Мартон Сандра. Месть Коула Камерона

   – Разреши мне помочь тебе, Фейт.
   – Не нуждаюсь в вашей благотворительности.
   – Никакой благотворительности, речь идет о ребенке моего брата. Что ты скажешь людям, когда беременность станет заметна?
   – Мне не придется ничего говорить. – Она горько усмехнулась: Либерти не тот город, где можно вежливо попросить людей не вмешиваться в чужие дела.
   – Значит, ты позволишь им судачить и гадать, кто отец ребенка?
   – Они все равно это сделают.
   Тед подсел ближе. Фейт до сих пор помнила, как жалобно заскрипели пружины ветхого дивана.
   – Это правда, – грустно согласился он, – вот почему я не предлагаю тебе денег.
   – Именно это я и имела в виду, когда сказала...
   – Я предлагаю тебе выйти за меня.
   Фейт посмотрела на него как на сумасшедшего.
   – За вас?
   – Правильно.
   – Вы что, спятили? Я не хочу за вас замуж. И не люблю вас. Я вас даже не знаю!
   – Это взаимно. Я тоже тебя не люблю, не знаю и не хочу на тебе жениться.
   – Так почему...
   – Ради ребенка, конечно. Ты должна обеспечить ему достойную жизнь.
   Тед окинул взглядом жалкую обстановку трейлера и снова посмотрел на нее.
   – Если ты предпочитаешь остаться здесь...
   – До сих пор я прекрасно обходилась без ваших денег и без вашего роскошного дома.
   – Да, конечно. Но разве для своего ребенка ты не хотела бы большего? Хотя бы того, чтобы он был законным. – Тед снова коснулся ее руки. – Ты ведь достаточно любишь свое дитя, чтобы позволить мне сделать добро и ему, и тебе.
   – Да я скорее за черта пойду, чем за Камерона.
   Конечно, это была только бравада, голос Фейт дрожал от тоски и безнадежности.
   – Коул просил меня позаботиться о тебе, – тихо сказал Тед.
   И надо же: ее глупенькое сердце забилось от этих слов. Фейт до сих пор не могла себе этого простить.
   – Правда? – прошептала она и сама ответила на свой наивный вопрос: – Нет, неправда. Коулу было наплевать на меня. Он это доказал. Даже не зашел проститься. Он вообще не появлялся с той ночи, когда... когда...
   – Фейт, – Тед поднялся с дивана, – поверь, брат сделал это не по своей воле.
   – Ну да! – Фейт вскочила на ноги и зло засмеялась. – Разумеется!
   – Ты согласишься на мое предложение, если я хоть наполовину в тебе не ошибся. Ты выйдешь за меня, возьмешь имя Камерон, и твой ребенок родится в законном браке...
   – А вы? – она уставилась на Теда в полном замешательстве. – Предположим, я согласилась на это безумие – я не собираюсь этого делать, – но, если бы я согласилась, что тогда стало бы с вашей жизнью? Ведь я... я никогда не стану жить с вами как настоящая жена. Никогда.
   – Я знаю. И не жду этого. – Тед на секунду замешкался. – Я хочу... я хочу рассказать тебе кое-что. Тебе следует это знать. – Он перевел дыхание. – Я... никогда не интересовался женщинами, во всяком случае как мужчина.
   Правда далась ему нелегко. Фейт глядела на него в немом изумлении.
   – Никто не знает, – поспешно добавил Тед. – Даже Коул. И никто не должен этого знать, по крайней мере в Либерти. Я буду идеальным мужем. Обещаю, я буду любить ребенка Коула как своего собственного. Ребенок не должен расплачиваться за моего брата.
   – Я ненавижу твоего брата. – Это была ложь, и она больно отдалась в ее сердце.
   – Но не его ребенка. – Тед улыбнулся той необыкновенной улыбкой, которую она так хорошо изучила в последующие годы. – Ты очень поможешь мне, если подаришь мне счастье быть отцом, счастье, которого я лишен. Нет, не отвечай мне сейчас, просто обещай подумать. Надеюсь, боль разбитого сердца не помешает тебе принять правильное решение.
   И вот однажды утром мама застала Фейт, когда ее тошнило в туалете. Шепотом она задала ей неизбежный вопрос, и Фейт кивнула.
   – Не стоит говорить об этом отцу, – дрожащим голосом сказала мама. – С этим надо что-то делать, Фейт... Но не здесь, не в этом городе. Где-нибудь подальше отсюда.
   На другой день Фейт позвонила Теду.
   Свадьба состоялась в ратуше. Мама стояла рядом, всхлипывала, комкала в руках платок. Тед надел на палец невесты тоненькое платиновое колечко, поцеловал ее в щеку и ввел в дом. Он написал о свадьбе Коулу, но тот так и не ответил. А Исайя даже словом ее не удостоил – ни разу – до самой своей смерти. Фейт то и дело натыкалась на понимающие улыбки горожан. И если ей не удавалось скрыть досаду, эти улыбки становились особенно откровенными. Люди прикидывали сроки и делали выводы: по их мнению, юная особа заполучила в мужья самого Камерона тривиальным и древним как мир способом. Но когда Фейт, злая и расстроенная, входила к мужу, Тед обычно говорил ей:
   – Не обращай внимания. Просто продолжай жить.
   И она жила. Когда родился Питер, ее дни наполнились новыми заботами и счастьем. Он стал единственной любовью в ее жизни, и неудивительно, что на предложение Теда найти Коула и сказать ему правду Фейт без колебаний ответила «нет». Коул не пожелал иметь с ней ничего общего – разве он захочет растить их сына?
   – Я не хочу, чтобы он знал о Питере. Никогда, – сказала она, – обещай мне это, Тед.
   Тед пообещал, но очень неохотно.
   – Это неправильно, – возражал он. – Мужчина имеет право знать, что он стал отцом.
   Теперь, останавливаясь возле офиса Сэма Джергена, Фейт снова подумала, что зачать ребенка – очень легко. Вырастить его – совсем другое дело. По совести говоря, Тед не был полностью погружен в воспитание Питера, у него была своя жизнь, но он всегда был настоящим другом и опорой. Слава богу, теперь она может смело смотреть в будущее – им с Питером есть с чего начинать.
   К ее досаде, единственное тенистое место на стоянке было занято сверкающим черным «ягуаром». Машина разбудила в ней печальные воспоминания: когда-то Коул, мечтая о будущем, говорил, что однажды он разбогатеет, продаст «Харлей» и купит «ягуар». Фейт постаралась выбросить все это из головы. Почему сегодня утром ей лезет в голову Коул? Прошлое давным-давно умерло, надо думать о будущем и только о будущем...
   Воздух накалялся все сильнее. Казалось, асфальт плавится под ее ногами. Только в фойе ее коснулось дуновение прохладного воздуха. Фейт посмотрела на стенные часы: без пяти девять. Она пришла вовремя.
   Но пока она поднималась на третий этаж, пока шла по коридору, ощущение прохлады оставило ее, и снова навалилась жара. Перед дверью офиса она остановилась, поправила волосы, жакет, юбку... перевела дыхание и вошла. В пустой приемной было душно. Она посмотрела на часы: почти девять. Интересно, где железная леди, секретарша Джергена? Обычно она сидела за столиком.
   – Добрый день, – громко сказала Фейт, но ответа не последовало. Фейт села на диван, положила сумочку на колени, облокотилась на нее и приготовилась ждать. Через некоторое время она встала и посмотрела на часы. – Есть кто-нибудь? – сказала она гораздо громче.
   Что это был за звук? Смех? Да, женский смех доносился из коридорчика, который вел во внутренние помещения офиса. Фейт оглянулась и сделала несколько шагов к двери. Теперь она могла слышать голоса, хотя и не разбирала слов. Разговаривали мужчина и женщина. Женский голос принадлежал секретарше Джергена. Фейт столько раз говорила с ней, что не могла ошибиться. Но мужской голос принадлежал не Джергену. Этот мужчина был моложе, и голос его был глубже, немного хриплый, пожалуй, привлекательный... По спине молодой женщины пробежали мурашки, она вздрогнула – в этом голосе, в манере говорить было что-то знакомое.
   В коридоре снова засмеялись. Фейт затрясло. Она повернулась на каблуках и пошла к двери. Наверняка она ошиблась, перепутала время или день...
   – Миссис Камерон?
   Фейт остановилась, словно споткнулась. Это было глупо, но дыхание ее затруднилось, сердце гулко стучало.
   – Да? – сказала она как ни в чем не бывало и повернулась к секретарше. – Мне жаль, что побеспокоила вас. Кажется, я ошиблась...
   Секретарша смотрела на нее так, словно Фейт была не в себе.
   Фейт оборвала фразу на полуслове. Распахнутая дверь в офис Джергена была как раз напротив. Там у окна стоял мужчина. Он был высокий, около шести футов; волосы, подсвеченные солнцем, отливали бронзой. Они спускались до воротника и немного вились. На нем был светло-серый костюм, наверняка сшитый на заказ: другой не подошел бы к его широкоплечей поджарой фигуре. Мужчина стоял в свободной позе, засунув руки в карманы. Весь его вид говорил: «Я владею миром».
   Сердце Фейт забилось. Она перевела взгляд на секретаршу.
   – Почему бы мне не прийти попозже, – голос звучал как чужой, – скажем в десять? Или в полдень? Вообще-то я думала, что мне назначено на девять.
   – Так и есть. Мистер Джерген отошел всего на минуту, он просил вас подождать в офисе.
   – Я вполне могу подождать в приемной.
   Секретарша взяла ее за руку. Фейт хотела опереться о стену, но ее увлекли вперед, в раскрытую дверь офиса.
   – Нет, – снова сказала Фейт, но было уже поздно: Мужчина повернулся и посмотрел на нее.
   – Привет, Фейт, – сказал Коул.

ГЛАВА ВТОРАЯ

   Коулу было интересно, что сделает Фейт, когда увидит его. Он думал об этом во время перелета в Джорджию. Джорджия больше не была его домом. У него были офисы в Каракасе, Нью-Йорке и Лондоне. В Нью-Йорке у него был пентхаус, и это был не единственный дом Коула. Известие о смерти Теда настигло его в бассейне Ориноко, больше недели он только добирался до цивилизации.
   По мнению Коула, Фейт была отличной актрисой. Какую роль она станет разыгрывать перед ним? Он представил холодную улыбку, равнодушное рукопожатие... «Привет, Коул», – скажет она так, словно между ними никогда ничего не было... А может, она попробует снова прикинуться искренней и простодушной? Много лет назад он поддался ей, и его брат тоже. Беззащитная, невинная Фейт! Не исключено, что она изобразит безутешную вдову. Посмотрит на него широко раскрытыми, полными слез глазами, так, словно ее сердце разрывается от горя. Впрочем, Коул сомневался, что Фейт решится на такую откровенную глупость, – она-то должна знать, что он не заблуждается на ее счет!
   На обморок он, честно говоря, не рассчитывал, но именно этот фокус она выкинула! Посмотрела на него, закатила глаза и хлопнулась. Коул успел подхватить ее, чтобы она не расшиблась.
   – Холодной воды, – коротко приказал он. Секретарша кинулась выполнять поручение. Коул плечом открыл дверь в конференц-зал и уложил Фейт на диван. Он посмотрел ей в лицо и задумался: узнал бы он ее на улице? Девчонка, которую он знал, всю жизнь ходила в футболках и шортах. На женщине, которая лежала перед ним, был шелковый костюм от известного модельера.
   – Надеюсь, вы знаете о женитьбе вашего брата? – осторожно поинтересовался Джерген, когда наконец-то дозвонился до Коула. – Что ваш брат женился на...
   – Да, – прервал его Коул. Неужели адвокат звонил ему только для того, чтобы сообщить эти старые новости? – Я это знаю. Зачем вы позвонили мне, мистер Джерген?
   На том конце надолго воцарилась тишина.
   – Ваш брат попал в аварию, – ответил наконец адвокат. – Боюсь, у меня плохие новости, мистер Камерон. Он ехал в Атланту. Было темно, шел дождь...
   Удивительно, что может сделать с человеком несчастье! Девять лет обиды и ярости исчезли в одно мгновение. Это был Тед, его брат, и Коул любил его.
   – В какой он больнице? – Коул бросил быстрый взгляд на часы. – Я смогу прибыть в Штаты...
   – Он не в больнице, – мягко сказал Джерген. – Он умер.
   Тед умер? Не может быть.
   – Нет, – прошептал Коул. – Боже мой, нет...
   Ему показалось, что его сердце остановилось.
   – А Фейт? Она... – его рука вцепилась в телефон, – она тоже...
   – С ней все в порядке, – ответил Джерген и пояснил, что Фейт не было в машине. – Каждый месяц ваш брат ездил в Атланту. И всегда один.
   – Всегда ездил один... Что вы хотите сказать?
   – Мы поговорим об этом, когда вы приедете, – сказал адвокат.
   – Мы поговорим об этом сейчас! – ледяным голосом потребовал Коул, и адвокат вынужден был подчиниться.
   – Ваш брат кое с кем встречался там, – пояснил он. – И никто его в этом не винит. Жена была холодна с ним как ледышка. Никогда не обращалась с ним как с мужем... Вы понимаете?
   И он поведал, что у супругов Камерон были отдельные спальни, во всяком случае, экономка болтала об этом направо и налево.
   – Словом, ваша новоявленная родственница – не подарок, – добавил в конце Сэм Джерген. – Зацепила Теда тем, что он будто бы виновник ее положения.
   – То есть... Она сказала, что беременна?
   – Ну конечно! Иначе он бы не женился на такой, как она. А стоило ей добраться до денег – тут мисс Дэйвенпорт и показала, как она относится к мужу!
   – Они заключили брачный контракт?
   Джерген засмеялся.
   – Боюсь, у него не было времени даже подумать об этом. Нет, контракта не было. И что хуже всего, по завещанию она наследует все имущество. Правда, вы получаете дом, но все остальное принадлежит ей.
   – Завещание можно опротестовать, – ответил Коул спокойно и безжалостно.
 
   Собственно, за этим он и приехал в Либерти. Он не мог ненавидеть Теда за то, что брат женился на Фейт. Она водила за нос их обоих, и теперь ей придется расплачиваться. Именно так. Разве она когда-нибудь годилась в жены такому человеку, как Тед? Да и на роль его вдовы она не больно-то подходит. Особенно на роль богатой вдовы. Нет, Коул будет биться с ней за каждый медяк, он готов отдать деньги брата на благотворительность и даже сжечь их – все что угодно, лишь бы они не попали к ней в руки. Наверное, она догадывалась об этом, потому и упала в обморок... Она все еще лежала на диване как тряпичная кукла – там, где он положил ее.
   Вошла секретарша со стаканом ледяной воды и влажным полотенцем.
   – Я могу еще чем-то помочь, мистер Камерон?
   Коул покачал головой.
   – Леди в обмороке, не более того.
   Коул присел рядом с диваном. Фейт была очень бледна, на лбу выступила испарина. Он обратил внимание на ее одежду. Идиотка! Нарядилась вдовушкой в эдакую жару!
   Где-то в глубине офиса надрывался телефон.
   – Телефон! – спохватилась секретарша.
   Фейт шевельнулась.
   – Она приходит в себя. Идите. Выполняйте свои обязанности, я справлюсь сам.
   Секретарша вышла. Коул обтер лицо Фейт влажным полотенцем.
   – Фейт, – он наклонился ближе к ее лицу, – Фейт, открой глаза.
   Ее лицо перестало быть таким пугающе бледным. Коул немного поколебался и расстегнул ей жакет и верхние пуговицы блузки. Фейт вздохнула, и ее голова упала ему на плечо. Коул почувствовал ее дыхание и вспомнил, что обнимал Фейт вот так только однажды, единственный раз, когда они были вместе. Он потерял голову, но это длилось всего мгновение. Коул вскочил на ноги. Что за чертовщина? Он ненавидел эту женщину гораздо дольше, чем любил. Она лгала, она соблазнила и его, и Теда! В конце концов именно из-за нее Тед оказался на той злополучной дороге! И что же? Благородный мститель предается обольстительным воспоминаниям – воспоминаниям, насквозь пронизанным ложью. Не удивительно, что ей удалось задурить Теду голову! Он был знатоком хороших книг и прекрасно ориентировался в мире больших чисел, но с женщинами был застенчив и, пожалуй, наивен. Разве мог он устоять перед такой прекрасной и такой циничной особой?
   – Фейт, – окликнул Коул.
   Фейт открыла глаза. Когда ее взгляд упал на Коула, в них мелькнул страх. Что ж, на ее месте он бы тоже боялся. Одарив Фейт глумливой улыбкой, он добавил:
   – Рад встрече. Право же, ради меня не стоило так стараться.
   Фейт попыталась сесть. Движение оказалось слишком резким, и она снова побледнела. Нет, Коул вовсе не хотел, чтобы ей опять стало плохо, он хотел видеть, что произойдет дальше, хотел вволю позлорадствовать. Вряд ли это удастся, если Фейт покинет сцену раньше времени. Поэтому он помог ей прилечь и посоветовал:
   – Осторожнее, иначе снова упадешь в обморок.
   – В обморок?
   Ее голос был таким слабым! На минуту Коулу стало ее жаль, но он взял себя в руки.
   – Да, в обморок. Вот, возьми. Выпей.
   – Что это?
   – Всего лишь вода. – Коул криво усмехнулся и добавил: – Яд чересчур легко обнаружить.
   Фейт гневно взглянула на него, но стакан взяла.
   – Спасибо, – сухо сказала она.
   – Благодари секретаршу Сэма – это она принесла. – Коул скрестил руки на груди и спросил: – Тебе нужен врач?
   Фейт покачала головой. Она села, опустила ноги на пол и поставила стакан на стол.
   – Я в порядке, – пробормотала она.
   – Есть еще полотенце, смоченное водой.
   – Я в порядке, – с нажимом повторила Фейт. Нет, она не была в порядке, но помощь ей тоже не нужна. Все, что ей требовалось, – это встать на ноги. Может быть, тогда Коул перестанет говорить с ней этим дурацким тоном. Почему она была так потрясена, увидев его? Ее муж умер. Конечно, Коула не было на похоронах, но ведь сегодня решается вопрос о наследстве Камеронов. Может, он хочет отобрать у нее деньги? Но Тед говорил, что Коула деньги не волнуют... Ей они тоже не нужны, и она не раз говорила об этом мужу, но Тед был непреклонен: деньги принадлежат Питеру, ее сыну... и сыну Коула. О боже. Она ведь решила не вспоминать об этом много лет назад, но они так похожи! Глаза, волосы, осанка... Да, Питер еще ребенок, и все же...
   – Тебе лучше лечь.
   – Не стоит.
   – Черт бы тебя побрал, – взорвался Коул. – Ложись и сделай несколько глубоких вдохов.
   Комната перестала кружиться. Фейт медленно приподняла голову.
   – Что ты здесь делаешь, Коул?
   Коул холодно усмехнулся:
   – До обморока пугаю женщин.
   – Это все из-за жары.
   – В такую жару не стоит одеваться в черное. Или это траур по моему брату? – Его губы сжались. – Правда, я слышал, что на похоронах ты была в розовом.
   – Не тебе судить, ты вообще не приехал.
   – Я узнал о смерти Теда уже после похорон.
   – Да, конечно.
   – Но это правда! Я был в отъезде и...
   ...И письмо Джергена далеко не сразу попало к нему в руки. Но он не обязан ничего объяснять. Во всяком случае, ей.
   – И занимался более важным делом, правда? – Фейт встала. – Впрочем, теперь это не имеет значения.
   – Тогда поговорим о том, что имеет значение. Например, о том, что пора расплатиться по счетам.
   – О чем ты?
   – О наследстве Камеронов, конечно. – Коул зло усмехнулся. – Оно ведь того стоит, не правда ли?
   – Ну, конечно! Поэтому ты и приехал. Хочешь заявить о праве на наследство.
   – Хочу заявить права на то, что мне действительно принадлежит. – Коул бросил на нее косой взгляд и посоветовал: – Ты бы застегнулась, пока не пришел Джерген.
   Кажется, ему удалось ее смутить. Коул глумливо улыбнулся и пояснил:
   – Я просто хотел помочь, ты была такой беспомощной... Ты ведь всегда знала, когда нужно прикинуться беспомощной.
   Руки Фейт сжались в кулаки. Ей потребовались все силы, чтобы сдержаться. Когда она приводила в порядок одежду, ее руки дрожали, но голос звучал спокойно:
   – Не могу поверить, что вы с Тедом родные братья! В отличие от тебя он был человеком.
   – Тем легче тебе было его одурачить.
   – Неправда, – ее голос дрогнул. – Я никогда его не обманывала.
   Коул крепко схватил ее за локоть.
   – Обманывала, и еще как! Но со мной этот номер не пройдет.
   – Отпусти.
   – Старый трюк, правда?
   – Отпусти!
   – Нет ничего проще! Достаточно сказать мужчине, что ты беременна...
   – Все было не так!
   – ...а когда он женится на тебе и даст свое имя, сказать «ой, извини, я ошиблась»!
   – Что?
   – Но Тед был таким славным парнем! Слишком воспитанным, чтобы потребовать развода из-за подобной мелочи...
   Фейт глядела на Коула в немом удивлении. Конечно, она просила Теда ничего ему не рассказывать... Неужели он вообще не слышал о ребенке? Между тем Коул продолжал неистовствовать:
   – ...слишком доверчивым! Любой другой парень догадался бы тебя проверить. Беременна? Покажи результат теста! Как ты это проделала, Фейт? Наверное, непросто было затащить его в постель, и уж тем более убедить, что ты ждешь ребенка...
   – Заткнись! – голос Фейт дрожал от бешенства. – Тебе, разумеется, все известно и без меня, но ты заблуждаешься! Я никогда...
   «Нет, не стоит говорить дальше, просто незачем», – подумала Фейт и уже спокойнее закончила:
   – Он сам попросил меня выйти за него.
   Но Коул не отреагировал.
   – Интересно, на что ты надеялась? На то, что старик примет тебя в семью, если поверит, что ты собираешься подарить ему внука?
   – Оставь меня в покое!
   – Хочешь уйти? Но ведь ты еще не расплатилась с долгами. К тому же ты забыла о завещании: неужели ты уйдешь, так и не узнав, что тебе причитается?
   Фейт освободила свою руку и ответила так вежливо, как только смогла:
   – Не хочу тебя разочаровывать, но я знаю содержание завещания. Тед мне рассказал.
   – Неужели?
   – И, между прочим, мне никогда не были нужны ваши деньги.
   – О, конечно! – продолжал Коул в том же саркастическом тоне. – Ты ведь вышла за Теда не из-за денег!
   «Я вышла за Теда, потому что была беременна от тебя» Так хотелось бросить ему в лицо эти слова, но Фейт сдержалась. Зачем Коулу знать о сыне? Он скоро уедет, и вряд ли они встретятся еще. Нужно вытерпеть только один час.
   – Думай как хочешь, – устало ответила она. – Мне все равно. Я пришла к Джергену не затем, чтобы слушать оскорбления.
   Коул разозлился еще больше. Ну надо же! Она играет в великосветскую даму! Признаться, у нее неплохо получается, но его не проведешь – он-то знает, что это очередная маска.
   – Знаешь, – сказал он, взяв ее за плечи и оттолкнув к стене. – Я все время удивляюсь, как мы с Тедом могли оказаться такими идиотами!
   – Убери руки.
   – В той жизни ты так не говорила.
   – А сейчас говорю.
   – Что случилось? Ты не хочешь вспомнить старые добрые времена?
   – Подонок!
   Коул делано расхохотался.
   – Стоило только поглубже копнуть – и где же наша леди?
   – Оставь меня в покое, или...
   – Или что?
   Коул схватил ее за запястье; он понимал, что ей, скорее всего, больно, но что это значило в сравнении с той болью, которую она причинила ему? Много лет он пытался забыть о Фейт, бросаясь в объятия многих и многих женщин, только из-за нее он много лет ненавидел своего брата – своего погибшего брата. Все муки ада не могли бы этого искупить.
   – И все-таки, на что ты надеялась? На то, что тебе повезет и я никогда не вернусь? Тогда, конечно, ты получила бы все: и имя, и деньги.
   Фейт плакала. Конечно, она хотела разжалобить его, тогда он был бы в ее руках. Той давней ночью она тоже плакала; Коул тогда совсем растерялся и бестолково пытался утешить ее: он боялся, что ненароком причинил ей боль, а она целовала его и говорила, что плачет от счастья, оттого что наконец-то принадлежит ему.
   – Да не хотела я ни ваших денег, ни вашего имени! – услышал он теперь.
   – Разве я спорю? – Коул повернул ее лицом к себе и продолжал все так же глумливо: – Ну конечно, ты хотела большой и чистой любви! – Он коротко засмеялся. – Поэтому ты переспала с ним и, наверное, так же плакала, как и со мной. У тебя уже тогда был актерский талант. Как умело ты заставляла меня ждать!
   – Зачем я только связалась с тобой? Все говорили, что это плохо кончится, лучше бы я поверила...
   – Взаимно, я тоже не прислушивался к предупреждениям. Правда, мы славная парочка?
   – Коул Камерон, я ненавижу тебя, – тоскливо отозвалась Фейт. – Но это даже хорошо, что ты приехал, я наконец-то могу сказать тебе это в лицо.
   – Раньше ты говорила не так. Напомнить?
   – Нет.
   – Ты говорила «поцелуй меня», ты говорила «прикоснись ко мне». Знаешь, что ты еще говорила?
   – Я была глупой девчонкой. – Фейт попыталась оттолкнуть его. – Воображала, что ты особенный...
   – Нет, ты воображала, что я твой счастливый билет в страну счастья и богатства. Скажи, ты и вправду была невинна или это тоже была игра?
   – Зачем я только встретила тебя? Зачем?
   – Ну, это легко исправить.
   И все-таки Коул не отпустил ее. Это было выше его сил. Стремясь больнее ударить ее, он прошептал, настойчиво заглядывая ей в глаза:
   – Ты помнишь, Фейт? Как мы были вместе – ты и я...
   – Тебя заждались в аду, Коул. Наверняка даже место приготовили.
   – Наверняка. Только и ты попадешь туда же.
   Коул злился на самого себя. Ее очарование не пропало за эти годы, и, произнося слова, подсказанные горем и гневом, он одновременно испытывал абсолютно неуместные чувства. Осознав это, он оттолкнул ее и распахнул дверь, чтобы впустить Сэма Джергена.
   – Вот вы где, – сказал адвокат. – Надеюсь, все в порядке? Мне сказали...
   Посмотрев на Коула и Фейт, он решил перейти к делу:
   – Начнем или вам нужна еще пара минут?
   – Начнем, – сказал Коул.
   – Начнем, – кивнула Фейт. Она выдавила улыбку. – Вам следовало предупредить, что мы будем не одни.
   – Ну, завещание все-таки касается вас обоих, миссис Камерон. Лучше обсудить его всем вместе – это сэкономит время.
   – Ну, что же, обсуждайте. Что до меня – я знакома с условиями завещания.
   – Да-да, – пробормотал Джерген. – Со всеми условиями?
   – Ну, конечно.
   – Что ж, это меняет дело... Точнее, меняло бы, если бы не кое-какие обстоятельства.
   – Какие обстоятельства? – Фейт взглянула на часы и подумала о Питере. – Побыстрее, пожалуйста, у меня много дел.
   – Дама желает знать, сколько ей обломилось, – подал голос Коул, лениво растягивая слова. —Я прав?
   – С меня довольно.
   Фейт встала и направилась к двери. Она понимала, что совершает ошибку, но ничего не могла поделать. Слишком много всего произошло: внезапное появление Коула, столь же внезапные несправедливые обвинения, злость на себя за то, что Коул ей все еще небезразличен... И смертельный страх, страх за судьбу Питера.