Григорий сделал удивленное лицо, но не проронил ни слова.
– Я же тебе рассказывал. Сонин портрет стоял в моей витрине. Женщина увидела его, вошла и начала ею интересоваться. Мол, она из дома моделей, ищет манекенщицу.
– Да, да. Что-то припоминаю.
– У меня перед глазами сейчас вся раскадровка промелькнула, когда я ее увидел. А теперь скажи мне, на хрена она искала девушек на юге в ноябре месяце? И что она сейчас делает в отеле, где жила Соня? Значит, тогда она ее не нашла?
– Эту женщину зовут Елизавета Николаевна. Она тетка Сони. Разыскивает ее с тех самых пор. Я уже с ней разговаривал.
Ефим махнул рукой, и они пошли дальше.
– С чего бы ей врать? Она знала о наших отношениях с Соней из писем.
– А с того, что все бабы всегда врут! – возмутился Ефим. – Ты до сих пор этого не понял? Мозги надо включать, когда их слушаешь. Если она является ее теткой и переписывалась с Соней, зачем она приехала ее искать, когда та никуда не пропадала? Может, Соня от нее сбежала?
– Ты меня запутал, Фима, – начал злиться Григорий.
– Включи мозги! Портрет стоял в витрине целый месяц. И предполагаемая тетушка заглянула ко мне, потому что его увидела. А убрал я портрет по требованию Сони. Она пришла позже своей тетки на несколько дней. Теперь понял? Я Соне ничего не сказал о даме из дома моделей. А теперь, когда увидел ее в твоем отеле, понял, что она ее ищет. И очень давно. И никаких писем от нее не получала, потому что не знает, где ее искать. Я думаю так. Портрет в витрине увидел кто-то другой. Он позвонил этой тетке и сказал: «Соня где-то рядом. Приезжай сама и разбирайся». И Елизавета тут же приехала. Но она ей не тетка. Соня в бегах. Мне эта мысль кажется наиболее здравой. Телка с ее данными могла бы в любом месте чувствовать себя королевой. Но она выбирает нашу дыру. Мало того, не идет в стриптиз-клуб, а устраивается горничной в самую паршивую гостиницу. А после появления тетки вовсе исчезает. Она даже за своей пленкой не пришла. Ну? Что ты на это скажешь?
Григорий опешил. Он не знал, что сказать. Почему кто-то должен ему врать? А с другой стороны, Лизе нужен помощник. Она поняла главное: этот красавчик ничего о Соне не знает, значит, можно вешать ему лапшу на уши, типа хозяев-убийц и прочей ерунды.
– Послушай, Фима. Ты парень местный, со связями. Узнай историю хозяев отеля «Источник». Говорят, будто они монстры. Но я в эти басни не очень-то верю. И вообще, не знаю, чему можно верить, а чему нет. Я многое умею и могу, но мне нужно настроиться на определенную волну. Так, чтобы я видел цель. А сейчас я гуляю в потемках и шарю руками в пустоте. Мне даже сны видятся соответствующие. Будто я не умею плавать, а меня сбрасывают за борт в открытом море. Это соответствует моему состоянию. Я должен понимать ситуацию.
– Ладно. Сделаю, что смогу. Приходи ко мне вечером.
– Договорились.
Гриша развернулся и пошел назад. Он хотел искупаться, но вспомнил о забытых в номере плавках. Голова была забита всякой ерундой. Так часто бывает, если тебя настигают неожиданные открытия. Он ехал сюда отдыхать и повстречаться с девушкой, которую так и не смог забыть за год. Все просто. Когда он мотался по горячим точкам, у него был соответствующий настрой. Сейчас он чувствовал себя растерянным, беспомощным ребенком, потерявшим своих родителей.
У гостиницы стоял открытый кабриолет с яркой куклой за рулем. На девушку оглядывались прохожие. Она того стоила. Ему не очень-то хотелось разговаривать с этой девчонкой, но, похоже, она приехала не без повода. История с убийством ушла на второй план. Печальный эпизод, не более того.
Подойдя к машине, Гриша окликнул девушку:
– Соскучилась? Или тебе делать нечего?
Она повернула к нему голову.
– Садись. Мне надоело здесь светиться.
– Так не выпендривайся. Можно выглядеть и поскромнее, а не показывать всем цвет своих трусиков.
– Завязывай базар. Садись в машину.
Он сел, и автомобиль сорвался с места. Они мчались как на пожар. Девчонка прекрасно водила машину, и через полчаса они оказались в пригороде у крутого мыса, где не было ни души. Григорий вышел из машины и подошел к отвесному краю пропасти. Внизу, метрах в пятнадцати, шумные волны омывали камни, а дальше синий простор, слепящий глаза солнечными зайчиками.
– Стоять на краю, когда кто-то стоит за спиной, очень опасно.
– У меня есть глаза на затылке.
Гриша повернулся к девушке лицом. При дневном свете она была еще прекрасней. Его снова поразило ее сходство с Соней. У него даже мурашки пробежали по коже, но он всячески пытался не подавать вида, будто Ксения ему нравится.
– Хорошее местечко для пикников.
– И для убийств, – добавила она. – Спуска вниз здесь нет. Упал и с концами.
– Что за пессимистический настрой? В твоем возрасте надо радоваться каждому солнечному дню.
– А еще есть темные ночи. Здесь темнеет рано. Как только солнце заваливается за горы, так наступает ночь. Я не паникерша, Гриша. Сегодня ночью менты ко мне приходили. Слишком быстро взяли след. Похоже, мы имеем дело с толковыми ребятами. Многие это уже поняли. Мафия тоже спать не будет. Они избавляются от лишних людей, которые много знают, но не участвуют в темных делах. Это лишь одно из мест, где убирают неугодных. Таких на берегу немало. Жил человек и нет его. Уехал. В неизвестном направлении. Искать не будут. Люди слишком часто исчезают. Утром ты с ним разговаривал, а вечером никто не помнит, как его звали. Память у людей короткая. Каждый свою шкуру бережет.
– Сказки про мафию я уже слышал. Шайка подонков для тебя уже мафия? И при чем здесь мы?
Девушка вернулась к машине и открыла багажник. Вынула из него красивую корзину с крышкой и покрывало.
– Пикник так пикник.
Из корзины на поляну были выложены бутылки с вином, салфетки, хрустальные бокалы, бутерброды с курицей и ветчиной и даже штопор. Стол получился королевский.
– С какой это радости? – удивился Григорий.
– Может, ты расслабишься и начнешь меня понимать.
– Давай попробуем. А «Бордо» настоящее или местного разлива?
– В винном погребе моего отца нет фальшивок. Вино разлива сорок восьмого года. Он удавился бы за него, а теперь оно осталось бесхозным. Моя мачеха предпочитает вину кокаин. Так что можешь заказывать любое. Я принесу. Нам жизни не хватит, чтобы выпить весь погреб.
– Начнем.
Григорий открыл бутылку и разлил вино. Они выпили по-русски, как портвейн в подъезде. Тут уж ничего не поделаешь, в нашей стране алкогольные напитки создаются не для удовольствия, а для кайфа. Похоже, им обоим хотелось именно этого.
– И что ты рассказала ментам обо мне?
– Описала тебя и сказала, что высадила в центре. Не забывай, охранники видели, как ты на руках спускал меня по лестнице. Я просто сказала, будто потеряла сознание, увидев труп. Но главное то, что он был уже мертв до твоего прихода. Я не ментов боюсь, а тех, кто убил Колпакчи. Если менты всерьез возьмутся за это дело, то мафиози уберут всех свидетелей. Меня, тебя, охранников и всех, кто видел в этот день Колпакчи живым или мертвым.
– Но, как я понимаю, ты никого не видела. Я тем более. Какой смысл нас убивать?
– Они даже такого вопроса задавать не будут. Мы мелочь. Если они посмели убить моего отца, а следом Михаила Колпакчи, остальные не в счет. Идет раздел территории и собственности. Сейчас самое время закрепить свои позиции. На носу олимпиада. Старые гнилые менты уже наелись. Они хапнули столько, сколько прожевать не могут. Но они следили за порядком в кланах, знали обстановку. Ситуацию изнутри. Всю кухню. Сейчас какому-то идиоту понадобилось заменить их и поставить честных. А скорее всего, не идиоту, а дальновидному политику. Чего он этим добился? Убрал контроль. Старые менты сбежали. У них денег хватит на старость. Их виллы на берегу недолго будут пустовать. А что новые? И как это понимать, если начальник управления сам лично ходит по домам в поисках подозреваемых? Старый начальник никуда не ходил. Он точно знал, кто кого убил, и наводил порядок, не выходя из дома. Да при нем никого и не тронули бы. А при новых разделались с моим отцом и его другом Колпакчи. И никого никогда не найдут. Но на этом все не кончится. Это лишь начало.
– Ты не говорила, что твоего отца убили.
– И не скажу. Труп так и не нашли. Мы хоронили пустой гроб.
Ксения разлила вино. Вовремя. Григорий ничего не понимал, и ему требовалась пауза. Выпили. Помолчали.
– А ты уверена, что он мертв?
– Уверена. Мачехе по почте его палец прислали. В наших местах так принято. Убийцы отсылают родственникам палец, если с человеком покончено. Значит, его труп уже на дне моря. Таких утесов здесь много. А Колпакчи убили демонстративно. У всех под носом в разгар рабочего дня. Это знак. И прямой вызов новым полицейским. Вот, ребята, вам подарочек. Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват. До меня менты дошли. Значит, меня надо убрать. Дойдут до следующего – и его уберут. Это им должно стать уроком. Мол, не ходите в наш садик гулять, не то всех передушим. Ты следующий. Я тебя перехватила, чтобы рассказать о допросе. Возле твоего отеля на лавочке сидит мент. Балабанов. Заместитель главного начальника. Они тебя уже вычислили. Теперь будут допрашивать. Быстро работают.
– А как его зовут?
– Тимур.
– Отлично. С этим парнем я договорюсь. Мне он поверит. Ну а ты мастак рассказывать страшилки, – рассмеялся Гриша.
– Дурак ты, Гришка, хоть и красивый, но все равно дурак. Я в этой кухне с детства варюсь и с детства мечтаю свалить отсюда. Дожить бы до осени, а потом в Москву умотаю.
Они выпили еще вина.
– Ты не понимаешь, какие деньги здесь крутятся. Земля здесь стоит столько, будто каждая сотка покрыта не асфальтом, а толстым слоем золота. Тут никто не живет тихо и спокойно. Без ушей на макушке тут же сдохнешь. Даже если ты ни при чем. Так, под горячую руку попадаешь. Но при всем при том внешне здесь процветает идиллия. Важно не спугнуть непуганых идиотов с бесконечной морской полосы. Ты лишь краем коснулся повседневных событий. Чиркнул плечом по запретной зоне. А другие курортники понятия не имеют, что жарятся не на курорте, а в девятом круге ада.
Удивительно, но он уже не слушал Ксению, а просто смотрел на нее и думал о своем. Еще пару бокалов – и жизнь будет казаться не адом, а истинным раем. Он взял ее за шею и притянул к себе. Ксюша не сопротивлялась. От нее исходил сладостный аромат, а кожа была бархатной и невероятно нежной.
Она обняла его, и он понял, что ему все можно. И не ошибся.
8
Глава 2
1
– Я же тебе рассказывал. Сонин портрет стоял в моей витрине. Женщина увидела его, вошла и начала ею интересоваться. Мол, она из дома моделей, ищет манекенщицу.
– Да, да. Что-то припоминаю.
– У меня перед глазами сейчас вся раскадровка промелькнула, когда я ее увидел. А теперь скажи мне, на хрена она искала девушек на юге в ноябре месяце? И что она сейчас делает в отеле, где жила Соня? Значит, тогда она ее не нашла?
– Эту женщину зовут Елизавета Николаевна. Она тетка Сони. Разыскивает ее с тех самых пор. Я уже с ней разговаривал.
Ефим махнул рукой, и они пошли дальше.
– С чего бы ей врать? Она знала о наших отношениях с Соней из писем.
– А с того, что все бабы всегда врут! – возмутился Ефим. – Ты до сих пор этого не понял? Мозги надо включать, когда их слушаешь. Если она является ее теткой и переписывалась с Соней, зачем она приехала ее искать, когда та никуда не пропадала? Может, Соня от нее сбежала?
– Ты меня запутал, Фима, – начал злиться Григорий.
– Включи мозги! Портрет стоял в витрине целый месяц. И предполагаемая тетушка заглянула ко мне, потому что его увидела. А убрал я портрет по требованию Сони. Она пришла позже своей тетки на несколько дней. Теперь понял? Я Соне ничего не сказал о даме из дома моделей. А теперь, когда увидел ее в твоем отеле, понял, что она ее ищет. И очень давно. И никаких писем от нее не получала, потому что не знает, где ее искать. Я думаю так. Портрет в витрине увидел кто-то другой. Он позвонил этой тетке и сказал: «Соня где-то рядом. Приезжай сама и разбирайся». И Елизавета тут же приехала. Но она ей не тетка. Соня в бегах. Мне эта мысль кажется наиболее здравой. Телка с ее данными могла бы в любом месте чувствовать себя королевой. Но она выбирает нашу дыру. Мало того, не идет в стриптиз-клуб, а устраивается горничной в самую паршивую гостиницу. А после появления тетки вовсе исчезает. Она даже за своей пленкой не пришла. Ну? Что ты на это скажешь?
Григорий опешил. Он не знал, что сказать. Почему кто-то должен ему врать? А с другой стороны, Лизе нужен помощник. Она поняла главное: этот красавчик ничего о Соне не знает, значит, можно вешать ему лапшу на уши, типа хозяев-убийц и прочей ерунды.
– Послушай, Фима. Ты парень местный, со связями. Узнай историю хозяев отеля «Источник». Говорят, будто они монстры. Но я в эти басни не очень-то верю. И вообще, не знаю, чему можно верить, а чему нет. Я многое умею и могу, но мне нужно настроиться на определенную волну. Так, чтобы я видел цель. А сейчас я гуляю в потемках и шарю руками в пустоте. Мне даже сны видятся соответствующие. Будто я не умею плавать, а меня сбрасывают за борт в открытом море. Это соответствует моему состоянию. Я должен понимать ситуацию.
– Ладно. Сделаю, что смогу. Приходи ко мне вечером.
– Договорились.
Гриша развернулся и пошел назад. Он хотел искупаться, но вспомнил о забытых в номере плавках. Голова была забита всякой ерундой. Так часто бывает, если тебя настигают неожиданные открытия. Он ехал сюда отдыхать и повстречаться с девушкой, которую так и не смог забыть за год. Все просто. Когда он мотался по горячим точкам, у него был соответствующий настрой. Сейчас он чувствовал себя растерянным, беспомощным ребенком, потерявшим своих родителей.
У гостиницы стоял открытый кабриолет с яркой куклой за рулем. На девушку оглядывались прохожие. Она того стоила. Ему не очень-то хотелось разговаривать с этой девчонкой, но, похоже, она приехала не без повода. История с убийством ушла на второй план. Печальный эпизод, не более того.
Подойдя к машине, Гриша окликнул девушку:
– Соскучилась? Или тебе делать нечего?
Она повернула к нему голову.
– Садись. Мне надоело здесь светиться.
– Так не выпендривайся. Можно выглядеть и поскромнее, а не показывать всем цвет своих трусиков.
– Завязывай базар. Садись в машину.
Он сел, и автомобиль сорвался с места. Они мчались как на пожар. Девчонка прекрасно водила машину, и через полчаса они оказались в пригороде у крутого мыса, где не было ни души. Григорий вышел из машины и подошел к отвесному краю пропасти. Внизу, метрах в пятнадцати, шумные волны омывали камни, а дальше синий простор, слепящий глаза солнечными зайчиками.
– Стоять на краю, когда кто-то стоит за спиной, очень опасно.
– У меня есть глаза на затылке.
Гриша повернулся к девушке лицом. При дневном свете она была еще прекрасней. Его снова поразило ее сходство с Соней. У него даже мурашки пробежали по коже, но он всячески пытался не подавать вида, будто Ксения ему нравится.
– Хорошее местечко для пикников.
– И для убийств, – добавила она. – Спуска вниз здесь нет. Упал и с концами.
– Что за пессимистический настрой? В твоем возрасте надо радоваться каждому солнечному дню.
– А еще есть темные ночи. Здесь темнеет рано. Как только солнце заваливается за горы, так наступает ночь. Я не паникерша, Гриша. Сегодня ночью менты ко мне приходили. Слишком быстро взяли след. Похоже, мы имеем дело с толковыми ребятами. Многие это уже поняли. Мафия тоже спать не будет. Они избавляются от лишних людей, которые много знают, но не участвуют в темных делах. Это лишь одно из мест, где убирают неугодных. Таких на берегу немало. Жил человек и нет его. Уехал. В неизвестном направлении. Искать не будут. Люди слишком часто исчезают. Утром ты с ним разговаривал, а вечером никто не помнит, как его звали. Память у людей короткая. Каждый свою шкуру бережет.
– Сказки про мафию я уже слышал. Шайка подонков для тебя уже мафия? И при чем здесь мы?
Девушка вернулась к машине и открыла багажник. Вынула из него красивую корзину с крышкой и покрывало.
– Пикник так пикник.
Из корзины на поляну были выложены бутылки с вином, салфетки, хрустальные бокалы, бутерброды с курицей и ветчиной и даже штопор. Стол получился королевский.
– С какой это радости? – удивился Григорий.
– Может, ты расслабишься и начнешь меня понимать.
– Давай попробуем. А «Бордо» настоящее или местного разлива?
– В винном погребе моего отца нет фальшивок. Вино разлива сорок восьмого года. Он удавился бы за него, а теперь оно осталось бесхозным. Моя мачеха предпочитает вину кокаин. Так что можешь заказывать любое. Я принесу. Нам жизни не хватит, чтобы выпить весь погреб.
– Начнем.
Григорий открыл бутылку и разлил вино. Они выпили по-русски, как портвейн в подъезде. Тут уж ничего не поделаешь, в нашей стране алкогольные напитки создаются не для удовольствия, а для кайфа. Похоже, им обоим хотелось именно этого.
– И что ты рассказала ментам обо мне?
– Описала тебя и сказала, что высадила в центре. Не забывай, охранники видели, как ты на руках спускал меня по лестнице. Я просто сказала, будто потеряла сознание, увидев труп. Но главное то, что он был уже мертв до твоего прихода. Я не ментов боюсь, а тех, кто убил Колпакчи. Если менты всерьез возьмутся за это дело, то мафиози уберут всех свидетелей. Меня, тебя, охранников и всех, кто видел в этот день Колпакчи живым или мертвым.
– Но, как я понимаю, ты никого не видела. Я тем более. Какой смысл нас убивать?
– Они даже такого вопроса задавать не будут. Мы мелочь. Если они посмели убить моего отца, а следом Михаила Колпакчи, остальные не в счет. Идет раздел территории и собственности. Сейчас самое время закрепить свои позиции. На носу олимпиада. Старые гнилые менты уже наелись. Они хапнули столько, сколько прожевать не могут. Но они следили за порядком в кланах, знали обстановку. Ситуацию изнутри. Всю кухню. Сейчас какому-то идиоту понадобилось заменить их и поставить честных. А скорее всего, не идиоту, а дальновидному политику. Чего он этим добился? Убрал контроль. Старые менты сбежали. У них денег хватит на старость. Их виллы на берегу недолго будут пустовать. А что новые? И как это понимать, если начальник управления сам лично ходит по домам в поисках подозреваемых? Старый начальник никуда не ходил. Он точно знал, кто кого убил, и наводил порядок, не выходя из дома. Да при нем никого и не тронули бы. А при новых разделались с моим отцом и его другом Колпакчи. И никого никогда не найдут. Но на этом все не кончится. Это лишь начало.
– Ты не говорила, что твоего отца убили.
– И не скажу. Труп так и не нашли. Мы хоронили пустой гроб.
Ксения разлила вино. Вовремя. Григорий ничего не понимал, и ему требовалась пауза. Выпили. Помолчали.
– А ты уверена, что он мертв?
– Уверена. Мачехе по почте его палец прислали. В наших местах так принято. Убийцы отсылают родственникам палец, если с человеком покончено. Значит, его труп уже на дне моря. Таких утесов здесь много. А Колпакчи убили демонстративно. У всех под носом в разгар рабочего дня. Это знак. И прямой вызов новым полицейским. Вот, ребята, вам подарочек. Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват. До меня менты дошли. Значит, меня надо убрать. Дойдут до следующего – и его уберут. Это им должно стать уроком. Мол, не ходите в наш садик гулять, не то всех передушим. Ты следующий. Я тебя перехватила, чтобы рассказать о допросе. Возле твоего отеля на лавочке сидит мент. Балабанов. Заместитель главного начальника. Они тебя уже вычислили. Теперь будут допрашивать. Быстро работают.
– А как его зовут?
– Тимур.
– Отлично. С этим парнем я договорюсь. Мне он поверит. Ну а ты мастак рассказывать страшилки, – рассмеялся Гриша.
– Дурак ты, Гришка, хоть и красивый, но все равно дурак. Я в этой кухне с детства варюсь и с детства мечтаю свалить отсюда. Дожить бы до осени, а потом в Москву умотаю.
Они выпили еще вина.
– Ты не понимаешь, какие деньги здесь крутятся. Земля здесь стоит столько, будто каждая сотка покрыта не асфальтом, а толстым слоем золота. Тут никто не живет тихо и спокойно. Без ушей на макушке тут же сдохнешь. Даже если ты ни при чем. Так, под горячую руку попадаешь. Но при всем при том внешне здесь процветает идиллия. Важно не спугнуть непуганых идиотов с бесконечной морской полосы. Ты лишь краем коснулся повседневных событий. Чиркнул плечом по запретной зоне. А другие курортники понятия не имеют, что жарятся не на курорте, а в девятом круге ада.
Удивительно, но он уже не слушал Ксению, а просто смотрел на нее и думал о своем. Еще пару бокалов – и жизнь будет казаться не адом, а истинным раем. Он взял ее за шею и притянул к себе. Ксюша не сопротивлялась. От нее исходил сладостный аромат, а кожа была бархатной и невероятно нежной.
Она обняла его, и он понял, что ему все можно. И не ошибся.
8
Во время просмотра записей видеонаблюдения в клубе Балабанов обратил внимание на парня в бейсболке, который всячески увертывался от объективов. Но их было так много, что он все время попадал в поле зрения. Этот тип показался всем самым подозрительным. Отслеживали каждый кадр до того момента, как он направился к кабинету директора. На этом запись оборвалась.
– Надо установить его личность, – сказал Визгунов.
– Не надо, – обронил Балабанов. – Я знаю этого парня. Он из Москвы. А зовут его Григорий Федорович Казанчеев. Журналист. Военный корреспондент. Мы с ним были в Чечне в последнюю военную кампанию. Имеет Орден мужества. Ходил с нами в разведку. Бесстрашный малый. Попал в кольцо с отрядом Никиты Белова, потом в плен. Ему единственному удалось сбежать. Остальных бандиты зарезали, как баранов. Не хныкал, домой не рвался. За два года написал три десятка статей. Но такую правду печатать не решались. Потом я видел его в Москве. Собирался книгу написать по своим статьям. Одно могу сказать, в убийстве такой парень участвовать не будет. И потом. У него есть пистолет. Он мог выстрелить, а не орудовать ножом. Оружие наградное, документы на него есть.
– Тем более, его надо найти. Похоже, это он вынес на руках девчонку из кабинета Колпакчи. Внешние данные совпадают. Впрочем, у нас не так много свидетелей. Одна проблема. Здесь человека найти труднее, чем в Москве. Сплошные курортники, и никто их не регистрирует, – рассуждал полковник.
– Он не будет снимать угол в частном секторе, – возразил Балабанов. – Там ставят по пять – десять коек. А Гриша человек не общительный и любит уединение. К тому же он даже в отпуске работает. Ему нужна сосредоточенность. Деньги у него есть. Другое дело, что у нас бесчисленное количество мелких отелей, не считая пансионатов и санаториев.
– Выделим специальную бригаду, – предложил Визгунов, – человек двадцать. Надо прочесать город. Такого свидетеля нельзя упустить.
Задача поставлена. Надо исполнять.
Уже к утру Балабанов знал, где искать Григория Казанчеева.
– Надо установить его личность, – сказал Визгунов.
– Не надо, – обронил Балабанов. – Я знаю этого парня. Он из Москвы. А зовут его Григорий Федорович Казанчеев. Журналист. Военный корреспондент. Мы с ним были в Чечне в последнюю военную кампанию. Имеет Орден мужества. Ходил с нами в разведку. Бесстрашный малый. Попал в кольцо с отрядом Никиты Белова, потом в плен. Ему единственному удалось сбежать. Остальных бандиты зарезали, как баранов. Не хныкал, домой не рвался. За два года написал три десятка статей. Но такую правду печатать не решались. Потом я видел его в Москве. Собирался книгу написать по своим статьям. Одно могу сказать, в убийстве такой парень участвовать не будет. И потом. У него есть пистолет. Он мог выстрелить, а не орудовать ножом. Оружие наградное, документы на него есть.
– Тем более, его надо найти. Похоже, это он вынес на руках девчонку из кабинета Колпакчи. Внешние данные совпадают. Впрочем, у нас не так много свидетелей. Одна проблема. Здесь человека найти труднее, чем в Москве. Сплошные курортники, и никто их не регистрирует, – рассуждал полковник.
– Он не будет снимать угол в частном секторе, – возразил Балабанов. – Там ставят по пять – десять коек. А Гриша человек не общительный и любит уединение. К тому же он даже в отпуске работает. Ему нужна сосредоточенность. Деньги у него есть. Другое дело, что у нас бесчисленное количество мелких отелей, не считая пансионатов и санаториев.
– Выделим специальную бригаду, – предложил Визгунов, – человек двадцать. Надо прочесать город. Такого свидетеля нельзя упустить.
Задача поставлена. Надо исполнять.
Уже к утру Балабанов знал, где искать Григория Казанчеева.
Глава 2
1
Он проснулся от жажды. Солнце уже валилось к закату. Гриша не сразу понял, где находится. Приподнявшись на руках, он осмотрелся.
Сознание начало возвращаться. Он сидел голым. Его трусы валялись рядом с женскими трусиками. Тут же лежало платье Ксюши, больше похожее на майку. Две пустые бутылки из-под французского вина, закуска, покрывало и бокалы. Машина стояла на месте, но девушки нигде не было. Вероятно, его новая подружка ушла в ближайшие кустики. Григорий встал и оделся. Он никогда ни о чем не жалел. Случилось, значит, случилось. Чего уж тут руками махать. Уж больно она была соблазнительна, да еще так похожа на Соню. Будь он в полном сознании и трезвости, не стал бы связываться с малолеткой. Но так получилось. И, скорее всего, он знал, что это произойдет, когда садился в ее машину. Не железный все же, а нормальный мужик. Другое дело, он для Ксюши всего лишь каприз, мимолетное увлечение. Но и большего от нее он не требует.
Григорий подошел к краю пропасти. А вдруг? Наслушавшись страшилок, он уже не знал, что ему думать.
Волны все так же бились о камни. Ничего ужасного не произошло. Ксюша где-то здесь. Он начал обходить поляну и пару раз выкрикнул имя девушки. В ответ молчание. Возле машины Гриша остановился. Его смутила примятая трава. Это были следы не от кабриолета, а скорее от старого «уазика». Такие он видел не раз. Машина заехала на поляну, развернулась и уехала. До их приезда здесь никаких следов не было. Гриша никогда специально ни на что не обращал внимания. Но следы он запомнил бы.
Он пошел по следам. Дорога, идущая вдоль берега, находилась метрах в ста, за высоким кустарником ольхи. Съезд с нее в кустарник почти незаметен. Если не знаешь этих мест, то и не разглядишь.
Он все еще оставался спокойным. Голая девушка не могла от него сбежать. Она где-то здесь. Может, решила поиграть в прятки? Для ее возраста это нормально. И то, что она не оделась, тоже нормально. Ксюша гордилась своими формами. Платье размером с носовой платок и трусики с фиговый листок – вот и вся одежда. Соски, проступающие сквозь тонкую ткань, и стали последней каплей в его терпении.
Григорий вышел к шоссе. Следы «уазика» остались в пыли и лежали поверх следов их машины. Значит, на «уазике» приехали позже, а уезжая, свернули налево, а не направо, в сторону города.
Он вернулся на поляну. Ксения так и не появилась. Через два часа солнце зайдет, и тогда он не найдет никаких следов. Гриша заглянул в машину. Ключи торчали в замке зажигания. Решение было принято. Он собрал все вещи и бросил их в багажник. Сев за руль, Гриша включил двигатель и медленно тронул машину с места. Он не умел управлять такими автомобилями со зверскими двигателями. Не приходилось. А так носиться, как Ксюша, ему и в качестве пассажира довелось впервые после знакомства с отчаянной девчонкой. Он свернул налево. Куда ехать дальше, парень не знал. Но у него было чутье, как у охотничьего пса. Так или иначе, он всегда находил то, что искал. Вот только объяснения своему феномену найти не мог. Приехав сюда, он был на сто процентов уверен, что найдет пропавшую Соню, если только она жива. Но тут в его жизнь вмешалась другая девушка. На такой поворот он не рассчитывал и теперь получил лишнюю головную боль. Парень нес ответственность за всё, что происходит с людьми, волею судьбы оказавшимися рядом с ним в момент непредвиденных обстоятельств. Если он связался с девчонкой, то теперь в ответе за неё.
Он остановился у первой же дороги, уходящей в горы. Вышел из машины и осмотрел поворот. Следы «уазика» отпечатались четко. У спортивной машины низкая посадка, а тут колдобины и прочая ерунда. Подниматься в горы рискованно. Но выбирать не приходилось. Следы вели вверх. Дорога узкая. Примятая трава на некоторых участках говорила о том, что одна машина съезжала на обочину, уступая дорогу встречной. Если он хоть на полметра сдвинется в сторону, то сядет на брюхо и его уже никто не сдернет с места. Склон стал более крутым. С обеих сторон лес. Куда его черти несут, он понятия не имел, но развернуться уже не мог.
Так его вынесло на открытое плато. Здесь дорога немного выровнялась. Метрах в ста стоял шлагбаум, но людей он не видел. Тут располагался, скорее всего, небольшой цементный завод. В таких вещах Гриша разбирался. Он проехал вперед до шлагбаума, вышел из машины и открыл его. Начинало темнеть. Скорее всего, завод был действующим. Тут отливались строительные формы под разные блоки, а также разливалась готовая смесь. Там, где цемент застыл, остались следы от машин. К олимпиаде строятся тысячи объектов, и завод вполне уместен. Просто сегодня суббота, потому здесь и нет рабочих. Гриша заехал за шлагбаум, остановился и выключил фары. Машину он оставил на виду, но ключи забрал. Если Ксению привезли сюда, то он должен их спугнуть, а значит, они выдадут себя. Тут любой шорох слышен. В цехах ее прятать не станут. Надо искать маленькие помещения, каморки и бытовки.
Он начал обход, стараясь двигаться тихо. Одно его смущало. «Уазика» он здесь не видел и по пути не встретил. Возможно, он ошибся. Но с другой стороны, с его опытом следопыта это маловероятно. Гриша заглядывал в каждую подсобку, а в раздевалке рабочих вскрывал железные шкафы. Шел по кругу, не пропуская ни одной щели, чтобы уже не возвращаться на пройденный путь. Сейчас он действовал так, как вел бы поиски объекта в прифронтовой зоне. Вот только сегодня он не взял с собой оружия.
Последние пару лет он не расставался со своим пистолетом. Им его наградили в разгар чеченской кампании. Правда, применять его не приходилось, но для безопасности предпочитал носить с собой. В этом были некоторые неудобства. Пришлось отказаться от полетов на самолете, а ездить поездом. На борт лайнера с оружием не пускали, даже если у тебя есть десять разрешений.
Утром у него голова шла кругом, и пистолет так и остался лежать под подушкой. Кто же знал, что так сложится день.
Возле одной из комнатушек он замедлил ход и остановился. Нет, он ничего не услышал. Воздух. К резкой гнилой вони примешивался слабый запах духов. Возможно, ему мерещилось, но сладковатый запах он улавливал. Комната справа. Дверь на замке. Осмотревшись, он понял, где точно находится. Второй этаж коллектора. В комнате должно быть окно, но к нему не подобраться с улицы без стремянки. Слишком много проблем из-за одной ошибки. Он не был уверен на сто процентов в своей правоте. Вопрос решился примитивным образом. Дверь он вышиб ногой. Хватило двух ударов, чтобы она превратилась в щепки. Работа не оказалась напрасной.
Девушка лежала на железной койке на досках в чем мать родила. Рот был заклеен скотчем, руки вытянуты вверх и пристегнуты наручниками к металлической спинке, а ноги привязаны к стойкам кровати. Практически она не могла пошевелиться. Поразил дикий испуг в глазах Ксении. Этот беззащитный нежный ребенок вызывал в Грише в большей степени незнакомые отцовские чувства, чем мужские. Сейчас без едкой бравады Ксюша превратилась в маленького несмышленыша, которого надо спасать.
Он сорвал со рта скотч, распутал ноги и, выдернув из ее волос заколку, занялся наручниками. Ему уже приходилось снимать браслеты со своих рук обычной веткой от кустарника, так что опыт у него имелся.
– Сколько их было?
– Не знаю, – дрожащим голосом произнесла девушка. – Я спала. Они накинули мне мешок на голову и заткнули рот. Потом меня трясло в машине. Очень сильно. Вероятно, я лежала на полу. Потом тащили на руках. Дальше я не помню.
Все верно, ее надо взять на руки. Он снял наручники и поднял девушку. Она обняла его и прижалась к шее. Ее трясло. Гриша понес ее к машине.
Сознание начало возвращаться. Он сидел голым. Его трусы валялись рядом с женскими трусиками. Тут же лежало платье Ксюши, больше похожее на майку. Две пустые бутылки из-под французского вина, закуска, покрывало и бокалы. Машина стояла на месте, но девушки нигде не было. Вероятно, его новая подружка ушла в ближайшие кустики. Григорий встал и оделся. Он никогда ни о чем не жалел. Случилось, значит, случилось. Чего уж тут руками махать. Уж больно она была соблазнительна, да еще так похожа на Соню. Будь он в полном сознании и трезвости, не стал бы связываться с малолеткой. Но так получилось. И, скорее всего, он знал, что это произойдет, когда садился в ее машину. Не железный все же, а нормальный мужик. Другое дело, он для Ксюши всего лишь каприз, мимолетное увлечение. Но и большего от нее он не требует.
Григорий подошел к краю пропасти. А вдруг? Наслушавшись страшилок, он уже не знал, что ему думать.
Волны все так же бились о камни. Ничего ужасного не произошло. Ксюша где-то здесь. Он начал обходить поляну и пару раз выкрикнул имя девушки. В ответ молчание. Возле машины Гриша остановился. Его смутила примятая трава. Это были следы не от кабриолета, а скорее от старого «уазика». Такие он видел не раз. Машина заехала на поляну, развернулась и уехала. До их приезда здесь никаких следов не было. Гриша никогда специально ни на что не обращал внимания. Но следы он запомнил бы.
Он пошел по следам. Дорога, идущая вдоль берега, находилась метрах в ста, за высоким кустарником ольхи. Съезд с нее в кустарник почти незаметен. Если не знаешь этих мест, то и не разглядишь.
Он все еще оставался спокойным. Голая девушка не могла от него сбежать. Она где-то здесь. Может, решила поиграть в прятки? Для ее возраста это нормально. И то, что она не оделась, тоже нормально. Ксюша гордилась своими формами. Платье размером с носовой платок и трусики с фиговый листок – вот и вся одежда. Соски, проступающие сквозь тонкую ткань, и стали последней каплей в его терпении.
Григорий вышел к шоссе. Следы «уазика» остались в пыли и лежали поверх следов их машины. Значит, на «уазике» приехали позже, а уезжая, свернули налево, а не направо, в сторону города.
Он вернулся на поляну. Ксения так и не появилась. Через два часа солнце зайдет, и тогда он не найдет никаких следов. Гриша заглянул в машину. Ключи торчали в замке зажигания. Решение было принято. Он собрал все вещи и бросил их в багажник. Сев за руль, Гриша включил двигатель и медленно тронул машину с места. Он не умел управлять такими автомобилями со зверскими двигателями. Не приходилось. А так носиться, как Ксюша, ему и в качестве пассажира довелось впервые после знакомства с отчаянной девчонкой. Он свернул налево. Куда ехать дальше, парень не знал. Но у него было чутье, как у охотничьего пса. Так или иначе, он всегда находил то, что искал. Вот только объяснения своему феномену найти не мог. Приехав сюда, он был на сто процентов уверен, что найдет пропавшую Соню, если только она жива. Но тут в его жизнь вмешалась другая девушка. На такой поворот он не рассчитывал и теперь получил лишнюю головную боль. Парень нес ответственность за всё, что происходит с людьми, волею судьбы оказавшимися рядом с ним в момент непредвиденных обстоятельств. Если он связался с девчонкой, то теперь в ответе за неё.
Он остановился у первой же дороги, уходящей в горы. Вышел из машины и осмотрел поворот. Следы «уазика» отпечатались четко. У спортивной машины низкая посадка, а тут колдобины и прочая ерунда. Подниматься в горы рискованно. Но выбирать не приходилось. Следы вели вверх. Дорога узкая. Примятая трава на некоторых участках говорила о том, что одна машина съезжала на обочину, уступая дорогу встречной. Если он хоть на полметра сдвинется в сторону, то сядет на брюхо и его уже никто не сдернет с места. Склон стал более крутым. С обеих сторон лес. Куда его черти несут, он понятия не имел, но развернуться уже не мог.
Так его вынесло на открытое плато. Здесь дорога немного выровнялась. Метрах в ста стоял шлагбаум, но людей он не видел. Тут располагался, скорее всего, небольшой цементный завод. В таких вещах Гриша разбирался. Он проехал вперед до шлагбаума, вышел из машины и открыл его. Начинало темнеть. Скорее всего, завод был действующим. Тут отливались строительные формы под разные блоки, а также разливалась готовая смесь. Там, где цемент застыл, остались следы от машин. К олимпиаде строятся тысячи объектов, и завод вполне уместен. Просто сегодня суббота, потому здесь и нет рабочих. Гриша заехал за шлагбаум, остановился и выключил фары. Машину он оставил на виду, но ключи забрал. Если Ксению привезли сюда, то он должен их спугнуть, а значит, они выдадут себя. Тут любой шорох слышен. В цехах ее прятать не станут. Надо искать маленькие помещения, каморки и бытовки.
Он начал обход, стараясь двигаться тихо. Одно его смущало. «Уазика» он здесь не видел и по пути не встретил. Возможно, он ошибся. Но с другой стороны, с его опытом следопыта это маловероятно. Гриша заглядывал в каждую подсобку, а в раздевалке рабочих вскрывал железные шкафы. Шел по кругу, не пропуская ни одной щели, чтобы уже не возвращаться на пройденный путь. Сейчас он действовал так, как вел бы поиски объекта в прифронтовой зоне. Вот только сегодня он не взял с собой оружия.
Последние пару лет он не расставался со своим пистолетом. Им его наградили в разгар чеченской кампании. Правда, применять его не приходилось, но для безопасности предпочитал носить с собой. В этом были некоторые неудобства. Пришлось отказаться от полетов на самолете, а ездить поездом. На борт лайнера с оружием не пускали, даже если у тебя есть десять разрешений.
Утром у него голова шла кругом, и пистолет так и остался лежать под подушкой. Кто же знал, что так сложится день.
Возле одной из комнатушек он замедлил ход и остановился. Нет, он ничего не услышал. Воздух. К резкой гнилой вони примешивался слабый запах духов. Возможно, ему мерещилось, но сладковатый запах он улавливал. Комната справа. Дверь на замке. Осмотревшись, он понял, где точно находится. Второй этаж коллектора. В комнате должно быть окно, но к нему не подобраться с улицы без стремянки. Слишком много проблем из-за одной ошибки. Он не был уверен на сто процентов в своей правоте. Вопрос решился примитивным образом. Дверь он вышиб ногой. Хватило двух ударов, чтобы она превратилась в щепки. Работа не оказалась напрасной.
Девушка лежала на железной койке на досках в чем мать родила. Рот был заклеен скотчем, руки вытянуты вверх и пристегнуты наручниками к металлической спинке, а ноги привязаны к стойкам кровати. Практически она не могла пошевелиться. Поразил дикий испуг в глазах Ксении. Этот беззащитный нежный ребенок вызывал в Грише в большей степени незнакомые отцовские чувства, чем мужские. Сейчас без едкой бравады Ксюша превратилась в маленького несмышленыша, которого надо спасать.
Он сорвал со рта скотч, распутал ноги и, выдернув из ее волос заколку, занялся наручниками. Ему уже приходилось снимать браслеты со своих рук обычной веткой от кустарника, так что опыт у него имелся.
– Сколько их было?
– Не знаю, – дрожащим голосом произнесла девушка. – Я спала. Они накинули мне мешок на голову и заткнули рот. Потом меня трясло в машине. Очень сильно. Вероятно, я лежала на полу. Потом тащили на руках. Дальше я не помню.
Все верно, ее надо взять на руки. Он снял наручники и поднял девушку. Она обняла его и прижалась к шее. Ее трясло. Гриша понес ее к машине.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента