— Виннету — исключение. Вы его знаете?
— Пока не встречал.
— А Шеттерхэнда?
— Тоже не видел, но знаю все их подвиги.
— Тогда вы должны были слышать и о вожде племени кайова, Тангуа?
— Да, — ответил метис.
— Изменник и настоящий мерзавец! Он называл себя защитником Олд Шеттерхэнда еще в те времена, когда тот был геодезистом-землемером7, а ведь сам постоянно покушался на его жизнь. Этот тип наверняка погубил бы его, не окажись белый умнее и сильнее. Где та верность, о которой вы толкуете?
— Говорите, следы краснокожих опасны только во время войны, но сколько раз сиуогаллала нападали на поезда? Все это было в мирное время! Сколько в мирные дни было убито мужчин и похищено женщин? Хотя за все это краснокожие были наказаны — но не отрядом правительственных войск и не группой охотников, а только благодаря усилиям двух человек — Виннету и Олд Шеттерхэнда! Если бы хоть один из них находился с нами, никакие следы индейцев не наполняли бы мое сердце такой тревогой!
— Черт возьми, да не преувеличивайте, сэр! Этим двум частенько сопутствует удача, только и всего! Есть немало людей таких же, как они, а может, и получше!
— Это где же?
Метис бросил вызывающий взгляд в лицо инженеру и надменно произнес:
— Не спрашивайте, а лучше осмотритесь!
— Не о себе ли вы говорите?
— А если и так…
Инженер открыл было рот, намереваясь дать достойный ответ, но тут в разговор вмешался Каз. Поднявшись с лавки и сделав два огромных шага, он неприступной скалой вырос перед полукровкой.
— Надо быть просто идиотом, сынок, чтобы держать такие речи!
В мгновение ока метис вскочил, выхватив из-за пояса нож, но еще раньше Каз уже сжимал в руке револьвер, направив его на разведчика.
— Не дергайся, мой мальчик! На свете много дураков, которые не знают, когда и где пуля разнесет им безмозглую башку. У меня есть основания полагать, что ты один из них!
Блестящее дуло револьвера, дышавшее холодом смерти, враз вразумило метиса — он не рискнул воспользоваться клинком.
— Это не ваше дело! — крикнул он, бессильный в своей ярости. — Кто вам позволил вмешиваться в наш разговор?
— Я сам, мой мальчик, я сам! А если уж я себе что позволил, то хотел бы знать, кому это не по нраву!
— Вы просто грубиян, сэр!
— Похоже, мои слова пришлись тебе по вкусу. Постарайся только, чтобы и я тебя полюбил, иначе сойдешься на узкой дорожке с наследником Тимпе!
— Наследником Тимпе? Да кто вы такой?
— Один из тех, кто никому не позволит сказать что-нибудь дурное о Виннету и Олд Шеттерхэнде, а большее знать ни к чему. А теперь, малыш, спрячь свой клинок, а то порежешься!
Каз как ни в чем не бывало вернулся на место и плюхнулся на лавку, стараясь расположиться на ней поудобнее. Метис следил за каждым его движением налитыми злобой глазами, готовый, казалось, броситься на темноволосого незнакомца, но так и не рискнул это сделать. В облике этого высокого, худого человека было нечто такое, напрочь лишавшее полукровку возможности действовать. Он нехотя спрятал нож и, как бы оправдываясь перед удивленными соседями, с презрением процедил:
— Этот пришелец, похоже, шут какой-то! Что обижаться на неразумного! Пусть болтает.
— Болтает? — улыбнулся инженер. — Наоборот, он умеет настоять на своем. Меня радует, что он вступился за Виннету и Шеттерхэнда, о чьих подвигах на Диком Западе ходят легенды, которые я сам могу рассказывать часами. Осталось только выяснить, знаком ли он с ними сам.
Повернувшись к соседнему столу, инженер спросил:
— Сэр, оба вы назвались вестменами. Может, вы где встречались с Олд Шеттерхэндом или с Виннету?
Крохотные мышиные глазки Каза довольно блеснули, он ответил:
— Еще бы! Две недели колесил с ними по Западу.
— Дьявольщина! Может, подсядете к нам и расскажете об этом?
— Да не умею я рассказывать, сэр. Сколько раз пробовал себя в этом искусстве, да все прахом! Начну откуда-нибудь с середины или с конца, а закончу началом. Могу только кратко поведать, что тогда произошло. Нас было восемь белых, попавших в плен к апсарокам. Нам приготовили столбы пыток. Но судьба распорядилась так, что Олд Шеттерхэнд и Виннету оказались рядом. Идя по нашему следу, они попали в лагерь апсароков и ночью без чьей-либо помощи просто выкрали нас. Сделать это было невозможно, но им удалось! Мастерская работа! Такие дела не по зубам кому попало, а ваш хафбрид8, который только что тут языком чесал, уж точно никогда не додумался бы до такого.
Метис едва не вскочил снова, но инженер новым вопросом опередил его:
— А где эти двое в настоящее время?
— Понятия не имею. Поговаривают, Шеттерхэнд сейчас где-то в древних краях — не то в Египте, не то в Персии, или как их там еще называют. Но, по слухам, он скоро должен вернуться.
— Как бы я хотел их увидеть! Особенно их оружие! Неужели оно действительно так великолепно?
— Когда-нибудь убедитесь в этом, сэр. Серебряное ружье Виннету не знает промаха, такого второго больше нет! «Медвежебой» Олд Шеттерхэнда — настоящее чудо! — бьет с дьявольской точностью на огромных дистанциях! А штуцер «генри»! Представьте: двадцать пять выстрелов всего за полминуты! Уж оружейник-то знает, что это значит! Генри, как мне известно, собрал всего десять таких штуцеров, но у кого они сейчас? Где они? Знаю только один — штуцер Шеттерхэнда. Любой знаток отдал бы все деньги за такое оружие! Но, сэр, если вы хотите оказать нам любезность, то скажите, где можно укрыть наших лошадей? Я хотел бы, чтобы их поместили в надежное место, ведь вы сами только что упоминали о следах индейцев.
— Вас тоже обеспокоили эти следы?
— Разумеется! Пусть ваш премудрый метис считает как хочет, а у меня на этот счет свое мнение.
— Могу предложить склад для инвентаря. Помещение просторное, закрывается на засов. Начальник склада проводит вас туда, он же позаботится о корме и питье.
Кладовщик тотчас поднялся, Каз и Хаз тоже вышли за ним во двор.
Белые рабочие с большим интересом следили за столь необычной беседой, увлекшей их не меньше, чем мастера. Последний, воспользовавшись отсутствием обоих гостей, сделал выговор метису за его поведение, на что разведчик ничего не ответил, хотя ярость едва ли не раздирала его на части. Вдруг с улицы донесся стук копыт.
— А это что такое? — удивился инженер. — Привели коней обратно? Им что, на складе места мало?
Выглянув из-за перегородки, он увидел, что в барак вошли еще двое: белый и индеец. Первый из них был не очень рослым, да и богатырским сложением не отличался, хотя в его движениях чувствовались чрезвычайная сила и ловкость. Светлая окладистая борода обрамляла мужественное, опаленное солнцем лицо. На нем были кожаные штаны, украшенные бахромой, и так же обшитая по швам охотничья куртка рыжеватого цвета. На ногах белый носил высокие кожаные сапоги выше колен, а его голову прикрывала широкополая фетровая шляпа, по ранту которой на шнурок были нанизаны кончики ушей грозных гризли. За широким плетеным поясом торчали два револьвера и короткий охотничий нож; по бокам, в кожаных гнездах пояса, плотно сидели патроны. Кроме того, на поясе висели несколько мешочков со всем тем, что необходимо вестмену на Диком Западе. С левого плеча к правому бедру в несколько петель свисало прочное лассо. Из-под ворота охотничьей куртки на шее виднелась курительная трубка, висевшая на шелковом шнуре. Сделана она была в виде птички колибри, а чубук ее украшали искусно вырезанные индейские знаки. Широкий ремень поддерживал за плечами гостя довольно длинную и тяжелую двустволку, а правая рука держала легкое одноствольное ружье.
Индеец был одет как и белый, только вместо высоких сапог он носил легкие мокасины, украшенные иглами дикобраза. Голова его была не покрыта, а длинные, густые, темные волосы стягивала налобная повязка из гремучих змей. На шее у него висели мешочек с «лекарствами», ценная трубка мира и тройное ожерелье из когтей медведей — доказательство мужества и личной отваги индейца, ведь краснокожие никогда не носят не завоеванных ими трофеев.
Имел он при себе и лассо, и револьверы, и томагавк с охотничьим ножом, и дорожную сумку. В правой руке краснокожий держал старую двустволку, деревянная часть которой вся была обита блестящими серебряными гвоздями. Профиль его по-мужски красивого лица можно назвать почти римским. Блестящие и темные, как бархат, глаза воина излучали спокойствие и добрый свет, скулы его лица едва выступали, а матовая кожа отливала бронзой.
Оба пришельца вошли спокойно и скромно, однако их появление вызвало необычайное оживление. Китайцы мгновенно притихли, а белые, что сидели за перегородкой, даже приподнялись с мест. Инженер с мастером и метисом проделали то же самое, а шопмен даже попытался поклониться, но получилось у него не очень ловко.
Оба незнакомца, казалось, не замечали вызванного ими в бараке оживления. Индеец легко, хотя и не без достоинства, ответил на приветствие, а белый вежливо сказал:
— Добрый вечер, господа! — Потом, обратившись к хозяину, спросил: — Найдется ли у вас чем утолить голод и жажду, сэр?
— Readily, with pleasure9, сэр! — расцвел в улыбке шопмен. — Все, что у меня есть, в вашем распоряжении. Занимайте места у теплого очага, джентльмены! Там, правда, уже сидят двое — они только что во двор вышли, — но если вам это будет помехой, они подвинутся!
— Это ни к чему. Они пришли раньше, потому и прав у них больше. Когда вернутся, мы спросим, не помешает ли им наше соседство. А пока приготовьте нам имбирного пива10 да принесите чего-нибудь съестного.
Шопмен живо исчез за стойкой, а гости, увидев на лавке ружья Каза и Хаза, сели с другой стороны стола.
— Вот это да! — не без восхищения шепнул инженер своим соседям. — У краснокожего поистине королевский взгляд! Да и у белого тоже!
— А какая пушка у индейца! — подметил мастер. — На ней куча серебряных гвоздей! Может, это…
— Боже праведный! Серебряное ружье! Виннету! — Инженер даже привстал из-за стола. — А тяжелая двустволка белого! Не славный ли это «медвежебой»? А то короткое ружье? Уж не штуцер ли «генри»?
В этот миг с улицы раздался громкий голос Каза:
— А это что за лошади? Кто тут еще приехал?
— Не знаю, — послышался ответ начальника склада, возвращавшегося вместе с кузенами.
— Два вороных мустанга с красными ноздрями и породистой линией под гривами! Индейская упряжь! Все верно! Я знаю и животных, и их владельцев. Идем скорее, сейчас увидим двух самых знаменитых людей Запада!
Каз бурей ворвался в помещение, за ним вбежали ничего не понимающие Хаз и кладовщик. Лицо Каза светилось радостным возбуждением. Увидев вождя апачей, а рядом — его белого брата, он подскочил к ним с распростертыми объятиями и воскликнул:
— Это они! Я не обознался! Виннету и Олд Шеттерхэнд! Олд Шеттерхэнд протянул ему правую руку и с улыбкой ответил:
— Очень рад вас видеть, мистер Тимпе!
Каз стиснул протянутую ладонь и что есть мочи стал трясти, продолжая восклицать:
— Мистер Тимпе, вы назвали меня мистер Тимпе? Так, значит, вы не забыли меня?
— Не так просто забыть человека, с которым пришлось пережить выпавшее нам с вами и вашим товарищам…
— Да уж, сэр! Ну и влипли мы тогда! Неминуемая смерть грозила нам, и только вы нас чудом выручили. В жизни не забуду! Четверть часа назад вспоминали о тех днях… Эх, да что там! Позволит ли великий вождь апачей Виннету поприветствовать его?
Апач протянул руку и свойственным ему уверенным, но вместе с тем мягким голосом ответил:
— Виннету приветствует своего белого брата и просит его позволить сесть с ним рядом.
Тут инженер, учтиво поклонившись, произнес:
— Извините за смелость, которую я себе позволяю, джентльмены! Но вам там не место! Я прошу сесть к нам, за стол для начальства и больших господ.
— Но мы не те и не другие, — улыбнулся Олд Шеттерхэнд. — Спасибо за ваше приглашение, но нам хотелось бы остаться здесь.
— Воля ваша, сэр! Просто тут мы могли бы выпить чего-нибудь получше и с удовольствием побеседовать с такими уважаемыми вестменами.
— Почему бы и не побеседовать. Кажется, вы здесь командуете строительством?
— Я инженер, фамилия моя Левере11, а это — мастер и начальник склада. Вон там сидит разведчик, которого мы наняли для нашей безопасности.
Инженер сопровождал свою речь указующими жестами. Когда очередь дошла до метиса, Олд Шеттерхэнд бросил на него короткий, но очень внимательный взгляд, после чего спросил:
— Разведчик, говорите? Как звать этого человека?
— Ято Инда. Он носит индейское имя. Его мать его была индианкой.
Белый охотник смерил метиса внимательным взглядом, после чего отвернулся с тихим «хм», которое уловили только уши апача. У Виннету, похоже, были свои причины что-то выведать, а потому он обратился к разведчику:
— Пусть мой брат позволит задать ему один вопрос. Если для безопасности лагеря нанимают разведчика, значит, есть враг, который угрожает этому лагерю. Кто он?
Метис ответил вежливо, но холодно и уклончиво:
— Я думаю, нельзя доверять команчам.
Виннету сделал едва уловимое движение головой, словно хотел глубже постичь смысл сказанного. Несколько секунд он молчал, словно вслушиваясь во что-то, затем спросил:
— Что заставило моего брата сделать такой вывод?
— Прямых причин нет, только предположения.
— Моего брата называют Ято Инда. «Ято» на языке навахо означает «хороший», а «инда» на языке апачей — «человек». Навахо — дальние родственники апачей, поэтому можно предположить, что индейская мать моего брата из апачей. Это так?
Тема была явно неприятна метису. Уходя от ответа, он холодно произнес:
— Почему великого Виннету заинтересовала безвестная индейская скво?
— Потому что она твоя мать! — отрезал вождь апачей. — И, находясь в лагере, я хочу знать, кто заботится о его безопасности. К какому племени принадлежала твоя мать?
Метис не мог смолчать под пристальным и требовательным взглядом, которым Виннету буквально сверлил его насквозь.
— Из племени пинал-апачей12, — выдавил он из себя, не поднимая глаз.
— А языку научила тоже она?
— Разумеется.
— Я знаю язык и все наречия апачей. Они произносят слова языком и гортанью. Ты при разговоре используешь только язык, как это делают только команчи.
— Хочешь сказать, что я сын женщины команчей? — вспыхнул метис.
— Именно это я и хочу сказать.
— Утверждение — еще не довод! Даже если так, это вовсе не значит, что я действую с ними заодно.
— Возможно, что и нет. Ты знаешь самого грозного вождя команчей Токви Каву, Черного Мустанга?
— Я слышал о нем.
— У него была дочь, ставшая скво бледнолицего. Потом они оба умерли, оставив мальчика смешанной крови, которого Токви Кава воспитал в злейшей ненависти к белым. Когда-то, еще в детстве, этому мальчику его соплеменник поранил ножом правое ухо. Может, ты и есть он, если разговариваешь как команч и носишь шрам на том самом ухе?
Разведчик вскочил и в гневе воскликнул:
— Этим рубцом я обязан рукопашной схватке с команчами! От них я получил его! Если ты сомневаешься, то иди сюда и докажи свою правоту!
Метис стоял, готовый к схватке. Только одно слово пренебрежения слетело с уст Виннету, после чего он спокойно отвернулся и протянул руку к пиву, которое принес шопмен.
Наступила глубокая тишина, однако вскоре разговор за обоими столами завязался снова. Метис сел на место, а инженер осведомился у Шеттерхэнда и Виннету, не хотят ли они остаться в лагере на ночь. Получив утвердительные ответы, он предложил им свое жилище, объяснив такое неожиданное гостеприимство следующим образом:
— Джентльменам, что прибыли перед вами, хозяин уже отвел у себя угол для ночлега, и там места больше нет. Но не спать же вам на улице, под ливнем… и не в бараке с грязными китайцами! Нет, это не для вас! Нам пришлось нанять их на Западе, ведь с белыми рабочими сейчас проблема. К тому же обходятся они дешевле и их легче прокормить рисом, чем тот сброд, с которым нам пришлось бы столкнуться в противном случае. Примете ли вы, сэр, мое приглашение?
Олд Шеттерхэнд переглянулся с Виннету и, увидев едва заметный кивок согласия, ответил:
— Да, мы примем его при условии, что и для наших лошадей найдется надежная крыша.
— Найдется. Оставим их там же, где сейчас стоят кони тех двух джентльменов. А теперь не хотите ли взглянуть на мое жилье?
— Да, покажите его нам. Знакомиться с местом, где проведешь ночь, всегда лучше заранее.
Виннету и Олд Шеттерхэнд взяли свое оружие и удалились вместе с инженером. Выйдя на улицу, они подошли к стоящему поблизости невысокому строению, стены которого были выложены из камня, поскольку в будущем ему предстояло служить сторожевым постом по охране моста. Инженер открыл дверь и зажег лампу. Внутри имелись камин, стол, несколько стульев, кое-какая утварь и посуда. Большую часть комнаты занимали широкие нары, места на которых было предостаточно. Оба гостя выразили одобрение и собрались вернуться за лошадьми, но инженер заметил:
— Оставьте здесь ваши вещи. Зачем таскать с собой тяжелые ружья?
Ничто не мешало вестменам согласиться. Стены дома были очень крепкими, а окна маленькими и узкими, как бойницы, в которые не смог бы пролезть ни один человек. На дверях, сколоченных из толстых досок, имелся хороший запор, и опасаться, похоже, было нечего. Оба гостя оставили все снаряжение, после чего отвели своих животных на склад, где уже стояли лошади наследников Тимпе. Обеспечив животных водой и кормом, оба вестмена вернулись в барак.
По дороге инженер пригласил гостей отужинать вместе и добавил:
— Сегодня вечером я очень хотел бы посидеть с вами отдельно от моих людей, тем более что наш разведчик, похоже, вам не понравился. Объясните, мистер Виннету, почему вы все-таки не доверяете ему?
— Виннету ничего не говорит и не делает просто так, — отрезал вождь.
— Но Ято Инда всегда был верен нам! На него можно положиться.
— Виннету ему не верит. Мой брат скоро убедится, что его преданности грош цена. Этот полукровка называет себя Ято Инда, Хороший Человек, но его настоящее имя — Ик Сенанда, что на языке команчей означает Злой Змей. Он внук Черного Мустанга.
— Мистер Виннету, даже такой проницательный человек, как вы, может однажды ошибиться! Этот разведчик на деле доказал мне свою преданность! Доверять ему можно…
— Пусть мой белый брат делает то, что сочтет нужным, но с этого момента Олд Шеттерхэнд и Виннету в присутствии метиса будут разговаривать так, чтобы он их хорошо слышал. Но все, что откроется его ушам, только для его ушей и будет предназначено. Хуг!
Сейчас трудно было догадаться, что все же имел в виду вождь апачей.
Когда они вошли в барак, инженер сразу заказал хозяину хороший ужин на пять персон, ибо обоих Тимпе он тоже теперь считал своими гостями, да и сам подсел к ним за стол. Тем временем Олд Шеттерхэнд осведомился у Каза, чем тот занимался, что привело его в этот заброшенный край и куда он намерен отправиться. Каз кратко поведал историю с наследством, рассказал и о нежданной встрече с кузеном, оказавшимся обманутым, как и он.
— А сейчас нам надо в Санта-Фе, — заключил светловолосый наследник Тимпе, — но, черт возьми, ехать короткой дорогой мы не можем.
— Это почему?
— Да из-за команчей! Сначала поедем на восток, а уж потом свернем на юг.
— Хм! Так, может, отправимся вместе? Мы ведь тоже собирались в Санта-Фе, хотя и по иной причине.
Каз присвистнул, всплеснул руками и воскликнул, едва не сорвав голос:
— Вот это удача! Хаз, слышишь? Мы можем ехать вместе с Шеттерхэндом и Виннету! Нам не придется давать крюк, едем напрямик!
— Только не так громко! — улыбнулся Олд Шеттерхэнд. — Повода для радости пока не вижу. Мы и не думали ехать напрямик, и тоже собирались сделать крюк, обогнув земли команчей с востока.
— Воля ваша. Так когда отправляемся, сэр?
— Утром, как проснемся. К вечеру доберемся до Олдер-Спринг13 и там заночуем.
Произнося последнюю фразу, Шеттерхэнд сделал ударение на названии, украдкой поглядывая на метиса. От охотника не ускользнуло, с каким вниманием разведчик прислушивается к разговору, но пытается казаться безучастным.
Впрочем, метис не был единственным, кто с вниманием вслушивался в каждое слово, сказанное двумя кровными братьями. Привалившись с другой стороны к дощатой перегородке, сидели и покуривали двое сыновей Поднебесной14. Они, вероятно, находились там еще до появления наследников Тимпе и прекрасно слышали все, о чем говорилось в меньшем помещении. Они неплохо понимали английский, благо уже несколько лет жили в Штатах, обучившись языку еще в Сан-Франциско.
На появление Каза и Хаза они практически не среагировали, как, впрочем, и другие их соотечественники. Но когда в малом помещении зашел разговор о ружьях Шеттерхэнда и Виннету, а самое главное — об их ценности, китайцы тотчас навострили уши. Вскоре, словно в вещем сне, появились сами знаменитые вестмены, и оба китайца поначалу с любопытством, а потом с откровенной жадностью стали рассматривать легендарное и дорогое оружие через щели досок. Они долго еще сидели на месте и перешептывались, а в какой-то момент вдруг поднялись и покинули барак.
Когда оба исчезли, в дверях появился новый гость. Такого наплыва посетителей, да еще в вечернее время, здесь сроду не бывало. Вошедшим был индеец, одетый в старую полотняную рубаху голубого цвета, кожаные штаны и мокасины. Вооружение его состояло только из ножа, рукоять которого торчала из-за пояса. Длинные густые волосы спадали ему на плечи, а на шее висел мешочек с «лекарствами», закрепленный на кожаном шнуре. Задержавшись у входа и подождав, пока глаза привыкнут к яркому свету, он цепким взглядом окинул все помещение, после чего не спеша, но уверенной походкой направился за перегородку.
Очевидно, краснокожие сюда захаживают, поскольку ни один из китайцев не обратил на него внимания. За перегородкой, где сидели белые, его появление тоже не вызвало бурных эмоций. Мельком взглянув в сторону индейца, присутствующие продолжали болтать как ни в чем не бывало. Походкой человека, который чувствует, что он тут не ко двору, краснокожий прошел между столами и тихо присел на корточки у очага.
Когда разведчик заметил входящего индейца, лицо его на миг дрогнуло, но тут же снова стало равнодушным и неподвижным. Все произошло очень быстро, и никто из присутствующих этого не заметил. Разведчик и пришелец вели себя так, будто не замечали друг друга.
Прошло немного времени, когда разведчик поднялся из-за стола и медленной, небрежной походкой направился к выходу, стараясь показать явную бесцельность своих действий.
Однако Виннету и Олд Шеттерхэнду такое безразличие показалось подозрительным. Они тотчас отвернули от дверей свои взоры, чтобы метис не заподозрил, что за ним наблюдают. Тренированный глаз настоящего вестмена в тот момент, когда взгляд его устремлен прямо, в состоянии боковым зрением контролировать достаточно пространства. Именно боковым зрением и воспользовались Виннету со своим белым братом.
Метис был уже в дверях и вдруг резко обернулся, окинул всех хватким взглядом и, не встретив направленных на себя глаз, едва уловимым движением руки подал знак тому краснокожему, что сидел у очага. Понять его мог лишь тот, кому был адресован сигнал.
Виннету и Шеттерхэнд уже были готовы действовать. Ясно, что неизвестный индеец и метис находились в тайном сговоре, поскольку оба крепко постарались, чтобы никто ничего не заметил. За таким поведением могли стоять только враждебные намерения. А вот какие — это предстояло выяснить, и чем скорее, тем лучше.
Наверняка речь тут шла об индейцах, а посему наблюдение за метисом взял на себя Виннету. К сожалению, путь через двери для него был закрыт — вход слишком хорошо освещен, а полукровка наверняка где-то поблизости, да еще в таком месте, откуда вход в барак отлично просматривается. Пришелец тоже не сводит глаз с дверей и наблюдает за каждым, кто выходит. К счастью, вождь апачей еще раньше заметил, что сбоку, за бочками, ящиками и тюками, имелась еще одна маленькая дверь. Вероятно, она служила для вноса-выноса товаров и имущества. Вот этим черным ходом и намеревался воспользоваться Виннету.
Ему пришлось выждать немного, пока все внимание присутствующих не сосредоточится на Шеттерхэнде, что вскоре и произошло, когда последний заговорил с индейцем. Белый охотник понимал, что сейчас должен отвлечь краснокожего. Не теряя времени, он принялся расспрашивать пришельца. Когда взгляды присутствующих устремились на них обоих, Виннету исчез и, как кошка, прокрался за бочками к черному ходу.
— Пока не встречал.
— А Шеттерхэнда?
— Тоже не видел, но знаю все их подвиги.
— Тогда вы должны были слышать и о вожде племени кайова, Тангуа?
— Да, — ответил метис.
— Изменник и настоящий мерзавец! Он называл себя защитником Олд Шеттерхэнда еще в те времена, когда тот был геодезистом-землемером7, а ведь сам постоянно покушался на его жизнь. Этот тип наверняка погубил бы его, не окажись белый умнее и сильнее. Где та верность, о которой вы толкуете?
— Говорите, следы краснокожих опасны только во время войны, но сколько раз сиуогаллала нападали на поезда? Все это было в мирное время! Сколько в мирные дни было убито мужчин и похищено женщин? Хотя за все это краснокожие были наказаны — но не отрядом правительственных войск и не группой охотников, а только благодаря усилиям двух человек — Виннету и Олд Шеттерхэнда! Если бы хоть один из них находился с нами, никакие следы индейцев не наполняли бы мое сердце такой тревогой!
— Черт возьми, да не преувеличивайте, сэр! Этим двум частенько сопутствует удача, только и всего! Есть немало людей таких же, как они, а может, и получше!
— Это где же?
Метис бросил вызывающий взгляд в лицо инженеру и надменно произнес:
— Не спрашивайте, а лучше осмотритесь!
— Не о себе ли вы говорите?
— А если и так…
Инженер открыл было рот, намереваясь дать достойный ответ, но тут в разговор вмешался Каз. Поднявшись с лавки и сделав два огромных шага, он неприступной скалой вырос перед полукровкой.
— Надо быть просто идиотом, сынок, чтобы держать такие речи!
В мгновение ока метис вскочил, выхватив из-за пояса нож, но еще раньше Каз уже сжимал в руке револьвер, направив его на разведчика.
— Не дергайся, мой мальчик! На свете много дураков, которые не знают, когда и где пуля разнесет им безмозглую башку. У меня есть основания полагать, что ты один из них!
Блестящее дуло револьвера, дышавшее холодом смерти, враз вразумило метиса — он не рискнул воспользоваться клинком.
— Это не ваше дело! — крикнул он, бессильный в своей ярости. — Кто вам позволил вмешиваться в наш разговор?
— Я сам, мой мальчик, я сам! А если уж я себе что позволил, то хотел бы знать, кому это не по нраву!
— Вы просто грубиян, сэр!
— Похоже, мои слова пришлись тебе по вкусу. Постарайся только, чтобы и я тебя полюбил, иначе сойдешься на узкой дорожке с наследником Тимпе!
— Наследником Тимпе? Да кто вы такой?
— Один из тех, кто никому не позволит сказать что-нибудь дурное о Виннету и Олд Шеттерхэнде, а большее знать ни к чему. А теперь, малыш, спрячь свой клинок, а то порежешься!
Каз как ни в чем не бывало вернулся на место и плюхнулся на лавку, стараясь расположиться на ней поудобнее. Метис следил за каждым его движением налитыми злобой глазами, готовый, казалось, броситься на темноволосого незнакомца, но так и не рискнул это сделать. В облике этого высокого, худого человека было нечто такое, напрочь лишавшее полукровку возможности действовать. Он нехотя спрятал нож и, как бы оправдываясь перед удивленными соседями, с презрением процедил:
— Этот пришелец, похоже, шут какой-то! Что обижаться на неразумного! Пусть болтает.
— Болтает? — улыбнулся инженер. — Наоборот, он умеет настоять на своем. Меня радует, что он вступился за Виннету и Шеттерхэнда, о чьих подвигах на Диком Западе ходят легенды, которые я сам могу рассказывать часами. Осталось только выяснить, знаком ли он с ними сам.
Повернувшись к соседнему столу, инженер спросил:
— Сэр, оба вы назвались вестменами. Может, вы где встречались с Олд Шеттерхэндом или с Виннету?
Крохотные мышиные глазки Каза довольно блеснули, он ответил:
— Еще бы! Две недели колесил с ними по Западу.
— Дьявольщина! Может, подсядете к нам и расскажете об этом?
— Да не умею я рассказывать, сэр. Сколько раз пробовал себя в этом искусстве, да все прахом! Начну откуда-нибудь с середины или с конца, а закончу началом. Могу только кратко поведать, что тогда произошло. Нас было восемь белых, попавших в плен к апсарокам. Нам приготовили столбы пыток. Но судьба распорядилась так, что Олд Шеттерхэнд и Виннету оказались рядом. Идя по нашему следу, они попали в лагерь апсароков и ночью без чьей-либо помощи просто выкрали нас. Сделать это было невозможно, но им удалось! Мастерская работа! Такие дела не по зубам кому попало, а ваш хафбрид8, который только что тут языком чесал, уж точно никогда не додумался бы до такого.
Метис едва не вскочил снова, но инженер новым вопросом опередил его:
— А где эти двое в настоящее время?
— Понятия не имею. Поговаривают, Шеттерхэнд сейчас где-то в древних краях — не то в Египте, не то в Персии, или как их там еще называют. Но, по слухам, он скоро должен вернуться.
— Как бы я хотел их увидеть! Особенно их оружие! Неужели оно действительно так великолепно?
— Когда-нибудь убедитесь в этом, сэр. Серебряное ружье Виннету не знает промаха, такого второго больше нет! «Медвежебой» Олд Шеттерхэнда — настоящее чудо! — бьет с дьявольской точностью на огромных дистанциях! А штуцер «генри»! Представьте: двадцать пять выстрелов всего за полминуты! Уж оружейник-то знает, что это значит! Генри, как мне известно, собрал всего десять таких штуцеров, но у кого они сейчас? Где они? Знаю только один — штуцер Шеттерхэнда. Любой знаток отдал бы все деньги за такое оружие! Но, сэр, если вы хотите оказать нам любезность, то скажите, где можно укрыть наших лошадей? Я хотел бы, чтобы их поместили в надежное место, ведь вы сами только что упоминали о следах индейцев.
— Вас тоже обеспокоили эти следы?
— Разумеется! Пусть ваш премудрый метис считает как хочет, а у меня на этот счет свое мнение.
— Могу предложить склад для инвентаря. Помещение просторное, закрывается на засов. Начальник склада проводит вас туда, он же позаботится о корме и питье.
Кладовщик тотчас поднялся, Каз и Хаз тоже вышли за ним во двор.
Белые рабочие с большим интересом следили за столь необычной беседой, увлекшей их не меньше, чем мастера. Последний, воспользовавшись отсутствием обоих гостей, сделал выговор метису за его поведение, на что разведчик ничего не ответил, хотя ярость едва ли не раздирала его на части. Вдруг с улицы донесся стук копыт.
— А это что такое? — удивился инженер. — Привели коней обратно? Им что, на складе места мало?
Выглянув из-за перегородки, он увидел, что в барак вошли еще двое: белый и индеец. Первый из них был не очень рослым, да и богатырским сложением не отличался, хотя в его движениях чувствовались чрезвычайная сила и ловкость. Светлая окладистая борода обрамляла мужественное, опаленное солнцем лицо. На нем были кожаные штаны, украшенные бахромой, и так же обшитая по швам охотничья куртка рыжеватого цвета. На ногах белый носил высокие кожаные сапоги выше колен, а его голову прикрывала широкополая фетровая шляпа, по ранту которой на шнурок были нанизаны кончики ушей грозных гризли. За широким плетеным поясом торчали два револьвера и короткий охотничий нож; по бокам, в кожаных гнездах пояса, плотно сидели патроны. Кроме того, на поясе висели несколько мешочков со всем тем, что необходимо вестмену на Диком Западе. С левого плеча к правому бедру в несколько петель свисало прочное лассо. Из-под ворота охотничьей куртки на шее виднелась курительная трубка, висевшая на шелковом шнуре. Сделана она была в виде птички колибри, а чубук ее украшали искусно вырезанные индейские знаки. Широкий ремень поддерживал за плечами гостя довольно длинную и тяжелую двустволку, а правая рука держала легкое одноствольное ружье.
Индеец был одет как и белый, только вместо высоких сапог он носил легкие мокасины, украшенные иглами дикобраза. Голова его была не покрыта, а длинные, густые, темные волосы стягивала налобная повязка из гремучих змей. На шее у него висели мешочек с «лекарствами», ценная трубка мира и тройное ожерелье из когтей медведей — доказательство мужества и личной отваги индейца, ведь краснокожие никогда не носят не завоеванных ими трофеев.
Имел он при себе и лассо, и револьверы, и томагавк с охотничьим ножом, и дорожную сумку. В правой руке краснокожий держал старую двустволку, деревянная часть которой вся была обита блестящими серебряными гвоздями. Профиль его по-мужски красивого лица можно назвать почти римским. Блестящие и темные, как бархат, глаза воина излучали спокойствие и добрый свет, скулы его лица едва выступали, а матовая кожа отливала бронзой.
Оба пришельца вошли спокойно и скромно, однако их появление вызвало необычайное оживление. Китайцы мгновенно притихли, а белые, что сидели за перегородкой, даже приподнялись с мест. Инженер с мастером и метисом проделали то же самое, а шопмен даже попытался поклониться, но получилось у него не очень ловко.
Оба незнакомца, казалось, не замечали вызванного ими в бараке оживления. Индеец легко, хотя и не без достоинства, ответил на приветствие, а белый вежливо сказал:
— Добрый вечер, господа! — Потом, обратившись к хозяину, спросил: — Найдется ли у вас чем утолить голод и жажду, сэр?
— Readily, with pleasure9, сэр! — расцвел в улыбке шопмен. — Все, что у меня есть, в вашем распоряжении. Занимайте места у теплого очага, джентльмены! Там, правда, уже сидят двое — они только что во двор вышли, — но если вам это будет помехой, они подвинутся!
— Это ни к чему. Они пришли раньше, потому и прав у них больше. Когда вернутся, мы спросим, не помешает ли им наше соседство. А пока приготовьте нам имбирного пива10 да принесите чего-нибудь съестного.
Шопмен живо исчез за стойкой, а гости, увидев на лавке ружья Каза и Хаза, сели с другой стороны стола.
— Вот это да! — не без восхищения шепнул инженер своим соседям. — У краснокожего поистине королевский взгляд! Да и у белого тоже!
— А какая пушка у индейца! — подметил мастер. — На ней куча серебряных гвоздей! Может, это…
— Боже праведный! Серебряное ружье! Виннету! — Инженер даже привстал из-за стола. — А тяжелая двустволка белого! Не славный ли это «медвежебой»? А то короткое ружье? Уж не штуцер ли «генри»?
В этот миг с улицы раздался громкий голос Каза:
— А это что за лошади? Кто тут еще приехал?
— Не знаю, — послышался ответ начальника склада, возвращавшегося вместе с кузенами.
— Два вороных мустанга с красными ноздрями и породистой линией под гривами! Индейская упряжь! Все верно! Я знаю и животных, и их владельцев. Идем скорее, сейчас увидим двух самых знаменитых людей Запада!
Каз бурей ворвался в помещение, за ним вбежали ничего не понимающие Хаз и кладовщик. Лицо Каза светилось радостным возбуждением. Увидев вождя апачей, а рядом — его белого брата, он подскочил к ним с распростертыми объятиями и воскликнул:
— Это они! Я не обознался! Виннету и Олд Шеттерхэнд! Олд Шеттерхэнд протянул ему правую руку и с улыбкой ответил:
— Очень рад вас видеть, мистер Тимпе!
Каз стиснул протянутую ладонь и что есть мочи стал трясти, продолжая восклицать:
— Мистер Тимпе, вы назвали меня мистер Тимпе? Так, значит, вы не забыли меня?
— Не так просто забыть человека, с которым пришлось пережить выпавшее нам с вами и вашим товарищам…
— Да уж, сэр! Ну и влипли мы тогда! Неминуемая смерть грозила нам, и только вы нас чудом выручили. В жизни не забуду! Четверть часа назад вспоминали о тех днях… Эх, да что там! Позволит ли великий вождь апачей Виннету поприветствовать его?
Апач протянул руку и свойственным ему уверенным, но вместе с тем мягким голосом ответил:
— Виннету приветствует своего белого брата и просит его позволить сесть с ним рядом.
Тут инженер, учтиво поклонившись, произнес:
— Извините за смелость, которую я себе позволяю, джентльмены! Но вам там не место! Я прошу сесть к нам, за стол для начальства и больших господ.
— Но мы не те и не другие, — улыбнулся Олд Шеттерхэнд. — Спасибо за ваше приглашение, но нам хотелось бы остаться здесь.
— Воля ваша, сэр! Просто тут мы могли бы выпить чего-нибудь получше и с удовольствием побеседовать с такими уважаемыми вестменами.
— Почему бы и не побеседовать. Кажется, вы здесь командуете строительством?
— Я инженер, фамилия моя Левере11, а это — мастер и начальник склада. Вон там сидит разведчик, которого мы наняли для нашей безопасности.
Инженер сопровождал свою речь указующими жестами. Когда очередь дошла до метиса, Олд Шеттерхэнд бросил на него короткий, но очень внимательный взгляд, после чего спросил:
— Разведчик, говорите? Как звать этого человека?
— Ято Инда. Он носит индейское имя. Его мать его была индианкой.
Белый охотник смерил метиса внимательным взглядом, после чего отвернулся с тихим «хм», которое уловили только уши апача. У Виннету, похоже, были свои причины что-то выведать, а потому он обратился к разведчику:
— Пусть мой брат позволит задать ему один вопрос. Если для безопасности лагеря нанимают разведчика, значит, есть враг, который угрожает этому лагерю. Кто он?
Метис ответил вежливо, но холодно и уклончиво:
— Я думаю, нельзя доверять команчам.
Виннету сделал едва уловимое движение головой, словно хотел глубже постичь смысл сказанного. Несколько секунд он молчал, словно вслушиваясь во что-то, затем спросил:
— Что заставило моего брата сделать такой вывод?
— Прямых причин нет, только предположения.
— Моего брата называют Ято Инда. «Ято» на языке навахо означает «хороший», а «инда» на языке апачей — «человек». Навахо — дальние родственники апачей, поэтому можно предположить, что индейская мать моего брата из апачей. Это так?
Тема была явно неприятна метису. Уходя от ответа, он холодно произнес:
— Почему великого Виннету заинтересовала безвестная индейская скво?
— Потому что она твоя мать! — отрезал вождь апачей. — И, находясь в лагере, я хочу знать, кто заботится о его безопасности. К какому племени принадлежала твоя мать?
Метис не мог смолчать под пристальным и требовательным взглядом, которым Виннету буквально сверлил его насквозь.
— Из племени пинал-апачей12, — выдавил он из себя, не поднимая глаз.
— А языку научила тоже она?
— Разумеется.
— Я знаю язык и все наречия апачей. Они произносят слова языком и гортанью. Ты при разговоре используешь только язык, как это делают только команчи.
— Хочешь сказать, что я сын женщины команчей? — вспыхнул метис.
— Именно это я и хочу сказать.
— Утверждение — еще не довод! Даже если так, это вовсе не значит, что я действую с ними заодно.
— Возможно, что и нет. Ты знаешь самого грозного вождя команчей Токви Каву, Черного Мустанга?
— Я слышал о нем.
— У него была дочь, ставшая скво бледнолицего. Потом они оба умерли, оставив мальчика смешанной крови, которого Токви Кава воспитал в злейшей ненависти к белым. Когда-то, еще в детстве, этому мальчику его соплеменник поранил ножом правое ухо. Может, ты и есть он, если разговариваешь как команч и носишь шрам на том самом ухе?
Разведчик вскочил и в гневе воскликнул:
— Этим рубцом я обязан рукопашной схватке с команчами! От них я получил его! Если ты сомневаешься, то иди сюда и докажи свою правоту!
Метис стоял, готовый к схватке. Только одно слово пренебрежения слетело с уст Виннету, после чего он спокойно отвернулся и протянул руку к пиву, которое принес шопмен.
Наступила глубокая тишина, однако вскоре разговор за обоими столами завязался снова. Метис сел на место, а инженер осведомился у Шеттерхэнда и Виннету, не хотят ли они остаться в лагере на ночь. Получив утвердительные ответы, он предложил им свое жилище, объяснив такое неожиданное гостеприимство следующим образом:
— Джентльменам, что прибыли перед вами, хозяин уже отвел у себя угол для ночлега, и там места больше нет. Но не спать же вам на улице, под ливнем… и не в бараке с грязными китайцами! Нет, это не для вас! Нам пришлось нанять их на Западе, ведь с белыми рабочими сейчас проблема. К тому же обходятся они дешевле и их легче прокормить рисом, чем тот сброд, с которым нам пришлось бы столкнуться в противном случае. Примете ли вы, сэр, мое приглашение?
Олд Шеттерхэнд переглянулся с Виннету и, увидев едва заметный кивок согласия, ответил:
— Да, мы примем его при условии, что и для наших лошадей найдется надежная крыша.
— Найдется. Оставим их там же, где сейчас стоят кони тех двух джентльменов. А теперь не хотите ли взглянуть на мое жилье?
— Да, покажите его нам. Знакомиться с местом, где проведешь ночь, всегда лучше заранее.
Виннету и Олд Шеттерхэнд взяли свое оружие и удалились вместе с инженером. Выйдя на улицу, они подошли к стоящему поблизости невысокому строению, стены которого были выложены из камня, поскольку в будущем ему предстояло служить сторожевым постом по охране моста. Инженер открыл дверь и зажег лампу. Внутри имелись камин, стол, несколько стульев, кое-какая утварь и посуда. Большую часть комнаты занимали широкие нары, места на которых было предостаточно. Оба гостя выразили одобрение и собрались вернуться за лошадьми, но инженер заметил:
— Оставьте здесь ваши вещи. Зачем таскать с собой тяжелые ружья?
Ничто не мешало вестменам согласиться. Стены дома были очень крепкими, а окна маленькими и узкими, как бойницы, в которые не смог бы пролезть ни один человек. На дверях, сколоченных из толстых досок, имелся хороший запор, и опасаться, похоже, было нечего. Оба гостя оставили все снаряжение, после чего отвели своих животных на склад, где уже стояли лошади наследников Тимпе. Обеспечив животных водой и кормом, оба вестмена вернулись в барак.
По дороге инженер пригласил гостей отужинать вместе и добавил:
— Сегодня вечером я очень хотел бы посидеть с вами отдельно от моих людей, тем более что наш разведчик, похоже, вам не понравился. Объясните, мистер Виннету, почему вы все-таки не доверяете ему?
— Виннету ничего не говорит и не делает просто так, — отрезал вождь.
— Но Ято Инда всегда был верен нам! На него можно положиться.
— Виннету ему не верит. Мой брат скоро убедится, что его преданности грош цена. Этот полукровка называет себя Ято Инда, Хороший Человек, но его настоящее имя — Ик Сенанда, что на языке команчей означает Злой Змей. Он внук Черного Мустанга.
— Мистер Виннету, даже такой проницательный человек, как вы, может однажды ошибиться! Этот разведчик на деле доказал мне свою преданность! Доверять ему можно…
— Пусть мой белый брат делает то, что сочтет нужным, но с этого момента Олд Шеттерхэнд и Виннету в присутствии метиса будут разговаривать так, чтобы он их хорошо слышал. Но все, что откроется его ушам, только для его ушей и будет предназначено. Хуг!
Сейчас трудно было догадаться, что все же имел в виду вождь апачей.
Когда они вошли в барак, инженер сразу заказал хозяину хороший ужин на пять персон, ибо обоих Тимпе он тоже теперь считал своими гостями, да и сам подсел к ним за стол. Тем временем Олд Шеттерхэнд осведомился у Каза, чем тот занимался, что привело его в этот заброшенный край и куда он намерен отправиться. Каз кратко поведал историю с наследством, рассказал и о нежданной встрече с кузеном, оказавшимся обманутым, как и он.
— А сейчас нам надо в Санта-Фе, — заключил светловолосый наследник Тимпе, — но, черт возьми, ехать короткой дорогой мы не можем.
— Это почему?
— Да из-за команчей! Сначала поедем на восток, а уж потом свернем на юг.
— Хм! Так, может, отправимся вместе? Мы ведь тоже собирались в Санта-Фе, хотя и по иной причине.
Каз присвистнул, всплеснул руками и воскликнул, едва не сорвав голос:
— Вот это удача! Хаз, слышишь? Мы можем ехать вместе с Шеттерхэндом и Виннету! Нам не придется давать крюк, едем напрямик!
— Только не так громко! — улыбнулся Олд Шеттерхэнд. — Повода для радости пока не вижу. Мы и не думали ехать напрямик, и тоже собирались сделать крюк, обогнув земли команчей с востока.
— Воля ваша. Так когда отправляемся, сэр?
— Утром, как проснемся. К вечеру доберемся до Олдер-Спринг13 и там заночуем.
Произнося последнюю фразу, Шеттерхэнд сделал ударение на названии, украдкой поглядывая на метиса. От охотника не ускользнуло, с каким вниманием разведчик прислушивается к разговору, но пытается казаться безучастным.
Впрочем, метис не был единственным, кто с вниманием вслушивался в каждое слово, сказанное двумя кровными братьями. Привалившись с другой стороны к дощатой перегородке, сидели и покуривали двое сыновей Поднебесной14. Они, вероятно, находились там еще до появления наследников Тимпе и прекрасно слышали все, о чем говорилось в меньшем помещении. Они неплохо понимали английский, благо уже несколько лет жили в Штатах, обучившись языку еще в Сан-Франциско.
На появление Каза и Хаза они практически не среагировали, как, впрочем, и другие их соотечественники. Но когда в малом помещении зашел разговор о ружьях Шеттерхэнда и Виннету, а самое главное — об их ценности, китайцы тотчас навострили уши. Вскоре, словно в вещем сне, появились сами знаменитые вестмены, и оба китайца поначалу с любопытством, а потом с откровенной жадностью стали рассматривать легендарное и дорогое оружие через щели досок. Они долго еще сидели на месте и перешептывались, а в какой-то момент вдруг поднялись и покинули барак.
Когда оба исчезли, в дверях появился новый гость. Такого наплыва посетителей, да еще в вечернее время, здесь сроду не бывало. Вошедшим был индеец, одетый в старую полотняную рубаху голубого цвета, кожаные штаны и мокасины. Вооружение его состояло только из ножа, рукоять которого торчала из-за пояса. Длинные густые волосы спадали ему на плечи, а на шее висел мешочек с «лекарствами», закрепленный на кожаном шнуре. Задержавшись у входа и подождав, пока глаза привыкнут к яркому свету, он цепким взглядом окинул все помещение, после чего не спеша, но уверенной походкой направился за перегородку.
Очевидно, краснокожие сюда захаживают, поскольку ни один из китайцев не обратил на него внимания. За перегородкой, где сидели белые, его появление тоже не вызвало бурных эмоций. Мельком взглянув в сторону индейца, присутствующие продолжали болтать как ни в чем не бывало. Походкой человека, который чувствует, что он тут не ко двору, краснокожий прошел между столами и тихо присел на корточки у очага.
Когда разведчик заметил входящего индейца, лицо его на миг дрогнуло, но тут же снова стало равнодушным и неподвижным. Все произошло очень быстро, и никто из присутствующих этого не заметил. Разведчик и пришелец вели себя так, будто не замечали друг друга.
Прошло немного времени, когда разведчик поднялся из-за стола и медленной, небрежной походкой направился к выходу, стараясь показать явную бесцельность своих действий.
Однако Виннету и Олд Шеттерхэнду такое безразличие показалось подозрительным. Они тотчас отвернули от дверей свои взоры, чтобы метис не заподозрил, что за ним наблюдают. Тренированный глаз настоящего вестмена в тот момент, когда взгляд его устремлен прямо, в состоянии боковым зрением контролировать достаточно пространства. Именно боковым зрением и воспользовались Виннету со своим белым братом.
Метис был уже в дверях и вдруг резко обернулся, окинул всех хватким взглядом и, не встретив направленных на себя глаз, едва уловимым движением руки подал знак тому краснокожему, что сидел у очага. Понять его мог лишь тот, кому был адресован сигнал.
Виннету и Шеттерхэнд уже были готовы действовать. Ясно, что неизвестный индеец и метис находились в тайном сговоре, поскольку оба крепко постарались, чтобы никто ничего не заметил. За таким поведением могли стоять только враждебные намерения. А вот какие — это предстояло выяснить, и чем скорее, тем лучше.
Наверняка речь тут шла об индейцах, а посему наблюдение за метисом взял на себя Виннету. К сожалению, путь через двери для него был закрыт — вход слишком хорошо освещен, а полукровка наверняка где-то поблизости, да еще в таком месте, откуда вход в барак отлично просматривается. Пришелец тоже не сводит глаз с дверей и наблюдает за каждым, кто выходит. К счастью, вождь апачей еще раньше заметил, что сбоку, за бочками, ящиками и тюками, имелась еще одна маленькая дверь. Вероятно, она служила для вноса-выноса товаров и имущества. Вот этим черным ходом и намеревался воспользоваться Виннету.
Ему пришлось выждать немного, пока все внимание присутствующих не сосредоточится на Шеттерхэнде, что вскоре и произошло, когда последний заговорил с индейцем. Белый охотник понимал, что сейчас должен отвлечь краснокожего. Не теряя времени, он принялся расспрашивать пришельца. Когда взгляды присутствующих устремились на них обоих, Виннету исчез и, как кошка, прокрался за бочками к черному ходу.