– Сначала отправимся к Крейну, а затем в банк.
Кайт и Тоззи согласно кивнули.
– Как в старые добрые времена, – ухмыльнулся Тоззи.
– Ну, хорошо. Карета нас ждет, поехали.
Джесс был одет как лондонский денди, Кайт – весь в черном. На Тоззи были кожаные штаны и цилиндр, из ворота рубахи торчали концы шейного платка в большую белую крапину.
Вечером Джесс предупредил Крейна, что они приедут в десять часов утра, поэтому тот уже сидел за своим столом и, увидев вошедших, приветствовал их низким поклоном.
– Очень рад вас видеть. Чем могу быть полезен?
– Сегодня мне ничего от вас не нужно, – с улыбкой ответил Джесс. – Я пришел только проинформировать.
– И о чем же, сэр?
– Все, что я вам сообщу, не подлежит разглашению. Это и в ваших интересах, поскольку у меня есть достаточные основания полагать, что вы были в курсе происходившего. Итак… Боулби просто грабил клиентов, стараясь компенсировать убытки, которые он понес, играя на бирже накануне Ватерлоо, сбывая за бесценок все акции в уверенности, что победит Наполеон. Он попытался поправить свои дела – снова неудачно. Тогда, чтобы поддержать свой банк, он начал продавать акции клиентов. Оставшись без дивидендов, люди были вынуждены брать у него в долг под грабительский процент, закладывая собственность. Он представлял это как благодеяние. Когда они не выплачивали в срок долг с процентами, он отказывал им в праве выкупа закладной, под которую занимал деньги у лондонских ростовщиков. Но положение ухудшалось, поскольку их процентные ставки были высокие. Он хотел проделать это с моей теткой, мисс Джесмонд, но она скончалась. Следующей его жертвой должна была стать миссис Каролайн Памфрет, у которой на следующей неделе истекает месячная отсрочка выплат по закладной… Вы следите за моей мыслью, сэр? Попросить принести вам воды или чего-нибудь покрепче? Вы что-то побледнели.
– Не надо, – пробормотал Крейн.
– Я не собираюсь подавать на вас в суд. Это грозит разрушительными последствиями для всех жителей городка, включая вас самих, если, конечно, вы не предпочли, подобно мне, банк Коуттса. Вижу по вашему лицу, что так оно и есть, но это не прибавляет симпатии к вам.
Крейн сидел потрясенный, у него дрожали губы.
– Поймите меня, – прерывисто заговорил он, – когда я впервые обнаружил его делишки, я подумал, что он сможет покрыть свои убытки и восстановит положение клиентов. Но он увязал все глубже и глубже. Рассказать о его махинациях означало разорить весь Нетертон. Вы должны меня понять.
– Не понимаю, – сказал Джесс. – Я выкупил все векселя, а также документ о праве владения самим банком, которые он уступил ростовщику в попытке избежать разорения. Отныне я владелец состояния Боулби, его банка и могу сделать с ним все, что мне заблагорассудится. Если он хочет избежать виселицы, ему придется отдать мне все деньги, акции и документы, которые у него припрятаны на случай разорения банка. Я оставлю ему ровно столько, сколько нужно, чтобы он мог покинуть Нетертон. Его последним жертвам, таким, как миссис Памфрет, я сообщу, что произошла ошибка и банкротство им не грозит. Тем же, кого он разорил в прошлом, я – увы! – помочь не могу.
– Вы купили банк? – удивился Крейн. – На какие деньги? Мисс Джесмонд вам почти ничего не оставила.
– Пока мы с Кайтом снова не поднимем банк, его гарантами будут Коуттс и Вулф.
О своем состоянии, которое тоже было в деле, Джесс говорить не стал. Чем меньше Крейну будет известно, тем лучше.
– Чего же вы хотите от меня? – спросил Крейн.
– Вы переведете свои вклады в мой банк, будете пресекать слухи об отъезде Боулби, скажете, мол, у меня могущественные друзья в лондонском Сити. Вы согласны?
– Я сделаю все, что вы потребуете. Не только ради самого себя, но и ради Нетертона. Однако все зависит от того, пойдет ли на это Боулби.
– О, в этом я не сомневаюсь, – весело проговорил Джесс. – Он либо сделает то, что от него требуется, либо предстанет перед правосудием. К тому же у меня друзья не только в Сити, здесь тоже есть один дружок, который наставит Боулби на путь истинный, если это понадобится. Я, однако, надеюсь, что все пройдет тихо и мирно.
У Крейна вырвался то ли смешок, то ли стон.
– А Боулби принял вас за вертопраха! Я-то раскусил вас сразу. Не знаю, благодарить Господа или проклинать себя, что не предупредил его.
– Благодарите Господа, – резко сказал Джесс. – Если бы я узнал, что вы его предупредили, у вас с ним была бы одна дорожка.
– Вы бессердечный человек, дьявол, – простонал Крейн.
– Зато честный, – отрезал Джесс, – хотя мои методы и могут показаться дьявольскими. Кстати, об этом тоже не забывайте. А я свое слово всегда держу. Прямо отсюда я еду к Боулби, чтобы вы не могли его предупредить. И не забудьте о своих вкладах – до середины следующей недели они должны быть переведены в Нетертон. Иначе будет плохо. До свидания.
Когда дверь закрылась, Крейн бессильно откинулся на спинку стула. Он никогда не симпатизировал банкиру Боулби, но сейчас ему стало жалко его.
– Все в порядке? – спросил Кайт, когда Джесс вернулся к карете.
– Да, в полном порядке. Ты и Тоззи не понадобились. Но в банк мы войдем вместе. Боулби – орешек покрепче, чем глупец Крейн. Впрочем, не так уж он и глуп, если сообразил забрать свои деньги из банка Боулби.
Кайт расхохотался, и так, посмеиваясь, они подъехали к банку. Кайт вышел, неся в руке большой кожаный баул. Тоззи шел с пустыми руками. Его вид и так производит достаточно сильное впечатление, подумал Джесс.
Навстречу им вышел клерк.
– Что я могу сделать для вас, мистер Фицрой?
– Вы – ничего, – сказал, улыбаясь, Джесс. – Я хочу срочно поговорить с мистером Боулби.
Клерк снисходительно улыбнулся:
– Он еще не прибыл. Может, заедете после обеда?
– Я посижу подожду в его кабинете. Проведите.
Банковские служащие уже с любопытством наблюдали, как клерк пытается поставить Джесса на место.
– О, мистер Фицрой, это исключено, я не имею права. Должен попросить вас удалиться.
– Я не прошу, – пренебрежительно сказал Джесс. – Я приказываю, – добавил он строго. – Веди меня, Тоззи.
Тоззи отодвинул в сторону ошеломленного клерка и распахнул дверь с большой металлической табличкой, извещавшей, что за ней находится кабинет мистера Боулби.
Здесь все было как в прошлый раз. Сбоку от внушительных размеров камина стоял столь же внушительный письменный стол. На стене над креслом висел огромный портрет мистера Боулби. За стеклом большого шкафа стояли папки и бухгалтерские книги. На массивном серванте возвышались графины со спиртным, кувшин с водой и стаканы. Пол был устлан дорогим красивым ковром.
Совсем просто выглядели многочисленные полки, уставленные жестяными коробками, на которых были написаны фамилии самых известных жителей Нетертона. Джесс, увидев на одной из них надпись «Каролайн Памфрет», мысленно усмехнулся: интересно, сколько там осталось более или менее ценных бумаг, учитывая содержимое их баула.
Он опустился в массивное кресло за столом Боулби. Тоззи застыл у застекленного шкафа, с вожделением поглядывая на сервант. Кайт занял позицию перед старинной конторкой клерка, осторожно поставив на нее баул.
– Будем ждать, – сказал Джесс.
Стоявшие напротив него старинные часы с изображением знаков зодиака на циферблате громко отсчитывали минуту за минутой.
– Мне бы горло промочить, хозяин, – с надеждой произнес Тоззи.
– Попей водички, – предложил Джесс.
Кайт хихикнул.
Тоззи мрачно покачал головой:
– Все бы вам шутить.
Снова воцарилось молчание. Наконец послышался шум, дверь распахнулась, вошел мистер Боулби. За его спиной маячил клерк.
Боулби остановился посреди комнаты и уставился на сидящего в его кресле самозванца.
– Какого черта вы тут делаете, Фицрой? Вон из моего кресла!
– Отошлите своего клерка, и я все скажу, – отозвался Джесс, не делая ни малейшей попытки встать.
– Скорее будет наоборот, – сердито выкрикнул Боулби.
Тоззи, приблизившись к Боулби, проговорил ему на ухо, так, чтобы не слышал клерк:
– Я на вашем месте не стал бы этого делать, если, конечно, вы не хотите кончить на виселице или в Австралии.
Боулби перевел взгляд на Тоззи, потом на Кайта с открытой жестяной коробкой в руках, потом на клерка.
– Фентэм, занимайтесь своими делами. Я вас позову, если понадобитесь.
– Теперь можно перейти к делу, – проговорил Джесс, когда клерк исчез за дверью.
– Не знаю, Фицрой, что за игру вы затеяли, но она мне не нравится.
– Не сомневаюсь. Ничего, это ненадолго.
В глазах Боулби застыло недоумение:
– Не пойму, что вам здесь надо.
– Здесь мой банк, и это кресло мое.
На какой-то миг Джессу показалось, что Боулби хватит удар.
– Не понимаю, с чего это вдруг вы объявляете себя владельцем банка?
– Я выкупил все ваши векселя, притом дешево, поскольку вы не пользуетесь ни малейшим доверием. Среди прочих купил и документы, дающие право собственности на банк.
– Так эта свинья продал их вам? Он же обещал, что не станет ничего делать, не посоветовавшись со мной!
– Так уж у этих лондонских свиней заведено. Кто предлагает больше, притом наличными, тот и получает.
Боулби скрипнул зубами:
– Ну что ж, Фицрой, купили так купили. Банк вот-вот обанкротится.
– Это мои проблемы, не ваши. Вы только объявите о продаже банка мне и моим поручителям, Коуттсу и Вулфу, со всеми необходимыми формальностями. Второе мое условие таково: вы немедленно, под любым предлогом, уезжаете из Нетертона.
Боулби жалостно сморщился:
– Пощадите, Фицрой! Вы обрекаете меня и мою семью на нищету. Что я буду делать? Куда подамся?
– О пощаде заговорили? А вы щадили свои жертвы? Тех, кого вы разорили до моего приезда в Нетертон и которым я уже ничем не могу помочь? Вы ограбили мою тетку! Вы поставили на грань разорения миссис Памфрет и фермера Анвина. В случае банкротства банка разорился бы весь Нетертон, как это уже случалось в небольших городках из-за мошенничества нечистых на руку банкиров. И не говорите мне о пощаде.
– А если я не соглашусь на ваши условия? – попробовал сопротивляться Боулби, хотя и понимал, что это бесполезно.
Джесс наклонился вперед и холодно взглянул на него.
– Сначала я прошу Тоззи убедить вас передумать. Потом я отдаю вас под суд, вас вешают или ссылают в Австралию, а ваша семья остается без кормильца. Скандал погубит банк и город. Мне же никоим образом не повредит, я с легкостью покрою свои затраты на покупку ваших бумаг. У вас нет выбора.
– Вижу, черт бы вас побрал, Фицрой! Я согласен. А сейчас выметайтесь из моего кресла. Я прикажу упаковать все, что здесь находится, и подготовить к отъезду вместе с остальным имуществом.
– Объясни ему, Кайт, – сказал Джесс. – У меня уже язык устал говорить.
Кайт подошел и остановился напротив Боулби.
– Все ваше имущество принадлежит отныне мистеру Фицрою. Сюда входят дом и банк со всем, что в них находится. Он дает вам разрешение забрать с собой мебель и платье, а также небольшую сумму денег. Больше ничего. Сумма, вырученная от продажи дома, будет внесена в кассу банка, с тем чтобы восстановить его платежеспособность.
Боулби сник.
Кайт продолжал монотонно говорить: – Мистер Фицрой настаивает, чтобы вы подписали соответствующий документ в доказательство вашего согласия на его условия. Это также останется в тайне, но подпись необходима, поскольку вашего слова недостаточно. Вот документ. Как только вы его подпишете и объявите служащим о продаже банка представителю банка Коуттса в партнерстве с Беном Вулфом, вы свободны. Если кто-то станет спрашивать, какова роль во всем этом мистера Фицроя, отвечайте, что он агент Коуттса и Вулфа.
Джесс смотрел, как Боулби подписывает документ, и думал, что мисс Джесмонд отомщена, Каролайн Памфрет спасена и никогда не узнает, кем и как. Нетертон сохранит свой банк, который он, Джесс, решил назвать «Нетертонский».
Боулби, не поднимая головы, ушел.
Кайт отдал Джессу документ.
Тоззи вздохнул:
– Жаль, что я не понадобился. Могу я выпить?
– Мы все выпьем за Нетертонский банк и за его будущее, – отозвался Джесс. – Теперь все позади.
Он оказался не совсем прав.
Глава пятнадцатая
Кайт и Тоззи согласно кивнули.
– Как в старые добрые времена, – ухмыльнулся Тоззи.
– Ну, хорошо. Карета нас ждет, поехали.
Джесс был одет как лондонский денди, Кайт – весь в черном. На Тоззи были кожаные штаны и цилиндр, из ворота рубахи торчали концы шейного платка в большую белую крапину.
Вечером Джесс предупредил Крейна, что они приедут в десять часов утра, поэтому тот уже сидел за своим столом и, увидев вошедших, приветствовал их низким поклоном.
– Очень рад вас видеть. Чем могу быть полезен?
– Сегодня мне ничего от вас не нужно, – с улыбкой ответил Джесс. – Я пришел только проинформировать.
– И о чем же, сэр?
– Все, что я вам сообщу, не подлежит разглашению. Это и в ваших интересах, поскольку у меня есть достаточные основания полагать, что вы были в курсе происходившего. Итак… Боулби просто грабил клиентов, стараясь компенсировать убытки, которые он понес, играя на бирже накануне Ватерлоо, сбывая за бесценок все акции в уверенности, что победит Наполеон. Он попытался поправить свои дела – снова неудачно. Тогда, чтобы поддержать свой банк, он начал продавать акции клиентов. Оставшись без дивидендов, люди были вынуждены брать у него в долг под грабительский процент, закладывая собственность. Он представлял это как благодеяние. Когда они не выплачивали в срок долг с процентами, он отказывал им в праве выкупа закладной, под которую занимал деньги у лондонских ростовщиков. Но положение ухудшалось, поскольку их процентные ставки были высокие. Он хотел проделать это с моей теткой, мисс Джесмонд, но она скончалась. Следующей его жертвой должна была стать миссис Каролайн Памфрет, у которой на следующей неделе истекает месячная отсрочка выплат по закладной… Вы следите за моей мыслью, сэр? Попросить принести вам воды или чего-нибудь покрепче? Вы что-то побледнели.
– Не надо, – пробормотал Крейн.
– Я не собираюсь подавать на вас в суд. Это грозит разрушительными последствиями для всех жителей городка, включая вас самих, если, конечно, вы не предпочли, подобно мне, банк Коуттса. Вижу по вашему лицу, что так оно и есть, но это не прибавляет симпатии к вам.
Крейн сидел потрясенный, у него дрожали губы.
– Поймите меня, – прерывисто заговорил он, – когда я впервые обнаружил его делишки, я подумал, что он сможет покрыть свои убытки и восстановит положение клиентов. Но он увязал все глубже и глубже. Рассказать о его махинациях означало разорить весь Нетертон. Вы должны меня понять.
– Не понимаю, – сказал Джесс. – Я выкупил все векселя, а также документ о праве владения самим банком, которые он уступил ростовщику в попытке избежать разорения. Отныне я владелец состояния Боулби, его банка и могу сделать с ним все, что мне заблагорассудится. Если он хочет избежать виселицы, ему придется отдать мне все деньги, акции и документы, которые у него припрятаны на случай разорения банка. Я оставлю ему ровно столько, сколько нужно, чтобы он мог покинуть Нетертон. Его последним жертвам, таким, как миссис Памфрет, я сообщу, что произошла ошибка и банкротство им не грозит. Тем же, кого он разорил в прошлом, я – увы! – помочь не могу.
– Вы купили банк? – удивился Крейн. – На какие деньги? Мисс Джесмонд вам почти ничего не оставила.
– Пока мы с Кайтом снова не поднимем банк, его гарантами будут Коуттс и Вулф.
О своем состоянии, которое тоже было в деле, Джесс говорить не стал. Чем меньше Крейну будет известно, тем лучше.
– Чего же вы хотите от меня? – спросил Крейн.
– Вы переведете свои вклады в мой банк, будете пресекать слухи об отъезде Боулби, скажете, мол, у меня могущественные друзья в лондонском Сити. Вы согласны?
– Я сделаю все, что вы потребуете. Не только ради самого себя, но и ради Нетертона. Однако все зависит от того, пойдет ли на это Боулби.
– О, в этом я не сомневаюсь, – весело проговорил Джесс. – Он либо сделает то, что от него требуется, либо предстанет перед правосудием. К тому же у меня друзья не только в Сити, здесь тоже есть один дружок, который наставит Боулби на путь истинный, если это понадобится. Я, однако, надеюсь, что все пройдет тихо и мирно.
У Крейна вырвался то ли смешок, то ли стон.
– А Боулби принял вас за вертопраха! Я-то раскусил вас сразу. Не знаю, благодарить Господа или проклинать себя, что не предупредил его.
– Благодарите Господа, – резко сказал Джесс. – Если бы я узнал, что вы его предупредили, у вас с ним была бы одна дорожка.
– Вы бессердечный человек, дьявол, – простонал Крейн.
– Зато честный, – отрезал Джесс, – хотя мои методы и могут показаться дьявольскими. Кстати, об этом тоже не забывайте. А я свое слово всегда держу. Прямо отсюда я еду к Боулби, чтобы вы не могли его предупредить. И не забудьте о своих вкладах – до середины следующей недели они должны быть переведены в Нетертон. Иначе будет плохо. До свидания.
Когда дверь закрылась, Крейн бессильно откинулся на спинку стула. Он никогда не симпатизировал банкиру Боулби, но сейчас ему стало жалко его.
– Все в порядке? – спросил Кайт, когда Джесс вернулся к карете.
– Да, в полном порядке. Ты и Тоззи не понадобились. Но в банк мы войдем вместе. Боулби – орешек покрепче, чем глупец Крейн. Впрочем, не так уж он и глуп, если сообразил забрать свои деньги из банка Боулби.
Кайт расхохотался, и так, посмеиваясь, они подъехали к банку. Кайт вышел, неся в руке большой кожаный баул. Тоззи шел с пустыми руками. Его вид и так производит достаточно сильное впечатление, подумал Джесс.
Навстречу им вышел клерк.
– Что я могу сделать для вас, мистер Фицрой?
– Вы – ничего, – сказал, улыбаясь, Джесс. – Я хочу срочно поговорить с мистером Боулби.
Клерк снисходительно улыбнулся:
– Он еще не прибыл. Может, заедете после обеда?
– Я посижу подожду в его кабинете. Проведите.
Банковские служащие уже с любопытством наблюдали, как клерк пытается поставить Джесса на место.
– О, мистер Фицрой, это исключено, я не имею права. Должен попросить вас удалиться.
– Я не прошу, – пренебрежительно сказал Джесс. – Я приказываю, – добавил он строго. – Веди меня, Тоззи.
Тоззи отодвинул в сторону ошеломленного клерка и распахнул дверь с большой металлической табличкой, извещавшей, что за ней находится кабинет мистера Боулби.
Здесь все было как в прошлый раз. Сбоку от внушительных размеров камина стоял столь же внушительный письменный стол. На стене над креслом висел огромный портрет мистера Боулби. За стеклом большого шкафа стояли папки и бухгалтерские книги. На массивном серванте возвышались графины со спиртным, кувшин с водой и стаканы. Пол был устлан дорогим красивым ковром.
Совсем просто выглядели многочисленные полки, уставленные жестяными коробками, на которых были написаны фамилии самых известных жителей Нетертона. Джесс, увидев на одной из них надпись «Каролайн Памфрет», мысленно усмехнулся: интересно, сколько там осталось более или менее ценных бумаг, учитывая содержимое их баула.
Он опустился в массивное кресло за столом Боулби. Тоззи застыл у застекленного шкафа, с вожделением поглядывая на сервант. Кайт занял позицию перед старинной конторкой клерка, осторожно поставив на нее баул.
– Будем ждать, – сказал Джесс.
Стоявшие напротив него старинные часы с изображением знаков зодиака на циферблате громко отсчитывали минуту за минутой.
– Мне бы горло промочить, хозяин, – с надеждой произнес Тоззи.
– Попей водички, – предложил Джесс.
Кайт хихикнул.
Тоззи мрачно покачал головой:
– Все бы вам шутить.
Снова воцарилось молчание. Наконец послышался шум, дверь распахнулась, вошел мистер Боулби. За его спиной маячил клерк.
Боулби остановился посреди комнаты и уставился на сидящего в его кресле самозванца.
– Какого черта вы тут делаете, Фицрой? Вон из моего кресла!
– Отошлите своего клерка, и я все скажу, – отозвался Джесс, не делая ни малейшей попытки встать.
– Скорее будет наоборот, – сердито выкрикнул Боулби.
Тоззи, приблизившись к Боулби, проговорил ему на ухо, так, чтобы не слышал клерк:
– Я на вашем месте не стал бы этого делать, если, конечно, вы не хотите кончить на виселице или в Австралии.
Боулби перевел взгляд на Тоззи, потом на Кайта с открытой жестяной коробкой в руках, потом на клерка.
– Фентэм, занимайтесь своими делами. Я вас позову, если понадобитесь.
– Теперь можно перейти к делу, – проговорил Джесс, когда клерк исчез за дверью.
– Не знаю, Фицрой, что за игру вы затеяли, но она мне не нравится.
– Не сомневаюсь. Ничего, это ненадолго.
В глазах Боулби застыло недоумение:
– Не пойму, что вам здесь надо.
– Здесь мой банк, и это кресло мое.
На какой-то миг Джессу показалось, что Боулби хватит удар.
– Не понимаю, с чего это вдруг вы объявляете себя владельцем банка?
– Я выкупил все ваши векселя, притом дешево, поскольку вы не пользуетесь ни малейшим доверием. Среди прочих купил и документы, дающие право собственности на банк.
– Так эта свинья продал их вам? Он же обещал, что не станет ничего делать, не посоветовавшись со мной!
– Так уж у этих лондонских свиней заведено. Кто предлагает больше, притом наличными, тот и получает.
Боулби скрипнул зубами:
– Ну что ж, Фицрой, купили так купили. Банк вот-вот обанкротится.
– Это мои проблемы, не ваши. Вы только объявите о продаже банка мне и моим поручителям, Коуттсу и Вулфу, со всеми необходимыми формальностями. Второе мое условие таково: вы немедленно, под любым предлогом, уезжаете из Нетертона.
Боулби жалостно сморщился:
– Пощадите, Фицрой! Вы обрекаете меня и мою семью на нищету. Что я буду делать? Куда подамся?
– О пощаде заговорили? А вы щадили свои жертвы? Тех, кого вы разорили до моего приезда в Нетертон и которым я уже ничем не могу помочь? Вы ограбили мою тетку! Вы поставили на грань разорения миссис Памфрет и фермера Анвина. В случае банкротства банка разорился бы весь Нетертон, как это уже случалось в небольших городках из-за мошенничества нечистых на руку банкиров. И не говорите мне о пощаде.
– А если я не соглашусь на ваши условия? – попробовал сопротивляться Боулби, хотя и понимал, что это бесполезно.
Джесс наклонился вперед и холодно взглянул на него.
– Сначала я прошу Тоззи убедить вас передумать. Потом я отдаю вас под суд, вас вешают или ссылают в Австралию, а ваша семья остается без кормильца. Скандал погубит банк и город. Мне же никоим образом не повредит, я с легкостью покрою свои затраты на покупку ваших бумаг. У вас нет выбора.
– Вижу, черт бы вас побрал, Фицрой! Я согласен. А сейчас выметайтесь из моего кресла. Я прикажу упаковать все, что здесь находится, и подготовить к отъезду вместе с остальным имуществом.
– Объясни ему, Кайт, – сказал Джесс. – У меня уже язык устал говорить.
Кайт подошел и остановился напротив Боулби.
– Все ваше имущество принадлежит отныне мистеру Фицрою. Сюда входят дом и банк со всем, что в них находится. Он дает вам разрешение забрать с собой мебель и платье, а также небольшую сумму денег. Больше ничего. Сумма, вырученная от продажи дома, будет внесена в кассу банка, с тем чтобы восстановить его платежеспособность.
Боулби сник.
Кайт продолжал монотонно говорить: – Мистер Фицрой настаивает, чтобы вы подписали соответствующий документ в доказательство вашего согласия на его условия. Это также останется в тайне, но подпись необходима, поскольку вашего слова недостаточно. Вот документ. Как только вы его подпишете и объявите служащим о продаже банка представителю банка Коуттса в партнерстве с Беном Вулфом, вы свободны. Если кто-то станет спрашивать, какова роль во всем этом мистера Фицроя, отвечайте, что он агент Коуттса и Вулфа.
Джесс смотрел, как Боулби подписывает документ, и думал, что мисс Джесмонд отомщена, Каролайн Памфрет спасена и никогда не узнает, кем и как. Нетертон сохранит свой банк, который он, Джесс, решил назвать «Нетертонский».
Боулби, не поднимая головы, ушел.
Кайт отдал Джессу документ.
Тоззи вздохнул:
– Жаль, что я не понадобился. Могу я выпить?
– Мы все выпьем за Нетертонский банк и за его будущее, – отозвался Джесс. – Теперь все позади.
Он оказался не совсем прав.
Глава пятнадцатая
Нетертон полнился слухами. Стало известно, что банк больше не принадлежит банкиру Боулби. Но почему он продал его, кто купил, осталось неясным.
Слуги перешептывались о страшной ссоре между супругами Боулби: муж кричал на жену, та вопила, что они разорены и что во всем виноват он. Сам Боулби заявил соседу, что ему надоело в Нетертоне, он намерен попытать счастья где-нибудь в другом месте, и немедленно приступил к сборам.
Слуги были уволены без выдачи жалованья, и еще до полуночи карета со всем семейством Боулби покатила прочь из Нетертона, из нее неслись проклятья банкира боксеру Тоззи, лишившему его последних сбережений…
…А чуть раньше, вскоре после ссоры, Боулби направился в свой кабинет, к шкафу, который всегда был заперт на ключ. Оттуда он достал шкатулку, в которой хранил золотые монеты, кругленькую сумму денег и кое-какие ценные бумаги.
Мистер Боулби бережно нес шкатулку по черной лестнице, чтобы незаметно пронести ее в конюшню.
Он уже дошел до кареты, когда за его спиной раздался грубый голос:
– Позвольте поинтересоваться, что в этой шкатулке?
Боулби вздрогнул от неожиданности.
– А вдруг там, – продолжал Тоззи, – банковские ценности?
– Нет! – вскрикнул Боулби. – Только фамильные драгоценности и прочее такое. Больше ничего!
– Прошу вас, я только взгляну. – Тоззи протянул мускулистую руку.
Боулби вцепился в шкатулку, словно в спасательный круг.
– Ни за что! Поверьте на слово.
– Кто же верит на слово мошеннику? Дайте-ка мне ее сюда!
Боулби попытался увильнуть, но тяжеловес надвинулся на него.
– Вы же знаете, мистер Фицрой не любит насилия. Не заставляйте меня отбирать ее. Будьте пай-мальчиком.
Боулби обессиленно выпустил из рук шкатулку.
– Пожалуйста, ключ.
– У меня нет его при себе.
– Вы что, за дурака меня принимаете?
Боулби отдал ключ.
Тоззи открыл шкатулку и покачал головой.
– Ну-ну, играем до конца, да? Решили хоть что-нибудь да урвать. На черный день, так сказать.
– Вы меня грабите, – простонал Боулби.
– Это не ко мне. Но будь я на месте хозяина, отправил бы вас на виселицу.
И Тоззи ушел, унося последнюю надежду Боулби на благополучный исход…
А нетертонцы в беспокойстве устремились к поверенному Крейну узнать, не пропадут ли их деньги и кто может поручиться, что мистер Фицрой окажется столь же честным и порядочным, каким был Боулби.
У Крейна был один ответ:
– Не пропадут, потому что их сохранность гарантируют Коуттс и Вулф. Мистер Фицрой всего лишь их агент. Насколько я знаю, банком будет управлять мистер Кайт. Будьте уверены, он ничуть не хуже Боулби.
Новость быстро распространилась. Сэр Гарт Мэннинг узнал об этом потрясающем событии на следующее утро, попивая воду в залах для ассамблей: у него пошаливала печень.
– Фицрой? – воскликнул он, глядя в изумлении на фермера Анвина, который сообщил ему о переменах, и чуть не выронил оловянную кружку.
– Ага, – проговорил Анвин. – Надеюсь, он будет добрее Боулби. Говорят, приличный молодой человек. Они с Кайтом, это его служащий, сидят в банке и проверяют бухгалтерские книги. Сегодня с самого утра опять сидят.
Подошедший доктор Шоу с интересом слушал этот разговор. Если Джесмонд Фицрой так занят, ему сейчас не до миссис Джорджи Херрон. Надо к ней заглянуть.
Сэр Гарт срочно помчался к сестре. Надо было немедленно начинать действовать. Джесс Фицрой так богат, что купил банк Боулби. Как трудно стало угадывать, на какую лошадку ставить!
Джорджи и Каро сидели за обеденным столом, когда вбежал сэр Гарт и без предисловий выпалил:
– Ваш любовник, Джорджи, купил вчера банк Боулби. Говорят, за его спиной стоят банки Коуттса и Бена Вулфа. Поверенный Крейн утверждает, что Фицрой действует как их агент. – Сэр Гарт повернулся к Каро: – Я узнал у Крейна, оставлять ли вклад в Нетертонском банке. Он ответил, что это надежнее недвижимости. – И снова обратился к Джорджи: – Поздравляю, вы заманили в сети человека, у которого столь могущественные друзья. Я с радостью попляшу на вашей свадьбе.
– Уж не означает ли это, – заговорила Джорджи, – что вы теперь смотрите благосклонно на мои делишки с Фицем?
– Если он сделает предложение, вполне.
Джорджи прыснула:
– А если нет?
– Я уверен, вы постараетесь, чтобы он сделал предложение.
Каро ворчливо проговорила:
– Что-то я тебя не понимаю, Гарт. Еще два дня назад ты был против.
– Подумай своей головой, разве не замечательно породниться с таким богачом? Руку даю на отсечение, он купил банк для себя. Поэтому и вызвал Кайта в Нетертон. Этот тип будет управлять банком.
Джорджи очень захотелось увидеться с Фицем, чтобы порадоваться с ним удачному завершению затеянного им предприятия. Однако, судя по всему, он вряд ли выйдет сегодня на прогулку. Надо набраться терпения.
Ее вывел из раздумий голос Гарта, который рассказывал Каро об отъезде семейства Боулби.
Каро была расстроена.
– Живем тут на отшибе, ничего не знаем. После обеда поеду в Нетертон. Миссис Боулби уехала. Значит, все наверняка собрались у миссис Фирт.
Первым побуждением Джорджи было поехать вместе с Каро. Но она раздумала. Вряд ли Фиц придет туда.
– Ты езжай, – сказала она, – потом мне все расскажешь.
Каро надула губы, но неожиданно пришел на выручку Гарт, который теперь преисполнился к Джорджи почтительности.
– И в самом деле, вам было бы неприлично разъезжать сейчас по Нетертону и собирать сплетни о Фицрое.
Значит, Джорджи на несколько часов будет избавлена от общества Каро и Гарта. Как хорошо будет спокойно посидеть в гостиной, повышивать или почитать книгу. Надо бы записать кое-что в дневнике, она его совсем забросила, с тех пор как в ее жизнь ворвался Фиц.
Не успела она заполнить и половины страницы, когда услышала шаги. Джорджи подняла глаза и ахнула: доктор Шоу с широкой улыбкой на лице.
Она резко воскликнула:
– Сэр, кто вам позволил врываться в дом?
– Я знал, что вы меня не примете. Надеялся застать вас одну, так и получилось.
Джорджи холодно произнесла:
– Прошу уйти немедленно.
– Ну, нет, моя дорогая, – сказал он, продолжая улыбаться. – Мне надо вам многое сказать, а вы послушайте. – Он подскочил к ней, увидев, что она собирается позвонить в колокольчик, схватил за запястье и притянул к себе: – А вот этого не надо, моя дорогая. То, что я собираюсь вам сказать, предназначено только для ваших ушей, а после нашего свидания вас не захочет даже ваш Фицрой.
Джорджи замерла.
Кайт согласно кивнул.
– Нам повезло, что Коуттс оказался таким отзывчивым человеком, а вам удалось перетянуть Крейна. Иначе сохранить банк было бы очень проблематично, его же обворовывали годами, а если бы стали изымать вклады…
– Все обошлось. Давай-ка поедем в Джесмонд-хауз и до завтра будем отдыхать. Может, хочешь пожить здесь, чтобы не мотаться? Тогда возьми пару слуг и все необходимое из Джесмонд-хауза.
– Пожалуй, я так и сделаю. Прямо сейчас.
– Прекрасно. – Джесс зевнул и потянулся. – А мне хочется поскорее попасть домой и переодеться во что-нибудь попроще.
Ему не терпелось увидеть Джорджи и рассказать ей все. Пора, наконец, вспомнить о себе и объявить о помолвке.
Если доктор Шоу надеялся, что Джорджи станет легкой добычей, он сильно ошибся. Она растерялась только в самый первый момент. Но потом ей на помощь пришел звериный инстинкт. Она наклонила голову и вцепилась зубами в его руку на своем запястье с такой силой, что почувствовала на губах вкус его крови.
Он вскрикнул от боли и отпрянул. Она бросилась к двери, но он успел схватить ее за подол юбки и потащил назад. С неожиданной силой, которую придали ей испуг и гнев, она крутанулась вокруг себя, оставив клок ткани в его руке, схватила стоявший на столе бюст Платона и что было силы ударила им доктора Шоу по голове.
Тот мешком повалился на пол. На какой-то ужасный миг Джорджи показалось, что он мертв: из раны на виске сочилась кровь.
В этот момент вошел Джесс.
Джорджи стояла лицом к нему, бледная как полотно, с дикими глазами. Она держала что-то в правой руке и смотрела вниз. Джесс не мог понять, на что, потому что доктора Шоу загораживала софа.
Увидев Джесса, Джорджи только пошевелила губами. Джесс рванулся к ней через комнату.
– Джорджи! Что здесь произошло?
Его крик вывел ее из оцепенения, и безжизненным голосом она проговорила:
– Кажется, я его убила, только мне его не жалко, он хотел меня изнасиловать.
– Кто хотел изнасиловать? – Джессу показалось, что она вот-вот упадет без чувств. Он подхватил ее и попытался разжать ее пальцы, обхватившие бюст Платона. – Гарт?
– Нет, он, – Джорджи снова уставилась в пол.
И тут Джесс увидел лежавшего на полу доктора Мейнарда Шоу.
– Может, он жив? Я не хочу на виселицу из-за него.
Джесс, оставив попытки отобрать у Джорджи бюст Платона, в который она вцепилась мертвой хваткой, опустился на колени рядом с раненым философом. Тот застонал от его прикосновения и попытался сесть. Джесс придержал его рукой.
– Лежать, – приказал он, поднимаясь на ноги, и посмотрел на Джорджи. – К сожалению, дышит. Убить его за такое мало.
– Ой, не надо, Фиц, – проговорила Джорджи. – Он этого не стоит. И потом, он не успел даже поцеловать меня, когда я стукнула его Платоном. – Она протянула Джессу бюст, и он расхохотался.
– Платоном?! Вы его ударили бюстом Платона?! Какая прелесть! Истиннный философ повергает наземь фальшивого! Но зачем вы его приняли, этого доктора? Вы же отказали ему от дома.
Он поставил бюст на стол и прижал Джорджи к себе.
Уткнувшись ему в грудь лицом, она глухо проговорила:
– Я его не принимала. Он вошел через стеклянную дверь, как и вы. Думал застать меня одну. Он говорил такие гадости о нас, о вас и обо мне. – Джорджи вздрогнула.
С пола уже доносились прерывистые стоны. Джесс посмотрел вниз, прислушиваясь.
– Она меня укусила, – ноющим голосом жаловался Шоу.
Джорджи, оправившаяся после потрясения, ответила тихим смешком.
– Он меня схватил, и я укусила его за запястье. А потом ударила Платоном.
Доктор Шоу застонал и попытался приподняться. Джесс, немного отодвинувшись от Джорджи, толкнул его ногой. Тот растянулся снова.
– Лежите и не двигайтесь, пока мы не решим, что с вами делать.
– Пусть идет, – прошептала Джорджи. – Я не хочу скандала.
– Ну, уж нет! Это было бы несправедливо, – возразил Джесс, машинально толкая ногой Шоу, предпринявшего очередную попытку подняться. – Пусть он немедленно убирается из Нетертона. Сядьте, посидите минутку, пока я займусь этим другом философии.
Поставленный, наконец, на ноги, доктор Шоу молча слушал Джесса, прижимая платок к кровоточащему виску, и мямлил:
– Да-да, немедленно… Это было просто недоразумение…
– Оставьте свои сказки, – весело проговорил Джесс. – Благодарите Бога, что мы такие добрые, и убирайтесь. Мой человек Тоззи поможет собраться и проводит вас. Чтоб духу вашего здесь не было… У тебя правда все в порядке? – ласково спросил Джесс, когда доктор Шоу исчез за дверью.
– Правда, – со вздохом ответила Джорджи. – Он меня только испугал.
– Забудь о нем. Он больше не вернется в Нетертон.
– А что с мистером Боулби? С ним тоже покончено?
– Да. Он уехал из Нетертона, а банк спасен. Каро больше не грозит потеря Памфрет-холла. Об этом ей и остальным пострадавшим будут разосланы письма.
– Хорошо. Теперь и я могу спать спокойно. Но что заставило тебя подозревать мистера Боулби?
– Состояние дел моей тетки, когда я вступил в права наследования. Потом я узнал еще кое-что, и это навело меня на мысль, что здесь что-то не так. Ну а когда ты рассказала про Каро, я уверился в этом окончательно.
– Мне и в голову не приходило, что он мошенник; думала, просто неприятный человек.
Джорджи не стала спрашивать, правду ли говорят, что Фиц сказочно богат. Ей это неинтересно. Она любит Джесса и выйдет за него замуж, даже если окажется, что у него нет ни гроша.
Так она ему и сказала.
– Ну, звучит впечатляюще, – ответил он. – Хотя, скажу по секрету, мы с тобой могли бы снарядить небольшое войско.
– К чему? Мне хватило одного Платона, чтобы сразить доктора Шоу. Но все-таки приятно сознавать, что не придется побираться.
Джесс рассмеялся:
– Моя миссис Джорджи верна себе, как я вижу. Осталось только пожениться.
– Ты думаешь, это просто? – воскликнула Джорджи. – Ты понятия не имеешь, что значит устроить свадьбу. Нам еще повезет, если окажемся перед алтарем до Пасхи.
– Ну, если так, – с лукавой улыбкой начал Джесс, – то я согласен немножко подождать. Я не стану заходить чересчур далеко, но ты, надеюсь, не думаешь, что пылкий мужчина станет монахом на целых десять месяцев.
– Страстная женщина тоже не будет монахиней.
– Прекрасно. Тогда я обниму тебя… вот так… и поцелую тебя, вот так…
Дверь распахнулась, и вбежали Гас и Энни, сопровождаемые окриком гувернантки:
– Сколько раз вам говорить: надо стучаться, прежде чем войти!
– А я думала, вы ловите рыбу, – пролепетала Джорджи.
– А мы и ловили, – заговорил Гас, – а потом у мисс Хэвишем от солнца заболела голова. Форшоу сказал, что вы в гостиной, вот мы и пришли. Может, поиграем в крикет? Как хорошо, что мы пришли, тут, оказывается, Фиц, можем поиграть у него на площадке, ее разровняли…
– Огастес, – безнадежным тоном проговорила гувернантка, – вы не должны так обращаться к мистеру Фицрою и требовать от него, чтобы он играл с вами в крикет. Может быть, у него другие планы.
Джесс горестно улыбнулся. Другие планы у него действительно были.
– Все в порядке, – сказал он бодро. – Вы отдохните, миссис Хэвишем, а мы с миссис Херрон поиграем с детьми в крикет. – Джесс вопросительно взглянул на Джорджи.
– Да-да, конечно, – выдавила та, стараясь не показывать своего огорчения. Ничего, у них впереди столько дней и ночей. Они свое наверстают.
– Тогда я сбегаю за битами и планками. Энни отнесет удочки, а мисс пойдет ляжет, – затараторил Гас.
– Вы не должны называть меня мисс, – простонала гувернантка, беря за руку без умолку болтающего Гаса и уводя детей из комнаты.
– Вот хорошо-то будет, если Фиц и Джорджи поженятся, правда, мисс Хэвишем? – донесся звонкий голос Гаса из-за двери. – Мы сможем играть с ними в крикет каждый день. Когда будет хорошая погода, конечно.
Джесс и Джорджи рассмеялись.
– Итак, наше будущее устроено, – с усмешкой сказал Джесс. – Я тебя не очень огорчил, согласившись поиграть в крикет с Гасом?
Джорджи помотала головой.
– Нет, Фиц, у нас с тобой впереди целая жизнь. И разве это не символично? Когда мы впервые с тобой встретились, я играла с ними в крикет. Сейчас, когда мы собираемся объявить о помолвке и свадьбе, мы с тобой опять будем играть с ними в крикет… Эти двое – наши с тобой свидетели.
– Да, – сказал Джесс, целуя ее, – и, даст Бог, заведем когда-нибудь собственных сорванцов.
В этих мечтаниях они стояли под лучами послеполуденного солнца в ожидании не только Гаса и Энни, но и начала новой счастливой жизни. Теперь уже совместной.
Слуги перешептывались о страшной ссоре между супругами Боулби: муж кричал на жену, та вопила, что они разорены и что во всем виноват он. Сам Боулби заявил соседу, что ему надоело в Нетертоне, он намерен попытать счастья где-нибудь в другом месте, и немедленно приступил к сборам.
Слуги были уволены без выдачи жалованья, и еще до полуночи карета со всем семейством Боулби покатила прочь из Нетертона, из нее неслись проклятья банкира боксеру Тоззи, лишившему его последних сбережений…
…А чуть раньше, вскоре после ссоры, Боулби направился в свой кабинет, к шкафу, который всегда был заперт на ключ. Оттуда он достал шкатулку, в которой хранил золотые монеты, кругленькую сумму денег и кое-какие ценные бумаги.
Мистер Боулби бережно нес шкатулку по черной лестнице, чтобы незаметно пронести ее в конюшню.
Он уже дошел до кареты, когда за его спиной раздался грубый голос:
– Позвольте поинтересоваться, что в этой шкатулке?
Боулби вздрогнул от неожиданности.
– А вдруг там, – продолжал Тоззи, – банковские ценности?
– Нет! – вскрикнул Боулби. – Только фамильные драгоценности и прочее такое. Больше ничего!
– Прошу вас, я только взгляну. – Тоззи протянул мускулистую руку.
Боулби вцепился в шкатулку, словно в спасательный круг.
– Ни за что! Поверьте на слово.
– Кто же верит на слово мошеннику? Дайте-ка мне ее сюда!
Боулби попытался увильнуть, но тяжеловес надвинулся на него.
– Вы же знаете, мистер Фицрой не любит насилия. Не заставляйте меня отбирать ее. Будьте пай-мальчиком.
Боулби обессиленно выпустил из рук шкатулку.
– Пожалуйста, ключ.
– У меня нет его при себе.
– Вы что, за дурака меня принимаете?
Боулби отдал ключ.
Тоззи открыл шкатулку и покачал головой.
– Ну-ну, играем до конца, да? Решили хоть что-нибудь да урвать. На черный день, так сказать.
– Вы меня грабите, – простонал Боулби.
– Это не ко мне. Но будь я на месте хозяина, отправил бы вас на виселицу.
И Тоззи ушел, унося последнюю надежду Боулби на благополучный исход…
А нетертонцы в беспокойстве устремились к поверенному Крейну узнать, не пропадут ли их деньги и кто может поручиться, что мистер Фицрой окажется столь же честным и порядочным, каким был Боулби.
У Крейна был один ответ:
– Не пропадут, потому что их сохранность гарантируют Коуттс и Вулф. Мистер Фицрой всего лишь их агент. Насколько я знаю, банком будет управлять мистер Кайт. Будьте уверены, он ничуть не хуже Боулби.
Новость быстро распространилась. Сэр Гарт Мэннинг узнал об этом потрясающем событии на следующее утро, попивая воду в залах для ассамблей: у него пошаливала печень.
– Фицрой? – воскликнул он, глядя в изумлении на фермера Анвина, который сообщил ему о переменах, и чуть не выронил оловянную кружку.
– Ага, – проговорил Анвин. – Надеюсь, он будет добрее Боулби. Говорят, приличный молодой человек. Они с Кайтом, это его служащий, сидят в банке и проверяют бухгалтерские книги. Сегодня с самого утра опять сидят.
Подошедший доктор Шоу с интересом слушал этот разговор. Если Джесмонд Фицрой так занят, ему сейчас не до миссис Джорджи Херрон. Надо к ней заглянуть.
Сэр Гарт срочно помчался к сестре. Надо было немедленно начинать действовать. Джесс Фицрой так богат, что купил банк Боулби. Как трудно стало угадывать, на какую лошадку ставить!
Джорджи и Каро сидели за обеденным столом, когда вбежал сэр Гарт и без предисловий выпалил:
– Ваш любовник, Джорджи, купил вчера банк Боулби. Говорят, за его спиной стоят банки Коуттса и Бена Вулфа. Поверенный Крейн утверждает, что Фицрой действует как их агент. – Сэр Гарт повернулся к Каро: – Я узнал у Крейна, оставлять ли вклад в Нетертонском банке. Он ответил, что это надежнее недвижимости. – И снова обратился к Джорджи: – Поздравляю, вы заманили в сети человека, у которого столь могущественные друзья. Я с радостью попляшу на вашей свадьбе.
– Уж не означает ли это, – заговорила Джорджи, – что вы теперь смотрите благосклонно на мои делишки с Фицем?
– Если он сделает предложение, вполне.
Джорджи прыснула:
– А если нет?
– Я уверен, вы постараетесь, чтобы он сделал предложение.
Каро ворчливо проговорила:
– Что-то я тебя не понимаю, Гарт. Еще два дня назад ты был против.
– Подумай своей головой, разве не замечательно породниться с таким богачом? Руку даю на отсечение, он купил банк для себя. Поэтому и вызвал Кайта в Нетертон. Этот тип будет управлять банком.
Джорджи очень захотелось увидеться с Фицем, чтобы порадоваться с ним удачному завершению затеянного им предприятия. Однако, судя по всему, он вряд ли выйдет сегодня на прогулку. Надо набраться терпения.
Ее вывел из раздумий голос Гарта, который рассказывал Каро об отъезде семейства Боулби.
Каро была расстроена.
– Живем тут на отшибе, ничего не знаем. После обеда поеду в Нетертон. Миссис Боулби уехала. Значит, все наверняка собрались у миссис Фирт.
Первым побуждением Джорджи было поехать вместе с Каро. Но она раздумала. Вряд ли Фиц придет туда.
– Ты езжай, – сказала она, – потом мне все расскажешь.
Каро надула губы, но неожиданно пришел на выручку Гарт, который теперь преисполнился к Джорджи почтительности.
– И в самом деле, вам было бы неприлично разъезжать сейчас по Нетертону и собирать сплетни о Фицрое.
Значит, Джорджи на несколько часов будет избавлена от общества Каро и Гарта. Как хорошо будет спокойно посидеть в гостиной, повышивать или почитать книгу. Надо бы записать кое-что в дневнике, она его совсем забросила, с тех пор как в ее жизнь ворвался Фиц.
Не успела она заполнить и половины страницы, когда услышала шаги. Джорджи подняла глаза и ахнула: доктор Шоу с широкой улыбкой на лице.
Она резко воскликнула:
– Сэр, кто вам позволил врываться в дом?
– Я знал, что вы меня не примете. Надеялся застать вас одну, так и получилось.
Джорджи холодно произнесла:
– Прошу уйти немедленно.
– Ну, нет, моя дорогая, – сказал он, продолжая улыбаться. – Мне надо вам многое сказать, а вы послушайте. – Он подскочил к ней, увидев, что она собирается позвонить в колокольчик, схватил за запястье и притянул к себе: – А вот этого не надо, моя дорогая. То, что я собираюсь вам сказать, предназначено только для ваших ушей, а после нашего свидания вас не захочет даже ваш Фицрой.
Джорджи замерла.
* * *
– Хватит на сегодня, – устало сказал Джесс, потирая лоб. – Мне кажется, положение более или менее прояснилось – в чем-то лучше, а в чем-то хуже, чем мы ожидали. Думаю, мы заслужили передышку.Кайт согласно кивнул.
– Нам повезло, что Коуттс оказался таким отзывчивым человеком, а вам удалось перетянуть Крейна. Иначе сохранить банк было бы очень проблематично, его же обворовывали годами, а если бы стали изымать вклады…
– Все обошлось. Давай-ка поедем в Джесмонд-хауз и до завтра будем отдыхать. Может, хочешь пожить здесь, чтобы не мотаться? Тогда возьми пару слуг и все необходимое из Джесмонд-хауза.
– Пожалуй, я так и сделаю. Прямо сейчас.
– Прекрасно. – Джесс зевнул и потянулся. – А мне хочется поскорее попасть домой и переодеться во что-нибудь попроще.
Ему не терпелось увидеть Джорджи и рассказать ей все. Пора, наконец, вспомнить о себе и объявить о помолвке.
Если доктор Шоу надеялся, что Джорджи станет легкой добычей, он сильно ошибся. Она растерялась только в самый первый момент. Но потом ей на помощь пришел звериный инстинкт. Она наклонила голову и вцепилась зубами в его руку на своем запястье с такой силой, что почувствовала на губах вкус его крови.
Он вскрикнул от боли и отпрянул. Она бросилась к двери, но он успел схватить ее за подол юбки и потащил назад. С неожиданной силой, которую придали ей испуг и гнев, она крутанулась вокруг себя, оставив клок ткани в его руке, схватила стоявший на столе бюст Платона и что было силы ударила им доктора Шоу по голове.
Тот мешком повалился на пол. На какой-то ужасный миг Джорджи показалось, что он мертв: из раны на виске сочилась кровь.
В этот момент вошел Джесс.
Джорджи стояла лицом к нему, бледная как полотно, с дикими глазами. Она держала что-то в правой руке и смотрела вниз. Джесс не мог понять, на что, потому что доктора Шоу загораживала софа.
Увидев Джесса, Джорджи только пошевелила губами. Джесс рванулся к ней через комнату.
– Джорджи! Что здесь произошло?
Его крик вывел ее из оцепенения, и безжизненным голосом она проговорила:
– Кажется, я его убила, только мне его не жалко, он хотел меня изнасиловать.
– Кто хотел изнасиловать? – Джессу показалось, что она вот-вот упадет без чувств. Он подхватил ее и попытался разжать ее пальцы, обхватившие бюст Платона. – Гарт?
– Нет, он, – Джорджи снова уставилась в пол.
И тут Джесс увидел лежавшего на полу доктора Мейнарда Шоу.
– Может, он жив? Я не хочу на виселицу из-за него.
Джесс, оставив попытки отобрать у Джорджи бюст Платона, в который она вцепилась мертвой хваткой, опустился на колени рядом с раненым философом. Тот застонал от его прикосновения и попытался сесть. Джесс придержал его рукой.
– Лежать, – приказал он, поднимаясь на ноги, и посмотрел на Джорджи. – К сожалению, дышит. Убить его за такое мало.
– Ой, не надо, Фиц, – проговорила Джорджи. – Он этого не стоит. И потом, он не успел даже поцеловать меня, когда я стукнула его Платоном. – Она протянула Джессу бюст, и он расхохотался.
– Платоном?! Вы его ударили бюстом Платона?! Какая прелесть! Истиннный философ повергает наземь фальшивого! Но зачем вы его приняли, этого доктора? Вы же отказали ему от дома.
Он поставил бюст на стол и прижал Джорджи к себе.
Уткнувшись ему в грудь лицом, она глухо проговорила:
– Я его не принимала. Он вошел через стеклянную дверь, как и вы. Думал застать меня одну. Он говорил такие гадости о нас, о вас и обо мне. – Джорджи вздрогнула.
С пола уже доносились прерывистые стоны. Джесс посмотрел вниз, прислушиваясь.
– Она меня укусила, – ноющим голосом жаловался Шоу.
Джорджи, оправившаяся после потрясения, ответила тихим смешком.
– Он меня схватил, и я укусила его за запястье. А потом ударила Платоном.
Доктор Шоу застонал и попытался приподняться. Джесс, немного отодвинувшись от Джорджи, толкнул его ногой. Тот растянулся снова.
– Лежите и не двигайтесь, пока мы не решим, что с вами делать.
– Пусть идет, – прошептала Джорджи. – Я не хочу скандала.
– Ну, уж нет! Это было бы несправедливо, – возразил Джесс, машинально толкая ногой Шоу, предпринявшего очередную попытку подняться. – Пусть он немедленно убирается из Нетертона. Сядьте, посидите минутку, пока я займусь этим другом философии.
Поставленный, наконец, на ноги, доктор Шоу молча слушал Джесса, прижимая платок к кровоточащему виску, и мямлил:
– Да-да, немедленно… Это было просто недоразумение…
– Оставьте свои сказки, – весело проговорил Джесс. – Благодарите Бога, что мы такие добрые, и убирайтесь. Мой человек Тоззи поможет собраться и проводит вас. Чтоб духу вашего здесь не было… У тебя правда все в порядке? – ласково спросил Джесс, когда доктор Шоу исчез за дверью.
– Правда, – со вздохом ответила Джорджи. – Он меня только испугал.
– Забудь о нем. Он больше не вернется в Нетертон.
– А что с мистером Боулби? С ним тоже покончено?
– Да. Он уехал из Нетертона, а банк спасен. Каро больше не грозит потеря Памфрет-холла. Об этом ей и остальным пострадавшим будут разосланы письма.
– Хорошо. Теперь и я могу спать спокойно. Но что заставило тебя подозревать мистера Боулби?
– Состояние дел моей тетки, когда я вступил в права наследования. Потом я узнал еще кое-что, и это навело меня на мысль, что здесь что-то не так. Ну а когда ты рассказала про Каро, я уверился в этом окончательно.
– Мне и в голову не приходило, что он мошенник; думала, просто неприятный человек.
Джорджи не стала спрашивать, правду ли говорят, что Фиц сказочно богат. Ей это неинтересно. Она любит Джесса и выйдет за него замуж, даже если окажется, что у него нет ни гроша.
Так она ему и сказала.
– Ну, звучит впечатляюще, – ответил он. – Хотя, скажу по секрету, мы с тобой могли бы снарядить небольшое войско.
– К чему? Мне хватило одного Платона, чтобы сразить доктора Шоу. Но все-таки приятно сознавать, что не придется побираться.
Джесс рассмеялся:
– Моя миссис Джорджи верна себе, как я вижу. Осталось только пожениться.
– Ты думаешь, это просто? – воскликнула Джорджи. – Ты понятия не имеешь, что значит устроить свадьбу. Нам еще повезет, если окажемся перед алтарем до Пасхи.
– Ну, если так, – с лукавой улыбкой начал Джесс, – то я согласен немножко подождать. Я не стану заходить чересчур далеко, но ты, надеюсь, не думаешь, что пылкий мужчина станет монахом на целых десять месяцев.
– Страстная женщина тоже не будет монахиней.
– Прекрасно. Тогда я обниму тебя… вот так… и поцелую тебя, вот так…
Дверь распахнулась, и вбежали Гас и Энни, сопровождаемые окриком гувернантки:
– Сколько раз вам говорить: надо стучаться, прежде чем войти!
– А я думала, вы ловите рыбу, – пролепетала Джорджи.
– А мы и ловили, – заговорил Гас, – а потом у мисс Хэвишем от солнца заболела голова. Форшоу сказал, что вы в гостиной, вот мы и пришли. Может, поиграем в крикет? Как хорошо, что мы пришли, тут, оказывается, Фиц, можем поиграть у него на площадке, ее разровняли…
– Огастес, – безнадежным тоном проговорила гувернантка, – вы не должны так обращаться к мистеру Фицрою и требовать от него, чтобы он играл с вами в крикет. Может быть, у него другие планы.
Джесс горестно улыбнулся. Другие планы у него действительно были.
– Все в порядке, – сказал он бодро. – Вы отдохните, миссис Хэвишем, а мы с миссис Херрон поиграем с детьми в крикет. – Джесс вопросительно взглянул на Джорджи.
– Да-да, конечно, – выдавила та, стараясь не показывать своего огорчения. Ничего, у них впереди столько дней и ночей. Они свое наверстают.
– Тогда я сбегаю за битами и планками. Энни отнесет удочки, а мисс пойдет ляжет, – затараторил Гас.
– Вы не должны называть меня мисс, – простонала гувернантка, беря за руку без умолку болтающего Гаса и уводя детей из комнаты.
– Вот хорошо-то будет, если Фиц и Джорджи поженятся, правда, мисс Хэвишем? – донесся звонкий голос Гаса из-за двери. – Мы сможем играть с ними в крикет каждый день. Когда будет хорошая погода, конечно.
Джесс и Джорджи рассмеялись.
– Итак, наше будущее устроено, – с усмешкой сказал Джесс. – Я тебя не очень огорчил, согласившись поиграть в крикет с Гасом?
Джорджи помотала головой.
– Нет, Фиц, у нас с тобой впереди целая жизнь. И разве это не символично? Когда мы впервые с тобой встретились, я играла с ними в крикет. Сейчас, когда мы собираемся объявить о помолвке и свадьбе, мы с тобой опять будем играть с ними в крикет… Эти двое – наши с тобой свидетели.
– Да, – сказал Джесс, целуя ее, – и, даст Бог, заведем когда-нибудь собственных сорванцов.
В этих мечтаниях они стояли под лучами послеполуденного солнца в ожидании не только Гаса и Энни, но и начала новой счастливой жизни. Теперь уже совместной.