Страница:
лично мне кажется, что нельзя, - необходим для понимания моих
организаторских методов.
Читая различные книги, - просто изумительно, какими различными могут
быть книги! - я узнал, что интересное для одного может быть неинтересным для
другого, и наоборот.
Отсюда следует, что, организуя развлечения, необходимо принимать это во
внимание, но, что тоже крайне важно, необходимо принимать во внимание и
другие вещи.
Так вот, если человека, который сидит, закинув ногу на ногу, резко
ударить по ноге ниже колена, его нога подпрыгнет. Это чрезвычайно интересное
явление заслуживает пристального изучения.
В последней компании, которую я организовал, я уговорил Джорджа сесть и
закинуть ногу на ногу, а затем продемонстрировал этот нехитрый фокус группе
заинтригованных друзей.
- Я шлепну тебя резиновой трубкой, Джордж, - сказал я. По рассеянности
я забыл предупредить, что трубка залита свинцом (простейшее приспособление,
которое я использую для самозащиты).
Джордж положил ногу на ногу, и я хватил его трубкой ниже колена. Пинок,
которым ответил Джордж, едва ли можно отнести за счет его рефлексов, хотя об
этом было много споров потом, когда меня приводили в себя. Как мне
рассказывали, Джордж пнул меня под вздох, затем встал на одну ногу и
запрыгал по комнате. Сам я этого не видел и ничего не могу утверждать
наверняка, хотя миссис Кашесуп клянется, что я лежал на полу с широко
раскрытыми глазами.
К счастью для гостей, я вполне оправился для дальнейшей организаторской
деятельности и сумел сколотить кружок для игры "урони платок". Я был рад,
что гости откликнулись на мое предложение, и благодарно улыбнулся своему
зятю Томасу, который снисходительно заметил:
- Это его конек.
- Томас, - сказал я, желая сделать ему приятное, - не уронишь ли ты
платок?
- Чей платок? - спросил Томас, многозначительно глядя на меня:
- А это не мне решать, Томас, - смиренно ответил я.
Разве я был вправе настаивать на скрупулезном соблюдении простых правил
благовоспитанности и хорошего тона? Я был организатор, "согласен, но - и я
уверен, что сочувствие читателей будет на моей стороне, - я вовсе не был
обязан обеспечивать игру материально.
У меня был дорогой шелковый платок без метки, и, хотя я не знал всех
гостей, я очень хорошо знал некоторых из них, даже слишком хорошо, чтобы так
рисковать.
Я только начал объяснять это, как вошел Джордж. Одна его штанина была
закатана выше колена, и это было в высшей степени омерзительное зрелище. Я
могу гордиться собой - по крайней мере уж я-то не был в числе тех, кто
сгрудился вокруг Джорджа полюбоваться его раздувшейся ногой.
^TРАННЯЯ ПТАШКА^U
Перевод Н. Шерешевской
Кто привык вставать с шумом, тех уже не исправишь. Семьи, где есть
такая Ранняя Пташка, обречены каждое утро просыпаться от громкого топота. У
Пташки тяжелые шаги, и она считает, что, раз уж она встала, никто в доме не
имеет права спать.
Стук входной двери, захлопнутой с размаху, возвещает всем, что Ранняя
Пташка покинула дом, но никому от этого не легче, так как у всех, кто еще не
встал, сна ни в одном глазу и лишние десять минут в постели уже не в
удовольствие.
Ранние Пташки бывают разные. Я знал и таких, с кем раз в три месяца
будешь принимать лекарства, укрепляющие нервную систему.
Свистун или там Певун - это еще куда ни шло, но Те-кто-громко-топает
или Те-кто-громко-хлопает-дверьми - это уже выше моих сил.
Есть еще и Крикуны. Это обычно беспомощные, несамостоятельные люди,
которые, никогда не знают, что где лежит.
- Где моя шляпа? - ноет Крикун.
Или:
- Я поставил чайник и ухожу. Если он выкипит, я не виноват!
Крикун никогда не признает себя виновным. Я сам был когда-то Крикухи,
но теперь я сделался Погонялой. Погонялы особенно бдительно следят за тем,
чтобы все вставали одновременно с ними.
- Пора вставать! - кричат они.
Иногда они проявляют еще большую пунктуальность.
- Давай поспеши! Уже полвосьмого!
Но нет ничего хуже Тех-кто-громко-зевает.
Не успеют они проснуться и сесть в постели, как тут же начинают зевать
и, главное, как зевать! Они зевают шумно и с каким-то подвыванием, точно у
собаки.
У нас есть один такой в семье, имен называть не будем. Если кто-нибудь
остается у нас на ночь, то утром как ошпаренный вылетает из постели, услышав
эти звуки. Наш щенок чуть не умер от страха, когда в первый раз услышал их.
Те-кто-громко-зевает страшны и людям и зверям.
^TПРОБЛЕМА ПЕРЕПИСКИ^U
Перевод Н. Шерешевской
Первые три недели самые трудные.
Я имею в виду период, когда вас еще мучает совесть, что вы не ответили
на письмо.
После трех недель вам вдруг становится легко: "Отвечать уже поздно".
Ну, прямо гора с плеч! Это прекрасное мгновение, но, чтобы егр достичь,
надо обладать мужеством.
Месяц тому назад тетя Мейбл прислала мне галстук. Всем известно, что
женщины вечно покупают не тот галстук, и тетя Мейбл прислала мне галстук.
Всем известно, что женщины вечно покупают не тот галстук, и тетя Мейбл не
является исключением. Однако ответить ей было надо.
- Ты должен написать и поблагодарить за подарок, - говорили мне дома,
поглядывая на галстук, лежавший на столе.
- Само собой, - отвечал я беспечно. Желудок мой был наполнен беконом, а
душа - благими намерениями. - Сегодня же и отвечу.
В течение четырех дней мне удавалось без особого труда забыть о
галстуке, но на пятый мои домашние спросили:
- Ты еще не написал тете Мейбл?
- Нет, - ответил я, - но обязательно напишу.
- Когда?
- Завтра вечером.
Вот тут-то и начались страдания. Галстук тети Мейбл стал буквально
преследовать меня. Я вдруг вспоминал о нем во время работы и обливался
холодным потом: "Я еще не ответил тете Мейбл".
В кино, в самый разгар любовных сцен, мне вдруг являлся этот галстук. Я
сжимал кулаки, морщился и, запрокинув голову, стонал. Потом, стиснув зубы,
забывал о нем.
Каждый вечер домочадцы безжалостно допытывались:
- Когда ты собираешься ответить тете Мейбл?
- Ты еще не поблагодарил тетю Мейбл за галстук?
- Не забудь. Сегодня, ты должен написать тете Мейбл.
- Прошло уже полмесяца, как тетя Мейбл прислала тебе галстук.
Я начал худеть. Один вид письма, пришедшего вместе со злополучным
галстуком, заставлял меня вздрагивать; при взгляде на любой исписанный
клочок бумаги я чувствовал, как сердце мое замирает по крайней мере на шесть
секунд. Я не мог пройти мимо магазина галстуков, чтобы в окне его мне не
почудилось глядящее с укором лицо тети Мейбл.
Иногда, сидя в трамвае, я вытаскивал из кармана ее письмо. "Завтра, -
бормотал я несвязно, - завтра я на него отвечу".
На третью неделю в моем состоянии появились признаки улучшения.
Домочадцы прониклись ко мне презрением и перестали меня упрекать, и я мог
спокойно думать о том, что должен ответить тете Мейбл. Я снова почувствовал
интерес к друзьям и даже обсуждал с Джорджем галстуки, не вспоминая при этом
о тете Мейбл.
На четвертую неделю я обрел свою прирожденную веселость и уже не
терзался при виде письма, а смотрел на него как на что-то относящееся к
далекому прошлому.
"Она сама уже успела о нем забыть", - уверял я себя.
Те, кому доводилось испытывать подобные чувства, могут себе
представить, с каким удовольствием повторял я про себя эти простые слова.
Сегодня я разорвал письмо и теперь с нетерпением жду нового подарка от
тети Мейбл. Вот тогда, наверное, отвечу.
^TЯ БРОСИЛ КУРИТЬ^U
Перевод Н. Шерешевской
В прошлый понедельник в моей жизни произошло великое событие: я бросил
курить.
- Джордж, - сказал я, - либо жена, либо курево должны уйти из моей
жизни. Я не могу позволить себе то и другое.
- Твоей жене будет нелегко, - сказал Джордж, - но я не осуждаю тебя.
Когда же она уходит?
- Она остается, - ответил я мрачно. - Я бросил курить.
Джордж был потрясен.
- Я тебя не узнаю!
- Я сам себя не узнаю, - ответил я. - Представляешь, с июля месяца я не
покупал сигарет!
- Ну так стрельни у меня, - сказал Джордж и открыл портсигар.
Я взял одну и закурил.
- Все, - продолжал я, - больше не курю.
- Эх, мне бы бросить, - сказал Джордж, - да, боюсь, характера не
хватит.
Немного погодя я встретил Фреда. Ему я тоже сообщил эту новость.
- Выкури со мной одну напоследок, - сказал он.
Я выкурил две, объясняя ему при этом, какую я надеюсь получить
экономию.
- У меня уходило на сигареты семь шиллингов в неделю, - объяснил я. -
Так что теперь я как бы получил семь шиллингов прибавки.
- Железный у тебя характер, - сказал Фред. - Вот мне ни за что не
бросить.
- Для этого нужна сила воли, больше ничего, - сказал я.
На работе кто-то подарил мне к рождеству пачку сигарет - пятьдесят
штук. Вопреки собственному желанию, просто из чувства благодарности, я
заставил себя выкурить всю пачку за два дня, чтобы поставить на этом точку.
В среду у меня было как-то неприятно во рту, и до второго завтрака я
жевал земляные орехи, чтобы не курить. Есть мне совсем расхотелось. Я вышел
на улицу и купил фунт изюма, который заменил мне привычные сигареты.
Днем я выкурил две сигареты с другом, получившим их в подарок. Он
попросил меня оказать ему честь и выкурить остальные десять тоже.
Прикончил я их к пяти вечера, но мне было так нехорошо, что пришлось
занять две сигареты у жены, чтобы успокоить боль в животе.
В четверг я выкурил с Фредом две сигареты в честь победы над дурной
привычкой, и в тот же вечер Джордж преподнес мне сто сигарет в, коробке как
последнюю дань пороку, которым я страдал столько лет. Я поспешил
расправиться с ними, чтобы доказать, что моя воля не поддастся пороку после
того, как я от него избавился.
В пятницу вечером я открыл фунтовую пачку табаку, которую подарила мне
мать, а вчера прикончил пятьдесят сигарет, подаренных отцом, и при этом меня
вовсе не тянуло курить.
На сегодня сэкономлено семь шиллингов. Правда, у меня саднит горло и
меня душит кашель, но ведь ни одну дурную привычку нельзя бросить без
неприятных ощущений.
За будущее я спокоен: вот прикончу дюжину пачек, подаренных тетей
Мейбл, и тут же начну ту пачку в пятьдесят штук, которую подарил мне мой
шеф, а там дойдет очередь и до прессованного табака, который подарила мне
Дейзи.
Зато как приятно сознавать, что ты бросил курить!
^TДРУГ В БЕДЕ - ДАВАЙ БОГ НОГИ^U
Перевод Н. Шерешевской
Джордж решил собирать пословицы. Другие собирают марки, а он -
пословицы. Теперь он говорит только пословицами, и разговаривать с ним - все
равно что разговаривать с Конфуцием.
- Я устал,- пожаловался я ему как-то на днях.
- От работы и лошади дохнут, - ответил он.
- Я бы хотел быть богатым.
- Желать богатства лучше, чем быть богатым.
- Я с тобой не согласен, Джордж, - сказал я. - Как это понимать?
- Дурака учить - что мертвого лечить.
- Ты переходишь на оскорбления, Джордж, - с достоинством сказал я.
- Лучше умный враг, чем глупый друг, - сказал Джордж.
- Возможно, - сказал я, - но я немало для тебя сделал, Джордж. Ты
будешь тосковать без меня.
- С глаз долой - из сердца вон.
- Ты сошел с ума, Джордж, - сказал я. - Сейчас самое время, чтобы
кто-то сказал тебе правду.
- За правдивые погудки смычком по рылу бьют, - с угрожающим видом
сказал он.
- Каким смычком? - спросил я. - С каких пор ты стал заниматься музыкой?
- Кто платит, тот и музыку заказывает.
- Я разделяю эту мудрую мысль, - согласился я.
- Мудрость надо уважать, даже когда она дает непригодные советы.
Он прямо-таки сыпал афоризмами.
- Ну, это уж полная чушь, - сказал я. - Хорош только тот совет, который
тебе по душе, - сказал я. - Мои друзья говорят...
- Собака лает - ветер носит.
- Ну знаешь! - сказал я. - Это мои-то друзья - собаки? Так прикажешь
тебя понимать? Мне это обидно, - сказал я. - Обидно за моих друзей. Я люблю
своих друзей. Мир стал бы лучше...
- Если бы волею судеб в мире не стало лотосов, неужели лебеди рылись бы
в навозе, подобно курам? - спросил Джордж.
- При чем тут куры? - возразил я.
Джордж только рукой махнул.
- "Я спросил об отце его. Он отвечал: "Мой дядя зовется Шейб", - звучно
процитировал он.
- Не понимаю, - сказал я.
- Век живи - век учись, - долбил свое Джордж.
Меня взяло опасение.
- А ты не влюбился ли, Джордж? - спросил я.
- Любовь слепа, - отвечал Джордж.
- Я поговорю о тебе с доктором, - сказал я. - Ведь я добра тебе хочу,
Джордж.
- Ври, ври, да оглядывайся! - строго предупредил он.
- Зачем врать? - сказал я. - Я ему все как есть расскажу.
- Соловья баснями не кормят, - сказал Джордж.
- Ну я пошел, Джордж, - сказал я. - Хватит с меня.
- Хорошие люди могут разорвать дружбу, но взглядам своим не изменят.
Сломать у лотоса стебель не значит разъединить его волокна, - изрек Джордж.
- Вообще-то я пришел стрельнуть у тебя пять шиллингов, - сказал я.
- Одолжить деньги или свой ум - все равно что потерять их.
- Так как же насчет деньжат?
- Жди, дурак, пока рак свистнет.
- Ну это уж слишком! - закричал я. - Ноги моей здесь больше не будет!
- Блажен, кто приходит и не задерживается, - пропел Джордж.
Я покинул его. Я был совершенно убит. Когда я дошел до калитки, я
запальчиво крикнул ему:
- Все прах и тлен, когда душа в тоске и безутешна!
Будь ему неладно, этому Джорджу!
^TНАУКА ОБ ОТЦАХ^U
Перевод Н. Шерешевской
Изучение отцов - весьма увлекательная наука, без которой нельзя считать
ваше образование законченным.
Отцы не подвластны дочерям, но дочери подвластны отцам и кое-кому еще
по закону равенства величин (теорема 13). Надо признать эту истину, если это
истина вообще, прежде чем вы решитесь ухаживать за чьей-нибудь дочкой.
Ухаживание - вещь серьезная, и успех вам обеспечен лишь в том случае,
если вы отдаете себе отчет в том, насколько сильную позицию занимает отец в
битве за руку его дочери.
Начните наступление. Если наступление начинает отец, все обстоит куда
сложнее. Если отец любит играть в шашки - непременно сыграйте с ним. Но
избави вас бог обыграть его! Только проигрывайте, однако выражайте при этом
крайнее изумление.
- Ого, мистер Тяпляпс! Со мной никогда такого не случалось! Вам просто
грех не выступать в австралоазиатском чемпионате! Нет, я должен пойти и
рассказать об этом вашей дочке!
При встрече с дочкой забудьте о шашках. Говорите только о любви.
- Ах, Персифон, разве любовь не прекрасна?
Как правило, дочек редко интересуют шашки, зато любовь их интересует
всегда.
Первый отец, с которым я сразился за его дочь, считал, что никто не
достоин ее. Тогда я попытался логически доказать ему, что он не драв.
- Мистер Прахомм, - сказал я, - считаете вы себя достойным отцом вашей
дочери?
- Ал, - ответил он серьезно, - считаю.
- Я тоже, - сказал я и пожал ему руку. Затем мы выпили, и я спросил
его:
- Как вы думаете, я ровня вам, мистер Прахомм?
- Конечно, мой мальчик, - ответил он снисходительно.
- Прекрасно, - сказал я, очень довольный собой. - Две величины, равные
порознь третьей, равны между собой. Верно, мистер Прахомм? - сказал я.
Значит, я заслуживаю руки вашей дочери?
- Вы заслуживаете, чтобы вам указали на дверь, - сказал он.
Другой отец боялся своей жены, но меня он не боялся.
- Моей жене не нравится, - сказал он мне, - что вы увиваетесь вокруг
Нелл (так звали его дочку). Она говорит, что вы мелкий аферист, - сказал он.
- А что говорит Нелл? - спросил я его.
- Как раз обратное, - ответил он.
- То есть, что я крупный?! - воскликнул я. - Меня это не устраивает.
Прощайте! - И я ушел.
Отец, которого я сейчас обрабатываю, любит, когда меня нет рядом. Он
сам сказал мне об этом.
- Значит, мистер Клейфилд, - сказал я, - если бы вы меня вообще не
видели, то души бы во мне не чаяли?
- Вы попали в самую точку, - сказал он.
- Благодарю вас, - сказал я. (Я всегда очень вежлив с отцами.)
Теперь я встречаюсь с его дочкой без него.
Мне кажется, это вообще самый лучший выход из положения. Чем меньше
видишься с отцом, тем лучше для всех. Однако, если ты даже не видишь отца,
ты все равно его слышишь.
- Эдит, сейчас же домой!
И ты исчезаешь в погоне за последним трамваем, недоумевая, как у такого
ужасного отца может быть такая прелестная дочка.
^TСТРАДАЙ МОЛЧА!^U
Перевод В.Смирнова
Люди, которые любят говорить "улыбайся и терпи" или "страдать надо
молча", ничего не понимают ни в улыбках, ни в страдании.
Я отлично умею и улыбаться и страдать, но молчать - это не для меня. Я
за шумное страдание и без всяких улыбок.
Страдать для меня в порядке вещей. Я страдаю очень легко. Стало быть,
кому, как не мне, вразумить всех тех, кто не знает, как надо страдать.
Во-первых, улыбки решительно исключаются. Если вы, страдая, улыбаетесь,
никто не узнает, что вы страдаете. А в таком случае пропадает все
удовольствие.
Что до молчаливого страдания, то его можно рекомендовать тогда, когда
само выражение вашего лица говорит о том, что вы страдаете.
Если я решаю страдать молча, я совершенно недвусмысленно заявляю об
этом домашним.
- Я удаляюсь в свою комнату, чтобы молча страдать, - говорю я.
Такое заявление не только пугает тех, к кому оно относится, но и
заставляет их тоже страдать.
Таков секрет полноценного страдания. Делайте так, чтобы другие страдали
вместе с вами. Я всегда так поступаю. Только на прошлой неделе вместе со
мной страдали пять или шесть человек, и ни один из них не улыбался и не
молчал.
Я подрядил маляра покрасить за 50 фунтов наш дом. Маляр был в восторге.
Я тоже. Когда он сделал половину работы, я собрал домашних и сказал, что у
меня нет денег для расплаты. Занятно было видеть их страдающие лица, слышать
их страдающие голоса. Сам я в этот момент и не думал страдать. Моя очередь
пришла, когда я объяснялся с маляром. А потом начал страдать он.
Все это прекрасный образец коллективного страдания на высшем уровне.
Страшно интересно: страдала ли жена маляра, когда он объяснился с ней?
Надо спросить его завтра об этом.
^TСДЕЛАЙТЕ ОДОЛЖЕНИЕ^U
Перевод Н. Шерешевской
Не люблю я делать людям одолжения: уж больно накладно.
Если кто-нибудь просит вас об одолжении, будьте уверены, что вам
готовят какую-то неприятность. Вам предложат пожертвовать либо деньгами,
либо вашими силами, либо временем, либо покоем. А нет - так наживете себе
врагов и недоброжелателей.
Одолжения всегда ходят косяками. Стоит вам сделать одно одолжение, как
за ним последуют просьбы о новых, можете не сомневаться. И если вы сделаете
все, о чем вас попросят, то скоро заработаете репутацию хорошего человека.
У меня такой репутации нет.
Только учтите, я не говорю, что не заслуживаю ее. Я заслуживаю. Но
только в другом смысле.
Когда меня просят об одолжении, я сначала оглядываюсь украдкой, а потом
шепчу просителю на ухо:
- А что мне с этого будет?
Всех, кто просит об одолжении, это очень огорчает. Почему-то они
думают, что сделать одолжение - сущий пустяк и даже намек на вознаграждение
может оскорбить.
Мой обычай задавать этот вопрос всякому, кто просит меня об одолжении,
привел к тому, что мое имя было упомянуто в связи с одним весьма
своеобразным выражением.
Я подслушал случайно, как Джордж, обсуждая меня с моим зятем Томасом,
сказал:
- Если ты хочешь чего-нибудь от него добиться, ты должен его подмазать.
Его слова поразили и ошеломили меня, они оскорбили меня до глубины
души, не говоря уж о чувстве величайшего раздражения.
Я вылез из-под стола и сказал:
- Джордж, то, что ты сейчас сказал, - клевета, я потребую, чтобы ты
повторил свои слова в суде. Больше того, - продолжал я, - я подам на тебя в
суд за диффамацию. Ты потеряешь на этом сто фунтов, а то и тысячу, кто
знает. Во всяком случае, не я, лично я, не очень-то разбираюсь в тонкостях
законов.
- Фунта хватит, чтобы ты забыл об этом? - спросил Джордж упавшим
голосом.
- Сделай одолжение, Джордж, - сказал я, - два фунта.
Он сделал одолжение.
Можно сказать, это был единственный случай в моей жизни, когда не меня
просили об одолжении, а я просил. Подвигло меня на это не законное чувство
справедливости, а счет от бакалейщика на два фунта, который лежал у меня в
кармане.
Советую всем, кого осаждают просьбами об одолжении, взять пример с меня
и не делать одолжений, а просить о них.
^TИСКУССТВО ОТВЕЧАТЬ^U
Перевод В.Смирнова
Есть множество шаблонных вопросов, с которыми постоянно сталкиваешься в
кругу семьи и которые, если неправильно на них отвечать, могут принести вам
уйму хлопот и забот. Жизнь в семье значительно облегчается, если умело
отвечать на вопросы домашних.
Возьмите, к примеру, вопрос:
- Ты кормил собаку?
Правильно ответить на этот вопрос следует так:
- Я нет. А ты?
Ограничившись одним "нет", вы как бы берете на себя обязательство пойти
и накормить собаку. Добавляя к своему ответу "А ты?", вы сваливаете
ответственность за кормежку на того, кто спрашивает. На ваш встречный вопрос
следует лишь неуверенное "нет". Вы припечатываете его приказанием: "Ну так
иди и покорми ее!" - а сами тем временем можете спокойно читать газету.
Вот видите, как все это важно. Просто удивительно, сколько сил можно
сберечь, овладев искусством отвечать. Я никогда себя не перенапрягаю, и
исключительно потому, что я на все знаю ответ.
За вопросом "Во сколько ты пришел вчера домой?" может последовать
выговор за то, что ты поздно ложишься спать. Надо искусно обойти этот
вопрос. На мой взгляд, в данном случае лучше всего выложить какую-нибудь
поразительную новость, чтобы заставить домашних забыть, про вопрос.
Например, можно сказать: "Вы слышали вчера вечером треск? Говорят, это
чей-то автомобиль потерял управление и проломил забор миссис Парк".
Это даст всем пищу для разговоров на час, если не больше, а вам -
возможность спокойно удалиться.
Если домашние способны оценить тонкую шутку, контрудар можно
варьировать.
"Вы слышали вчера вечером треск?" - спрашиваете вы. "Нет, - отвечают
вам. - А что такое?" "Это я наступил на коробок", - объясняете вы.
От такой ловкой шутки весь дом, покатится со смеху. Им наплевать, когда
вы приходите домой. В сущности говоря, им наплевать, если даже вы совсем не
придете домой.
Если вас спросят, выставили ли вы молочную бутылку на крыльцо, сделайте
вид, будто вы зачитались, и пробормочите: "Какая превосходная
характеристика!" Если спрашивающий будет настаивать, поднимите глаза и с
мольбой в голосе скажите: "Давайте обойдемся завтра без молока. Я не хочу
молока, а вы?"
Если и это не поможет, выставьте бутылку без дальнейших препирательств.
"Кто пролил чай на скатерть?" - это ужасный вопрос. На него просто не
надо отвечать. Каждый станет отрицать свою вину, а вы тем временем встаньте
и выйдите из комнаты. Не возвращайтесь до тех пор, пока скатерть не будет
выстирана.
Никогда не признавайтесь, что это вы перепутали газетные листы. "Где
четвертая страница?" - такой вопрос оставить без ответа нельзя. Валите все
на собаку, эта отговорка ничуть не хуже других.
На вопрос: "Ты видел, я оставил тут шестипенсовик?" - ответить проще
простого. Ответ: "Да, видел. На, возьми обратно".
Иногда полезно огорчить спрашивающего. На вопрос: "Ты выстирала мою
синюю рубашку?" - женщина может ответить: "Нет, но зато я выстирала твой
синий костюм". Спрашивающий падает духом, и у него на несколько дней
отшибает охоту о чем-либо спрашивать.
"Ты съешь два яйца?" - с этим вопросом легко разделаться, спросив: "Это
все, что у тебя есть?" Такой вопрос раздражает спрашивающего.
"В ванной кто-нибудь есть?" - коварный вопрос, если его задают на весь
дом. Обычно я отвечаю из спальни: "Да, там я!"
Таким образом вы можете неограниченно пользоваться ванной.
^TКАК РАЗВЛЕЧЬ БОЛЬНОГО^U
Перевод Н. Шерешевской
Больше всего на свете я люблю развлекать больных. Как-то раз я успел до
второго завтрака развлечь четырех больных подряд. Правда, они были до того
больны, что вряд ли понимали, что их развлекают.
С некоторых пор я специализировался на развлечении больных, страдающих
аппендицитом, а затем расширил пределы своей деятельности на больных белой
горячкой.
Достоинство моего метода в его простоте. Я присаживаюсь к постели
больного и облокачиваюсь на его подушку. Потом с громким смехом рассказываю
ему на ухо разные анекдоты.
- Вы слышали про пациента, который сказал врачу, пообещавшему его
вылечить: "К чему такая спешка, доктор?" Это напоминает мне анекдот о
докторе, которого жена пациента встретила известием: "Мне кажется, доктор,
что он уже поправился, потому что хотел выбросить все лекарства". Но все это
чепуха по сравнению с другим случаем, когда доктор оперировал татуированного
матроса и ему пришлось вырезать три линкора, прежде чем он добрался до
аппендикса.
Потом я поднимаюсь и, все еще сотрясаясь от смеха, выхожу в ближайшую
дверь.
Тем не менее, как ни странно, я терпеть не могу, когда развлекают меня.
Всю прошлую неделю я пролежал с легкой простудой, осложненной ларингитом,
воспалением брюшины и острой диспепсией. В остальном я был совершенно
здоров.
И, представьте, у меня не было ни малейшего желания, чтобы меня
развлекали, однако друзья так настаивали, что я не мог отказать.
В понедельник развлекать меня пришел Джордж. Он принес мне апельсины.
Словно предчувствуя этот приток цитрусовых, я еще до него расторг контракт с
зеленщиком.
- Ты выглядишь лучше, чем я ожидал, - весело начал Джордж.
- Нельзя судить о книге по обложке, Джордж, - пожаловался я.
- Не прибедняйся, - сказал Джордж, - еще поживешь. Сотни людей живут с
болезнями похуже твоих и не жалуются.
Его слова заставили меня призадуматься. Но чем глубже я в них
вдумывался, тем тяжелее становилось у меня на душе.
организаторских методов.
Читая различные книги, - просто изумительно, какими различными могут
быть книги! - я узнал, что интересное для одного может быть неинтересным для
другого, и наоборот.
Отсюда следует, что, организуя развлечения, необходимо принимать это во
внимание, но, что тоже крайне важно, необходимо принимать во внимание и
другие вещи.
Так вот, если человека, который сидит, закинув ногу на ногу, резко
ударить по ноге ниже колена, его нога подпрыгнет. Это чрезвычайно интересное
явление заслуживает пристального изучения.
В последней компании, которую я организовал, я уговорил Джорджа сесть и
закинуть ногу на ногу, а затем продемонстрировал этот нехитрый фокус группе
заинтригованных друзей.
- Я шлепну тебя резиновой трубкой, Джордж, - сказал я. По рассеянности
я забыл предупредить, что трубка залита свинцом (простейшее приспособление,
которое я использую для самозащиты).
Джордж положил ногу на ногу, и я хватил его трубкой ниже колена. Пинок,
которым ответил Джордж, едва ли можно отнести за счет его рефлексов, хотя об
этом было много споров потом, когда меня приводили в себя. Как мне
рассказывали, Джордж пнул меня под вздох, затем встал на одну ногу и
запрыгал по комнате. Сам я этого не видел и ничего не могу утверждать
наверняка, хотя миссис Кашесуп клянется, что я лежал на полу с широко
раскрытыми глазами.
К счастью для гостей, я вполне оправился для дальнейшей организаторской
деятельности и сумел сколотить кружок для игры "урони платок". Я был рад,
что гости откликнулись на мое предложение, и благодарно улыбнулся своему
зятю Томасу, который снисходительно заметил:
- Это его конек.
- Томас, - сказал я, желая сделать ему приятное, - не уронишь ли ты
платок?
- Чей платок? - спросил Томас, многозначительно глядя на меня:
- А это не мне решать, Томас, - смиренно ответил я.
Разве я был вправе настаивать на скрупулезном соблюдении простых правил
благовоспитанности и хорошего тона? Я был организатор, "согласен, но - и я
уверен, что сочувствие читателей будет на моей стороне, - я вовсе не был
обязан обеспечивать игру материально.
У меня был дорогой шелковый платок без метки, и, хотя я не знал всех
гостей, я очень хорошо знал некоторых из них, даже слишком хорошо, чтобы так
рисковать.
Я только начал объяснять это, как вошел Джордж. Одна его штанина была
закатана выше колена, и это было в высшей степени омерзительное зрелище. Я
могу гордиться собой - по крайней мере уж я-то не был в числе тех, кто
сгрудился вокруг Джорджа полюбоваться его раздувшейся ногой.
^TРАННЯЯ ПТАШКА^U
Перевод Н. Шерешевской
Кто привык вставать с шумом, тех уже не исправишь. Семьи, где есть
такая Ранняя Пташка, обречены каждое утро просыпаться от громкого топота. У
Пташки тяжелые шаги, и она считает, что, раз уж она встала, никто в доме не
имеет права спать.
Стук входной двери, захлопнутой с размаху, возвещает всем, что Ранняя
Пташка покинула дом, но никому от этого не легче, так как у всех, кто еще не
встал, сна ни в одном глазу и лишние десять минут в постели уже не в
удовольствие.
Ранние Пташки бывают разные. Я знал и таких, с кем раз в три месяца
будешь принимать лекарства, укрепляющие нервную систему.
Свистун или там Певун - это еще куда ни шло, но Те-кто-громко-топает
или Те-кто-громко-хлопает-дверьми - это уже выше моих сил.
Есть еще и Крикуны. Это обычно беспомощные, несамостоятельные люди,
которые, никогда не знают, что где лежит.
- Где моя шляпа? - ноет Крикун.
Или:
- Я поставил чайник и ухожу. Если он выкипит, я не виноват!
Крикун никогда не признает себя виновным. Я сам был когда-то Крикухи,
но теперь я сделался Погонялой. Погонялы особенно бдительно следят за тем,
чтобы все вставали одновременно с ними.
- Пора вставать! - кричат они.
Иногда они проявляют еще большую пунктуальность.
- Давай поспеши! Уже полвосьмого!
Но нет ничего хуже Тех-кто-громко-зевает.
Не успеют они проснуться и сесть в постели, как тут же начинают зевать
и, главное, как зевать! Они зевают шумно и с каким-то подвыванием, точно у
собаки.
У нас есть один такой в семье, имен называть не будем. Если кто-нибудь
остается у нас на ночь, то утром как ошпаренный вылетает из постели, услышав
эти звуки. Наш щенок чуть не умер от страха, когда в первый раз услышал их.
Те-кто-громко-зевает страшны и людям и зверям.
^TПРОБЛЕМА ПЕРЕПИСКИ^U
Перевод Н. Шерешевской
Первые три недели самые трудные.
Я имею в виду период, когда вас еще мучает совесть, что вы не ответили
на письмо.
После трех недель вам вдруг становится легко: "Отвечать уже поздно".
Ну, прямо гора с плеч! Это прекрасное мгновение, но, чтобы егр достичь,
надо обладать мужеством.
Месяц тому назад тетя Мейбл прислала мне галстук. Всем известно, что
женщины вечно покупают не тот галстук, и тетя Мейбл прислала мне галстук.
Всем известно, что женщины вечно покупают не тот галстук, и тетя Мейбл не
является исключением. Однако ответить ей было надо.
- Ты должен написать и поблагодарить за подарок, - говорили мне дома,
поглядывая на галстук, лежавший на столе.
- Само собой, - отвечал я беспечно. Желудок мой был наполнен беконом, а
душа - благими намерениями. - Сегодня же и отвечу.
В течение четырех дней мне удавалось без особого труда забыть о
галстуке, но на пятый мои домашние спросили:
- Ты еще не написал тете Мейбл?
- Нет, - ответил я, - но обязательно напишу.
- Когда?
- Завтра вечером.
Вот тут-то и начались страдания. Галстук тети Мейбл стал буквально
преследовать меня. Я вдруг вспоминал о нем во время работы и обливался
холодным потом: "Я еще не ответил тете Мейбл".
В кино, в самый разгар любовных сцен, мне вдруг являлся этот галстук. Я
сжимал кулаки, морщился и, запрокинув голову, стонал. Потом, стиснув зубы,
забывал о нем.
Каждый вечер домочадцы безжалостно допытывались:
- Когда ты собираешься ответить тете Мейбл?
- Ты еще не поблагодарил тетю Мейбл за галстук?
- Не забудь. Сегодня, ты должен написать тете Мейбл.
- Прошло уже полмесяца, как тетя Мейбл прислала тебе галстук.
Я начал худеть. Один вид письма, пришедшего вместе со злополучным
галстуком, заставлял меня вздрагивать; при взгляде на любой исписанный
клочок бумаги я чувствовал, как сердце мое замирает по крайней мере на шесть
секунд. Я не мог пройти мимо магазина галстуков, чтобы в окне его мне не
почудилось глядящее с укором лицо тети Мейбл.
Иногда, сидя в трамвае, я вытаскивал из кармана ее письмо. "Завтра, -
бормотал я несвязно, - завтра я на него отвечу".
На третью неделю в моем состоянии появились признаки улучшения.
Домочадцы прониклись ко мне презрением и перестали меня упрекать, и я мог
спокойно думать о том, что должен ответить тете Мейбл. Я снова почувствовал
интерес к друзьям и даже обсуждал с Джорджем галстуки, не вспоминая при этом
о тете Мейбл.
На четвертую неделю я обрел свою прирожденную веселость и уже не
терзался при виде письма, а смотрел на него как на что-то относящееся к
далекому прошлому.
"Она сама уже успела о нем забыть", - уверял я себя.
Те, кому доводилось испытывать подобные чувства, могут себе
представить, с каким удовольствием повторял я про себя эти простые слова.
Сегодня я разорвал письмо и теперь с нетерпением жду нового подарка от
тети Мейбл. Вот тогда, наверное, отвечу.
^TЯ БРОСИЛ КУРИТЬ^U
Перевод Н. Шерешевской
В прошлый понедельник в моей жизни произошло великое событие: я бросил
курить.
- Джордж, - сказал я, - либо жена, либо курево должны уйти из моей
жизни. Я не могу позволить себе то и другое.
- Твоей жене будет нелегко, - сказал Джордж, - но я не осуждаю тебя.
Когда же она уходит?
- Она остается, - ответил я мрачно. - Я бросил курить.
Джордж был потрясен.
- Я тебя не узнаю!
- Я сам себя не узнаю, - ответил я. - Представляешь, с июля месяца я не
покупал сигарет!
- Ну так стрельни у меня, - сказал Джордж и открыл портсигар.
Я взял одну и закурил.
- Все, - продолжал я, - больше не курю.
- Эх, мне бы бросить, - сказал Джордж, - да, боюсь, характера не
хватит.
Немного погодя я встретил Фреда. Ему я тоже сообщил эту новость.
- Выкури со мной одну напоследок, - сказал он.
Я выкурил две, объясняя ему при этом, какую я надеюсь получить
экономию.
- У меня уходило на сигареты семь шиллингов в неделю, - объяснил я. -
Так что теперь я как бы получил семь шиллингов прибавки.
- Железный у тебя характер, - сказал Фред. - Вот мне ни за что не
бросить.
- Для этого нужна сила воли, больше ничего, - сказал я.
На работе кто-то подарил мне к рождеству пачку сигарет - пятьдесят
штук. Вопреки собственному желанию, просто из чувства благодарности, я
заставил себя выкурить всю пачку за два дня, чтобы поставить на этом точку.
В среду у меня было как-то неприятно во рту, и до второго завтрака я
жевал земляные орехи, чтобы не курить. Есть мне совсем расхотелось. Я вышел
на улицу и купил фунт изюма, который заменил мне привычные сигареты.
Днем я выкурил две сигареты с другом, получившим их в подарок. Он
попросил меня оказать ему честь и выкурить остальные десять тоже.
Прикончил я их к пяти вечера, но мне было так нехорошо, что пришлось
занять две сигареты у жены, чтобы успокоить боль в животе.
В четверг я выкурил с Фредом две сигареты в честь победы над дурной
привычкой, и в тот же вечер Джордж преподнес мне сто сигарет в, коробке как
последнюю дань пороку, которым я страдал столько лет. Я поспешил
расправиться с ними, чтобы доказать, что моя воля не поддастся пороку после
того, как я от него избавился.
В пятницу вечером я открыл фунтовую пачку табаку, которую подарила мне
мать, а вчера прикончил пятьдесят сигарет, подаренных отцом, и при этом меня
вовсе не тянуло курить.
На сегодня сэкономлено семь шиллингов. Правда, у меня саднит горло и
меня душит кашель, но ведь ни одну дурную привычку нельзя бросить без
неприятных ощущений.
За будущее я спокоен: вот прикончу дюжину пачек, подаренных тетей
Мейбл, и тут же начну ту пачку в пятьдесят штук, которую подарил мне мой
шеф, а там дойдет очередь и до прессованного табака, который подарила мне
Дейзи.
Зато как приятно сознавать, что ты бросил курить!
^TДРУГ В БЕДЕ - ДАВАЙ БОГ НОГИ^U
Перевод Н. Шерешевской
Джордж решил собирать пословицы. Другие собирают марки, а он -
пословицы. Теперь он говорит только пословицами, и разговаривать с ним - все
равно что разговаривать с Конфуцием.
- Я устал,- пожаловался я ему как-то на днях.
- От работы и лошади дохнут, - ответил он.
- Я бы хотел быть богатым.
- Желать богатства лучше, чем быть богатым.
- Я с тобой не согласен, Джордж, - сказал я. - Как это понимать?
- Дурака учить - что мертвого лечить.
- Ты переходишь на оскорбления, Джордж, - с достоинством сказал я.
- Лучше умный враг, чем глупый друг, - сказал Джордж.
- Возможно, - сказал я, - но я немало для тебя сделал, Джордж. Ты
будешь тосковать без меня.
- С глаз долой - из сердца вон.
- Ты сошел с ума, Джордж, - сказал я. - Сейчас самое время, чтобы
кто-то сказал тебе правду.
- За правдивые погудки смычком по рылу бьют, - с угрожающим видом
сказал он.
- Каким смычком? - спросил я. - С каких пор ты стал заниматься музыкой?
- Кто платит, тот и музыку заказывает.
- Я разделяю эту мудрую мысль, - согласился я.
- Мудрость надо уважать, даже когда она дает непригодные советы.
Он прямо-таки сыпал афоризмами.
- Ну, это уж полная чушь, - сказал я. - Хорош только тот совет, который
тебе по душе, - сказал я. - Мои друзья говорят...
- Собака лает - ветер носит.
- Ну знаешь! - сказал я. - Это мои-то друзья - собаки? Так прикажешь
тебя понимать? Мне это обидно, - сказал я. - Обидно за моих друзей. Я люблю
своих друзей. Мир стал бы лучше...
- Если бы волею судеб в мире не стало лотосов, неужели лебеди рылись бы
в навозе, подобно курам? - спросил Джордж.
- При чем тут куры? - возразил я.
Джордж только рукой махнул.
- "Я спросил об отце его. Он отвечал: "Мой дядя зовется Шейб", - звучно
процитировал он.
- Не понимаю, - сказал я.
- Век живи - век учись, - долбил свое Джордж.
Меня взяло опасение.
- А ты не влюбился ли, Джордж? - спросил я.
- Любовь слепа, - отвечал Джордж.
- Я поговорю о тебе с доктором, - сказал я. - Ведь я добра тебе хочу,
Джордж.
- Ври, ври, да оглядывайся! - строго предупредил он.
- Зачем врать? - сказал я. - Я ему все как есть расскажу.
- Соловья баснями не кормят, - сказал Джордж.
- Ну я пошел, Джордж, - сказал я. - Хватит с меня.
- Хорошие люди могут разорвать дружбу, но взглядам своим не изменят.
Сломать у лотоса стебель не значит разъединить его волокна, - изрек Джордж.
- Вообще-то я пришел стрельнуть у тебя пять шиллингов, - сказал я.
- Одолжить деньги или свой ум - все равно что потерять их.
- Так как же насчет деньжат?
- Жди, дурак, пока рак свистнет.
- Ну это уж слишком! - закричал я. - Ноги моей здесь больше не будет!
- Блажен, кто приходит и не задерживается, - пропел Джордж.
Я покинул его. Я был совершенно убит. Когда я дошел до калитки, я
запальчиво крикнул ему:
- Все прах и тлен, когда душа в тоске и безутешна!
Будь ему неладно, этому Джорджу!
^TНАУКА ОБ ОТЦАХ^U
Перевод Н. Шерешевской
Изучение отцов - весьма увлекательная наука, без которой нельзя считать
ваше образование законченным.
Отцы не подвластны дочерям, но дочери подвластны отцам и кое-кому еще
по закону равенства величин (теорема 13). Надо признать эту истину, если это
истина вообще, прежде чем вы решитесь ухаживать за чьей-нибудь дочкой.
Ухаживание - вещь серьезная, и успех вам обеспечен лишь в том случае,
если вы отдаете себе отчет в том, насколько сильную позицию занимает отец в
битве за руку его дочери.
Начните наступление. Если наступление начинает отец, все обстоит куда
сложнее. Если отец любит играть в шашки - непременно сыграйте с ним. Но
избави вас бог обыграть его! Только проигрывайте, однако выражайте при этом
крайнее изумление.
- Ого, мистер Тяпляпс! Со мной никогда такого не случалось! Вам просто
грех не выступать в австралоазиатском чемпионате! Нет, я должен пойти и
рассказать об этом вашей дочке!
При встрече с дочкой забудьте о шашках. Говорите только о любви.
- Ах, Персифон, разве любовь не прекрасна?
Как правило, дочек редко интересуют шашки, зато любовь их интересует
всегда.
Первый отец, с которым я сразился за его дочь, считал, что никто не
достоин ее. Тогда я попытался логически доказать ему, что он не драв.
- Мистер Прахомм, - сказал я, - считаете вы себя достойным отцом вашей
дочери?
- Ал, - ответил он серьезно, - считаю.
- Я тоже, - сказал я и пожал ему руку. Затем мы выпили, и я спросил
его:
- Как вы думаете, я ровня вам, мистер Прахомм?
- Конечно, мой мальчик, - ответил он снисходительно.
- Прекрасно, - сказал я, очень довольный собой. - Две величины, равные
порознь третьей, равны между собой. Верно, мистер Прахомм? - сказал я.
Значит, я заслуживаю руки вашей дочери?
- Вы заслуживаете, чтобы вам указали на дверь, - сказал он.
Другой отец боялся своей жены, но меня он не боялся.
- Моей жене не нравится, - сказал он мне, - что вы увиваетесь вокруг
Нелл (так звали его дочку). Она говорит, что вы мелкий аферист, - сказал он.
- А что говорит Нелл? - спросил я его.
- Как раз обратное, - ответил он.
- То есть, что я крупный?! - воскликнул я. - Меня это не устраивает.
Прощайте! - И я ушел.
Отец, которого я сейчас обрабатываю, любит, когда меня нет рядом. Он
сам сказал мне об этом.
- Значит, мистер Клейфилд, - сказал я, - если бы вы меня вообще не
видели, то души бы во мне не чаяли?
- Вы попали в самую точку, - сказал он.
- Благодарю вас, - сказал я. (Я всегда очень вежлив с отцами.)
Теперь я встречаюсь с его дочкой без него.
Мне кажется, это вообще самый лучший выход из положения. Чем меньше
видишься с отцом, тем лучше для всех. Однако, если ты даже не видишь отца,
ты все равно его слышишь.
- Эдит, сейчас же домой!
И ты исчезаешь в погоне за последним трамваем, недоумевая, как у такого
ужасного отца может быть такая прелестная дочка.
^TСТРАДАЙ МОЛЧА!^U
Перевод В.Смирнова
Люди, которые любят говорить "улыбайся и терпи" или "страдать надо
молча", ничего не понимают ни в улыбках, ни в страдании.
Я отлично умею и улыбаться и страдать, но молчать - это не для меня. Я
за шумное страдание и без всяких улыбок.
Страдать для меня в порядке вещей. Я страдаю очень легко. Стало быть,
кому, как не мне, вразумить всех тех, кто не знает, как надо страдать.
Во-первых, улыбки решительно исключаются. Если вы, страдая, улыбаетесь,
никто не узнает, что вы страдаете. А в таком случае пропадает все
удовольствие.
Что до молчаливого страдания, то его можно рекомендовать тогда, когда
само выражение вашего лица говорит о том, что вы страдаете.
Если я решаю страдать молча, я совершенно недвусмысленно заявляю об
этом домашним.
- Я удаляюсь в свою комнату, чтобы молча страдать, - говорю я.
Такое заявление не только пугает тех, к кому оно относится, но и
заставляет их тоже страдать.
Таков секрет полноценного страдания. Делайте так, чтобы другие страдали
вместе с вами. Я всегда так поступаю. Только на прошлой неделе вместе со
мной страдали пять или шесть человек, и ни один из них не улыбался и не
молчал.
Я подрядил маляра покрасить за 50 фунтов наш дом. Маляр был в восторге.
Я тоже. Когда он сделал половину работы, я собрал домашних и сказал, что у
меня нет денег для расплаты. Занятно было видеть их страдающие лица, слышать
их страдающие голоса. Сам я в этот момент и не думал страдать. Моя очередь
пришла, когда я объяснялся с маляром. А потом начал страдать он.
Все это прекрасный образец коллективного страдания на высшем уровне.
Страшно интересно: страдала ли жена маляра, когда он объяснился с ней?
Надо спросить его завтра об этом.
^TСДЕЛАЙТЕ ОДОЛЖЕНИЕ^U
Перевод Н. Шерешевской
Не люблю я делать людям одолжения: уж больно накладно.
Если кто-нибудь просит вас об одолжении, будьте уверены, что вам
готовят какую-то неприятность. Вам предложат пожертвовать либо деньгами,
либо вашими силами, либо временем, либо покоем. А нет - так наживете себе
врагов и недоброжелателей.
Одолжения всегда ходят косяками. Стоит вам сделать одно одолжение, как
за ним последуют просьбы о новых, можете не сомневаться. И если вы сделаете
все, о чем вас попросят, то скоро заработаете репутацию хорошего человека.
У меня такой репутации нет.
Только учтите, я не говорю, что не заслуживаю ее. Я заслуживаю. Но
только в другом смысле.
Когда меня просят об одолжении, я сначала оглядываюсь украдкой, а потом
шепчу просителю на ухо:
- А что мне с этого будет?
Всех, кто просит об одолжении, это очень огорчает. Почему-то они
думают, что сделать одолжение - сущий пустяк и даже намек на вознаграждение
может оскорбить.
Мой обычай задавать этот вопрос всякому, кто просит меня об одолжении,
привел к тому, что мое имя было упомянуто в связи с одним весьма
своеобразным выражением.
Я подслушал случайно, как Джордж, обсуждая меня с моим зятем Томасом,
сказал:
- Если ты хочешь чего-нибудь от него добиться, ты должен его подмазать.
Его слова поразили и ошеломили меня, они оскорбили меня до глубины
души, не говоря уж о чувстве величайшего раздражения.
Я вылез из-под стола и сказал:
- Джордж, то, что ты сейчас сказал, - клевета, я потребую, чтобы ты
повторил свои слова в суде. Больше того, - продолжал я, - я подам на тебя в
суд за диффамацию. Ты потеряешь на этом сто фунтов, а то и тысячу, кто
знает. Во всяком случае, не я, лично я, не очень-то разбираюсь в тонкостях
законов.
- Фунта хватит, чтобы ты забыл об этом? - спросил Джордж упавшим
голосом.
- Сделай одолжение, Джордж, - сказал я, - два фунта.
Он сделал одолжение.
Можно сказать, это был единственный случай в моей жизни, когда не меня
просили об одолжении, а я просил. Подвигло меня на это не законное чувство
справедливости, а счет от бакалейщика на два фунта, который лежал у меня в
кармане.
Советую всем, кого осаждают просьбами об одолжении, взять пример с меня
и не делать одолжений, а просить о них.
^TИСКУССТВО ОТВЕЧАТЬ^U
Перевод В.Смирнова
Есть множество шаблонных вопросов, с которыми постоянно сталкиваешься в
кругу семьи и которые, если неправильно на них отвечать, могут принести вам
уйму хлопот и забот. Жизнь в семье значительно облегчается, если умело
отвечать на вопросы домашних.
Возьмите, к примеру, вопрос:
- Ты кормил собаку?
Правильно ответить на этот вопрос следует так:
- Я нет. А ты?
Ограничившись одним "нет", вы как бы берете на себя обязательство пойти
и накормить собаку. Добавляя к своему ответу "А ты?", вы сваливаете
ответственность за кормежку на того, кто спрашивает. На ваш встречный вопрос
следует лишь неуверенное "нет". Вы припечатываете его приказанием: "Ну так
иди и покорми ее!" - а сами тем временем можете спокойно читать газету.
Вот видите, как все это важно. Просто удивительно, сколько сил можно
сберечь, овладев искусством отвечать. Я никогда себя не перенапрягаю, и
исключительно потому, что я на все знаю ответ.
За вопросом "Во сколько ты пришел вчера домой?" может последовать
выговор за то, что ты поздно ложишься спать. Надо искусно обойти этот
вопрос. На мой взгляд, в данном случае лучше всего выложить какую-нибудь
поразительную новость, чтобы заставить домашних забыть, про вопрос.
Например, можно сказать: "Вы слышали вчера вечером треск? Говорят, это
чей-то автомобиль потерял управление и проломил забор миссис Парк".
Это даст всем пищу для разговоров на час, если не больше, а вам -
возможность спокойно удалиться.
Если домашние способны оценить тонкую шутку, контрудар можно
варьировать.
"Вы слышали вчера вечером треск?" - спрашиваете вы. "Нет, - отвечают
вам. - А что такое?" "Это я наступил на коробок", - объясняете вы.
От такой ловкой шутки весь дом, покатится со смеху. Им наплевать, когда
вы приходите домой. В сущности говоря, им наплевать, если даже вы совсем не
придете домой.
Если вас спросят, выставили ли вы молочную бутылку на крыльцо, сделайте
вид, будто вы зачитались, и пробормочите: "Какая превосходная
характеристика!" Если спрашивающий будет настаивать, поднимите глаза и с
мольбой в голосе скажите: "Давайте обойдемся завтра без молока. Я не хочу
молока, а вы?"
Если и это не поможет, выставьте бутылку без дальнейших препирательств.
"Кто пролил чай на скатерть?" - это ужасный вопрос. На него просто не
надо отвечать. Каждый станет отрицать свою вину, а вы тем временем встаньте
и выйдите из комнаты. Не возвращайтесь до тех пор, пока скатерть не будет
выстирана.
Никогда не признавайтесь, что это вы перепутали газетные листы. "Где
четвертая страница?" - такой вопрос оставить без ответа нельзя. Валите все
на собаку, эта отговорка ничуть не хуже других.
На вопрос: "Ты видел, я оставил тут шестипенсовик?" - ответить проще
простого. Ответ: "Да, видел. На, возьми обратно".
Иногда полезно огорчить спрашивающего. На вопрос: "Ты выстирала мою
синюю рубашку?" - женщина может ответить: "Нет, но зато я выстирала твой
синий костюм". Спрашивающий падает духом, и у него на несколько дней
отшибает охоту о чем-либо спрашивать.
"Ты съешь два яйца?" - с этим вопросом легко разделаться, спросив: "Это
все, что у тебя есть?" Такой вопрос раздражает спрашивающего.
"В ванной кто-нибудь есть?" - коварный вопрос, если его задают на весь
дом. Обычно я отвечаю из спальни: "Да, там я!"
Таким образом вы можете неограниченно пользоваться ванной.
^TКАК РАЗВЛЕЧЬ БОЛЬНОГО^U
Перевод Н. Шерешевской
Больше всего на свете я люблю развлекать больных. Как-то раз я успел до
второго завтрака развлечь четырех больных подряд. Правда, они были до того
больны, что вряд ли понимали, что их развлекают.
С некоторых пор я специализировался на развлечении больных, страдающих
аппендицитом, а затем расширил пределы своей деятельности на больных белой
горячкой.
Достоинство моего метода в его простоте. Я присаживаюсь к постели
больного и облокачиваюсь на его подушку. Потом с громким смехом рассказываю
ему на ухо разные анекдоты.
- Вы слышали про пациента, который сказал врачу, пообещавшему его
вылечить: "К чему такая спешка, доктор?" Это напоминает мне анекдот о
докторе, которого жена пациента встретила известием: "Мне кажется, доктор,
что он уже поправился, потому что хотел выбросить все лекарства". Но все это
чепуха по сравнению с другим случаем, когда доктор оперировал татуированного
матроса и ему пришлось вырезать три линкора, прежде чем он добрался до
аппендикса.
Потом я поднимаюсь и, все еще сотрясаясь от смеха, выхожу в ближайшую
дверь.
Тем не менее, как ни странно, я терпеть не могу, когда развлекают меня.
Всю прошлую неделю я пролежал с легкой простудой, осложненной ларингитом,
воспалением брюшины и острой диспепсией. В остальном я был совершенно
здоров.
И, представьте, у меня не было ни малейшего желания, чтобы меня
развлекали, однако друзья так настаивали, что я не мог отказать.
В понедельник развлекать меня пришел Джордж. Он принес мне апельсины.
Словно предчувствуя этот приток цитрусовых, я еще до него расторг контракт с
зеленщиком.
- Ты выглядишь лучше, чем я ожидал, - весело начал Джордж.
- Нельзя судить о книге по обложке, Джордж, - пожаловался я.
- Не прибедняйся, - сказал Джордж, - еще поживешь. Сотни людей живут с
болезнями похуже твоих и не жалуются.
Его слова заставили меня призадуматься. Но чем глубже я в них
вдумывался, тем тяжелее становилось у меня на душе.