить за все «хорошее».
Женщина, которой на вид было лет шестьдесят, если не больше, оказалась жива, но, вероятнее всего, только что пережила сердечный приступ. У нее посинели губы. Ольга мгновенно достала мобильный телефон и вызвала бригаду «Скорой», поскольку сама в данном случае не могла оказать всю требуемую помощь. Она только положила женщине под язык пару таблеток нитроглицерина, который всегда лежал у нее в сумочке.
– Она выживет? – спросила Юлия Карловна, рассматривая даму на кровати.
Женщина была ухоженной, дорого одетой. Макияж, маникюр, хорошая стрижка, да и пластику лица нельзя было исключать. Вероятно, ей стало плохо в квартире, и она успела дойти до кровати и не рухнула на пол. Но она не успела раздеться, только скинула туфли на шестисантиметровых каблуках, или они сами свалились с ног.
Ольга пожала плечами в ответ на вопрос Юлии Карловны. Здесь требовалось реанимационное лечение. Но как женщина попала в квартиру? Кто-то открыл ее до нее?
Бригада «Скорой» приехала очень быстро, все знали Ольгу Петровну, поскольку подстанция располагалась в соседнем с поликлиникой доме. Пациентку забрали, лишних вопросов жильцам коммуналки, оказавшимся квартирой ниже, не задавали. Однако когда даму перекладывали с кровати на носилки, она на несколько секунд пришла в себя и произнесла одно слово:
– Вампиры!
После этого снова отключилась. Ольге сказали, в какую больницу повезут пациентку.
– Ты ее не знаешь? – спросил врач «Скорой».
Ольга покачала головой и сказала, что хозяев сейчас в квартире нет, где документы, она не знает. Рядом с кроватью не валялось никакой сумочки, не было ее и в прихожей. Там на вешалке только висел женский плащ. Больше не было ни одежды, ни обуви, ни документов. В кармане плаща обнаружился только кружевной носовой платочек с вышитой в одном углу буквой «Н». От него пахло теми же духами, что и от дамы.
Прихожая была прихожей офиса, не квартиры. Может, Станковичи держали все свое добро в комнатах? Но ведь они прожили в Петербурге всю зиму. Неужели они проходили в жилые помещения через чистенький офис в уличной обуви? Да, многие европейцы не переодеваются дома, хотя, как с этим делом обстоит у сербов, Ольга не знала. Но жена Станковича и ее брат – русские! И домработницы тут не было. Екатерина Афанасьевна бы знала. Она им свою племянницу предлагала, жена Станковича тогда заявила, что сама будет убирать квартиру.
– Так, народ, а вещичек-то нет, – сообщил Игорь Петрович после того, как заглянул в шкафы в двух спальнях. Все дверцы открывал, держась за них носовым платком.
Народ пробежался по квартире, увидел, что в кухне есть полный набор посуды, работает холодильник, в котором остались продукты. В офисе стояли два компьютера и принтер, лежали какие-то бумаги, но в спальнях вещей жильцов не оказалось! Никаких! Только кровати были застелены.
– Запертые комнаты будем вскрывать? – спросил Владимир Викторович, обводя взглядом соседей.
– Надо для чистоты эксперимента, – заявил Святослав.
– Какого эксперимента? – повернулась к нему мать. – Мы расследование проводим, а не эксперимент.
– А о каких вампирах шла речь? – подал голос Сева, ни к кому конкретно не обращаясь.
Жильцы переглянулись.
– Это надо у дамы спрашивать, когда придет в чувство, – решила Юлия Карловна. – Хотя могли ей привидеться. Она же, как я поняла, находилась в пограничном состоянии между жизнью и смертью. Оль, навестишь ее завтра?
– Попробую, – пожала плечами Ольга. Она не была уверена, что дама доживет до завтра, а если и доживет, то сможет отвечать на вопросы. Завтра она будет еще в реанимации. Но надо будет попросить знакомых сестричек выяснить у дамы, где ее родственники и как ее зовут.
– А можно мне яишенку себе пожарить? – спросил Сева. – Я видел в холодильнике семь яиц…
– Сева, может, ты тут останешься на дежурство? – предложил Игорь Петрович.
– Но…
– Разумная мысль, – поддержал соседа Владимир Викторович. – Просто интересно выяснить, что здесь происходит. Станковичи, похоже, съехали.
– Бросив эту квартиру?! – в неверии сделал широкий жест рукой Святослав, пытаясь обвести хоромы.
– А может, еще не бросили? – высказала предположение Ольга.
– Вещей нет! – закричал ее брат. – Я же сказал вам уже! Сами посмотрите! Шкафы пусты, ни одежды, ни обуви, ни белья. Ничего нет!
– Оля, ты хочешь сказать, что они могли выставить ее на продажу?
– Да, конечно. Может, они уже давно планировали перебраться в Москву. Там-то, наверное, выгоднее держать представительство любой компании. Больше денежных клиентов. Здесь они прожили около года. Вероятно, уже охватили всех потенциальных клиентов. Ведь взрыв их машины мог быть совпадением. Или кто-то узнал, что они собрались уезжать, и угнал машину, понимая, что в связи с переездом владелицы поиск затруднится. Или им угрожали, поэтому они и собрались перебраться в Москву. А тут взрыв. Мы же не знаем, как они работали! Может, кто-то захотел иметь свои проценты со сделок. Каким-нибудь чиновникам не понравилось, что кто-то собирает деньги граждан, которые могли бы течь в чиновничьи карманы.
– Угнал пирамидостроитель с компаньоном или просто приятелем, – напомнила Екатерина Афанасьевна.
– Может, он хотел купить эту квартиру? – высказал предположение Святослав. – Придумал новую аферу и вернулся в Петербург. А тут офис, объединенный с жилыми помещениями. Может, ему как раз такое и требовалось. И не исключено, что он не угонял машину, просто братец, который тут завершал дела, не сказал всей правды. Может, ему машину продали – или собирались продать.
– Или известный пирамидостроитель решил сменить Станковичей на посту, – заявил Владимир Викторович. – Только они представляли реально существующую финансовую группу – я проверил в Интернете – а пирамидостроитель захотел… Ну, я не знаю, что конкретно мог захотеть наш пирамидостроитель. Но суть одна – он захотел собирать деньги по новой схеме.
– Но что здесь делала эта дама? – спросила Юлия Карловна. – Все высказанные вами версии, дорогие соседи, имеют право на существование. Но это только версии, и мы их можем строить бесконечно. Мы не знаем, почему уехали Станковичи, совсем они уехали или нет, угрожали им или нет, и случайно ли господин Угрюмов оказался в их машине или нет. И мы не знаем, какое отношение эта дама имеет к Станковичам, к этой квартире…
Остальные жильцы пожали плечами.
– Она могла быть одной из их клиенток, – вдруг догадалась Ольга. – Приехала, а тут пусто. Вот вам и причина сердечного приступа.
– Кстати… – задумчиво произнес Владимир Викторович. – А ведь это тоже получается что-то типа пирамиды. Насколько я понял…
Ольга перебила его и рассказала соседям все, что узнала сегодня от Алексея.
– И что делать людям, которые уже вложили деньги в акции или строительство судов? – Владимир Викторович обвел собравшихся в чужой квартире взглядом.
– Ты прав насчет пирамиды, Володя, – кивнула Екатерина Афанасьевна. – Эта странная троица с самого начала казалась мне подозрительной. Вот проходимцы-то!
– Подождите, подождите! – воскликнула Юлия Карловна. – Муж с женой уехали в Москву, брат жены вроде никуда не собирался…
– А ты откуда знаешь? – закричал сын. – Когда он успел вывезти отсюда вещи?
– Ночью, – как само собой разумеющееся сказал Игорь Петрович. – И я не уверен, что у них было много вещей. Возможно, только одежда и обувь. И вывозили ее они, не исключено, не только из-за того, что хотели взять свою одежду, а еще и для того, чтобы не оставлять улик. Теперь наука шагнула так далеко, что из капли пота можно вытянуть немало информации, а уж из одежды, которую человек носил…
– И квартира убрана, – заметила Ольга. – Здесь явно вытерли все отпечатки пальцев, все возможные следы…
– Ты хотела сказать «преступлений»? – усмехнулся Владимир Викторович. – Я не думаю, что здесь разыгрывались кровавые драмы. Дама с сердечным приступом – это несколько другое. И теперь я не исключаю, что наш пирамидостроитель Угрюмов был как-то связан с сербом Станковичем и его семейкой. Хотя он, может быть, и не серб, и не Станкович.
– И мы не знаем, появлялся ли здесь Угрюмов раньше или не появлялся, – заметил Святослав. – Сюда много народа ходило. Все – деловые мужики. Иногда появлялись бабы, но редко, и тоже не девочки по вызову. Кто-нибудь помнит Угрюмова с девяностых годов?
– Ну ты сказанул! – хмыкнул Игорь Петрович.
– Но народ-то пострадавший его вспомнил! – закричала Екатерина Афанасьевна. – Я бы Мавроди узнала, и Леню Голубкова. И Константинова, и Властелину, или как там ее на самом деле.
– Вы Угрюмова помните? – спросила Ольга.
– Его – нет. А пирамиду его помню. И не надо удивляться, что народ, который ему деньги носил, его рожу на веки вечные запомнил.
– Неужели он не изменился за десять лет? – задумчиво произнесла Ольга. – Или даже больше? И ведь по телевизору показывали посмертный снимок! А после смерти человек выглядит совсем не так, как при жизни! Но люди узнали…
– Я бы Леню Голубкова… – опять открыла рот Екатерина Афанасьевна.
– Подождите секундочку, – предупредительно подняла руку Юлия Карловна и внимательно посмотрела на Ольгу. – Я поняла, что ты хочешь сказать. Люди узнали Угрюмова даже по посмертному снимку. И не один человек – если я правильно поняла.
– Да, участковый говорил, что много звонили, – кивнула Екатерина Афанасьевна, которая обычно знала больше других.
– То есть погиб человек, похожий на Угрюмова десятилетней давности, – сделала вывод Юлия Карловна, обводя взглядом соседей и останавливаясь на Ольге.
– То есть это мог быть не Угрюмов, – сказала Ольга. – Конечно, существуют всякие процедуры омоложения…
– Не нравится мне это дело, – однозначно заявил Владимир Викторович.
– Но у нас есть шанс разобраться, – объявила Юлия Карловна. – Конечно, если дама выживет…
Она посмотрела на Ольгу, и этим взглядом выразила поручение докторше, имевшей реальный шанс пройти к пациентке и задать ей вопросы.
– Но как она проникла в квартиру? Дверь же была заперта! Сколько народу звонило в звонок! К нам приходили! – закричала Екатерина Афанасьевна.
– Кто-то открыл, – пожал плечами Игорь Петрович.
– Я пошел за инструментом, – тут же объявил Владимир Викторович. – Мы откроем двери двух запертых комнат, осмотримся и закроем. Сева, что ты стоишь, как в гостях? Иди, жарь себе яичницу. И вообще все, что тут есть из продуктов питания, – твое. Иначе пропадет. И помыться по-человечески сможешь. И постирать.
– Сева, дверь давно стоит открытой? – посмотрела на бомжа Екатерина Афанасьевна.
Мужчина пожал плечами.
– Народ, кто пришел до Ольги? – Игорь Петрович обвел соседей взглядом.
После недолгих обсуждений пришли к выводу, что дверь открыли недавно – иначе жильцы коммунальной квартиры обратили бы на нее внимание, проходя мимо.
– А вампиры появляются только в ночи, – объявил Сева.
– Ты чего несешь? – посмотрел на него Владимир Викторович, все еще собирающийся за инструментом. Но ведь не оставишь же дискуссию! Это, конечно, не обсуждение футбольного матча, но все равно было интересно!
– Вы помните, что сказала нам незнакомая дама? – спросила Ольга.
– Так, забыли про вампиров! – шлепнул рукой по стене Игорь Петрович. – Владимир Викторович, идите за инструментом, осмотримся в этих двух запертых комнатах, потом дальше будем думать. А ты, Сева, кажется, есть хотел?
Сева исчез в направлении кухни, Владимир Викторович вскоре вернулся с инструментом и Гансом, отказавшимся от просмотра матча Бундеслиги в пользу осмотра квартиры этажом ниже. Соседи ведь столько времени отсутствуют! Полным составом! А Ганс-то ведь еще и частный детектив.
– Наверное, нам нельзя здесь находиться, – не очень уверенно заметил немец.
– Мы не в Германии, – ответил ему Игорь Петрович.
– Но незаконный захват чужого жилища…
– А кто что захватывает-то? – посмотрела на немца как на полного идиота Екатерина Афанасьевна.
– Ой, Ганс, ты в компьютерах хорошо понимаешь? – спросила Юлия Карловна. – Ты же все время со своим ноутбуком сидишь!
Ганс кивнул.
– Давай, пока Владимир Викторович другим делом занят, ты посмотришь, что тут у них, – ухватил мысль соседки Игорь Петрович. – А то у нас в компьютерах секут ты и наш коллекционер.
– Но…
– Давай в офис.
Игорь Петрович подхватил немца под локоток и повел в первое помещение. Владимир Викторович тут же занялся делом, наблюдать за которым немцу не следовало.
Замки оказались хлипкими на обеих дверях.
Жильцы коммунальной квартиры, за исключением Ганса и Игоря Петровича, занятых компьютерами, сунули носы в две недавно запертые комнаты. Они были забиты мебелью, чемоданами, сумками и тюками. Все покрывал толстый слой пыли.
Екатерина Афанасьевна, первой ворвавшаяся в комнату, первой и чихнула. К потолку взлетел столб пыли.
– А мебель-то неплохая, – заметил Владимир Викторович, оглядываясь вокруг. – Я себя чувствую, как на старом чердаке…
Владимир Викторович потер руки. Как уже говорилось, он был профессиональным коллекционером и кладоискателем. Поскольку все старые чердаки Петербурга к этому времени, можно сказать, уже обследовали коллеги Владимира Викторовича и он сам, интересы кладоискателей переместились за город. Пришлось немного изменить специализацию, освоить новые навыки. Но ничто никогда не доставляло Владимиру Викторовичу такого удовольствия, как исследование старых чердаков. Себе он оставлял только монеты, остальные найденные ценности продавал или менял. Он жил на свои находки уже много лет, нигде официально не работал и не собирался. Но статья за тунеядство у нас давно отменена. И какое тунеядство?! Профессиональные кладоискатели на самом деле очень много и напряженно работают. Это же не чиновники, которые все равно получат свою зарплату.
– Это не чердак, а чужая квартира, – напомнила Юлия Карловна. – И мне кажется, что это мебель хозяев из комнат, которые переделали под офис. Трудно сказать, какой договоренности они достигли с жильцами…
– Ты считаешь, что Станковичи не покупали квартиру? – посмотрела на соседку Екатерина Афанасьевна.
Юлия Карловна пожала плечами.
– Звуков ремонта слышно не было, – сказала Ольга. Их с Игорем комната располагалась как раз над одной из офисных. – Ремонт здесь делали лет семь назад, может, восемь…
– По-моему, в двухтысячном, – сказал Святослав. – Молодые супруги сюда въехали. Он – какой-то бизнесмен, а она то ли студентка, то ли вообще ничего не делала. Потом ребеночка родила. Но они тут не очень долго жили.
– И квартира стояла пустой, – уверенно заявила Екатерина Афанасьевна. – Потом мужик жил с бабой и ребенком ее. Помните, как его мать приезжала и рассказывала, что эта баба увела его из семьи, и он квартиру снимает.
– Мальчику было лет четырнадцать, – вспомнила Юлия Карловна. – Но в нашу школу он не ходил… И они были вроде с Украины…
– Мальчик с матерью. У них здесь ни прописки, ни жилья не было. И баба окрутила этого, который из семьи ушел и квартиру снял. Точно, его мать говорила, что снимает! Они здесь года два прожили. Оля, ты к ним по вызовам не ходила?
Ольга покачала головой. Она смутно помнила эту семью, а вот молодую мамашу с ребенком помнила. И помнила, как та рыдала, потому что у нее пропал муж.
– Ой, точно, и как я такое могла забыть?! – схватилась за голову Екатерина Афанасьевна.
– Вы вспомните, сколько человек в нашем доме пристрели в девяностые годы, – предложил Святослав.
– Убивали больше всего на третьем и втором этажах, да всех хозяев там отстрелили! Как расселили коммуналки, так и стали их отстреливать. Одного за другим. А на четвертом все тихо прошло. И этот молодой бизнесмен тихо пропал. Поэтому я и забыла. А помните, как у нас во дворе стреляли?
– Так, Екатерина Афанасьевна, речь сейчас не о девяностых годах, – напомнила Ольга.
Владимир Викторович ползал среди мебели и осматривал все профессиональным взглядом. Из разговора он выключился. Игорь Петрович с немцем отсутствовали. Сева ел на кухне, оттуда доносились запахи еды.
– Да, исчезнувший семь или восемь лет назад бизнесмен нас не интересует, – заявил Святослав.
– Но родственники могли не продать квартиру, а сдавать, – заметила Ольга. – Предположим, он был единственным собственником. Он пропал, тела нет. Жена не могла официально унаследовать квартиру. Не могла ее продать, не могла совершать с ней никаких сделок. Если не ошибаюсь, должно пройти семь лет для официального признания человека безвестно отсутствующим.
– Здравствуйте, Ольга Петровна! – Сева при виде докторши тут же сдернул с головы шапку.
Он был интеллигентным человеком, и правила поведения и хорошего тона ему внушались с детства. Правда, в новой его жизни его интеллигентность ему очень мешала. Он не умел давать сдачи, и его часто били. Правда, его же больше жалели, и жильцы дома, в котором он обосновался, его подкармливали. Больше всего Севе доставалось от Леонида Саркисовича, который приказал повару, работающему на первом этаже, отдавать остатки еды несчастному, не приспособленному к жизни интеллигенту.
– Дверь приоткрыта, Ольга Петровна, – сказал Сева и кивнул на щель, которую теперь заметила и Ольга.
Несколько секунд Ольга просто смотрела на приоткрытую дверь, потом сказала Севе, что должна посоветоваться с жильцами своей квартиры.
– Вообще надо бы участкового вызвать… Или просто в местное отделение позвонить, – заметил Сева, топающий по лестнице вслед за Ольгой.
– Толку-то от них, – махнула рукой Ольга.
Ольга предполагала, что предложат жильцы ее родной коммуналки. Ей не простят вызов милиции до того, как соседи осмотрятся у Станковичей. Ведь всем было интересно, что находится в квартире!
Соседи и брат, как обычно, сидели на кухне и смотрели футбол. С работы пришли молдаванки, снимающие одну комнату на четверых, и тихо готовили еду. Девушки вежливо поздоровались с Ольгой и практически сразу же ушли в свою комнату. Они рано уходили и поздно приходили. Работали в овощных ларьках или на рынках без выходных по три месяца, уезжали домой, потом снова возвращались. В квартиру они приходили только спать. Ольга и другие жильцы радовались тихим молдаванкам, сменившим шумных алкашей.
– Что случилось? – повернулась от телевизора вся честная компания при виде Ольги, появившейся в сопровождении Севы.
– Ты чего так долго? – поинтересовался брат.
Ольга не удостоила его ответа и сообщила остальным про приоткрытую дверь квартиры на четвертом этаже. Ганс мгновенно сказал, что нужно вызвать милицию.
– Так, ты остаешься здесь смотреть матч, – заявила ему Екатерина Афанасьевна, вскакивая с места, как резвая молодая козочка. – Как раз твои соотечественники играют. Потом перескажешь нам основные моменты.
Ганс хотел что-то возразить, но увидел лишь спины соседей. Конечно, если бы играли «Челси» с «Манчестер Юнайтед» или «Реал» с «Барселоной», то часть жильцов явно осталась бы досмотреть матч, но немецкий чемпионат вызывал меньший интерес.
Первой вниз по лестнице бежала Екатерина Афанасьевна. За ней пристроился коллекционер Владимир Викторович, потом Сева с Игорем Петровичем, поделившимся пивом с интеллигентным человеком, потом Ольга с Юлией Карловной. Замыкал процессию сын Юлии Карловны Святослав. Но он вообще был очень неповоротлив и неуклюж. Никто не знал его отца, но сын совершено не походил на свою высокую и худую мать.
– Надо было взять перчатки! – вдруг воскликнул Игорь Петрович.
– А я передником буду за ручки браться, – объявила Екатерина Афанасьевна и так и сделала. Ей даже не пришло в голову позвонить в звонок.
– Ни к чему не прикасаться! – Игорь Петрович обвел взглядом жильцов своей квартиры. – Мало ли что…
Вслед за юркой Екатериной Афанасьевной жильцы коммуналки вошли к соседям снизу.
Квартира на самом деле производила впечатление офиса. Но только на первый взгляд. Под офис были отданы три ближайшие к входу комнаты, еще две использовались как спальни, причем от офисных они отделялись стеной, две оставшиеся стояли закрытыми. То есть при входе любой, незнакомый с планировкой квартиры пятого этажа человек мог решить, что попал в офис, и кроме трех офисных помещений здесь больше ничего нет. Вход в остальную часть квартиры имелся не в стене, добавленной кем-то, а в стене третьей комнаты.
Быстренько осмотрев пустующий офис, жильцы коммунальной квартиры отправились дальше. Жилая часть, в отличие от офисной, требовала ремонта.
В одной из спален на кровати лежала незнакомая женщина.
– Ольга! – крикнула Екатерина Афанасьевна, первой обнаружившая незнакомку. Екатерина Афанасьевна вообще во все помещения заходила первой – и как женщина, и как старшая по возрасту, ну и вообще мало кто из попадавшихся на пути старушки-общественницы граждан (в разные периоды ее жизни), мог противиться ее напору. Ну и, конечно, она ни к чему в этой квартире не прикасалась голыми руками. Она не собиралась оставлять улики для участкового и местного отделения милиции, где ее прекрасно знали и страшно обрадовались бы, если бы получили возможность мелко отомстить за все «хорошее».
Женщина, которой на вид было лет шестьдесят, если не больше, оказалась жива, но, вероятнее всего, только что пережила сердечный приступ. У нее посинели губы. Ольга мгновенно достала мобильный телефон и вызвала бригаду «Скорой», поскольку сама в данном случае не могла оказать всю требуемую помощь. Она только положила женщине под язык пару таблеток нитроглицерина, который всегда лежал у нее в сумочке.
– Она выживет? – спросила Юлия Карловна, рассматривая даму на кровати.
Женщина была ухоженной, дорого одетой. Макияж, маникюр, хорошая стрижка, да и пластику лица нельзя было исключать. Вероятно, ей стало плохо в квартире, и она успела дойти до кровати и не рухнула на пол. Но она не успела раздеться, только скинула туфли на шестисантиметровых каблуках, или они сами свалились с ног.
Ольга пожала плечами в ответ на вопрос Юлии Карловны. Здесь требовалось реанимационное лечение. Но как женщина попала в квартиру? Кто-то открыл ее до нее?
Бригада «Скорой» приехала очень быстро, все знали Ольгу Петровну, поскольку подстанция располагалась в соседнем с поликлиникой доме. Пациентку забрали, лишних вопросов жильцам коммуналки, оказавшимся квартирой ниже, не задавали. Однако когда даму перекладывали с кровати на носилки, она на несколько секунд пришла в себя и произнесла одно слово:
– Вампиры!
После этого снова отключилась. Ольге сказали, в какую больницу повезут пациентку.
– Ты ее не знаешь? – спросил врач «Скорой».
Ольга покачала головой и сказала, что хозяев сейчас в квартире нет, где документы, она не знает. Рядом с кроватью не валялось никакой сумочки, не было ее и в прихожей. Там на вешалке только висел женский плащ. Больше не было ни одежды, ни обуви, ни документов. В кармане плаща обнаружился только кружевной носовой платочек с вышитой в одном углу буквой «Н». От него пахло теми же духами, что и от дамы.
Прихожая была прихожей офиса, не квартиры. Может, Станковичи держали все свое добро в комнатах? Но ведь они прожили в Петербурге всю зиму. Неужели они проходили в жилые помещения через чистенький офис в уличной обуви? Да, многие европейцы не переодеваются дома, хотя, как с этим делом обстоит у сербов, Ольга не знала. Но жена Станковича и ее брат – русские! И домработницы тут не было. Екатерина Афанасьевна бы знала. Она им свою племянницу предлагала, жена Станковича тогда заявила, что сама будет убирать квартиру.
– Так, народ, а вещичек-то нет, – сообщил Игорь Петрович после того, как заглянул в шкафы в двух спальнях. Все дверцы открывал, держась за них носовым платком.
Народ пробежался по квартире, увидел, что в кухне есть полный набор посуды, работает холодильник, в котором остались продукты. В офисе стояли два компьютера и принтер, лежали какие-то бумаги, но в спальнях вещей жильцов не оказалось! Никаких! Только кровати были застелены.
– Запертые комнаты будем вскрывать? – спросил Владимир Викторович, обводя взглядом соседей.
– Надо для чистоты эксперимента, – заявил Святослав.
– Какого эксперимента? – повернулась к нему мать. – Мы расследование проводим, а не эксперимент.
– А о каких вампирах шла речь? – подал голос Сева, ни к кому конкретно не обращаясь.
Жильцы переглянулись.
– Это надо у дамы спрашивать, когда придет в чувство, – решила Юлия Карловна. – Хотя могли ей привидеться. Она же, как я поняла, находилась в пограничном состоянии между жизнью и смертью. Оль, навестишь ее завтра?
– Попробую, – пожала плечами Ольга. Она не была уверена, что дама доживет до завтра, а если и доживет, то сможет отвечать на вопросы. Завтра она будет еще в реанимации. Но надо будет попросить знакомых сестричек выяснить у дамы, где ее родственники и как ее зовут.
– А можно мне яишенку себе пожарить? – спросил Сева. – Я видел в холодильнике семь яиц…
– Сева, может, ты тут останешься на дежурство? – предложил Игорь Петрович.
– Но…
– Разумная мысль, – поддержал соседа Владимир Викторович. – Просто интересно выяснить, что здесь происходит. Станковичи, похоже, съехали.
– Бросив эту квартиру?! – в неверии сделал широкий жест рукой Святослав, пытаясь обвести хоромы.
– А может, еще не бросили? – высказала предположение Ольга.
– Вещей нет! – закричал ее брат. – Я же сказал вам уже! Сами посмотрите! Шкафы пусты, ни одежды, ни обуви, ни белья. Ничего нет!
– Оля, ты хочешь сказать, что они могли выставить ее на продажу?
– Да, конечно. Может, они уже давно планировали перебраться в Москву. Там-то, наверное, выгоднее держать представительство любой компании. Больше денежных клиентов. Здесь они прожили около года. Вероятно, уже охватили всех потенциальных клиентов. Ведь взрыв их машины мог быть совпадением. Или кто-то узнал, что они собрались уезжать, и угнал машину, понимая, что в связи с переездом владелицы поиск затруднится. Или им угрожали, поэтому они и собрались перебраться в Москву. А тут взрыв. Мы же не знаем, как они работали! Может, кто-то захотел иметь свои проценты со сделок. Каким-нибудь чиновникам не понравилось, что кто-то собирает деньги граждан, которые могли бы течь в чиновничьи карманы.
– Угнал пирамидостроитель с компаньоном или просто приятелем, – напомнила Екатерина Афанасьевна.
– Может, он хотел купить эту квартиру? – высказал предположение Святослав. – Придумал новую аферу и вернулся в Петербург. А тут офис, объединенный с жилыми помещениями. Может, ему как раз такое и требовалось. И не исключено, что он не угонял машину, просто братец, который тут завершал дела, не сказал всей правды. Может, ему машину продали – или собирались продать.
– Или известный пирамидостроитель решил сменить Станковичей на посту, – заявил Владимир Викторович. – Только они представляли реально существующую финансовую группу – я проверил в Интернете – а пирамидостроитель захотел… Ну, я не знаю, что конкретно мог захотеть наш пирамидостроитель. Но суть одна – он захотел собирать деньги по новой схеме.
– Но что здесь делала эта дама? – спросила Юлия Карловна. – Все высказанные вами версии, дорогие соседи, имеют право на существование. Но это только версии, и мы их можем строить бесконечно. Мы не знаем, почему уехали Станковичи, совсем они уехали или нет, угрожали им или нет, и случайно ли господин Угрюмов оказался в их машине или нет. И мы не знаем, какое отношение эта дама имеет к Станковичам, к этой квартире…
Остальные жильцы пожали плечами.
– Она могла быть одной из их клиенток, – вдруг догадалась Ольга. – Приехала, а тут пусто. Вот вам и причина сердечного приступа.
– Кстати… – задумчиво произнес Владимир Викторович. – А ведь это тоже получается что-то типа пирамиды. Насколько я понял…
Ольга перебила его и рассказала соседям все, что узнала сегодня от Алексея.
– И что делать людям, которые уже вложили деньги в акции или строительство судов? – Владимир Викторович обвел собравшихся в чужой квартире взглядом.
– Ты прав насчет пирамиды, Володя, – кивнула Екатерина Афанасьевна. – Эта странная троица с самого начала казалась мне подозрительной. Вот проходимцы-то!
– Подождите, подождите! – воскликнула Юлия Карловна. – Муж с женой уехали в Москву, брат жены вроде никуда не собирался…
– А ты откуда знаешь? – закричал сын. – Когда он успел вывезти отсюда вещи?
– Ночью, – как само собой разумеющееся сказал Игорь Петрович. – И я не уверен, что у них было много вещей. Возможно, только одежда и обувь. И вывозили ее они, не исключено, не только из-за того, что хотели взять свою одежду, а еще и для того, чтобы не оставлять улик. Теперь наука шагнула так далеко, что из капли пота можно вытянуть немало информации, а уж из одежды, которую человек носил…
– И квартира убрана, – заметила Ольга. – Здесь явно вытерли все отпечатки пальцев, все возможные следы…
– Ты хотела сказать «преступлений»? – усмехнулся Владимир Викторович. – Я не думаю, что здесь разыгрывались кровавые драмы. Дама с сердечным приступом – это несколько другое. И теперь я не исключаю, что наш пирамидостроитель Угрюмов был как-то связан с сербом Станковичем и его семейкой. Хотя он, может быть, и не серб, и не Станкович.
– И мы не знаем, появлялся ли здесь Угрюмов раньше или не появлялся, – заметил Святослав. – Сюда много народа ходило. Все – деловые мужики. Иногда появлялись бабы, но редко, и тоже не девочки по вызову. Кто-нибудь помнит Угрюмова с девяностых годов?
– Ну ты сказанул! – хмыкнул Игорь Петрович.
– Но народ-то пострадавший его вспомнил! – закричала Екатерина Афанасьевна. – Я бы Мавроди узнала, и Леню Голубкова. И Константинова, и Властелину, или как там ее на самом деле.
– Вы Угрюмова помните? – спросила Ольга.
– Его – нет. А пирамиду его помню. И не надо удивляться, что народ, который ему деньги носил, его рожу на веки вечные запомнил.
– Неужели он не изменился за десять лет? – задумчиво произнесла Ольга. – Или даже больше? И ведь по телевизору показывали посмертный снимок! А после смерти человек выглядит совсем не так, как при жизни! Но люди узнали…
– Я бы Леню Голубкова… – опять открыла рот Екатерина Афанасьевна.
– Подождите секундочку, – предупредительно подняла руку Юлия Карловна и внимательно посмотрела на Ольгу. – Я поняла, что ты хочешь сказать. Люди узнали Угрюмова даже по посмертному снимку. И не один человек – если я правильно поняла.
– Да, участковый говорил, что много звонили, – кивнула Екатерина Афанасьевна, которая обычно знала больше других.
– То есть погиб человек, похожий на Угрюмова десятилетней давности, – сделала вывод Юлия Карловна, обводя взглядом соседей и останавливаясь на Ольге.
– То есть это мог быть не Угрюмов, – сказала Ольга. – Конечно, существуют всякие процедуры омоложения…
– Не нравится мне это дело, – однозначно заявил Владимир Викторович.
– Но у нас есть шанс разобраться, – объявила Юлия Карловна. – Конечно, если дама выживет…
Она посмотрела на Ольгу, и этим взглядом выразила поручение докторше, имевшей реальный шанс пройти к пациентке и задать ей вопросы.
– Но как она проникла в квартиру? Дверь же была заперта! Сколько народу звонило в звонок! К нам приходили! – закричала Екатерина Афанасьевна.
– Кто-то открыл, – пожал плечами Игорь Петрович.
– Я пошел за инструментом, – тут же объявил Владимир Викторович. – Мы откроем двери двух запертых комнат, осмотримся и закроем. Сева, что ты стоишь, как в гостях? Иди, жарь себе яичницу. И вообще все, что тут есть из продуктов питания, – твое. Иначе пропадет. И помыться по-человечески сможешь. И постирать.
– Сева, дверь давно стоит открытой? – посмотрела на бомжа Екатерина Афанасьевна.
Мужчина пожал плечами.
– Народ, кто пришел до Ольги? – Игорь Петрович обвел соседей взглядом.
После недолгих обсуждений пришли к выводу, что дверь открыли недавно – иначе жильцы коммунальной квартиры обратили бы на нее внимание, проходя мимо.
– А вампиры появляются только в ночи, – объявил Сева.
– Ты чего несешь? – посмотрел на него Владимир Викторович, все еще собирающийся за инструментом. Но ведь не оставишь же дискуссию! Это, конечно, не обсуждение футбольного матча, но все равно было интересно!
– Вы помните, что сказала нам незнакомая дама? – спросила Ольга.
– Так, забыли про вампиров! – шлепнул рукой по стене Игорь Петрович. – Владимир Викторович, идите за инструментом, осмотримся в этих двух запертых комнатах, потом дальше будем думать. А ты, Сева, кажется, есть хотел?
Сева исчез в направлении кухни, Владимир Викторович вскоре вернулся с инструментом и Гансом, отказавшимся от просмотра матча Бундеслиги в пользу осмотра квартиры этажом ниже. Соседи ведь столько времени отсутствуют! Полным составом! А Ганс-то ведь еще и частный детектив.
– Наверное, нам нельзя здесь находиться, – не очень уверенно заметил немец.
– Мы не в Германии, – ответил ему Игорь Петрович.
– Но незаконный захват чужого жилища…
– А кто что захватывает-то? – посмотрела на немца как на полного идиота Екатерина Афанасьевна.
– Ой, Ганс, ты в компьютерах хорошо понимаешь? – спросила Юлия Карловна. – Ты же все время со своим ноутбуком сидишь!
Ганс кивнул.
– Давай, пока Владимир Викторович другим делом занят, ты посмотришь, что тут у них, – ухватил мысль соседки Игорь Петрович. – А то у нас в компьютерах секут ты и наш коллекционер.
– Но…
– Давай в офис.
Игорь Петрович подхватил немца под локоток и повел в первое помещение. Владимир Викторович тут же занялся делом, наблюдать за которым немцу не следовало.
Замки оказались хлипкими на обеих дверях.
Жильцы коммунальной квартиры, за исключением Ганса и Игоря Петровича, занятых компьютерами, сунули носы в две недавно запертые комнаты. Они были забиты мебелью, чемоданами, сумками и тюками. Все покрывал толстый слой пыли.
Екатерина Афанасьевна, первой ворвавшаяся в комнату, первой и чихнула. К потолку взлетел столб пыли.
– А мебель-то неплохая, – заметил Владимир Викторович, оглядываясь вокруг. – Я себя чувствую, как на старом чердаке…
Владимир Викторович потер руки. Как уже говорилось, он был профессиональным коллекционером и кладоискателем. Поскольку все старые чердаки Петербурга к этому времени, можно сказать, уже обследовали коллеги Владимира Викторовича и он сам, интересы кладоискателей переместились за город. Пришлось немного изменить специализацию, освоить новые навыки. Но ничто никогда не доставляло Владимиру Викторовичу такого удовольствия, как исследование старых чердаков. Себе он оставлял только монеты, остальные найденные ценности продавал или менял. Он жил на свои находки уже много лет, нигде официально не работал и не собирался. Но статья за тунеядство у нас давно отменена. И какое тунеядство?! Профессиональные кладоискатели на самом деле очень много и напряженно работают. Это же не чиновники, которые все равно получат свою зарплату.
– Это не чердак, а чужая квартира, – напомнила Юлия Карловна. – И мне кажется, что это мебель хозяев из комнат, которые переделали под офис. Трудно сказать, какой договоренности они достигли с жильцами…
– Ты считаешь, что Станковичи не покупали квартиру? – посмотрела на соседку Екатерина Афанасьевна.
Юлия Карловна пожала плечами.
– Звуков ремонта слышно не было, – сказала Ольга. Их с Игорем комната располагалась как раз над одной из офисных. – Ремонт здесь делали лет семь назад, может, восемь…
– По-моему, в двухтысячном, – сказал Святослав. – Молодые супруги сюда въехали. Он – какой-то бизнесмен, а она то ли студентка, то ли вообще ничего не делала. Потом ребеночка родила. Но они тут не очень долго жили.
– И квартира стояла пустой, – уверенно заявила Екатерина Афанасьевна. – Потом мужик жил с бабой и ребенком ее. Помните, как его мать приезжала и рассказывала, что эта баба увела его из семьи, и он квартиру снимает.
– Мальчику было лет четырнадцать, – вспомнила Юлия Карловна. – Но в нашу школу он не ходил… И они были вроде с Украины…
– Мальчик с матерью. У них здесь ни прописки, ни жилья не было. И баба окрутила этого, который из семьи ушел и квартиру снял. Точно, его мать говорила, что снимает! Они здесь года два прожили. Оля, ты к ним по вызовам не ходила?
Ольга покачала головой. Она смутно помнила эту семью, а вот молодую мамашу с ребенком помнила. И помнила, как та рыдала, потому что у нее пропал муж.
– Ой, точно, и как я такое могла забыть?! – схватилась за голову Екатерина Афанасьевна.
– Вы вспомните, сколько человек в нашем доме пристрели в девяностые годы, – предложил Святослав.
– Убивали больше всего на третьем и втором этажах, да всех хозяев там отстрелили! Как расселили коммуналки, так и стали их отстреливать. Одного за другим. А на четвертом все тихо прошло. И этот молодой бизнесмен тихо пропал. Поэтому я и забыла. А помните, как у нас во дворе стреляли?
– Так, Екатерина Афанасьевна, речь сейчас не о девяностых годах, – напомнила Ольга.
Владимир Викторович ползал среди мебели и осматривал все профессиональным взглядом. Из разговора он выключился. Игорь Петрович с немцем отсутствовали. Сева ел на кухне, оттуда доносились запахи еды.
– Да, исчезнувший семь или восемь лет назад бизнесмен нас не интересует, – заявил Святослав.
– Но родственники могли не продать квартиру, а сдавать, – заметила Ольга. – Предположим, он был единственным собственником. Он пропал, тела нет. Жена не могла официально унаследовать квартиру. Не могла ее продать, не могла совершать с ней никаких сделок. Если не ошибаюсь, должно пройти семь лет для официального признания человека безвестно отсутствующим.