Страница:
Михаил Март
Портреты в черных тонах
(Стеклянная тень – исход)
Глава первая
ДИАГНОЗ
1
Убить трое суток на прозябание и безделье такой активный и деловой человек, как Аркадий Сергеевич Мезенцев, позволить себе не мог. И только острый сердечный приступ заставил его пролежать на больничной койке целых три дня. По сути дела, не так много с точки зрения медицины. Тут надо сделать оговорку. Мезенцев лежал не в простой больнице, а в частной клинике, принадлежащей домашнему врачу семьи Мезенцевых профессору Флярковскому. Что касается «больничной койки», то под этим определением понималась огромная палата, оборудованная по последнему слову техники. Знакомство пациента и врача состоялось давно. Тогда Флярковский еще не числился среди светил науки, а работал судмедэкспертом в прокуратуре и оказался в нужный момент в нужном месте. Мезенцева на улице среди бела дня застал сердечный приступ, а «случайный» прохожий, оказавшийся врачом, помог ему остаться в живых. В те времена понятия «семейный доктор» еще не существовало, но директор крупного завода Мезенцев мог себе позволить все, что пожелает. Так Флярковский получил шанс подняться на заоблачную высоту.
С тех пор прошло больше тридцати лет. Времена изменились, и страна тоже. Теперь Флярковский стал мировой известностью, а его пациент – крупнейшим бизнесменом и одним из самых богатых людей страны. Профессора сотни раз приглашали в Москву и обещали златые горы. Но он отказывался. У него и в этих краях имелось все, что требовалось для успешной карьеры. Благодарный больной выстроил врачу клинику и оснастил ее всем необходимым. Флярковский добра не забывал.
Так они и жили в крупном промышленном центре за Уралом.
– Мне пора вставать, Генрих! – уверенным басом встретил больной вошедшего в палату врача. – Ты можешь поставить меня на ноги за пару часов?
– Лежи, Аркадий. У меня нет лицензии на чудеса. Я врач, а не волшебник.
Генрих Адамович Флярковский придвинул стул к кровати подопечного и сел. Оба – люди уже немолодые, хорошо знающие и понимающие друг друга без лишних слов.
– Ну, зачитывай свой приговор, – криво усмехнулся Мезенцев.
– Сердце дрянь. Следующий приступ ты можешь не пережить. Говорят, всех денег не заработаешь! Это не про тебя, ты заработал. Тебе шестьдесят пять. Пора на покой.
– Хватит мне лапшу на уши вешать. Покой нам только снится, как сказал поэт. Работа заставляет меня жить! Аркадий Мезенцев – пенсионер! Ты можешь себе это представить? Я – нет.
– Слишком большие нагрузки плюс неуемное влечение к женщинам. Ты сам крадешь у себя жизнь.
– Поздно меня перевоспитывать. Я здоров как бык!
– Ты меня недослушал, Аркаша. У тебя очень плохая кровь. Речь идет об онкологии. Впервые ты дал мне время сделать полное обследование. Виноватых искать не будем.
– Рак?
– Прогрессирующий!
– Вытащи к черту эту опухоль. Сколько проживу, столько проживу, но ничего в своем бесшабашном образе жизни менять не буду.
– Лимфа, Аркаша. Лимфатические узлы – это все тело. Удалять нам нечего. Поможет только химиотерапия. Но для этого требуется стационар и постоянное наблюдение.
– Облучать хочешь? Сделать меня импотентом через месяц? Но жизнь ты мне все равно не спасешь. А зачем жить без баб? – Мезенцев ударил кулаком по мягкой кровати. – Сколько?
– Если ничего не делать, то максимум год. Сейчас еще есть надежда.
– У меня нет. Я не могу бросить дело моей жизни коту под хвост.
– У тебя дочь. Такая же твердая и бескомпромиссная, как ты. Да еще пограмотнее папочки. С детства с делом знакома. Ты ее на работу за собой таскал, когда ее ровесники в детский сад ходили. Марии уже за тридцать, а она не замужем.
– Ей, как и мне, кухня не нужна! На то кухарок хватает. Детей плодить не ее дело, а хахалей пусть себе заводит, сколько хочет! – заорал Мезенцев. – Но Машка еще не готова взвалить на себя мой тяжкий груз! Мозгов у нее хватит, а опыта нет. – Он уже не кричал, а говорил тихо и задумчиво: – Маша хорошо разбирается в людях, какие точные оценки им дает. Одна фраза, слово – и вы уже знаете о человеке все.
– Здесь ты прав, шушеру она насквозь видит, но умников в нашем деле тоже хватает, Аркаша. Дуракам иногда везет, они могут чего-то добиться, но только на первых порах. Ей же придется толкаться лбами с титанами. С теми, кто непотопляем.
– Так ты говоришь, у меня есть год?
– Без вмешательства, да еще срочного, я за твою жизнь ломаного гроша не дам. Организм будет слабеть с каждым днем. А при твоей активности слабость – твой злейший враг. Она тебя и погубит. Однажды, поняв, что ты не можешь подняться с постели, ты испугаешься и тебя хватит удар. Я не бог, Аркаша. Никто еще не выиграл схватку со смертью. Она непобедима. С ней можно договориться – получить отсрочку. С этим я могу справиться. Но выгнать ее за дверь навсегда невозможно. Для нее не существует преград и авторитетов.
– Спасибо за предупреждение, друг. Буду экономить оставшееся время. Подыхать, так с музыкой.
У Мезенцева загорелись глаза. Профессор не уставал поражаться, глядя на этого человека. Мезенцева ничто не могло сломить. Даже от собственной смерти он хотел получить выгоду.
– Распорядись принести мою одежду, Генрих.
– Ты должен уделять мне час времени в день, Аркадий, иначе я сочту себя убийцей.
– И ты им станешь, профессор. Тихая смерть в постели под капельницей мне не нужна. Достань хороший яд. Завтра я напишу завещание. Мое тело вскрывать будешь ты, яда в организме не найдешь. Я должен сдохнуть с допитой рюмкой коньяка в руке, а не на больничной койке. Моей слабости никто не увидит.
Флярковский ничего не ответил. Спорить с Мезенцевым невозможно. Либо ты говоришь «да» либо идешь ко всем чертям с матерями. По-другому ни у кого не получалось.
С тех пор прошло больше тридцати лет. Времена изменились, и страна тоже. Теперь Флярковский стал мировой известностью, а его пациент – крупнейшим бизнесменом и одним из самых богатых людей страны. Профессора сотни раз приглашали в Москву и обещали златые горы. Но он отказывался. У него и в этих краях имелось все, что требовалось для успешной карьеры. Благодарный больной выстроил врачу клинику и оснастил ее всем необходимым. Флярковский добра не забывал.
Так они и жили в крупном промышленном центре за Уралом.
– Мне пора вставать, Генрих! – уверенным басом встретил больной вошедшего в палату врача. – Ты можешь поставить меня на ноги за пару часов?
– Лежи, Аркадий. У меня нет лицензии на чудеса. Я врач, а не волшебник.
Генрих Адамович Флярковский придвинул стул к кровати подопечного и сел. Оба – люди уже немолодые, хорошо знающие и понимающие друг друга без лишних слов.
– Ну, зачитывай свой приговор, – криво усмехнулся Мезенцев.
– Сердце дрянь. Следующий приступ ты можешь не пережить. Говорят, всех денег не заработаешь! Это не про тебя, ты заработал. Тебе шестьдесят пять. Пора на покой.
– Хватит мне лапшу на уши вешать. Покой нам только снится, как сказал поэт. Работа заставляет меня жить! Аркадий Мезенцев – пенсионер! Ты можешь себе это представить? Я – нет.
– Слишком большие нагрузки плюс неуемное влечение к женщинам. Ты сам крадешь у себя жизнь.
– Поздно меня перевоспитывать. Я здоров как бык!
– Ты меня недослушал, Аркаша. У тебя очень плохая кровь. Речь идет об онкологии. Впервые ты дал мне время сделать полное обследование. Виноватых искать не будем.
– Рак?
– Прогрессирующий!
– Вытащи к черту эту опухоль. Сколько проживу, столько проживу, но ничего в своем бесшабашном образе жизни менять не буду.
– Лимфа, Аркаша. Лимфатические узлы – это все тело. Удалять нам нечего. Поможет только химиотерапия. Но для этого требуется стационар и постоянное наблюдение.
– Облучать хочешь? Сделать меня импотентом через месяц? Но жизнь ты мне все равно не спасешь. А зачем жить без баб? – Мезенцев ударил кулаком по мягкой кровати. – Сколько?
– Если ничего не делать, то максимум год. Сейчас еще есть надежда.
– У меня нет. Я не могу бросить дело моей жизни коту под хвост.
– У тебя дочь. Такая же твердая и бескомпромиссная, как ты. Да еще пограмотнее папочки. С детства с делом знакома. Ты ее на работу за собой таскал, когда ее ровесники в детский сад ходили. Марии уже за тридцать, а она не замужем.
– Ей, как и мне, кухня не нужна! На то кухарок хватает. Детей плодить не ее дело, а хахалей пусть себе заводит, сколько хочет! – заорал Мезенцев. – Но Машка еще не готова взвалить на себя мой тяжкий груз! Мозгов у нее хватит, а опыта нет. – Он уже не кричал, а говорил тихо и задумчиво: – Маша хорошо разбирается в людях, какие точные оценки им дает. Одна фраза, слово – и вы уже знаете о человеке все.
– Здесь ты прав, шушеру она насквозь видит, но умников в нашем деле тоже хватает, Аркаша. Дуракам иногда везет, они могут чего-то добиться, но только на первых порах. Ей же придется толкаться лбами с титанами. С теми, кто непотопляем.
– Так ты говоришь, у меня есть год?
– Без вмешательства, да еще срочного, я за твою жизнь ломаного гроша не дам. Организм будет слабеть с каждым днем. А при твоей активности слабость – твой злейший враг. Она тебя и погубит. Однажды, поняв, что ты не можешь подняться с постели, ты испугаешься и тебя хватит удар. Я не бог, Аркаша. Никто еще не выиграл схватку со смертью. Она непобедима. С ней можно договориться – получить отсрочку. С этим я могу справиться. Но выгнать ее за дверь навсегда невозможно. Для нее не существует преград и авторитетов.
– Спасибо за предупреждение, друг. Буду экономить оставшееся время. Подыхать, так с музыкой.
У Мезенцева загорелись глаза. Профессор не уставал поражаться, глядя на этого человека. Мезенцева ничто не могло сломить. Даже от собственной смерти он хотел получить выгоду.
– Распорядись принести мою одежду, Генрих.
– Ты должен уделять мне час времени в день, Аркадий, иначе я сочту себя убийцей.
– И ты им станешь, профессор. Тихая смерть в постели под капельницей мне не нужна. Достань хороший яд. Завтра я напишу завещание. Мое тело вскрывать будешь ты, яда в организме не найдешь. Я должен сдохнуть с допитой рюмкой коньяка в руке, а не на больничной койке. Моей слабости никто не увидит.
Флярковский ничего не ответил. Спорить с Мезенцевым невозможно. Либо ты говоришь «да» либо идешь ко всем чертям с матерями. По-другому ни у кого не получалось.
2
Вечеринки в доме Мезенцевых проводились каждую пятницу. Народу собиралось много. Из местных вельмож приглашались единицы. В первую очередь личный друг и бывший партнер Мезенцева Роман Григорьевич Сутягин. Когда-то два крутых директора разных заводов объединились и создали на заре девяностых общую империю. Сутягин был немного моложе бывшего компаньона, абсолютно здоров и в отличие от Мезенцева не слыл бабником. Да это и объяснимо – он был женат на молодой энергичной женщине. От такой не погуляешь. Эльвира, жена Сутягина, на пятничных вечеринках не появлялась. Причины ее отчужденности не обсуждались.
В список местных вельмож входил и мэр города с редкой фамилией Стопани, Захар Матвеевич. Он был многим обязан Аркадию Сергеевичу, так как его предвыборная кампания на пост главы города проходила на деньги Мезенцева. Ну и совет директоров компании с женами, а также любимчики Мезенцева из низших слоев, в частности секретарши – девушки в большинстве молодые и миленькие. Остальные гости приезжали из других городов, где находились филиалы компании, так называемые «дочки».
Места хватало всем. Особняк в центре города принадлежал когда-то известному купцу, потом к особняку со всех сторон приросли другие здания и выстроилась целая улица. В соседних домах жили обычные смертные, а в особняке – только Мезенцев с дочерью и прислугой. Жена хозяина покончила жизнь самоубийством, когда Маша была еще девочкой. Больше Аркадий Сергеевич не женился.
Главным украшением вечеринок была сама хозяйка, дочь великого магната и его единственная наследница Мария Аркадьевна Мезенцева. Отец ее обожал. Впрочем, она слыла всеобщей любимицей.
От родителей Маша взяла все самое лучшее. Как и мать, она была невероятно красивой. Но помимо удивительной внешности унаследовала от отца деловую хватку, холодный расчет, острый ум, решительность и многие другие качества, о которых мало кто знал. Ветераны компании помнили Машу с детства. После возвращения из Москвы, где она с отличием окончила университет, отец ввел ее в совет директоров.
В отличие от папочки Маша очень по-доброму относилась к служащим компании и ни с кем не ругалась. Ей даже жаловались на отца, и она часто принимала сторону пострадавшего. Никакой заносчивости и высокомерия. За это Марию любили и не завидовали ей. Она не скрывала свою личную жизнь, часто приводила на вечеринки женихов. Маша любила простых ребят, но талантливых. Правда, вряд ли к кому-то из них относилась серьезно. Похоже, Бог лишил ее дара любви.
Мужчины молились на свою принцессу. Через пару месяцев после знакомства с Машей этих ребят невозможно было узнать. Из плебеев они превращались в патрициев, она давала им дорогу в жизнь, а потом бросала, переключаясь на новых. Кто-то из ее бывших становился артистом, кто-то музыкантом, бизнесменом, их лица уже мелькали на афишах и обложках журналов, но не рядом с Машей. Несмотря на возраст, о семье она даже не задумывалась. С одной стороны, это вызывало жалость, с другой – люди понимали: найти достойного партнера женщине с ее данными очень трудно. О деньгах и говорить не приходится.
В одном из залов особняка, возле шведского стола, тихо переговаривались две кумушки.
– Какой у Маши безупречный вкус. Она опять затмила всех своим нарядом, – шептала первая дама, то и дело поправляя на груди изумрудную брошь в золотой оправе.
– И обрати внимание, милочка, никаких украшений, – кивала ее собеседница, пожилая женщина с копной седых волос.
– Она принципиально их не надевает. Тут каждая старуха обвешана бриллиантами, как новогодняя елка. Жалко закрывать такую шейку с бархатной кожей стекляшками. Хороша!
Некоторое время женщины молча наблюдали за гостями, а потом вновь зашушукались.
– Я слышала, у Маши есть соперница, – уверенно заявила седовласая сплетница.
– Это кто же? Такого не может быть!
– Жена Сутягина, милочка. Вот почему Роман и приходит без Эльвиры. Не хочет другу на мозоль наступать. По богатству они равны. Тут их никто не переплюнет. Не тягаться же им своими женщинами.
– Но там жена, а здесь дочь, – возразила дама с брошью.
– И обе наследницы. Ведь Аркадий и Роман уже не молоды. Пока они живы, все выглядит чинно и благородно. Но если умрут, в дело пойдут другие законы и порядки. Начнется настоящая бойня. Ты видела, чтобы в одном театре работали на равных две примы, или, как нынче говорят, «звезды». Кто-то кого-то обязательно сожрет.
– Я не думаю, что у Маши может быть равная ей конкурентка.
– Эльвира тоже окончила университет с отличием, но не московский, а питерский. Да и по по внешним данным не уступает Маше.
– Даже вообразить себе такое не могу. Кстати, ты обратила внимание, последнее увлечение Маши уже на вторую вечеринку не является.
– Ты о Глебе? Ну, тут все понятно. В городе открылся его вернисаж в центральном выставочном зале. Она сделала из него известного художника, и он стал ей неинтересен. Жди нового оборванца с очередным талантом. Сделает из него гения и бросит, – усмехалась седовласая дама.
– А мне Глеб нравился больше всех, дорогуша. Не красавец, но с изюминкой. Одна улыбка чего стоит. Море обаяния, – шептала ее собеседница, поглощая деликатесы.
– Да, милый был мальчик. Забудь о нем. Маша не из тех, кто оглядывается назад. Она умеет смотреть только вперед.
– И правильно делает. Нет, что ни говори, а у нашей принцессы не может быть соперниц.
– Пока не станет королевой.
Помимо двух кумушек, Машу обсуждали и другие гости. Смысл высказываний сводился к тому же. Но в кабинете хозяина, где уединились Мезенцев и Сутягин, разговор был в более мрачных тонах, хотя тоже касался дочери владельца дома.
Бывшие компаньоны с бокалами красного вина отдыхали в глубоких креслах перед камином и курили сигары. Сцена из старого английского романа, но на русский лад. Мезенцев и Сутягин не были ни аристократами, ни даже джентльменами. Они в них играли. Свои привилегии эти ребята получили не по наследству, а выбивая зубы всем, кто стоял у них на пути. Они привыкли жить не по законам аристократов, а по законам джунглей. Кто сильнее, тот и выживает. Странно, что львы – цари зверей – изображены на гербе Великобритании. Львы были здесь и сейчас, хотя родились под знаменем серпа и молота. Аможет, и не странно. Лев – всего лишь зверь, а кувалда и острый полумесяц – оружие.
– Мы всегда были честны друг перед другом, Рома, – тихо говорил Мезенцев, пуская кольца дыма, – Я хочу, чтобы так и оставалось.
– У тебя возникли сомнения? – улыбнулся Сутягин.
– Не в тебе, Рома, а в себе. Я хочу услышать от тебя клятву наподобие той, какую мы дали друг другу в начале наших славных дел.
Улыбка с лица Сутягина сошла на нет.
– Что-то случилось, Аркаша?
– Неизбежность. Мне крышка. Лекарь за мое здоровье не дает и ломаного гроша. Это его слова.
– Так серьезно?
– Серьезнее не бывает. Маша остается на растерзание хищников. Ей с ними не справиться. Тут ума мало. Инстинкты тоже не помогут. Нужны клыки. Острые, заточенные под любую глотку. Она слишком доверчива, Рома. А в наше время никому верить нельзя.
– Я позабочусь о Маше. Можешь на меня положиться. Клянусь тебе женой и дочерью. Дороже их у меня никого нет. Ты сам знаешь.
– Спасибо, Рома. Ты сказал то, что я хотел услышать.
– Ты мне больше, чем брат, Аркадий. Мы родились в один день. Мы прошли весь путь рука об руку. Мне страшно терять тебя.
– Смирись с этим. Мы не боги, мы те, кто обжигает горшки. Просто мне теперь подыхать будет легче. Маша – моя единственная головная боль.
– Если так, то забудь о головной боли. Я возьму Машу под свое крыло.
Гости тем временем продолжали развлекаться. Надо заметить, что проведение вечеринок имело особый смысл. На них всплывали все сплетни, слухи и домыслы, связанные с работой компании за истекшую неделю. Так как во время очередного пятничного приема косточки успевали перемыть всем и секретов уже не оставалось, в понедельник приходилось работать, а не болтать. Хозяин дома, как человек умный и расчетливый, оборудовал весь дом прослушивающей техникой. Пульт управления находился в мезонине, где сидел оператор, доверенный человек Мезенцева. Он вел записи и управлял камерами видеонаблюдения. В субботу вечером хозяин получал отчет из так называемых «нарезок», самых интересных видеоматериалов. Таким образом, глава компании знал все, о чем ему не полагалось знать. То, что говорили о нем за его спиной, Мезенцева не интересовало. Важнее знать отношения служащих между собой. Кто кому друг, а кто кому враг. Люди не догадывались о том, что в вазах с цветами, под крышками столов и в стенах встроены микрофоны и видеокамеры. Они отдыхали, выпивали, расслаблялись, им и в голову не приходило, что даже в туалете они не оставались без пристального внимания. Единственным человеком, не считая оператора, знавшем о хитростях владельца компании, была его дочь.
Очевидно, по этой причине Маша предложила подошедшей к ней женщине выйти на балкон, где запись голосов была невозможна из-за сильного ветра.
Лида, так звали женщину, была одной из секретарш отца, продержавшаяся дольше остальных. На то имелись свои причины. Лида Требушкина имела высшее образование и умела работать, а не только пудрить носик перед зеркалом и болтать по телефону. Кроме того, обладала великолепной фигурой. Ну и наконец, не требовала подарков в виде машин и квартир. Деликатная женщина тридцати семи лет. Аркадий Сергеевич любил зрелых женщин с опытом. Но его страсть к смене партнерш никому не гарантировала стабильности, и он менял их как перчатки. Лида работала не первый год. Ее срок подходил к концу, и она это понимала. Старик уже не спал с ней, но еще не уволил. Тут даже Маша не могла ничем ей помочь. Дочь магната ко всем любовницам отца относилась очень лояльно и со многими даже дружила, если только ее ровность и отзывчивость можно назвать дружбой.
– Есть новости, Лидочка? – спросила Маша.
– Да, Мария Аркадьевна. – Лида обращалась к дочери босса на «вы» и по имени-отчеству. – У Глеба есть подруга. Думаю, у них все серьезно. Сейчас она в его мастерской.
Речь шла о последнем дружке Маши, сумевшем продержаться в числе фаворитов дольше других. Лида, с ее связями в определенных кругах, могла вести скрытое наблюдение за женихами любимой дочери хозяина и делала это с удовольствием.
– Значит, он такой же трус, как и все остальные. Тюфяк!
– И это нормально. Чему вы удивляетесь? Ни один мужчина из простых смертных не может рассчитывать на будущее рядом с вами. Вам нужен человек вашего круга.
– А как же любовь? Пустой звук? Оболтусы из моего круга заражены бациллой денег. Они лишены чувств, и их несет на запах банкнот, как гончих собак на дичь. Такие, как Глеб, еще способны на чувства. С пустыми карманами, на пустой желудок любовь становится отдушиной.
Маша достала сигареты, а Лида поднесла зажигалку.
– Вы сами забиваете их карманы деньгами, открываете им пути к будущему. Делаете их самостоятельными и независимыми. Глеб продал шесть картин с выставки и заработал неплохие деньги. Вы открыли в нем талант художника и пробили путь к успеху.
Лицо Маши оставалось холодным и непроницаемым, лишь пальцы немного подрагивали, когда она подносила сигарету к своим чувственным губам.
– Думаю, в этом и заключается вся проблема. – Секретарша тоже закурила. – Мужчина хочет быть лидером в семье. Он – главное лицо. Этот инстинкт заложен природой. Сильный пол должен защищать слабый. В вашем случае мужчина будет всегда помнить, кому обязан своим восхождением. Он не хозяин, он ваш должник. Он не лидер, он ваш подкаблучник. Вы имеете право его упрекнуть. Где гарантия, что вы не напомните своему суженому, из какой канавы его подобрали? Наверняка слышали, и не раз, избитую фразу, когда мужчина говорит женщине: «Не забывай, кем ты была и из какого дерьма я тебя вытащил!» Так женщин ставят на место. Только женщина может выдержать такой упрек, а мужчина – нет.
Маша долго молчала, потом, выбросив окурок, спросила:
– Кто она?
– Катя Бестужева. Двадцать восемь лет. Работает старшим бухгалтером на крупной фабрике по обработке полудрагоценных камней. Хорошенькая, скромная.
– Они часто встречаются?
– Каждый день.
– Досье на девчонку и слежку организовал твой Степан?
– Да. Он толковый оперативник.
– Любит тебя?
– Делал предложение. Но пока я нужна Аркадию Сергеевичу…
– Боишься, отец выбросит тебя на улицу без выходного пособия?
– Зачем вы так? Я ведь сама дала ему слово. Пока я с ним, у меня не будет другого мужчины. Таково условие контракта, который подписывают все секретарши.
– А те, кто его нарушают, вылетают на улицу в чем мать родила. Другие, как Зиночка Слуцкая, получают свое дело. Правда, притон в центре города трудно назвать хорошим бизнесом, но ее не трогают. Мэр не позволяет.
– Вы не правы, Мария Аркадьевна. Зиночка продолжает работать на вашего отца. Ее притон оборудован современной техникой, и Аркадий Сергеевич получает от Зиночки ежедневные отчеты и досье на каждого клиента. А как вы знаете, ее притон не из дешевых и с улицы туда не зайдешь. Мэр тоже пользуется услугами так называемого клуба по интересам.
– Не обижайся, Лида. Я хочу тебе только хорошего. Если Степан тебе небезразличен, выходи за него замуж.
– Он мне небезразличен, и я выйду за него. Но не сейчас.
Женщины помолчали. Тишину нарушила Мария. Лида никогда не заговаривала первой.
– А почему бы тебе самой не устроиться в милицию? Не пешкой, разумеется.
– Это невозможно. Меня не примут. Мой отец сидит в тюрьме за мошенничество, на его счету три попытки к бегству, за что он получил дополнительный срок. Успел постареть в тюрьме и остепенился. Я еще надеюсь увидеть его на свободе.
– Забудь об этой проблеме. Она решаема, – сказала Маша. – Городское управление милиции подчиняется мэру. Это обстоятельство решит мелкие проблемы. Генерал Мартынюк не откажет Захару Стопани в такой мелочи. К тому же у тебя высшее экономическое образование и отличное знание делопроизводства. Я смотрю вперед, Лида. Отец не вечен. Я хочу, чтобы в управлении милиции работали надежные, близкие мне люди. Зиночка тоже перейдет мне по наследству. Ей нужны деньги и поддержка, правовая в том числе. Я хочу создать вокруг себя костяк из сильных и умных личностей. Мэр меня не интересует. Его и сменить можно. Как думаешь, Степан пойдет против закона, если мне потребуется помощь?
– Он будет делать все, что я скажу. Ведь он не по долгу службы выслеживал вашего Глеба и его новую подружку.
– Они оба будут наказаны за предательство! – Маша стиснула зубы.
– Но девушка ни в чем не виновата.
– Так Глебу будет больнее.
– Вы же не мстительны. Все ваши кавалеры живут припеваючи.
– Всему есть предел, Лида. Чаша моего терпения переполнилась. Я скажу тебе потом, что делать. Мне надо подумать. В таких вещах горячку пороть нельзя. Ну а на сегодня хватит страстей. Пойдем к гостям и выпьем по рюмке водки, чтобы не простудиться.
В список местных вельмож входил и мэр города с редкой фамилией Стопани, Захар Матвеевич. Он был многим обязан Аркадию Сергеевичу, так как его предвыборная кампания на пост главы города проходила на деньги Мезенцева. Ну и совет директоров компании с женами, а также любимчики Мезенцева из низших слоев, в частности секретарши – девушки в большинстве молодые и миленькие. Остальные гости приезжали из других городов, где находились филиалы компании, так называемые «дочки».
Места хватало всем. Особняк в центре города принадлежал когда-то известному купцу, потом к особняку со всех сторон приросли другие здания и выстроилась целая улица. В соседних домах жили обычные смертные, а в особняке – только Мезенцев с дочерью и прислугой. Жена хозяина покончила жизнь самоубийством, когда Маша была еще девочкой. Больше Аркадий Сергеевич не женился.
Главным украшением вечеринок была сама хозяйка, дочь великого магната и его единственная наследница Мария Аркадьевна Мезенцева. Отец ее обожал. Впрочем, она слыла всеобщей любимицей.
От родителей Маша взяла все самое лучшее. Как и мать, она была невероятно красивой. Но помимо удивительной внешности унаследовала от отца деловую хватку, холодный расчет, острый ум, решительность и многие другие качества, о которых мало кто знал. Ветераны компании помнили Машу с детства. После возвращения из Москвы, где она с отличием окончила университет, отец ввел ее в совет директоров.
В отличие от папочки Маша очень по-доброму относилась к служащим компании и ни с кем не ругалась. Ей даже жаловались на отца, и она часто принимала сторону пострадавшего. Никакой заносчивости и высокомерия. За это Марию любили и не завидовали ей. Она не скрывала свою личную жизнь, часто приводила на вечеринки женихов. Маша любила простых ребят, но талантливых. Правда, вряд ли к кому-то из них относилась серьезно. Похоже, Бог лишил ее дара любви.
Мужчины молились на свою принцессу. Через пару месяцев после знакомства с Машей этих ребят невозможно было узнать. Из плебеев они превращались в патрициев, она давала им дорогу в жизнь, а потом бросала, переключаясь на новых. Кто-то из ее бывших становился артистом, кто-то музыкантом, бизнесменом, их лица уже мелькали на афишах и обложках журналов, но не рядом с Машей. Несмотря на возраст, о семье она даже не задумывалась. С одной стороны, это вызывало жалость, с другой – люди понимали: найти достойного партнера женщине с ее данными очень трудно. О деньгах и говорить не приходится.
В одном из залов особняка, возле шведского стола, тихо переговаривались две кумушки.
– Какой у Маши безупречный вкус. Она опять затмила всех своим нарядом, – шептала первая дама, то и дело поправляя на груди изумрудную брошь в золотой оправе.
– И обрати внимание, милочка, никаких украшений, – кивала ее собеседница, пожилая женщина с копной седых волос.
– Она принципиально их не надевает. Тут каждая старуха обвешана бриллиантами, как новогодняя елка. Жалко закрывать такую шейку с бархатной кожей стекляшками. Хороша!
Некоторое время женщины молча наблюдали за гостями, а потом вновь зашушукались.
– Я слышала, у Маши есть соперница, – уверенно заявила седовласая сплетница.
– Это кто же? Такого не может быть!
– Жена Сутягина, милочка. Вот почему Роман и приходит без Эльвиры. Не хочет другу на мозоль наступать. По богатству они равны. Тут их никто не переплюнет. Не тягаться же им своими женщинами.
– Но там жена, а здесь дочь, – возразила дама с брошью.
– И обе наследницы. Ведь Аркадий и Роман уже не молоды. Пока они живы, все выглядит чинно и благородно. Но если умрут, в дело пойдут другие законы и порядки. Начнется настоящая бойня. Ты видела, чтобы в одном театре работали на равных две примы, или, как нынче говорят, «звезды». Кто-то кого-то обязательно сожрет.
– Я не думаю, что у Маши может быть равная ей конкурентка.
– Эльвира тоже окончила университет с отличием, но не московский, а питерский. Да и по по внешним данным не уступает Маше.
– Даже вообразить себе такое не могу. Кстати, ты обратила внимание, последнее увлечение Маши уже на вторую вечеринку не является.
– Ты о Глебе? Ну, тут все понятно. В городе открылся его вернисаж в центральном выставочном зале. Она сделала из него известного художника, и он стал ей неинтересен. Жди нового оборванца с очередным талантом. Сделает из него гения и бросит, – усмехалась седовласая дама.
– А мне Глеб нравился больше всех, дорогуша. Не красавец, но с изюминкой. Одна улыбка чего стоит. Море обаяния, – шептала ее собеседница, поглощая деликатесы.
– Да, милый был мальчик. Забудь о нем. Маша не из тех, кто оглядывается назад. Она умеет смотреть только вперед.
– И правильно делает. Нет, что ни говори, а у нашей принцессы не может быть соперниц.
– Пока не станет королевой.
Помимо двух кумушек, Машу обсуждали и другие гости. Смысл высказываний сводился к тому же. Но в кабинете хозяина, где уединились Мезенцев и Сутягин, разговор был в более мрачных тонах, хотя тоже касался дочери владельца дома.
Бывшие компаньоны с бокалами красного вина отдыхали в глубоких креслах перед камином и курили сигары. Сцена из старого английского романа, но на русский лад. Мезенцев и Сутягин не были ни аристократами, ни даже джентльменами. Они в них играли. Свои привилегии эти ребята получили не по наследству, а выбивая зубы всем, кто стоял у них на пути. Они привыкли жить не по законам аристократов, а по законам джунглей. Кто сильнее, тот и выживает. Странно, что львы – цари зверей – изображены на гербе Великобритании. Львы были здесь и сейчас, хотя родились под знаменем серпа и молота. Аможет, и не странно. Лев – всего лишь зверь, а кувалда и острый полумесяц – оружие.
– Мы всегда были честны друг перед другом, Рома, – тихо говорил Мезенцев, пуская кольца дыма, – Я хочу, чтобы так и оставалось.
– У тебя возникли сомнения? – улыбнулся Сутягин.
– Не в тебе, Рома, а в себе. Я хочу услышать от тебя клятву наподобие той, какую мы дали друг другу в начале наших славных дел.
Улыбка с лица Сутягина сошла на нет.
– Что-то случилось, Аркаша?
– Неизбежность. Мне крышка. Лекарь за мое здоровье не дает и ломаного гроша. Это его слова.
– Так серьезно?
– Серьезнее не бывает. Маша остается на растерзание хищников. Ей с ними не справиться. Тут ума мало. Инстинкты тоже не помогут. Нужны клыки. Острые, заточенные под любую глотку. Она слишком доверчива, Рома. А в наше время никому верить нельзя.
– Я позабочусь о Маше. Можешь на меня положиться. Клянусь тебе женой и дочерью. Дороже их у меня никого нет. Ты сам знаешь.
– Спасибо, Рома. Ты сказал то, что я хотел услышать.
– Ты мне больше, чем брат, Аркадий. Мы родились в один день. Мы прошли весь путь рука об руку. Мне страшно терять тебя.
– Смирись с этим. Мы не боги, мы те, кто обжигает горшки. Просто мне теперь подыхать будет легче. Маша – моя единственная головная боль.
– Если так, то забудь о головной боли. Я возьму Машу под свое крыло.
Гости тем временем продолжали развлекаться. Надо заметить, что проведение вечеринок имело особый смысл. На них всплывали все сплетни, слухи и домыслы, связанные с работой компании за истекшую неделю. Так как во время очередного пятничного приема косточки успевали перемыть всем и секретов уже не оставалось, в понедельник приходилось работать, а не болтать. Хозяин дома, как человек умный и расчетливый, оборудовал весь дом прослушивающей техникой. Пульт управления находился в мезонине, где сидел оператор, доверенный человек Мезенцева. Он вел записи и управлял камерами видеонаблюдения. В субботу вечером хозяин получал отчет из так называемых «нарезок», самых интересных видеоматериалов. Таким образом, глава компании знал все, о чем ему не полагалось знать. То, что говорили о нем за его спиной, Мезенцева не интересовало. Важнее знать отношения служащих между собой. Кто кому друг, а кто кому враг. Люди не догадывались о том, что в вазах с цветами, под крышками столов и в стенах встроены микрофоны и видеокамеры. Они отдыхали, выпивали, расслаблялись, им и в голову не приходило, что даже в туалете они не оставались без пристального внимания. Единственным человеком, не считая оператора, знавшем о хитростях владельца компании, была его дочь.
Очевидно, по этой причине Маша предложила подошедшей к ней женщине выйти на балкон, где запись голосов была невозможна из-за сильного ветра.
Лида, так звали женщину, была одной из секретарш отца, продержавшаяся дольше остальных. На то имелись свои причины. Лида Требушкина имела высшее образование и умела работать, а не только пудрить носик перед зеркалом и болтать по телефону. Кроме того, обладала великолепной фигурой. Ну и наконец, не требовала подарков в виде машин и квартир. Деликатная женщина тридцати семи лет. Аркадий Сергеевич любил зрелых женщин с опытом. Но его страсть к смене партнерш никому не гарантировала стабильности, и он менял их как перчатки. Лида работала не первый год. Ее срок подходил к концу, и она это понимала. Старик уже не спал с ней, но еще не уволил. Тут даже Маша не могла ничем ей помочь. Дочь магната ко всем любовницам отца относилась очень лояльно и со многими даже дружила, если только ее ровность и отзывчивость можно назвать дружбой.
– Есть новости, Лидочка? – спросила Маша.
– Да, Мария Аркадьевна. – Лида обращалась к дочери босса на «вы» и по имени-отчеству. – У Глеба есть подруга. Думаю, у них все серьезно. Сейчас она в его мастерской.
Речь шла о последнем дружке Маши, сумевшем продержаться в числе фаворитов дольше других. Лида, с ее связями в определенных кругах, могла вести скрытое наблюдение за женихами любимой дочери хозяина и делала это с удовольствием.
– Значит, он такой же трус, как и все остальные. Тюфяк!
– И это нормально. Чему вы удивляетесь? Ни один мужчина из простых смертных не может рассчитывать на будущее рядом с вами. Вам нужен человек вашего круга.
– А как же любовь? Пустой звук? Оболтусы из моего круга заражены бациллой денег. Они лишены чувств, и их несет на запах банкнот, как гончих собак на дичь. Такие, как Глеб, еще способны на чувства. С пустыми карманами, на пустой желудок любовь становится отдушиной.
Маша достала сигареты, а Лида поднесла зажигалку.
– Вы сами забиваете их карманы деньгами, открываете им пути к будущему. Делаете их самостоятельными и независимыми. Глеб продал шесть картин с выставки и заработал неплохие деньги. Вы открыли в нем талант художника и пробили путь к успеху.
Лицо Маши оставалось холодным и непроницаемым, лишь пальцы немного подрагивали, когда она подносила сигарету к своим чувственным губам.
– Думаю, в этом и заключается вся проблема. – Секретарша тоже закурила. – Мужчина хочет быть лидером в семье. Он – главное лицо. Этот инстинкт заложен природой. Сильный пол должен защищать слабый. В вашем случае мужчина будет всегда помнить, кому обязан своим восхождением. Он не хозяин, он ваш должник. Он не лидер, он ваш подкаблучник. Вы имеете право его упрекнуть. Где гарантия, что вы не напомните своему суженому, из какой канавы его подобрали? Наверняка слышали, и не раз, избитую фразу, когда мужчина говорит женщине: «Не забывай, кем ты была и из какого дерьма я тебя вытащил!» Так женщин ставят на место. Только женщина может выдержать такой упрек, а мужчина – нет.
Маша долго молчала, потом, выбросив окурок, спросила:
– Кто она?
– Катя Бестужева. Двадцать восемь лет. Работает старшим бухгалтером на крупной фабрике по обработке полудрагоценных камней. Хорошенькая, скромная.
– Они часто встречаются?
– Каждый день.
– Досье на девчонку и слежку организовал твой Степан?
– Да. Он толковый оперативник.
– Любит тебя?
– Делал предложение. Но пока я нужна Аркадию Сергеевичу…
– Боишься, отец выбросит тебя на улицу без выходного пособия?
– Зачем вы так? Я ведь сама дала ему слово. Пока я с ним, у меня не будет другого мужчины. Таково условие контракта, который подписывают все секретарши.
– А те, кто его нарушают, вылетают на улицу в чем мать родила. Другие, как Зиночка Слуцкая, получают свое дело. Правда, притон в центре города трудно назвать хорошим бизнесом, но ее не трогают. Мэр не позволяет.
– Вы не правы, Мария Аркадьевна. Зиночка продолжает работать на вашего отца. Ее притон оборудован современной техникой, и Аркадий Сергеевич получает от Зиночки ежедневные отчеты и досье на каждого клиента. А как вы знаете, ее притон не из дешевых и с улицы туда не зайдешь. Мэр тоже пользуется услугами так называемого клуба по интересам.
– Не обижайся, Лида. Я хочу тебе только хорошего. Если Степан тебе небезразличен, выходи за него замуж.
– Он мне небезразличен, и я выйду за него. Но не сейчас.
Женщины помолчали. Тишину нарушила Мария. Лида никогда не заговаривала первой.
– А почему бы тебе самой не устроиться в милицию? Не пешкой, разумеется.
– Это невозможно. Меня не примут. Мой отец сидит в тюрьме за мошенничество, на его счету три попытки к бегству, за что он получил дополнительный срок. Успел постареть в тюрьме и остепенился. Я еще надеюсь увидеть его на свободе.
– Забудь об этой проблеме. Она решаема, – сказала Маша. – Городское управление милиции подчиняется мэру. Это обстоятельство решит мелкие проблемы. Генерал Мартынюк не откажет Захару Стопани в такой мелочи. К тому же у тебя высшее экономическое образование и отличное знание делопроизводства. Я смотрю вперед, Лида. Отец не вечен. Я хочу, чтобы в управлении милиции работали надежные, близкие мне люди. Зиночка тоже перейдет мне по наследству. Ей нужны деньги и поддержка, правовая в том числе. Я хочу создать вокруг себя костяк из сильных и умных личностей. Мэр меня не интересует. Его и сменить можно. Как думаешь, Степан пойдет против закона, если мне потребуется помощь?
– Он будет делать все, что я скажу. Ведь он не по долгу службы выслеживал вашего Глеба и его новую подружку.
– Они оба будут наказаны за предательство! – Маша стиснула зубы.
– Но девушка ни в чем не виновата.
– Так Глебу будет больнее.
– Вы же не мстительны. Все ваши кавалеры живут припеваючи.
– Всему есть предел, Лида. Чаша моего терпения переполнилась. Я скажу тебе потом, что делать. Мне надо подумать. В таких вещах горячку пороть нельзя. Ну а на сегодня хватит страстей. Пойдем к гостям и выпьем по рюмке водки, чтобы не простудиться.
3
Слухи не были пустышкой. Эльвира Николаевна Сутягина действительно могла сводить мужчин с ума. Она была красивой, умной, образованной женщиной. В этом они с Машей Мезенцевой были похожи.
Если же говорить о принципиальной разнице, то Эля, как называли ее друзья и родные, состояла в браке и имела взрослую дочь. И в отличие от Марии, девушки свободной, имела собственное дело – казино «Вальяж». Сутягин, понимая, что его работа не позволяет уделять семье много времени, а жене надо себя чем-то занять, подарил жене на десятилетие их свадьбы игорный дом. Эльвира оказалась талантливой предпринимательницей и не только сделала «Вальяж» самым посещаемым местом в городе, но и заработала на игорном бизнесе немало денег. На доходы Эльвира открыла два филиала. Один в городе Снежинске в трехстах километрах от родных пенатов, а второй еще дальше, в заповедной зоне Спасское, где раскинулось огромное озеро и куда народ, понимающий толк в комфортном отдыхе, съезжался со всего света. Вкладывать в игорные дома приходилось больше, чем хотелось бы, но это пока. Эльвира знала, что все затраты себя оправдают. Трезвый ум позволял ей добиваться успехов.
Со временем увлечение переросло в страсть. А главное – она уже не лезла в карман мужа, и Роман Григорьевич не вмешивался в дела жены. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. К тому же госпоже Сутягиной требовались крепкие тылы. На то имелись свои причины. Первая заключалась в завещании мужа. Он поделил весь капитал странным образом: жене – сорок процентов, дочери – шестьдесят.
Но тут нужна небольшая оговорка. Когда Эльвира Николаевна вышла замуж за вдовца Сутягина, у него уже была двухлетняя дочка, и Эля ее удочерила. Наташа, так звали девочку, до сих пор ничего об этом не знала, считая Эльвиру родной матерью.
Общая стоимость компании Сутягина была такова, что сорок процентов от нее могли составить годовой бюджет города. Управлять таким монстром Эльвира была не способна, и все же она мечтала стать владельцем гигантской компании. Но что проку в ее желаниях, если Наташка продаст свою долю с молотка? Наступит неминуемый крах. Сорок процентов не сделают Эльвиру лидером, а значит, ее задушат конкуренты. Наташка хоть и была девчонкой умной и хваткой, но бизнесом заниматься не станет. Девушка мечтала о красивой жизни в столице и читала книжки светских львиц о знаменитой Рублевке. Желающих купить компанию Сутягина хватало, только свистни. С дочерью Эльвира договориться не сможет. Мягко говоря, мама и дочка терпеть друг друга не могли и только при отце притворялись нежными голубками. Вот такие обстоятельства заставляли Эльвиру быть самостоятельной и независимой.
Второй и главной причиной всех ее волнений была любовь.
Так уж получилось, Эльвира с первого взгляда влюбилась в молодого красивого мужчину и потеряла не только покой, но и контроль над собой. Ради него она была готова на все. К сожалению, парень не имел за душой ни гроша.
По брачному контракту в случае измены мужу Эльвира не получала от Сутягина ничего, даже одежды, купленной на его деньги. Он мог в прямом смысле выставить ее голой за дверь. И она ушла бы. Но казино требовали вложений, а отдачу ждать еще долго. Сейчас не время вылетать в трубу. Да и Митя не станет жить с нищенкой. Такой мужик нигде не пропадет, а жизнь Эльвиры без него теряла всякий смысл. Оскудевшая душа наполнилась небывалыми чувствами, о которых она не имела представления до той знаменательной встречи. Эля и не подозревала, что способна на такую любовь. Теперь она находилась в смятении. Ей очень часто хотелось обо всем рассказать мужу. Но одна лишь мысль о наследстве выводила ее из себя.
Подумать только, что миллиарды достанутся ненавистной девчонке, которую она возила в коляске, с которой играла в куклы все лучшие годы своей жизни! А из очаровательной куколки вырос озлобленный, избалованный волчонок, точная копия своего папаши.
Нет, нет и нет. На такие жертвы Эльвира пойти не могла. Митя понимал свою любимую и, надо отдать ему должное, сдерживал Элю от необдуманных поступков.
О Мите, Дмитрии Антоновиче Кирзачеве, много не расскажешь. То, что он работал в конкурирующей компании Мезенцева обычным клерком средней руки, Эльвира знала. Но об основных его обязанностях даже не догадывалась. Дмитрий заведовал секретариатом Мезенцева, а именно подбирал для шефа новых секретарш, проводил смотрины кандидаток, водил девушек по врачам, так как Мезенцев ужасно боялся венерических болезней, а главное, СПИДа, а также обустраивал девушек, обеспечивал жильем, одеждой, наконец, следил за их «целомудрием». Секретарь по бабам, как называл его Мезенцев.
Если же говорить о принципиальной разнице, то Эля, как называли ее друзья и родные, состояла в браке и имела взрослую дочь. И в отличие от Марии, девушки свободной, имела собственное дело – казино «Вальяж». Сутягин, понимая, что его работа не позволяет уделять семье много времени, а жене надо себя чем-то занять, подарил жене на десятилетие их свадьбы игорный дом. Эльвира оказалась талантливой предпринимательницей и не только сделала «Вальяж» самым посещаемым местом в городе, но и заработала на игорном бизнесе немало денег. На доходы Эльвира открыла два филиала. Один в городе Снежинске в трехстах километрах от родных пенатов, а второй еще дальше, в заповедной зоне Спасское, где раскинулось огромное озеро и куда народ, понимающий толк в комфортном отдыхе, съезжался со всего света. Вкладывать в игорные дома приходилось больше, чем хотелось бы, но это пока. Эльвира знала, что все затраты себя оправдают. Трезвый ум позволял ей добиваться успехов.
Со временем увлечение переросло в страсть. А главное – она уже не лезла в карман мужа, и Роман Григорьевич не вмешивался в дела жены. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. К тому же госпоже Сутягиной требовались крепкие тылы. На то имелись свои причины. Первая заключалась в завещании мужа. Он поделил весь капитал странным образом: жене – сорок процентов, дочери – шестьдесят.
Но тут нужна небольшая оговорка. Когда Эльвира Николаевна вышла замуж за вдовца Сутягина, у него уже была двухлетняя дочка, и Эля ее удочерила. Наташа, так звали девочку, до сих пор ничего об этом не знала, считая Эльвиру родной матерью.
Общая стоимость компании Сутягина была такова, что сорок процентов от нее могли составить годовой бюджет города. Управлять таким монстром Эльвира была не способна, и все же она мечтала стать владельцем гигантской компании. Но что проку в ее желаниях, если Наташка продаст свою долю с молотка? Наступит неминуемый крах. Сорок процентов не сделают Эльвиру лидером, а значит, ее задушат конкуренты. Наташка хоть и была девчонкой умной и хваткой, но бизнесом заниматься не станет. Девушка мечтала о красивой жизни в столице и читала книжки светских львиц о знаменитой Рублевке. Желающих купить компанию Сутягина хватало, только свистни. С дочерью Эльвира договориться не сможет. Мягко говоря, мама и дочка терпеть друг друга не могли и только при отце притворялись нежными голубками. Вот такие обстоятельства заставляли Эльвиру быть самостоятельной и независимой.
Второй и главной причиной всех ее волнений была любовь.
Так уж получилось, Эльвира с первого взгляда влюбилась в молодого красивого мужчину и потеряла не только покой, но и контроль над собой. Ради него она была готова на все. К сожалению, парень не имел за душой ни гроша.
По брачному контракту в случае измены мужу Эльвира не получала от Сутягина ничего, даже одежды, купленной на его деньги. Он мог в прямом смысле выставить ее голой за дверь. И она ушла бы. Но казино требовали вложений, а отдачу ждать еще долго. Сейчас не время вылетать в трубу. Да и Митя не станет жить с нищенкой. Такой мужик нигде не пропадет, а жизнь Эльвиры без него теряла всякий смысл. Оскудевшая душа наполнилась небывалыми чувствами, о которых она не имела представления до той знаменательной встречи. Эля и не подозревала, что способна на такую любовь. Теперь она находилась в смятении. Ей очень часто хотелось обо всем рассказать мужу. Но одна лишь мысль о наследстве выводила ее из себя.
Подумать только, что миллиарды достанутся ненавистной девчонке, которую она возила в коляске, с которой играла в куклы все лучшие годы своей жизни! А из очаровательной куколки вырос озлобленный, избалованный волчонок, точная копия своего папаши.
Нет, нет и нет. На такие жертвы Эльвира пойти не могла. Митя понимал свою любимую и, надо отдать ему должное, сдерживал Элю от необдуманных поступков.
О Мите, Дмитрии Антоновиче Кирзачеве, много не расскажешь. То, что он работал в конкурирующей компании Мезенцева обычным клерком средней руки, Эльвира знала. Но об основных его обязанностях даже не догадывалась. Дмитрий заведовал секретариатом Мезенцева, а именно подбирал для шефа новых секретарш, проводил смотрины кандидаток, водил девушек по врачам, так как Мезенцев ужасно боялся венерических болезней, а главное, СПИДа, а также обустраивал девушек, обеспечивал жильем, одеждой, наконец, следил за их «целомудрием». Секретарь по бабам, как называл его Мезенцев.