– Тебя со вчерашнего вечера ищут. Мобильник отключен, домашний телефон не отвечает. Ты опер или кто? – не унимался начальник.
– Виноват, Олег Иваныч, спал. Устал за день, пришел и завалился, как медведь в берлогу.
Соснин врал. Он слышал звонки, но Лида не разрешила ему снимать трубку. И только утром он выслушал матерную брань от дежурного по городу, который разбудил их с Лидой в семь часов. Положив трубку, Степан сказал Лиде: «Я же говорил тебе. Их цель – девчонка. Вчера вечером единственную свидетельницу застрелили».
Сейчас Степан прикинулся, будто ничего не знает. Он хотел увидеть реакцию Базарова. Подполковник сам виноват в том, что не прислушался к девчонке и вообще не придал значения ограблению, будто у старушки кошелек вытащили в трамвае. Теперь бесится и не знает, на ком злость сорвать.
– Бухгалтершу прихлопнули! – заорал Базаров. – Она соучастница, и ее убрали.
– Убийцу взяли? – спросил Соснин.
– В момент бегства. Скажи спасибо Петрухе, – Базаров кивнул на сидящего словно бедный родственник Юхтина, – оперативно сработал.
– Допрашивали? Что говорит? – спросил Соснин.
– Сейчас следователь Шкляров из прокуратуры приедет, вместе и допросим. Ситуацию ему по дороге расскажет лейтенант Сучков. Вот, ждем! – продолжал ворчливым тоном Базаров.
– Расскажи-ка, Петя, как ты убийцу взял? – спросил Соснин и сел рядом с Юхтиным на диван.
– Случайно. Мы на вызове находились в том районе. Сигнал поступил по рации. Через пять минут прибыли. А тут какой-то псих их дома выбегает. Скрутили его на всякий случай. Оружия при нем не было. Только кошелек с мелочью. На киллера не похож. Надели наручники, оставили с ним сержанта, а сами поднялись на последний этаж. Только там окна горели.
Дом идет под снос, жильцов уже выселили, но пару квартир еще не освободили, а на последнем этаже мастерская художника. Там мы девчонку и нашли. Стол накрыт на двоих, пили вино, отпечатки сохранились. Пуля ей угодила прямо в лоб. Все сфотографировали. Следов на полу море. Не квартира, а проходной двор. Художник выставку открыл, так рабочие к нему шастали за картинами, покупатели, а чистюлей его не назовешь. Но главное, что мы пистолет нашли. В комоде. Вот на нем отпечатков никаких. Зато есть резьба для глушителя.
– А ножи на столе лежали? – спросил Соснин.
– Да. Они собирались есть мясо. Горшок на полу валялся, и мясо, и соус – все на полу. И парень весь в соусе перемазался. Будто они подрались.
– Ты к чему это клонишь? – засопел Базаров.
В этот момент в кабинет вошел следователь Шкляров, но тут же дал всем понять, что не хочет мешать разговору, и присел на стул у двери. Соснин пожал плечами.
– Сидел с девушкой, ужинал, мясо приготовил. И что? Пистолет в кармане держал? На нем же отпечатков нет. Ну, поругались, горшок со стола скинули. Бытовуха! В таких случаях хватают нож со стола и пыряют. Нет, наш умник побежал за пистолетом, а девчонка сидела и ждала, когда он вернется и прострелит ей лоб.
– Вскрытие сделали? – спросил следователь.
– Ночью, – кивнул Базаров, – пуля выпущена из найденного в доме «ТТ». Метров с двух стреляли.
– Покажите мне снимки.
Базаров разложил на столе фотографии, и все их внимательно рассмотрели.
– Может быть, послушаем, что нам подозреваемый скажет? – предложил следователь.
Базаров распорядился, чтобы задержанного доставили в его кабинет.
Убийца выглядел интеллигентным молодым человеком лет тридцати пяти – небольшая бородка, красивое лицо с правильными чертами, взгляд испуганный.
Шкляров сел за стол на место Базарова, Юхтина усадил рядом писать протокол допроса. Соснин и Базаров присели на диван.
Следователь указал задержанному на стул.
– Устраивайтесь, – он взглянул в паспорт, лежащий на папке, – Глеб Анатольевич.
Конвоир снял с Глеба наручники и вышел за дверь. Парень сел, развернув стул так, чтобы не сидеть спиной к дивану. Видно, что человек воспитанный.
– Рассказывайте вашу версию случившегося. У вас было время все обдумать, – предложил Шкляров.
– Как к вам обращаться?
– Я старший следователь по особо важным делам окружной прокуратуры Шкляров Илья Наумович.
– У меня нет версии, Илья Наумович. Красть у меня нечего, да и ничего не украли, а убивать Катю ни у кого нет повода. Она святая. Да, да! Бывают люди без недостатков, так вот, Катя именно такая. Мне кажется, случайная пуля влетела в окно и попала ей в голову. Она сидела у открытого окна.
– Невозможно. Напротив вашего дома стоит двухэтажный дом. – Шкляров достал фотографию, сделанную из окна. – Чтобы увидеть крышу этого полубарака, надо высунуть голову из окна. И траектория полета пули говорит о том, что она летела прямо. Какие еще есть идеи?
– Меня не было в комнате минуты три, максимум четыре. Я вышел на кухню. Жаркое стояло в духовке. Возвращаюсь, а там мертвая Катя. У меня горшок из рук выпал, а дальше я не помню, что делал.
– А зачем вы на улицу побежали?
Глеб очень нервничал, но не отводил глаз в сторону, а смотрел следователю в лицо.
– Звонить. Не знаю куда, но нужна была помощь. Дом пустой, телефон давно срезан. На углу есть автомат.
– Долго собирались?
– Я же говорю, что не помню. Соображать начал, когда очутился в камере, ночью. Тогда до меня дошло. Катю с кем-то спутали или вовсе ошиблись адресом. Ее только сумасшедший мог убить.
– Вы давно знакомы?
– Месяц, чуть больше.
– А где вы были вчера утром, часов в десять?
– Спал. К двенадцати часам должна была приехать машина. На вернисаже купили шесть моих работ, надо заполнять пустоты. Я подготовил картины. В двенадцать приехал водитель и разбудил меня. Мы забрали картины и поехали в выставочный зал.
– У вас были близкие отношения с Катей?
– Да. Я собирался сделать ей предложение. Колечко уже купил, но все что-то выжидал. Лучшего момента. Результатов вернисажа. Он должен еще месяц продлиться, думал, не одну картину сумею продать за это время.
– Хорошо, Глеб Анатольевич, но до выяснения обстоятельств я вас задержу еще на сорок восемь часов. Так будет всем спокойнее. А сейчас прочтите и подпишите протокол.
Юхтин подал ручку и протокол, и Глеб тут же его подписал.
– Вы же не прочитали?
– Я очки дома забыл, а без них все равно ничего не вижу.
– А мобильный телефон вы тоже дома забыли? Или где? Если побежали искать автомат.
– В выставочном зале. Там, вероятно, и лежит в кабинете директора.
– Проверим. В сумочке Кати есть мобильник.
– Возможно. О ее сумочке я вообще не думал.
– Надеюсь, все обойдется. Мы постараемся разобраться.
Задержанного увели в камеру.
– Это не наш клиент, – сказал Соснин.
– Артист! – вспылил Базаров. – У него же нет алиби на момент налета.
– Успокойся, Олег, – охладил его пыл Шкляров. – Просчитался, теперь не кудахтай. Прав-то оказался Соснин. Грабители никуда не уехали. Судьба девчонки была предрешена.
– И вот так просто ее в тот же вечер выследили? – не успокаивался подполковник.
Следователь продолжил учительским тоном:
– Они о ней знали больше, чем ее мама. Маршрут отслеживался, а не брался наскоком. Налетчикам было известно, кто возит деньги, сколько и когда. Молитесь богу, что других свидетелей не нашлось. Не то замучаемся считать трупы.
– Послушай, Илья Наумович…
– Помолчи, Базаров! Обыск в доме убитой произвели?
– Поехали за санкцией к судье, – ответил Юхтин.
– Проверьте каждый угол в ее доме. Что интересного нашли в ее сумочке? – спросил Шкляров.
– Бабьи безделушки, – ответил Юхтин. Базаров достал из ящика стола сумочку и вывалил ее содержимое.
– На квартиру поедешь ты, Степан. А это, – Шкляров выхватил связку ключей и бросил ее Соснину, – чтобы замки не ломать.
Он долго копался в вещах Кати и наконец выудил еще один маленький ключик, на котором был выбит номер 037.
– А это от чего?
– От почтового ящика или от раздевалки на работе, – предположил Юхтин.
– Квартиры не начинаются с нуля, а раздевалка бухгалтеру ни к чему. Она же не в цехе работала. Ты, Олег Иваныч, поедешь на работу к девушке, опросишь людей, поговоришь с начальством. Кто-то должен взять на себя похороны. Она же сирота, как я слышал. И покажи этот ключик людям. К чему-то он должен подходить.
– Может, по-тихому похороним? – спросил Базаров. – Шумиха по городу поползет.
– Пусть ползет. Слишком все расслабились, машины не запирают, замки на квартирах – для смеха. Сторожей уже никто и не нанимает. Нет в нашем городе такой профессии. Одни наркоманы, живущие своей жизнью, и те при деньгах. Наркотой скоро в киосках будут торговать. Зато мы дремлем. Зачем милиция в раю? Так, для проформы. Пора пробуждаться, – твердо заявил следователь.
– Обратите внимание на ее права, Илья Наумович, – подал голос Юхтин.
– Вижу. Права как права.
– Получила она их три недели назад. А машины-то у Кати нет. Удовольствие не из дешевых. У нас «Жигулями» не торгуют. Западло в наш автопром садиться. А подержанный фордик на рынке штук пять стоит. В долларах, – продолжил Юхтин.
– Не бешеные деньги. Проверьте ее счета в банках и уточните зарплату. Мы должны знать о девушке не меньше, чем знали налетчики. И хватит заседать. Пора браться за работу, – поставил точку Базаров.
Все встали.
8
9
10
– Виноват, Олег Иваныч, спал. Устал за день, пришел и завалился, как медведь в берлогу.
Соснин врал. Он слышал звонки, но Лида не разрешила ему снимать трубку. И только утром он выслушал матерную брань от дежурного по городу, который разбудил их с Лидой в семь часов. Положив трубку, Степан сказал Лиде: «Я же говорил тебе. Их цель – девчонка. Вчера вечером единственную свидетельницу застрелили».
Сейчас Степан прикинулся, будто ничего не знает. Он хотел увидеть реакцию Базарова. Подполковник сам виноват в том, что не прислушался к девчонке и вообще не придал значения ограблению, будто у старушки кошелек вытащили в трамвае. Теперь бесится и не знает, на ком злость сорвать.
– Бухгалтершу прихлопнули! – заорал Базаров. – Она соучастница, и ее убрали.
– Убийцу взяли? – спросил Соснин.
– В момент бегства. Скажи спасибо Петрухе, – Базаров кивнул на сидящего словно бедный родственник Юхтина, – оперативно сработал.
– Допрашивали? Что говорит? – спросил Соснин.
– Сейчас следователь Шкляров из прокуратуры приедет, вместе и допросим. Ситуацию ему по дороге расскажет лейтенант Сучков. Вот, ждем! – продолжал ворчливым тоном Базаров.
– Расскажи-ка, Петя, как ты убийцу взял? – спросил Соснин и сел рядом с Юхтиным на диван.
– Случайно. Мы на вызове находились в том районе. Сигнал поступил по рации. Через пять минут прибыли. А тут какой-то псих их дома выбегает. Скрутили его на всякий случай. Оружия при нем не было. Только кошелек с мелочью. На киллера не похож. Надели наручники, оставили с ним сержанта, а сами поднялись на последний этаж. Только там окна горели.
Дом идет под снос, жильцов уже выселили, но пару квартир еще не освободили, а на последнем этаже мастерская художника. Там мы девчонку и нашли. Стол накрыт на двоих, пили вино, отпечатки сохранились. Пуля ей угодила прямо в лоб. Все сфотографировали. Следов на полу море. Не квартира, а проходной двор. Художник выставку открыл, так рабочие к нему шастали за картинами, покупатели, а чистюлей его не назовешь. Но главное, что мы пистолет нашли. В комоде. Вот на нем отпечатков никаких. Зато есть резьба для глушителя.
– А ножи на столе лежали? – спросил Соснин.
– Да. Они собирались есть мясо. Горшок на полу валялся, и мясо, и соус – все на полу. И парень весь в соусе перемазался. Будто они подрались.
– Ты к чему это клонишь? – засопел Базаров.
В этот момент в кабинет вошел следователь Шкляров, но тут же дал всем понять, что не хочет мешать разговору, и присел на стул у двери. Соснин пожал плечами.
– Сидел с девушкой, ужинал, мясо приготовил. И что? Пистолет в кармане держал? На нем же отпечатков нет. Ну, поругались, горшок со стола скинули. Бытовуха! В таких случаях хватают нож со стола и пыряют. Нет, наш умник побежал за пистолетом, а девчонка сидела и ждала, когда он вернется и прострелит ей лоб.
– Вскрытие сделали? – спросил следователь.
– Ночью, – кивнул Базаров, – пуля выпущена из найденного в доме «ТТ». Метров с двух стреляли.
– Покажите мне снимки.
Базаров разложил на столе фотографии, и все их внимательно рассмотрели.
– Может быть, послушаем, что нам подозреваемый скажет? – предложил следователь.
Базаров распорядился, чтобы задержанного доставили в его кабинет.
Убийца выглядел интеллигентным молодым человеком лет тридцати пяти – небольшая бородка, красивое лицо с правильными чертами, взгляд испуганный.
Шкляров сел за стол на место Базарова, Юхтина усадил рядом писать протокол допроса. Соснин и Базаров присели на диван.
Следователь указал задержанному на стул.
– Устраивайтесь, – он взглянул в паспорт, лежащий на папке, – Глеб Анатольевич.
Конвоир снял с Глеба наручники и вышел за дверь. Парень сел, развернув стул так, чтобы не сидеть спиной к дивану. Видно, что человек воспитанный.
– Рассказывайте вашу версию случившегося. У вас было время все обдумать, – предложил Шкляров.
– Как к вам обращаться?
– Я старший следователь по особо важным делам окружной прокуратуры Шкляров Илья Наумович.
– У меня нет версии, Илья Наумович. Красть у меня нечего, да и ничего не украли, а убивать Катю ни у кого нет повода. Она святая. Да, да! Бывают люди без недостатков, так вот, Катя именно такая. Мне кажется, случайная пуля влетела в окно и попала ей в голову. Она сидела у открытого окна.
– Невозможно. Напротив вашего дома стоит двухэтажный дом. – Шкляров достал фотографию, сделанную из окна. – Чтобы увидеть крышу этого полубарака, надо высунуть голову из окна. И траектория полета пули говорит о том, что она летела прямо. Какие еще есть идеи?
– Меня не было в комнате минуты три, максимум четыре. Я вышел на кухню. Жаркое стояло в духовке. Возвращаюсь, а там мертвая Катя. У меня горшок из рук выпал, а дальше я не помню, что делал.
– А зачем вы на улицу побежали?
Глеб очень нервничал, но не отводил глаз в сторону, а смотрел следователю в лицо.
– Звонить. Не знаю куда, но нужна была помощь. Дом пустой, телефон давно срезан. На углу есть автомат.
– Долго собирались?
– Я же говорю, что не помню. Соображать начал, когда очутился в камере, ночью. Тогда до меня дошло. Катю с кем-то спутали или вовсе ошиблись адресом. Ее только сумасшедший мог убить.
– Вы давно знакомы?
– Месяц, чуть больше.
– А где вы были вчера утром, часов в десять?
– Спал. К двенадцати часам должна была приехать машина. На вернисаже купили шесть моих работ, надо заполнять пустоты. Я подготовил картины. В двенадцать приехал водитель и разбудил меня. Мы забрали картины и поехали в выставочный зал.
– У вас были близкие отношения с Катей?
– Да. Я собирался сделать ей предложение. Колечко уже купил, но все что-то выжидал. Лучшего момента. Результатов вернисажа. Он должен еще месяц продлиться, думал, не одну картину сумею продать за это время.
– Хорошо, Глеб Анатольевич, но до выяснения обстоятельств я вас задержу еще на сорок восемь часов. Так будет всем спокойнее. А сейчас прочтите и подпишите протокол.
Юхтин подал ручку и протокол, и Глеб тут же его подписал.
– Вы же не прочитали?
– Я очки дома забыл, а без них все равно ничего не вижу.
– А мобильный телефон вы тоже дома забыли? Или где? Если побежали искать автомат.
– В выставочном зале. Там, вероятно, и лежит в кабинете директора.
– Проверим. В сумочке Кати есть мобильник.
– Возможно. О ее сумочке я вообще не думал.
– Надеюсь, все обойдется. Мы постараемся разобраться.
Задержанного увели в камеру.
– Это не наш клиент, – сказал Соснин.
– Артист! – вспылил Базаров. – У него же нет алиби на момент налета.
– Успокойся, Олег, – охладил его пыл Шкляров. – Просчитался, теперь не кудахтай. Прав-то оказался Соснин. Грабители никуда не уехали. Судьба девчонки была предрешена.
– И вот так просто ее в тот же вечер выследили? – не успокаивался подполковник.
Следователь продолжил учительским тоном:
– Они о ней знали больше, чем ее мама. Маршрут отслеживался, а не брался наскоком. Налетчикам было известно, кто возит деньги, сколько и когда. Молитесь богу, что других свидетелей не нашлось. Не то замучаемся считать трупы.
– Послушай, Илья Наумович…
– Помолчи, Базаров! Обыск в доме убитой произвели?
– Поехали за санкцией к судье, – ответил Юхтин.
– Проверьте каждый угол в ее доме. Что интересного нашли в ее сумочке? – спросил Шкляров.
– Бабьи безделушки, – ответил Юхтин. Базаров достал из ящика стола сумочку и вывалил ее содержимое.
– На квартиру поедешь ты, Степан. А это, – Шкляров выхватил связку ключей и бросил ее Соснину, – чтобы замки не ломать.
Он долго копался в вещах Кати и наконец выудил еще один маленький ключик, на котором был выбит номер 037.
– А это от чего?
– От почтового ящика или от раздевалки на работе, – предположил Юхтин.
– Квартиры не начинаются с нуля, а раздевалка бухгалтеру ни к чему. Она же не в цехе работала. Ты, Олег Иваныч, поедешь на работу к девушке, опросишь людей, поговоришь с начальством. Кто-то должен взять на себя похороны. Она же сирота, как я слышал. И покажи этот ключик людям. К чему-то он должен подходить.
– Может, по-тихому похороним? – спросил Базаров. – Шумиха по городу поползет.
– Пусть ползет. Слишком все расслабились, машины не запирают, замки на квартирах – для смеха. Сторожей уже никто и не нанимает. Нет в нашем городе такой профессии. Одни наркоманы, живущие своей жизнью, и те при деньгах. Наркотой скоро в киосках будут торговать. Зато мы дремлем. Зачем милиция в раю? Так, для проформы. Пора пробуждаться, – твердо заявил следователь.
– Обратите внимание на ее права, Илья Наумович, – подал голос Юхтин.
– Вижу. Права как права.
– Получила она их три недели назад. А машины-то у Кати нет. Удовольствие не из дешевых. У нас «Жигулями» не торгуют. Западло в наш автопром садиться. А подержанный фордик на рынке штук пять стоит. В долларах, – продолжил Юхтин.
– Не бешеные деньги. Проверьте ее счета в банках и уточните зарплату. Мы должны знать о девушке не меньше, чем знали налетчики. И хватит заседать. Пора браться за работу, – поставил точку Базаров.
Все встали.
8
Финансовый директор компании Мезенцева, финансист от бога Скурт Александр Львович привстал с кресла, когда в его кабинет вошла Маша. Он как раз ел круассан и пил шестую чашку кофе за утро. Чего греха таить, любил финансист поесть, что, конечно же, отражалось на фигуре, но мужчины в солидном возрасте уже не думают о своей внешности.
Директор начал торопливо пережевывать рогалик. С полным ртом он даже поздороваться не мог.
– Не давитесь, Александр Львович. Я не тороплюсь.
Скурт был самым информированным человеком на фирме, не считая отца и саму Машу. Они могли говорить в открытую, без всяких условностей. Директор имел слабость к красивым женщинам и даже посещал салон Зиночки, где работали самые качественные проститутки. Зиночка когда-то тоже была секретаршей Мезенцева, теперь она занималась собственным бизнесом, который спонсировал Мезенцев в обмен на информацию о клиентах притона. Кому как не финансовому директору этого не знать, если все деньги проходили через него. К Скурту Зиночка относилась с особой нежностью и нередко обслуживала его сама. Маша – другое дело. Это принцесса на горошине. Перечить ей нельзя, раздавит.
– Я весь внимание, Мария Аркадьевна.
– Мы оплатили аренду центрального выставочного зала.
– Совершенно верно. Он в нашем распоряжении еще месяц.
– Вот именно. В нашем. Так вот, я закрываю вернисаж художника Глеба Кушнира. В этом зале в течение месяца будет проходить показ мод новой коллекции госпожи Погожевой. Она с радостью встретила эту новость. Дайте распоряжение коммерческому директору от моего имени, чтобы сегодня же зал был очищен от всего лишнего.
– Вопросов нет.
– Вы человек понятливый, Александр Львович, за что я вас ценю. – Маша положила на стол листок бумаги, где был указан адрес, незнакомый Скурту. – Свяжитесь с главной пожарной инспекцией города. Они ведь тоже пасутся возле нашей кормушки.
– А как иначе. С учетом всех помещений, которыми мы владеем, это дорогое удовольствие. Проще купить пожарных.
– Срочно, сегодня же, пусть направят по этому адресу своих людей. Последний этаж должен быть освобожден от хлама и опечатан.
– Ну, это мелочь.
– Я не занимаюсь мелочами, Александр Львович. Все, что я делаю, имеет большое значение.
– Извините, я не хотел…
– Это еще не все. Мы размещаем нашу рекламу в трех центральных газетах. Они на нас молятся. Оплатить каждой из газет рекламную полосу.
– Но на целую полосу рекламу не делают.
– И не надо. Пусть печатают там, что хотят. Мне нужна одна колонка в каждом издании. Пусть подберут хорошего прохвоста-репортера. Суть заметки должна заключаться в следующем: «Художник Глеб Кушнир арестован по подозрению в убийстве…» Дальше я полагаюсь на их фантазию.
– Газеты не публикуют криминальную хронику. Такова установка координационного совета бизнесменов, и все издания, принадлежащие бизнес-сообществу, подчиняются неписаному закону.
– Они промолчат, когда узнают, от кого исходит инициатива. И потом, вы покупаете у газеты целую полосу. Для них это бешеные деньги.
– Наш город больше верит слухам и сплетням, чем газетам. Народ получает достоверные новости по «сарафанному радио».
– Нам нужен официальный источник. Люди должны понять, почему закрыли выставку художника, а не теряться в догадках. Афиши с рекламой выставки Кушнира висят по всему городу. Их надо заклеить афишами дома моделей Погожевой. К счастью, у нее есть свои плакаты и нам не придется их печатать. На этом все. Завтра утром доложите о проделанной работе.
– Все будет сделано, Мария Аркадьевна.
Маша загадочно улыбнулась и ушла.
– Да, вот это настоящий класс! – пробормотал оставшийся один великий финансист.
Директор начал торопливо пережевывать рогалик. С полным ртом он даже поздороваться не мог.
– Не давитесь, Александр Львович. Я не тороплюсь.
Скурт был самым информированным человеком на фирме, не считая отца и саму Машу. Они могли говорить в открытую, без всяких условностей. Директор имел слабость к красивым женщинам и даже посещал салон Зиночки, где работали самые качественные проститутки. Зиночка когда-то тоже была секретаршей Мезенцева, теперь она занималась собственным бизнесом, который спонсировал Мезенцев в обмен на информацию о клиентах притона. Кому как не финансовому директору этого не знать, если все деньги проходили через него. К Скурту Зиночка относилась с особой нежностью и нередко обслуживала его сама. Маша – другое дело. Это принцесса на горошине. Перечить ей нельзя, раздавит.
– Я весь внимание, Мария Аркадьевна.
– Мы оплатили аренду центрального выставочного зала.
– Совершенно верно. Он в нашем распоряжении еще месяц.
– Вот именно. В нашем. Так вот, я закрываю вернисаж художника Глеба Кушнира. В этом зале в течение месяца будет проходить показ мод новой коллекции госпожи Погожевой. Она с радостью встретила эту новость. Дайте распоряжение коммерческому директору от моего имени, чтобы сегодня же зал был очищен от всего лишнего.
– Вопросов нет.
– Вы человек понятливый, Александр Львович, за что я вас ценю. – Маша положила на стол листок бумаги, где был указан адрес, незнакомый Скурту. – Свяжитесь с главной пожарной инспекцией города. Они ведь тоже пасутся возле нашей кормушки.
– А как иначе. С учетом всех помещений, которыми мы владеем, это дорогое удовольствие. Проще купить пожарных.
– Срочно, сегодня же, пусть направят по этому адресу своих людей. Последний этаж должен быть освобожден от хлама и опечатан.
– Ну, это мелочь.
– Я не занимаюсь мелочами, Александр Львович. Все, что я делаю, имеет большое значение.
– Извините, я не хотел…
– Это еще не все. Мы размещаем нашу рекламу в трех центральных газетах. Они на нас молятся. Оплатить каждой из газет рекламную полосу.
– Но на целую полосу рекламу не делают.
– И не надо. Пусть печатают там, что хотят. Мне нужна одна колонка в каждом издании. Пусть подберут хорошего прохвоста-репортера. Суть заметки должна заключаться в следующем: «Художник Глеб Кушнир арестован по подозрению в убийстве…» Дальше я полагаюсь на их фантазию.
– Газеты не публикуют криминальную хронику. Такова установка координационного совета бизнесменов, и все издания, принадлежащие бизнес-сообществу, подчиняются неписаному закону.
– Они промолчат, когда узнают, от кого исходит инициатива. И потом, вы покупаете у газеты целую полосу. Для них это бешеные деньги.
– Наш город больше верит слухам и сплетням, чем газетам. Народ получает достоверные новости по «сарафанному радио».
– Нам нужен официальный источник. Люди должны понять, почему закрыли выставку художника, а не теряться в догадках. Афиши с рекламой выставки Кушнира висят по всему городу. Их надо заклеить афишами дома моделей Погожевой. К счастью, у нее есть свои плакаты и нам не придется их печатать. На этом все. Завтра утром доложите о проделанной работе.
– Все будет сделано, Мария Аркадьевна.
Маша загадочно улыбнулась и ушла.
– Да, вот это настоящий класс! – пробормотал оставшийся один великий финансист.
9
Наконец-то Соснин услышал заветные слова от своей возлюбленной:
– Я уволилась. С понедельника больше не работаю. Мы можем пожениться, Степа. Я свободна от всех условностей.
Лида сказала об этом тихо и буднично, а для Степана этот день стал праздником.
– Ты знаешь, что?.. Нет, погоди, я сейчас. Я быстро…
Он выскочил из дома и вернулся через пятнадцать минут с огромным букетом цветов и шампанским.
– Ты сделала меня счастливым человеком. Я буду всю жизнь носить тебя на руках.
– Мы взрослые люди, Степа. Не веди себя как мальчишка. И зачем ты столько денег потратил? У тебя и без того ничего нет.
– Есть. Целый миллион. На свадебное путешествие нам хватит.
Он обнял ее за талию и начал кружить по своей крохотной комнатке.
– Успокойся, Степан. Не надо. У меня голова кружится.
Соснин повалил невесту на кровать и начал целовать. Лида с трудом его оттолкнула:
– О каком миллионе ты говоришь?
– О настоящем.
– Украл?
– Украл не я, я лишь конфисковал часть украденного. В свою пользу. Для банкиров это не деньги, а для нас целое состояние.
Лида села и одернула юбку.
– Давай все по порядку. Я не хочу выходить замуж за человека, которого посадят в тюрьму.
– Меня? – растерялся Степан. – Да я лучший оперативник в управлении. Базаров хочет назначить меня своим заместителем. Я же не дурак, попусту рисковать не стану.
– Выкладывай подробности, – строго сказала Лида.
– Да я и так тебе все рассказываю. Сегодня я делал обыск у застреленной девчонки. Конечно, художник ее не убивал. Тут дураку понятно. Но настоящего убийцу нам никогда не найти. Глухарь! Висяк! Но у парня нет алиби на момент ограбления банка и нет свидетелей в свою защиту. Его ничего не стоит засадить. Тут как следственный отдел решит: сажать его или выпускать. Два серьезных преступления за один день и две промашки. По головке за это не погладят. Чины в управлении трясутся за свои теплые местечки…
– К делу, Степан.
– Ну, короче, обыск ничего не дал. И денег у девчонки на книжке немного. Однако зачем-то она получила права. Три недели назад. Со мной работала пара ребят. Пока они возились в шкафах, я прослушал сообщения автоответчика. Так, ничего особенного. Подруги, пустяки, одним словом. Одно сообщение привлекло мое внимание. Звонил мужчина. По голосу уже не мальчишка. Вот дословно сказанные им слова: «Посылка уже доставлена, заберете в ячейке». И все. Я на всякий случай кассетку прихватил с собой, правда, никто об этом не знает.
В управлении мы все вновь встретились в кабинете Базарова. Он ездил к девчонке на работу. Ничего не нашел. Фабрика взяла на себя похороны. Ситуация всем понятна. Какие-то психи устроили налет на кассиров, хапнули пять миллионов и смылись. Девчонка видела лица двоих грабителей. Ясно одно, ребята к работе готовились. Но почему позарились на мелочевку? Можно с тем же успехом хапнуть в пять раз больше. Это смутило Базарова и он решил, будто работала заезжая шпана. У них даже оружия не было. Налет устроили с резиновыми дубинками. Никто сильно не пострадал.
Оказалось, не все так просто. Девчонка – свидетель, и ее убрали. Значит, они готовят настоящее дело, а из города никуда уезжать не собираются. Но мир для меня перевернулся потом. Подполковник мне бросил маленький ключик с выбитым номером 037 и сказал: «Он ни к чему не подошел, Степа. На работе у девчонки таких замков нет. Помозгуй на досуге, может, возникнут идеи. Впрочем, это ничего не меняет. И без того все ясно».
Я опять промолчал, а после работы поехал на вокзал, нашел в камере хранения ячейку с номером 037. Разумеется, я хорошо осмотрелся, прежде чем воспользоваться ключом. Чисто. Даже камер видеонаблюдения нет. Ключ подошел. В ячейке – обычный пакет с ручками, в котором были свежие фрукты. Но под ними в пакете лежали деньги в банковских упаковках. Ровно миллион. Это доля девчонки. Значит, она была наводчицей. Вот и вся песня. Ну и кто меня может в чем-то заподозрить?
Лида долго молчала, нахмурив брови. Наконец произнесла:
– Значит, свои, то есть грабители, ее убить не могли. Иначе зачем ей деньги платить? И тут еще одна важная деталь. Девчонка их хорошо знала, если поверила в то, что ее не обманут, а расплатятся с ней.
– В этом была ее проблема. Она держала их в ежовых рукавицах. Она свидетель. Могла опознать любого, составить фоторобот, узнать кого-то на улице. Может, они решили ей заплатить, а потом передумали и убили.
– Вот что, Степа. Завтра же ты отнесешь деньги своему начальству. Честное имя дороже миллиона.
– Ты с ума сошла. Ни за что! Это же миллион!
– Когда ты украдешь сто миллионов, тебя никто уже ни в чем не заподозрит.
Степан хотел что-то возразить, но замер с открытым ртом.
– Сто мил… мил…
– Да. Да. Нет никакой банды, Степа. Ты не зря следил за девчонкой. Спектакль разыграла служба безопасности моего хозяина. Остальное тебя не касается. Мы оба будем работать на компанию Мезенцева. И ты об этом не пожалеешь. Но на работе ты должен быть лучшим!
– Ладно. Но при чем тут сто миллионов?
– А при том. Тебе показали пример, как это делается. И если взять фургон со ста миллионами, то всем станет понятно, кто это сделал. Мифическая банда. Ее могут искать всю жизнь. Но кто подумает на тебя? Ты же сам их розыском занимаешься.
– Взять в одиночку машину с зарплатой крупного завода?
– Ну почему в одиночку? Налей-ка нам шампанского, сидим как кумушки на скамеечке. Я выпить хочу.
Степан занялся делом. Хрустальных фужеров в доме не нашлось, пришлось пить из граненых стаканов.
– Черт. Ты слишком умная для меня, – покачал головой Степан.
– Ум тут ни при чем. Хороший бизнес строится на интригах и на умении просчитывать ходы противника наперед. Сдав миллион в кассу, ты станешь легендой. Опытный опер, талант. У тебя должен быть не ум, а нюх. И он у тебя есть. Если ребята Мезенцева подбросили деньги в камеру хранения, значит, так задумано. И не путайся у них под ногами. Раздавят. Тебе еще не за что дарить миллион. Он не для тебя предназначался. Рубля не успеешь истратить, как тебя подставят.
– Ладно. Деньги я сдам. Но тогда парня точно посадят. Больше некому убить девчонку.
– За него не беспокойся. Без тебя разберутся. Сам увидишь как. Думаешь, меня держат в курсе дел? Нет. Я своими мозгами до всего дохожу. Учитель у меня был очень хороший. Этим людям невозможно противостоять. Им можно только служить. Намотай эту простую истину себе на ус.
– Уже намотал. А что с налетом?
– Тебе мой брат поможет. Бывший наемник. По горячим точкам воевал и ни одной царапины не получил. Недавно их команду по-тихому списали. Они мирную деревню расстреляли под предлогом «зачистки». Их тут же убрали из армии и вычеркнули из всех списков. Сидит в Омске со своими дружками и пьет водку. Пенсию в конвертах получают, потому что нигде не числятся. Будто их и не было. Я его вызову или сама поеду в Омск. Вот тебе и команда. Им бы только документы надежные достать и пару-тройку машин с деньгами обчистить, пока наконец лохи бронированные машины не закупят и охрану не вооружат.
– Почерк нам уже показали. Мы обязаны его придерживаться. А это значит, на дело надо идти с резиновыми дубинками. Стрельба нам не нужна. Одно дело грабеж, а убийства нам ни к чему.
– Рано планы строишь. Сначала займись банкирами. Официально, пока следствие не закрыто. Поезжай в банк и допроси, кого сможешь. Это же твоя работа. Узнай, сколько денег получает каждое предприятие, в какие дни, часы и прочее. Твой долг не ловить грабителей, а предотвращать преступления. Так ты получишь самые ценные сведения легально, на законных основаниях.
– Золотая у тебя голова, Лидок! Тебя мне сам бог послал.
– И никакой шумной свадьбы, никаких путешествий. Все устроим тихо, по-домашнему.
– Как скажешь, так и будет.
– Я уволилась. С понедельника больше не работаю. Мы можем пожениться, Степа. Я свободна от всех условностей.
Лида сказала об этом тихо и буднично, а для Степана этот день стал праздником.
– Ты знаешь, что?.. Нет, погоди, я сейчас. Я быстро…
Он выскочил из дома и вернулся через пятнадцать минут с огромным букетом цветов и шампанским.
– Ты сделала меня счастливым человеком. Я буду всю жизнь носить тебя на руках.
– Мы взрослые люди, Степа. Не веди себя как мальчишка. И зачем ты столько денег потратил? У тебя и без того ничего нет.
– Есть. Целый миллион. На свадебное путешествие нам хватит.
Он обнял ее за талию и начал кружить по своей крохотной комнатке.
– Успокойся, Степан. Не надо. У меня голова кружится.
Соснин повалил невесту на кровать и начал целовать. Лида с трудом его оттолкнула:
– О каком миллионе ты говоришь?
– О настоящем.
– Украл?
– Украл не я, я лишь конфисковал часть украденного. В свою пользу. Для банкиров это не деньги, а для нас целое состояние.
Лида села и одернула юбку.
– Давай все по порядку. Я не хочу выходить замуж за человека, которого посадят в тюрьму.
– Меня? – растерялся Степан. – Да я лучший оперативник в управлении. Базаров хочет назначить меня своим заместителем. Я же не дурак, попусту рисковать не стану.
– Выкладывай подробности, – строго сказала Лида.
– Да я и так тебе все рассказываю. Сегодня я делал обыск у застреленной девчонки. Конечно, художник ее не убивал. Тут дураку понятно. Но настоящего убийцу нам никогда не найти. Глухарь! Висяк! Но у парня нет алиби на момент ограбления банка и нет свидетелей в свою защиту. Его ничего не стоит засадить. Тут как следственный отдел решит: сажать его или выпускать. Два серьезных преступления за один день и две промашки. По головке за это не погладят. Чины в управлении трясутся за свои теплые местечки…
– К делу, Степан.
– Ну, короче, обыск ничего не дал. И денег у девчонки на книжке немного. Однако зачем-то она получила права. Три недели назад. Со мной работала пара ребят. Пока они возились в шкафах, я прослушал сообщения автоответчика. Так, ничего особенного. Подруги, пустяки, одним словом. Одно сообщение привлекло мое внимание. Звонил мужчина. По голосу уже не мальчишка. Вот дословно сказанные им слова: «Посылка уже доставлена, заберете в ячейке». И все. Я на всякий случай кассетку прихватил с собой, правда, никто об этом не знает.
В управлении мы все вновь встретились в кабинете Базарова. Он ездил к девчонке на работу. Ничего не нашел. Фабрика взяла на себя похороны. Ситуация всем понятна. Какие-то психи устроили налет на кассиров, хапнули пять миллионов и смылись. Девчонка видела лица двоих грабителей. Ясно одно, ребята к работе готовились. Но почему позарились на мелочевку? Можно с тем же успехом хапнуть в пять раз больше. Это смутило Базарова и он решил, будто работала заезжая шпана. У них даже оружия не было. Налет устроили с резиновыми дубинками. Никто сильно не пострадал.
Оказалось, не все так просто. Девчонка – свидетель, и ее убрали. Значит, они готовят настоящее дело, а из города никуда уезжать не собираются. Но мир для меня перевернулся потом. Подполковник мне бросил маленький ключик с выбитым номером 037 и сказал: «Он ни к чему не подошел, Степа. На работе у девчонки таких замков нет. Помозгуй на досуге, может, возникнут идеи. Впрочем, это ничего не меняет. И без того все ясно».
Я опять промолчал, а после работы поехал на вокзал, нашел в камере хранения ячейку с номером 037. Разумеется, я хорошо осмотрелся, прежде чем воспользоваться ключом. Чисто. Даже камер видеонаблюдения нет. Ключ подошел. В ячейке – обычный пакет с ручками, в котором были свежие фрукты. Но под ними в пакете лежали деньги в банковских упаковках. Ровно миллион. Это доля девчонки. Значит, она была наводчицей. Вот и вся песня. Ну и кто меня может в чем-то заподозрить?
Лида долго молчала, нахмурив брови. Наконец произнесла:
– Значит, свои, то есть грабители, ее убить не могли. Иначе зачем ей деньги платить? И тут еще одна важная деталь. Девчонка их хорошо знала, если поверила в то, что ее не обманут, а расплатятся с ней.
– В этом была ее проблема. Она держала их в ежовых рукавицах. Она свидетель. Могла опознать любого, составить фоторобот, узнать кого-то на улице. Может, они решили ей заплатить, а потом передумали и убили.
– Вот что, Степа. Завтра же ты отнесешь деньги своему начальству. Честное имя дороже миллиона.
– Ты с ума сошла. Ни за что! Это же миллион!
– Когда ты украдешь сто миллионов, тебя никто уже ни в чем не заподозрит.
Степан хотел что-то возразить, но замер с открытым ртом.
– Сто мил… мил…
– Да. Да. Нет никакой банды, Степа. Ты не зря следил за девчонкой. Спектакль разыграла служба безопасности моего хозяина. Остальное тебя не касается. Мы оба будем работать на компанию Мезенцева. И ты об этом не пожалеешь. Но на работе ты должен быть лучшим!
– Ладно. Но при чем тут сто миллионов?
– А при том. Тебе показали пример, как это делается. И если взять фургон со ста миллионами, то всем станет понятно, кто это сделал. Мифическая банда. Ее могут искать всю жизнь. Но кто подумает на тебя? Ты же сам их розыском занимаешься.
– Взять в одиночку машину с зарплатой крупного завода?
– Ну почему в одиночку? Налей-ка нам шампанского, сидим как кумушки на скамеечке. Я выпить хочу.
Степан занялся делом. Хрустальных фужеров в доме не нашлось, пришлось пить из граненых стаканов.
– Черт. Ты слишком умная для меня, – покачал головой Степан.
– Ум тут ни при чем. Хороший бизнес строится на интригах и на умении просчитывать ходы противника наперед. Сдав миллион в кассу, ты станешь легендой. Опытный опер, талант. У тебя должен быть не ум, а нюх. И он у тебя есть. Если ребята Мезенцева подбросили деньги в камеру хранения, значит, так задумано. И не путайся у них под ногами. Раздавят. Тебе еще не за что дарить миллион. Он не для тебя предназначался. Рубля не успеешь истратить, как тебя подставят.
– Ладно. Деньги я сдам. Но тогда парня точно посадят. Больше некому убить девчонку.
– За него не беспокойся. Без тебя разберутся. Сам увидишь как. Думаешь, меня держат в курсе дел? Нет. Я своими мозгами до всего дохожу. Учитель у меня был очень хороший. Этим людям невозможно противостоять. Им можно только служить. Намотай эту простую истину себе на ус.
– Уже намотал. А что с налетом?
– Тебе мой брат поможет. Бывший наемник. По горячим точкам воевал и ни одной царапины не получил. Недавно их команду по-тихому списали. Они мирную деревню расстреляли под предлогом «зачистки». Их тут же убрали из армии и вычеркнули из всех списков. Сидит в Омске со своими дружками и пьет водку. Пенсию в конвертах получают, потому что нигде не числятся. Будто их и не было. Я его вызову или сама поеду в Омск. Вот тебе и команда. Им бы только документы надежные достать и пару-тройку машин с деньгами обчистить, пока наконец лохи бронированные машины не закупят и охрану не вооружат.
– Почерк нам уже показали. Мы обязаны его придерживаться. А это значит, на дело надо идти с резиновыми дубинками. Стрельба нам не нужна. Одно дело грабеж, а убийства нам ни к чему.
– Рано планы строишь. Сначала займись банкирами. Официально, пока следствие не закрыто. Поезжай в банк и допроси, кого сможешь. Это же твоя работа. Узнай, сколько денег получает каждое предприятие, в какие дни, часы и прочее. Твой долг не ловить грабителей, а предотвращать преступления. Так ты получишь самые ценные сведения легально, на законных основаниях.
– Золотая у тебя голова, Лидок! Тебя мне сам бог послал.
– И никакой шумной свадьбы, никаких путешествий. Все устроим тихо, по-домашнему.
– Как скажешь, так и будет.
10
Ресторан с банальным названием «Сатурн» являлся самым престижным заведением среди себе подобных. Днем на обед сюда съезжались все бизнесмены города. С пяти до семи заведение было закрыто на перерыв. Менялся весь обслуживающий персонал, на столы накрывались белые скатерти, ставились хрустальные рюмки и фужеры, серебряные приборы и фарфоровая посуда, персонал надевал белые смокинги и черные галстуки-бабочки. Женщин к работе не допускали.
Это детище создал Аркадий Мезенцев. Поездив по разным странам и повидав немало хороших ресторанов, ему очень захотелось иметь в своем городе ресторан европейского уровня с лучшей кухней. Поваров он выписал из Франции и Италии. Персонал обучался за границей, продукты доставлялись с близлежащих ферм и рыбхозяйств свежайшими. Мезенцев же был и владельцем ресторана. Правда, знали об этом единицы. Как и в притоне Зиночки, здесь все столики прослушивались, поэтому имя хозяина держалось в секрете. О коварстве старика все знали. Собственность оформили на подставное лицо.
Аркадий Сергеевич часто посещал ресторан в качестве гостя, также как и Сутягин, и другие состоятельные бизнесмены. Цены в меню – заоблачные, но ведь дело не в деньгах, а в престиже.
Дмитрий Кирзачев пару раз бывал в «Сатурне» вместе с хозяином, но он не знал, кому принадлежит ресторан. С Эльвирой он здесь не мог появляться. Да и не только здесь. Их отношения, как они думали, были покрыты завесой тайны.
Это детище создал Аркадий Мезенцев. Поездив по разным странам и повидав немало хороших ресторанов, ему очень захотелось иметь в своем городе ресторан европейского уровня с лучшей кухней. Поваров он выписал из Франции и Италии. Персонал обучался за границей, продукты доставлялись с близлежащих ферм и рыбхозяйств свежайшими. Мезенцев же был и владельцем ресторана. Правда, знали об этом единицы. Как и в притоне Зиночки, здесь все столики прослушивались, поэтому имя хозяина держалось в секрете. О коварстве старика все знали. Собственность оформили на подставное лицо.
Аркадий Сергеевич часто посещал ресторан в качестве гостя, также как и Сутягин, и другие состоятельные бизнесмены. Цены в меню – заоблачные, но ведь дело не в деньгах, а в престиже.
Дмитрий Кирзачев пару раз бывал в «Сатурне» вместе с хозяином, но он не знал, кому принадлежит ресторан. С Эльвирой он здесь не мог появляться. Да и не только здесь. Их отношения, как они думали, были покрыты завесой тайны.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента