Маркеев Олег. Оружие возмездия

   — Мы посчитали их основной группой. Если бы не еще одно «но». — Навигатор сам перевернул страницу. — Знакомься — господин Клаус Винер, внук и наследник Рейнхарда Винера. Еще один археолог-любитель. Находится на борту исследовательского судна «Мебиус». Расчетное время прибытия на рейд Калиниграда — завтра, во второй половине дня. Корпорация «Магнус», которой руководит Винер, вела разработки пси-оружия. Есть проверенные данные, что «Магнус» унаследовала большую часть технологических наработок секретных лабораторий рейха.
   — За дедушкиным наследством приехал? -усмехнулся Максимов, хорошо знакомый с дневниками Рейнхарда Винера.
   Навигатор кивнул.
   — Вы в некотором роде кровники. — Навигатор улыбнулся, а глаза остались холодными. — Твой отец остановил Рейнхарда Винера, ты остановишь его внука.
   — По всем признакам, начинается спецоперация. Гусев оказался между молотом и наковальней. С одной стороны Винер. С другой стороны — наши. Командировка Гусева была секретной, работает он под прикрытием частной киностудии. Конечно, местные территориалы его пасли из чисто профилактических соображений. Но вчера я получил проверенную информацию, что заказ на разработку Гусева пришел из Москвы. С подачи тех же людей, что проталкивали разрешение на экспедицию немцам.
   Максимов поднял взгляд на Навигатора. Тот умел сохранять лицо абсолютно непроницаемым. Но в глазах все равно промелькнул недобрый огонек.
   «Вот так, товарищ Гусев. Учил меня, что сдают только свои, а получается, сам себе и накаркал. Сдали тебя, это же и дураку ясно», — подумал Максимов.
   — В такой ситуации выходить напрямую на немцев Гусев не может, хотя возможности у него для этого есть. Мы посылаем тебя. А Гусев со своей группой тебя прикроет.
   Навигатор сам перелистнул страницы до следующей. фотографии, дав понять, что с Гусевым вопрос закрыт.
   Теперь с фотографии смотрел седой пожилой мужчина с крупным носом, миндалевидными выразительными глазами. Что-то восточное чувствовалось в чертах лица.
   — Профессор Ованесов Гаригин Александрович, — прокомментировал Навигатор.
   — Декан Калининградского университета. Контакт для твоей легенды. Свяжись с дедом, он даст рекомендации. Ованесов считается основным специалистом по поисковым работам в бывшем Кенигсберге. По нашим данным, входит в систему контрразведывательного обеспечения. Архивный агент Пятого главка КГБ. Будь осторожен, он чуть сдвинут на шпиономании.
   Следующая фотография была групповым снимком каких-то интеллигентов в строительных робах.
   — Местные энтузиасты-поисковики. Ищут Янтарную комнату. Ничего не нашли, но всем мешают. В системе контрразведки им отведена функция липучки для любопытных мух. Особое внимание вот этому. — Навигатор прикоснулся пальцем к бородатому мужчине с бугристым сократовским лбом. — Григорий Белоконь, журналист. Неформальный лидер. Эрудирован во всем, что связано с культурными ценностями, проходившими через Кенигсберг. В контрах с Ованесовым. Безусловно заагентурен.
   Навигатор закрыл книгу.
   Максимов молчал, переваривая информацию. Получалось, что последние месяцы его подспудно готовили к этому заданию. А может, начали еще раньше.
   Контора, к которой на правах вольноопределяющегося был приписан сейчас Максимов, в советские времена, называлась так же невнятно: «Геолого-археологическая экспедиция при Министерстве культуры РСФСР». За этой вывеской скрывалась головная организация по поискам культурных ценностей, похищенных нацистами в годы войны. Правда, работа ее заглохла в восьмидесятые годы.
   Но в послепутчевой эйфории кто-то, не задавая вопросов, подписал постановление, и комиссию возродили, правда фондов не дали. И на том спасибо.
   В годы развитого «ельцинизма» от имени «экспедиции» Максимова вывели на контакт с депутатами, грудью вставшими против реституции культурных ценностей в том виде, как ее понимали дорвавшиеся до власти либералы. «Трофейные коллекции» удалось отстоять ценой большой крови в переносном и прямом смысле этого слова, о пролитой настоящей крови, конечно же, знали немногие. Максимов приобрел бесценный опыт и сейчас уверенно ориентировался в клубке исторических, искусствоведческих, юридических, бюрократических, политических и секретных проблем, оплетших тайное наследий рейха.
 
   — Когда начинать? — спросил он, подняв взгляд на Навигатора.
   — В воскресенье. Кафе «Причал», в двадцать один ровно. Личный контакт с Гусевым. Ждать не более получаса. — Он отвернул манжету, посмотрел на часы. — Полдень. Время подготовиться у тебя есть. Проводи меня.
   Навигатор вежливо взял его под локоть и подвел к лифту. Стороннему наблюдателю могло показаться, что двое ученых мужей никак не могут прервать интересный разговор. Такие сценки, как знал Максимов, можно наблюдать в коридорах библиотеки постоянно, ничего подозрительного в них нет.
   Пока лифт, урча, полз вверх по шахте, Навигатор пристально, до самой глубины, всматривался в глаза Максимову. Что он там хотел разглядеть, неизвестно. Во власти Навигатора было отменить операцию, изменить план, заставить Максимова работать в группе или вообще навсегда отправить его в «творческий Отпуск».
   Лифт остановился, со стуком раздвинулись створки двери, открыв темный зев кабины.
   — Удачи тебе, Странник, — прошептал Навигатор и шагнул внутрь.
   Захлопнулись створки, кабина, клацая на стыках, поехала вниз.
   Странник — человек, которому Орден дает право действовать в одиночку, остался один.
   Один на один со своей судьбой.

Особый архив.
ДНЕВНИК РЕЙНХАРДА ВИНЕРА

23 марта 1944 года

 
   Посвящение ^[16] дает дар находить себе подобных и интуитивно отвергать чуждых тебе по духу и крови.
   ... По личному указанию рейхсфюрера я разбирал архивы лож «Великого Востока Франции», захваченные службой СД в Париже. Тогда я сделал открытие, столь поразившее меня. Несколько папок касалось связей Великого Востока с неким Орденом в России.
   Прежде всего бросилось в глаза то, что тон общения русского Ордена вовсе не соответствует правилам общения «дочерней» ложи с «материнской». До сего дня считалось, и подтверждалось многочисленными свидетельствами, что русское масонство никогда не обладало суверенитетом по отношению к шведскому, шотландскому и французскому масонству. Русские монархи, начиная с Павла, по наследству получали титул Коммодора Мальтийского ордена, но всегда считались лишь его номинальной главой. Создание «Великого Востока народов России» было инспирировано «Великим Востоком Франции» через своих агентов Буле и Сеншона. Февральская революция в России безусловно является продуктом пропаганды подрывной работы «Великого Востока народов России». А о засилии выкормышей еврейской ложи «Мемфис Мицраим» в руководстве большевистских Советов сегодня не говорит только ленивый. И вдруг — Орден, о существовании которого никто и не подозревал. Россия, таинственная и непознанная, тэрра инкогнито Европы, вновь преподнесла всем сюрприз.
   По тону и содержанию письмо русского Ордена напоминает приговор. «Вы посеете, а жать будем мы», — написано в конце послания. Подпись — Навигатор. И печать, изображающая полярного орлана.
   ...После долгих поисков мне удалось установить лишь общие контуры этой хорошо законспирированной организации. Аналогия с Черным Орденом ССстала столь несомненной, что повергла меня в шок.
   В канун Рождества празднуется древнейший праздник -Хэллоуин. Считалось, что в эту ночь разрывается круг бытия и наступает час, когда нет Времени. Сквозь истончившуюся за год оболочку в мир проникают инфернальные сущности. Их следовало отпугивать черепами с горящей свечой внутри, выставляемыми на пороге дома. Позднее черепа заменили выдолбленной тыквой и священнодействие превратили в кривляние пьяных ряженых.
   В кельтской магии Странник, охраняющий в эту ночь мир от сил Зла, надевал черные одежды и повязывал на шею оранжевую ленту. От них, неустрашимых Стражей, мы позаимствовали свою черную форму СС и Мертвую голову. Подобно кельтским Хранителям наши части СС взяли под охрану все святые места Рейха: священные камни, заповедные рощи и древние храмы, — безошибочно опознав в них Пороги — точки перехода из этого мира в иную Реальность.
   Орден СС задумывался и создавался как прообраз военно-религиозных рыцарских орденов. Верность, благородство и мужество — этого достаточно, чтобы стать монахом-воином. Поиск истины и знания мы. сосредоточили в «Аненербе». Право повелевать и подлинное могущество сокрыты во внутреннем круге Ордена — «Черном солнце», на собрания которого даже Адольф Гитлер входит лишь как приглашенный гость.
   ...В русском Ордене внешним, военным кругом, собирающим подлинных героев, был... Орден святого Георгия Победоносца! Поразительно, но его члены пользовались, как и мы, правом на собственный суд, казну и ритуалы. Это было особое воинское братство внутри регулярной армии. Цвет Георгиевской ленты — черно-оранжевый. Цвет Стража Порога!
   О внутреннем круге Ордена мне не удалось узнать ничего, что, впрочем, неудивительно. Лишь генерал К., из последних белоэмигрантов, упомянул, что эти люди считают себя Хранителями России и обладают магическими знаниями первых князей из рода Королей-Магов. С его слов, Хранители ведут себя не как садовники, переделывающие сад по своему разумению и из прихоти моды, а как лесники, следящие за тем, чтобы в лесу сохранялась жизнь, лишь в крайних случаях вмешиваясь в ее течение. Подробнее рассказать об Ордене он категорически отказался, а день спустя был найден мертвым в номере своего отеля. Кто-то подложил камень в карман повесившегося К. как знак того, что грехи тянут его вниз.
   Я доложил о результатах своего расследования рейхсфюреру 20 июня. Ответ был странным: «Даже если ты прав, уже поздно. Мы больше не можем ждать». А 22 июня — в день Огненного солнца, священного праздника древних германцев, — наши войска вторглись на земли славян...
   Пишу эти строки и грустно улыбаюсь. Только что и гауптман Хорст подарил мне трофейный русский орден — пятиконечную звезду на черно-оранжевой ленте. Привет от Хранителей!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ

СТРАННИК.

Калининград, август 1998 года

   Вечернее небо все больше наливалось ультрафиолетом, чем выше, тем темнее. Самолет скользил в узкой полосе серебристо-голубого свечения над плотным, цвета старого войлока, слоем облачности. Если бы не мерное дрожание корпуса, ощущение движения пропало бы окончательно, как исчезло время. Сначала оно тянулось, потом замерло и никак не хотело стронуться с мертвой точки.
   Максимов отвернулся от иллюминатора и посмотрел на экран на переборке салона. Монитор был подвешен так, что любой пассажир, не вставая с места, мог разглядеть карту полета. Дуга, начинающаяся от Москвы, утыкалась в Калининград, самолетик на карте уже вплотную приблизился к конечной точке маршрута, а они все летели и, по всем признакам, даже не собирались снижаться.
   Авиакомпания неизвестно с каких доходов разжилась «боингом», салон поражал уровнем комфорта, а сервис так и остался родным, ненавязчивым до хамства. Спустя час полета самолет неожиданно посадили в Питере, где, не вдаваясь в объяснения, продержали четыре часа в душном накопителе, а потом погнали, как десантников по тревоге, через все поле к дальней стоянке, где в тревожных всполохах маячков дежурной машины суетились под их самолетом техники. Стоило самолету оторваться от земли, в салоне повисла вязкая, нервная тишина.
   «Проняло, ребята?» -усмехнулся Максимов, скользнув взглядом по напряженным лицам соседей. Он никак не мог понять, что заставляет нормальных людей, не связанных присягой и долгом, добровольно рисковать собой, болтаясь между небом и землей. Или кататься на лыжах, вместо того чтобы сидеть дома у телевизора. Туристов он приравнивал к тайным мазохистам. Психически здоровый человек не станет блукать по лесу с неподъемным рюкзаком, кормить комаров и питаться консервами. На это есть одна причина — рейд разведгруппы. Все остальное от лукавого.
   Но смутная тревога самого червячком точила изнутри. Максимов, как всякий много переживший человек, в приметы верил истово. Прерванный полет— это как споткнуться на пороге, сама судьба дает знак, что дороги не будет и впереди ничего хорошего не жди. Будь его воля, сдал бы билет и улетел бы следующим рейсом. Но в Калининграде его ждало новое задание. Первое после долгого перерыва.
   «Ты хотел задание, ты его получил. Что тебе еще надо? Расслабься и спи, пока дают», — приказал он себе.
   Протянул руку, подрегулировал вентилятор, направив струю воздуха себе в лицо, и закрыл глаза. Не успел прохладный ветерок высушить испарину на лбу, как Максимов погрузился в чуткое забытье.
   Время сорвалось с мертвой точки и отбросило его назад, в другую жизнь, которую уже стал забывать...

ОБРАТНЫЙ ХОД ВРЕМЕН.

Вентспилс, 1990 год

 
   Максимов всякий раз поражался, как неожиданно расположены кладбища в Прибалтике. В России, особенно в деревнях, погосты стоят на отшибе, на высоком холме. Вокруг крупных городов это не кладбища, а, прости, Господи, помойки помойками. А здесь шел сосновым бором — и ни ворот тебе, ни бетонного забора, никаких примет заповедности или проклятия места. Все та же песчаная дорожка вьется между соснами, так же темнеют редкие кусты. Не сразу обращаешь внимание, что и без того чистый сосновый бор стал еще более ухоженным, всюду чувствуется человеческая рука. И лишь присмотревшись, увидишь плоские камни в тени кустов. Ни оград с облупившейся краской, ни столиков, за которыми раз в год полагается не чокаясь хлебнуть горькую и оставить хлеб и пригоршню дешевых конфет. Редкий невысокий крест, зеркально отливающий черным мрамором, подтвердит догадку, от которой невольно дрогнет сердце. Кладбище. Территория смерти.
   Смеркалось. С серого неба сыпал мелкий дождь, а с Балтики тянуло сырым ветром.
   Максимов поднял воротник куртки. Прислушался.
   Мертвая тишина. Только тихо поскрипывали стволы сосен да мягко шлепались капли на плотную подстилку из пожелтевших иголок. Пахло свежестью близкого моря и смолой. Ничего подозрительного.
   И все же Максимов обостренным чутьем почувствовал присутствие человека. На долю секунды волна враждебности щекотнула правую щеку, любой другой подумал бы, что это порыв ветра, заблудившегося между деревьями. Но Максимов уже подобрался, готовясь к нападению. В самом конце учений вполне могли, не предупреждая, приготовить и такой трюк.
   Сделал вид, что возится с застежкой на куртке, а сам, не поворачивая головы вправо, краем глаза выхватил из темноты под сосной контур фигуры человека. Он стоял неподвижно, но Максимов отчетливо ощутил на себе его взгляд, холодный, прицеливающийся.
   «Ладно, играем худший вариант», — решил Максимов. Не торопясь пошел туда, где сквозь сосны белела светлая полоса над морем. Вдоль дальнего конца кладбища, как знал Максимов, шла живая изгородь из плотных зарослей ежевики. Сквозь нее тропинки свободно выходили к дюнам. Максимов у самого пролома плавно свернул и пошел вдоль изгороди к следующему, метров на двадцать _ дальше. Если у первого пролома его ждала засада, то у ребят сейчас началось состояние легкой паники. План сломан, надо импровизировать на ходу, и пока кто-то возьмет инициативу на себя, надеясь, что остальные подхватят... Короче, все пройдет, как и положено на Руси: с матом-перематом, неразберихой и последующим наказанием невиновных и награждением непричастных. Максимов уже давно уяснил, что секретные армейские операции — это хорошо организованный бардак, чудом увенчивающийся успехом.
   Оружия у него с собой не было. Знал: брать будут профессионалы и так накостыляют сгоряча, а за нож могут серьезно покалечить. Да и по сценарию операции лучше быть чистым, легче будет валять дурака.
   За спиной тихо скрипнули влажные сосновые иголки, шел один человек. Странно, но даже не таился. Максимов чуть сбавил шаг, вытащил руки из карманов, встряхнул кистями, сбрасывая напряжение.
   — Кунашир,-раздалось за спиной. Максимов остановился, медленно развернулся.
   — Кортик.
   — Клайпеда, — сказал человек, подходя вплотную. Максимов вскользь осмотрел его с ног до головы. Пятьдесят с небольшим, поджарый, с острыми чертами лица и высоким лбом. Короткий ежик седых волос.
   Пароль и отзывы говорили, что это наблюдатель от штаба. Человек ждал, цепко вглядываясь в лицо Максимова.
   — Капитан Максимов. Третий отдел Второго управления штаба Прибалтийского округа. Командир разведывательно-диверсионной группы «Д-13», — представился Максимов.
   — Полковник Гусев, — ответил человек. «Пусть будет так»,-подумал Максимов. Он знал полковника под другой фамилией. Уже встречались. Но при таких обстоятельствах, что никогда и никому не расскажешь. И если офицер Пятого управления ГРУ Генштаба ^[17] представился тебе безликим Гусевым, так тому и быть. Святое правило конспирации — не спеши обниматься с давним знакомым, пока он ясно не дал понять, что можно. Кто знает, а вдруг, пока вы не виделись, Васька Иванов уже успел стать Соломоном Гершелем и возглавляет сионистскую организацию в штате Айова.
   — Не страшно ночью по кладбищу гулять? — с усмешкой спросил Гусев.
   — Терпимо, товарищ полковник. — Особой радости от экскурсии в специфическое место со специфическими целями Максимов не испытывал. Но не признаваться же начальству, что от нервного напряжения иногда до болезненных судорог сводило живот.
   — Молодец, что признался. Это только мертвые страху не имут. А живым природой ведено бояться. Докладывайте, капитан Максимов. С самого начала и до сего дня.
   Началось все две недели назад. Два соседних округа отрабатывали действия спецназа в начальный период войны. Разведгруппа из состава 27-й бригады спецназа Белорусского военного округа пересекла условную границу и вторглась на территорию «сопредельного государства» — Прибалтийского округа. Деревенским парням ухоженная Прибалтика, наверняка, показалась настоящей заграницей, ничем не отличающейся от маломерной страны — участницы НАТО. Поэтому и задача им была поставлена немудрящая — скрытно совершить рейд в заданный район и войти в контакт с боевой группой агентуры глубокого залегания.
   Последнюю изображали офицеры 2-го управления штаба Прибалтийского округа. Милиции и территориальным органам КГБ спустили ориентировку на банду беглых зеков, мечтающих уйти за кордон, — это про разведгруппу белорусов. О Максимове и его людях выдали индивидуальные легенды: от находящихся в розыске за особо тяжкие преступления до сотрудников разведорганов противника.
   По идее всё и все должны были встать на уши и скрести когтями землю, но никакого серьезного противодействия диверсанты не встретили. Перестройка вошла в стадию крайнего бардака, всем на все уже было наплевать, и местная власть больше боялась распоясавшихся национал-демократов, чем мифическую разведгруппу врага. Белорусы совершили марш по заданному маршруту, по их следам шли проверяющие, опрашивая местное население, но никто группу не засек.
   Без особых проблем обе группы, слившись в единую — кодовое обозначение «Д-13», — подкомандой Максимова просочились в Вентспилс и затаились, ожидая команды на атаку.
   Цели для диверсий Максимов получил в самом начале операции. И пока спецназы ползли на брюхе и бежали рваным маршем в район встречи, люди Максимова разведывали подходы к объектам и искали лазейки для агентурного проникновения. Рексов из спецназа планировали использовать в качестве грубой ударной силы, сами решили действовать обаянием и хитростью.
   С библейских времен все разведки работают по формуле «вино, женщины, деньги». Возможны суррогатные варианты — «наркотики, мальчики, слава», но это для особо утонченных извращенцев из высших эшелонов. Для вербовки здорового большинства смертных вполне достаточно халявной выпивки, стандартного секса и небольшой суммы на мелкие расходы. И как показывает многовековой опыт спецопераций, именно рядовые законопослушные граждане, не отказывающие себе в скромных земных утехах, и представляют главную угрозу для собственного же государства.
   О Пеньковском, Филби, Гордиевском и Эймсе знает весь мир. А сколько неизвестных, «малых мира сего»: секретарш, садовников, водителей, интендантов, профессоров и полицейских, сболтнувших по пьянке, проболтавшихся в любовном угаре или банально за тридцать сребреников в местной валюте выдавших то малое, что было им известно? Не счесть. Но великое — в малом. Крупицы информации оседают в аналитических отделах, где тонны информационной пыли рано или поздно превращаются во взрывоопасную смесь. Стоит отдать приказ — и спецназ рванется к намеченным целям с точностью и неумолимостью баллистических ракет. И эффект, будьте уверены, произведут, соответствующий сотням килотонн.
   Водка открыла разведчикам двери на первый объект. По чьей-то злой иронии им оказался штаб местного погранотряда. Особый шарм состоял в том, что по случаю угрозы прорыва границы беглыми зеками отряд перешел на усиленный вариант несения службы. После трехдневного возлияния прапор-кинолог уговорил своего нового приятеля пойти служить в погранвойска. В приятели набился старлей Коля из группы Максимова, по липовым документам только что дембельнувшийся из танковой части под Читой. Коля по протекции прапора посетил отдел кадров отряда, где с успехом выдержал собеседование. Попросил два дня на размышление и ушел, предварительно отметившись в штабном туалете, где за вентиляционной решеткой оставил коробку. По сценарию учений, подарок считался бактериологическим фугасом с радиоуправляемым подрывом. Будь это не учения, а реальная война, после беззвучного хлопка в самом посещаемом помещении штаба на несколько секунд в воздухе повисло бы мутное облачко аэрозоля — и эпидемия холеры или бубонной чумы в несколько часов лишила бы боеспособности всю воинскую часть.
   Для закрепления успеха планировалось вывести из строя узел связи отряда. Сил спецназа у Максимова хватило бы для классического налета, но рексов решил задействовать на основном объекте. Старлей Коля влил в прапора двойную дозу, после чего стало известно, где находится колодец с кабелем связи. Мину пристроили туда средь бела дня, прямо на глазах у бдительно спящего наряда КПП.
   Основным объектом учений считался Вентспилсский нефтяной терминал. В брежневские времена его построил большой друг всех коммунистических вождей миллионер Арманд Хаммер. Советская нефть американскими насосами закачивалась в танкеры под панамскими флагами и развозилась по странам НАТО. Мирное сосуществование и взаимовыгодное сотрудничество в классическом виде.
   Против нефтяного терминала «в стране условного противника» армейская разведка применила любовь. И объект был взят без единого выстрела. Собой пожертвовал капитан Свиридов, за иссиня-черные блудливые глаза прозванный в отделе Яшкой Цыганом. Чем он брал баб, никто понять не мог. Но брал, сволочь, намертво. Причем действовал как оружие массового поражения. Пока охмурял намеченную жертву, умудрялся разбить сердца всем женщинам в радиусе прямой видимости. В Вентспилсе его целью была операторша насосной подстанции. Но Яшка, как божился, только ради подстраховки, охмурил еще и ее подругу-сменщицу