У Софии открылся рот, когда она услышала ответ лорда:
– Я на самом деле не могу перед тобой устоять.
Он подошел к Катрионе и, пока та поливала сырным соусом брокколи у себя на тарелке, не только поцеловал у нее за ухом, но и стал ласкать губами его мочку. Значит, София не ослышалась. Все так оно и есть!
От смущения девушка покраснела до корней волос. Те, кто был рядом, стали быстро распространять новую сплетню, которая вскоре облетела всех. Катриона звонко рассмеялась, встряхнула копной черных волос и кокетливо посмотрела на англичанина. Ее взгляд был таким красноречивым и манящим, что наблюдавшим эту сцену мужчинам стало как-то не по себе.
Парочка, затмившая жениха и невесту, наполнив свои тарелки, спокойно уселась за маленький круглый столик и приступила к трапезе. Казалось, они не замечали десятков уставившихся на них глаз. Катриона стала кормить Питера из своей тарелки, а он, взяв в свои руки перепачканные соусом пальцы Катрионы, поднес их к своим губам.
– Улыбнись, – шепнул он девушке. Ее губы тут же послушно расплылись в счастливой улыбке. – А теперь смейся громче и весело болтай.
Она безропотно выполнила и это указание.
Когда Катрионе стало нечего говорить, она начала читать по-английски стихи и старинные баллады, которые знала наизусть с самого детства. Питер тоже отвечал ей строками из великих английских поэтов. Он читал ей Байрона, Шелли, Вордсворта, а когда и его запас иссяк, он вспомнил школьную программу по латыни.
Прервать эту милую беседу осмелилась только Бьянка. Пробежав через весь зал, она шлепнулась на стул рядом с Катрионой и Питером.
– Добрый день, лорд Питер! Замечательная свадьба, не правда ли? – сказала она задыхаясь. – Катриона, Санти говорит, что после того, как синьор Фурилло произнесет тост в честь новобрачных, папа собирается сделать присутствующим какое-то сообщение.
– Ты хочешь сказать, что он тоже произнесет тост, как это было на свадьбе Эдуардо?
– Нет-нет! Он хочет что-то сообщить всему Фридженти. Ой, Катриона, милая сестричка, неужели тебе удалось его убедить? Может, он хочет объявить о моей помолвке с Энрико?
– Должно быть – да! Странно только, что он не сказал мне об этом ни слова, на папу это совсем не похоже, – удивленно подняв брови, ответила ей старшая сестра.
Бьянка радостно всплеснула руками.
– Ой, Катриона! Пожалуйста, убеди его. Я умру, если не выйду замуж за Энрико, – в ее голосе слышались сдавленные рыдания.
– Не будь дурой! – прервала ее Катриона. – Конечно, ты обязательно выйдешь замуж за него. Какое еще объявление может сделать наш отец?
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
– Я на самом деле не могу перед тобой устоять.
Он подошел к Катрионе и, пока та поливала сырным соусом брокколи у себя на тарелке, не только поцеловал у нее за ухом, но и стал ласкать губами его мочку. Значит, София не ослышалась. Все так оно и есть!
От смущения девушка покраснела до корней волос. Те, кто был рядом, стали быстро распространять новую сплетню, которая вскоре облетела всех. Катриона звонко рассмеялась, встряхнула копной черных волос и кокетливо посмотрела на англичанина. Ее взгляд был таким красноречивым и манящим, что наблюдавшим эту сцену мужчинам стало как-то не по себе.
Парочка, затмившая жениха и невесту, наполнив свои тарелки, спокойно уселась за маленький круглый столик и приступила к трапезе. Казалось, они не замечали десятков уставившихся на них глаз. Катриона стала кормить Питера из своей тарелки, а он, взяв в свои руки перепачканные соусом пальцы Катрионы, поднес их к своим губам.
– Улыбнись, – шепнул он девушке. Ее губы тут же послушно расплылись в счастливой улыбке. – А теперь смейся громче и весело болтай.
Она безропотно выполнила и это указание.
Когда Катрионе стало нечего говорить, она начала читать по-английски стихи и старинные баллады, которые знала наизусть с самого детства. Питер тоже отвечал ей строками из великих английских поэтов. Он читал ей Байрона, Шелли, Вордсворта, а когда и его запас иссяк, он вспомнил школьную программу по латыни.
Прервать эту милую беседу осмелилась только Бьянка. Пробежав через весь зал, она шлепнулась на стул рядом с Катрионой и Питером.
– Добрый день, лорд Питер! Замечательная свадьба, не правда ли? – сказала она задыхаясь. – Катриона, Санти говорит, что после того, как синьор Фурилло произнесет тост в честь новобрачных, папа собирается сделать присутствующим какое-то сообщение.
– Ты хочешь сказать, что он тоже произнесет тост, как это было на свадьбе Эдуардо?
– Нет-нет! Он хочет что-то сообщить всему Фридженти. Ой, Катриона, милая сестричка, неужели тебе удалось его убедить? Может, он хочет объявить о моей помолвке с Энрико?
– Должно быть – да! Странно только, что он не сказал мне об этом ни слова, на папу это совсем не похоже, – удивленно подняв брови, ответила ей старшая сестра.
Бьянка радостно всплеснула руками.
– Ой, Катриона! Пожалуйста, убеди его. Я умру, если не выйду замуж за Энрико, – в ее голосе слышались сдавленные рыдания.
– Не будь дурой! – прервала ее Катриона. – Конечно, ты обязательно выйдешь замуж за него. Какое еще объявление может сделать наш отец?
ГЛАВА 13
Отец Анны, ее дядюшка Томасо, два брата и кузен Джино произнесли тосты в честь жениха и невесты. Настала очередь выступить кому-нибудь из семьи Сильвано. Все присутствующие выжидательно улыбались, когда с места поднялся отец Санти и взял в руку бокал, наполненный вином.
– Я пью за счастье моего младшего сына Санти и его очаровательной невесты Анны. Дай Бог им счастья, здоровья, много прекрасных детей и долгих лет совместной жизни.
Раздался звон бокалов, и послышались удовлетворенные возгласы гостей, поддерживающие тост Винченцо.
– Из всех моих сыновей, – продолжал он, – Санти покидает родительский дом последним. А теперь настало время подумать и о дочерях.
Катриона устремила торжествующий взгляд на сестру.
– Вот видишь, я же тебе говорила!
– Господь наградил меня двумя замечательными девочками. Одна из них похожа на солнечный луч, освещающий наш дом даже в самую дурную погоду. Что касается ее старшей сестры… Ну что можно сказать о Катрионе? – спросил он у притихшего зала. – Она была еще совсем ребенком, когда ей пришлось стать маленькой хозяйкой большого дома и взвалить на себя все тяготы хозяйства. Она готовила, пекла хлеб, стирала, ухаживала за скотиной, учила свою младшую сестренку. И при всем этом она еще успевала заниматься музыкой и пением. Бесценная жемчужина – вот кто такая моя Катриона! Бриллиант чистейшей воды! Она всем жертвовала ради семьи, отказывая себе даже в самых невинных радостях. Думаю, что наконец настало время вознаградить ее за все!
Катриона залилась пунцовым румянцем. Она бросила на Бьянку взгляд, радуясь, что отец, наконец, закончил петь ей дифирамбы и теперь, по всей видимости, скажет о самом главном, а именно – объявит гостям о помолвке Бьянки с Энрико Фонтана, и весть эта облетит весь Фридженти. Он скажет, что Энрико будет ему сыном, и все они станут вместе работать на ферме. А она, Катриона, сможет беспрепятственно уехать учиться пению в Рим, Флоренцию, Неаполь, Англию. Перед ней откроются огромные возможности! От этих мыслей у Катрионы захватило дух.
– Я знаю, – многозначительно продолжил синьор Сильвано, – что многие думают, если у меня четыре сына и всего одна ферма, то я ничего не смогу дать дочерям. Они ошибаются. Как вы знаете, будущее моего старшего сына обеспечено. – Он с улыбкой кивнул сидящему за другим концом стола Эдуарде – Мой второй сын, Роберто, – рыбак. Скоро он купит собственную лодку, и не будет нуждаться ни в чем. Третий сын, Скотта, занимается строительством в Риме. Что до новобрачных, Анны и Санти, то благодаря щедрости синьора Креспи, у них уже есть собственная ферма. Все сбережения, скопленные мною за долгие годы, в значительной степени благодаря Катрионе, которая так же экономна и трудолюбива, как и ее мать, я собираюсь отдать дочерям. Очень хорошо, что на этом празднике весь Фридженти узнает о большом приданом, которое получит за моей старшей дочерью ее будущий муж. Ни у одной невесты во всем Фридженти не будет такого богатого наследства, как у моей Катрионы!
На лице девушки застыла выжидательная улыбка. Она все еще надеялась, что отец, наконец, заговорит о Бьянке, но, услышав собственное имя, вдруг поняла, что этого не будет и что именно к ней приковано внимание всего зала. Гости улыбались. Катриона чувствовала на себе их откровенные оценивающие взгляды. Щеки девушки вспыхнули, ей захотелось, чтобы у нее под ногами разверзлась земля и поглотила ее, как некогда Красное море поглотило египтян.
Однако робость и стеснительность не были достоинствами Катрионы. Она резко вскочила с места и выкрикнула звонким голосом:
– Папа, несравненное вино Фридженти так затуманило тебе голову, что ты перепутал собственных дочерей. Тебе не следует вводить в заблуждение наших друзей и соседей. Это у Бьянки будет богатое приданое, потому что именно она собирается выйти замуж!
Винченцо Сильвано ответил дочери так, как будто бы кроме них в зале никого больше не было.
– Нет, Катриона. Я ничего не перепутал. Я думал об этом в течение многих лет. Ты должна быть вознаграждена за преданность и самоотверженность. Бьянка тоже получит хорошее приданое, но тебе причитается большая доля старшей дочери. Я дам за тобой такое приданое, которое сделает тебя желанней невестой для любого мужчины во Фридженти!
– Я не хочу быть желанной невестой, так как не собираюсь замуж. Это Бьянка.
– Бьянка на много лет младше тебя; и ей следует дожидаться своей очереди. Она не выйдет замуж и даже не будет помолвлена до тех пор, пока этого не сделаешь ты.
– А я этого не сделаю.
– Тогда твоя сестра тоже не выйдет замуж.
Бьянка разрыдалась. Слова проклятия замерли на устах у Катрионы – она только глухо простонала в бессильной злобе. Вдруг чья-то сильная рука больно схватила ее за запястье.
– Сядь! – скомандовал ей лорд Фитэйн тихим, но твердым голосом. – Не выставляй себя на посмешище перед всем городом.
Боль в руке подействовала на девушку гораздо убедительнее самых мудрых слов. Она замолчала и села на место.
– Бьянка, к тебе это тоже относится!
Еще за секунду до этого безутешно рыдающая, Бьянка покорно шмыгнула носом и замолчала, к большому изумлению, своей сестры.
– Я не хочу оставаться в старых девах, лорд Питер, – жалобно всхлипнула она.
– Думаю, тебе это не угрожает.
– Вы не знаете отца. Уж если он что-нибудь задумал, то именно так все и будет. Тем более, что он объявил о своем решении всем. А Катриона! Ни один мул во Фридженти не взялся бы соперничать с ней в упрямстве!
– О, уж это-то мне известно!
– С вашего позволения я ухожу домой, – заявила Катриона, поднимаясь с места. – Можете сколько угодно обсуждать мой дурной характер – я при этом присутствовать не желаю.
Карлэйл взял ее за запястье и снова без видимых усилий усадил на место.
– Ты никуда не уйдешь, – тихо сказал он. – Музыка заиграла, и ты должна остаться и танцевать. Или ты хочешь сбежать домой и дать повод для сплетен всему городу?
Изумленная Бьянка закрыла рукой рот – с Катрионой еще никто не смел так разговаривать. Та ничего не ответила, а только стиснула зубы.
– Катриона, потанцуешь со мной? – девушка подняла глаза и увидела перед собой Марко Манфреди.
Она радостно вскочила с места, совсем забыв о своем недавнем обещании лишить беднягу мужского достоинства при помощи острого ножа.
– Ну конечно, Марко! – она схватила парня под руку и вежливо обратилась к Питеру: – Прошу прощения, милорд. – Гордо вздернув подбородок и покачивая бедрами, Катриона удалилась вместе с Марко с торжествующим видом.
Остаток этого кошмарного для нее вечера девушка танцевала без передышки. Казалось, ее осаждают все неженатые мужчины Фридженти: от молокососов, еще не достигнувших того возраста, когда разумные люди вступают в брак, до солидных мужей, чье время безвозвратно ушло, так как они были гораздо старше отца Катрионы.
Благосклонности Катрионы стали искать и те парни, которые уже начали ухаживать за другими девушками. А также вдовцы, имеющие детей. Даже один бедняга, успевший овдоветь уже дважды и подыскивающий женщину, которая помогла бы ему вырастить его многочисленное потомство, захотел попытать счастья.
Среди ее партнеров по танцам было много тех, которые еще совсем недавно заявляли, что никакое приданое не сможет компенсировать несносный характер и злой язык этой гордячки.
Слова Винченцо в корне изменили их мнение о неуживчивости Катрионы Сильвано. Ее отец поманил женихов богатым приданым, ставшим приманкой даже для тех, кому сама она была вовсе не нужна.
«Как мог отец подвергнуть ее такому унижению?» – танцуя и притворяясь веселой, чтобы хоть как-то спасти свое достоинство, Катриона непрестанно задавала себе этот вопрос.
Девушка не могла дождаться той минуты, когда они с отцом останутся наедине, чтобы бросить ему в лицо свои обвинения. Однако, к большому ее сожалению, отец принял приглашение лорда Фитэйна, и они все вместе поехали домой в карете Креспи.
За всю дорогу Катриона с Бьянкой не сказали ни единого слова. Зато Винченцо и лорд Фитэйн, не переставая, обменивались любезностями, от которых девушку просто бросало в дрожь.
– Не знаю, как и благодарить вас за любезное приглашение на свадьбу вашего сына, синьор Сильвано. Я уже и забыл, когда в последний раз так приятно проводил время.
Катриона, отлично понимавшая, что все сказанное предназначается для нее, а вовсе не для отца, с трудом сдерживалась, чтобы не закатить мерзавцу пощечину. Ей хотелось стереть с этой самоуверенной физиономии наглую улыбку, хотелось вцепиться в Питера и выцарапать ему глаза.
Однако в присутствии отца воплотить в жизнь этот порыв было невозможно. Ей ничего не оставалось, как стиснуть зубы и ждать.
«Ну погоди, проклятый англичанин! Погоди! Я с тобой рассчитаюсь!» – думала она про себя.
Выйдя из кареты и уже стоя у дверей дома, Катриона не выдержала.
– Ну как ты мог, папа, так со мной поступить? Так меня опозорить перед всеми!
– Мы поговорим об этом дома.
Войдя в кухню, девушка с силой захлопнула дверь так, что та едва не слетела с петель.
Подбоченясь, Катриона ждала от отца объяснений. Однако Винченцо не обратил ни малейшего внимания на воинственную позу дочери и сказал со спокойным достоинством:
– Нет ничего постыдного в том, чтобы иметь богатое приданое.
– Папа, ты предложил не приданое. Ты хотел подкупить всех этих болванов, чтобы один из них на мне женился!
– Ну, что я сказал, не так уж важно. Самое главное это то, что тебе уже двадцать четыре года, и давно пора найти себе подходящего мужа.
– Не нужно мне никакого мужа! – вскрикнула Катриона.
– Может быть, и так, – спокойно заметил отец. – Но тебе все равно придется выйти замуж. Я не позволю, чтобы Бьянка сделала это раньше тебя. Мне не хочется навлекать позор на нашу семью из-за незамужней дочери.
– В таком случае ты навлечешь на семью двойной позор, потому что и Бьянка тоже останется старой девой.
При этих словах Бьянка разрыдалась с новой силой.
– Почему я должна оставаться в старых девах из-за того, что Катриона не хочет и боится выходить замуж?
– Кто говорит, что я боюсь? Просто я отказываюсь на всю жизнь сделаться прислугой крестьянина из Фридженти!
– Так значит, по-твоему, мама была прислугой? – заикаясь, выдавила из себя Бьянка.
– Я никому не позволю неуважительно говорить о маме! – в гневе взревел Винченцо.
Бросив затравленный взгляд на обоих, Катриона убежала в спальню. В эту ночь ей не спалось. Заплаканная Бьянка снова стала всхлипывать и издавать душераздирающие стоны. Сон Катрионы как рукой сняло.
Утром она встала совершенно разбитая. Кое-как одевшись, она пошла в кухню, где нашла отца, готовившего завтрак.
– Я не хочу есть, – устало сказала девушка, когда Винченцо предложил ей присесть за стол.
– Ты нездорова, доченька?
– А ты как думаешь?
– Катриона, я забочусь о твоем благе! Может быть, тебе это кажется…
– Папа, ты все уже сказал вчера, – прервала она отца. – На свадьбе Санти ты всем рассказал о тех жертвах, которые мне пришлось принести ради семьи. Теперь жертвы больше не нужны. Мне уже двадцать четыре года, как ты очень уместно заметил при всем честном народе. Разве я не заслужила права самой решать свою судьбу?
Прежде Чем Винченцо успел что-либо ответить, раздался тихий стук в дверь. Катриона открыла и застыла в изумлении – на пороге стоял Марко Манфреди в новом выходном костюме. От волнения бедняга вспотел. В огромных ручищах Марко была зажата корзина с цветами.
– Анна сказала, что ты забыла вчера корзину с цветами, Катриона. Вот я и решил занести ее тебе. Я хотел… Я был… – он протянул цветы Катрионе.
– Спасибо, – девушка взяла цветы и снова села за стол.
– Я все равно собирался к вам зайти, – Марко засунул два пальца за тугой воротничок, пытаясь его ослабить. – Катриона, не погулять ли нам сегодня вечером?
– Я прямо сейчас с тобой и погуляю, – спокойно ответила Катриона.
– Сейчас?
– Да. Это займет всего несколько минут. Наверняка твой отец ждет, чтобы ты поскорей пришел и приступил к работе.
– Да. Я уже и так опоздал.
– Папа, я ненадолго, – бросила она отцу и вышла с Марко, спокойно прикрыв за собой дверь.
Они прошли несколько метров по дороге, прежде чем Марко начал говорить.
– Катриона, вчера вечером я выпил лишнего и наговорил много разных глупостей. Прости меня!
– Мне не за что тебя прощать, – тихо сказала она. – Хотя признаюсь, если бы ты стал просить прощения вчера, я бы задала тебе хорошую трепку! А сегодня вся злость уже прошла. Я знаю, что бывает, когда вино ударяет в голову, – девушка улыбнулась ему с неожиданной нежностью. – Послушай, давай начистоту. Я так отчаянно кокетничала с тобой, что у тебя голова пошла кругом. Так что я сама виновата.
– Какая ты благородная, Катриона! – широко улыбаясь, сказал Марко. – Ты пойдешь гулять со мной сегодня вечером?
– Нет, Марко, – еще более ласково ответила девушка и погладила его по руке. – Поверь, так будет гораздо лучше. Ведь ты пришел не ради приданого, как это сделают другие. Я вскружила тебе голову еще до того, как отец заговорил о нем, не правда ли? Мы не сможем жить с тобой мирно, Марко. Я не такая женщина. Из меня получится скверная жена. – Она протянула ему руку – Мы с тобой ссорились с самого детства, а теперь я предлагаю стать друзьями.
– По правде говоря, я надеялся на нечто большее, чем дружба, – разочарованно ответил парень, пожимая протянутую руку.
– Поверь, дружба гораздо лучше любви.
– Ох, Катриона, – он неожиданно рассмеялся. – Ты очень умная девушка, гораздо умнее меня. Во многом. Может быть, завтра или чуть попозже я и соглашусь с тобой насчет наших отношений, но говорить, что дружба лучше любви? Нет, ты знаешь и понимаешь гораздо меньше, чем тебе кажется.
– Я пью за счастье моего младшего сына Санти и его очаровательной невесты Анны. Дай Бог им счастья, здоровья, много прекрасных детей и долгих лет совместной жизни.
Раздался звон бокалов, и послышались удовлетворенные возгласы гостей, поддерживающие тост Винченцо.
– Из всех моих сыновей, – продолжал он, – Санти покидает родительский дом последним. А теперь настало время подумать и о дочерях.
Катриона устремила торжествующий взгляд на сестру.
– Вот видишь, я же тебе говорила!
– Господь наградил меня двумя замечательными девочками. Одна из них похожа на солнечный луч, освещающий наш дом даже в самую дурную погоду. Что касается ее старшей сестры… Ну что можно сказать о Катрионе? – спросил он у притихшего зала. – Она была еще совсем ребенком, когда ей пришлось стать маленькой хозяйкой большого дома и взвалить на себя все тяготы хозяйства. Она готовила, пекла хлеб, стирала, ухаживала за скотиной, учила свою младшую сестренку. И при всем этом она еще успевала заниматься музыкой и пением. Бесценная жемчужина – вот кто такая моя Катриона! Бриллиант чистейшей воды! Она всем жертвовала ради семьи, отказывая себе даже в самых невинных радостях. Думаю, что наконец настало время вознаградить ее за все!
Катриона залилась пунцовым румянцем. Она бросила на Бьянку взгляд, радуясь, что отец, наконец, закончил петь ей дифирамбы и теперь, по всей видимости, скажет о самом главном, а именно – объявит гостям о помолвке Бьянки с Энрико Фонтана, и весть эта облетит весь Фридженти. Он скажет, что Энрико будет ему сыном, и все они станут вместе работать на ферме. А она, Катриона, сможет беспрепятственно уехать учиться пению в Рим, Флоренцию, Неаполь, Англию. Перед ней откроются огромные возможности! От этих мыслей у Катрионы захватило дух.
– Я знаю, – многозначительно продолжил синьор Сильвано, – что многие думают, если у меня четыре сына и всего одна ферма, то я ничего не смогу дать дочерям. Они ошибаются. Как вы знаете, будущее моего старшего сына обеспечено. – Он с улыбкой кивнул сидящему за другим концом стола Эдуарде – Мой второй сын, Роберто, – рыбак. Скоро он купит собственную лодку, и не будет нуждаться ни в чем. Третий сын, Скотта, занимается строительством в Риме. Что до новобрачных, Анны и Санти, то благодаря щедрости синьора Креспи, у них уже есть собственная ферма. Все сбережения, скопленные мною за долгие годы, в значительной степени благодаря Катрионе, которая так же экономна и трудолюбива, как и ее мать, я собираюсь отдать дочерям. Очень хорошо, что на этом празднике весь Фридженти узнает о большом приданом, которое получит за моей старшей дочерью ее будущий муж. Ни у одной невесты во всем Фридженти не будет такого богатого наследства, как у моей Катрионы!
На лице девушки застыла выжидательная улыбка. Она все еще надеялась, что отец, наконец, заговорит о Бьянке, но, услышав собственное имя, вдруг поняла, что этого не будет и что именно к ней приковано внимание всего зала. Гости улыбались. Катриона чувствовала на себе их откровенные оценивающие взгляды. Щеки девушки вспыхнули, ей захотелось, чтобы у нее под ногами разверзлась земля и поглотила ее, как некогда Красное море поглотило египтян.
Однако робость и стеснительность не были достоинствами Катрионы. Она резко вскочила с места и выкрикнула звонким голосом:
– Папа, несравненное вино Фридженти так затуманило тебе голову, что ты перепутал собственных дочерей. Тебе не следует вводить в заблуждение наших друзей и соседей. Это у Бьянки будет богатое приданое, потому что именно она собирается выйти замуж!
Винченцо Сильвано ответил дочери так, как будто бы кроме них в зале никого больше не было.
– Нет, Катриона. Я ничего не перепутал. Я думал об этом в течение многих лет. Ты должна быть вознаграждена за преданность и самоотверженность. Бьянка тоже получит хорошее приданое, но тебе причитается большая доля старшей дочери. Я дам за тобой такое приданое, которое сделает тебя желанней невестой для любого мужчины во Фридженти!
– Я не хочу быть желанной невестой, так как не собираюсь замуж. Это Бьянка.
– Бьянка на много лет младше тебя; и ей следует дожидаться своей очереди. Она не выйдет замуж и даже не будет помолвлена до тех пор, пока этого не сделаешь ты.
– А я этого не сделаю.
– Тогда твоя сестра тоже не выйдет замуж.
Бьянка разрыдалась. Слова проклятия замерли на устах у Катрионы – она только глухо простонала в бессильной злобе. Вдруг чья-то сильная рука больно схватила ее за запястье.
– Сядь! – скомандовал ей лорд Фитэйн тихим, но твердым голосом. – Не выставляй себя на посмешище перед всем городом.
Боль в руке подействовала на девушку гораздо убедительнее самых мудрых слов. Она замолчала и села на место.
– Бьянка, к тебе это тоже относится!
Еще за секунду до этого безутешно рыдающая, Бьянка покорно шмыгнула носом и замолчала, к большому изумлению, своей сестры.
– Я не хочу оставаться в старых девах, лорд Питер, – жалобно всхлипнула она.
– Думаю, тебе это не угрожает.
– Вы не знаете отца. Уж если он что-нибудь задумал, то именно так все и будет. Тем более, что он объявил о своем решении всем. А Катриона! Ни один мул во Фридженти не взялся бы соперничать с ней в упрямстве!
– О, уж это-то мне известно!
– С вашего позволения я ухожу домой, – заявила Катриона, поднимаясь с места. – Можете сколько угодно обсуждать мой дурной характер – я при этом присутствовать не желаю.
Карлэйл взял ее за запястье и снова без видимых усилий усадил на место.
– Ты никуда не уйдешь, – тихо сказал он. – Музыка заиграла, и ты должна остаться и танцевать. Или ты хочешь сбежать домой и дать повод для сплетен всему городу?
Изумленная Бьянка закрыла рукой рот – с Катрионой еще никто не смел так разговаривать. Та ничего не ответила, а только стиснула зубы.
– Катриона, потанцуешь со мной? – девушка подняла глаза и увидела перед собой Марко Манфреди.
Она радостно вскочила с места, совсем забыв о своем недавнем обещании лишить беднягу мужского достоинства при помощи острого ножа.
– Ну конечно, Марко! – она схватила парня под руку и вежливо обратилась к Питеру: – Прошу прощения, милорд. – Гордо вздернув подбородок и покачивая бедрами, Катриона удалилась вместе с Марко с торжествующим видом.
Остаток этого кошмарного для нее вечера девушка танцевала без передышки. Казалось, ее осаждают все неженатые мужчины Фридженти: от молокососов, еще не достигнувших того возраста, когда разумные люди вступают в брак, до солидных мужей, чье время безвозвратно ушло, так как они были гораздо старше отца Катрионы.
Благосклонности Катрионы стали искать и те парни, которые уже начали ухаживать за другими девушками. А также вдовцы, имеющие детей. Даже один бедняга, успевший овдоветь уже дважды и подыскивающий женщину, которая помогла бы ему вырастить его многочисленное потомство, захотел попытать счастья.
Среди ее партнеров по танцам было много тех, которые еще совсем недавно заявляли, что никакое приданое не сможет компенсировать несносный характер и злой язык этой гордячки.
Слова Винченцо в корне изменили их мнение о неуживчивости Катрионы Сильвано. Ее отец поманил женихов богатым приданым, ставшим приманкой даже для тех, кому сама она была вовсе не нужна.
«Как мог отец подвергнуть ее такому унижению?» – танцуя и притворяясь веселой, чтобы хоть как-то спасти свое достоинство, Катриона непрестанно задавала себе этот вопрос.
Девушка не могла дождаться той минуты, когда они с отцом останутся наедине, чтобы бросить ему в лицо свои обвинения. Однако, к большому ее сожалению, отец принял приглашение лорда Фитэйна, и они все вместе поехали домой в карете Креспи.
За всю дорогу Катриона с Бьянкой не сказали ни единого слова. Зато Винченцо и лорд Фитэйн, не переставая, обменивались любезностями, от которых девушку просто бросало в дрожь.
– Не знаю, как и благодарить вас за любезное приглашение на свадьбу вашего сына, синьор Сильвано. Я уже и забыл, когда в последний раз так приятно проводил время.
Катриона, отлично понимавшая, что все сказанное предназначается для нее, а вовсе не для отца, с трудом сдерживалась, чтобы не закатить мерзавцу пощечину. Ей хотелось стереть с этой самоуверенной физиономии наглую улыбку, хотелось вцепиться в Питера и выцарапать ему глаза.
Однако в присутствии отца воплотить в жизнь этот порыв было невозможно. Ей ничего не оставалось, как стиснуть зубы и ждать.
«Ну погоди, проклятый англичанин! Погоди! Я с тобой рассчитаюсь!» – думала она про себя.
Выйдя из кареты и уже стоя у дверей дома, Катриона не выдержала.
– Ну как ты мог, папа, так со мной поступить? Так меня опозорить перед всеми!
– Мы поговорим об этом дома.
Войдя в кухню, девушка с силой захлопнула дверь так, что та едва не слетела с петель.
Подбоченясь, Катриона ждала от отца объяснений. Однако Винченцо не обратил ни малейшего внимания на воинственную позу дочери и сказал со спокойным достоинством:
– Нет ничего постыдного в том, чтобы иметь богатое приданое.
– Папа, ты предложил не приданое. Ты хотел подкупить всех этих болванов, чтобы один из них на мне женился!
– Ну, что я сказал, не так уж важно. Самое главное это то, что тебе уже двадцать четыре года, и давно пора найти себе подходящего мужа.
– Не нужно мне никакого мужа! – вскрикнула Катриона.
– Может быть, и так, – спокойно заметил отец. – Но тебе все равно придется выйти замуж. Я не позволю, чтобы Бьянка сделала это раньше тебя. Мне не хочется навлекать позор на нашу семью из-за незамужней дочери.
– В таком случае ты навлечешь на семью двойной позор, потому что и Бьянка тоже останется старой девой.
При этих словах Бьянка разрыдалась с новой силой.
– Почему я должна оставаться в старых девах из-за того, что Катриона не хочет и боится выходить замуж?
– Кто говорит, что я боюсь? Просто я отказываюсь на всю жизнь сделаться прислугой крестьянина из Фридженти!
– Так значит, по-твоему, мама была прислугой? – заикаясь, выдавила из себя Бьянка.
– Я никому не позволю неуважительно говорить о маме! – в гневе взревел Винченцо.
Бросив затравленный взгляд на обоих, Катриона убежала в спальню. В эту ночь ей не спалось. Заплаканная Бьянка снова стала всхлипывать и издавать душераздирающие стоны. Сон Катрионы как рукой сняло.
Утром она встала совершенно разбитая. Кое-как одевшись, она пошла в кухню, где нашла отца, готовившего завтрак.
– Я не хочу есть, – устало сказала девушка, когда Винченцо предложил ей присесть за стол.
– Ты нездорова, доченька?
– А ты как думаешь?
– Катриона, я забочусь о твоем благе! Может быть, тебе это кажется…
– Папа, ты все уже сказал вчера, – прервала она отца. – На свадьбе Санти ты всем рассказал о тех жертвах, которые мне пришлось принести ради семьи. Теперь жертвы больше не нужны. Мне уже двадцать четыре года, как ты очень уместно заметил при всем честном народе. Разве я не заслужила права самой решать свою судьбу?
Прежде Чем Винченцо успел что-либо ответить, раздался тихий стук в дверь. Катриона открыла и застыла в изумлении – на пороге стоял Марко Манфреди в новом выходном костюме. От волнения бедняга вспотел. В огромных ручищах Марко была зажата корзина с цветами.
– Анна сказала, что ты забыла вчера корзину с цветами, Катриона. Вот я и решил занести ее тебе. Я хотел… Я был… – он протянул цветы Катрионе.
– Спасибо, – девушка взяла цветы и снова села за стол.
– Я все равно собирался к вам зайти, – Марко засунул два пальца за тугой воротничок, пытаясь его ослабить. – Катриона, не погулять ли нам сегодня вечером?
– Я прямо сейчас с тобой и погуляю, – спокойно ответила Катриона.
– Сейчас?
– Да. Это займет всего несколько минут. Наверняка твой отец ждет, чтобы ты поскорей пришел и приступил к работе.
– Да. Я уже и так опоздал.
– Папа, я ненадолго, – бросила она отцу и вышла с Марко, спокойно прикрыв за собой дверь.
Они прошли несколько метров по дороге, прежде чем Марко начал говорить.
– Катриона, вчера вечером я выпил лишнего и наговорил много разных глупостей. Прости меня!
– Мне не за что тебя прощать, – тихо сказала она. – Хотя признаюсь, если бы ты стал просить прощения вчера, я бы задала тебе хорошую трепку! А сегодня вся злость уже прошла. Я знаю, что бывает, когда вино ударяет в голову, – девушка улыбнулась ему с неожиданной нежностью. – Послушай, давай начистоту. Я так отчаянно кокетничала с тобой, что у тебя голова пошла кругом. Так что я сама виновата.
– Какая ты благородная, Катриона! – широко улыбаясь, сказал Марко. – Ты пойдешь гулять со мной сегодня вечером?
– Нет, Марко, – еще более ласково ответила девушка и погладила его по руке. – Поверь, так будет гораздо лучше. Ведь ты пришел не ради приданого, как это сделают другие. Я вскружила тебе голову еще до того, как отец заговорил о нем, не правда ли? Мы не сможем жить с тобой мирно, Марко. Я не такая женщина. Из меня получится скверная жена. – Она протянула ему руку – Мы с тобой ссорились с самого детства, а теперь я предлагаю стать друзьями.
– По правде говоря, я надеялся на нечто большее, чем дружба, – разочарованно ответил парень, пожимая протянутую руку.
– Поверь, дружба гораздо лучше любви.
– Ох, Катриона, – он неожиданно рассмеялся. – Ты очень умная девушка, гораздо умнее меня. Во многом. Может быть, завтра или чуть попозже я и соглашусь с тобой насчет наших отношений, но говорить, что дружба лучше любви? Нет, ты знаешь и понимаешь гораздо меньше, чем тебе кажется.
ГЛАВА 14
О помолвке и замужестве Катрионы Сильвано во Фридженти говорили еще многие и многие годы. Со временем эта история обросла новыми пикантными и даже фантастическими подробностями и ее рассказывали друг другу длинными зимними вечерами, непременно начиная свой рассказ словами: «А ты помнишь?..»
История, ставшая легендой, передавалась из поколения в поколение.
Дети, которых еще не было на свете в то лето, когда Катриона рассталась со своей свободой, спрашивали родителей, показывая на могучее дерево:
– Это то самое дерево, которое было совсем маленьким, когда Вито Алоро хотел поцеловать Катриону, а она закатила ему такую оплеуху, что бедняга упал и разбил о него голову и даже потерял сознание?
– Нет, то дерево находится чуть дальше.
– А ты, мама, видела это?
– К сожалению, нет, но моя кузина Дорио, которая потом вышла замуж за сицилийца и уехала в Америку, там была и видела все своими собственными глазами. Она-то и рассказала мне эту историю.
– И она рассказала, как Катриона оторвала оборку от своей нижней юбки и перевязала Вито голову, а потом навестила его вечером и накормила пирогом с ягодами и куриным бульоном?
– Нет-нет, бульон был овощным, а пирог с сыром и миндалем, Пирог с ягодами Катриона запустила в твоего дядюшку Пьетро, когда тот назвал ее бедной женщиной, нуждающейся в мужской поддержке.
– А папа тоже хотел жениться на Катрионе, мама?
В течение многих лет этот вопрос вызывал замешательство во многих семьях Фридженти и был поводом для многочисленных ссор, так как из двадцати одного предложения руки и сердца тринадцать Катриона получила в родном городе.
Если хозяин дома, в прошлом сватавшийся к синьорине Сильвано, смел только заикнуться, что мясо сегодня не такое вкусное, как обычно, или хлеб слишком сухой, разгневанная супруга тут же ядовито замечала:
– Ну конечно, Катриона приготовила бы лучше.
Если муж хотел сорвать на домашних свое плохое настроение (а с кем из мужей этого не случается?) и повышал голос, ему тут же давали достойный отпор:
– Ты забыл, что разговариваешь не с Катрионой Сильвано!
Одна женщина через много лет с гордостью хвасталась, что ее муж первый посватался к Катрионе и получил отказ. Нита, розовощекая горничная Креспи, обслуживая гостей на свадьбе Анны и Санти, весь день наблюдала за Катрионой, восхищаясь ее уверенностью в себе и чувством собственного достоинства. Казалось, Катрионе не было никакого дела, что болтают о ней Досужие языки.
Нита смотрела на Катриону с чувством зависти, смешанным с восхищением, потому что она считала Марко Манфреди совершенно неотразимым мужчиной, даже более красивым, чем английский лорд.
Когда Нита узнала от жены сторожа, что Марко Манфреди ходил свататься к Катрионе Сильвано и получил отказ, она стала искать предлог, чтобы встретиться с Марко. В этом ей помогла Анна Фурилло Сильвано, которая попросила Ниту передать синьоре Манфреди какой-то рецепт из дворцовой кулинарной книги.
После того, как Катриона отвергла Марко, он стал постоянно бегать к ней за советом, как будто бы они всегда были закадычными друзьями. После этого он сломя голову несся в замок Креспи к прелестной маленькой горничной.
Весь Фридженти покатывался со смеху. Даже музыкальный фестиваль не привлекал к себе такого внимания и не веселил публику больше, чем сватовство к Катрионе Сильвано. За всю свою историю Фридженти не видел ничего подобного. Этот фарс, длившийся несколько недель, доставлял несказанное удовольствие всем жителям городка, от мала до велика.
Пока друзья и родные Катрионы забавлялись происходящим, сама виновница всей этой кутерьмы чувствовала себя, как в осажденной крепости.
Стоило ей выйти из дома, как с ней тут же заговаривал кто-нибудь из потенциальных женихов, отмечая все великолепие красоты девушки, открывшейся его взору после того, как за ней обещано было богатое приданое. Бьянка радостно сообщала подробности происходящего лорду Фитэйну, который теперь зачастил в дом Сильвано. Он являлся почти каждый вечер, когда подавали кофе и десерт.
Первые два дня Катриона хмурилась, слушая болтовню Бьянки и англичанина, а на третий день не выдержала и присоединилась к их беседе, горько подшучивая над собой и своей участью.
– Я еще могу выносить, когда эти болваны на меня глазеют, – заявила она спустя неделю, – но что мне делать с их ручищами? Иногда мне кажется, что у них не две руки, а целых четыре.
Бьянка звонко рассмеялась.
– Точно! Две руки, чтобы щипать тебя за зад, а две другие, ой-ой! – Встретившись с разгневанным взглядом сестры, она оборвала свои вульгарные замечания на полуслове и, надо сказать, сделала это весьма своевременно.
Питер Карлэйл от души расхохотался, Винченцо сделал вид, что кашляет, а ветреная Бьянка даже не попыталась сдержать свой энтузиазм. Катриона сделала вид, что рассердилась на всех троих.
Лорд Фитэйн встал и, предложив Катрионе, руку, поинтересовался:
– Не прогуляетесь ли со мной, Катриона?
Катриона, не обращая внимания на протянутую руку, язвительно ответила:
– Не возражаю. Мне нужно подышать свежим воздухом, и ваше предложение оказалось очень даже кстати. По крайней мере, никто из местных ухажеров не посмеет приблизиться ко мне, если я буду рядом с вами.
– Вы на редкость любезны, но мне в любом случае хочется с вами прогуляться. Бьянка, не хотите ли пойти с нами? – вежливо предложил он.
– Нет, спасибо, – Бьянка сонно улыбнулась. – Вы оба слишком темпераментны, это меня утомляет, кроме того, я сегодня хочу пораньше лечь.
– И я тоже, – сказал Винченцо, вставая с места.
– До свидания, лорд Питер, – попрощалась Бьянка по-английски.
Катриона мрачно заметила про себя, что сестра откровенно кокетничает с англичанином, а ведь сама только и говорит об Энрико.
– Ты накинешь шаль, Катриона?
– Нет, я думаю, что на улице тепло.
– Если даже и нет, то очень скоро будет.
Девушка гневно посмотрела на Питера, но тот ответил ей ясным, невинным взглядом. После недолгой внутренней борьбы Катриона решила не затевать ссору и промолчала.
Когда они оказались на улице, молодой человек взял ее под руку – она не сопротивлялась.
– Ну, сколько ты получила предложений руки и сердца?
– Одиннадцать, – неохотно ответила Катриона.
– Одиннадцать было прошлым вечером, – Питер насмешливо посмотрел на девушку. – Ты хочешь сказать, что за сегодняшний день не получила ни единого предложения? Ты теряешь популярность, Катриона.
Девушка выдернула руку.
– А тебе это доставляет огромное удовольствие? – спросила она насмешливо и в то же время с чувством обиды.
– Ты же не станешь отрицать, что комедия получилась превосходная?
– Да, для тебя и всех остальных! Но только не для меня. Мне ни капельки не смешно!
– Ну же, Катриона, – его голос звучал ласково, а в глазах светилась коварная улыбка. – Признайся, что тебе доставляет огромное удовольствие смотреть на то, как все неженатые мужчины Фридженти откровенно выставляют себя на посмешище.
– Да, – ответила Катриона, внезапно дав волю долго сдерживаемому смеху. Она не могла остановиться и хохотала до слез, до тех пор пока, совсем обессиленная, не упала в объятия Питера, чувствуя, что не может больше стоять на ногах без поддержки.
Сильные руки молодого человека сомкнулись, радостно принимая желанную тяжесть ее тела.
– Знаешь, что мне нравится в тебе больше всего? Что когда ты что-нибудь делаешь, то отдаешься этому вся, без остатка.
– Да, как сказали бы твои соотечественники, наблюдение за этими ослами было дьявольски забавным зрелищем, – Катриона вытерла слезы о шелковую сорочку Питера и перевела дух.
– Будучи в Англии, я бы мог так сказать, но ни одной леди это и в голову бы не пришло.
– Ни для кого не секрет, что я вовсе не леди.
– Конечно, это не секрет. – Лунный свет падал на Питера, он улыбнулся девушке и наклонился, чтобы ее поцеловать. Затем он осторожно опустил ее на лужайку под деревом, где их не могли видеть ничьи любопытные глаза.
– Нет, слава Богу, ты не леди, – прошептал Питер после очередного долгого поцелуя, – но я буду безумно счастлив, когда ты станешь моей женой, моей единственной леди, и нам больше не придется прятаться по углам.
Катриона отпрянула в сторону и уселась на лужайке.
– О чем это ты?
– О женитьбе, Катриона, о чем же еще мне говорить? Когда тебе надоест дурачить мужскую половину Фридженти и играть со мной, я пойду к твоему отцу просить твоей руки.
– Если мне нравится с тобой целоваться, это еще не значит, что я хочу выйти за тебя замуж, даже если ты сейчас говоришь серьезно, чему я, разумеется, мало верю.
– И зря. Поверь, наконец. – Питер сел, и их снова осветила луна. Он собирался серьезно поговорить с Катрионой, но она явно отдавала предпочтение поцелуям. – Я приехал на несколько месяцев во Фридженти только затем, чтобы жениться на тебе, или навсегда вычеркнуть из своей жизни.
История, ставшая легендой, передавалась из поколения в поколение.
Дети, которых еще не было на свете в то лето, когда Катриона рассталась со своей свободой, спрашивали родителей, показывая на могучее дерево:
– Это то самое дерево, которое было совсем маленьким, когда Вито Алоро хотел поцеловать Катриону, а она закатила ему такую оплеуху, что бедняга упал и разбил о него голову и даже потерял сознание?
– Нет, то дерево находится чуть дальше.
– А ты, мама, видела это?
– К сожалению, нет, но моя кузина Дорио, которая потом вышла замуж за сицилийца и уехала в Америку, там была и видела все своими собственными глазами. Она-то и рассказала мне эту историю.
– И она рассказала, как Катриона оторвала оборку от своей нижней юбки и перевязала Вито голову, а потом навестила его вечером и накормила пирогом с ягодами и куриным бульоном?
– Нет-нет, бульон был овощным, а пирог с сыром и миндалем, Пирог с ягодами Катриона запустила в твоего дядюшку Пьетро, когда тот назвал ее бедной женщиной, нуждающейся в мужской поддержке.
– А папа тоже хотел жениться на Катрионе, мама?
В течение многих лет этот вопрос вызывал замешательство во многих семьях Фридженти и был поводом для многочисленных ссор, так как из двадцати одного предложения руки и сердца тринадцать Катриона получила в родном городе.
Если хозяин дома, в прошлом сватавшийся к синьорине Сильвано, смел только заикнуться, что мясо сегодня не такое вкусное, как обычно, или хлеб слишком сухой, разгневанная супруга тут же ядовито замечала:
– Ну конечно, Катриона приготовила бы лучше.
Если муж хотел сорвать на домашних свое плохое настроение (а с кем из мужей этого не случается?) и повышал голос, ему тут же давали достойный отпор:
– Ты забыл, что разговариваешь не с Катрионой Сильвано!
Одна женщина через много лет с гордостью хвасталась, что ее муж первый посватался к Катрионе и получил отказ. Нита, розовощекая горничная Креспи, обслуживая гостей на свадьбе Анны и Санти, весь день наблюдала за Катрионой, восхищаясь ее уверенностью в себе и чувством собственного достоинства. Казалось, Катрионе не было никакого дела, что болтают о ней Досужие языки.
Нита смотрела на Катриону с чувством зависти, смешанным с восхищением, потому что она считала Марко Манфреди совершенно неотразимым мужчиной, даже более красивым, чем английский лорд.
Когда Нита узнала от жены сторожа, что Марко Манфреди ходил свататься к Катрионе Сильвано и получил отказ, она стала искать предлог, чтобы встретиться с Марко. В этом ей помогла Анна Фурилло Сильвано, которая попросила Ниту передать синьоре Манфреди какой-то рецепт из дворцовой кулинарной книги.
После того, как Катриона отвергла Марко, он стал постоянно бегать к ней за советом, как будто бы они всегда были закадычными друзьями. После этого он сломя голову несся в замок Креспи к прелестной маленькой горничной.
Весь Фридженти покатывался со смеху. Даже музыкальный фестиваль не привлекал к себе такого внимания и не веселил публику больше, чем сватовство к Катрионе Сильвано. За всю свою историю Фридженти не видел ничего подобного. Этот фарс, длившийся несколько недель, доставлял несказанное удовольствие всем жителям городка, от мала до велика.
Пока друзья и родные Катрионы забавлялись происходящим, сама виновница всей этой кутерьмы чувствовала себя, как в осажденной крепости.
Стоило ей выйти из дома, как с ней тут же заговаривал кто-нибудь из потенциальных женихов, отмечая все великолепие красоты девушки, открывшейся его взору после того, как за ней обещано было богатое приданое. Бьянка радостно сообщала подробности происходящего лорду Фитэйну, который теперь зачастил в дом Сильвано. Он являлся почти каждый вечер, когда подавали кофе и десерт.
Первые два дня Катриона хмурилась, слушая болтовню Бьянки и англичанина, а на третий день не выдержала и присоединилась к их беседе, горько подшучивая над собой и своей участью.
– Я еще могу выносить, когда эти болваны на меня глазеют, – заявила она спустя неделю, – но что мне делать с их ручищами? Иногда мне кажется, что у них не две руки, а целых четыре.
Бьянка звонко рассмеялась.
– Точно! Две руки, чтобы щипать тебя за зад, а две другие, ой-ой! – Встретившись с разгневанным взглядом сестры, она оборвала свои вульгарные замечания на полуслове и, надо сказать, сделала это весьма своевременно.
Питер Карлэйл от души расхохотался, Винченцо сделал вид, что кашляет, а ветреная Бьянка даже не попыталась сдержать свой энтузиазм. Катриона сделала вид, что рассердилась на всех троих.
Лорд Фитэйн встал и, предложив Катрионе, руку, поинтересовался:
– Не прогуляетесь ли со мной, Катриона?
Катриона, не обращая внимания на протянутую руку, язвительно ответила:
– Не возражаю. Мне нужно подышать свежим воздухом, и ваше предложение оказалось очень даже кстати. По крайней мере, никто из местных ухажеров не посмеет приблизиться ко мне, если я буду рядом с вами.
– Вы на редкость любезны, но мне в любом случае хочется с вами прогуляться. Бьянка, не хотите ли пойти с нами? – вежливо предложил он.
– Нет, спасибо, – Бьянка сонно улыбнулась. – Вы оба слишком темпераментны, это меня утомляет, кроме того, я сегодня хочу пораньше лечь.
– И я тоже, – сказал Винченцо, вставая с места.
– До свидания, лорд Питер, – попрощалась Бьянка по-английски.
Катриона мрачно заметила про себя, что сестра откровенно кокетничает с англичанином, а ведь сама только и говорит об Энрико.
– Ты накинешь шаль, Катриона?
– Нет, я думаю, что на улице тепло.
– Если даже и нет, то очень скоро будет.
Девушка гневно посмотрела на Питера, но тот ответил ей ясным, невинным взглядом. После недолгой внутренней борьбы Катриона решила не затевать ссору и промолчала.
Когда они оказались на улице, молодой человек взял ее под руку – она не сопротивлялась.
– Ну, сколько ты получила предложений руки и сердца?
– Одиннадцать, – неохотно ответила Катриона.
– Одиннадцать было прошлым вечером, – Питер насмешливо посмотрел на девушку. – Ты хочешь сказать, что за сегодняшний день не получила ни единого предложения? Ты теряешь популярность, Катриона.
Девушка выдернула руку.
– А тебе это доставляет огромное удовольствие? – спросила она насмешливо и в то же время с чувством обиды.
– Ты же не станешь отрицать, что комедия получилась превосходная?
– Да, для тебя и всех остальных! Но только не для меня. Мне ни капельки не смешно!
– Ну же, Катриона, – его голос звучал ласково, а в глазах светилась коварная улыбка. – Признайся, что тебе доставляет огромное удовольствие смотреть на то, как все неженатые мужчины Фридженти откровенно выставляют себя на посмешище.
– Да, – ответила Катриона, внезапно дав волю долго сдерживаемому смеху. Она не могла остановиться и хохотала до слез, до тех пор пока, совсем обессиленная, не упала в объятия Питера, чувствуя, что не может больше стоять на ногах без поддержки.
Сильные руки молодого человека сомкнулись, радостно принимая желанную тяжесть ее тела.
– Знаешь, что мне нравится в тебе больше всего? Что когда ты что-нибудь делаешь, то отдаешься этому вся, без остатка.
– Да, как сказали бы твои соотечественники, наблюдение за этими ослами было дьявольски забавным зрелищем, – Катриона вытерла слезы о шелковую сорочку Питера и перевела дух.
– Будучи в Англии, я бы мог так сказать, но ни одной леди это и в голову бы не пришло.
– Ни для кого не секрет, что я вовсе не леди.
– Конечно, это не секрет. – Лунный свет падал на Питера, он улыбнулся девушке и наклонился, чтобы ее поцеловать. Затем он осторожно опустил ее на лужайку под деревом, где их не могли видеть ничьи любопытные глаза.
– Нет, слава Богу, ты не леди, – прошептал Питер после очередного долгого поцелуя, – но я буду безумно счастлив, когда ты станешь моей женой, моей единственной леди, и нам больше не придется прятаться по углам.
Катриона отпрянула в сторону и уселась на лужайке.
– О чем это ты?
– О женитьбе, Катриона, о чем же еще мне говорить? Когда тебе надоест дурачить мужскую половину Фридженти и играть со мной, я пойду к твоему отцу просить твоей руки.
– Если мне нравится с тобой целоваться, это еще не значит, что я хочу выйти за тебя замуж, даже если ты сейчас говоришь серьезно, чему я, разумеется, мало верю.
– И зря. Поверь, наконец. – Питер сел, и их снова осветила луна. Он собирался серьезно поговорить с Катрионой, но она явно отдавала предпочтение поцелуям. – Я приехал на несколько месяцев во Фридженти только затем, чтобы жениться на тебе, или навсегда вычеркнуть из своей жизни.