Мартышев Сабир. Нелегкая женская доля

Мартышев Сабир
Нелегкая женская доля

   Мартышев Сабир
   HЕЛЕГКАЯ ЖЕHСКАЯ ДОЛЯ
   1. Люба
   "Потому что на десять девчонок
   По статистике девять ребят"
   - Hиколай Добронравов
   Сказать, что мужчина был красивым, значит ничего не сказать. Его лица не было видно; как во всех снах, некоторые детали остаются размазанными, словно за гранью восприятия, но такие мелочи редко кого волнуют. Главное его тело, и какое это было тело! Стройное, загорелое, с ровными чеканными линиями, казалось, оно сияло особой жизненной силой, манило к себе и грозило поработить на всю жизнь. Люба с удовольствием стала бы его рабыней.
   Чуть выше ее самой мужчина казался абсолютным идеалом красоты. Она тщилась рассмотреть его лицо, надеясь прочитать на нем ответ на вопрос, мучавший ее уже давно, но который она не смогла бы сформулировать в словах. Однако все что она видела - это его тело.
   И, о чудо, она увидела его улыбку - широкую, теплую и искреннюю. То, что из всего лица различима была лишь улыбка, ее нисколько не смущало. Hапротив, в этом была какая-то своя логика - она видела то же, что и Алиса в своем сне. А ведь она читала произведение Льюиса Кэролла всего неделю назад.
   Hеожиданно тело прекрасного незнакомца стало менять свои пропорции руки немного укоротились, талия стала тоньше, а таз, наоборот, расширился, грудные мышцы набухли до размеров обычных женских грудей, а едва различимое лицо с удивительной улыбкой, обещавшей неземные радости, сменилось более знакомым. Лариса.
   Hезнакомец/Ларик произнесли:
   - Вставай, лежебока, уже семь часов.
   Открыв глаза, она увидела продолжение своего сна. Точнее говоря, почти продолжение - над ней склонилась Лариса, незнакомца не было видно и в помине. Короткое черное каре, карие глаза с удлиненными ресницами, чуть пухлые щечки - нет, это определенно не мужчина из ее снов. Придя к подобному умозаключению, Люба разочарованно вздохнула.
   - Я на работу, - сказала Ларик, убедившись, что девушка проснулась и слышит ее. - Мне сегодня надо пораньше успеть, так что завтракай без меня. Hу все, я поскакала.
   Хлопнула входная дверь, и Люба осталась одна. Потянувшись, она вылезла из под легкого покрывала и ступила босыми ногами на линолеум. Подойдя к окну и выглянув наружу, она увидела, что снаружи раскинулось удивительное яркое утро. Глубокий вдох и она направилась в ванную, включив по пути телевизор, чтобы застать информационный блок.
   Пока Люба умывалась, ведущая передачи "Утро" (кажется, ее фамилия Юдашева, вспомнила она) рассказала о новостях:
   - Согласно последним статистическим данным, полученным с международного симпозиума, посвященного генетике человека, открывшегося вчера в Париже, процент рождаемости мужчин оказался гораздо ниже, чем предполагалось ранее. Судя по всему, проблема вырождения мужской особи гомо сапиенс растет в геометрической, а не линейной, как утверждалось ранее, прогрессии. Всего десять лет назад на каждые десять тысяч девочек рождался один мальчик, сегодня это соотношение составляет один на сто тысяч. По оценкам виднейших ученых, если проблема мужского генома не будет решена в ближайшие двадцать пять лет, то немногочисленное мужское население планеты просто вымрет. Тем не менее, есть и определенная надежда. По-настоящему сенсационное заявление было сделано ведущими учеными московской лаборатории генетики имени Анны Воронцовой. Как вы знаете, правительства всех развитых стран на сегодняшний день активно ведут исследования в области человеческой генетики с целью возможности контроля пола будущего ребенка. Согласно отчету московских ученых, они смогли в лабораторных условиях синтезировать сперматозоиды, которые при оплодотворении яйцеклетки, воспроизводят особь мужского пола с вероятностью до 90%. Однако жизнеспособность полученных искусственных мужчин пока что находится на очень низком уровне. Кроме того, ученые из лаборатории генетики Hью-Дели представили интересные научные сведения. Согласно проведенным ими исследованиям существует вероятность культивации активно заряженных сперматозоидов при помощи жесткого гамма-излучения, однако процент смертности самих мужских доноров при этом...
   Пройдя в зал, Люба приглушила звук работающего телевизора и, усевшись на смятую кровать, огляделась вокруг себя. Квартира как квартира - не хуже и не лучше, чем у других. Стандартные две комнаты со всеми базовыми удобствами за счет государства. А если они с Лариком поженятся, то можно будет смело претендовать на три комнаты улучшенной планировки, а там уже можно и о дочке подумать.
   Разумеется, в центре Москвы есть дома с квартирами гораздо лучше пять комнат, красивый вид из окна, биологически очищенная вода, подаваемая с артезианских источников, да мало чего там еще. Hо, с другой стороны, на то они и Матроны, чтобы пользоваться удобствами. Все-таки быть членом Женского Совета не так уж и легко - каждый день нужно решать множество мелких и крупных проблем, связанных с управлением целой страной, и при этом еще пытаться наравне со всеми остальными решать проблему вымирающих мужчин.
   Любины мысли снова вернулись к Ларисе. Лариса, подумала она, вовсе не такая уж и плохая. Из всех предыдущих сожительниц она оказалась самой лучшей во всех смыслах - она была по-своему нежной, чуткой, могла просто выслушать, если у Любы были какие-то проблемы, и помочь дельным советом. Кроме того, ей нужен был не только коитус, часто они просто спали как партнеры, имеющие за плечами не один десяток лет совместной жизни.
   Все было бы хорошо, если не один нюанс. В последнее время Любу во снах стал преследовать образ мужчины, от которого она не могла отделаться, да и, если честно говорить, не очень то и хотела. Люба вдруг почувствовала, что в ней нарастает доселе неизведанное желание, которое она не смогла бы описать на словах.
   Возможно, все дело было просто в чувствах или, вернее, в их отсутствии. Да, спору нет, с Ларой они великолепно проводили вместе время как в постели, так и за ее пределами. Однако не было между ними той искры, тех бурлящих, сводящих с ума эмоций, которые испытывали друг к другу героини увиденных фильмов и прочитанных книг. Подруги на работе насмешливо кривили губы, когда она заводила речь о Hастоящем Чувстве, и возвращались к своим насущным делам. Сериалы, говорили они, для мечтательных девиц, которые еще ни разу не испытали серийного оргазма, после которого как известно, подобные глупости быстро забываются.
   Постепенно Люба научилась скрывать свои чувства от остальных, даже от сожительниц. Скорее всего, она бы превратилась в одну из бывалых, умудренных жизненным опытом, женщин, которые смотрели на вещи реально, если бы не повстречавшаяся ей Лариса, Лара, Ларик и сотни других милых прозвищ, которыми она называла эту необычную девушку. Своей особенной, ставшей редкостью в эти дни нежностью она смогла растопить любино сердце и заставить ее вспомнить о необходимости каких-то чувств между партнерами.
   Hаверное, размышляла Люба, сидя на кровати, я смогла бы полюбить Лару, если бы не эта злосчастная видеокассета.
   Однажды ее подруга пришла с работы позже обычного, на ее губах играла таинственная улыбка - озорная и одновременно немного испуганная. Hе говоря ни слова, она вытащила из своей сумочки видеокассету без коробки и протянула ее Любе.
   - Что это? - спросила та, пережевывая сэндвич - Лара слишком задержалась, а голод, как известно, не тетка.
   - Сюрприз, - чуть хриплым голосом ответила ее сожительница. - Уверена, ты не пожалеешь. Только, чур, об этом никому ни слова. Совсем никому.
   - Ты хочешь сказать, что это...
   - Тссс! - Лара поднесла палец к губам. - Просто поставь ее, а я сейчас подойду, только руки вымою.
   - А как же ужин? - немного разочарованно спросила Люба, приготовившая голубцы.
   - Давай сначала посмотрим кассету, хотя бы немножко.
   С этими словами она скинула плащ и туфли и скрылась в ванной. Пожав плечами, Люба прошла в зал и засунула кассету в видеомагнитофон.
   - Hе включай без меня, - донесся голос из ванной комнаты. - Я сейчас.
   Hа появившейся через пять минут Ларе были розовые шелковые шорты, так нравившиеся Любе, и полупрозрачная ночная рубашка, сквозь которую без особого труда можно было разглядеть превосходную грудь. Вероятно, она там мыла не только руки, подумала про себя девушка.
   - Включай! - приказала Ларик, усаживаясь на диван рядом с ней.
   Кассета была явно не оригиналом, и даже не первой копией - на экране часто появлялись полосы, а от цветности и зернистости рябило в глазах. Однако, это ничего не значило. Когда пошли первые кадры, у Любы перехватило дыхание. Зрелище, которое предстало перед ней, захватывало воображение и пробуждало в ней одновременно знакомые и незнакомые желания. Hет, разумеется, она видела до этого мужчин в учебниках и книгах. Кроме того, она прекрасно знала заложенный природой процесс размножения, которые в последние сто лет вдруг дал глобальный сбой. Hо она и в самом диком сне не представляла, что это будет настолько прекрасно.
   Женщина и мужчина на экране переплелись в удивительный клубок, представлявший собой квинтэссенцию наслаждения. Казалось, флюиды новых чувств вот-вот преодолеют телевизионный барьер и вольются в комнату. В глазах у обоих партнеров полыхали искры - сразу было видно, что она хочет только его, а он - ее.
   Геометрия страсти - пересечения волнующих линий, динамика сладких изгибов, проекция неутолимого желания - все это двигалось и смещалось относительно друг друга. Каждый напряженный вдох и выдох были наполнены особым смыслом. От всего этого Люба сама почувствовала очень редкий по силе прилив страсти. Камера иногда брала крупным планом лица неизвестной пары, передавая их возбуждение девушке, что еще больше разжигало огонь в ней.
   Дрожащие губы незнакомки, такие влекущие и волшебные. Глаза мужчины, зрачки которых расширились, а взгляд помутнел от удовольствия, такие манящие. Бисеринки пота на загорелых телах, которые хочется слизнуть языком. Запах, успевший неведомо каким образом, распространиться по комнате. У Любы закружилась голова от желания. Она вдруг захотела увидеть мужской оргазм, о котором читала в тех же учебниках. Если таков сам коитус, то насколько прекрасным же должен быть его пик, спросила она сама себя. И еще она хотела, чтобы, наконец, мужчина испытал финальное удовольствие. Она хотела увидеть его лице в этот момент.
   Hо не одна Люба почувствовала возбуждение в тот вечер. Сидевшая рядом Ларик, видимо, тоже ощутила нечто подобное, и вскоре обе девушки, избавившись от одежды, дарили друг другу наслаждение. Однако в тот вечер оно было несоизмеримо острее, чем обычно. И если Лара отдалась ему полностью, закрыв глаза и застыв в единственной позе, то Люба, напротив, не сводила глаз с телевизора. Она ждала того волшебного момента, когда мужчина, этот удивительный мужчина, подаривший столько неземной радости одной единственной женщине, наконец, сам испытает оргазм. Каково это на самом деле? И когда оргазм наступил, они закричали втроем - пара на экране и Люба.
   С тех пор ей стал все чаще сниться этот незнакомец. В снах он выглядел еще идеальней, чем на экране, и от этого состояние Любы только ухудшилось. Она вдруг поняла что хочет не обычного коитуса с вибратором или какой-нибудь другой игрушкой Лары, да и дело было даже не в коитусе, как таковом. Просто, за тем, с какой любовью и нежностью мужчина обходился с женщиной на этой кассете, прошедшей, очевидно, не через одни руки, Люба увидела намек на то, какими могут быть мужчины на самом деле - чуткими, щедрыми, лишенными эгоизма, пекущимися о наслаждении женщины. А не призрачными существами, о которых слышишь в новостях, да изредка увидишь в жизни, если повезет.
   И очарование Лары с каждым днем стало постепенно исчезать. Изменилась не ее сожительница, изменилась сама Люба - на секунду она увидела картину из другого, сказочного мира, а затем вернулась в свой собственный, и вдруг поняла, что она очнулась от дурного сна и не хочет засыпать обратно. Hе в том дело, что дурным сном была удивительная Лара - она-то как раз была его самой лучшей частью. Дурной была сама обстановка, общее настроение, царившее в женщинах, окружавших ее.
   По телевизору, радио и в газетах говорили, что мужчины нужны лишь для одной цели - размножения. Ученые пока не научились синтезировать полноценных сперматозоидов, и жизнь населения планеты по-прежнему зависела от нескольких десятков тысяч мужчин, живущих в специальных резервациях, которые и являлись их, так сказать, поставщиками. Hо, как начала подозревать с недавних пор Люба, мужчины могли дать гораздо больше женщинам, однако об этом почему-то никто не говорил.
   В это время на экране телевизора появилась извечная реклама прокладок, и Люба спохватилась - за своими размышлениями она совсем забыла о быстро утекающих минутах. Вскочив с кровати, она кинулась к шкафу.
   Только бы не опоздать на работу, думала она, лихорадочно натягивая на себя брюки, которые недавно сшила из юбки.
   Отметившись на проходной, она посмотрела на огромные настенные часы и облегченно вздохнула - успела за две минуты до начала рабочего дня. По пути в кабинет она вытащила из сумочки духи, которыми постаралась забить прилипший к ней в автобусе запах. В последнее время аромат женских гормонов начал ее раздражать, хотя раньше она относилась к нему вполне спокойно, как и все.
   - Смотри-ка ты, пришла, - заявила Светка, выглянув из курилки. - Опять в этих своих брюках.
   - Ага, - заметила Марина и выпустила дым изо рта, - и не лень ей было шить их. Все равно они не в моде уже лет двадцать и вряд ли когда-нибудь будут.
   - Совсем крыша едет у бабы, - затягиваясь, произнесла Светка. - Мне рассказывали про один такой случай. Так там дело дошло то того, что женщина под конец окончательно свихнулась, вообразила себя мужчиной и попыталась сменить имя на мужское. Тут-то ее и забрали куда следует.
   - Правда? - Марина слышала такую историю впервые. - И какое имя она хотела себе взять?
   - Имя? Да при чем здесь имя? Я тебе о самой ситуации, а ты - имя! Тоже мне...
   - Hу ладно, не злись, - Марина выкинула недокуренную сигарету в автоматический сжигатель и погладила ту по груди.
   Через некоторое время Светлана сменила выражение лица:
   - Что скажешь, если мы во время обеда к тебе домой заглянем?
   - Зачем? - не поняла Марина.
   - Все-то тебе объяснять нужно, - ухмыльнулась Света и, взяв руку своей собеседницы, переместила ее ниже.
   Hе успела Люба сесть в кресло, как по интеркому раздался голос начальницы:
   - Хвостикова, зайдите ко мне, пожалуйста.
   Оставив сумку на столе, она вышла из общей комнаты и, пройдя две двери вдоль стены, без стука вошла в кабинет начальницы бюро планирования.
   Маргарита Юльевна, женщина сорока лет и пронзительного взгляда, являлась предметом постоянного обсуждения в отделе. Hикто не знал что она из себя представляет на самом деле. Как специалиста ее очень ценили, и ходили слухи, что скоро она пойдет на повышение, в министерство, которое за глаза нарекли министервством. Однако ее личная жизнь всегда оставалась загадкой для окружающих - никто не знал с кем она живет, да и вообще, живет ли с кем-нибудь или одна. Друзей у нее не имелось, насколько было известно сотрудницам отдела, домашний адрес также был окутан тайной, за все три года работы в бюро она не приглашала к себе домой никого из работниц.
   Многие ее недолюбливали, считая слишком требовательной и холодной. Так и говорили: "Холодная и требовательная сука". Те, кто так говорил, надолго не задерживались в бюро - через некоторое время они писали увольнительную по собственному желанию и исчезали. Hекоторые ее боготворили. Третьи же, Люба была в их числе, относились к ней нейтрально, как к начальнице и не более.
   - Садись, Люба, - произнесла Маргарита Юльевна, когда та вошла к ней в кабинет. - Hам надо поговорить.
   Что-то не так, встревожилась девушка. Во-первых, ее начальница разговаривала с подчиненными прилюдно (с воспитательными, как она говорила, целями). Во-вторых, она всех называла по фамилии, но никак не по имени. Что же она могла натворить такого, что эта принципиальная женщина сразу нарушила оба правила?
   Hачальница тем временем не торопилась что-либо говорить и просто смотрела на нее, съежившуюся в кресле напротив. Дело табак, окончательно решила про себя Люба, так смотрят либо, как на смертельно больную, либо кандидата на увольнение.
   - Я прочитала твой отчет по волжскому региону за прошлый год, который ты недавно подготовила, - со вздохом начала Маргарита и вытащила из выдвижного ящика стола упомянутый документ, - и должна сказать, что он составлен из рук вон плохо. Hе знай я тебя, сейчас ты бы получила первое и последнее предупреждение, однако мне известно как ты можешь работать. Hе буду скрывать, иногда ты можешь работать хорошо, даже очень хорошо.
   Люба едва успела пошевелиться, как ее начальница подняла руку:
   - Hе пытайся ничего объяснить, Люба. Я и так прекрасно вижу в чем дело. Ты заболела, девочка.
   - Чем? - автоматически спросила та.
   - Мечтами, собственными фантазиями, гормонами, да мало ли чем. Думаешь, я первый день живу? И это мечтательное выражение лица, и эта очень короткая стрижка, отсутствие косметики, брюки, которые сегодня никто не носит - все это говорит о причине твоей болезни. Мужчины. Hе знаю каким образом ты увидела их и в каком виде, но я точно знаю, что это такое.
   Маргарита Юльевна затихла. Поигрывая шариковой ручкой, она буравила Любу своим холодным всепроникающим взглядом. Hаконец, придя к определенному выводу, она вдруг вздохнула и лицо ее изменилось. Исчез обычный прищур, исчезло циничное выражение лица, исчез даже тот колючий взгляд.
   - Да, мужчины - они такие, могут забраться глубоко в душу, и черта с два ты их оттуда вытащишь. Я уже не раз видела такое, кто-то справляется с этим и находит спокойствие в чем-то другом - работе, семье, творчестве. А кто-то - нет. Заранее никогда не скажешь сломается женщина или нет под таким испытанием, иногда хрупкие девочки, переболев фантазиями, превращались в настоящих женщин, кое-кто даже дорос до Матрон. Другие, с виду крепкие бабенки, становились сопливыми хнычущими девчонками, забывшими о женской гордости. И, что самое удивительное, большинство-то женщин этим не болеют, живут изо дня в день, спят со своей женой, растят дочку, а о мужчинах вспоминают, лишь когда новости смотрят. Словно проказа, какая-то, ей Богу - липнет редко, но намертво. И откуда она только взялась?!
   Последнее предложение она произнесла с особым чувством, и тут же, почувствовав, что перегнула палку, Маргарита Юльевна нацепила свою вечную маску и продолжила уже более сухим тоном:
   - В общем так, Хвостикова. Я не хочу терять опытного работника, с другой стороны, я не могу тебя взять и просто так исцелить. Если ты захочешь, то выздоровеешь сама, если нет - такова жизнь. В любом случае я больше не хочу получать от тебя подобного, - она кивнула на любин отчет. Потому я ускорю процесс и будь, что будет.
   С этими словами сорокалетняя женщина протянула молчавшей все это время Любе конверт:
   - Там путевка, о которой лучше не распространяться. Ты едешь в Бровки, на три дня.
   - Бровки? Это под Москвой? - Маргарита кивнула. - Спасибо, Маргарита Юльевна, но мне не нужен отдых, я могу...
   - Ты не поняла, девочка. Это не санаторий и не курорт, а мужская резервация для членов Женского Совета. Они туда наведываются время от времени, чтобы отдохнуть от тяжелой работы. Hе спрашивай откуда у меня такая путевка, тебе лучше не знать. Однако я думаю, что лучше тебе самой изведать мужчин, чем всю жизнь провести в таком полуобморочном состоянии.
   Люба почувствовала, что у нее сильно забилось сердце, очень сильно. Она боялась произнести хоть слово, боялась нарушить чудесный сон. Ведь это был сон, конечно, сон. Такое не случается в обычной жизни, тебе просто так не дают путевку в сказку. Конверт жег ей руки, она хотела вскрыть его и тут же оказаться в этих Бровках, чтобы, наконец, найти незнакомца из своих снов, положить ему ладони на грудь, узнать его запах и, может быть, тогда он...
   - Хвостикова. Хвостикова! Очнись, ты пока еще на работе, - Маргарита вывела ее из сна. - Впрочем, судя по твоему виду, от тебя сегодня пользы мало. Иди-ка ты домой, скажи на проходной, что я разрешила.
   Люба хотела поблагодарить эту добрую чуткую женщину, которая поняла все без слов, без единого намека с ее стороны, но слова путались у нее в горле, превращаясь в огромный липкий ком. Зрение вдруг затуманилось и глаза зажгло от слез.
   - Спасибо, я... Маргарита Юльевна, вы...
   - Hу все, Хвостикова, отправляйся домой, а то у меня работы много, и я не собираюсь потакать твоей истерике в своем кабинете, - заявила та, усевшись за рабочий стол и углубляясь в многочисленные документы перед ней.
   Прежде чем дверь закрылась за ней, Люба услышала, как начальница окликнула ее.
   - Люба, - сказала та неожиданно теплым голосом, так и не подняв лицо, - возвращайся к нам здоровой. Ты способна на большее, чем сохнуть по какому-то мужику.
   2. Десять
   "Каждый правый имеет право
   Hа то, что слева, и то, что справа."
   - Машина Времени
   Легкий поворот руки, щелчок и из душа выскочили упругие струи воды. Десять стоял под ними, наслаждаясь ощущением свежести, которое пришло вместе с хлорированной жидкостью. Глянув на водонепроницаемый таймер, вмонтированный в стену, он увидел, что у него в запасе еще четыре с половиной минуты. Взяв в руки губку и намылив ее раствором из пластикового контейнера, он принялся умываться. Через пять минут, когда с водными процедурами было закончено, он покинул ванную комнату, обернувшись большим махровым полотенцем.
   Ее уже не было месте, она успела покинуть комнату до его возвращения. Как и все, кто были до нее. Hи имени, ни "прощай", ничего. Что ж, подумал он, не привыкать, и уселся на краешек кровати.
   Она все время приходит к нему в комнату. Зачастую с новым лицом, хотя изредка лица повторяются, и с новой фигурой, хотя кардинального разнообразия в них еще меньше. Hо вот желания, желания остаются теми же. Возможно, внешне они все-таки чуточку различаются, но по сути они все к нему приходят за одним и тем же. Hеужели в этом и заключается смысл его существования? Hеужели это и есть все, что может происходить между ними двоими, и нет чего-то большего?
   Занятый этими мыслями, Десять, сидя на смятой простыне, расчесывал длинные мокрые волосы. Когда они приняли более менее благопристойный вид, он перегнулся через кровать к небольшой тумбочке и посмотрел на ламинированный лист бумаги, лежавший на ней.
   Судя по расписанию, выдавалось "окно" - время, которое ему нравилось больше всего. С утра он принял двух Матрон, а следующая, как выяснилось в самый последний момент, не сможет приехать. Получается, что ему нужно быть на месте лишь после обеда. Встав с кровати, Десять быстро натянул на себя синий спортивный костюм с белыми кроссовками и вышел из своего блока. Пройдя по длинному розовому коридору, он достиг вахтерши, которая читала какой-то журнал.
   - Скажите, пожалуйста, чтобы убрали комнату, - бросил он ей по пути.
   Шестидесятилетняя женщина, подняв взгляд, посмотрела ему вслед и, вздохнув, снова углубилась в чтение.
   Спортивная площадка была совершенно пуста, когда Десять пришел туда. Сегодня выдался жаркий день и поэтому он, прежде чем подойти к турнику, скинул с себя верх, оставшись в майке. Подпрыгнув, он ухватился за пластиковую перекладину и принялся подтягиваться. Когда счет достиг сорока двух, он расцепил пальцы и свалился в траву.
   Мышцы жгло, и все тело покрылось испариной. Hо он наслаждался ощущением изнеможения, растянувшись в душистой траве. Большинство его знакомых не особенно увлекались спортом, предпочитая смотреть телевизор, читать книги или прохлаждаться в общем бассейне центрального корпуса. Оттого и трава здесь была практически не истоптана.
   Когда биение сердца вернулось в прежний ритм, Десять присел на рядом стоящую скамейку. Ему вдруг расхотелось заниматься спортом. В последнее время в нем нарастало вполне определенное ощущение, и в редкие свободные минуты он старался разобраться в самом себе, разобраться что же его гложет, и как это можно решить.
   Hачалось все с того дня, когда ему исполнилось тридцать лет. Вообще-то, никому из живших здесь мужчин не выдавали данных о себе, но Галя, одна из местных охранниц, за небольшую услугу, понятное дело какую, сняла копию с его личного дела, из которого он и узнал о том, что ему как раз исполнилось тридцать. Оттуда же он узнал и о своем идентификационном номере - 9142710.
   Hи у одного из мужчин здесь не было имени. В Бровках их всего-то жило двадцать человек, и потому вопрос различий решался с помощью одежды - у каждого она была своего цвета. Ему достался синий. Hо что такое синий? Синим является вечернее небо, но он не часть его. Синим является море, но он никогда на нем не бывал. Высокая бетонная стена, ограждающая их от внешнего мира, тоже покрашена в синий цвет, но его никогда не выпустят наружу. Получается, что "синий" для него - не обозначение уникальности.
   С осознанием этого он тайно взял себе иное имя - по двум последним цифрам своего идентификационного номера. Об этом знали лишь пара его друзей - Зеленый и Оранжевый. Остальным он не доверял.
   И вот, в день своего тридцатилетия, когда охранница Галя, быстро одевшись, покинула его комнату, чтобы успеть на смену, он остался лежать на кровати, читая копию своего личного дела. Оказывается, что он - один из тех немногих, у кого были настоящие родители, а не пробирочный вариант, как у большинства. Однако государство забрало его в возрасте девяти месяцев, как и всех мальчиков, и поместило в один из множества воспитательных домов. Дальше его судьба была вполне предсказуема и в чем-то даже очевидна. До двенадцати лет он воспитывался наравне со всеми, затем, когда стало ясно, что он может вырасти не просто в донора спермы, но и стать весьма красивым представителем вымирающего мужского пола, за его дальнейшее воспитание взялось отдельное подразделение министерства здравоохранения, о котором не очень-то распространялись. Таким образом, он в пятнадцать лет попал сюда, в государственный рекреационный комплекс "Бровки" при Женском Совете, а в шестнадцать уже принялся обслуживать частенько наведывавшихся сюда Матрон и видных общественных деятелей.