Страница:
– Так что же, товарищи? – спросил Штерн. – Давайте решать вопрос. Слово за вами, Михаил Михайлович.
Куприянов поднял голову. Он успел уже обдумать неожиданное предложение и понял, что отказываться нельзя. Задача, которую хотели возложить на него, была трудна и ответственна, но он хорошо понимал, что выбор президента был правильным.
Он встал. Все глаза устремились на него.
– Я согласен, – сказал он, – и благодарю за доверие. Участие в подобной экспедиции большая честь…
– Ближе к делу, Михаил Михайлович! – сказал Штерн.
– У меня есть несколько вопросов, – сказал Куприянов. – Что будем делать, если корабль опустится не в Советском Союзе? Каким образом мы узнаем место приземления и как доберемся до этого места? Кто зачислен в состав экспедиции?
– Отвечаю по порядку вопросов, – сказал Штерн. – Как я уже говорил, вся наша подготовка должна вестись из расчета, что космический корабль приземлится в СССР или в Китайской Народной Республике. В этом, последнем, случае… – он замолчал на секунду. – По счастливой случайности, в Москве находится сейчас вице-президент китайской Академии наук – профессор Ляо Сен.
Китаец, приехавший с Лежневым, встал.
– По поручению китайского народного правительства, – сказал он на чистом русском языке, – с которым я связался сегодня утром, в случае приземления корабля на китайской территории, приглашаю вас к нам.
– Прекрасно! – сказал Штерн. – Но может, конечно, случиться, что космический корабль опустится в Африке, Америке или Австралии. Гадать тут бесполезно. Нам остается только надеяться, что случится так, как нам желательно. Шансы на это, повторяю, есть, и не малые. Если все-таки корабль опустится не у нас, тогда и будем решать, что делать. Там увидим. Отвечаю на второй вопрос: в настоящий момент по всей территории Советского Союза и Китая идет подготовка. Авиационные соединения, военные и гражданские, получили приказ: как только корабль появится, ему навстречу вылетят скоростные самолеты и проводят его до места приземления, а затем немедленно сообщат об этом в Москву. Мы с вами будем находиться здесь и сразу же вылетим. Самолеты нас ждут. Это ответ на третий вопрос.
Он надел очки и взял со стола бумагу.
– Состав экспедиции, – он поднял очки на лоб и оглядел сидящих за столом. – Я прошу товарищей, фамилии которых я буду называть, тут же говорить, согласны они или нет. Правда, я уверен, но все-таки… Итак, начальник экспедиции – член-корреспондент Академии наук СССР, действительный член Академии медицинских наук, доктор медицины, профессор Куприянов Михаил Михайлович. Согласие уже имеется. Заместители или помощники начальника экспедиции: Штерн Семен Борисович. Согласен! – ответил он самому себе. – Вице-президент Академии наук Китая, профессор Ляо Сен.
– Согласен!
– Член-корреспондент Академии наук СССР, доктор биологических наук, профессор Лебедев Семен Павлович.
– Конечно, согласен! – сказал высокий мужчина с очень моложавым лицом и гладко зачесанными седыми волосами.
– Члены экспедиции: профессор Лежнев Анатолий Владимирович.
– Я, конечно, очень хочу, – сказал толстяк. – Но есть некоторые обстоятельства…
Штерн досадливо замахал рукой.
– Согласен! – сказал он. (Лежнев с комическим недоумением развел руками.) – Следующий: доктор химических наук, профессор Аверин Кондратий Поликарпович.
Сидевший рядом с Куприяновым худощавый человек, очень похожий лицом на Тимирязева, приподнялся и ответил:
– Согласен. Благодарю!
– Доктор технических наук, профессор Смирнов Александр Александрович.
Небольшого роста, подвижной, с тонким нервным лицом, профессор Смирнов наклонился вперед и поспешно ответил:
– Безусловно согласен!
– Член-корреспондент Академии наук УССР, доктор технических наук, профессор Манаенко Артем Григорьевич.
Манаенко, по лицу которого можно было безошибочно узнать его национальность, провел рукой по усам и пробасил:
– Согласен.
Он посмотрел на Куприянова и неизвестно зачем подмигнул ему.
– И последний, – сказал Штерн, – доктор географических наук, профессор Степаненко Владимир Петрович
– Какие могут быть разговоры! – ответил тот.
– Названные мною товарищи, – продолжал Штерн, – являются основным составом экспедиции. В случае необходимости к нам будут присоединяться ученые других специальностей. Прошу помнить, что каждый участник отвечает за работу с гостями по своей области.
– А позвольте узнать, на каком языке вы собираетесь говорить с этими самыми гостями? – спросил Лежнев. – Мы не знаем, что они собой представляют. Может быть, эти существа не имеют с нами ничего общего.
– Подобные опасения мне кажутся необоснованными, – ответил профессор Лебедев. – Из того, что нам рассказал Семен Борисович о корабле наших гостей, очевидно, что они хорошо знакомы с геометрией (корабль имеет форму шара), металлургией (шар металлический), математикой, космографией и многими другими науками, без которых невозможно осуществить космический полет. А это доказывает, что их разум тождественен нашему разуму. Возможно, конечно, что их внешняя оболочка, тело, отличается от нашей, но мне кажется несомненным, что нам удастся найти с ними общий язык.
– Правильно! – сказал Штерн. – А задача найти этот общий язык как раз ложится на вас, Анатолий Владимирович, и на товарища Ляо Сен. Именно вам придется изучить язык гостей или научить их нашему языку. Что касается меня, то я совершенно согласен с тем, что сказал Семен Павлович.
– Мне тоже так кажется, – заметил Куприянов.
– Сдался! – шутливо сказал Лежнев.
– Есть у кого-нибудь вопросы? – спросил Штерн.
– Как не быть, – сказал Аверин. – Нас вызвали сюда, не предупреждая ни о чем. Может случиться, что через короткое время мы будем в самолете. А дома у нас ничего не знают. И, полагаю, что с этим все согласятся, надо ведь захватить с собой кое-какие вещи.
– У меня, например, при себе денег нет.
– Мне надо оставить распоряжения по институту.
– У меня срочная работа, которую нельзя так бросить. Надо поручить ее кому-нибудь.
– Вы решили за меня; но хоть предупредить жену можно? – посмеиваясь сказал Лежнев.
Штерн внимательно выслушал всех.
– Все это понятно, – сказал он. – Но должно быть понятно и то, что событие произошло так внезапно. Конечно, затруднения будут. Ждать и откладывать наш вылет мы не можем. Как только будет получено известие о приземлении корабля, мы должны немедленно вылететь. Но кое-что сделано. Специальные люди уже отправлены на ваши квартиры. Они привезут то, что ваши жены пришлют вам. Вы можете позвонить по телефону. Все необходимое, что не успеем захватить сейчас, будет доставлено на место самолетом. Что касается денег, то с минуты на минуту должны быть доставлены сюда необходимые средства и документы на случай, если придется лететь в Китай. Я думаю, что Михаил Михайлович не откажется выдать необходимые суммы тем, кто в них нуждается. Наша экспедиция будет все время связана с правительством и президиумом Академии наук. Все будет в порядке. Есть еще вопросы ко мне? Нет? В таком случае моя сегодняшняя роль окончена. Прошу обращаться к начальнику экспедиции.
– Есть еще один небольшой вопрос, Семен Борисович, – сказал Куприянов. – Надо взять с собой кинооператора…
– Предусмотрено, – перебил Штерн. – ТАСС командирует с нами корреспондентов, фотографов и кинооператоров. Они все будут на аэродроме одновременно с нами.
– Я хочу взять с собой моего ассистента – Петра Аркадьевича Широкова.
– Куприянов показал на своего спутника, который радостно встрепенулся, услышав эти слова. – Возможно это?
– Это уже ваше дело, – ответил Штерн. – Позвоните президенту.
– Я могу воспользоваться вашим телефоном? – спросил Куприянов
– Конечно, но только не этим. – Штерн указал на телефон, стоявший на маленьком столике. – По нему нам будут сообщать о космическом корабле. Этот аппарат всегда должен быть свободен.
ОЖИДАНИЕ
НА ВОРОНЕЖ!
Куприянов поднял голову. Он успел уже обдумать неожиданное предложение и понял, что отказываться нельзя. Задача, которую хотели возложить на него, была трудна и ответственна, но он хорошо понимал, что выбор президента был правильным.
Он встал. Все глаза устремились на него.
– Я согласен, – сказал он, – и благодарю за доверие. Участие в подобной экспедиции большая честь…
– Ближе к делу, Михаил Михайлович! – сказал Штерн.
– У меня есть несколько вопросов, – сказал Куприянов. – Что будем делать, если корабль опустится не в Советском Союзе? Каким образом мы узнаем место приземления и как доберемся до этого места? Кто зачислен в состав экспедиции?
– Отвечаю по порядку вопросов, – сказал Штерн. – Как я уже говорил, вся наша подготовка должна вестись из расчета, что космический корабль приземлится в СССР или в Китайской Народной Республике. В этом, последнем, случае… – он замолчал на секунду. – По счастливой случайности, в Москве находится сейчас вице-президент китайской Академии наук – профессор Ляо Сен.
Китаец, приехавший с Лежневым, встал.
– По поручению китайского народного правительства, – сказал он на чистом русском языке, – с которым я связался сегодня утром, в случае приземления корабля на китайской территории, приглашаю вас к нам.
– Прекрасно! – сказал Штерн. – Но может, конечно, случиться, что космический корабль опустится в Африке, Америке или Австралии. Гадать тут бесполезно. Нам остается только надеяться, что случится так, как нам желательно. Шансы на это, повторяю, есть, и не малые. Если все-таки корабль опустится не у нас, тогда и будем решать, что делать. Там увидим. Отвечаю на второй вопрос: в настоящий момент по всей территории Советского Союза и Китая идет подготовка. Авиационные соединения, военные и гражданские, получили приказ: как только корабль появится, ему навстречу вылетят скоростные самолеты и проводят его до места приземления, а затем немедленно сообщат об этом в Москву. Мы с вами будем находиться здесь и сразу же вылетим. Самолеты нас ждут. Это ответ на третий вопрос.
Он надел очки и взял со стола бумагу.
– Состав экспедиции, – он поднял очки на лоб и оглядел сидящих за столом. – Я прошу товарищей, фамилии которых я буду называть, тут же говорить, согласны они или нет. Правда, я уверен, но все-таки… Итак, начальник экспедиции – член-корреспондент Академии наук СССР, действительный член Академии медицинских наук, доктор медицины, профессор Куприянов Михаил Михайлович. Согласие уже имеется. Заместители или помощники начальника экспедиции: Штерн Семен Борисович. Согласен! – ответил он самому себе. – Вице-президент Академии наук Китая, профессор Ляо Сен.
– Согласен!
– Член-корреспондент Академии наук СССР, доктор биологических наук, профессор Лебедев Семен Павлович.
– Конечно, согласен! – сказал высокий мужчина с очень моложавым лицом и гладко зачесанными седыми волосами.
– Члены экспедиции: профессор Лежнев Анатолий Владимирович.
– Я, конечно, очень хочу, – сказал толстяк. – Но есть некоторые обстоятельства…
Штерн досадливо замахал рукой.
– Согласен! – сказал он. (Лежнев с комическим недоумением развел руками.) – Следующий: доктор химических наук, профессор Аверин Кондратий Поликарпович.
Сидевший рядом с Куприяновым худощавый человек, очень похожий лицом на Тимирязева, приподнялся и ответил:
– Согласен. Благодарю!
– Доктор технических наук, профессор Смирнов Александр Александрович.
Небольшого роста, подвижной, с тонким нервным лицом, профессор Смирнов наклонился вперед и поспешно ответил:
– Безусловно согласен!
– Член-корреспондент Академии наук УССР, доктор технических наук, профессор Манаенко Артем Григорьевич.
Манаенко, по лицу которого можно было безошибочно узнать его национальность, провел рукой по усам и пробасил:
– Согласен.
Он посмотрел на Куприянова и неизвестно зачем подмигнул ему.
– И последний, – сказал Штерн, – доктор географических наук, профессор Степаненко Владимир Петрович
– Какие могут быть разговоры! – ответил тот.
– Названные мною товарищи, – продолжал Штерн, – являются основным составом экспедиции. В случае необходимости к нам будут присоединяться ученые других специальностей. Прошу помнить, что каждый участник отвечает за работу с гостями по своей области.
– А позвольте узнать, на каком языке вы собираетесь говорить с этими самыми гостями? – спросил Лежнев. – Мы не знаем, что они собой представляют. Может быть, эти существа не имеют с нами ничего общего.
– Подобные опасения мне кажутся необоснованными, – ответил профессор Лебедев. – Из того, что нам рассказал Семен Борисович о корабле наших гостей, очевидно, что они хорошо знакомы с геометрией (корабль имеет форму шара), металлургией (шар металлический), математикой, космографией и многими другими науками, без которых невозможно осуществить космический полет. А это доказывает, что их разум тождественен нашему разуму. Возможно, конечно, что их внешняя оболочка, тело, отличается от нашей, но мне кажется несомненным, что нам удастся найти с ними общий язык.
– Правильно! – сказал Штерн. – А задача найти этот общий язык как раз ложится на вас, Анатолий Владимирович, и на товарища Ляо Сен. Именно вам придется изучить язык гостей или научить их нашему языку. Что касается меня, то я совершенно согласен с тем, что сказал Семен Павлович.
– Мне тоже так кажется, – заметил Куприянов.
– Сдался! – шутливо сказал Лежнев.
– Есть у кого-нибудь вопросы? – спросил Штерн.
– Как не быть, – сказал Аверин. – Нас вызвали сюда, не предупреждая ни о чем. Может случиться, что через короткое время мы будем в самолете. А дома у нас ничего не знают. И, полагаю, что с этим все согласятся, надо ведь захватить с собой кое-какие вещи.
– У меня, например, при себе денег нет.
– Мне надо оставить распоряжения по институту.
– У меня срочная работа, которую нельзя так бросить. Надо поручить ее кому-нибудь.
– Вы решили за меня; но хоть предупредить жену можно? – посмеиваясь сказал Лежнев.
Штерн внимательно выслушал всех.
– Все это понятно, – сказал он. – Но должно быть понятно и то, что событие произошло так внезапно. Конечно, затруднения будут. Ждать и откладывать наш вылет мы не можем. Как только будет получено известие о приземлении корабля, мы должны немедленно вылететь. Но кое-что сделано. Специальные люди уже отправлены на ваши квартиры. Они привезут то, что ваши жены пришлют вам. Вы можете позвонить по телефону. Все необходимое, что не успеем захватить сейчас, будет доставлено на место самолетом. Что касается денег, то с минуты на минуту должны быть доставлены сюда необходимые средства и документы на случай, если придется лететь в Китай. Я думаю, что Михаил Михайлович не откажется выдать необходимые суммы тем, кто в них нуждается. Наша экспедиция будет все время связана с правительством и президиумом Академии наук. Все будет в порядке. Есть еще вопросы ко мне? Нет? В таком случае моя сегодняшняя роль окончена. Прошу обращаться к начальнику экспедиции.
– Есть еще один небольшой вопрос, Семен Борисович, – сказал Куприянов. – Надо взять с собой кинооператора…
– Предусмотрено, – перебил Штерн. – ТАСС командирует с нами корреспондентов, фотографов и кинооператоров. Они все будут на аэродроме одновременно с нами.
– Я хочу взять с собой моего ассистента – Петра Аркадьевича Широкова.
– Куприянов показал на своего спутника, который радостно встрепенулся, услышав эти слова. – Возможно это?
– Это уже ваше дело, – ответил Штерн. – Позвоните президенту.
– Я могу воспользоваться вашим телефоном? – спросил Куприянов
– Конечно, но только не этим. – Штерн указал на телефон, стоявший на маленьком столике. – По нему нам будут сообщать о космическом корабле. Этот аппарат всегда должен быть свободен.
ОЖИДАНИЕ
Переговорив с президентом Академии наук, Куприянов зачислил в состав экспедиции еще двух человек, доведя, таким образом, их общее число до одиннадцати. Зачислены были: кандидат медицинских наук Широков и сотрудник обсерватории, молодой астроном Синяев, который с радостью согласился.
Из ТАСС сообщили, что работников печати будет пятеро. Куприянов позвонил на аэродром и выяснил, что для переброски шестнадцати человек к месту посадки космического корабля достаточно четырех скоростных пассажирских самолетов.
Один за другим приезжали люди, посланные на квартиры участников полета, и уже много чемоданов стояло внизу, в вестибюле. Куприянов тоже получил свои вещи и записку от жены, в которой она желала ему успеха.
Жена Лежнева приехала сама и, к удивлению всех, кто ее не видел раньше, оказалась маленькой худенькой женщиной, которую странно было видеть рядом с ее слоноподобным супругом.
Что касается Широкова и астронома Синяева, которые не были занесены в первоначальный список, то им пришлось самим съездить за своими вещами.
– Не задерживайтесь! – сказал Куприянов. – Как только будет получено известие о корабле, мы вылетим. Если вы все-таки опоздаете, то вылетайте за нами.
Но, вопреки этому распоряжению, сам же Куприянов дал Широкову дополнительное поручение. Он попросил его заехать в институт и привезти целый ряд различных медикаментов. Судя по списку, врученному им Широкову, профессор собирался открыть на месте посадки корабля полностью оборудованный медпункт.
– Захватите пару складных коек, – сказал он – Кто знает, в каких условиях придется жить, а больных, если таковые окажутся, нельзя держать на земле И, конечно, необходимое белье. Не забудьте наши халаты. По дороге сами сообразите: может, я забыл что-нибудь.
Никто не знал, сколько времени придется ждать. Штерн предоставил в распоряжение участников экспедиции несколько комфортабельно обставленных комнат, которые в обсерватории предназначались для астрономов, приезжавших сюда со всех концов Советского Союза и из-за рубежа. Но отдыхать было некогда.
Заседание, начавшееся в кабинете Штерна в четыре часа дня, без перерыва продолжалось до десяти часов вечера.
Сообщений о космическом корабле все еще не поступало, и это время нужно было использовать на то, чтобы как можно лучше подготовиться к предстоящей работе. Президент Академии сам приехал на обсерваторию и вместе с Куприяновым и Штерном помогал каждому участнику экспедиции составить план работы по его специальности.
Широков вернулся и привез столько материалов для будущего медпункта, что даже Куприянов немного поворчал на такое усердие.
Профессор Аверин настаивал на том, чтобы взять с собой целую химическую лабораторию. Смирнов и Манаенко явились на совещание с длиннейшим списком, судя по которому, на месте приземления корабля должен был появиться если не музей, то во всяком случае хорошо оборудованная выставка.
– Должны же мы познакомить гостей с техникой Земли, – отвечали они на возражения руководителей экспедиции.
– Для этого не обязательно везти с собой модели машин, – ответили им,
– достаточно фотографий, чертежей и рисунков.
Любая серьезная экспедиция всегда требует длительной подготовки, а Куприянову и его спутникам предстояло отправиться в исключительную по своему значению и ответственности поездку в «пожарном порядке». Неудивительно, что множество вопросов так и осталось неразрешенным.
– Радиосвязь экспедиции с Москвой будет поддерживаться непрерывно, – говорил Неверов. – Все, что вам понадобится, получите немедленно.
Наконец, в одиннадцатом часу, основные вопросы были согласованы, материалы для работы доставлены, личные дела участников экспедиции закончены. Президент уехал, обещав вернуться, как только будет получено известие о корабле.
– Где сейчас находится корабль? – спросил он у Штерна.
– Если продолжает двигаться так же, как утром, – сейчас он находится над Северной Америкой.
– А завтра утром?
– Окажется над Европейской частью Советского Союза. Но кто ему мешает изменить скорость снижения или направиться в другую сторону?
– Никто, конечно. Но будем надеяться, что нам повезет.
Члены экспедиции, один за другим, собрались в кабинете Штерна и расселись по креслам и диванам. Нервное состояние, в котором все находились, не давало заснуть, хотя Куприянов и рекомендовал это сделать.
Разговор, естественно, шел о корабле.
– Если он опустится в Америке, то сможем ли мы поехать туда? – спросил Синяев.
– Сможем-то сможем, – ответил Куприянов, – но там мы будем не хозяевами, а гостями.
– Не говоря уже о том, – подхватит Штерн, – что получение виз займет много времени. И не исключена возможность, что мы вообще не по пучим разрешения посетить Америку. Такие случаи, к сожалению, еще встречаются. В капиталистических странах наука не всегда встречает поддержку правящих классов. Главную роль играет выгода монополистов, а эти господа отлично сознают, какую огромную пользу они могут извлечь для себя из подобного визита. Люди, или кто бы они ни были, сумевшие построить космический корабль и осуществить межзвездный полет, безусловно, в области техники перегнали Землю.
– Да, плохо! – сказал Лебедев.
Наступило непродолжительное молчание.
– Откуда он мог прилететь? – тихо, ни к кому не обращаясь, спросил Степаненко и сам себе ответил: – С Марса.
– То есть как это с Марса? – вскинулся на него Штерн. – Ну что глупости говорить! На Марсе нет разумной жизни.
– Откуда же тогда? С Венеры?
– С Венеры?.. С Юпитера, Урана, Нептуна, Плутона. Запомните! В солнечной системе, кроме как на Земле, нет разумных существ. Корабль прилетел с другой планетной системы.
– Но в таком случае он должен был лететь…
– Не менее четырех с половиной лет, и то если он летел со скоростью света.
– Однако! – сказал Широков.
– А можно быть уверенным, что этот корабль летит на Землю не с враждебными намерениями? – неожиданно поставил вопрос Аверин.
– Уэллсовщина! – пренебрежительно ответил Штерн. – Борьба миров!
Разгорелся спор. Несколько человек стали на сторону Аверина, другие соглашались со Штерном.
Куприянов не слушал. Он сидел в глубоком кресле с закрытыми глазами и думал. Возможность для корабля опуститься не в Советском Союзе почему-то вызывала в нем чувство досады и раздражения. «Им, – думал он, – этим существам, прилетевшим на Землю из глубин мирового пространства, совершенно безразлично, где опуститься. Они ничего не знают о Земле и о человечестве. Они опустятся там, где вздумается их начальнику, если таковой у них есть. А может быть, они и не подозревают, что Земля населена разумными существами, и, облетев ее кругом, направятся к Венере или Марсу».
Он выпрямился в кресле, пораженный неожиданной мыслью.
«Облетев ее кругом!.. Ну, конечно, это самое естественное, что должны сделать разумные существа, которые впервые подлетели к неизвестной им планете. Но тогда завтра утром корабль опять появится над Москвой, над которой он впервые так близко подошел к Земле. Зачем ему опускаться в Америке, когда, подлетая к ней, его экипаж видел только половину земного шара? Простое любопытство заставит их облететь вокруг всей Земли».
Он посмотрел на часы. Был уже двенадцатый час.
– Вот что, товарищи! – сказал он. – Если корабль опустится в Америке, то нам бесполезно сидеть тут и ждать. А у нас он не может опуститься ночью. Это может случиться только утром или днем. Поэтому я настоятельно прошу вас разойтись по своим комнатам и лечь спать.
Это требование было так логично, что никто не стал возражать. Участники экспедиции разошлись. В кабинете остались только Куприянов, Лебедев и Штерн.
– Я переночую здесь, – сказал Куприянов. – Лягу на диване, поближе к телефону.
– Мы тоже останемся с вами, – ответил Штерн. – Тут места хватит.
Лебедев и Куприянов долго не могли заснуть. Старый академик уже спал, а они еще лежали с открытыми глазами и разговаривали.
Куприянов рассказал о своих предположениях, и биолог вполне согласился с ним.
– Это совершенно логично, – сказал он. – Как это никто не подумал об этом!
– Случайно, – сказал Куприянов, – они подлетели к Земле с нашей стороны. Облетев ее кругом, они опустятся именно здесь, в Европейской части Союза. Мне кажется это несомненным. – Он сел на диване. – Вы помните, Семен Павлович, Штерн говорил, что корабль летит очень медленно. Его движение не зависит от движения Земли вокруг ее оси. Он просто тихо опускается, а Земля, вращаясь, проходит под ним.
– И, когда Земля сделает полный оборот, корабль опустится, – подхватил Лебедев. – Правильно, Михаил Михайлович! Вы угадали.
– И знаете, что я вам скажу, – на полном лице Куприянова появилась улыбка. – Хотите я буду пророком? Мы получим известие о корабле в шесть часов утра, когда он появится над Владивостоком.
– Ну что глупости говорить! – послышался голос, и взлохмаченная борода поднялась над диваном. – Обсерватория Петропавловска-на-Камчатке первая увидит корабль, а это будет не в шесть, а в два часа ночи по московскому времени. При чем тут Владивосток, Хабаровск, Биробиджан, Комсомольск?..
– Мы вас разбудили, Семен Борисович?
– Я давно не сплю и слушаю вас, – ворчливым тоном ответил Штерн.
– Вы согласны со мной, Семен Борисович? – спросил Куприянов.
– Логично, – коротко ответил старик.
Он кряхтя встал с дивана и подошел к своему столу.
– Кто их знает, какая у них там погода! – проворчал он.
Куприянов и Лебедев переглянулись. Об этом они не подумали. Пасмурная погода могла испортить все. Старый астроном, привыкший всегда думать о погоде, первый вспомнил об этом. Он позвонил в институт прогнозов и долго слушал ответ, записывая что-то на бумаге.
– Слава те, природа великая! – сказал он, кладя трубку. – Нам везет. По всей трассе от Петропавловска до Москвы ясное небо.
Он подошел к дивану, на котором лежал Куприянов, и сел в стоявшее рядом кресло. Вынув из кармана гребень, тщательно расчесал волосы и бороду. Потом с довольным видом вытянул короткие ноги и скрестил руки на животе.
– Да! – сказал он. – Жалко, что при вашем разговоре не присутствовал Степаненко Владимир Петрович! То-то бы он посмеялся! Академики!.. Школьную географию забыли! Владивосток настолько южнее, что там и не увидят корабля.
Куприянов засмеялся.
– Вы, я вижу, уже выспались.
– А вы всех разогнали спать, а сами…
– Теперь, после того, что вы сказали, совсем не придется спать, – заметил Лебедев. – Без двадцати минут два.
Дверь тихо открылась, и на пороге с виноватым видом появился профессор Смирнов. За его спиной виднелись усы Манаенко.
– Вы не спите? – спросил он. – Можно?
– Входите, входите. – Куприянов скинул ноги с дивана и сел. – Где уж тут спать!
– Никак не заснуть, – извиняющимся тоном сказал Смирнов. Его тонкое нервное лицо сангвиника дышало возбуждением, глаза блестели. – Когда я думаю о тех тайнах, которые несет к нам этот корабль… технических тайнах, меня охватывает чувство, среднее между восторгом и страхом.
– Я понимаю вас, – сказал Лебедев.
– Меня глубоко поразили слова Семена Борисовича, что корабль прилетел из соседней планетной системы. Он летел почти пять лет в пустоте и мраке вселенной, с непостижимой для нас скоростью.
– Пять лет, – сказал Штерн, – это только в том случае, если он прилетел из системы ближайшей к нам звезды. Ближайшей! – повторил он, внушительно поднимая палец
– Голова кружится, когда подумаешь о тех силах, которые с такой скоростью движут этот корабль. Ведь тридцать метров! Вы так, кажется, сказали? Шар диаметром в тридцать метров. Это значит, что, когда он приземлится, его верхняя часть будет на высоте десятиэтажного дома.
– Да! – отозвался Манаенко. – Только для того, чтобы построить такой шарик, нужна фантастическая техника.
– Еще двое, – сказал Штерн.
Куприянов оглянулся и увидел, что в кабинете появились еще два члена экспедиции. – Синяев и Степаненко. Почти тотчас же за ними вошел Аверин.
– Если так будет и дальше, – смеясь сказал Лебедев, – придется сменить начальника экспедиции. Его не хотят слушаться.
– И не будут слушаться, если он сам не выполняет своих распоряжений,
– решительным шагом входя в кабинет, сказал Лежнев.
С приходом Широкова вся экспедиция, за исключением Ляо Сена, оказалась в сборе.
– Завидная выдержка, – заметил Лежнев. – Спит как ни в чем не бывало!
– Вы думаете, он спит? – спросил Лебедев.
Он вышел и через полминуты вернулся обратно.
– Заглянул в замочную скважину, – весело сказал он. – Сидит и читает. Я хотел…
Он не договорил и замер с открытым ртом. Почти все вскочили со своих мест.
Заветный телефон на маленьком столике зазвонил.
Куприянов, стараясь быть спокойным, снял трубку. Все с напряженным вниманием следили за выражением его лица.
– Космический корабль, – сказал он, – появился на горизонте Петропавловска на Камчатке (Штерн довольно хмыкнул) на высоте около пятисот километров.
Из ТАСС сообщили, что работников печати будет пятеро. Куприянов позвонил на аэродром и выяснил, что для переброски шестнадцати человек к месту посадки космического корабля достаточно четырех скоростных пассажирских самолетов.
Один за другим приезжали люди, посланные на квартиры участников полета, и уже много чемоданов стояло внизу, в вестибюле. Куприянов тоже получил свои вещи и записку от жены, в которой она желала ему успеха.
Жена Лежнева приехала сама и, к удивлению всех, кто ее не видел раньше, оказалась маленькой худенькой женщиной, которую странно было видеть рядом с ее слоноподобным супругом.
Что касается Широкова и астронома Синяева, которые не были занесены в первоначальный список, то им пришлось самим съездить за своими вещами.
– Не задерживайтесь! – сказал Куприянов. – Как только будет получено известие о корабле, мы вылетим. Если вы все-таки опоздаете, то вылетайте за нами.
Но, вопреки этому распоряжению, сам же Куприянов дал Широкову дополнительное поручение. Он попросил его заехать в институт и привезти целый ряд различных медикаментов. Судя по списку, врученному им Широкову, профессор собирался открыть на месте посадки корабля полностью оборудованный медпункт.
– Захватите пару складных коек, – сказал он – Кто знает, в каких условиях придется жить, а больных, если таковые окажутся, нельзя держать на земле И, конечно, необходимое белье. Не забудьте наши халаты. По дороге сами сообразите: может, я забыл что-нибудь.
Никто не знал, сколько времени придется ждать. Штерн предоставил в распоряжение участников экспедиции несколько комфортабельно обставленных комнат, которые в обсерватории предназначались для астрономов, приезжавших сюда со всех концов Советского Союза и из-за рубежа. Но отдыхать было некогда.
Заседание, начавшееся в кабинете Штерна в четыре часа дня, без перерыва продолжалось до десяти часов вечера.
Сообщений о космическом корабле все еще не поступало, и это время нужно было использовать на то, чтобы как можно лучше подготовиться к предстоящей работе. Президент Академии сам приехал на обсерваторию и вместе с Куприяновым и Штерном помогал каждому участнику экспедиции составить план работы по его специальности.
Широков вернулся и привез столько материалов для будущего медпункта, что даже Куприянов немного поворчал на такое усердие.
Профессор Аверин настаивал на том, чтобы взять с собой целую химическую лабораторию. Смирнов и Манаенко явились на совещание с длиннейшим списком, судя по которому, на месте приземления корабля должен был появиться если не музей, то во всяком случае хорошо оборудованная выставка.
– Должны же мы познакомить гостей с техникой Земли, – отвечали они на возражения руководителей экспедиции.
– Для этого не обязательно везти с собой модели машин, – ответили им,
– достаточно фотографий, чертежей и рисунков.
Любая серьезная экспедиция всегда требует длительной подготовки, а Куприянову и его спутникам предстояло отправиться в исключительную по своему значению и ответственности поездку в «пожарном порядке». Неудивительно, что множество вопросов так и осталось неразрешенным.
– Радиосвязь экспедиции с Москвой будет поддерживаться непрерывно, – говорил Неверов. – Все, что вам понадобится, получите немедленно.
Наконец, в одиннадцатом часу, основные вопросы были согласованы, материалы для работы доставлены, личные дела участников экспедиции закончены. Президент уехал, обещав вернуться, как только будет получено известие о корабле.
– Где сейчас находится корабль? – спросил он у Штерна.
– Если продолжает двигаться так же, как утром, – сейчас он находится над Северной Америкой.
– А завтра утром?
– Окажется над Европейской частью Советского Союза. Но кто ему мешает изменить скорость снижения или направиться в другую сторону?
– Никто, конечно. Но будем надеяться, что нам повезет.
Члены экспедиции, один за другим, собрались в кабинете Штерна и расселись по креслам и диванам. Нервное состояние, в котором все находились, не давало заснуть, хотя Куприянов и рекомендовал это сделать.
Разговор, естественно, шел о корабле.
– Если он опустится в Америке, то сможем ли мы поехать туда? – спросил Синяев.
– Сможем-то сможем, – ответил Куприянов, – но там мы будем не хозяевами, а гостями.
– Не говоря уже о том, – подхватит Штерн, – что получение виз займет много времени. И не исключена возможность, что мы вообще не по пучим разрешения посетить Америку. Такие случаи, к сожалению, еще встречаются. В капиталистических странах наука не всегда встречает поддержку правящих классов. Главную роль играет выгода монополистов, а эти господа отлично сознают, какую огромную пользу они могут извлечь для себя из подобного визита. Люди, или кто бы они ни были, сумевшие построить космический корабль и осуществить межзвездный полет, безусловно, в области техники перегнали Землю.
– Да, плохо! – сказал Лебедев.
Наступило непродолжительное молчание.
– Откуда он мог прилететь? – тихо, ни к кому не обращаясь, спросил Степаненко и сам себе ответил: – С Марса.
– То есть как это с Марса? – вскинулся на него Штерн. – Ну что глупости говорить! На Марсе нет разумной жизни.
– Откуда же тогда? С Венеры?
– С Венеры?.. С Юпитера, Урана, Нептуна, Плутона. Запомните! В солнечной системе, кроме как на Земле, нет разумных существ. Корабль прилетел с другой планетной системы.
– Но в таком случае он должен был лететь…
– Не менее четырех с половиной лет, и то если он летел со скоростью света.
– Однако! – сказал Широков.
– А можно быть уверенным, что этот корабль летит на Землю не с враждебными намерениями? – неожиданно поставил вопрос Аверин.
– Уэллсовщина! – пренебрежительно ответил Штерн. – Борьба миров!
Разгорелся спор. Несколько человек стали на сторону Аверина, другие соглашались со Штерном.
Куприянов не слушал. Он сидел в глубоком кресле с закрытыми глазами и думал. Возможность для корабля опуститься не в Советском Союзе почему-то вызывала в нем чувство досады и раздражения. «Им, – думал он, – этим существам, прилетевшим на Землю из глубин мирового пространства, совершенно безразлично, где опуститься. Они ничего не знают о Земле и о человечестве. Они опустятся там, где вздумается их начальнику, если таковой у них есть. А может быть, они и не подозревают, что Земля населена разумными существами, и, облетев ее кругом, направятся к Венере или Марсу».
Он выпрямился в кресле, пораженный неожиданной мыслью.
«Облетев ее кругом!.. Ну, конечно, это самое естественное, что должны сделать разумные существа, которые впервые подлетели к неизвестной им планете. Но тогда завтра утром корабль опять появится над Москвой, над которой он впервые так близко подошел к Земле. Зачем ему опускаться в Америке, когда, подлетая к ней, его экипаж видел только половину земного шара? Простое любопытство заставит их облететь вокруг всей Земли».
Он посмотрел на часы. Был уже двенадцатый час.
– Вот что, товарищи! – сказал он. – Если корабль опустится в Америке, то нам бесполезно сидеть тут и ждать. А у нас он не может опуститься ночью. Это может случиться только утром или днем. Поэтому я настоятельно прошу вас разойтись по своим комнатам и лечь спать.
Это требование было так логично, что никто не стал возражать. Участники экспедиции разошлись. В кабинете остались только Куприянов, Лебедев и Штерн.
– Я переночую здесь, – сказал Куприянов. – Лягу на диване, поближе к телефону.
– Мы тоже останемся с вами, – ответил Штерн. – Тут места хватит.
Лебедев и Куприянов долго не могли заснуть. Старый академик уже спал, а они еще лежали с открытыми глазами и разговаривали.
Куприянов рассказал о своих предположениях, и биолог вполне согласился с ним.
– Это совершенно логично, – сказал он. – Как это никто не подумал об этом!
– Случайно, – сказал Куприянов, – они подлетели к Земле с нашей стороны. Облетев ее кругом, они опустятся именно здесь, в Европейской части Союза. Мне кажется это несомненным. – Он сел на диване. – Вы помните, Семен Павлович, Штерн говорил, что корабль летит очень медленно. Его движение не зависит от движения Земли вокруг ее оси. Он просто тихо опускается, а Земля, вращаясь, проходит под ним.
– И, когда Земля сделает полный оборот, корабль опустится, – подхватил Лебедев. – Правильно, Михаил Михайлович! Вы угадали.
– И знаете, что я вам скажу, – на полном лице Куприянова появилась улыбка. – Хотите я буду пророком? Мы получим известие о корабле в шесть часов утра, когда он появится над Владивостоком.
– Ну что глупости говорить! – послышался голос, и взлохмаченная борода поднялась над диваном. – Обсерватория Петропавловска-на-Камчатке первая увидит корабль, а это будет не в шесть, а в два часа ночи по московскому времени. При чем тут Владивосток, Хабаровск, Биробиджан, Комсомольск?..
– Мы вас разбудили, Семен Борисович?
– Я давно не сплю и слушаю вас, – ворчливым тоном ответил Штерн.
– Вы согласны со мной, Семен Борисович? – спросил Куприянов.
– Логично, – коротко ответил старик.
Он кряхтя встал с дивана и подошел к своему столу.
– Кто их знает, какая у них там погода! – проворчал он.
Куприянов и Лебедев переглянулись. Об этом они не подумали. Пасмурная погода могла испортить все. Старый астроном, привыкший всегда думать о погоде, первый вспомнил об этом. Он позвонил в институт прогнозов и долго слушал ответ, записывая что-то на бумаге.
– Слава те, природа великая! – сказал он, кладя трубку. – Нам везет. По всей трассе от Петропавловска до Москвы ясное небо.
Он подошел к дивану, на котором лежал Куприянов, и сел в стоявшее рядом кресло. Вынув из кармана гребень, тщательно расчесал волосы и бороду. Потом с довольным видом вытянул короткие ноги и скрестил руки на животе.
– Да! – сказал он. – Жалко, что при вашем разговоре не присутствовал Степаненко Владимир Петрович! То-то бы он посмеялся! Академики!.. Школьную географию забыли! Владивосток настолько южнее, что там и не увидят корабля.
Куприянов засмеялся.
– Вы, я вижу, уже выспались.
– А вы всех разогнали спать, а сами…
– Теперь, после того, что вы сказали, совсем не придется спать, – заметил Лебедев. – Без двадцати минут два.
Дверь тихо открылась, и на пороге с виноватым видом появился профессор Смирнов. За его спиной виднелись усы Манаенко.
– Вы не спите? – спросил он. – Можно?
– Входите, входите. – Куприянов скинул ноги с дивана и сел. – Где уж тут спать!
– Никак не заснуть, – извиняющимся тоном сказал Смирнов. Его тонкое нервное лицо сангвиника дышало возбуждением, глаза блестели. – Когда я думаю о тех тайнах, которые несет к нам этот корабль… технических тайнах, меня охватывает чувство, среднее между восторгом и страхом.
– Я понимаю вас, – сказал Лебедев.
– Меня глубоко поразили слова Семена Борисовича, что корабль прилетел из соседней планетной системы. Он летел почти пять лет в пустоте и мраке вселенной, с непостижимой для нас скоростью.
– Пять лет, – сказал Штерн, – это только в том случае, если он прилетел из системы ближайшей к нам звезды. Ближайшей! – повторил он, внушительно поднимая палец
– Голова кружится, когда подумаешь о тех силах, которые с такой скоростью движут этот корабль. Ведь тридцать метров! Вы так, кажется, сказали? Шар диаметром в тридцать метров. Это значит, что, когда он приземлится, его верхняя часть будет на высоте десятиэтажного дома.
– Да! – отозвался Манаенко. – Только для того, чтобы построить такой шарик, нужна фантастическая техника.
– Еще двое, – сказал Штерн.
Куприянов оглянулся и увидел, что в кабинете появились еще два члена экспедиции. – Синяев и Степаненко. Почти тотчас же за ними вошел Аверин.
– Если так будет и дальше, – смеясь сказал Лебедев, – придется сменить начальника экспедиции. Его не хотят слушаться.
– И не будут слушаться, если он сам не выполняет своих распоряжений,
– решительным шагом входя в кабинет, сказал Лежнев.
С приходом Широкова вся экспедиция, за исключением Ляо Сена, оказалась в сборе.
– Завидная выдержка, – заметил Лежнев. – Спит как ни в чем не бывало!
– Вы думаете, он спит? – спросил Лебедев.
Он вышел и через полминуты вернулся обратно.
– Заглянул в замочную скважину, – весело сказал он. – Сидит и читает. Я хотел…
Он не договорил и замер с открытым ртом. Почти все вскочили со своих мест.
Заветный телефон на маленьком столике зазвонил.
Куприянов, стараясь быть спокойным, снял трубку. Все с напряженным вниманием следили за выражением его лица.
– Космический корабль, – сказал он, – появился на горизонте Петропавловска на Камчатке (Штерн довольно хмыкнул) на высоте около пятисот километров.
НА ВОРОНЕЖ!
Никто больше не думал о сне. Нервное состояние, казалось, достигло предела. Обычно такие хладнокровные и всегда уравновешенные, ученые бестолково метались по кабинету, уходили и сейчас же возвращались обратно. Поминутно начинались короткие разговоры и прерывались на середине. Голоса звучали громче обычного, но, как только звонил телефон, наступало гробовое молчание.
Телефоны трещали почти непрерывно. Звонили из Академии наук, из Совета министров, из ЦК партии, с аэродрома, из различных институтов и научных учреждений. Казалось, что в эту ночь вся Москва не спала.
Без двадцати минут три поступило сообщение из Космодемьянска. Там видели корабль низко над северным горизонтом и определили его высоту в те же пятьсот километров.
Значило ли это, что экипаж корабля прекратил снижение? Или наблюдатели ошиблись? От ответа на этот вопрос зависело многое.
Сообщение из Космодемьянска смутило многих. Кое-кто совсем упал духом, решив, что все пропало. Куприянов, Штерн и Ляо Сен одни только сохраняли спокойствие. Китайский ученый неподвижно сидел за столом Штерна; и временами казалось, что он спит. Штерн ни разу не встал со своего кресла, сидя все в той же позе, – ноги вытянуты, руки скрещены на животе. Куприянов переходил от одного телефона к другому и в промежутках между разговорами успокаивал особенно нетерпеливых. Он был непоколебимо убежден, что корабль опустится.
Позвонив на аэродром, он приказал подготовить самолеты и отправил туда весь багаж.
– Если бы они не имели намерения сесть на поверхность Земли, – говорил он, – то им незачем было бы спускаться так низко.
Профессор Смирнов поддержал его.
– Надо учитывать, что для отлета космического корабля с планеты, имеющей размеры Земли и, следовательно, довольно значительную силу тяжести, требуется затратить колоссальное количество энергии. Существа, создавшие космический корабль, безусловно создали и первоклассную оптическую технику. Значит, они давно разглядели, что имеют дело с населенной планетой. Зачем же им тратить запасы энергии, если они не думают опуститься?
– С высоты четырех тысяч километров они еще не могли разглядеть, что планета населена, – отвечали ему сомневающиеся.
– Ну что глупости говорить! – вмешался Штерн. – Для любого разумного существа задача космического рейса заключается в том, чтобы найти на других планетах жизнь, подобную жизни на их собственной. Не забывайте, что корабль прилетел из другой солнечной системы. Это значит, что он летел не один год. Предпринять подобное путешествие только для того, чтобы бросить беглый взгляд на цель своего пути и сейчас же повернуть обратно, – это нелепость.
– У них может быть ограниченный запас энергии.
– Ну, разве что так! – насмешливо сказал Штерн.
– Почему же они прекратили снижение?
– Это еще не установлено. Наблюдатели могли ошибиться.
– Ну, разве что так! – в тон астроному пошутил Манаенко.
В четыре часа снова приехал президент Академии. Он рассказал, что жители Москвы действительно не спят. Уступая настойчивым требованиям, радиотрансляционная сеть начала работать в неурочное время, передавая сведения об экспедиции.
– Примерно то же происходит по всей стране, – сказал президент. – И не только в нашей стране. Половина земного шара нервничает.
– Это не удивительно, – заметил Лебедев. – Такое событие не может не волновать мыслящих людей.
– Для многих это событие означает полное крушение их мировоззрения, – сказал Куприянов.
Раздался очередной звонок, и Чита сообщила, что космический корабль находится прямо над городом, на высоте четырехсот километров.
– Корабль хорошо виден, – сообщили оттуда. – Он ярко блестит в лучах солнца, подобно звезде. Весь город на улицах.
Значит, корабль все-таки опускается!
Телефоны трещали почти непрерывно. Звонили из Академии наук, из Совета министров, из ЦК партии, с аэродрома, из различных институтов и научных учреждений. Казалось, что в эту ночь вся Москва не спала.
Без двадцати минут три поступило сообщение из Космодемьянска. Там видели корабль низко над северным горизонтом и определили его высоту в те же пятьсот километров.
Значило ли это, что экипаж корабля прекратил снижение? Или наблюдатели ошиблись? От ответа на этот вопрос зависело многое.
Сообщение из Космодемьянска смутило многих. Кое-кто совсем упал духом, решив, что все пропало. Куприянов, Штерн и Ляо Сен одни только сохраняли спокойствие. Китайский ученый неподвижно сидел за столом Штерна; и временами казалось, что он спит. Штерн ни разу не встал со своего кресла, сидя все в той же позе, – ноги вытянуты, руки скрещены на животе. Куприянов переходил от одного телефона к другому и в промежутках между разговорами успокаивал особенно нетерпеливых. Он был непоколебимо убежден, что корабль опустится.
Позвонив на аэродром, он приказал подготовить самолеты и отправил туда весь багаж.
– Если бы они не имели намерения сесть на поверхность Земли, – говорил он, – то им незачем было бы спускаться так низко.
Профессор Смирнов поддержал его.
– Надо учитывать, что для отлета космического корабля с планеты, имеющей размеры Земли и, следовательно, довольно значительную силу тяжести, требуется затратить колоссальное количество энергии. Существа, создавшие космический корабль, безусловно создали и первоклассную оптическую технику. Значит, они давно разглядели, что имеют дело с населенной планетой. Зачем же им тратить запасы энергии, если они не думают опуститься?
– С высоты четырех тысяч километров они еще не могли разглядеть, что планета населена, – отвечали ему сомневающиеся.
– Ну что глупости говорить! – вмешался Штерн. – Для любого разумного существа задача космического рейса заключается в том, чтобы найти на других планетах жизнь, подобную жизни на их собственной. Не забывайте, что корабль прилетел из другой солнечной системы. Это значит, что он летел не один год. Предпринять подобное путешествие только для того, чтобы бросить беглый взгляд на цель своего пути и сейчас же повернуть обратно, – это нелепость.
– У них может быть ограниченный запас энергии.
– Ну, разве что так! – насмешливо сказал Штерн.
– Почему же они прекратили снижение?
– Это еще не установлено. Наблюдатели могли ошибиться.
– Ну, разве что так! – в тон астроному пошутил Манаенко.
В четыре часа снова приехал президент Академии. Он рассказал, что жители Москвы действительно не спят. Уступая настойчивым требованиям, радиотрансляционная сеть начала работать в неурочное время, передавая сведения об экспедиции.
– Примерно то же происходит по всей стране, – сказал президент. – И не только в нашей стране. Половина земного шара нервничает.
– Это не удивительно, – заметил Лебедев. – Такое событие не может не волновать мыслящих людей.
– Для многих это событие означает полное крушение их мировоззрения, – сказал Куприянов.
Раздался очередной звонок, и Чита сообщила, что космический корабль находится прямо над городом, на высоте четырехсот километров.
– Корабль хорошо виден, – сообщили оттуда. – Он ярко блестит в лучах солнца, подобно звезде. Весь город на улицах.
Значит, корабль все-таки опускается!