Машков Владимир. Соскучился по дождику

   - Ты кто? Откуда? - Александр Степанович глядел в упор на мальчишку.
   Володька молчал.
   - Пусть остается у меня, я не против, - повернулся приятель к капитану. - Но пусть сперва скажет, кто он, откуда, чего сюда приехал. Могу я это знать?
   - Из дому убежал, - наконец проговорил Володька. - В Нахимовское хочу поступить...
   - Врешь, - рассмеялся Александр Степанович. - Скажи правду.
   - Я говорю правду, - повысил голос Володька.
   - А ты не кричи, - одернул мальчишку Александр Степанович. - Так ты не хочешь правду говорить?
   - Саша, - вмешался капитан. - Ну чего ты к человеку пристал? Давайте сядем за стол и все обговорим...
   Набычившись, Володька двинулся по коридору к двери.
   - Володя, постой, - крикнул капитан. - Тебе же некуда идти...
   - Не ваша забота, - огрызнулся Володька. - Оставите ночевать, а я денежки прикарманю, и тю-тю.
   Александр Степанович стал у двери, преграждая путь. Но Володька, сделав обманное движение, все же сумел проскочить мимо него, распахнул дверь и скатился по лестнице вниз.
   - Володя, подожди, - крикнул капитан и кинулся следом за мальчишкой.
   Когда Василий Федорович выскочил на улицу, Володьки и след простыл. Капитан бросился в одну сторону, в другую - мальчишки нигде не было.
   Василий Федорович вернулся в дом и медленно поднялся по лестнице. У распахнутой двери его ждал, потирая плечо, приятель.
   - Вот звереныш! Да ты не волнуйся, ничего он не стащил...
   - Нескладно как получилось, - бормотал в растерянности Василий Федорович. - Пропадет парень.
   - Ха-ха! - засмеялся Александр Степанович, подталкивая капитана в квартиру и запирая за ним дверь. - Такой не пропадет. Такой кого угодно вокруг пальца обведет. А-а, было о чем говорить!
   Они вошли на кухню. Приятель выставил бутылку коньяка.
   - Садись, выпьем, - хозяйничал Александр Степанович. - Тебе же скоро на поезд. Мы как следует и не поговорили.
   Василий Федорович обвел взглядом стол, на котором лежала поджаренная Володькой рыба, нарезанные им помидоры с огурцами, и, хоть с утра ничего не ел, почувствовал, что не сможет взять в рот ни куска.
   - Нет, мне пора, - спохватился капитан.
   - Ты чего? - удивился приятель.
   Василий Федорович молча направился в комнату, вытащил чемодан, открыл и стал торопливо складывать в него вещи. На пороге появился приятель. Он некоторое время глядел на поспешные сборы капитана, а потом с горечью произнес:
   - Столько лет не виделись...
   Капитан затянул на чемодане "молнию" и, не подымая глаз, глухо проговорил:
   - Спасибо за гостеприимство.
   - Прощай, - бросил приятель.
   С чемоданом в руке Василий Федорович вышел на улицу, огляделся. Володьки нигде не было. "Неужели он не мог догадаться, - рассердился капитан, - что после этого я не останусь ни минуты в том доме?"
   Капитан дотащил чемодан до перекрестка, поймал такси, велел шоферу везти его на вокзал и, когда тот включил третью скорость, попросил:
   - Помедленнее, пожалуйста...
   Шофер хмыкнул. Мол, что за чудачества. Обычно пассажиры гонят его, как на пожар. Но, глянув на капитана, шофер молча сбросил газ. Моряков шофер уважал.
   А капитан еще почище придумал:
   - Давайте поездим по городу... Еще есть время.
   Шофер улыбнулся.
   - Вы приезжий? С удовольствием...
   Конечно, Василию Федоровичу напоследок хотелось еще раз взглянуть на замечательный город, который он успел полюбить, как чувствовал, на всю жизнь. Но была у капитана и другая цель. Он надеялся, что увидит в уличной толпе Володьку.
   Потому Василий Федорович вполуха слушал рассказ шофера, оказавшегося, как все севастопольцы, горячим патриотом своего белокаменного города. Капитан оглядывал каждого прохожего, который шел по улице.
   - Стой! - крикнул капитан, увидев, как в толпе мелькнула знакомая клетчатая рубаха.
   Такси резко затормозило. Капитан выскочил на тротуар, в два прыжка догнал мальчишку в клетчатой рубахе. Но это был совсем другой парень.
   - Извини, - пробормотал капитан.
   Он сел в такси и снова велел ехать на вокзал. До отхода поезда оставалось полчаса.
   По перрону Василий Федорович ходил взад-вперед, то и дело поглядывая по сторонам, а не появится ли Володька. Капитан был уверен, что на вокзал мальчишка непременно придет, и тогда они вдвоем поедут на Балтику и, вообще, придумают, что делать дальше.
   Поезд медленно тронулся. Держась за поручень, капитан шел рядом и все оглядывался. И наконец вспрыгнул на подножку вагона.
   А Володька стоял в здании вокзала и, прижавшись к холодному стеклу, глядел, как набирает ход поезд и увозит Василия Федоровича.
   Неожиданно мальчишка кинулся к выходу. Он расталкивал людей и кричал:
   - Пропустите! Я на поезд опаздываю.
   Когда Володька выскочил на перрон, поезд уже ушел.
   ДОБРАЯ ВЕСТЬ
   Петр шагал по улице размашисто и весело. Он представлял, как обрадуются родители Володьки, когда узнают о письме. Сколько они пережили за то время. И сейчас, конечно, Володьку еще не нашли, но хоть известно, где его искать.
   Петр нащупал в кармане пиджака конверт. Бывают в жизни удивительные совпадения. Василий Федорович, его флотский командир, встретился с Володькой в Севастополе. И вот прислал Петру тревожное письмо - отличный парень в опасности, отличному парню надо помочь.
   А Петру весело. Может, от того, что он и капитан, оба верят в Володьку? А может, от того, что и вправду теперь найти мальчишку ничего не стоит. Надо только поехать в Севастополь - и все.
   Петр остановился у дома кирпичной кладки. Легко взбежал на третий этаж. У квартиры № 12 потоптался немного, поискал звонок. Не нашел и постучал.
   За дверью шумело застолье, и вежливый стук Петра никто не услышал. Он постучал сильнее - ни ответа ни привета.
   Тогда Петр толкнул дверь. Она оказалась незапертой, и Петр вошел в узкий коридор и направился в комнату.
   - Здравствуйте, к вам можно? - громко спросил Петр. - Извините, я стучал... Дверь была открыта...
   На голос Петра из боковой комнаты выглянула заплаканная Володькина мать, охнула и скрылась за дверью.
   В большой комнате за столом, на котором стояли бутылки водки - одна опорожненная, другая начатая, - сидели двое мужчин. В одном из них Петр с трудом узнал отца Володьки. Прокопенко-старший словно вырос, движения его стали властными и уверенными. А главное, изменилось лицо - из растерянного оно превратилось в мрачное, даже злое.
   Друг отца - добродушный круглолицый парень - пьяно улыбнулся Петру.
   - Садись, друг, третьим будешь...
   Петр присел к столу, других стульев поблизости не оказалось. Он хотел дождаться, когда выйдет мать Володьки, чтобы ей рассказать о письме капитана.
   - Спокойно, Федя, - отец положил жилистую руку на пухлую руку друга. Он из милиции...
   Федя хохотнул, решив, что друг привирает, и взял бутылку, намереваясь налить Петру. Тот накрыл ладонью граненый стаканчик.
   - Извините, я не пью...
   - Ты что, с нами брезгуешь? - взвился отец.
   Он выхватил у Феди бутылку, тяжело задышал:
   - Ты мне ответь, моего мерзавца поймали?
   Петр выдержал взгляд отца:
   - Вашего сына мы пока не нашли...
   - Слыхал, Федя? "Пока не нашли", - ухмыльнулся отец.
   - Но, - начал было Петр, и его тут же властно перебил отец:
   - Никаких "но"! Ты зарплату получаешь и немалую. Так вкалывай как след. Как мы с Федей вкалываем. А то хулиганья развелось, жуликов, бандитов! И пацанов распустили. Что хочу, то и делаю - вот как они живут. Слишком много мы стали им позволять. Чего не пожелают, мы им сразу преподносим. Пожалуйста, кушайте на здоровье. Вот они и сели на шею, обнаглели, перестали уважать старших. Да если б я своему батьке хоть слово поперек сказал, так он прибил бы меня с ходу... И правильно сделал бы! Так, Федя?
   - Прибил бы, - подтвердил Федя. - Как пить дать прибил.
   Петр и не пытался спорить с отцом Володьки, понял, что бесполезно, но с любопытством слушал его. Правда, Петра не покидало ощущение, что перед ним не отец Володьки, растерянный, согнутый бедой, а совсем другой человек, какого он не знал.
   На секунду замолкший Прокопенко-старший продолжал:
   - А этим пацанам все по боку. Отца оскорбить - раз плюнуть. Остаться на второй год - проще пареной репы. Ничего не стоит убежать из дому, ограбить магазин, убить человека... Ни стыда у них, ни совести нет...
   - Доказано же, что Володя не имеет никакого отношения к ограблению, возмутился Петр.
   - Но с грабителями водился, - отец жестко поглядел на Петра. - И милиции нечего с ними цацкаться. Нашкодили, получайте, голубчики, по заслугам...
   - Постыдился бы, Иван, гостя так встречать...
   Петр поднялся. В комнату вошла мать Володьки в нарядном платье.
   - Я бульбочки почистила, поставила... Вмиг сварится.
   Екатерина Антоновна приветливо улыбнулась Петру, но глаза ее глядели тревожно. Она сердцем чувствовала, что Петр принес новость, но какую - не знала. Из-за спины матери испуганно выглядывали близнецы - брат и сестра.
   - Я к вам с доброй вестью, - начал Петр.
   - Володю нашли? - прошептала мать.
   - Нет еще, - ответил Петр. - Но его видели недавно в Севастополе... Видел мой флотский командир. Он письмо мне прислал.
   Петр вытащил из кармана конверт.
   - Капитан пишет, что они подружились с Володей, что он бы его с удовольствием взял на корабль, настолько ваш сын самостоятельный и разумный парень, да вот только годков ему не хватает.
   Отец и Федя молча глядели на Петра.
   - Так что скоро вы увидите своего сына, - сказал Петр.
   - Спасибо за добрую весть, - растрогалась мать.
   - До свидания, - кивнул всем Петр и направился к выходу.
   - Куда же вы? - всплеснула руками Екатерина Антоновна. - Бульбочка вот-вот сварится...
   - Спасибо, как-нибудь в другой раз, - сказал Петр, направляясь к выходу.
   - Понимаю, служба, - вздохнула мать и пошла следом за Петром.
   На лестничной площадке она остановила инспектора.
   - Вы уж простите моего дурня, ради бога. Не составляйте протокола.
   - И часто он... так? - спросил Петр, показывая на дверь.
   Мать кивнула и торопливо добавила:
   - А когда не пьет, хороший человек. О семье думает. Зарплату домой приносит, почти всю.
   - А когда пьет? - спросил Петр.
   - Когда пьет - страшно, - мать закусила губу. - Меня бьет, детей...
   - И Володю?
   - Его тоже. Володя за меня заступается, - тихо улыбнулась мать. - Но куда ему против отца? Сколько раз я отводила Володю к сестре ночевать...
   - Катерина! - послышался из-за двери голос отца.
   - Иду! - отозвалась мать.
   - Может, мне с ним поговорить? - предложил Петр.
   Мать покачала головой.
   - Не надо... С этим я уж сама справлюсь... А вы хороший человек. Вот уж матери вашей счастье. И отцом хорошим будете, если сейчас за чужого мальчишку болеете, как за своего.
   Она поглядела на Петра с надеждой и ушла.
   Петр потоптался у закрытой двери и стал медленно спускаться вниз. Он понимал, что изменить жизнь Володькиной семьи ему трудно, но именно оттого на душе у Петра было скверно.
   Катерина Антоновна надеется на Петра. Она ничего не сказала, но Петр это почувствовал.
   И тут Петр вспомнил свою мать. С той поры как старший брат Саша уехал на стройку в Сибирь, Петр остался у матери и кормильцем, и опорой, и надеждой. А много ли мать видит сына? С утра до вечера сын на работе.
   Петр заспешил домой. По дороге купил в гастрономе торт.
   Когда Петр появился на пороге, мать покосилась на коробку, крест-накрест перевязанную бечевкой, спросила:
   - А что за праздник сегодня?
   - А просто так разве нельзя купить торт? - весело сказал Петр. Обязательно ждать праздника?
   - Нет, не обязательно, - ответила мать, и по тону ее Петр понял, что безо всякой причины торты тоже не покупаются. - Пойдем, чай поставлю.
   - Погоди, - остановил ее Петр. - Я сам. Ты посиди.
   Поставив чайник на плиту, Петр вернулся к матери.
   - Был я у родителей Володьки, - сказал Петр.
   - Письмо Василия Федоровича показал? - спросила мать.
   - Показал, - кивнул Петр. - Вошел, а там отец с дружком пьянствуют, а мать с малышами прячется в другой комнате, боится...
   - Конечно, без отца жить тяжело, - вздохнула мать. - Но и с таким пьянчугой не слаще...
   Когда их оставил отец, Петру не было и года. Мать ему была всю жизнь и мамой, и папой...
   - Мам, ты не расстраивайся, на следующий год я обязательно поступлю, сказал Петр. - Ты мне веришь?
   - Верю, - улыбнулась мать.
   - Но теперь уже в педагогический, - добавил Петр.
   - Наверное, так будет правильней, - подумав, согласилась мать.
   На кухне захлопал крышкой чайник - подав голос, что пора пить чай.
   Петр с матерью пошли на кухню. Мать нарезала торт, попробовала кусочек.
   - Свежий, очень вкусно, - похвалила она и неожиданно сказала: - Только ты будь осторожнее, Петя. Ножом еще ударят...
   - Это кто же меня ударит? - беспечно воскликнул Петр. - Мальчишки? Силенок не хватит...
   - Не мальчишки, так взрослые, - стояла на своем мать. - Я тебя прошу, Петя...
   - Хорошо, мама...
   Петр молча пил чай из блюдечка. А мать не сводила с него глаз, и были в ее взгляде и гордость за сына, и тревога, и радость, и печаль...
   Кажется, легче легкого прочесть, о чем говорят глаза матери, настолько ясно и открыто в них отражается все, о чем она думает и что чувствует. А на самом деле нет ничего в мире сложнее материнского взгляда.
   РЫЦАРЬ С ПШЕНИЧНЫМИ ВОЛОСАМИ
   Руки в брюки, нахохлившись, Володька брел малолюдными в воскресное утро дворами микрорайона. Когда мальчишка огибал длиннющий дом, издали похожий на крейсер, навстречу Володьке стремительно вышла смуглая девочка в розовом платье. Черные, блестящие волосы свободно падали ей на плечи.
   Володька пригляделся. Эту девочку он встречал раньше. Да, он видел ее, когда сидел на бульваре и жевал булку. Потом еще к нему подошел Василий Федорович, и Володька потерял девочку из виду.
   Девочка радостно распахнула глаза и остановилась. Она тоже узнала Володьку. Но мальчишке было неприятно, что девочка напомнила ему о капитане, и он грубо бросил:
   - Чего зенки вылупила? Шлепай своей дорогой.
   Не ждавшая таких слов, девочка растерянно заморгала, а Володька потопал дальше.
   До его слуха внезапно долетело:
   - Лэжыт сыненькое круглэнькое под кроватью и пищит. Что такое?
   Володька обернулся и увидел, как смуглую девочку окружили трое мальчишек, по виду его ровесники. Тот, который, коверкая слова, дразнился рыжая челка закрывала его лоб, - схватил девочку за волосы.
   - Ну, будешь отвечать на вопросы? - издевался мальчишка, пригибая девочку к земле.
   Девочка молчала. Володька снова пошел своей дорогой. Какое ему дело! Но не успел Володька сделать несколько шагов, как услышал тихие слова девочки:
   - Отпустите, мне больно...
   - Ответишь, тогда отпустим, - ухмылялись мальчишки.
   Володька круто повернулся. Вынул руки из карманов, тыльной стороной ладони провел по внезапно пересохшим губам и пошел на мальчишек.
   - А ну, отвали от девчонки! - негромко потребовал Володька.
   Мальчишка с рыжей челкой окинул с головы до ног оценивающим взглядом Володьку и хмыкнул:
   - А ты кто ей - хахаль?
   Мальчишки и не думали трусить. Что ж, другого Володька и не ждал. Придется драться. Отчаянное настроение овладело Володькой.
   Он ударил под ложечку тому, с рыжей челкой. Мальчишка ойкнул, скорчился и отпустил волосы девочки.
   На Володьку накинулись двое. Он только успел влепить одному по носу, как второй нанес ему удар по зубам. Володька ощутил на губах солоноватый вкус крови.
   Внезапно мальчишка с рыжей челкой налетел на Володьку сбоку и сбил его с ног.
   Но тут на мальчишку с рыжей челкой бросилась девочка и вцепилась в него.
   Из ближнего подъезда вышел старик. Он нес под мышками черных маленьких собачек. Увидев дерущихся, старик тонким голосом крикнул:
   - Хулиганы!
   Собачки спрыгнули на землю и отважно затявкали, не отдаляясь, правда, от ног хозяина.
   Мальчишки на секунду замешкались. Воспользовавшись заминкой, Володька вырвался, вскочил на ноги, схватил за руку девочку, и они побежали. В туфлях на высоких каблуках девочке бежать было трудно.
   Вдруг она вскрикнула и присела. Ах, черт, подвернула ногу. Володька остановился. Мальчишки настигали их. Девочка умоляюще глядела на Володьку.
   Володька повернулся навстречу мальчишкам. Но девочка сбросила туфли, взяла их в руки и, превозмогая боль, побежала босиком. Володька кинулся за ней.
   Вскоре они очутились на людной улице и смешались с толпой. Мальчишки отстали, погрозив на прощанье:
   - Мы еще встретимся...
   Володька с девочкой добрели до набережной и остановились перевести дух.
   Девочка поглядела на вспухшую губу Володьки и участливо спросила:
   - Больно?
   - Ничего, переживем, - небрежно ответил Володька, хотя губа немилосердно ныла.
   Девочка сняла с шеи висевшую на цепочке круглую штуковину, похожую на медаль, и приложила к Володькиной губе. Володька попробовал отвертеться, но девочка была непреклонна:
   - Это из чистого серебра, подержи, и все пройдет.
   Володька покорно прикрыл губы серебряной штуковиной. Она и вправду приятно холодила и успокаивала.
   Девочка не сводила с мальчишки восторженных темных глаз, в которых, как казалось Володьке, сверкал таинственный огонь.
   - Ты смелый, храбрый, сильный. Ты защитил женщину. Ты рыцарь.
   Этого Володька уже не мог вытерпеть. Он оторвал от губ серебряную штуковину и протянул ее девочке:
   - Покедова.
   Девочка испуганно схватила мальчишку за руку:
   - Ты уходишь? Но я ведь останусь одна. А вдруг они притаились вон за тем углом?
   Володька сильно сомневался, что пацаны пристанут на людной улице к этой чудиле, но та глядела на него так, словно никто другой в мире не мог ее защитить, и Володька махнул рукой.
   - Ладно, отведу домой. Ты где живешь?
   - На проспекте Нахимова, - обрадовалась девочка.
   Сунув руки в карманы брюк, Володька широко зашагал по набережной. За ним, прихрамывая, запрыгала девочка. Володька покосился на нее и пошел медленнее.
   - А ты где живешь? - подала голос девочка.
   - В Гомеле, - буркнул Володька.
   - Гомель, Гомель, - начала вспоминать девочка. - Это в Белоруссии?
   - Угу, - кивнул Володька.
   - У тебя пшеничные волосы и голубые глаза, - сказала девочка. - Теперь я знаю, что самые храбрые люди на свете - это белорусы.
   Володька усмехнулся - ну и чудила!
   - А здесь у родных гостишь? - продолжала расспрашивать девочка.
   - Ага, у дяди с тетей, - привычно соврал Володька.
   - А Гомель - красивый город? - снова спросила девочка.
   - Спрашиваешь! - фыркнул Володька. - Если хочешь знать, Гомель - самый красивый город в Советском Союзе. Не веришь?
   Володька остановился. Ему показалось, что девочка сомневается.
   - Я, знаешь, сколько городов видел? - Володька стал загибать пальцы. В Белоруссии во всех городах был - в Минске, Бресте, Витебске, Могилеве. И в Риге был, и в Киеве, в Москве, Чернигове... И все равно - лучше Гомеля нет города...
   - А Ереван? - вдруг спросила девочка.
   - В Ереване я еще не был, - признался Володька.
   - А я жила в Ереване, - мечтательно проговорила девочка. - Куда вокруг ни посмотришь, всюду горы. А Ереван между ними, в долине.
   Девочка взгрустнула, вспомнив родной город. Чтобы ее подбодрить, Володька сказал:
   - Вот если бы в одном городе - в Гомеле или в Ереване - собрать все самое красивое, что есть в других городах... Ну и город был бы!
   - Ты хорошо придумал, - согласилась девочка.
   Она ступила шаг и вскрикнула:
   - Не могу больше... Нога болит.
   - Может, у тебя вывих? - предположил Володька. - А ну, залезай...
   Володька подсадил девочку на парапет набережной, а сам стал на колени. Осторожно снял туфлю. Оглядел ступню.
   - Ничего страшного, - определил Володька. - Обыкновенный вывих.
   Он взял ногу девочки и решительно повернул.
   Девочка вскрикнула и затихла. Не отнимая рук от ступни, Володька тихо сказал:
   - Больше болеть не будет...
   - Уже легче, - также тихо ответила девочка.
   - Чего же ты раньше не сказала, что болит?
   - Боялась, что ты меня бросишь...
   - Теперь можешь бегать, сколько захочешь...
   - Спасибо, ты мне второй раз помог...
   Девочка мягко высвободила ногу. Володька вспрыгнул на парапет и сел рядом. Они болтали ногами и глядели на море, сверкавшее под лучами солнца.
   - Меня зовут Ануш Погосян, - девочка протянула Володьке узкую, твердую ладошку. - По-русски - Аня, Аннушка...
   - Владимир Прокопенко, - Володька крепко пожал руку девочки. - А еще можно звать - Вовка, Володька.
   - Ой, мне пора, - Ануш посмотрела на часики. - Володя, ты был в морском аквариуме, где рыбок показывают?
   - Нет, - ответил Володька. - А каких рыб?
   - Настоящих, морских, - объяснила Ануш. - Аквариум - это самое любимое место у меня в Севастополе. Мы туда с папой ходим каждое воскресенье. А сегодня и мама с нами пойдет... Ты пойдешь? А?
   Володьке не хотелось расставаться с девочкой, и он согласился. Они спрыгнули с парапета. Опершись на руку Володьки, Ануш надела туфли, и они зашагали по улице. Теперь Володька и Ануш шли рядом.
   - А твой папа - капитан? - спросил Володька.
   - Нет, инженер.
   - Обыкновенный инженер? - удивился Володька.
   - Нет, старший инженер, - ответила Ануш.
   - Я думал, что все жители Севастополя - моряки, - Володька был несколько разочарован, но тут же не преминул похвастаться. - А вот мой дядя, у которого я гощу, кавторанг - капитан второго ранга.
   Они нырнули в подворотню и очутились в тенистом дворе старого, с высокими окнами дома. Ануш потянула Володьку за руку:
   - Пошли, посмотришь, где я живу.
   - Я здесь подожду, - упирался Володька.
   - Я - сейчас, - крикнула девочка, вбегая в подъезд.
   Володька постоял, послушал, как звонко цокают каблучки ее туфель по лестнице, и повернул со двора. Он еще раньше решил, что, как только доведет Ануш до дома, сразу смоется. Девчонка Ануш симпатичная, но неизвестно, что у нее за родители.
   - Володя, ты куда?
   Володька обернулся. Его догоняла Ануш. А следом за ней шли мужчина и женщина и приветливо махали руками. Наверное, мама и папа девочки. Впервые Володька обрадовался, что не успел удрать.
   Ануш взяла Володьку за руку и повела навстречу отцу и матери.
   - Познакомьтесь, пожалуйста, - торжественно произнесла девочка, - это Володя Прокопенко, а это - мои мама и папа.
   Высокий черноволосый папа в очках крепко пожал Володьке руку:
   - Так вот он, герой, спаситель моей дочери, очень рад познакомиться.
   - Здравствуйте, Владимир, - с улыбкой подала руку мама. - Мы вам очень признательны.
   Володька краснел. Володька не знал, куда деваться от потока благодарностей, который нежданно-негаданно обрушился на него.
   Но, чего скрывать, не часто в жизни Володьке говорили хорошие слова, вот он и засмущался, потому что, как оказалось, это не совсем уже неприятное дело.
   - Я вижу, - заметил папа, - что наш герой, как и подобает отважным людям, скромный человек... И еще я вижу, что ему перепало от хулиганов...
   Володька поспешно прикрыл ладонью губы. А папа повернулся к дочери:
   - Так куда мы направляемся?
   - К рыбкам, - не терпящим возражений тоном произнесла Ануш.
   - Приказ командира - закон для подчиненного, - папа потешно вытянулся в струнку, изобразив на лице полнейшее послушание.
   Ануш залилась смехом. Володька улыбнулся. У этой чудилы и отец веселый мужик.
   - А может, Владимира дома дядя и тетя ждут? - сказала мама, которой Ануш уже успела передать все, что она знала о мальчишке.
   Володька заколебался. Врать таким симпатичным людям он не мог, но и уходить ему расхотелось. Как же выкрутиться?
   - Дядя в командировку уехал, - брякнул Володька. - В Ленинград.
   - А тетя? - поинтересовалась мама.
   Правильно, подумал Володька, раз есть дядя, должна быть и тетя. Но куда же ее девать? А, пусть поедет вместе с дядей.
   - А тетя тоже в Ленинград уехала. Захотела по музеям походить.
   - Так ты совсем один остался? - допытывалась мама.
   Ох уж эти мамы! Пока все не выспросят, не успокоятся. Но, впрочем, на этот вопрос Володька может ответить с полной откровенностью:
   - Один.
   - А что, вполне самостоятельный мужчина, - одобрил папа.
   - Не говори так, - мама обняла Володьку за плечи. - Представь, Ануш одна осталась. Я с ума бы сошла, наверное.
   У Володьки защекотало в носу. Ну как он мог подумать, что мама нехорошая? Папа и дочка - славные люди, а мама - нет? Так не бывает.
   - К рыбкам, - сказала Ануш, и все пошли.
   Дети - впереди, взрослые - чуть позади.
   ПИСЬМО ДЛЯ АНУШ
   Рыба - круглая, как тарелка, но только с хвостом и мордой - подплыла к стеклянной перегородке и уставилась на Володьку.
   - Камбала, - шепнула на ухо мальчишке Ануш.
   Володька усмехнулся, вспомнив свою недавнюю подводную охоту. И все-таки он никак не мог привыкнуть к диковинным морским рыбам. Все время они казались ему ненастоящими, словно он их в кино видит или по телевизору.
   Морской аквариум находился под землей. Жара осталась наверху, а здесь царила прохлада.
   Завороженные увиденным, люди ходили тихо и разговаривали шепотом, как в музее. Повсюду на стенах были словно окна, через которые люди наблюдали жизнь рыб.
   За окнами плавали неслышные рыбы, недоверчиво косились на Володьку. Когда он подходил ближе, рыба - осторожный скат или глупая камбала - вильнув хвостом, мгновенно исчезала.
   Володька притаился у окошка, ждал, когда появится скат. Но тот появлялся только тогда, когда мальчишка отходил подальше. Словно не доверял стеклянной перегородке и догадывался, что имеет дело с опасным рыболовом.
   - Тебе хочется поплавать вместе с рыбками? - шепнула Ануш.
   - Хочется, - кивнул Володька. - С подводным ружьем.
   Глаза Ануш полыхнули нешуточным гневом. Подражая отцу девочки, Володька вытянулся по стойке "смирно". Ануш залилась радостным смехом.