– Но мне показалось, вы говорили, что вторая кузина – кокетка.
– Это была шутка. Если бы она была… ну, не стоит продолжать. Но вижу, что вы не решаетесь высказать свое мнение об Игнасии – хорошее или плохое, и, кажется, знаю причину. Я видел одно прелестное создание среди гуляющих, и видел, как некий мужчина весь день не отрывал от нее взгляда и больше никого не замечал. Ха-ха-ха!
– Послушайте, капитан Морено! Надеюсь, вы больше не будете шутить на эту тему! Это все ваше воображение!
– Скорее ваше. Но пусть будет по-вашему, amigo.
Я хотел, чтобы получилось по-другому. Но старая поговорка против меня: «Чтобы отвести коня на водопой, нужен один человек, но даже двадцать не могут заставить его пить».
В этот момент, к моему величайшему облегчению, появился молодой Коварубио, брат девушек, и сообщил, что начинаются танцы. Дона Рафаэля, который будет одним из распорядителей танцев, ждут под навесом, чтобы он руководил подготовкой.
– Найдете меня там, – сказал мне Морено, – и я с радостью представлю вас такому количеству партнерш, какое только захотите. Хотя, если не ошибаюсь, – добавил он с многозначительной улыбкой, – вам нужна только одна. Hasta luego (До встречи).
[18]
Наконец я пригласил ее на вальс!
[19]
Когда музыка смолкла и вальс кончился, я предложил ей руку, и мы вышли в ночь. Мне было все равно, что скажут в «обществе», где, конечно, развязались языки. Я мог бы идти с ней и при самом ярком свете – не вызывающе, а с полным равнодушием к тому, что могут обо мне подумать, Пусть даже поверят, что мы обручились.
И мы действительно вскоре обручились.
Именно по этой причине отделились мы от шумной толпы. Нам надо было объясниться друг с другом – не словами, а чувствами. Нам одновременно захотелось побыть наедине. Только нам двоим светила луна. В канун Рождества мы обменялись клятвами, которые никогда не будут нарушены. Нашими свидетелями были только чистые снега Попокатепетля и Белой Женщины…
[20], исполняющий роль грабителя. Все эти сведения он получил в свое время от полковника Эспиносы.
Сев в седла, мы сразу спросили у Морено: «Куда?» Он задумался. Сан-Исидро на самом берегу озера; Ла Соледад находится на полпути между ним и Большой национальной дорогой, по которой мы добирались до hasienda. Эспиноса говорил, что логово бандита где-то вблизи пирамиды Сан Хуана де Теотиуакан. Прямой путь туда проходит из Сан-Исидро через Ла Соледад. Но можно воспользоваться и другой дорогой; эта дорога кружная, потому что ей приходится огибать cerro – небольшой вулкан, о котором уже говорилось. И она длиннее.
Мы были уверены, что бандит, завладев добычей, будет торопиться в свое убежище. Но не знали, какой именно дорогой он воспользуется. Однако долго сомневаться нам не пришлось. В моем отряде был старый солдат, очень хороший следопыт. Как только мы отъехали на триста-четыреста ярдов от hasienda, я приказал ему спешиться и искать следы.
Он слез с седла, присел и принялся осматривать землю. К счастью, ярко светила луна, и это облегчало его задачу.
– Тут много лошадиных следов, капитан, но все идут от Веракрус – это те, кто съезжался на праздник.
– Вернись немного назад, к озеру. Посмотри там.
Он выполнил приказ, миновал въезд в hasienda, прошел еще десятка два ярдов и нагнулся.
– Ну, что, они были здесь?
– Да, капитан, дюжина или около того. Две лошади кажутся свежими, остальные, должно быть, с утра в пути.
– Есть ли следы, ведущие от озера?
– Один. Остальные ведут к озеру.
– Это наше преимущество, – заметил мексиканский офицер, когда мы повернули лошадей в сторону дороги на Веракрус. – Чтобы добраться до пирамиды Сан Хуана, они должны пересечь Camino Nacional (Национальную дорогу) в районе деревни Лос Рейес. Мы двинемся к Тлаписахуа, а оттуда – к Лос Рейес. У нас в запасе не менее двадцати минут, мы можем догнать их и даже перегнать, прежде чем…
– Вперед! Галопом! – закричал я, не дожидаясь, пока он докончит фразу, и мы поскакали, пришпоривая лошадей. Луна позволяла легко различать белую дорогу, поэтому не нужно было ни на мгновение натягивать узду. И мы скакали безостановочно, пока не добрались до главной мексиканской дороги. Повернув к городу, на огромной скорости мы промчались через Тлаписахуа. Гром копыт наверняка разбудил жителей местечка, которые давным-давно легли спать.
Точно так же проскакали мы через Лос Рейес, но здесь уже никого не разбудили: жителей деревушки разбудил предыдущий отряд. И мы, проезжая между двумя рядами домов, видели в окнах встревоженные лица.
Примерно в миле за Лос Рейес – если двигаться в сторону города, как мы и делали, – дорога на Сан Хуан де Теотйуакан резко сворачивает направо и идет по берегу большого соленого озера Тескоко. Мы не знали, где те, кого мы преследуем, впереди нас или еще позади, и, чтобы понять это, направились к пересечению дорог. Когда мы проезжали небольшую pueblita – деревеньку, ехавший со мной рядом старый следопыт негромко сказал:
– Свежие следы, капитан. Десять или двенадцать лошадей недавно проходили этой дорогой; и скакали они быстро.
Не успел он это договорить, как все убедились в его правоте. Обогнув несколько кустов, закрывавших поле зрения, мы увидели впереди на дороге, примерно в полумиле от нас, темное пятно. Это пятно двигалось, и в нем поблескивали металлические искорки-отражения.
– Salteadores, рог cierto (точно)! – воскликнул Морено, догоняя меня. – Смотрите! Они свернули с главной дороги и направляются к Тескоко.
Он был прав: темное пятно свернуло с дороги и двинулось направо, разделившись на шесть частей. Грабители скакали строем по двое. Очевидно, нас они еще не заметили, потому что двигались шагом, словно не опасаясь погони. Услышать нас они не могли, потому что дорога была покрыта толстым слоем пыли, заглушающей топот копыт.
Увидев бандитов, я тут же натянул повод и приказал остановиться. Необходимо было получше разглядеть противника и принять решение, как действовать дальше. Было хорошо видно, как они движутся по отходящей вправо тропе, держа в руках пики (именно блеск их наконечников мы и заметили). Их человек двенадцать – меньше, чем нас. Но даже если бы их было в несколько раз больше, я продолжал бы преследование и знал, что все мои люди пошли бы за мной.
Задержались мы лишь на несколько секунд. Мексиканский офицер сказал:
– Как раз удобное место, чтобы их догнать. На протяжении трех лиг нет ни одного куста: даже мыши здесь негде спрятаться.
– Галопом – вперед! – приказал я, и мы снова поскакали.
Глава XXVI. ОКОНЧАНИЕ РОЖДЕСТВЕНСКОГО УЖИНА
Больше мы не делали попыток скрывать свое присутствие от разбойников. В ярком лунном свете это стало невозможно, и как только мы выехали из-за кустов, они нас увидели. Мы могли судить об этом, потому что они сразу пришпорили своих коней. Судя по тону их восклицаний, которые теперь доносились до нас, они были испуганы.
Мы продолжали погоню. Скоро мы тоже свернули на дорогу, ведущую к Тескоко, а бандиты теперь были прямо перед нами.
Отныне вопрос просто в том, чьи кони быстрее, но я не сомневался в результате. С собой я отобрал своих лучших людей, все они великолепные всадники. А американские лошади, мощные и длинноногие, не раз уже показывали свое преимущество перед маленькими мексиканскими мустангами. Но если я не опасался за результат гонки, то боялся того, что может случиться, когда мы догоним разбойников. Отчаянные мексиканские головорезы, зная, что их ожидает смерть, отказываются сдаваться, сражаются до последнего, а предварительно убивают пленных. Не раз слышал я рассказы о том, как прекрасная девушка получала удар мачете в сердце в тот момент, когда отец, брат или возлюбленный находил ее и готов был освободить! Что, если такова же судьба моей суженой?
Я испытывал острую боль и страх. Но, к счастью, у меня не было времени долго раздумывать об этом. Через десять минут все решится.
Мы видели, что разбойники предпринимают крайние усилия, чтобы уйти от погони. Размахивая пиками, они настегивали лошадей. Наши кони шли на огромной скорости, они тяжело дышали, и пена срывалась с их губ. Мы все молчали, никто не произнес ни слова, слышался только гром копыт и звон пустых ножен, потому что мы извлекли сабли.
Вскоре разделявшие нас полмили сократились до четверти. Еще один рывок – и все будет кончено.
– Рубите каждого, кто будет сопротивляться! – крикнул я своим людям. – Но не повредите девушке, ради бога и ради меня!
Мне показалось, что они поняли причину моей мольбы и сделают все, что только будет в их силах. Так или иначе, это были последние слова, пока морды наших мчащихся лошадей почти не коснулись хвостов мустангов.
И тогда раздались голоса наших врагов, но не воинственный крик, не клич, призывающий к атаке. Это были трусливые возгласы:
– Nos rendamos! (Сдаемся!)
Мы страшно удивились, увидев, как разбойники бросают пики на дорогу и униженно умоляют сохранить им жизнь.
Только двое попытались сопротивляться, и тут же (в соответствии с моим приказом, который слишком поздно было отменять) замертво упали с седел.
Человек, который вез пленницу, подъехал ко мне. Девушка сидела перед ним в седле, с серапе на голове и со связанными руками.
– Сеньор генерал, – сказал разбойник, – отдаю вам пленницу. Я рад, что все так закончилось. Caramba! Никогда бы не взялся за такое дело, если бы не наш вожак. Он убил бы меня, если бы я ослушался. Вот за что нужно быть благодарным! – добавил он, глядя на одного из убитых. – Эль Гуапо больше никогда не сможет отдавать мне такие приказы!
Я не слушал его. Мысли мои были целиком поглощены девушкой. Я освободил ее от пут. Разбойник с усердием помогал мне. Наконец с ее головы сняли серапе и лунный свет упал на ее лицо. Длинные черные волосы девушки были распущены и растрепались, лицо побледнело, но глаза оставались такими же яркими и прекрасными, так же сверкали жизнью, как всегда.
Бросив дикий взгляд, она сразу узнала меня и кинулась мне на грудь, воскликнув:
– Это вы, amante mio (мой любимый)!
– Да, Lorita querida (возлюбленная)! И вы можете больше не бояться этого человека! Вот он.
Я указал на мертвого бандита, лежащего лицом кверху. Красивое лицо, искаженное гневом, который он, должно быть, испытывал в свои последние мгновения.
Она бросила на него один взгляд, вздрогнула и крепче прижалась ко мне, воскликнув:
– Уведите меня! О, уведите меня!
Я отвел ее в сторону, и к нам подошли Криттенден и Морено. Поздравив чинамперу со спасением, последний повернулся ко мне и со смехом сказал: