Мартон Сандра. Дама в красном

   Дверь распахнулась.
   – Доброе утро, Принцесса, – сказал Тревис. Алекс села, натянув простыню до подбородка. Он стоял в дверях, держа поднос, в одних джинсах, темные волосы спутаны, на щеках – щетина, и он был таким мужественным, таким желанным, каким не имеет права быть ни один человек.
   И как легко в него влюбиться!
   От этой мысли у нее перехватило дыхание. Нет. Она никогда не сделает этого, не влюбится в такого, как Тревис, в такого, что не верит в договоренности и, уж конечно, не верит в любовь…
   – Я приготовил нам завтрак. – Он улыбнулся, пересек комнату и поставил поднос на тумбочку рядом с кроватью. – Ветчина, яйца, тосты и кофе.
   «Скажи что-нибудь!» – яростно приказала себе Алекс. Каким-то образом она смогла оторвать взгляд от лица Тревиса и перевести его на поднос.
   – Довольно, чтобы накормить целую армию, – выдавила она.
   – Ага, – его улыбка превратилась в ехидную гримасу. – Но я подумал, что ты должна быть так же голодна нынче утром, как и я.
   Она подняла на него глаза. Ей надо подумать, и тут, в его постели, она делать этого не будет.
   – Тревис…
   – И потом, нам надо поддерживать свои силы, – он поцеловал ее. – Уроки вождения отнимают у ученика уйму энергии.
   Алекс откинулась назад.
   – Уроки вождения?
   – Ага, – он ухватил с подноса кусок жареной ветчины, откусил, потом поднес к ее губам. – Ну, я не совсем точно выразился. Открой рот, Принцесса, и попробуй.
   Она откусила. Никогда ветчина не казалась такой вкусной.
   – Уроки «порше», – сказал Тревис, глядя на нее и улыбаясь. – Если, конечно, ты еще хочешь покататься на скоростной машине…
   Алекс дико взвизгнула, откинула простыню в сторону и вскочила с кровати.
   – О, Тревис! Нет, я не переменила свое решение. Я с удовольствием буду управлять твоей машиной. Ты правда дашь мне порулить? Ты?.. Тревис? Что такое?
   Он глядел на нее. Она стояла перед ним спиной к стеклянным дверям, обнаженная, солнце золотило ее кожу.
   – Тревис?
   Ему хотелось опрокинуть ее на постель и снова овладеть ею.
   – Тревис, что случилось?
   Но больше всего, больше всего ему хотелось держать ее в своих объятиях. Держать и никогда-никогда не выпускать. Ни сегодня. Ни завтра. Ни…
   Он поднялся на ноги.
   – Я только что вспомнил… – его взгляд был странно скованным. – Придется отложить уроки «порше» на другое время. Я… у меня сегодня… я занят.
   – О, – ее улыбка померкла. – Конечно. Может, завтра. Или потом…
   – Я позвоню, – сказал он. – Когда у меня будет время. Хорошо?
   Звучит как вежливое прощание. Вот как! Негодяй! Неужто она только что опасалась влюбиться в него? Да на это способна только мазохистка! И тем не менее она здесь, стоит голая посередине его спальни.
   Ей захотелось прикрыть грудь руками, но она удержалась. Вместо этого она подняла его рубашку, которую он так яростно срывал прошлой ночью.
   – Превосходно, – вежливо сказала она. – У меня тоже кое-какие дела. – Дрожащими пальцами она застегнула рубашку сверху донизу. – Так что позвони. Уверена, мы сможем как-нибудь выкроить время.
   Он кивнул:
   – Хорошо. Я… я рад, что ты понимаешь…
   – Конечно, понимаю, Тревис. Чего тут не понять?
   Он снова кивнул. Она не понимает: он слышит это в ее голосе, – но чья тут вина? Уж не его точно. Он объяснялся достаточно недвусмысленно. Ну, конечно, может, он увлекся, строя все эти планы для них. Она должна была остановить его. Разве она не желала той же свободы, что и он? Но с женщинами всегда так. Они всегда говорят то, что вы хотите слышать, даже если это абсолютная ложь.
   – Тревис?
   Он поднял голову:
   – Да?
   – Мне бы хотелось одеться.
   Но не при нем. Ей не надо было произносить слова вслух, чтобы он их услышал.
   – Конечно. И если ты хочешь воспользоваться душем…
   – Я приму душ дома, благодарю.
   Он снова кивнул. Казалось, на большее он не способен.
   – Прекрасно. Через пару минут я буду готов отвезти тебя.
   Он вошел в ванную, захлопнул за собой дверь и встал под душ, включил воду на полную мощь, склонил голову, уперся руками в облицованную мрамором стену и подставил тело водяным струям.
   Ему ни в коем случае не следовало привозить Алекс сюда. И о чем он только думал? Во что он себя втравил, с этим ее нелепым списком пожеланий? Она, видите ли, не делала многих вещей. Велика важность! Он тоже много чего никогда не делал. Никогда не управлял реактивным самолетом. Никогда не пересекал Тихий океан на воздушном шаре. Никогда не влюблялся всей душой и всем сердцем…
   – Черт, – прошептал он, – о, черт.
   Но он не влюблен. И никогда не будет. Он обманывался раньше, и полученные горькие уроки научили его, что ни в коем случае нельзя привязываться к одной женщине надолго. Алекс придется с этим смириться. Тревис перекрыл воду, вышел из-под душа и распахнул дверь.
   – Алекс, – выпалил он, – послушай, Алекс…
   Слова застыли у него на губах. Спальня была пуста. Алекс исчезла.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Исчезла? Куда она могла деваться без машины?
   Тревис натянул джинсы, выскочил в холл, сбежал по ступеням.
   – Алекс?
   Имя отдалось звонким эхом в тишине раннего утра.
   Передняя дверь оказалась открытой. Он вышел, снова окликнул ее. Ответа не было, и никаких ее следов – тоже. Тревис выругался. Босиком, голый по пояс, он влез в машину и повернул ключ зажигания. Мотор с ревом заработал, гравий так и полетел из-под колес, когда он резко развернулся и нажал на газ. Она не могла уйти далеко. Надо было догадаться, что она сбежит. Ха, да она всегда сбегает! Она удрала в первую ночь, сбегала, когда он бросил ей вызов на следующий день. Она и в Соколиных виноградниках хотела сбежать, да не успела. Ворота были открыты. Он промчался через них, осадил машину, поглядел налево, направо… Вон она – топает по дороге по направлению к Лос-Анджелесу.
   Тревис выскочил из машины и кинулся к ней.
   – Алекс!
   Она услышала его. Это было ясно по тому, как она вздрогнула и ускорила шаг. Но не обернулась, никак больше не показала, что заметила его. Мимо пронесся фургон, посигналил ей.
   – Алекс, черт подери! – Тревис ухватил ее за руку, развернул к себе. Лицо ее было пунцовым, глаза и рот превратились в узенькие щелки.
   – Пусти!
   – Что за блажь?
   – Блажь?! Пусти меня, Ковбой!
   – Не глупи! Ты же не дойдешь до дома.
   – Я могу делать все, что пожелаю, мистер Бэрон. – Алекс сжала зубы. – Немедленно пусти мою руку!
   – Ты ведешь себя как ребенок.
   – Я не ребенок и не дурочка! – Ее глаза вспыхнули. – Пусти меня, Тревис, а не то, клянусь…
   – Мне не нравится, когда от меня сбегают, Принцесса, – он придвинулся ближе, его пальцы вцепились в ее руку, как клещи. – Пора бы тебе понять это.
   – Я не сбегала, – она вскинула голову, – я ушла. И мне плевать, что тебе нравится, а что не нравится.
   – Алекс, черт возьми…
   Они оба обернулись на скрип тормозов. Рядом остановилась полицейская машина.
   – Вот, погляди, что ты наделала, – вполголоса проговорил Тревис.
   – Что я наделала? – Алекс обдала его презрительным взором. – Ну, что?
   Из машины вылез офицер полиции. Он вежливо улыбался, но чувствовалось, что он насторожен.
   – Доброе утро. В чем дело?
   Тревис глубоко вздохнул:
   – Все в порядке. Мы остановились… поговорить.
   Коп кивнул, недоверчиво оглядел голую грудь Тревиса, потом – босые ноги, потом – руку, все еще удерживающую запястье Алекс.
   – Это так, мэм? Разговариваете?
   – Нет, – холодно ответила Алекс, – не так. Этот человек, этот человек…
   – Вы знаете его?
   – Да. И он… – Она поколебалась. Ей не приходило в голову никакого приемлемого объяснения. Сказать, что они провели ночь вместе? Что она сбежала, потому что почувствовала себя использованной? Что он рванул за ней, поскольку посчитал себя оскорбленным, а может, потому, что подумал и решил, что секс с ней был слишком хорош и жалко терять такую возможность?
   – Мэм?
   Алекс сглотнула.
   – Я знаю его. Мы поссорились, а не просто разговариваем.
   – Поссорились, – повторил коп. Сразу становилось ясно, что такое ему не в новинку. – Ну что ж, если вы не против, леди, то позвольте посоветовать вам перенести вашу ссору туда, где она началась.
   – Мы так и поступим, – угрюмо сказал Тревис, ни на секунду не отпуская свою добычу. – Мы немедленно возвращаемся ко мне. Да, Алекс?
   Она поглядела на него; было ясно, что сейчас ей очень хочется выцарапать ему глаза.
   – Да, – сквозь зубы пробурчала она.
   – Вы добровольно идете с ним, мэм?
   – Да, офицер. – Алекс вздохнула.
   Коп кивнул, скрестил руки на груди, ожидая. Алекс вырвала руку из пальцев Тревиса. С высоко поднятой головой, расправив плечи, она промаршировала назад к воротам. Тревис, чувствуя себя полным идиотом, заметил что-то относительно отличной погоды и последовал за ней. Он забрался в машину, включил задний ход, нажал кнопку, закрывающую ворота, взглянул в зеркальце – и увидел Алекс, пробирающуюся сквозь деревья к соседнему участку.
   – Боже мой, – пробормотал Тревис. Выскочив из машины, бросился следом. – Куда ты теперь? – прорычал он, ловя ее.
   – Туда же, куда и до того, – домой.
   Тревис отпустил ее и ухмыльнулся.
   – Ага, только сначала тебе придется перелезть через трехметровую стену, огораживающую мой участок.
   – Ничего. Справлюсь.
   – Сомневаюсь. Кроме того, вы ведете довольно замкнутый образ жизни, мисс Торп, и потому, видимо, не отдаете себе отчета, что ваш мавзолей находится отсюда примерно в часе езды.
   – Это не мавзолей, – она даже бровью не повела. – И я вовсе не собиралась идти всю дорогу. Как только мне попался бы телефон, я бы вызвала такси.
   – Послушайте, леди, вы желаете попасть домой? Прекрасно. Я вас довезу.
   – Спасибо огромное, мне от вас ничего не требуется. Я и сама вполне…
   – Слушай, это глупо, – сказал Тревис и провел рукой по ее волосам.
   – Вовсе нет. По дороге наверняка полно телефонных автоматов.
   – Я не это имел в виду. Я имел в виду то, что случилось сегодня утром.
   – Понятия не имею, о чем ты. – Алекс развернулась на каблуках и направилась к воротам.
   Тревис преградил ей путь, ухватил за плечи и остановил.
   – Перестань притворяться, Принцесса. Ты отлично знаешь, о чем я. Все было чудесно, пока я… пока… – Он помедлил. – Пока я не начал лгать.
   – Лгать? – Алекс моргнула.
   – У меня нет никаких встреч сегодня, – он снова помедлил, вобрал в легкие как можно больше воздуха, поглядел на нее. – Я просто… просто запаниковал.
   – Запаниковал?
   – Прекрати повторять!
   Он снова скрестил руки. Лучше бы он этого не делал. Ее внимание сразу же привлекли его округлые бицепсы, широкая загорелая грудь, темная дорожка волос, пролегающая вниз…
   Алекс заставила себя смотреть ему в лицо.
   – Ничего я не повторяю… – она остановилась и прикусила губу. – Не знаю, о чем ты говоришь, Тревис. Почему запаниковал?
   Он повернулся, пошел. Поколебавшись, она последовала за ним мимо дома, через маленький садик, к пляжу.
   – Ты не первая женщина, проведшая ночь в моей постели, – угрюмо сообщил он.
   Алекс кивнула. От его слов сердце болезненно сжалось, но она постаралась не обращать на это внимания.
   – Нет нужды хвастать, – сказала она холодно. – Я и не рассчитывала на то, что буду первой.
   – Да, конечно. Просто мне хочется быть уверенным, что ты понимаешь это.
   Она сбросила туфли и зарылась пальцами в теплый песок.
   – Хватит. Ничего особенного в прошлой ночи не было. Я прекрасно понимаю.
   – Нет. Нет, не понимаешь! – Он ухватил ее за запястье и притянул к себе. – Вот именно, что прошлая ночь была особенной! И ты это знаешь.
   Порыв ветра бросил волосы в лицо Алекс. Она освободила руку и откинула их назад, недоверчиво глядя ему в лицо.
   – Тогда почему…
   – Я же сказал – я запаниковал. – Его лицо помрачнело. – Слушай, думаешь, мне легко говорить об этом, Принцесса?
   – Да о чем? Я понятия не имею, что ты хочешь сказать.
   – У меня нет намерения влипнуть в какие-то постоянные отношения. И я тебя предупреждал.
   Ее сердце подпрыгнуло. Не говорит ли он о том, что решение его поменялось?
   – Я помню, – сказала она осторожно. – Я желаю того же.
   – Точно. И тем не менее мы преспокойно планировали провести день вместе.
   Алекс взглянула недоуменно.
   – Понятно. Ты общаешься с женщинами только ночью, да?
   – Что за ерунда! Конечно, нет. Но только… только… – Паника снова захлестнула его, словно гигантская волна. – Просто мне не хотелось, чтобы ты неправильно поняла.
   – Что?
   Почему она так все затрудняет?
   – То, что происходит между нами. Потому что… потому что ничего нет.
   – Боже мой, – устало сказала Алекс. – Ты слишком много о себе воображаешь, Ковбой.
   – Я хочу встречаться с тобой, Алекс, – желвак заходил у него на щеке. – Но я не хочу прирастать, или пускать корни, или чего там желают все женщины…
   Алекс приподняла брови.
   – Извини, – холодно заметила она, – ботаника меня не интересует.
   – Ты знаешь, о чем я говорю.
   – Конечно. А ты разве не слышал: я только вчера говорила о том же?
   – Да, – желвак снова заходил. – Но это не удержало тебя от совместного времяпровождения.
   Алекс расхохоталась.
   – Не знаю, что хуже, Тревис, – твое потрясающее самомнение или твой взгляд на окружающий мир. – Она шагнула вперед, улыбка превратилась в гримасу презрения, палец направлен ему в грудь. – Ты строил планы. Я соглашалась с ними из вежливости. Не думаешь ли ты, что я пыталась выкопать ямку для тех самых корней, которых ты так боишься?
   На щеках у него загорелись два красных пятна.
   – Я так не говорил.
   – Нет? – Алекс блеснула белоснежными зубами. – А что ты тогда говорил?
   – Только то, что мы не хотим зайти слишком далеко.
   – Наша связь, ты хочешь сказать.
   – Да. Наша… наша… – почему так трудно произнести это слово? У Принцессы таких проблем не возникло. У нее вообще не наблюдается проблем. Она готова спокойно и безмятежно поддерживать ни к чему не обязывающие отношения – именно о таких отношениях с женщинами он мечтал, но ничего не получалось. Тогда почему ситуация так выводит его из себя? – Наша связь, – наконец выговорил он.
   Она кивнула, соглашаясь, чувствуя внезапную опустошенность. Все, чего ей хотелось сейчас, – добраться до дома, лечь в ванну и лежать там долго-долго, а после попытаться вернуть свою жизнь в правильное русло. Потому что сейчас она свернула в сторону. С самого аукциона все вышло из-под контроля.
   – Знаешь, – сказала она тихо, – знаешь, я думаю, можно закончить…
   – Что закончить?
   – Эти… как бы ты ни назвал эти отношения…
   Она задохнулась, когда Тревис схватил ее в свои объятия и яростно прижался губами к ее рту.
   – Закончим, когда сами закончатся, – прошептал он у ее губ. – Тебе понятно, Принцесса?
   Нужно было бы ответить, что она больше не принимает указаний ни от кого, а особенно от таких самодовольных, самовлюбленных мачо… но его рот снова накрыл ее губы, его руки крепко прижимали ее, и со слабым покорным вздохом она сдалась, ответила на его поцелуй.
   После длительной паузы он поднял голову и улыбнулся.
   – Теперь, – сказал он чопорно, – как насчет урока номер один на «порше»?
   Алекс нахмурилась.
   – Но ты говорил…
   – Да, но мы прояснили ситуацию, – он усмехнулся. – Итак, что скажешь? Садишься за руль или нет? – («Скажи ему "нет", – мелькнуло у нее в голове. – Скажи: "Спасибо, Тревис, но ты был прав. Мы не должны сближаться"».) – Принцесса?
   Она посмотрела в его зеленые глаза, и сердце ее перевернулось.
   – С удовольствием, – сказала она.
 
   Алекс жала на педаль, и машина на бешеной скорости неслась по направлению к Орлиному каньону.
   – Полегче, – попросил Тревис. – Принцесса, помедленнее, слышишь? Похоже, впереди довольно крутые повороты, – он застонал, притворился, что зажмуривается, когда она, смеясь, прошла виражи в стиле, больше подходящем для компьютерной игры. – Господи, я породил чудовище!
   – О, черт!
   – Что?
   – Впереди ворота, и они закрыты. Мне придется остановиться и набрать код.
   – Слава Богу, – выдохнул Тревис, но тут же расплылся в улыбке.
   Проехав через ворота, Алекс снова прибавила скорости. Машина с визгом остановилась у Дома Торпов. Алекс повернулась.
   – Ну?
   Он посмотрел на нее. Они ехали с открытыми окнами, ее волосы растрепались от ветра, на щеках горел яркий румянец, макияжа – никакого. На ней была его старая футболка и потертые джинсы. Иными словами, пример того, как не надо выглядеть и… как можно выглядеть самой прекрасной на свете.
   – Тревис? – она рассмеялась, убрала прядь волос, упавшую на щеку. – Я так ехала, что ты просто онемел?
   – Ну, – сказал он, – не думаю, что ты заслужила бы всеобщее одобрение… – Он усмехнулся, увидев гримасу Алекс. – Ладно, ладно. По правде говоря, все неплохо.
   – По правде говоря, я просто великолепна!
   – Да, ничего.
   – Неповторима!
   Тревис рассмеялся, наклонился вперед и коснулся ее щеки. – Еще парочка уроков – и тебе можно покупать такой автомобиль.
   Они улыбнулись друг другу. Потом Алекс кашлянула.
   – Ну…
   – Да?
   – Спасибо за чудесный день.
   – Не за что, – он провел рукой по ее щеке и снова поцеловал, наслаждаясь вкусом ее губ. – Я позвоню завтра.
   – Нет, – сказала она быстро. – Я… мне надо заняться завтра делами.
   Он отодвинулся и вежливо качнул головой.
   – Конечно. И мне бы тоже надо. Ну, а как насчет обеда?
   – Позвони, – беззаботно откликнулась она, – посмотрим.
   Она потянулась к двери, а он потянулся к ней, сильнее сжал ладонь.
   – Не играй со мной, Алекс.
   Она обернулась.
   – Не играй?
   – И не изображай дурочку. Я тебе говорил, я ни с кем не делюсь.
   – Ага, – она хмыкнула. – Говорил. «Пока это продолжается, – говорил ты, – я буду тебе верен».
   – И ожидаю того же от тебя.
   – Естественно. Просто у меня есть своя жизнь, Тревис. Ты напомнил мне об этом сегодня утром. И я рада этому.
   Его глаза потемнели.
   – Ты и впрямь так считаешь!
   Он не спрашивал. Утверждал, судя по тону. Но она правда так считает. Конечно, правда… В горле застрял комок. Она неуверенно улыбнулась.
   – Да. Да. Я же говорила, Тревис, я наслаждаюсь своей свободой.
   – Прекрасно, – сжав зубы, он уселся за руль и хлопнул дверцей. – Я заберу тебя в семь завтра вечером.
   – Но сначала позвони.
   Запоздалая фраза. Тревис уже подал машину назад, развернулся и с ревом вылетел на дорогу.
 
   Он приезжал за ней каждый вечер. Каждое утро вез домой, словно они не договаривались не проводить вместе все свободное время. На выходные они ездили в Малибу – кроме одних, посвященных Соколиным виноградникам.
   – Я дала согласие на продажу, – сказала Алекс, сходя по ступеням террасы большого дома в викторианском стиле. – Можешь сообщить отцу.
   – Прекрасно, – сказал Тревис, поднося ее пальцы к губам. – А я распорядился относительно номера в гостинице на побережье.
   – Да? – невнятно переспросила Алекс.
   – В чем дело, Принцесса?
   – Голова болит. Ничего, до вечера все пройдет.
   Но к вечеру она почувствовала себя хуже. Началась лихорадка, все кости ломило. К утру поднялась температура.
   Не внимая никаким протестам, Тревис вызвал доктора.
   – Грипп, – поставил диагноз врач. – Ничего страшного, сейчас многие болеют. Постельный режим, больше пить, аспирин…
   Алекс застонала, села, попыталась встать с кровати. Тревис обнял ее.
   – Меня мутит, – прошептала она.
   Он отнес ее в ванную. К ее смущению, он оставался с ней, поддерживал, обтирал лицо мокрым полотенцем и отнес назад в постель.
   – Я говорю, – продолжил доктор, – что ей нужен отдых, много жидкости, аспирин, легкая еда, когда желудок будет ее принимать. Несколько дней – и все наладится.
   Тревис взглянул на Алекс.
   – Что я могу для тебя сделать, дорогая?
   – Увези меня домой, – прошептала она. – Тут очень хорошо, но я предпочитаю болеть в домашней обстановке.
   Тревис поглядел на врача.
   – Мы живем в Малибу, но прилетели сюда на самолете. Я могу отвезти ее домой?
   – Я не живу в Малибу, – пролепетала Алекс, – я живу…
   – Конечно, – сказал врач. – Я выпишу что-нибудь от тошноты, завернете ее в одеяла и можете везти в Малибу.
   – Но я не…
   – Тихо, – нетерпеливо перебил Тревис и пожал врачу руку. – Спасибо, доктор.
   Алекс пробормотала, что чувствует себя ужасно. Тревис как мог подбадривал ее.
   Он осторожно усадил ее рядом с собой в «Команче». Она казалась такой хрупкой и несчастной: громадные темные глаза на бледном лице, волосы спутались, черты обострились. И именно в этот момент он понял, что никто и никогда не был ему так дорог… В нем поднялся протест.
   – Что? – спросила она, увидев, как он нахмурился.
   – Ничего, – коротко ответил он и переключил внимание на самолет.
 
   Она болела пять дней. Ворочалась. Потела. Стонала. Дрожала.
   А Тревис заботился о ней. Водил в ванную, обтирал от пота. Успокаивал, согревал своим телом, когда она дрожала. И наконец, наутро шестого дня, Алекс проснулась, потянулась, зевнула и заявила, что может съесть слона.
   Тревис сел рядом.
   – Это значит, что тебе лучше? – спросил он с надеждой.
   Она засмеялась:
   – Я абсолютно здорова, – и вдруг испугалась: – Ты тут был все время? Или я бредила?
   – Ну, – сказал он скромно, – не все время. Иногда я отходил минут на пять, кофе приготовить или в душ.
   – Но все остальное время ты был со мной, – их глаза встретились. – Тебе не надо было так поступать, ты же знаешь. Надо было отвезти меня домой. У меня ведь есть экономка.
   Он перестал улыбаться, взял ее лицо в ладони и поцеловал в кончик носа.
   – Да, я знаю.
   Не то выражение его лица, не то теплота обнимающих рук пробудили в ней желание прильнуть к нему и никогда-никогда не отрываться. Несомненно, виной тому слабость после болезни. Чем еще можно объяснить такие желания?
   – Мне хотелось заботиться о тебе, Принцесса. Это же нормально.
   Алекс серьезно кивнула.
   – Спасибо.
   Их взгляды снова встретились. Он рванулся к ней, потом одернул себя.
   – Ничего особенного, – кашлянул и добавил напыщенно: – Уж таков я есть.
   Она улыбнулась и вдруг поймала свое отражение в зеркале.
   – О, Боже мой! Это я?.. Это чучело в зеркале. Какой ужас! Все кругом попадают, если я немедленно не займусь собой, – она встала с постели, поддерживаемая Тревисом, и обернулась простыней. Конечно, глупо было скромничать, но внезапно она осознала, что их отношения изменились. – Тревис? Ты не можешь дать мне что-нибудь из одежды, чтобы я могла добраться до дома?
   Действительно ли на его лице промелькнуло смущение, или ей показалось?
   – Конечно, – он поднялся с постели и подошел к ней. – После душа я этим займусь.
   – Да нет. Я хотела сказать… я имела в виду, что нам лучше помыться отдельно, – она быстро улыбнулась. – Мне надо помыть голову, побрить ноги…
   – Ладно, – кивнул Тревис. – Но смотри, если голова закружится…
   – Ну конечно, я обещаю.
   Наконец-то помыться! Алекс стояла под душем с закрытыми глазами, намыливаясь, смывая пену, соскребая грязь снова и снова, пока наконец не почувствовала себя чистой. В ее голове мелькали картины: Тревис, поддерживающий ее, помогающий ей, подносящий питье…
   «Я хотел заботиться о тебе, Принцесса. Это нормально».
   Любовник превратился в друга. Мысль казалась пугающей и воодушевляющей одновременно.
   – Принцесса?
   Она перевела дыхание, выключила воду и открыла дверь душа. Тревис стоял снаружи – во всяком случае, видимо, это был Тревис, потому что стояло одно громадное полотенце с торчащими из-под него ногами.
   Она шагнула вперед, позволяя ему завернуть ее в мягкую ткань.
   – Ммм, – пробормотала она, чувствуя, как ее гладят нежные руки, – ощущение чудное.
   – Да, – согласился Тревис, строго приказав своему телу вести себя прилично. Алекс была больна. Она до сих пор не поправилась. Он поплотнее обернул ее полотенцем и направился в спальню, двигая Алекс впереди себя.
   – Вот, – пояснил кратко, – я положил тебе тут, что надеть. Если это не то, скажи.
   Смеясь, она зашлепала по ковру.
   – Все, что позволит мне снова принять человеческий облик, это… – Слова замерли у нее на губах при виде лежащей на постели одежды. Ее джинсы. Одна из ее шелковых блузок. Ее белье. Она подняла голову. Тревис стоял в гардеробной спиной к ней. – О, Тревис, – сказала она, улыбнувшись, – как мило… поехать ко мне и привезти эту одежду. Это и впрямь…
   – Я привез все, – прервал он, поворачиваясь к ней.
   Алекс вскинула голову.
   – Не понимаю.
   – Ну, может, не все, но большую часть того, что было в шкафах. Твоя экономка собрала то, что, по ее мнению, тебе может понадобиться, но мы можем вернуться, если я забыл что-нибудь, и…
   Он внимательно взглянул на нее и замолчал. Алекс глядела мимо него, на свою одежду, рядами висящую на вешалках.
   – Тревис? – она наконец заговорила. – Что это значит?
   – Ты переезжаешь ко мне.
   – Переезжаю?.. – Алекс рассмеялась. – Нет уж. У меня есть дом. Жизнь. И мы договорились…
   – Ничего не меняется, – его голос был грубым, как и движение, которым он обнял ее. – Глупо не жить вместе.
   – Но мы договорились…