Может, стоит взглянуть на слова Джеймса с другой стороны? Страхи и сомнения могут разрушить отношения, а ее страхи могут разрушить очень важную для нее дружбу.
Это был не просто страх, убеждала она себя, это реальность.
Все у нее внутри клокотало. Ее раздирали противоречивые мысли. Что, если они сделают друг друга несчастными? Что, если она не понравится его семье?
— Кофе готов!
От звуков механического голоса мать Дэвида вздрогнула и чуть не подпрыгнула на стуле.
— Никогда не сумею привыкнуть, что электроприборы разговаривают и обращаются к тебе.
— Это подарок, — оправдываясь, пробормотал Дэвид, снимая с крючка две чашки с логотипом AGI.
Мама согласилась после завтрака выпить кофе с кофеином, составив ему компанию. Он надеялся, что кофе позволит ему взбодриться. — Мне кажется, эта кофеварка подходит для кухни. Очень современно, не так ли?
Мать поправила на носу элегантные очки в золотой оправе и оглядела помещение с серебристой посудомоечной машиной и плитой.
— Мне не слишком здесь нравится.
Он наклонился над столом, улыбаясь своей элегантной матери.
— Мне казалось, что нашим южным матронам полагается быть тактичными и вежливыми.
— Я на отдыхе, — пожала плечами мать. — А еще мне хочется, чтобы ты знал мое истинное мнение.
Какая-то она бесцветная.
Мама была права. Он сам этого не замечал, потому что проводил здесь мало времени. Он вообще редко бывал в квартире на этой неделе — сначала поездка в Калифорнию, потом разные встречи.
— Возможно, но ты не можешь отрицать, что у нее много достоинств.
— Ну и как это тебе помогает? Ты же все равно не можешь готовить лучше, чем я. — Лили Грант славилась в Саванне своим гостеприимством, но кулинарную славу обеспечивали ей ее экономки и поставщики провизии. — Ты знаешь, чего не хватает твоей кухне? Присутствия женщины.
Он оглядел кухню.
— Да, действительно, здесь не слишком уютно.
Почему бы нам не попить кофе в гостиной?
Мать встала и пошла за ним.
— Сегодня хорошая погода, плохо, что у тебя нет кресел на балконе. Кажется, ты сломал шезлонг?
Чашка в его руках наклонилась, и кофе пролился на пол. Дэвид сдержался и поставил чашки на стеклянный столик перед софой.
— Представляешь, он не выдержал движения, заметил он, садясь рядом с ней.
— Ха-ха, — она помешала кофе, притворяясь, что смутилась. — Дейв, ведь я уже пожилая женщина.
— Ну, о тебе такого не скажешь, — улыбнулся он.
— Пока я еще больше не постарела, не хочешь ли ты мне сказать, что тебя так расстраивает? Я ожидала, что ты будешь радоваться всему этому, — и она царственным жестом обвела комнату. — Переезд, работа, новая квартира. Скучаешь по Бостону?
Нет, он скучал вовсе не по Бостону.
— Я просто немного устал, мама. Столько суеты при подготовке банкета, который состоится сегодня вечером. Я смогу расслабиться только завтра, когда все закончится.
Закончится. И у него исчезнет повод для общения с Сереной, хотя на этой неделе он вовсе не использовал его. Им мало что осталось сказать друг другу.
Мать откинулась на диванные подушки.
— Не сомневаюсь, что ты многое сделал, но мне казалось, что самая тяжелая часть работы досталась Серене. Ты сникаешь, когда речь заходит о ней.
— Наверное, я выгляжу как влюбленный мужчина, — он взъерошил волосы. Почему не рассказать о своих чувствах к Серене? — Вернее, который был влюблен. Нет, я и сейчас люблю. Но это не имеет значения. Я сказал ей о своих чувствах, а она…
— Не ответила на твою любовь? — нахмурилась Лили.
— Мне кажется. Серена меня любит. Но она вбила себе в голову глупую мысль, что мы такие разные.
У нас совершенно разное происхождение, детство, воспитание. Я много раз повторял ей, что это глупо, но ей кажется, что из-за этого у нас будут проблемы.
— Когда ты разговаривал с этой девушкой, надеюсь, не употреблял слово «глупость»?
— Я… о… точно не припомню, что я сказал, — увильнул он от ответа, увидев искорки гнева в голубых глазах матери. — Ну, это же все равно глупо.
Мать пожала плечами.
— Отношения разрываются и по менее значительным причинам.
— Но не в нашей семье, — сказан он. — Гранты так не поступают.
— А в ее семье?
— Ее родители развелись, — пробормотал он. — Но это было давно. И к нам не имеет отношения. И деньги тоже. Мне нет дела до того, сколько она зарабатывает или не зарабатывает.
— Конечно, тебе нет дела. Я воспитывала тебя, чтобы ты вырос проницательным человеком, а не снобом. Но взгляни на ситуацию с точки зрения Серены. Легко говорить, что деньги не имеют значения, когда они у тебя есть. А подумай, какие у нее перспективы. Ты это делал?
— Да! Я был терпелив. Я ждал. Многие месяцы.
— Итак, что изменилось? Почему ты теперь такой мрачный? Она наконец сказала, что все кончено и вы расстаетесь?
— Она упоминала такой вариант. Несколько раз.
Но я сам понял, что пришло время разойтись. Я устал биться лбом о каменную стену. Я сказал ей, что, когда она будет готова к… ну, в общем, когда она созреет, то пусть позвонит мне.
Лили удивленно глядела на сына.
— А ты с ней после этого разговаривал?
— Нет. Она знает, как меня найти.
— Теперь ясно, почему Бенджамин пошел в политику, а ты потерпел ужасную неудачу. Полное отсутствие тонкости и искусности.
— Нет, они у меня есть, — не согласился Дэвид. Ты бы видела меня на переговорах.
Она печально вздохнула.
— Любовь — это не контракт. Ты, конечно, должен стоять на своих принципах, но в то же время быть дипломатичным, уметь добиваться своей цели тонким и искусным обращением с людьми. Выходит, ты не умеешь, не можешь. Возможно, твоя девушка всегда нервничала, когда ей предъявляли резкие и решительные требования. Это извиняет ее. Понятно, почему ей пришлось расстаться с тобой.
Слов матери было достаточно, чтобы Дэвид тут же выбрал себе тактику. Но что ему делать теперь?
Его чувства к Серене не изменились — он по-прежнему считал, что она нужна ему — а любая дружба, которую они попробуют продолжать, будет натянутой.
То, что Серена пыталась втолковать ему начиная с прошлого августа, пронеслось у него в голове. Она боялась рисковать их дружбой, боялась потерять очень дорогое для себя, если у них ничего не получится. Теперь, утратив своего лучшего друга, он ясно понял ее.
— Ты уверена, что я хорошо выгляжу? — с тревогой спросила Серена у Натали. Она нервничала, и гораздо сильнее обычного. На одной из ее счастливых сережек сегодня сломалась застежка. Ее, конечно, можно починить, но это дурной знак.
Натали закатила глаза.
— Если ты спросишь меня об этом еще раз, я скажу, что ты развалина только потому, что мне это уже надоело. В последний раз тебе повторяю, что ты великолепна! У парня безупречный вкус.
Если считать, что он в нее влюбился, то вкус его вызывает сомнения. Но платье, хоть Серена и повторяла себе, что его нужно вернуть, было прелестным.
Она надела его сегодня вечером с черными босоножками, открывавшими ногти, покрытые темно-бирюзовбым лаком. И подчеркивавшими отделку ее платья. Эдисон помогла ей вплести бирюзовые бусинки, которые сверкали в волосах.
Теперь осталось узнать, что думает по этому поводу Дэвид. У Серены остановилось дыхание, когда она бросила взгляд на арку входной двери и увидела его.
Гостей ожидали в ближайшие сорок пять минут, но Дэвид, как распорядитель сегодняшнего вечера, собирался приехать раньше, чтобы лично проверить, как идут приготовления, и ознакомиться со звуковоспроизводящей аппаратурой. Он чертовски привлекателен в смокинге.
— Постарайся не натворить глупостей, — шепотом напутствовала ее Натали. — И удачи тебе. Пойду попудрю носик. Я не доверяю себе. Вдруг возьму и начну с ним кокетничать, если ты опять все себе испортишь? — Натали одарила ее насмешливой улыбкой и ушла, покачиваясь на высоких каблуках.
Набрав побольше воздуха, Серена оглянулась на Дэвида. Позади него стояла красивая пара. Женщина была немного ниже Дэвида, а мужчина — слегка повыше. У женщины были блестящие светлые волосы, а у мужчины — темные с проблесками седины, перец с солью.
Она улыбнулась, когда Дэвид и, вероятно, его родители остановились перед ней. Его голубые глаза удивленно распахнулись, когда он обвел взглядом ее фигуру.
— Прекрасное платье, — тут же нашелся он.
— Оказалось, что оно подходит мне больше, чем я думала, — вспыхнув, ответила она.
— Дэвид, разве ты не собираешься нас познакомить? — спросила его стоявшая сзади женщина.
— Разумеется. Серена, это мои родители, Лили и Блейк Грант. Мама, папа, это мой лучший друг, которого мне посчастливилось иметь в жизни, Серена Донаван. И главная хозяйка всего этого великолепия, — он показал на бальный зал, где вдоль стен уже были выставлены предметы аукциона. На накрытых скатертями сервированных столах были разложены программки вечера.
Лили Грант ободряюще кивнула.
— Дэвид рассказывал, сколько вам пришлось покрутиться с подготовкой. Неплохая задумка для нужного дела. К несчастью, Блейк уже староват для аукциона.
Серена рассмеялась.
— Даже в благотворительных целях?
Блейк сильнее сжал локоть жены и на мгновение улыбнулся.
— Боюсь, меня уже приобрели. Лили, мои старые кости ноют. Мы сегодня столько обошли, пока гуляли… Почему бы нам не присесть, пока они займутся делами?
Когда Блейк шел к столику, на который указал им Дэвид, Лили обернулась и через плечо сказала:
— А пальчики очень соблазнительны, не правда ли, дорогая?
Дэвид удивленно поднял бровь.
— Кажется, она обращается к тебе?
Они одновременно взглянули на ее темно-бирюзовый маникюр и одновременно подняли головы, оказавшись в опасной близости друг от друга, так, что едва не ударились лбами. После целой недели Дэвид оказался так близко к ней, что у нее закружилась голова. По выражению его глаз было видно, что он тоже не остался равнодушным.
— Дэвид, я…
— Нет, ты права. — Взгляд его стал нежнее. — Я получил хороший урок, это меня многому научило. Я был слишком властным, но теперь с этим покончено.
«Он не понимает», — подумала она, стараясь сдержать истеричный смех.
— Почему ты не покажешь мне зал?
Правильно. Дело важнее всего. Но в ней так бурлили эмоции, что сегодня вечером она концентрировалась с большим трудом.
— Здесь установлен микрофон.
«А я безумно люблю тебя. Извини, я очень глупая, но не могла не сказать тебе, что я тебя очень люблю».
Она подвела его к небольшой эстраде. С одной стороны были расположены ступеньки, а с другой небольшая кафедра для Дэвида. За ней висел черный занавес. Следует еще раз проверить костюмы для каждого участника.
Серена показала Дэвиду, как управляться с микрофоном, и сказала, что послала официанта за стулом и кувшином с водой на случай, если они понадобятся во время вечернего выступления. Она раздвинула занавес и провела труда Дэвида.
— А здесь ребята будут дожидаться своего выхода. — В стене была расположена дверь, ведущая в коридор, чтобы никто не видел, как холостяки станут выходить на аукцион. Серена приготовила стол с напитками и холодными закусками, чтобы ожидающие выхода мужчины могли подкрепиться.
— Все отлично, — похвалил ее Дэвид. — И ты выглядишь замечательно. Не то чтобы я хотел сказать…
— Все в порядке, даже если и хотел, — успокоила она его, вставая между ним и занавесом. — Я думала о том, что ты сказал, о нас, о том, что я к тебе чувствую, и я…
Тут она замолчала, не сумев подобрать правильное слово, взяла его за отвороты смокинга и притянула к себе. Он стоял ошеломленный, а она встала на цыпочки, чтобы их губы соприкоснулись. Дэвид притянул ее к себе поближе.
Она целовала бы его весь вечер, если бы он не отклонил голову.
— Серена…
— Я готова. Я способна провести с тобой всю жизнь, пройти весь путь до конца.
Он охнул, бросил взгляд на стол, словно оценивая, сможет тот выдержать их вес. Но ведь он обещал не делать этого в общественных местах!
— А я думала, что ты для меня слишком консервативен, — она хихикнула.
— Кажется, так и есть, — он взял ее руки. — Без тебя я могу стать слишком строгим пуританином.
Слишком одиноким. Сегодня утром я обошел у себя в квартире все комнаты. Тебе не кажется, что мои апартаменты какие-то бесцветные? Я не хочу, чтобы у меня была такая же бесцветная жизнь, Серена.
При этих словах у нее запела душа. Дэвид столько лет знает ее — значит, он точно понимает, во что ввязывается. Она поможет ему обрести душевное равновесие, а он обеспечит ей свое покровительство и поддержку. Может быть, на деле их различия станут дополнять друг друга?
— Я могу попросить Грэга продать тебе его некоторые шедевры со скидкой.
— Грэг, без сомнения, поможет, но я убежден, что мое жилище только выиграет от присутствия женщины.
Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в ухо.
— Я, может быть, склонюсь переменить свою точку зрения после аукциона. Посмотрим, смогу ли я выручить тебя. Если только твои родители…
— Они остановились в пятизвездочном отеле, а ты обяжешь меня, если займешь гостевую спальню и гостиную.
Она прищурилась, представив его себе обнаженным.
— Моя спальня, душ, кухонный островок, балкон, перечислял он. — Если ты хочешь, чтобы у меня была удача в новом доме, то должна еще осветить своим присутствием мою гостевую комнату и гостиную.
Она рассмеялась.
— Я думала, ты веришь в то, что сам делаешь свою судьбу — Я верю в нас, — сказал он ей, шаловливость в его лице уступила место неистовости. — Я люблю тебя, Серена. Люблю такой, какая ты есть, — упрямой, насмешливой, с бирюзовым педикюром, я люблю тебя. И ничего в тебе не надо менять.
— Я тоже люблю тебя. — Внезапно у нее перехватило дыхание, но это был не страх. Это были… радость и счастье.
— Как сильно? — поинтересовался он, поигрывая бисеринками на ее вышивке и лаская ее грудь.
— Все вы, Гранты из Саванны, — проворчала она, прикрывая глаза, когда ее охватила чувственная дрожь, — всегда стремитесь к большему, вам всегда мало.
— Думаю, тебе понравится моя семья, — сказал он. Может быть, настолько, что однажды…
— Может быть. Однажды.
Он помнил, что она собиралась оставить свою фамилию и предпочла бы обручальное кольцо в пупке.
Их взгляды встретились, и он внезапно усмехнулся.
— Сделай мне одолжение, Серена. Не соглашайся слишком быстро. Я собираюсь потратить уйму времени, убеждая тебя.
Это был не просто страх, убеждала она себя, это реальность.
Все у нее внутри клокотало. Ее раздирали противоречивые мысли. Что, если они сделают друг друга несчастными? Что, если она не понравится его семье?
— Кофе готов!
От звуков механического голоса мать Дэвида вздрогнула и чуть не подпрыгнула на стуле.
— Никогда не сумею привыкнуть, что электроприборы разговаривают и обращаются к тебе.
— Это подарок, — оправдываясь, пробормотал Дэвид, снимая с крючка две чашки с логотипом AGI.
Мама согласилась после завтрака выпить кофе с кофеином, составив ему компанию. Он надеялся, что кофе позволит ему взбодриться. — Мне кажется, эта кофеварка подходит для кухни. Очень современно, не так ли?
Мать поправила на носу элегантные очки в золотой оправе и оглядела помещение с серебристой посудомоечной машиной и плитой.
— Мне не слишком здесь нравится.
Он наклонился над столом, улыбаясь своей элегантной матери.
— Мне казалось, что нашим южным матронам полагается быть тактичными и вежливыми.
— Я на отдыхе, — пожала плечами мать. — А еще мне хочется, чтобы ты знал мое истинное мнение.
Какая-то она бесцветная.
Мама была права. Он сам этого не замечал, потому что проводил здесь мало времени. Он вообще редко бывал в квартире на этой неделе — сначала поездка в Калифорнию, потом разные встречи.
— Возможно, но ты не можешь отрицать, что у нее много достоинств.
— Ну и как это тебе помогает? Ты же все равно не можешь готовить лучше, чем я. — Лили Грант славилась в Саванне своим гостеприимством, но кулинарную славу обеспечивали ей ее экономки и поставщики провизии. — Ты знаешь, чего не хватает твоей кухне? Присутствия женщины.
Он оглядел кухню.
— Да, действительно, здесь не слишком уютно.
Почему бы нам не попить кофе в гостиной?
Мать встала и пошла за ним.
— Сегодня хорошая погода, плохо, что у тебя нет кресел на балконе. Кажется, ты сломал шезлонг?
Чашка в его руках наклонилась, и кофе пролился на пол. Дэвид сдержался и поставил чашки на стеклянный столик перед софой.
— Представляешь, он не выдержал движения, заметил он, садясь рядом с ней.
— Ха-ха, — она помешала кофе, притворяясь, что смутилась. — Дейв, ведь я уже пожилая женщина.
— Ну, о тебе такого не скажешь, — улыбнулся он.
— Пока я еще больше не постарела, не хочешь ли ты мне сказать, что тебя так расстраивает? Я ожидала, что ты будешь радоваться всему этому, — и она царственным жестом обвела комнату. — Переезд, работа, новая квартира. Скучаешь по Бостону?
Нет, он скучал вовсе не по Бостону.
— Я просто немного устал, мама. Столько суеты при подготовке банкета, который состоится сегодня вечером. Я смогу расслабиться только завтра, когда все закончится.
Закончится. И у него исчезнет повод для общения с Сереной, хотя на этой неделе он вовсе не использовал его. Им мало что осталось сказать друг другу.
Мать откинулась на диванные подушки.
— Не сомневаюсь, что ты многое сделал, но мне казалось, что самая тяжелая часть работы досталась Серене. Ты сникаешь, когда речь заходит о ней.
— Наверное, я выгляжу как влюбленный мужчина, — он взъерошил волосы. Почему не рассказать о своих чувствах к Серене? — Вернее, который был влюблен. Нет, я и сейчас люблю. Но это не имеет значения. Я сказал ей о своих чувствах, а она…
— Не ответила на твою любовь? — нахмурилась Лили.
— Мне кажется. Серена меня любит. Но она вбила себе в голову глупую мысль, что мы такие разные.
У нас совершенно разное происхождение, детство, воспитание. Я много раз повторял ей, что это глупо, но ей кажется, что из-за этого у нас будут проблемы.
— Когда ты разговаривал с этой девушкой, надеюсь, не употреблял слово «глупость»?
— Я… о… точно не припомню, что я сказал, — увильнул он от ответа, увидев искорки гнева в голубых глазах матери. — Ну, это же все равно глупо.
Мать пожала плечами.
— Отношения разрываются и по менее значительным причинам.
— Но не в нашей семье, — сказан он. — Гранты так не поступают.
— А в ее семье?
— Ее родители развелись, — пробормотал он. — Но это было давно. И к нам не имеет отношения. И деньги тоже. Мне нет дела до того, сколько она зарабатывает или не зарабатывает.
— Конечно, тебе нет дела. Я воспитывала тебя, чтобы ты вырос проницательным человеком, а не снобом. Но взгляни на ситуацию с точки зрения Серены. Легко говорить, что деньги не имеют значения, когда они у тебя есть. А подумай, какие у нее перспективы. Ты это делал?
— Да! Я был терпелив. Я ждал. Многие месяцы.
— Итак, что изменилось? Почему ты теперь такой мрачный? Она наконец сказала, что все кончено и вы расстаетесь?
— Она упоминала такой вариант. Несколько раз.
Но я сам понял, что пришло время разойтись. Я устал биться лбом о каменную стену. Я сказал ей, что, когда она будет готова к… ну, в общем, когда она созреет, то пусть позвонит мне.
Лили удивленно глядела на сына.
— А ты с ней после этого разговаривал?
— Нет. Она знает, как меня найти.
— Теперь ясно, почему Бенджамин пошел в политику, а ты потерпел ужасную неудачу. Полное отсутствие тонкости и искусности.
— Нет, они у меня есть, — не согласился Дэвид. Ты бы видела меня на переговорах.
Она печально вздохнула.
— Любовь — это не контракт. Ты, конечно, должен стоять на своих принципах, но в то же время быть дипломатичным, уметь добиваться своей цели тонким и искусным обращением с людьми. Выходит, ты не умеешь, не можешь. Возможно, твоя девушка всегда нервничала, когда ей предъявляли резкие и решительные требования. Это извиняет ее. Понятно, почему ей пришлось расстаться с тобой.
Слов матери было достаточно, чтобы Дэвид тут же выбрал себе тактику. Но что ему делать теперь?
Его чувства к Серене не изменились — он по-прежнему считал, что она нужна ему — а любая дружба, которую они попробуют продолжать, будет натянутой.
То, что Серена пыталась втолковать ему начиная с прошлого августа, пронеслось у него в голове. Она боялась рисковать их дружбой, боялась потерять очень дорогое для себя, если у них ничего не получится. Теперь, утратив своего лучшего друга, он ясно понял ее.
— Ты уверена, что я хорошо выгляжу? — с тревогой спросила Серена у Натали. Она нервничала, и гораздо сильнее обычного. На одной из ее счастливых сережек сегодня сломалась застежка. Ее, конечно, можно починить, но это дурной знак.
Натали закатила глаза.
— Если ты спросишь меня об этом еще раз, я скажу, что ты развалина только потому, что мне это уже надоело. В последний раз тебе повторяю, что ты великолепна! У парня безупречный вкус.
Если считать, что он в нее влюбился, то вкус его вызывает сомнения. Но платье, хоть Серена и повторяла себе, что его нужно вернуть, было прелестным.
Она надела его сегодня вечером с черными босоножками, открывавшими ногти, покрытые темно-бирюзовбым лаком. И подчеркивавшими отделку ее платья. Эдисон помогла ей вплести бирюзовые бусинки, которые сверкали в волосах.
Теперь осталось узнать, что думает по этому поводу Дэвид. У Серены остановилось дыхание, когда она бросила взгляд на арку входной двери и увидела его.
Гостей ожидали в ближайшие сорок пять минут, но Дэвид, как распорядитель сегодняшнего вечера, собирался приехать раньше, чтобы лично проверить, как идут приготовления, и ознакомиться со звуковоспроизводящей аппаратурой. Он чертовски привлекателен в смокинге.
— Постарайся не натворить глупостей, — шепотом напутствовала ее Натали. — И удачи тебе. Пойду попудрю носик. Я не доверяю себе. Вдруг возьму и начну с ним кокетничать, если ты опять все себе испортишь? — Натали одарила ее насмешливой улыбкой и ушла, покачиваясь на высоких каблуках.
Набрав побольше воздуха, Серена оглянулась на Дэвида. Позади него стояла красивая пара. Женщина была немного ниже Дэвида, а мужчина — слегка повыше. У женщины были блестящие светлые волосы, а у мужчины — темные с проблесками седины, перец с солью.
Она улыбнулась, когда Дэвид и, вероятно, его родители остановились перед ней. Его голубые глаза удивленно распахнулись, когда он обвел взглядом ее фигуру.
— Прекрасное платье, — тут же нашелся он.
— Оказалось, что оно подходит мне больше, чем я думала, — вспыхнув, ответила она.
— Дэвид, разве ты не собираешься нас познакомить? — спросила его стоявшая сзади женщина.
— Разумеется. Серена, это мои родители, Лили и Блейк Грант. Мама, папа, это мой лучший друг, которого мне посчастливилось иметь в жизни, Серена Донаван. И главная хозяйка всего этого великолепия, — он показал на бальный зал, где вдоль стен уже были выставлены предметы аукциона. На накрытых скатертями сервированных столах были разложены программки вечера.
Лили Грант ободряюще кивнула.
— Дэвид рассказывал, сколько вам пришлось покрутиться с подготовкой. Неплохая задумка для нужного дела. К несчастью, Блейк уже староват для аукциона.
Серена рассмеялась.
— Даже в благотворительных целях?
Блейк сильнее сжал локоть жены и на мгновение улыбнулся.
— Боюсь, меня уже приобрели. Лили, мои старые кости ноют. Мы сегодня столько обошли, пока гуляли… Почему бы нам не присесть, пока они займутся делами?
Когда Блейк шел к столику, на который указал им Дэвид, Лили обернулась и через плечо сказала:
— А пальчики очень соблазнительны, не правда ли, дорогая?
Дэвид удивленно поднял бровь.
— Кажется, она обращается к тебе?
Они одновременно взглянули на ее темно-бирюзовый маникюр и одновременно подняли головы, оказавшись в опасной близости друг от друга, так, что едва не ударились лбами. После целой недели Дэвид оказался так близко к ней, что у нее закружилась голова. По выражению его глаз было видно, что он тоже не остался равнодушным.
— Дэвид, я…
— Нет, ты права. — Взгляд его стал нежнее. — Я получил хороший урок, это меня многому научило. Я был слишком властным, но теперь с этим покончено.
«Он не понимает», — подумала она, стараясь сдержать истеричный смех.
— Почему ты не покажешь мне зал?
Правильно. Дело важнее всего. Но в ней так бурлили эмоции, что сегодня вечером она концентрировалась с большим трудом.
— Здесь установлен микрофон.
«А я безумно люблю тебя. Извини, я очень глупая, но не могла не сказать тебе, что я тебя очень люблю».
Она подвела его к небольшой эстраде. С одной стороны были расположены ступеньки, а с другой небольшая кафедра для Дэвида. За ней висел черный занавес. Следует еще раз проверить костюмы для каждого участника.
Серена показала Дэвиду, как управляться с микрофоном, и сказала, что послала официанта за стулом и кувшином с водой на случай, если они понадобятся во время вечернего выступления. Она раздвинула занавес и провела труда Дэвида.
— А здесь ребята будут дожидаться своего выхода. — В стене была расположена дверь, ведущая в коридор, чтобы никто не видел, как холостяки станут выходить на аукцион. Серена приготовила стол с напитками и холодными закусками, чтобы ожидающие выхода мужчины могли подкрепиться.
— Все отлично, — похвалил ее Дэвид. — И ты выглядишь замечательно. Не то чтобы я хотел сказать…
— Все в порядке, даже если и хотел, — успокоила она его, вставая между ним и занавесом. — Я думала о том, что ты сказал, о нас, о том, что я к тебе чувствую, и я…
Тут она замолчала, не сумев подобрать правильное слово, взяла его за отвороты смокинга и притянула к себе. Он стоял ошеломленный, а она встала на цыпочки, чтобы их губы соприкоснулись. Дэвид притянул ее к себе поближе.
Она целовала бы его весь вечер, если бы он не отклонил голову.
— Серена…
— Я готова. Я способна провести с тобой всю жизнь, пройти весь путь до конца.
Он охнул, бросил взгляд на стол, словно оценивая, сможет тот выдержать их вес. Но ведь он обещал не делать этого в общественных местах!
— А я думала, что ты для меня слишком консервативен, — она хихикнула.
— Кажется, так и есть, — он взял ее руки. — Без тебя я могу стать слишком строгим пуританином.
Слишком одиноким. Сегодня утром я обошел у себя в квартире все комнаты. Тебе не кажется, что мои апартаменты какие-то бесцветные? Я не хочу, чтобы у меня была такая же бесцветная жизнь, Серена.
При этих словах у нее запела душа. Дэвид столько лет знает ее — значит, он точно понимает, во что ввязывается. Она поможет ему обрести душевное равновесие, а он обеспечит ей свое покровительство и поддержку. Может быть, на деле их различия станут дополнять друг друга?
— Я могу попросить Грэга продать тебе его некоторые шедевры со скидкой.
— Грэг, без сомнения, поможет, но я убежден, что мое жилище только выиграет от присутствия женщины.
Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в ухо.
— Я, может быть, склонюсь переменить свою точку зрения после аукциона. Посмотрим, смогу ли я выручить тебя. Если только твои родители…
— Они остановились в пятизвездочном отеле, а ты обяжешь меня, если займешь гостевую спальню и гостиную.
Она прищурилась, представив его себе обнаженным.
— Моя спальня, душ, кухонный островок, балкон, перечислял он. — Если ты хочешь, чтобы у меня была удача в новом доме, то должна еще осветить своим присутствием мою гостевую комнату и гостиную.
Она рассмеялась.
— Я думала, ты веришь в то, что сам делаешь свою судьбу — Я верю в нас, — сказал он ей, шаловливость в его лице уступила место неистовости. — Я люблю тебя, Серена. Люблю такой, какая ты есть, — упрямой, насмешливой, с бирюзовым педикюром, я люблю тебя. И ничего в тебе не надо менять.
— Я тоже люблю тебя. — Внезапно у нее перехватило дыхание, но это был не страх. Это были… радость и счастье.
— Как сильно? — поинтересовался он, поигрывая бисеринками на ее вышивке и лаская ее грудь.
— Все вы, Гранты из Саванны, — проворчала она, прикрывая глаза, когда ее охватила чувственная дрожь, — всегда стремитесь к большему, вам всегда мало.
— Думаю, тебе понравится моя семья, — сказал он. Может быть, настолько, что однажды…
— Может быть. Однажды.
Он помнил, что она собиралась оставить свою фамилию и предпочла бы обручальное кольцо в пупке.
Их взгляды встретились, и он внезапно усмехнулся.
— Сделай мне одолжение, Серена. Не соглашайся слишком быстро. Я собираюсь потратить уйму времени, убеждая тебя.