Страница:
Торгест обыскивал острова несколько дней и никого не нашел.
Это его весьма опечалило, а пуще всего он огорчился, когда узнал, что добра ему достанется куда меньше, чем он рассчитывал.
Торгест уехал с островов, но не прекратил поисков и искал теперь на берегу.
III
IV
V
Это его весьма опечалило, а пуще всего он огорчился, когда узнал, что добра ему достанется куда меньше, чем он рассчитывал.
Торгест уехал с островов, но не прекратил поисков и искал теперь на берегу.
III
В середине лета Эйрик вышел в море у Ледника Снежной Горы. С ним поехали Грелёд и Лейв, и еще 20 человек. Его друзья Стюр,
Херьольв, Торбьёрн, Эйольв и Ингольв проводили его за острова.
Эйрик обещал вернуться, если найдет землю на западе, и забрать с собой тех, кто захочет туда переселиться.
Два дня корабль плыл с восточным ветром. Как только земля пропала из виду, ветер переменился, и их стало относить к югу.
Эйрик приказал убрать парус и грести на запад. Он сам сел за весла и греб вместе со всеми. Через несколько дней ветер усилился и перешл в бурю.
Когда море успокоилось, люди Эйрика заметили стаю птиц на северо-западе и решили, что там и лежит земля, которую они ищут.
Они гребли два дня, а потом подул попутный ветер, и они поставили парус.
Наконец впереди показалась земля. Эйрик встал на носу корабля и не отвечал, когда к нему обращались, а Лейв стоял рядом с ним. Потом Эйрик обернулся и сказал:
– Теперь ясно: это та самая земля, которую я искал.
Они подошли к скалистому мысу, спустили лодку и высадились.
Осмотревшись, они увидели, что на этой земле можно селиться.
Вдоль берега тянулись пастбища, а за ними поднимался горный кряж. Вершины гор разделялись ледниками, и ледники эти ярко сверкали на солнце. У подножия гор росли низкие, кривые деревья – береза, ольха и рябина. На берегу было много прибойного леса, пригодного для постройки домов.
Эйрик и его люди вернулись на корабль и поплыли вдоль берега, выбирая место для зимовки. Они остановились на острове, который лежал в устье длинного фьорда. Эйрик дал имена фьорду и острову и назвал их Эйриксей (Эйриков остров) и Эйриксфьорд (Эйриков фьорд). Они построили два больших дома на Эйриксее и зазимовали там. Всю зиму они ловили в море рыбу и били морского зверя, так что у них не было недостатка в пище.
Еще во время плавания Эйрик и Грелёд стали жить как муж и жена, а весною Грелёд родила сына. Эйрик назвал его Торвальдом в честь отца. Он сказал:
– Жаль, что с нами нет моего отца, и он никогда не увидит этих метс и не узнает, что сын не посрамил его. Пусть этот мальчик будет славным викингом, как его дед. Думаю, он достойно продолжит дело, которое я начал, недаром же он – первый, кто родился в этой стране.
Летом Грелёд с сыном оставалась на Эйриксее, и с ней еще несколько человек, а Эйрик плавал в обе стороны вдоль берега и выбирал место для постройки усадьбы. Лейв был на корабле вместе с отцом. Мальчику было всего пять зим, но он уже умел определять страны света и разбирался в устройстве корабля не хуже бывалых моряков.
В то лето Эйрик достиг южной оконечности страны. Он открыл там множество островков и назвал их Эйриковы островки. На самом южном острове была высокая гора. Эйрик назвал ее Заслон-Горой, потому что под ней была удобная бухта, закрытая от ветра.
На другое лето Эйрик поплыл на запад и на север вдоль берега. Грелёд поехала с ним. В одном из фьордов на севере они поймали очень много рыбы, и Эйрик назвал это место Пикшевый фьорд (Люсу-фьорд). Однажды они высадились на каменистом мысу. Эйрик нашел там остатки древних построек: земляные основания стен и следы кострищ. Все заросло травой и голубикой. Возле одной из стен лежал наконечник от гарпуна. Он был вырезан из кости. Эйрик долго смотрел на эти развалины. Потом он сказал:
– Значит, мы не первые на этой земле. Кто-то нашел ее раньше нас, и вот какая судьба постигла этих людей! Как знать, не останутся ли когда-нибудь и от нас и наших домов лишь развалины и безымянные могилы.
Грелёд сказала:
– Судьба сильнее наших желаний, но дела, совершенные доблестными людьми, не становятся от этого менее славными.
Они вернулись на корабль и поплыли дальше на север, заходя во фьорды. Один из фьордов вдавался далеко вглубь страны и заканчивался у подножия горы, покрытой снегом. Ледник подходил там почти к самому морю. Эйрик назвал эту гору Снежной.
В конце лета они достигли группы небольших островов. Эйрик решил не плыть дальше, потому что в море стало попадаться много плавучих льдин, и с севера дули холодные ветры. Они высадились на одном из островков и заночевали там, а на утро Эйрик и Грелёд поплыли на лодке вокруг острова. Они огибают мыс и видят в воде большого белого зверя. Зверь плывет с острова на материк, и из воды торчат только голова и часть шеи. Это был белый медведь. Ни Эйрик, ни Грелёд никогда не слышали о такой диковине.
– Надо добыть этого зверя, – говорит Эйрик. Они плывут наперерез медведю, и когда тот приблизился, Эйрик бросаил копье. Острие вонзилось в шею, и вода вокруг станола красной от крови.
Медведь громко заревел, повернулся и поплыл к лодке. Он с такой силой работал лапами, что высунулся из воды почти наполовину.
Тут Эйрик увидел, что зверь велик и силен, и смекнул, что им не поздоровится, если он доберется до лодки. Эйрик стал грести к берегу. Все же медведь настиг их и навалился на борт. Тогда Грелёд встала во весь рост и всадила второе копье медведю в загривок. Медведь отпустил лодку и плыл теперь медленнее. Грелёд дважды оттолкнула его веслом, и тогда только медведь утонул.
Эйрик и Грелёд вернулись на корабль и рассказали об этом случае. Все хвалили Грелёд, что она не растерялась и действовала решительно. Эйрик сказал:
– Пусть эти островки зовутся Медвежьими, – и добавил, что не уедет отсюда, пока не добудет хотя бы одного медведя. Он берет с собой трех спутников, и они несколько дней плавают на лодке между островами. Наконец они увидели на льдине медведя, и Эйрик сказал, что это подходящий медведь. Охотники бросили четыре копья и убили зверя. Он оказался таким большим, что не помещался в лодку. Тогда Эйрик снял с него шкуру и с этой шкурой вернулся к кораблю.
Осенью Эйрик и его спутники отправились на Эйриксей и зазимовали там. Эйрик сказал:
– По-моему, мы достаточно разведали страну. Здесь немало хороших мест для поселения, но саморе лучшее – в глубине Эйриксфьорда, на южном его берегу. Там я построю свою усадьбу.
Этой зимой Грелёд родила дочь. У девочки были ярко-рыжие волосы, как у отца. Ее назвали Фрейдис.
Весной они снарядили корабль и поплыли в Исландию. Во время плавния Грелёд сказала Эйрику:
– Ты многое назвал здесь, но до сих пор не дал названия самой стране. А у нее должно быть хорошее название, если ты хочешь, чтобы люди сюда поехали.
– Это верно, – сказал Эйрик. – Но, по-моему, тут нечего долго раздумывать. Страна должна называться Страной Эйрика, ведь это я ее открыл.
– Это плохое название, – сказала Грелёд. – Люди полумают, что им придется во всем тебе подчиняться, и не поедут сюда.
– Тогда пусть она зовется Гренландией (Зеленой Страной).
Здесь, правда, не так много зелени, но люди охотнее поедут в страну с таким названием, чем если она будет называться Снежной или Холодной Страной.
Херьольв, Торбьёрн, Эйольв и Ингольв проводили его за острова.
Эйрик обещал вернуться, если найдет землю на западе, и забрать с собой тех, кто захочет туда переселиться.
Два дня корабль плыл с восточным ветром. Как только земля пропала из виду, ветер переменился, и их стало относить к югу.
Эйрик приказал убрать парус и грести на запад. Он сам сел за весла и греб вместе со всеми. Через несколько дней ветер усилился и перешл в бурю.
Когда море успокоилось, люди Эйрика заметили стаю птиц на северо-западе и решили, что там и лежит земля, которую они ищут.
Они гребли два дня, а потом подул попутный ветер, и они поставили парус.
Наконец впереди показалась земля. Эйрик встал на носу корабля и не отвечал, когда к нему обращались, а Лейв стоял рядом с ним. Потом Эйрик обернулся и сказал:
– Теперь ясно: это та самая земля, которую я искал.
Они подошли к скалистому мысу, спустили лодку и высадились.
Осмотревшись, они увидели, что на этой земле можно селиться.
Вдоль берега тянулись пастбища, а за ними поднимался горный кряж. Вершины гор разделялись ледниками, и ледники эти ярко сверкали на солнце. У подножия гор росли низкие, кривые деревья – береза, ольха и рябина. На берегу было много прибойного леса, пригодного для постройки домов.
Эйрик и его люди вернулись на корабль и поплыли вдоль берега, выбирая место для зимовки. Они остановились на острове, который лежал в устье длинного фьорда. Эйрик дал имена фьорду и острову и назвал их Эйриксей (Эйриков остров) и Эйриксфьорд (Эйриков фьорд). Они построили два больших дома на Эйриксее и зазимовали там. Всю зиму они ловили в море рыбу и били морского зверя, так что у них не было недостатка в пище.
Еще во время плавания Эйрик и Грелёд стали жить как муж и жена, а весною Грелёд родила сына. Эйрик назвал его Торвальдом в честь отца. Он сказал:
– Жаль, что с нами нет моего отца, и он никогда не увидит этих метс и не узнает, что сын не посрамил его. Пусть этот мальчик будет славным викингом, как его дед. Думаю, он достойно продолжит дело, которое я начал, недаром же он – первый, кто родился в этой стране.
Летом Грелёд с сыном оставалась на Эйриксее, и с ней еще несколько человек, а Эйрик плавал в обе стороны вдоль берега и выбирал место для постройки усадьбы. Лейв был на корабле вместе с отцом. Мальчику было всего пять зим, но он уже умел определять страны света и разбирался в устройстве корабля не хуже бывалых моряков.
В то лето Эйрик достиг южной оконечности страны. Он открыл там множество островков и назвал их Эйриковы островки. На самом южном острове была высокая гора. Эйрик назвал ее Заслон-Горой, потому что под ней была удобная бухта, закрытая от ветра.
На другое лето Эйрик поплыл на запад и на север вдоль берега. Грелёд поехала с ним. В одном из фьордов на севере они поймали очень много рыбы, и Эйрик назвал это место Пикшевый фьорд (Люсу-фьорд). Однажды они высадились на каменистом мысу. Эйрик нашел там остатки древних построек: земляные основания стен и следы кострищ. Все заросло травой и голубикой. Возле одной из стен лежал наконечник от гарпуна. Он был вырезан из кости. Эйрик долго смотрел на эти развалины. Потом он сказал:
– Значит, мы не первые на этой земле. Кто-то нашел ее раньше нас, и вот какая судьба постигла этих людей! Как знать, не останутся ли когда-нибудь и от нас и наших домов лишь развалины и безымянные могилы.
Грелёд сказала:
– Судьба сильнее наших желаний, но дела, совершенные доблестными людьми, не становятся от этого менее славными.
Они вернулись на корабль и поплыли дальше на север, заходя во фьорды. Один из фьордов вдавался далеко вглубь страны и заканчивался у подножия горы, покрытой снегом. Ледник подходил там почти к самому морю. Эйрик назвал эту гору Снежной.
В конце лета они достигли группы небольших островов. Эйрик решил не плыть дальше, потому что в море стало попадаться много плавучих льдин, и с севера дули холодные ветры. Они высадились на одном из островков и заночевали там, а на утро Эйрик и Грелёд поплыли на лодке вокруг острова. Они огибают мыс и видят в воде большого белого зверя. Зверь плывет с острова на материк, и из воды торчат только голова и часть шеи. Это был белый медведь. Ни Эйрик, ни Грелёд никогда не слышали о такой диковине.
– Надо добыть этого зверя, – говорит Эйрик. Они плывут наперерез медведю, и когда тот приблизился, Эйрик бросаил копье. Острие вонзилось в шею, и вода вокруг станола красной от крови.
Медведь громко заревел, повернулся и поплыл к лодке. Он с такой силой работал лапами, что высунулся из воды почти наполовину.
Тут Эйрик увидел, что зверь велик и силен, и смекнул, что им не поздоровится, если он доберется до лодки. Эйрик стал грести к берегу. Все же медведь настиг их и навалился на борт. Тогда Грелёд встала во весь рост и всадила второе копье медведю в загривок. Медведь отпустил лодку и плыл теперь медленнее. Грелёд дважды оттолкнула его веслом, и тогда только медведь утонул.
Эйрик и Грелёд вернулись на корабль и рассказали об этом случае. Все хвалили Грелёд, что она не растерялась и действовала решительно. Эйрик сказал:
– Пусть эти островки зовутся Медвежьими, – и добавил, что не уедет отсюда, пока не добудет хотя бы одного медведя. Он берет с собой трех спутников, и они несколько дней плавают на лодке между островами. Наконец они увидели на льдине медведя, и Эйрик сказал, что это подходящий медведь. Охотники бросили четыре копья и убили зверя. Он оказался таким большим, что не помещался в лодку. Тогда Эйрик снял с него шкуру и с этой шкурой вернулся к кораблю.
Осенью Эйрик и его спутники отправились на Эйриксей и зазимовали там. Эйрик сказал:
– По-моему, мы достаточно разведали страну. Здесь немало хороших мест для поселения, но саморе лучшее – в глубине Эйриксфьорда, на южном его берегу. Там я построю свою усадьбу.
Этой зимой Грелёд родила дочь. У девочки были ярко-рыжие волосы, как у отца. Ее назвали Фрейдис.
Весной они снарядили корабль и поплыли в Исландию. Во время плавния Грелёд сказала Эйрику:
– Ты многое назвал здесь, но до сих пор не дал названия самой стране. А у нее должно быть хорошее название, если ты хочешь, чтобы люди сюда поехали.
– Это верно, – сказал Эйрик. – Но, по-моему, тут нечего долго раздумывать. Страна должна называться Страной Эйрика, ведь это я ее открыл.
– Это плохое название, – сказала Грелёд. – Люди полумают, что им придется во всем тебе подчиняться, и не поедут сюда.
– Тогда пусть она зовется Гренландией (Зеленой Страной).
Здесь, правда, не так много зелени, но люди охотнее поедут в страну с таким названием, чем если она будет называться Снежной или Холодной Страной.
IV
Эйрик благополучно достиг Исландии и бросил якорь в Широком фьорде. Ингольв с Островного Лежбища встретил его и сказал, что Эйрик может остановиться у него со всеми людьми и жить, сколько сочтет нужным. Эйрик принял приглашение. Он сказал:
– Я хочу, чтобы ты устроил пир в честь моего возвращения, и позвал на этот пир всех моих друзей.
– Это неразумно, – сказал Ингольв. – Ведь ты вне закона, так что лучше держать твой приезд в тайне.
– Я не собираюсь ни от кого прятаться, – сказал Эйрик. -
Напротив, я хочу, чтобы обо мне знало как можно больше народу, ведь у меня есть что рассказать людям. Я открыл новую страну и думаю предложить всем, кто захочет, поехать со мной занимать там земли.
– Это другое дело, – сказал Ингольв. – Теперь, мне кажется,
Торгесту стоит подумать, прежде чем нападать на тебя.
И он обещал устроить пир в середине лета. Скоро все в Исландии узнали о возвращении Эйрика и о том, что он открыл новую страну. За несколько дней до пира на Островное Лежбище приехала Тьодхильд со своим сыном Торстейном. Она увидела, что там вовсю идет подготовка к празднику, и всем распоряжается Грелёд. Тьодхильд подошла к работникам и тоже стала распоряжаться, так что те не знали, кого им слушать, и ругали обеих. Потом Тьодхильд пришла к Эйрику и завела такой разговор:
– Что это за красивая рубашка, которую ты носишь? Не помню, чтобы я шила такую.
– Ее сшила Грелёд, пока мы жили в Гренландии, – ответил Эйрик7 – Ты думала, когда моя одежда износится, я приду к тебе?
Далековато пришлось бы ездить.
– Хорошая работа, – сказала Тьодхильд. – Не скажешь, что это сделано служанкой.
– Грелёд никогда не была служанкой: ее род не менее знатен, чем твой. Если ты так уж хочешь знать, Грелёд – моя жена, она родила мне сына и дочь. И я нисколько не жалею об этом, потому что лучшей жены трудно найти.
Тьодхильд сказала:
– Ваш брак – незаконный, ведь я не давала тебе развода. А не поехала я с тобой только потому, что боялась за маленького Торстейна. Он не перенес бы всех трудностей этого плавания. И, конечно, я не ожидала, что ты так опозоришь и меня, и себя.
– Законы мне теперь не указ, – ответил Эйрик. – И мне все равно, что будут говорить люди. Я не собираюсь тебя прогонять, поскольку ты и вправду не объявляла о разводе, но и Грелёд останется со мной.
Тьодхильд пришла в большой гнев и стала кричать так, что ее слышали во всем доме:
– Я не позволю ей ехать с тобой! Ты станешь конунгом в Гренландии, и все будут судачить о том, как ты живешь. Я не хочу, чтобы я и мои дети стали посмешищем!
Эйрик сказал, что не желает больше об этом разговаривать.
– Я и сама вижу, что это бесполезно, – сказала Тьодхильд. -
Но не думай, что я не найду на тебя управы.
Вот подошел день пира, и на Островное Лежбище приехали все друзья Эйрика и много другого народу. Было подано хорошее угощение. Эйрик рассказывал о Гренландии, а гости хвалили его и говорили, что рады были бы поселиться в этом благодатном краю.
Тьодхильд и Грелёд носили брагу в кувшинах и кислое молоко.
После того, как убрали столы и посуду, Тьодхильд вошла в пристройку, где Грелёд складывала ножи и миски.
– Мне кажется, сегодня ты делала лишнюю работу, – сказала Тьодхильд. – Я бы и сама справилась. В другой раз лучше не выходи к гостям, если не хочешь, чтобы о тебе пошла дурная слава.
– Не понимаю, о чем ты, – говорит Грелёд.
– По-моему, ты слишком вольно держишься с моим мужем. Люди могут подумать, что Эйрик соблазнил тебя. Если так пойдет и дальше, тебе нелегко будет выйти замуж.
– Ты, кажется, смеешься надо мной, Тьодхильд. Зачем мне другой муж? Я жена Эйрика, и я родила ему двоих детей.
– В одном ты права, – говорит Тьодхильд. – Второй муж тебе действительно не понадобится.
С этими словами Тьодхильд хватает один из ножей и со всей силы рубит Грелёд по шее. Кровь заливает Грелёд грудь и лицо, и она тут же умирает. Потом Тьодхильд бросает нож, выходит во двор и ведет себя так, словно ничего не случилось.
Люди много говорили об убийстве Грелёд, и некоторые подозревали Тьодхильд в этом злодеянии. Эйрик долгое время был очень мрачен и неразговорчив. Он запретил всем рассказывать об этом событии и говорить плохо о Тьодхильд. Грелёд он похоронил на Островном Лежбище с большими почестями.
Теперь нужно рассказать о том, что Торгест с Широкого Двора узнал о возвращении Эйрика и тотчас же поехал в Длинную долину к своему родичу Аслаку.
– Я хочу, чтобы ты помог мне расправиться с Эйриком Рыжим, – сказал Торгест Аслаку. – Сделать это нужно быстро, потому что скоро он навсегда покинет страну и уедет в Гренландию. А в одиночку мне с ним не справиться, ведь у него теперь много друзей.
Аслак сказал:
– Не буду я тебе помогать. По-моему, давно пора забыть старые распри. Никто не назовет твой поступок благородным, если ты убьешь Эйрика. Ведь он открыл новую страну, а это большое дело.
На мой взгляд, Эйрик принес нам больше пользы, чем вреда. Пусть он уезжает в Гренландию, а вместе с ним и все наши враги. Если же ты убьешь его, тебе придется туго, ведь Эйрика поддерживают многие знатные люди. Они его чуть не на руках носят с тех пор, как он пригласил их занимать землю в Гренландии.
Аслак долго отговаривал Торгеста. Наконец тот сказал:
– Все это верно, что ты говоришь. Но не могу же я не отомстить за своих сыновей! Раз ты не хочешь мне помочь, я попрошу других.
И Торгест ездит по дворам и уговаривает друзей и родичей оказать ему поддержку. Но все отвечают ему то же, что и Аслак.
Кончилось тем, что Торгест отправился к Эйрику в одиночку.
Эйрик встретил его у дома Ингольва на Островном Лежбище. С Эйриком было тогда пятнадцать вооруженных людей, все они стояли поблизости. Эйрик усмехнулся при виде Торгеста и спросил, чего это он вздумал пожаловать. Торгест сказал:
– Я приехал узнать, не хочешь ли ты заплатить мне виру за сыновей.
– С какой стати? Ты и так неплохо поживился моим добром.
– Теперь, говорят, ты снова разбогател, – сказал Торгест. – А мне мало что досталось из твоего имущества, и ты это знаешь не хуже меня.
– А как ты поступишь, если я все-таки не стану платить?
– Тогда я вызову тебя на поединок!
В то время поединки в Исландии еще не были запрещены.
– Не знаю, что для меня хуже, – сказал Эйрик. – Но, видно, придется все же выбирать, уж больно ты надоедлив.
Потом Эйрик подумал немного и сказал, что выбирает поединок.
– Будем биться на вершине вон того холма, – сказал он. – Там как раз есть ровное место.
Они поднимаются на горку и втыкают по краю площадки ореховые жерди, как это было принято у язычников. Потом они начали биться, и бились с большим упорством, пока не изрубили друг другу щиты. Торгест нанес Эйрику легкую рану, но тот как будто не заметил этого и продолжал бой. Потом он спросил Торгеста, не хочет ли тот передохнуть.
– Пожалуй, – говорит Торгест. И они садятся и отдыхают.
– По-моему, сегодня я возьму верх, – говорит Торгест. – У Широкого Двора ты бился лучше.
– Что поделаешь, – говорит Эйрик. – Сказать по правде, мне сейчас нет дела ни до тебя, ни до этой распри.
Вот они бьются снова, и теперь Эйрик ранит Торгеста, но тот не хочет прекращать бой. Вскоре Эйрик говорит:
– Подожди-ка. У меня башмак развязался.
– Тем хуже для тебя, – говорит Торгест.
– Что же, ты не дашь мне завязать башмак?
– И не подумаю.
– А я все-таки завяжу, – говорит Эйрик. И он садится и завязывает башмак, а Торгест стоит над ним с занесенным мечом. Потом он опускает меч и говорит:
– Я буду считать это твоим поражением.
– Считай это чем угодно, – отвечает Эйрик.
Тут Торгест поспешно убирает меч в ножны.
– Итак, ты побежден, – говорит он. – Так что придется все же раскошелиться.
– Будь по-твоему, – говорит Эйрик. – Есть у меня одна вещь, как раз для тебя.
Они спустились к дому, и Эйрик вынес Торгесту шкуру белого медведя.
– Это большое сокровище, – сказал Эйрик. Торгест схватил шкуру и принялся ее щупать.
– Никогда я не видел такого красивого белого меха. Что это за зверь?
– Белый медведь, – сказал Эйрик. – Он водится только в моей стране, которую я открыл.
Торгест сразу смекнул, что шкура стоит больших денег, и не мог скрыть своей радости. Тут и состоялось их примирение. Торгест и Эйрик поклялись отныне не причинять никакого вреда друг другу. Так закончилась эта распря.
Весной Эйрик стал снаряжать корабль, чтобы плыть в Гренландию. Вместе с ним собрались плыть его друзья. В начале лета они отплыли из Широкого и Городищенского фьордов на 25 кораблях. В то лето поехали в Гренландию Херьольв, Стюр, Ингольв, Храфн и многие другие.
Как только земля скрылась из виду, попутный ветер стих, а вслед за тем началась буря. Корабли разметало по морю. Гребцы налегали на весла, чтобы удержаться носом к волне, но не всем это удавалось. Никто не помнил такой бури. Она продолжалась два дня. Семь кораблей утонуло, четыре отнесло обратно к берегам Исландии. Всего четырнадцать кораблей продолжали путь. Однажды моряки увидели: море на горизонте как будто поднялось. С юга на них двигался гигантский водяной вал, такой длинный, что концов его не было видно. Гребцы в ужасе побросали весла и стали молить богов пощадить их, а некоторые в сердцах проклинали Эйрика и его страну. На корабле Херьольва был один христианин с Гебридских островов. Херьольв сказал ему:
– Проси своего бога спасти нас, видишь, нашим богам и дела до нас нет!
Тогда этот христианин призвал на помощь Иисуса и Святую деву. Водяная гора приблизилась, корабли плавно поднялись на вершину и медленно спустились к подножию. После этого плавание было благополучным, но многие сочли появление чудо-волны дурным предзнаменованием.
Вскоре все четырнадцать кораблей достигли Гренландии. Здесь многие стали выбирать землю, и поступали так: бросали в море столб с изображением бога Тора. Потом плыли за столбом и высаживались там, где столб прибивало к берегу. Нужно сказать, что почти все первые гренландцы были ярыми язычниками, и многие из них потому и поплыли в Гренландию, что в Исландии в то время уже пошли разговоры о новой вере и появились христианские проповедники.
Эйрик поселился в Эйриковом фьорде, как и хотел. Он построил там большие дома и назвал усадьбу Браттахлид (Крутой Склон).
Многие поселенцы заняли земли к югу и северу от Эйрикова фьорда, и эти дворы стали называться Восточным поселением (Эстербюгд). Другие же поехали дальше на запад и поселились в окрестностях Пикшевого фьорда. Это поселение называют Западным (Вестербюгд).
Нужно сказать, что в Гренландии долгое время не было ни конунга, ни тинга, ни законов. При этом там было куда меньше распрей и убийств, чем в других странах. Сигфус, сын Гудбранда, считает это обстоятельство странным и весьма примечательным.
Вот что рассказывают о первых гренландцах.
Жил в Исландии человек по имени Сёльви. Он был небогат и решил попытать счастья в Гренландии. В то лето, когда Эйрик собирал переселенцев, Сёльви пришел к нему и сказал:
– Я хотел бы поехать в Гренландию, если ты согласишься взять меня на свой корабль.
Эйрик сказал:
– Хорошее дело ты задумал, и я, конечно помогу тебе. В Гренландии всем хватит места. Однако, этого не скажешь о моем корабле. Ведь ты не первый, кто пришел ко мне с такой просьбой. Вот как мы поступим: ты поплывешь на корабле моего друга Храфна. Думаю, он не откажет, если я сам попрошу его.
Сельви поехал в Гренландию с Храфном. Они сошли на берег в Эйриковом фьорде. Тут Храфн стал требовать с Сёльви плату за переезд. Сёльви сказал:
– Не было у нас такого договора. И ты знаешь, что мне нечем заплатить тебе.
– Я этого так не оставлю, – сказал Храфн. – Имей в виду, я и сам могу взять то, что мне причитается.
После этого Храфн поехал выбирать место для усадьбы, а Сёльви остался на берегу, там, где они высадились. Он поставил палатку и жил там некоторое время. Работники Храфна пришли к Сёльви, когда того не было на месте, и унесли все его добро: немного серебра и полсотни локтей сукна. Сёльви сильно разгневался. Он отправился к Эйрику и все рассказал ему.
– Может, я и вправду должен был заплатить Храфну, но теперь он сам мне кое-что должен.
Тогда Эйрик позвал Храфна и сказал:
– Разве мало у тебя добра, Храфн, что ты ограбил этого бедняка? Это серебро и сукно, которое ты взял у него, не прибавят тебе богатства, а славы и подавно. И я не хочу, чтобы гренландцы враждовали между собой.
Эйрик потребовал, чтобы Храфн вернул Сёльви его добро и помирился с ним. Эйрик дал Сёльви хорошую землю в долине Сёльви, а Храфну – на севере, в Храфновом фьорде.
Гренландия была заселена в лето от Рождества Христова 985.
– Я хочу, чтобы ты устроил пир в честь моего возвращения, и позвал на этот пир всех моих друзей.
– Это неразумно, – сказал Ингольв. – Ведь ты вне закона, так что лучше держать твой приезд в тайне.
– Я не собираюсь ни от кого прятаться, – сказал Эйрик. -
Напротив, я хочу, чтобы обо мне знало как можно больше народу, ведь у меня есть что рассказать людям. Я открыл новую страну и думаю предложить всем, кто захочет, поехать со мной занимать там земли.
– Это другое дело, – сказал Ингольв. – Теперь, мне кажется,
Торгесту стоит подумать, прежде чем нападать на тебя.
И он обещал устроить пир в середине лета. Скоро все в Исландии узнали о возвращении Эйрика и о том, что он открыл новую страну. За несколько дней до пира на Островное Лежбище приехала Тьодхильд со своим сыном Торстейном. Она увидела, что там вовсю идет подготовка к празднику, и всем распоряжается Грелёд. Тьодхильд подошла к работникам и тоже стала распоряжаться, так что те не знали, кого им слушать, и ругали обеих. Потом Тьодхильд пришла к Эйрику и завела такой разговор:
– Что это за красивая рубашка, которую ты носишь? Не помню, чтобы я шила такую.
– Ее сшила Грелёд, пока мы жили в Гренландии, – ответил Эйрик7 – Ты думала, когда моя одежда износится, я приду к тебе?
Далековато пришлось бы ездить.
– Хорошая работа, – сказала Тьодхильд. – Не скажешь, что это сделано служанкой.
– Грелёд никогда не была служанкой: ее род не менее знатен, чем твой. Если ты так уж хочешь знать, Грелёд – моя жена, она родила мне сына и дочь. И я нисколько не жалею об этом, потому что лучшей жены трудно найти.
Тьодхильд сказала:
– Ваш брак – незаконный, ведь я не давала тебе развода. А не поехала я с тобой только потому, что боялась за маленького Торстейна. Он не перенес бы всех трудностей этого плавания. И, конечно, я не ожидала, что ты так опозоришь и меня, и себя.
– Законы мне теперь не указ, – ответил Эйрик. – И мне все равно, что будут говорить люди. Я не собираюсь тебя прогонять, поскольку ты и вправду не объявляла о разводе, но и Грелёд останется со мной.
Тьодхильд пришла в большой гнев и стала кричать так, что ее слышали во всем доме:
– Я не позволю ей ехать с тобой! Ты станешь конунгом в Гренландии, и все будут судачить о том, как ты живешь. Я не хочу, чтобы я и мои дети стали посмешищем!
Эйрик сказал, что не желает больше об этом разговаривать.
– Я и сама вижу, что это бесполезно, – сказала Тьодхильд. -
Но не думай, что я не найду на тебя управы.
Вот подошел день пира, и на Островное Лежбище приехали все друзья Эйрика и много другого народу. Было подано хорошее угощение. Эйрик рассказывал о Гренландии, а гости хвалили его и говорили, что рады были бы поселиться в этом благодатном краю.
Тьодхильд и Грелёд носили брагу в кувшинах и кислое молоко.
После того, как убрали столы и посуду, Тьодхильд вошла в пристройку, где Грелёд складывала ножи и миски.
– Мне кажется, сегодня ты делала лишнюю работу, – сказала Тьодхильд. – Я бы и сама справилась. В другой раз лучше не выходи к гостям, если не хочешь, чтобы о тебе пошла дурная слава.
– Не понимаю, о чем ты, – говорит Грелёд.
– По-моему, ты слишком вольно держишься с моим мужем. Люди могут подумать, что Эйрик соблазнил тебя. Если так пойдет и дальше, тебе нелегко будет выйти замуж.
– Ты, кажется, смеешься надо мной, Тьодхильд. Зачем мне другой муж? Я жена Эйрика, и я родила ему двоих детей.
– В одном ты права, – говорит Тьодхильд. – Второй муж тебе действительно не понадобится.
С этими словами Тьодхильд хватает один из ножей и со всей силы рубит Грелёд по шее. Кровь заливает Грелёд грудь и лицо, и она тут же умирает. Потом Тьодхильд бросает нож, выходит во двор и ведет себя так, словно ничего не случилось.
Люди много говорили об убийстве Грелёд, и некоторые подозревали Тьодхильд в этом злодеянии. Эйрик долгое время был очень мрачен и неразговорчив. Он запретил всем рассказывать об этом событии и говорить плохо о Тьодхильд. Грелёд он похоронил на Островном Лежбище с большими почестями.
Теперь нужно рассказать о том, что Торгест с Широкого Двора узнал о возвращении Эйрика и тотчас же поехал в Длинную долину к своему родичу Аслаку.
– Я хочу, чтобы ты помог мне расправиться с Эйриком Рыжим, – сказал Торгест Аслаку. – Сделать это нужно быстро, потому что скоро он навсегда покинет страну и уедет в Гренландию. А в одиночку мне с ним не справиться, ведь у него теперь много друзей.
Аслак сказал:
– Не буду я тебе помогать. По-моему, давно пора забыть старые распри. Никто не назовет твой поступок благородным, если ты убьешь Эйрика. Ведь он открыл новую страну, а это большое дело.
На мой взгляд, Эйрик принес нам больше пользы, чем вреда. Пусть он уезжает в Гренландию, а вместе с ним и все наши враги. Если же ты убьешь его, тебе придется туго, ведь Эйрика поддерживают многие знатные люди. Они его чуть не на руках носят с тех пор, как он пригласил их занимать землю в Гренландии.
Аслак долго отговаривал Торгеста. Наконец тот сказал:
– Все это верно, что ты говоришь. Но не могу же я не отомстить за своих сыновей! Раз ты не хочешь мне помочь, я попрошу других.
И Торгест ездит по дворам и уговаривает друзей и родичей оказать ему поддержку. Но все отвечают ему то же, что и Аслак.
Кончилось тем, что Торгест отправился к Эйрику в одиночку.
Эйрик встретил его у дома Ингольва на Островном Лежбище. С Эйриком было тогда пятнадцать вооруженных людей, все они стояли поблизости. Эйрик усмехнулся при виде Торгеста и спросил, чего это он вздумал пожаловать. Торгест сказал:
– Я приехал узнать, не хочешь ли ты заплатить мне виру за сыновей.
– С какой стати? Ты и так неплохо поживился моим добром.
– Теперь, говорят, ты снова разбогател, – сказал Торгест. – А мне мало что досталось из твоего имущества, и ты это знаешь не хуже меня.
– А как ты поступишь, если я все-таки не стану платить?
– Тогда я вызову тебя на поединок!
В то время поединки в Исландии еще не были запрещены.
– Не знаю, что для меня хуже, – сказал Эйрик. – Но, видно, придется все же выбирать, уж больно ты надоедлив.
Потом Эйрик подумал немного и сказал, что выбирает поединок.
– Будем биться на вершине вон того холма, – сказал он. – Там как раз есть ровное место.
Они поднимаются на горку и втыкают по краю площадки ореховые жерди, как это было принято у язычников. Потом они начали биться, и бились с большим упорством, пока не изрубили друг другу щиты. Торгест нанес Эйрику легкую рану, но тот как будто не заметил этого и продолжал бой. Потом он спросил Торгеста, не хочет ли тот передохнуть.
– Пожалуй, – говорит Торгест. И они садятся и отдыхают.
– По-моему, сегодня я возьму верх, – говорит Торгест. – У Широкого Двора ты бился лучше.
– Что поделаешь, – говорит Эйрик. – Сказать по правде, мне сейчас нет дела ни до тебя, ни до этой распри.
Вот они бьются снова, и теперь Эйрик ранит Торгеста, но тот не хочет прекращать бой. Вскоре Эйрик говорит:
– Подожди-ка. У меня башмак развязался.
– Тем хуже для тебя, – говорит Торгест.
– Что же, ты не дашь мне завязать башмак?
– И не подумаю.
– А я все-таки завяжу, – говорит Эйрик. И он садится и завязывает башмак, а Торгест стоит над ним с занесенным мечом. Потом он опускает меч и говорит:
– Я буду считать это твоим поражением.
– Считай это чем угодно, – отвечает Эйрик.
Тут Торгест поспешно убирает меч в ножны.
– Итак, ты побежден, – говорит он. – Так что придется все же раскошелиться.
– Будь по-твоему, – говорит Эйрик. – Есть у меня одна вещь, как раз для тебя.
Они спустились к дому, и Эйрик вынес Торгесту шкуру белого медведя.
– Это большое сокровище, – сказал Эйрик. Торгест схватил шкуру и принялся ее щупать.
– Никогда я не видел такого красивого белого меха. Что это за зверь?
– Белый медведь, – сказал Эйрик. – Он водится только в моей стране, которую я открыл.
Торгест сразу смекнул, что шкура стоит больших денег, и не мог скрыть своей радости. Тут и состоялось их примирение. Торгест и Эйрик поклялись отныне не причинять никакого вреда друг другу. Так закончилась эта распря.
Весной Эйрик стал снаряжать корабль, чтобы плыть в Гренландию. Вместе с ним собрались плыть его друзья. В начале лета они отплыли из Широкого и Городищенского фьордов на 25 кораблях. В то лето поехали в Гренландию Херьольв, Стюр, Ингольв, Храфн и многие другие.
Как только земля скрылась из виду, попутный ветер стих, а вслед за тем началась буря. Корабли разметало по морю. Гребцы налегали на весла, чтобы удержаться носом к волне, но не всем это удавалось. Никто не помнил такой бури. Она продолжалась два дня. Семь кораблей утонуло, четыре отнесло обратно к берегам Исландии. Всего четырнадцать кораблей продолжали путь. Однажды моряки увидели: море на горизонте как будто поднялось. С юга на них двигался гигантский водяной вал, такой длинный, что концов его не было видно. Гребцы в ужасе побросали весла и стали молить богов пощадить их, а некоторые в сердцах проклинали Эйрика и его страну. На корабле Херьольва был один христианин с Гебридских островов. Херьольв сказал ему:
– Проси своего бога спасти нас, видишь, нашим богам и дела до нас нет!
Тогда этот христианин призвал на помощь Иисуса и Святую деву. Водяная гора приблизилась, корабли плавно поднялись на вершину и медленно спустились к подножию. После этого плавание было благополучным, но многие сочли появление чудо-волны дурным предзнаменованием.
Вскоре все четырнадцать кораблей достигли Гренландии. Здесь многие стали выбирать землю, и поступали так: бросали в море столб с изображением бога Тора. Потом плыли за столбом и высаживались там, где столб прибивало к берегу. Нужно сказать, что почти все первые гренландцы были ярыми язычниками, и многие из них потому и поплыли в Гренландию, что в Исландии в то время уже пошли разговоры о новой вере и появились христианские проповедники.
Эйрик поселился в Эйриковом фьорде, как и хотел. Он построил там большие дома и назвал усадьбу Браттахлид (Крутой Склон).
Многие поселенцы заняли земли к югу и северу от Эйрикова фьорда, и эти дворы стали называться Восточным поселением (Эстербюгд). Другие же поехали дальше на запад и поселились в окрестностях Пикшевого фьорда. Это поселение называют Западным (Вестербюгд).
Нужно сказать, что в Гренландии долгое время не было ни конунга, ни тинга, ни законов. При этом там было куда меньше распрей и убийств, чем в других странах. Сигфус, сын Гудбранда, считает это обстоятельство странным и весьма примечательным.
Вот что рассказывают о первых гренландцах.
Жил в Исландии человек по имени Сёльви. Он был небогат и решил попытать счастья в Гренландии. В то лето, когда Эйрик собирал переселенцев, Сёльви пришел к нему и сказал:
– Я хотел бы поехать в Гренландию, если ты согласишься взять меня на свой корабль.
Эйрик сказал:
– Хорошее дело ты задумал, и я, конечно помогу тебе. В Гренландии всем хватит места. Однако, этого не скажешь о моем корабле. Ведь ты не первый, кто пришел ко мне с такой просьбой. Вот как мы поступим: ты поплывешь на корабле моего друга Храфна. Думаю, он не откажет, если я сам попрошу его.
Сельви поехал в Гренландию с Храфном. Они сошли на берег в Эйриковом фьорде. Тут Храфн стал требовать с Сёльви плату за переезд. Сёльви сказал:
– Не было у нас такого договора. И ты знаешь, что мне нечем заплатить тебе.
– Я этого так не оставлю, – сказал Храфн. – Имей в виду, я и сам могу взять то, что мне причитается.
После этого Храфн поехал выбирать место для усадьбы, а Сёльви остался на берегу, там, где они высадились. Он поставил палатку и жил там некоторое время. Работники Храфна пришли к Сёльви, когда того не было на месте, и унесли все его добро: немного серебра и полсотни локтей сукна. Сёльви сильно разгневался. Он отправился к Эйрику и все рассказал ему.
– Может, я и вправду должен был заплатить Храфну, но теперь он сам мне кое-что должен.
Тогда Эйрик позвал Храфна и сказал:
– Разве мало у тебя добра, Храфн, что ты ограбил этого бедняка? Это серебро и сукно, которое ты взял у него, не прибавят тебе богатства, а славы и подавно. И я не хочу, чтобы гренландцы враждовали между собой.
Эйрик потребовал, чтобы Храфн вернул Сёльви его добро и помирился с ним. Эйрик дал Сёльви хорошую землю в долине Сёльви, а Храфну – на севере, в Храфновом фьорде.
Гренландия была заселена в лето от Рождества Христова 985.
V
Теперь нужно рассказать о том, что у Херьольва, Эйрикова друга, который также поехал в Гренландию, был сын по имени Бьярни. Он подавал большие надежды. Смолоду Бьярни ездил по чужим странам и торговал. Дела его шли так успешно, что вскоре у него был уже свой корабль. Бьярни слыл человеком надежным и верным, и притом весьма упрямым. Его трудно было заставить изменить решение. Он продолжал держаться своего даже тогда, когда любой другой давно бы уже отступился.
У Бьярни было заведено проводить одну зиму у отца, другую в чужих краях. В ту зиму, когда Эйрик жил у Ингольва и готовился к переселению, Бьярни был в Норвегии. Летом он приехал в Исландию.
Он намеревался, как обычно, провести зиму у отца, но тут узнал, что Херьольв переселился в Гренландию, оставив свой хутор. Бьярни сильно огорчился. Его люди уже разгружали корабль, но Бьярни остановил их.
– Грузите все назад, – сказал он.
Его спросили, что он собирается делать.
– Хочу плыть в Гренландию, если вы согласны меня сопровождать. Жаль, что отец не дождался меня, но я не стану из-за этого отказываться от заведенного порядка. Я проведу зиму у отца, как обычно.
Все ответили, что как он решит, так они и сделают. Бьярни был щедр и хорошо платил людям, но никогда не давал сверх того, что обещал.
Бьярни попытался найти кого-нибудь, кто плавал в Гренландском море и мог бы помочь им добраться до места. Но ему сказали, что никто там не плавал, кроме тех, кто переселился в Гренландию этим летом.
Был среди спутников Бьярни купец-южанин по имени Тюркир. Он отговаривал Бьярни от плавания.
– Неразумно пускаться в путь, не зная дороги, – говорил он.
– Лучше нам дождаться, пока сюда приедет кто-нибудь из гренландцев.
Бьярни сказал:
– Многие назовут мой поступок неразумным. Но это лучше, чем прослыть человеком, который не держит слова и, чуть что, отказывается от своих решений. Раз уж я надумал провести зиму у отца, то так и сделаю, и ничто меня не удержит, кроме разве что смерти. А за ценой я не постою: каждому, кто поедет со мной, заплачу по марке серебра.
Люди Бьярни отнесли весь груз обратно на корабль. Они взяли запас дров, воды и пищи и сразу же вышли в море.
Они поплыли на запад с попутным ветром и плыли так три дня.
Тут ветер переменился, поднялся туман, и в продолжение многих суток они не знали, куда плывут. Наконец они снова увидели солнце и смогли определить страны света. Бьярни велел поднять парус, и они сутки плыли на запад, пока не увидели землю. Подойдя ближе, они стали обсуждать между собой, что это за страна. Бьярни сказал:
– Одно мне ясно: это не Гренландия. В Гренландии, как я знаю, большие ледники, берег гористый, а леса почти нет. А эта страна лесистая с низкими холмами. И я не замечаю здесь ни гор, ни ледников.
– Это, должно быть, неизвестная земля, – сказал Тюркир южанин. – Нам повезло. Теперь ты, Бьярни, сможешь прославится не меньше, чем Эйрик Рыжий, а то и больше, потому что, как мне кажется, эта страна богаче Гренландии. Погляди, ведь здесь кругом лес.
– Каждому свое, – сказал Бьярни. – Как ты думаешь, Тюркир, далеко ли нас отнесло к югу?
– Далеко, – ответил тот. – Эта земля напоминает мне мою родину, а я родился на юге в Стране Саксов.
– Раз так, поворачиваем на север, – сказал Бьярни.
– Разве ты не хочешь высадиться и разведать страну?
– Я считаю, что нужно плыть на север вдоль берега.
Они так и сделали и плыли двое суток ввиду земли. Потом берег повернул на запад, а Бьярни повел корабль в открытое море, оставив землю с левого борта.
– Ты поступаешь, как глупец, – сказал Тюркир. – Да ты и есть глупец, раз отазываешься от славы и богатства, когда они сами так и лезут в руки.
– Будь добр, не указывай мне, – ответил Бьярни. – Мы и так уже сильно задержались из-за тумана, да еще сбились с пути. А если я стану вдобавок рыскать по всем незнакомым землям, которые попадутся, то мы не успеем до зимы в Гренландию.
Они плывут еще двое суток с попутным ветром и снова видят землю. У Бьярни спрашивают, не думает ли он, что уж это Гренландия. Но он отвечает, что и это не Гренландия.
Они приблизились к этой земле и увидели, что она плоская и покрыта лесом. Тюркир так обрадовался, что принялся размахивать руками и бормотать что-то по-немецки. Потом он снова заговорил на северном языке и сказал:
– Бвот видишь, боги снова направили твой корабль к неизвестной земле. Теперь-то ясно, что это веление судьбы. Мы должны открыть новую благодатную страну. Поскорее бы сойти на берег!
Бьярни молчал и хмурился, а корабль плыл вдоль берега на северо-запад. Тут все стали говорить, что нужно высадиться и посмотреть, чем богата эта земля. Бьярни сказал:
– Замолчите! Вы, похоже, забыли, кто главный на корабле.
И он велел поворачивать в открытое море и плыть на север.
Тогда люди сказали, что нужно хотя бы запастись дровами и водой.
– У вас довольно и того, и другого. – сказал Бьярни. Он снова приказал плыть прочь от берега, и все бранили его за это.
Тюркир сказал:
– Боги не простят тебе такой глупости. Я буду очень удивлен, если тебе когда-нибудь снова улыбнется удача.
Бьярни ответил на это:
– Напрасно ты сердишься. Видно, тебе не дает покоя слава Эйрика Рыжего. Что до меня, то мне нет дела до чьей-то славы, кроме своей собственной, и я не желаю терять свое доброе имя только потому, что мои спутники слишком любопытны и непременно хотят исследовать все, что увидят нового. Мы отправились в этот путь для того, чтобы провести зиму у Херьольва, моего отца, а вовсе не для поиска новых земель. И я не вижу причин отказываться от своих планов. Никто не назовет дельным человека, который хватается то за одно, то за другое, смотря что подвернется, и меняет свои решения по пять раз на дню. Каждый должен заниматься своим делом, так я считаю. Покончим же с этим, и хватит разговоров.
У Бьярни было заведено проводить одну зиму у отца, другую в чужих краях. В ту зиму, когда Эйрик жил у Ингольва и готовился к переселению, Бьярни был в Норвегии. Летом он приехал в Исландию.
Он намеревался, как обычно, провести зиму у отца, но тут узнал, что Херьольв переселился в Гренландию, оставив свой хутор. Бьярни сильно огорчился. Его люди уже разгружали корабль, но Бьярни остановил их.
– Грузите все назад, – сказал он.
Его спросили, что он собирается делать.
– Хочу плыть в Гренландию, если вы согласны меня сопровождать. Жаль, что отец не дождался меня, но я не стану из-за этого отказываться от заведенного порядка. Я проведу зиму у отца, как обычно.
Все ответили, что как он решит, так они и сделают. Бьярни был щедр и хорошо платил людям, но никогда не давал сверх того, что обещал.
Бьярни попытался найти кого-нибудь, кто плавал в Гренландском море и мог бы помочь им добраться до места. Но ему сказали, что никто там не плавал, кроме тех, кто переселился в Гренландию этим летом.
Был среди спутников Бьярни купец-южанин по имени Тюркир. Он отговаривал Бьярни от плавания.
– Неразумно пускаться в путь, не зная дороги, – говорил он.
– Лучше нам дождаться, пока сюда приедет кто-нибудь из гренландцев.
Бьярни сказал:
– Многие назовут мой поступок неразумным. Но это лучше, чем прослыть человеком, который не держит слова и, чуть что, отказывается от своих решений. Раз уж я надумал провести зиму у отца, то так и сделаю, и ничто меня не удержит, кроме разве что смерти. А за ценой я не постою: каждому, кто поедет со мной, заплачу по марке серебра.
Люди Бьярни отнесли весь груз обратно на корабль. Они взяли запас дров, воды и пищи и сразу же вышли в море.
Они поплыли на запад с попутным ветром и плыли так три дня.
Тут ветер переменился, поднялся туман, и в продолжение многих суток они не знали, куда плывут. Наконец они снова увидели солнце и смогли определить страны света. Бьярни велел поднять парус, и они сутки плыли на запад, пока не увидели землю. Подойдя ближе, они стали обсуждать между собой, что это за страна. Бьярни сказал:
– Одно мне ясно: это не Гренландия. В Гренландии, как я знаю, большие ледники, берег гористый, а леса почти нет. А эта страна лесистая с низкими холмами. И я не замечаю здесь ни гор, ни ледников.
– Это, должно быть, неизвестная земля, – сказал Тюркир южанин. – Нам повезло. Теперь ты, Бьярни, сможешь прославится не меньше, чем Эйрик Рыжий, а то и больше, потому что, как мне кажется, эта страна богаче Гренландии. Погляди, ведь здесь кругом лес.
– Каждому свое, – сказал Бьярни. – Как ты думаешь, Тюркир, далеко ли нас отнесло к югу?
– Далеко, – ответил тот. – Эта земля напоминает мне мою родину, а я родился на юге в Стране Саксов.
– Раз так, поворачиваем на север, – сказал Бьярни.
– Разве ты не хочешь высадиться и разведать страну?
– Я считаю, что нужно плыть на север вдоль берега.
Они так и сделали и плыли двое суток ввиду земли. Потом берег повернул на запад, а Бьярни повел корабль в открытое море, оставив землю с левого борта.
– Ты поступаешь, как глупец, – сказал Тюркир. – Да ты и есть глупец, раз отазываешься от славы и богатства, когда они сами так и лезут в руки.
– Будь добр, не указывай мне, – ответил Бьярни. – Мы и так уже сильно задержались из-за тумана, да еще сбились с пути. А если я стану вдобавок рыскать по всем незнакомым землям, которые попадутся, то мы не успеем до зимы в Гренландию.
Они плывут еще двое суток с попутным ветром и снова видят землю. У Бьярни спрашивают, не думает ли он, что уж это Гренландия. Но он отвечает, что и это не Гренландия.
Они приблизились к этой земле и увидели, что она плоская и покрыта лесом. Тюркир так обрадовался, что принялся размахивать руками и бормотать что-то по-немецки. Потом он снова заговорил на северном языке и сказал:
– Бвот видишь, боги снова направили твой корабль к неизвестной земле. Теперь-то ясно, что это веление судьбы. Мы должны открыть новую благодатную страну. Поскорее бы сойти на берег!
Бьярни молчал и хмурился, а корабль плыл вдоль берега на северо-запад. Тут все стали говорить, что нужно высадиться и посмотреть, чем богата эта земля. Бьярни сказал:
– Замолчите! Вы, похоже, забыли, кто главный на корабле.
И он велел поворачивать в открытое море и плыть на север.
Тогда люди сказали, что нужно хотя бы запастись дровами и водой.
– У вас довольно и того, и другого. – сказал Бьярни. Он снова приказал плыть прочь от берега, и все бранили его за это.
Тюркир сказал:
– Боги не простят тебе такой глупости. Я буду очень удивлен, если тебе когда-нибудь снова улыбнется удача.
Бьярни ответил на это:
– Напрасно ты сердишься. Видно, тебе не дает покоя слава Эйрика Рыжего. Что до меня, то мне нет дела до чьей-то славы, кроме своей собственной, и я не желаю терять свое доброе имя только потому, что мои спутники слишком любопытны и непременно хотят исследовать все, что увидят нового. Мы отправились в этот путь для того, чтобы провести зиму у Херьольва, моего отца, а вовсе не для поиска новых земель. И я не вижу причин отказываться от своих планов. Никто не назовет дельным человека, который хватается то за одно, то за другое, смотря что подвернется, и меняет свои решения по пять раз на дню. Каждый должен заниматься своим делом, так я считаю. Покончим же с этим, и хватит разговоров.