Мазин Александр Владимирович. Варвары (Варвары - 1)

   - Слышь, командир, - Алексей повернулся к Геннадию. - А помнишь, как мы на Тикси-то выживали? Командир неопределенно пожал плечами.
   Их - сразу три экипажа - тогда забросили в приполярную тайгу. И там, на полигоне, под наблюдением инструкторов они несколько дней проходили суровую школу таежного выживания.
   Самым сложным было свыкнуться с абсурдом ситуации. Инструкторов было много. Они всегда были рядом. И молчали. Собственно говоря, инструктировать им было запрещено. Они лишь наблюдали. Фиксировали все твои промахи, все ошибки. Оценивали, как ты стучишь зубами от холода, как окоченевшими руками пытаешься нарубить сучьев для костра. Как жмешься к огню, уныло жуя пищевой концентрат из НЗ. Брр!
   - Генка, а помнишь...
   Алексей осекся. Командир неотрывно смотрел перед собой. Потом вдруг резко начал расстегивать ремни.
   - Быстрее, - бросил он. - Кажется, погружаемся!
   Неужели все-таки на воду?..
   Измученное тело отзывалось на каждое движение болью. Координация разладилась. Все-таки невесомость давала о себе знать. Беззвучно ругаясь про себя, Алексей выпростался из наклоненного набок кресла, завалился было на пульт. Ох, черт!
   Командир уже отдраивал люк.
   - Не спи. Леха! Спецкомплект давай!.. Документацию!..
   В раскрывшееся отверстие входного люка ворвался наружный воздух, охладив лицо. И тотчас запахло болотом и окалиной.
   Только этого не хватало.
   Алексей сунул Геннадию документацию. Тот вышвырнул ее наружу. Следом полетел спецкомплект, за ним НЗ.
   - Пошли, - не оборачиваясь, скомандовал Геннадий. И полез наружу.
   Спрыгнул и тут же увяз. Спецкомплект лежал в нескольких шагах. С усилием переставляя ноги, сделал пару шагов, наклонился...
   - Блядь! - послышался сзади Лехин голос.
   Что-то звучно шлепнулось рядом.
   Геннадий медленно выпрямился. В глазах у него слегка двоилось последствия невесомости, - поэтому все казалось нечетким. Полотнище парашюта, дальше - мелкое болотце, поросшее камышом, невысокий бережок... А там...
   "Картинка" плыла, но не настолько, чтобы не разглядеть, что там, за намокшим полотнищем парашюта, за щеткой камыша, у края болотца - люди. Не очень много. Десятка полтора. Они стояли неподвижно, как вкопанные. Кроме одного. Тот, извиваясь, катался по земле...
   Глава девятая
   ГЕННАДИЙ ЧЕРЕПАНОВ. КОНТАКТ, НЕ ПРЕДУСМОТРЕННЫЙ ПРОГРАММОЙ ПОСАДКИ
   - Командир!..
   Голос Алексея из-за спины. В голосе растерянность.
   Геннадий перевел взгляд на упавший предмет. Перемазанная грязью человеческая голова. Небольшая. Крупные зубы в оскале черного с прозеленью рта. Длинные, слипшиеся волосы. Ни бороды, ни усов. Женская?
   Внутри шевельнулось ледышкой от нехорошего предчувствия.
   - Документация!
   Геннадий не выговорил - выхаркнул приказ, шаря рукой по застежкам спецкомплекта, одновременно медленно пятясь назад.
   - Дай я, - рука Алексея потянула на себя спецкомплект.
   - Документация!!!
   - Она... - Алексей с силой дернул спецкомплект. Теперь Геннадий и сам увидел ее. Полетная документация лежала неподалеку от головы.
   - Держи!
   Алексей сунул ему тесак.
   Геннадий обернулся, бросил взгляд на спускаемый аппарат, постепенно уходящий в болото. Против воли сознание с фотографической четкостью зафиксировало черные вытравленные слова на порыжелой дверце входного люка: "Внимание! Внутри люди". И - ниже - тот же текст по-английски.
   "В первую очередь уничтожить документацию!" - эти слова точно так же вытравлены в его сознании, как буквы - в стали люка.
   Люди на берегу вели себя странно. И выглядели странно...
   "В случае не предусмотренном инструкцией... в первую очередь следует уничтожить полетную документацию..."
   Геннадий наклонился... От головы ощутимо тянуло трупной вонью. Болото воняло болотом.
   - Шашку! - бросил он через плечо. Толстая папка лежала у него под ногами. Рядом с вонючей головой. В болотной жиже. - Шашку принеси. И сигнализацию отключи: нехрен аккумуляторы сажать.
   Люди на берегу смотрели на них через зеленую щетку рогоза.
   "За самовольный сход с орбиты подполковник ВВС Черепанов приговаривается..."
   Сирена перестала стонать.
   - Командир!
   Увязая в болотной жиже, шатаясь как пьяный (нормальные последствия невесомости), Алексей торопился к нему. С термитной шашкой в одной руке и тесаком - в другой. Идиотизм.
   - Зажигай, - скомандовал Геннадий.
   * * *
   Геннадий с Алексеем стояли на парашюте. Порывы ветра то бросали клубы тошнотворного жирного дыма в их сторону, то гнали дым на тех, кто стоял на краю болотца. В последний момент Геннадий не удержался, толкнул голову к документации. Зачем - он сам не мог объяснить.
   Здесь на натянутом тяжестью спускаемого аппарата парашютном шелке хотя бы ноги не увязали. Только надолго ли? Аппарат неторопливо окунался в топь, увлекая за собой парашют.
   - Неудачно сели, - пробормотал Алексей. Скоро через раскрытый люк начнет затекать внутрь болотная жижа.
   - Какая разница, - отозвался командир. - Часом раньше, часом позже.
   - Промахнулись-то всего ничего. До твердой земли рукой подать. Алексей взвесил в руке тесак из спецкомплекта. - Что теперь делать будем?
   - Согласно инструкции...
   С берега, от группы людей донесся полный невыразимой тоски вой.
   Алексей вздрогнул.
   - Ты хоть что-нибудь понимаешь? Где мы? Что происходит?
   - А я знаю? - огрызнулся Геннадий. И добавил уже спокойнее: - Ничего не предпринимай. Сейчас разберемся...
   В толпе на берегу вдруг наметилось какое-то движение.
   "Черт!" - подумал Геннадий, пытаясь разглядеть, что там происходит. Но зрение еще чудило, и камыш этот...
   Двое сволокли третьего с берега в жижу. Похоже, этот третий и вопил. И извивался. Но как-то странно. Связан, что ли? Что они там делают?
   Вой вдруг оборвался на высокой ноте. Сразу стало как-то по-особому тихо.
   Геннадий судорожно сжал пальцы на рукояти тесака.
   - Что делают! - выдохнул Геннадий.
   Двое возвращались. Вот они схватили еще одного...
   - Ах ты мать моя... - пробормотал Алексей.
   Двое волокли третьего. К ним волокли. Точно! Связанного! Серьезные ребята. У одного - топор на поясе. Второй - с ножом, перепачканным в крови. Ах ты!.. Пистолет в аппарате остался! Черепанов его еще на орбите из спецкомплекта вынул. И забыл. Теперь из оружия - один этот тесак дурацкий!
   Но Геннадий не полез за пистолетом. Чувствовал: уходить нельзя.
   У края парашюта трое остановились. Двое - здоровенные мужики, зверообразные, патлатые, бородатые, в кожаных куртках и штанах с широченными поясами. Третий - совсем мальчишка. Связанный. Глаза у пацана были синие и ясные... И глядел с надеждой... И потянулся вперед, к Геннадию...
   "Не вмешиваться, - приказал себе Черепанов. - Это не наши разборки".
   - Слышь, командир, не нравится мне это, - проворчал Алексей. - У этого волосатого кровь на ноже. Свежая. И взгляд нехороший. Так и хочется в глаз дать...
   - Спокойно, Леха! - Сознание Геннадия уже переключилось на "боевой режим".
   Так, серьезного оружия у противника нет. Кабы не "отходняк" от пребывания в невесомости и пистолет в кармане, можно было бы особо не дергаться.
   - Спокойно. В глаз давать категорически запрещаю. Там на берегу таких - целая толпа. Не видишь, что ли? Пока нас не трогают - нишкни! А я попробую договориться.
   - Попробуй. Только, по-моему, они по-русски - по нулям.
   - По-моему, тоже...
   Геннадий шагнул к странной троице, изобразил улыбку.
   - Ты бы лучше эту штуковину спрятал, - сказал он строго, указывая на нож. Не поняли.
   - Easy man, easy. Say, let this fellow to go. No murder, OK? Геннадий перешел на англицку мову.
   - Не врубаются они, - констатировал факт Алексей. - Ну-ка я... Laisse lui! - сказал Коршунов бородачу, кивнув на юнца. - А пацана развяжи. Не хорошо это. Бери бед. Моветон это.
   - Не канает здесь твой французский, - процедил Черепанов. - А ну-ка отпустил парня! - рявкнул он командным голосом.
   Парнишка глядел на Геннадия с надеждой и восторгом. Просто как на икону глядел...
   Тут бородач, нехорошо осклабившись, ухватил пацана за волосы, запрокинул ему голову...
   Черепанов еле успел перехватить его руку. Рефлекс сработал, обучили Геннадия в свое время крепко. Левой (в правой - дурацкий тесак) - перехват, поворот - и болевой. Прошло как по писаному. Бородач о дзю-дзютцу понятия не имел. Выронил нож, заорал, на колени грохнулся... Геннадий, еще не оклемавшийся от невесомости, силу не соразмерил.
   Боковым Черепанов увидел, как на второго, белобрысого, грязного охламона надвинулся Алексей. Взял на контроль на всякий случай. Тем более, у мужика топор к поясу прицеплен и тоже нож в чехле. Но мужик нападать и не думал. Явно перетрусил. Задом-задом - от Лехи... Споткнулся, шмякнулся в грязь, тут же подскочил - и к берегу. И тот, который ножом размахивал, про нож забыл. Припустил - только грязные брызги в стороны.
   - Развяжи мальчишку, - скомандовал Геннадий.
   Алексей шагнул к парню (тот зажмурился, запрокинул голову - блаженный, что ли? ) и перерезал веревки, похлопал по плечу:
   - Все нормально, пацан. Перезимуем. Только без глупостей! - добавил он строго. - Мы - русские космонавты. Международный проект. Совместный...
   - Леха, ты бы лучше помолчал, - посоветовал Геннадий. - Погляди, какое у него украшение на поясе.
   На поясе у синеглазого мальчишки имелась еще одна голова. Явно мужская. Это как-то не вязалось: юное "просветленное" лицо - и отрезанная бородатая голова в засохшей кровище.
   И тут мальчуган проявил себя в полный рост: подпрыгнул, сорвал с пояса "украшение" и зафигачил в небо. А потом издал дикий вопль - аж уши заложило. На физиономии - полный восторг. Как у баскетболиста, забросившего в финальном матче.
   Алексей проводил взглядом взлетевшую голову, сказал:
   - Неплохой бросок. Что будем делать, командир? У нас с тобой запасных голов нет.
   - Что делать, что делать... - проворчал Геннадий. - Выживать будем. Строго по инструкции.
   Синеглазый парнишка больше не улыбался. Глядел на них, то на одного, то на другого, очень серьезно и очень внимательно. Похоже, указаний ждал...
   Глава десятая
   АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. КОНТАКТ,
   НЕ ПРЕДУСМОТРЕННЫЙ ПРОГРАММОЙ
   ПОСАДКИ (продолжение)
   "Вот это называется "не вмешиваться"", - подумал Алексей.
   Ну командир, ну орел! Военный летчик, блин. Сверхбыстрая реакция. Уловил, что местные дрейфят, - и отреагировал. Парнишку спас и... Дальше, впрочем, большой вопрос. Может, этот симпатичный парнишка - местный сексуальный маньяк? "Злыдень писюкатый", как говорят на самостийний Вкрайини. Или убийца серийный, который головы отрезанные вместо мяча использует. И решило местное самоуправление его казнить. В присутствии свидетелей. А свидетели...
   Местный "маньяк-убийца" преданно глядел то на Алексея, то на командира.
   - Командир, - Алексей повернулся к Геннадию. - Что дальше делать будем? Командуй.
   - Пальцы гнуть, - буркнул командир. Он думал.
   - Каумантиир, - вдруг сказал синеглазый парнишка. - Каумантиир, повторил он, с восторгом взирая на Геннадия.
   - А я - Алексей, - Коршунов показал на себя.
   Алексей.
   Пацан сглотнул. Затем зачем-то вытер руки о грязные портки. Постучал себя в грудь. И доложился:
   - Книва.
   - Так, Леха, последи за ситуацией, - бросил Геннадий и полез в люк. Споткнулся, выматерился. С координацией у него по-прежнему было неважно. И это очень неприятно, если их вдруг захотят побить. Или убить.
   Парнишка вертел головой. Поглядывал то на Коршунова, то в дырку люка. С опаской.
   Геннадий возился внутри недолго, вылез буквально через минуту, задраил люк. Разумно. Вода плескалась уже у самого края.
   - Забирай барахло, Леха, и пошли, - распорядился он, махнув тесаком в сторону края болота. - Хрена тут топтаться.
   И, пошатываясь, захлюпал к берегу. Голубоглазый Книва с готовностью потрусил за ним.
   Глава одиннадцатая
   ТРАВСТИЛА-КУЗНЕЦ. ЧУЖИЕ БОГИ
   Отсюда, с края болота, хорошо видно было вместилище и боги подле него.
   Боги ли?
   Травстила видел богов. Боги нередко приходили в кузню. И они, боги, были иными. Боги таились в тенях. Или вдруг на миг показывались в языках огня. Иногда боги разговаривали с Травстилой. Но не так, как они разговаривают с бесноватыми. Иначе.
   Порой боги были недовольны и губили железо. Но такое происходило редко. С годами Травстила научился ладить с богами.
   Травстилины боги давали советы. Мол, вот так надобно сделать и вот так. Тогда все выйдет как должно. А если Травстила ошибался, боги сердились и портили работу.
   Те, что стояли на парусе, цвета снега и крови, были другими богами. Но Травстила знал, что облик у богов разный бывает. В Вальхалле тоже другие боги были. Не такие, как в кузне. И не такие, как эти.
   В Вальхаллу Травстилу жрец Овида водил. Вот уж кто в богах разбирается, и в своих, и в чужих. А как иначе? Он, Травстила-кузнец, топоры кует. Может и меч выковать. А Овида воинов выковывает. В мужской избе. Тоже кузнец в своем роде. Исстари так заведено. И это мудро.
   Вчера, когда эти двое сопляков с квеманскими головами в село заявились, екнуло что-то в Травстиле. Чувствовал, добром все не кончится.
   Спозаранку, чуть свет, пошел к Губериху-бобылю. И велел к Овиде в капище поспешать. Пусть-ка Овида-жрец сам, своими глазами посмотрит.
   Не иначе, кто-то из богов, из настоящих богов, совет нашептал. А то вон как все повернулось.
   Да, вместилище. Непростая вещь, коли по небу летает. Только вот зачем глаз нужен? Ишь какой, будто яростью налитый.
   Может быть, чтобы злых духов отпугивать?
   Но зачем богам духов отпугивать. Это все равно, что рабов бояться.
   Хотя...
   Может, не уверены в своих силах чужие боги. Оттого и глазом сверкают. И руны вон на вместилище наложили. Может, и так. Может, сами боятся.
   Вот и птицей железной кричат. Пугают. Только ясно Травстиле, что птица - не настоящая. Настоящая птица каждый раз по-разному кричит, хоть и похоже. А эта - раз за разом все то же. Стало быть, не птица это. Украли чужие боги птичий крик и заперли. А птица та, небось, теперь без одного крика в небе кружит.
   Недоброе дело сотворили чужие боги.
   Боги ли?
   "А доброе ли дело мы творим? - размышлял Травстила. - Или от страха сами не свои сделались?"
   Травстила смотрел, как Вутерих с Герменгельдом тащат к вместилищу Книву, сына Фретилы. Покосился на Фретилу. Стоит, в землю потупясь.
   А Хундила-старейшина напуган. Так напуган, как никогда прежде напуган не был. Ни разу таким его Травстила не видел.
   Что там происходит? Похоже, недовольны те, кто из вместилища вышел.
   Травстила, напрягая зрение, следил за чужими богами. Вот у Герменгельда нож отняли, вот Вутерих опять в грязь свалился. Судьба ему сегодня такая - по грязи на четвереньках бегать.
   Тут Травстила усмехнулся в бороду, вспомнив, как по-собачьи чесал по болоту перепуганный Вутерих. Небось, теперь дурной спеси у парня поубавится.
   Сбежали от богов Вутерих с Герменгельдом. Один Книва с ними остался. Правильный сын у Фретилы. Понимает, что богам храбрость по нраву. А если все же не боги это, а герои, то и героям храбрость по душе.
   Вот приблизился один из богов к Книве, что-то сказал ему, не слышно отсюда. Книва вдруг радостно завопил и квеманскую голову вверх бросил.
   Вокруг все заговорили: как так?
   Фретила, отец Книвы, воспрял. Весь вперед подался. Оно и понятно. Жизнь рода выше всего стоит, но Книва - сын ему. Причем - младший. Младшего, известно, больше всех любишь.
   Из болота выбрался на берег Вутерих. Герменгельда обогнал. Проворный. Глаза вытаращены, борода растрепана. Дышит, как конь после скачки. Только что не пена с бороды падает, а грязь болотная.
   - Они, они...
   На берег вылез Герменгельд. Мрачный. За руку держится.
   - Да говори же! - рявкнул Хундила на Вутериха.
   - Они не нашего языка! - выдохнул тот. - И не квеманского. У-фф! Чужие боги!
   - Как? - опешил Хундила. Травстила не удивился. Но молчал пока.
   - А вот так, - огрызнулся Герменгельд. - Вот.
   Он показал руку, на которой остались следы от хватки бога. Так себе следы. Два пятна красных.
   - Сдавил, как клешней раскаленной. Уж свет в глазах померк...
   Травстила усмехнулся в бороду. Ужли так страшно? Вот кабы он своими клещами кузнечными Герменгельду ручищу сжал, так не только б мясо - кость размозжил. А тут два пятнышка. И не ожог, а так, кожа примята.
   - Тихо, - вдруг выдохнул рябой Хиларих. - Сюда идут.
   Боги шли тяжело, будто пьяные. Будто великая тяжесть лежала на них гнетом.
   - А по болоту ходить не умеют, - заметил Травстила.
   Хундила злобно зыркнул на кузнеца, но Травстила уже отвернулся.
   На сухое место первым выбрался Книва. Боги приотстали. Одежда на них была дивная. Будто из гладкого серебра, а на вид - мягкая, словно холст. И тоже рунами испещрена... Нет, точно пьяны были боги, богатырски пьяны: шли, будто земля под ними качалась.
   - Эх, - проскрипел Ханала, покачивая седой головой. - Бедой пахнет. От небесного пира оторвали квеманских богов. Что им наша малая жертва? Вон и Книву они не приняли. Надо было тебе, Хундила, не своим умом думать, а на капище послать, за Овидой. Овида - жрец. Его в Вальхалле знают. Он с богами ладит. Надо было тебе, Хундила, за Овидой послать.
   - Надо было, - буркнул старейшина. - Что уж теперь. Теперь пошлю. Прямо сейчас пошлю: Фретила, вели Сигисбарну...
   - Не надо, - не повернув головы, бросил Травстила. - Я Губариха за Овидой послал. Еще засветло.
   Глава двенадцатая
   АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. КОНТАКТ, НЕ
   ПРЕДУСМОТРЕННЫЙ ПРОГРАММОЙ ПОСАДКИ
   (продолжение)
   Перед тем как сойти с края парашюта, Алексей на миг помедлил. Все-таки это была "своя" территория. Он оглянулся на спускаемый аппарат, уже почти до половины погрузившийся в топь.
   Чушь все это. Дикая невообразимая чушь.
   Алексей мотнул головой и пошел вслед за командиром и Книвой, поминутно оскальзываясь на болотных кочках. Только бы не упасть. Падать сейчас никак нельзя.
   Проклятое болото отвлекало на себя все внимание. Только выбравшись на относительно твердое место, Алексей смог, наконец, разглядеть тех, кто поджидал их на краю болота.
   Увиденное не радовало. Люди, стоящие впереди, были как на подбор крупны и грязны. Рожи у всех мрачные, настороженные. На поясах топоры. В руках копья. Такие штуки Алексей только в музее видел. Но эти не выглядели музейными экспонатами.
   Спасенный парнишка тут же, захлебываясь, принялся что-то втолковывать представительному краснорожему мужику с заметной проседью в бороде. Представительный некоторое время внимал недоверчиво. Супил кустистые брови. Рядом опирался на палку совсем ветхий сморчок. Тоже слушал.
   Остальные, как ни странно, все больше и больше увядали. Переминались с ноги на ногу, искоса бросали боязливо-любопытные взгляды.
   Ветхий старец что-то вякнул. Представительный рыкнул что-то - и Книва заткнулся.
   Местные, все как на подбор, крепкие, густо обросшие волосами, напоминали сибирских староверов. Или древних викингов. Мастью, статью, основательностью. Взирали на пришельцев недоверчиво. Их можно было понять. Судя по щитам-копьям, уровень здешней техники был весьма далек от космического. Так что пара ребят, свалившихся с неба в "железном сундуке", это, пожалуй, покруче, чем корабль с голливудскими "Хищниками", приземлившийся в окрестностях Кремля. И вполне понятно, почему они побаиваются. И хорошо, что побаиваются. С другой стороны, тут важно не переборщить. Слишком большой страх может подвигнуть их к активным действиям. И вряд ли Алексей с Геннадием смогут отбиться своими жалкими тесаками от двух десятков мужиков, пусть тоже с холодным оружием, но зато существенно более серьезным и куда более для них привычным. Нет, до драки дело лучше не доводить.
   Среди местных между тем возник оживленный разговор. Главными его участниками были Представительный, дедок с палкой и широкий, как двуспальная кровать, мужик с физиономией, испещренной черными крапинами, и ручищами с совковую лопату каждая. Остальные аборигены тоже повякивали, но видно было, что шишку держат эти трое. И, пожалуй, еще один бородач, чем-то напоминающий недоросля Книву.
   Алексей напряженно вслушивался в непривычные, хрипловато-растяжные звуки чужой речи, силясь понять. Отдельные слова вроде улавливались, но в целом язык был совершенно незнаком.
   Еще Коршунов заметил, что Широкий и командир как-то по-особому друг друга рассматривают. И нашел, что было в них даже определенное сходство. Не то, что оба - квадратные, а что-то еще. Этакое сродство в "мировоззрении", если можно так выразиться. В том, как эти двое "взирали на мир". И было ясно, что они друг другу понравились. Так бывает: встретишь незнакомого человека - и вдруг испытываешь к нему необъяснимую симпатию. Вот, думаешь, нормальный мужик...
   Между тем жаркая дискуссия подошла к концу. Представительный что-то сказал Книве, Книва приосанился, ответил - голос аж звенел от гордости. Дед с клюкой тоже что-то проскрипел: верзила, которому командир руку выкрутил, подскочил к деду, взял под руку... И вся компания, кроме Книвы, двинулась прочь, даже не попрощавшись. Один из аборигенов, помоложе других, проходя мимо Книвы, сунул ему в руки копье, а Широкий, уходя, подмигнул командиру. Тут Алексей понял, чем еще этот Широкий выделялся среди прочих аборигенов. Он не боялся.
   Глава тринадцатая
   ТРАВСТИЛА-КУЗНЕЦ. О ЗАКОНЕ ГОСТЕПРИИМСТВА
   - По обычаю, их надо в лучшем доме принимать, - настаивал Ханала. Как ты Одохара или Стайну принимаешь. Или еще кого из вождей. Хоть и чужие они, но - боги.
   - То-то и оно, что чужие, - Хундила-старейшина погладил бороду. Примешь чужих богов в свой дом - свои боги обиду затаить могут. Да и боязно это - чужих богов в дом звать. А не позвать - они и разгневаться могут.
   - Точно-точно! - встрял рябой Хиларих. - Разгневаются боги - и село разметают! А я только-только новый хлев построил...
   - Цыть! - прикрикнул на него Фретила. - Что богам до твоего хлева!
   - Да они не злые, - вмешался Книва. - Вот, гляньте, меньший бог все время улыбается...
   - Ну и что с того? - возразил скрипучим голосом Ханала. - Гепиды вон когда в бой идут - смеются. А в сече - как вепри. Давай решай, Хундила. Негоже богов на берегу держать. Лучше, чтоб они гостями были. Не то разгневаются: начнут молниями кидаться или еще чего. Всех погубят.
   - Тебе-то, старый, чего бояться, - пробурчал себе под нос Фретила так, чтобы глуховатый Ханала не услышал. - Уже одной ногой в Хеле стоишь... - и добавил громче: - Закон гостеприимства свят. Коли боишься ты - як себе их позову.
   - Закон гостеприимства - для людей! - возразил
   Ханала.
   - Точно! - поддакнул Хиларих. - По-твоему выходит, Фретила, я всяку болотну нечисть в дом принимать должен, коли в село придут?
   - Нельзя нечисть в дом звать! - вмешался Вутерих. - Позовешь - потом не выгонишь!
   - Иди штаны постирай! - бросил Вутериху Фретилов сын Сигисбарн. Гоняльщик!
   Вутерих сжал кулаки, но драться не рискнул. Только зыркнул на Сигисбарна исподлобья.
   А Хундила все никак не мог решиться: хмурился, бровями шевелил, на чужих богов поглядывал.
   - Надо их в богатырской избе поселить, - вдруг сказал Травстила-кузнец. Все поглядели на него.
   - А хорошо ли это? - возразил кузнецу Фретила. - Там сколько лет никто не жил.
   - Ничего. Обустроим. А пока суть да дело, пусть Хундила их сначала у себя в доме примет, трапезу с ними разделит.
   - А разве боги наше, земное - едят? - спросил простодушный Герменгельд.
   - Вот и поглядим, что они едят, - со значением произнес кузнец. Но его никто не понял. Да особо и не пытались. Всем известно: кузнец - он только отчасти человек, а отчасти... кузнец. Потому слова его обычным людям не внятны.
   - Примет их Хундила, попотчует, беседой займет...
   - Так они ж по-нашему - никак! - опять влез Герменгельд.
   - Книва поможет, - терпеливо ответил Травстила. - Книва теперь - их. Ему с ними и говорить надобно.
   - Ас чего ты взял - про сына моего? - озаботился Фретила.
   - А кто руку Герменгельда удержал? - напомнил Травстила. - Один Герменгельда остановил, другой свою руку на Книву наложил. Наложил он на тебя руку, Книва?
   - Ага! - Книва просиял. - Точно, было такое!
   - Вот видишь, Фретила. Значит, сын твой теперь к богам приближен.
   Фретила с важностью кивнул. А про себя подумал: "Мудрый человек Травстила. С таким дружить надобно. Пошлю ему поросенка, ежели все обойдется".
   Дело ведь такое: поросенка съешь - и нет его. А мудрые слова долго живут.
   - Порадуешь богов беседой и трапезой, - продолжал Травстила. - А потом с честью в богатырскую избу проводишь. Самое место богам - в богатырской избе. Ну так что, старейшина, решай.
   Боги с интересом слушали. Но видно было - не понимают ни слова.
   - Хорошо, пусть так, - видно было: поперек себя шел Хундила. - Пусть Книва их ко мне на подворье ведет. А остальные пускай богатырскую избу протопят. И принесите туда все, что положено.
   - Скоро Овида придет, - сказал Травстила. - Он твой дом очистит, не бойся. Хундила рассвирепел:
   - Я не за себя боюсь! Я за вас всех боюсь! И прочь пошел, не оглядываясь.
   Боги любопытствовали. У Книвы что-то вызнать пытались. Боги говорили на шипящем языке. "Боги ли?" - размышлял Травстила.
   Богам вместилище не нужно. Боги и так странствуют, где и как пожелают.
   Нет, не боги это. Может, герои какие... Залетные? Тот, что постарше, Травстиле понравился. Кабы еще безбород не был, так и вовсе на Травстилина брата был бы похож. Который в бурге живет. Что безбород - это плохо. Неправильно. Сразу чужого видать.
   Когда обратно в село пошли, Книву с чужаками оставив, Сигисбарн брату украдкой свою рогатину отдал. Травстила видел, но промолчал. Вреда Книве от этой рогатины не будет. И толку от той рогатины тоже не будет, ежели Книва пришлецов всерьез рассердит. Но с рогатиной в Книве солидности больше, следовательно и тем больше почета.