-- Анастасия и научила.
- Каким способом она это сделала?
- Прутик взяла на земле начертила буквы. Весь алфавит. И говорит: "Вот буквы, которые вы знаете. Из букв этих все книжки ваши составлены, хорошие и плохие. Все зависит от того, как и в какой последовательности будут расставлены эти 33 буквы. Есть два способа расставить их.
- Значит, просто все? Только надо 33 буквочки в определенной последовательности расставить? Ты их расставляешь, а люди потом идут в горы целыми группами, чтобы цветы к дольмену возложить? Это невероятно. Не укладывается в нормальное сознание. Это присутствие какой-то неведомой силы. Она или зазомбировала тебя, или перепрограммировала, или загипнотизировала, не знаю. Но что-то сделала.
- Сама Анастасия, когда я называл ее ведьмой или говорил такие слова, как "мистика", "фантастика", "невероятно", расстраивалась очень, начинала доказывать, что она обычный человек, женщина обычная, и только информации в ней много. Но это по нашим меркам много. Она говорит, что люди первоистоков такими способностями могли обладать... И потом... Она ведь сына мне родила.
- И где же твой сын сейчас?
- В тайге с Анастасией. Она говорит, что в условиях нашего технократического мира труднее ребенка воспитать и настоящего человека из него сделать. Потому что предметы искусственные малышу не понятны. От истины его уводят. Их можно показывать только, когда он осознает уже эту истину.
- А ты, почему не в тайге? Не с ней? Не помогаешь сына воспитывать?
- Жить там нормальному человеку невозможно. Огонь она не хочет разводить. Питается своеобразно. К тому же, говорит... Нельзя мне пока с ребенком общаться.
- Значит, здесь в наших нормальных условиях она жить не хочет. Ты там жить не можешь. Так что же дальше? Ты думал? Один, без семьи... А если заболеешь?
- Пока не болею, вот уже второй год ничем. Она подлечила меня.
- Так что же ты теперь и не заболеешь никогда?
- Заболею, наверное. Анастасия сказала, что все болячки снова попытаются вернуться, так как много темного и пагубного в человеке, и во мне, естественно, как и во всех. Курю, вот. Выпивать стал. Но главное не это. Она говорит мыслей светлых мало, помыслов. А они в основном и противостоят болячкам.
- Таким образом, будущего, как у всех нормальных людей, в твоей жизни не предвидится. Я пришел к тебе с деловым предложением. Я тебя раззомбирую, разгипнотизирую, а ты, когда в нормальное состояние придешь, подскажешь мне... Поможешь дела в фирме моей поправить. Ведь у тебя опыт, талант предпринимателя был. Связи есть.
- Не смогу я помочь тебе, Владислав. О бизнесе сейчас не думаю. Мысли другим заняты.
- Ясное дело, сейчас не думаешь. Надо сначала в нормальное состояние прийти. Ты только поверь мне. Как друга прошу. Еще спасибо скажешь. В конце концов, произошедшее с собой сам оценить сможешь, находясь в нормальном состоянии.
- Каким образом определить можно наиболее нормальное состояние?
- Да очень просто. Поживешь нормальной естественной человеческой жизнью хоть несколько дней. Развлечешься с девчонками. А потом ты и посмотришь на последние годы своей жизни. Если они тебя устроят, продолжай заниматься и жить как сейчас. Если увидишь в нормальном состоянии, что был загипнотизирован, займемся снова бизнесом. И тебе хорошо, и мне поможешь.
- Не смогу я с проститутками...
- Зачем с проститутками, мы возьмем таких, что сами хотят. Устроим вечеринку, музыка, компания. В ресторан можем сходить или на природу. Я все сам организую, твое дело только не отказываться.
- Я сам в себе разобраться хочу. Подумать мне надо.
- Да брось ты думать. Расцени мое предложение как эксперимент. Как друга прошу - дай мне неделю, а потом думай.
- Ладно - давай попробуем...
На следующий день мы поехали на машине в соседний городок, в котором жили хорошие, как выразился Владислав, девчонки, давние его знакомые.
Наша действительность
Она, открывшая нам дверь женщина, манящей и завлекающей собой была. На вид лет тридцать с небольшим, по-женски мягкая, слегка смущающаяся пышка. Нет, она не толстая. Ее тело сохраняло и даже выделяло формы, всегда возбуждающие мужчин. Тонкий халатик не скрывал их. Ее, похожий на детский голос, приветливая улыбка, сразу расположили к себе.
- Здравствуйте, путники. Проходите, проходите, пожалуйста. Мне о Вас Светлана рассказала. Она сказала, что вы город хотите посмотреть, в ресторане хорошем поужинать.
- Хотим. Мы все хотим и с Вами непременно, красавицы, - затараторил Владислав, - Как там Светланка моя, не загуляла?
- Да когда и с кем нам гулять? Видно ждать всю жизнь нам и осталось...
- А чего ждать? Я здесь и друга с собой привез. Сибиряк он, предприниматель на все сто. Познакомься.
Она поправила тугую темную косу, поднялись опущенные смущенно ресницы, открывая, блеснувшие, как будто страстью и желанием, глаза, протянула мне руку:
- Я Лена. Здравствуйте.
- Владимир, - пожимая пухленькую руку, представился ей и я.
Пока на кухне Лена готовила всем кофе, мы умылись в ванной и ее двухкомнатную квартиру осмотрели. Квартира мне очень понравилась. Планировка обычная, как у большинства, а вот ухоженность, чистота и уют необычные. Все на своих местах расставлено, ничего лишнего. В спальне бирюзовые обои с цветами, занавески на окне под цвет обоям с рюшечками, ковер и покрывало на широкой постели в тон. И этот цвет, и аккуратность как-то успокаивали, словно прилечь звала постель. Мы сели в кресла в комнате побольше, Владислав включил, похоже дорогой, магнитофон хозяйки, спросил меня:
- Ну, как тебе хозяйка?
- Хороша. Да только почему она не замужем?
- А почему не замужем миллионы других женщин? Ты что не слышал, что нас, мужиков, на всех не хватает?
- Слышал, но она не все. Собой хороша и в гнездышко уютное свою квартиру превратить смогла.
-- Да, смогла. Зарабатывает неплохо. Парикмахер она классный. Даже не просто парикмахер, она модельер. В конкурсах принимает участие, к ней дамочки, кто побогаче, в очередь записываются и платят хорошо.
- Может она гулящая.
- И негулящая. Мне Светка рассказывала, еще когда они в школе учились, Ленка с одним двоечником из старшего класса дружила, потом, после школы бросила его, а он долго за ней ухлестывал, дрался с каждым, кто провожать ее пытался. На глазах у Ленки парней со своими дружками жестоко избивал. Даже привлекался за хулиганство. Она его жалела, никогда свидетелем против него не выступала. Всегда говорила, что в полуобморочном состоянии была и ничего не помнит. Потому его только один раз и смогли привлечь за увечья одного сынка высокопоставленного папаши.
- Ну, тогда фригидная она, мужики ей не нужны.
- Ничего себе, фригидная. Ты что, не заметил, как она на тебя сразу своими глазищами зыркнула. Как удав на кролика. Хоть сразу в кровать готова.
- Не преувеличивай.
- А ты изъянов не ищи, лучше наслаждайся, пользуйся моментом. Мы ж договорились расслабиться, вот и давай расслабляться.
Лена внесла чашки с кофе на красивом подносе. Она переоделась в красиво облегающий тело сарафан и слегка подкрасилась. Выглядела еще лучше прежнего, спросила:
- Если Вы поесть хотите, я могу быстренько приготовить.
- Нет, - ответил Владислав, - в ресторане поедим. Ты позвони, где тут у вас получше, закажи столик на четверых.
Пока мы пили кофе, Лена позвонила в ресторан, заказала столик через какого-то своего, видно знакомого, администратора, потому что она на ты с ним говорила и напутствовала: "Ты уж постарайся в хорошем месте, я с кавалерами очень приятными буду".
В ресторан мы прибыли вечером после того, как покатались на машине по городу и окрестностям, осматривая местные достопримечательности.
Дверь в ресторан перед нами широким жестом распахнул услужливый швейцар в богатой униформе. Метрдотель проводил нас к столику на противоположной от входа стороне зала. Место действительно было хорошим, на небольшом возвышении, и весь ресторан хорошо виден, и эстрада. Зал с красивой лепкой на стенах и потолке дорогого, по-видимому, ресторана был уже почти заполнен. По всей вероятности, позволить себе здесь отдохнуть могли только материально состоятельные люди. Решили и мы ни в чем себе не отказывать, заказали дорогие закуски, хорошего вина, а я себе - бутылку водки. Когда оркестр заиграл танцевальную музыку, какое-то танго, Владислав сразу же предложил всем идти танцевать, и мы пошли. Мягко покачивалось под моими руками уютное и дородное тело Лены. Уже слегка опьяневшего, меня еще больше пьянили запах ее духов и глаза.
Опущенные ресницы время от времени поднимались, и ее глаза ласково смотрели в упор, и казалось, что горят они or нем предстоящей страсти. И, словно устыдившись страсти этого взгляда, ресницы снова опускались.
Когда мы вернулись к столику, я уже позабыл все свои мытарства и искания. Было по-хмельному хорошо, и я был благодарен и Владиславу, и Лене, и вообще всему. Значить, жить можно хорошо, если не копаться в жизни, а пользоваться ее благами.
Я налил всем вина, себе водки, только хотел всем выпить предложить и тост сказать, да Владислав помешал. Он вообще после танца со своей Светланой каким-то нервозным вернулся. Сразу закурил, пеплом от сигареты в салат попал, никого не дожидаясь вина отхлебнул и молчит, на стуле ерзает. Я только за рюмку хотел взяться, тост произнести, а он затараторил:
- Подожди-ка, тут дело одно... Дело получается. Давай выйдем. Поговорить надо, - не дожидаясь моего ответа, он резко встал. - Вы тут, девчонки, посплетничайте пока. Мы на минутку.
Мы вышли в просторный холл ресторана. Владислав увлек меня в дальний угол за фонтан и со злостью приглушенным голосом выпалил:
- Вот же стерва! Не зря ты... Ух и стерва.
- Да кто стерва? Если ты со своей Светкой поругался, так не порти вечер другим.
- Не Светка... Ленка нас подставила, вернее тебя, ну и я за одно получу. Тебя не брошу.
- Ты толком можешь объяснить, как она меня или нас подставить могла? Кому, зачем?
- В танце Светка мне рассказала. Я ведь говорил ей о тебе. Вот ей жалко тебя стало... Как увидела тебя... А в танце мне все рассказала.
- Что рассказала?
- Ленка, стерва. Похоже мазохистка больная. Извращенная. Ты представляешь, мужики к ней липнут, она с ними кокетничает, потом в ресторан идет. Столик непременно сама заказывает, через знакомого своего, а тот шестерка, тут же этому мафиози сообщает.
- Какому мафиози?
- Ну, этот, второгодник, с которым она еще в школе дружила. Я говорил тебе, он женихов ее еще в молодости с дружками избивал. А теперь он вроде мафиози местного стал или рэкетом занимается. Ну, в общем, она знает, что как только столик через своего знакомого заказывает, он непременно сообщит этому мафиози. И он прямо в ресторане, а чаще после, в укромном месте со своими бандитами подстерегают, и до полусмерти избивают Ленкиного ухажера. Вся эта экзекуция непременно на глазах у Ленки происходить должна. Кайф она от этого большой получает, а может, и кончает. Светка говорит, в болезнь у нее это превратилось. Она однажды призналась Светке, что даже иногда оргазм от этих сцен испытывает.
- А он, этот второгодник бывший, для чего это делает?
- Да кто его знает, для чего. Может, любит ее по-прежнему, может, ему тоже какое-то извращенное удовольствие доставляет. Светка говорит: Ленка прикидывается невменяемой, он ее после этой экзекуции домой провожает, остается у нее на ночь. А что они там делают у нее неизвестно.
- Так что ж он не женится на ней?
- Тебе-то какая разница - чего не женится? Говорю же, вроде болезни это у Ленки. Вроде как юность продолжается. А жениться - один быт останется. А тут кайф она испытывает, а в быту какой кайф? Больная она, Светка говорит. Да нам какая разница, о себе надо думать, как выкрутиться теперь.
- Давай уйдем из этого ресторана, раз ты говоришь, что сообщить этому бывшему второгоднику могут.
- Поздно. Здесь он уже со своими подручными. За нами наблюдают... Светка говорит, он сначала подойдет к нашему столику, очень вежливо попросит разрешение
потанцевать с Ленкой, потанцует, если не откажут, если откажут, спокойно отойдет. Но конец всегда один, подстерегут и будут бить до, полусмерти, вещи, если есть ценные, потом его прихлебатели поснимают. Я часы, "ролекс" свой уже отдал Светке. Если есть у тебя чего такого, давай тоже передам.
- Нет у меня ничего ценного. Слушай, а как они милиции не боятся?
- Говорю же, так все обставляют... адвокат у него... Мало того, еще могут так все выставить, что, якобы, они женщину от насильника защищали.
-- А Лена, значит, молчит, как свидетель?
- Молчит, стерва, прикидывается, будто не помнит ничего, будто в шоке была или обмороке. Виноват я перед тобой. Вляпались мы, но я, кажется, придумал... Я придумал. Давай, вытворим чего-нибудь, подеремся, поскандалим между собой, чтоб в милицию забрали нас. Лучше отсидим в медвытрезвителе, штраф заплатим, зато не увечными останемся.
- Ну, уж нет. Не буду я им в угоду наказывать сам себя. Давай уйдем вдвоем через черный ход какой-нибудь, потом позвонишь Светке своей, такси ей вызовешь.
- Не уйти нам, они уже сидят. Уйдем - вернут. Два раза таким образом получим. Еще и выставят, будто хотели сбежать не расплатившись.
- Если выхода нет, тогда давай гулять весело. Хоть на нервах у этих гадов поиграем. Жалко такой вечер испортился, мне хорошо было.
- Да как гулять теперь, как?
- Пойдем вмажем хорошенько, чтоб плевать на все было, расслабимся, пока есть время. Ты только виду не показывай, не нервничай заранее.
- Да я что, за себя нервничаю? Я за тебя боюсь.
- Пойдем.
Мы пошли к нашему столику. Роскошный большой ресторан блистал великолепием изысканных нарядов дам, их, похоже неподдельными украшениями. Много совсем юных красавиц среди вальяжных мужчин, тоже блистали драгоценностями. Гуляли те, кого называют "новые русские". Но они тоже Россия. Значит, гуляла Россия, как только она может это делать. С размахом и удалью. И размах еще непременно покажет себя, а пока все было с чинным великолепием и роскошью. Когда мы сели за наш столик, я сразу наполнил до краев бокалы и сказал: "Предлагаю выпить за удовлетворение. Пусть каждый из нас здесь сидящих принесет хоть миг удовлетворения другому. За удовлетворение". Мы с Владиславом выпили до дна, женщины по половине. Я пододвинул свой стул вплотную к Лениному стулу, быстро обнял ее, положив руку на полуобнаженную в декольте грудь, и заговорил тихонько ей на ухо.
- Ты красивая и уютная, Лена, могла бы быть хорошей женой и матерью.
Она, сначала как бы смутившись от моего объятия и лежавшей на ее груди руки, попыталась отстраниться, но не настойчиво и тут же наоборот слегка преклонила ко мне голову. Так началась игра по их или ее правилам. И я подыгрывал в ней, как мог, сам еще не осознавая, зачем это делаю, словно специально в угоду кому-то, каким-то темным силам приближая печальную развязку. И она наступила.
От столика, стоящего рядом с эстрадой, поднялся здоровый мужик с бычьей шеей. Он некоторое время, не отрываясь, смотрел в нашу сторону, а как заиграла танцевальная музыка, застегнул пиджак и уверенно направился к столику, за которым сидела наша компания. Пройдя половину пути, он вдруг остановился и стал смотреть, так же не отрываясь, в другую сторону. И многие сидящие в зале стали поворачивать головы. Несколько женщин и мужчин даже привстали со своих мест, словно пораженные чем-то происходящим. Я тоже посмотрел туда, куда все уставились, и обомлел от неожиданности.
От входной двери к эстраде шла Анастасия. И ее свободная, даже вызывающе свободная походка и то, как она была одета, не могло не поражать. Одета! Всего-то на ней были ее старенькая чистенькая кофточка, юбка, да мамин платок, но в этот раз они выглядели так, будто самый известный мировой мастер-модельер в порыве вдохновения изобрел специально для нее суперансамбль, затмивший все, до сих пор казавшиеся изысканными, модные наряды женщин.
Может, от того так казалось, что ее обычную одежду дополняли необычные украшения или походка, манера держаться?
От мочек ушей Анастасии свисали, как клипсы, две маленькие зеленые веточки с пушистыми иголками. Сплетенная в косичку из каких-то трав повязка, как диадема, обхватывала голову, придерживая густую золотистую копну волос. На лбу в повязку был вплетен горящий, как рубин, маленький цветок. И накрашена она была, над ресницами тени зеленые. Юбка на ней та же, что и раньше, но с разрезом почти до бедра. На талии пояс, сделанный из платка, завязанный бантом. Немыслимый ансамбль дополняла необычная супермодная сумка, в которую превратился ее холщовый узелок. Она привязала к концам не очищенной от коры палочки концы ткани, сделала сплетенный из травы ремешок, и получилась хипповая сумка. И во всем этом она еще как-то так свободно и уверенно шла, как супермодели или манекенщице и не придумать.
Анастасия дошла до площадки, где начинали танцевать несколько пар какой-то быстрый танец, и вдруг весело, в такт музыке несколько раз покружилась, извиваясь всем телом. При этом ее гибкое тело всеми своими частями изобразило красивые движения, потом она вскинула над головой руки, хлопнула в ладони и засмеялась, зал разразился мужскими аплодисментами. А Анастасия направилась в сторону нашего столика. Два подоспевших официанта что-то спросили у нее, она показала рукой в сторону нашего столика, и один из официантов, схватив резной стул, пошел за ней. Проходя мимо собравшегося подойти к нашему столу Лениного знакомого с бычьей шеей, Анастасия приостановилась, посмотрела ему в лицо и, похоже подмигнув ему, пошла к нам.
А я сидел обняв Лену, как онемевший, наблюдая происходящее. Да и все за столом не разговаривали - наблюдали.
Анастасия подошла к нашему столу и как ни в чем ни бывало, будто и должна была прийти, поздоровалась:
- Здравствуйте, приятного Вам вечера. Здравствуй, Владимир. Разрешите... Вы не будете возражать, если я присяду с Вами ненадолго?
- Да, конечно, присаживайся, Анастасия, - заговорил я, очнувшись от неожиданного ее появления, и встал, чтоб уступить ей свое место, но услужливый официант уже подставил ей принесенный стул. Второй официант отодвинул мою тарелку, и поставив перед Анастасией чистую, предложил меню.
- Спасибо, - поблагодарила Анастасия, - я пока не голодна.
Она запустила в свою хипповую сумку руку, достала оттуда завернутые в большой лист ягоды брусники и клюквы, положила их на тарелку и поставила ее на середину стола, сказала, обращаясь к нам:
- Угощайтесь, пожалуйста.
- Как же ты оказалась вдруг здесь, Анастасия? Ты что же, по ресторанам ходишь? - спросил я.
- В гости я к тебе приехала, Владимир. Почувствовала, что ты здесь, вот и решила зайти. Не сильно помешала?
- Совсем не помешала. Только зачем ты нарядилась так необычно, накрасилась?
- Я сначала не наряжалась и не красилась, но когда подошла к двери ресторана и войти в нее хотела, меня стоящий у двери человек не пустил. Других впускал, дверь перед ними открывал, кланялся, а мне сказал:
"Отойди тетка, не для тебя здесь забегаловка". Я отошла в тень и понаблюдала, почему других пускают. Поняла, они одеты по-другому и держатся внешне не так, как я. Быстро все поняла. Там две веточки от дерева нашла подходящие, их кончиком ногтей расщепила и прикрепила к ушам украшение. Вот смотри, - повернулась Анастасия ко мне боком, показывая свое изобретение, как, хорошо получилось?
- Хорошо.
- Я и сумку быстро смастерила, и пояс из платка, и накрасилась соком от листика и лепестка, жалко только, юбку пришлось по шву разорвать...
- Не надо было так сильно разрывать, чуть не до бедра. До коленки достаточно было бы.
- Хотела, чтоб все как лучше, чтоб пустили.
- А помаду ты, где взяла? Губы у тебя в настоящей помаде.
- Это уже здесь. Когда человек у входа передо мной дверь распахнул, в холле к зеркалу подошла, чтоб посмотреться. Интересно же. Женщины у зеркала стоят, на меня смотрят. Одна подошла и говорит мне как-то взволнованно: "Ты где это наряд такой урвала? Давай махнемся все па все. Кольцо и побрякушки с себя тоже отдам. Хочешь, зелеными доплачу".
Я ей объяснила, что она такой наряд себе сама может быстро смастерить, веточку-клипсу сначала показывала, женщины нас окружили тоже смотрели. Одна все говорила: "Ну надо же, ну надо же". Другая допытываться стала, где журнал взять, в котором такие модели, стиль такой разработан. А еще та, что первая подошла, сказала, что если я здесь путанить буду, то она главная и никаких сутенеров не признает, потому что они свободные и она какую угодно крышу загрызет.
- Анка-путанка это была, - сообщила Света, - отчаянная она, ее действительно побаиваются. Она, если кто наезжать станет, такие разборки может устроить, такие интриги, так всех лбами столкнуть, что не возрадуешься.
- Отчаянная.., - задумчиво произнесла Анастасия, - а глаза грустные, мне ее жалко стало. Хотелось сделать для нее хоть что-нибудь. Когда она меня понюхала и про духи стала спрашивать, я ей палочку подарила внутри которой эфирное масло от кедра было, научила, как пользоваться, она сразу надушила и подружек своих, а мне помаду подарила, карандашик, чтоб по краям помаду обвести. У меня сначала не так получалось, и мы смеялись, потом она мне помогла и сказала: "Если что, обращаться к ней"... Столик их в зале отдельный предлагала, по я ответила, что пришла только поздороваться со своим.., - Анастасия замялась, потом подумала и сказала: - чтобы поздороваться с тобой, Владимир и с Вами. А может, ты сможешь со мной по городу погулять? Ветерок от моря на набережной дует, там воздух лучше. Или тебе еще хочется здесь побыть, Владимир, с друзьями своими? Я подожду, пока ты все закончишь. Или я... я не сильно помешала?
- Да совсем ты не помешала, Анастасия, я очень рад тебя видеть. Просто вначале обалдел от неожиданности твоего появления.
- Правда? Так может, мы тогда и пойдем погуляем у моря? Вдвоем или все вместе? Как ты хочешь?
- Пойдем, Анастасия. Вдвоем пойдем.
Но уйти нам так просто не удалось. К столику приближался знакомый Елены. Он, наверное, тоже долго отходил от неожиданного появления Анастасии. "Надо было раньше, сразу уйти", - подумал я, но теперь было уже поздно. Они приступили к своему извращенному сценарию. И Елена, словно внутренне приготовилась, как-то выпрямилась, глазки свои опустила, волосы стала картинно поправлять.
Он подошел к столику, но не к своей Елене, а к Анастасии. Чуть поклонился и произнес, никого не замечая,
кроме Анастасии. Елена даже рот раскрыла, когда он предложил Анастасии:
- Девушка, разрешите Вас пригласить на танец. Анастасия встала, улыбнулась и ответила:
- Спасибо, Вам большое, за приглашение. Присядьте, пожалуйста, на мое место. Вас здесь будет не хватать. А я не настроена сейчас танцевать. Мы только что решили с моим... с моим кавалером пойти погулять на свежем воздухе.
Он, повинуясь ее словам и не отрывая от Анастасии взгляда, сел на ее стул. Мы вдвоем пошли к выходу.
Я решил отойти подальше от ресторана, немного погулять, как хотела Анастасия, а потом взять такси и уехать на квартиру. Было часов десять вечера. С тенистой аллеи мы спустились на каменистый берег моря. Еще не успели дойти до воды, как я услышал скрип тормозов, повернулся. От остановившегося наверху, у обочины дороги, джипа в нашу сторону шли пятеро здоровых мужиков. Когда они окружили нас, я увидел среди них и второгодника с бычьей шеей, он остановился чуть поодаль от окружившей нас с Анастасией четверки, но начал разговор именно он:
- Ты бы, мужик, вернулся в кабак. Дама там без тебя скучает.
Я не ответил ему, и он снова заговорил:
- Ты глухой, что ли, тебе говорят вернуться надо к даме своей. А ты перепутал даму с другой и ушел. Мы тебе вернуться счас поможем.
Ближайший ко мне накачанный мужик сделал шаг в мою сторону, и я решил... Крикнул: "Беги, Анастасия" - и решил первым вмазать ему и биться до последнего, чтоб успела Анастасия убежать. Я первым попытался нанести удар подошедшему ко мне, но он перехватил мою руку, ударил меня в солнечное сплетение, потом по лицу. Я падал на камни. Наверное, ударился бы о них головой, но Анастасия подставила ладонь и самортизировала удар.
Голова кружилась, и трудно было дышать. Я лежал и видел, как приближаются к лицу ноги накачанного, обутые в полуботинки с металлической окантовкой. "Ногами сейчас будет действовать", - мелькнула мысль. Приблизившись, он размахнулся ногой, и тут Анастасия сделала то, что в подобной ситуации присуще большинству женщин, она закричала. Но ее крик!.. Он только в первое мгновение был нормальным. Его звук сразу же исчез, а беззвучный ее крик дико резанул по перепонкам. Я видел, как роняют из рук какие-то предметы и хватаются за уши окружившие нас. Трое упали и стали корчиться на коленях. А она ладонями своими зажав мои уши, набирала в легкие воздух и снова кричала. Ее крик, похожий на какой-то ультразвук, заставлял уже всех подошедших к нам корчиться на коленях. Они не понимали, что происходит, откуда исходит этот невыносимо режущий звук. И я сквозь ее ладони ощущал его режущее воздействие, может быть, не так сильно, как другие, но все равно было больно. Потом увидел, как сверху от дороги бежит к нам группа женщин. Анастасия перестала кричать, разжала руки, я сел на камень. Бежавшие к нам женщины были вооружены: кто бутылкой, кто монтировкой от машины, одна бежала с милицейской дубинкой, другая - с массивным подсвечником. Впереди всех Анка-путана, она держала в руках горлышко разбитой бутылки из-под шампанского. От двух "жигуленков", стоящих у джипа, на которых они приехали, медленно шла еще одна толстушка в халате, видно прямо с постели, одеться как следует не успела. Каким-то образом предводительница путан, как по тревоге, собрала всех своих подруг по бизнесу.
- Каким способом она это сделала?
- Прутик взяла на земле начертила буквы. Весь алфавит. И говорит: "Вот буквы, которые вы знаете. Из букв этих все книжки ваши составлены, хорошие и плохие. Все зависит от того, как и в какой последовательности будут расставлены эти 33 буквы. Есть два способа расставить их.
- Значит, просто все? Только надо 33 буквочки в определенной последовательности расставить? Ты их расставляешь, а люди потом идут в горы целыми группами, чтобы цветы к дольмену возложить? Это невероятно. Не укладывается в нормальное сознание. Это присутствие какой-то неведомой силы. Она или зазомбировала тебя, или перепрограммировала, или загипнотизировала, не знаю. Но что-то сделала.
- Сама Анастасия, когда я называл ее ведьмой или говорил такие слова, как "мистика", "фантастика", "невероятно", расстраивалась очень, начинала доказывать, что она обычный человек, женщина обычная, и только информации в ней много. Но это по нашим меркам много. Она говорит, что люди первоистоков такими способностями могли обладать... И потом... Она ведь сына мне родила.
- И где же твой сын сейчас?
- В тайге с Анастасией. Она говорит, что в условиях нашего технократического мира труднее ребенка воспитать и настоящего человека из него сделать. Потому что предметы искусственные малышу не понятны. От истины его уводят. Их можно показывать только, когда он осознает уже эту истину.
- А ты, почему не в тайге? Не с ней? Не помогаешь сына воспитывать?
- Жить там нормальному человеку невозможно. Огонь она не хочет разводить. Питается своеобразно. К тому же, говорит... Нельзя мне пока с ребенком общаться.
- Значит, здесь в наших нормальных условиях она жить не хочет. Ты там жить не можешь. Так что же дальше? Ты думал? Один, без семьи... А если заболеешь?
- Пока не болею, вот уже второй год ничем. Она подлечила меня.
- Так что же ты теперь и не заболеешь никогда?
- Заболею, наверное. Анастасия сказала, что все болячки снова попытаются вернуться, так как много темного и пагубного в человеке, и во мне, естественно, как и во всех. Курю, вот. Выпивать стал. Но главное не это. Она говорит мыслей светлых мало, помыслов. А они в основном и противостоят болячкам.
- Таким образом, будущего, как у всех нормальных людей, в твоей жизни не предвидится. Я пришел к тебе с деловым предложением. Я тебя раззомбирую, разгипнотизирую, а ты, когда в нормальное состояние придешь, подскажешь мне... Поможешь дела в фирме моей поправить. Ведь у тебя опыт, талант предпринимателя был. Связи есть.
- Не смогу я помочь тебе, Владислав. О бизнесе сейчас не думаю. Мысли другим заняты.
- Ясное дело, сейчас не думаешь. Надо сначала в нормальное состояние прийти. Ты только поверь мне. Как друга прошу. Еще спасибо скажешь. В конце концов, произошедшее с собой сам оценить сможешь, находясь в нормальном состоянии.
- Каким образом определить можно наиболее нормальное состояние?
- Да очень просто. Поживешь нормальной естественной человеческой жизнью хоть несколько дней. Развлечешься с девчонками. А потом ты и посмотришь на последние годы своей жизни. Если они тебя устроят, продолжай заниматься и жить как сейчас. Если увидишь в нормальном состоянии, что был загипнотизирован, займемся снова бизнесом. И тебе хорошо, и мне поможешь.
- Не смогу я с проститутками...
- Зачем с проститутками, мы возьмем таких, что сами хотят. Устроим вечеринку, музыка, компания. В ресторан можем сходить или на природу. Я все сам организую, твое дело только не отказываться.
- Я сам в себе разобраться хочу. Подумать мне надо.
- Да брось ты думать. Расцени мое предложение как эксперимент. Как друга прошу - дай мне неделю, а потом думай.
- Ладно - давай попробуем...
На следующий день мы поехали на машине в соседний городок, в котором жили хорошие, как выразился Владислав, девчонки, давние его знакомые.
Наша действительность
Она, открывшая нам дверь женщина, манящей и завлекающей собой была. На вид лет тридцать с небольшим, по-женски мягкая, слегка смущающаяся пышка. Нет, она не толстая. Ее тело сохраняло и даже выделяло формы, всегда возбуждающие мужчин. Тонкий халатик не скрывал их. Ее, похожий на детский голос, приветливая улыбка, сразу расположили к себе.
- Здравствуйте, путники. Проходите, проходите, пожалуйста. Мне о Вас Светлана рассказала. Она сказала, что вы город хотите посмотреть, в ресторане хорошем поужинать.
- Хотим. Мы все хотим и с Вами непременно, красавицы, - затараторил Владислав, - Как там Светланка моя, не загуляла?
- Да когда и с кем нам гулять? Видно ждать всю жизнь нам и осталось...
- А чего ждать? Я здесь и друга с собой привез. Сибиряк он, предприниматель на все сто. Познакомься.
Она поправила тугую темную косу, поднялись опущенные смущенно ресницы, открывая, блеснувшие, как будто страстью и желанием, глаза, протянула мне руку:
- Я Лена. Здравствуйте.
- Владимир, - пожимая пухленькую руку, представился ей и я.
Пока на кухне Лена готовила всем кофе, мы умылись в ванной и ее двухкомнатную квартиру осмотрели. Квартира мне очень понравилась. Планировка обычная, как у большинства, а вот ухоженность, чистота и уют необычные. Все на своих местах расставлено, ничего лишнего. В спальне бирюзовые обои с цветами, занавески на окне под цвет обоям с рюшечками, ковер и покрывало на широкой постели в тон. И этот цвет, и аккуратность как-то успокаивали, словно прилечь звала постель. Мы сели в кресла в комнате побольше, Владислав включил, похоже дорогой, магнитофон хозяйки, спросил меня:
- Ну, как тебе хозяйка?
- Хороша. Да только почему она не замужем?
- А почему не замужем миллионы других женщин? Ты что не слышал, что нас, мужиков, на всех не хватает?
- Слышал, но она не все. Собой хороша и в гнездышко уютное свою квартиру превратить смогла.
-- Да, смогла. Зарабатывает неплохо. Парикмахер она классный. Даже не просто парикмахер, она модельер. В конкурсах принимает участие, к ней дамочки, кто побогаче, в очередь записываются и платят хорошо.
- Может она гулящая.
- И негулящая. Мне Светка рассказывала, еще когда они в школе учились, Ленка с одним двоечником из старшего класса дружила, потом, после школы бросила его, а он долго за ней ухлестывал, дрался с каждым, кто провожать ее пытался. На глазах у Ленки парней со своими дружками жестоко избивал. Даже привлекался за хулиганство. Она его жалела, никогда свидетелем против него не выступала. Всегда говорила, что в полуобморочном состоянии была и ничего не помнит. Потому его только один раз и смогли привлечь за увечья одного сынка высокопоставленного папаши.
- Ну, тогда фригидная она, мужики ей не нужны.
- Ничего себе, фригидная. Ты что, не заметил, как она на тебя сразу своими глазищами зыркнула. Как удав на кролика. Хоть сразу в кровать готова.
- Не преувеличивай.
- А ты изъянов не ищи, лучше наслаждайся, пользуйся моментом. Мы ж договорились расслабиться, вот и давай расслабляться.
Лена внесла чашки с кофе на красивом подносе. Она переоделась в красиво облегающий тело сарафан и слегка подкрасилась. Выглядела еще лучше прежнего, спросила:
- Если Вы поесть хотите, я могу быстренько приготовить.
- Нет, - ответил Владислав, - в ресторане поедим. Ты позвони, где тут у вас получше, закажи столик на четверых.
Пока мы пили кофе, Лена позвонила в ресторан, заказала столик через какого-то своего, видно знакомого, администратора, потому что она на ты с ним говорила и напутствовала: "Ты уж постарайся в хорошем месте, я с кавалерами очень приятными буду".
В ресторан мы прибыли вечером после того, как покатались на машине по городу и окрестностям, осматривая местные достопримечательности.
Дверь в ресторан перед нами широким жестом распахнул услужливый швейцар в богатой униформе. Метрдотель проводил нас к столику на противоположной от входа стороне зала. Место действительно было хорошим, на небольшом возвышении, и весь ресторан хорошо виден, и эстрада. Зал с красивой лепкой на стенах и потолке дорогого, по-видимому, ресторана был уже почти заполнен. По всей вероятности, позволить себе здесь отдохнуть могли только материально состоятельные люди. Решили и мы ни в чем себе не отказывать, заказали дорогие закуски, хорошего вина, а я себе - бутылку водки. Когда оркестр заиграл танцевальную музыку, какое-то танго, Владислав сразу же предложил всем идти танцевать, и мы пошли. Мягко покачивалось под моими руками уютное и дородное тело Лены. Уже слегка опьяневшего, меня еще больше пьянили запах ее духов и глаза.
Опущенные ресницы время от времени поднимались, и ее глаза ласково смотрели в упор, и казалось, что горят они or нем предстоящей страсти. И, словно устыдившись страсти этого взгляда, ресницы снова опускались.
Когда мы вернулись к столику, я уже позабыл все свои мытарства и искания. Было по-хмельному хорошо, и я был благодарен и Владиславу, и Лене, и вообще всему. Значить, жить можно хорошо, если не копаться в жизни, а пользоваться ее благами.
Я налил всем вина, себе водки, только хотел всем выпить предложить и тост сказать, да Владислав помешал. Он вообще после танца со своей Светланой каким-то нервозным вернулся. Сразу закурил, пеплом от сигареты в салат попал, никого не дожидаясь вина отхлебнул и молчит, на стуле ерзает. Я только за рюмку хотел взяться, тост произнести, а он затараторил:
- Подожди-ка, тут дело одно... Дело получается. Давай выйдем. Поговорить надо, - не дожидаясь моего ответа, он резко встал. - Вы тут, девчонки, посплетничайте пока. Мы на минутку.
Мы вышли в просторный холл ресторана. Владислав увлек меня в дальний угол за фонтан и со злостью приглушенным голосом выпалил:
- Вот же стерва! Не зря ты... Ух и стерва.
- Да кто стерва? Если ты со своей Светкой поругался, так не порти вечер другим.
- Не Светка... Ленка нас подставила, вернее тебя, ну и я за одно получу. Тебя не брошу.
- Ты толком можешь объяснить, как она меня или нас подставить могла? Кому, зачем?
- В танце Светка мне рассказала. Я ведь говорил ей о тебе. Вот ей жалко тебя стало... Как увидела тебя... А в танце мне все рассказала.
- Что рассказала?
- Ленка, стерва. Похоже мазохистка больная. Извращенная. Ты представляешь, мужики к ней липнут, она с ними кокетничает, потом в ресторан идет. Столик непременно сама заказывает, через знакомого своего, а тот шестерка, тут же этому мафиози сообщает.
- Какому мафиози?
- Ну, этот, второгодник, с которым она еще в школе дружила. Я говорил тебе, он женихов ее еще в молодости с дружками избивал. А теперь он вроде мафиози местного стал или рэкетом занимается. Ну, в общем, она знает, что как только столик через своего знакомого заказывает, он непременно сообщит этому мафиози. И он прямо в ресторане, а чаще после, в укромном месте со своими бандитами подстерегают, и до полусмерти избивают Ленкиного ухажера. Вся эта экзекуция непременно на глазах у Ленки происходить должна. Кайф она от этого большой получает, а может, и кончает. Светка говорит, в болезнь у нее это превратилось. Она однажды призналась Светке, что даже иногда оргазм от этих сцен испытывает.
- А он, этот второгодник бывший, для чего это делает?
- Да кто его знает, для чего. Может, любит ее по-прежнему, может, ему тоже какое-то извращенное удовольствие доставляет. Светка говорит: Ленка прикидывается невменяемой, он ее после этой экзекуции домой провожает, остается у нее на ночь. А что они там делают у нее неизвестно.
- Так что ж он не женится на ней?
- Тебе-то какая разница - чего не женится? Говорю же, вроде болезни это у Ленки. Вроде как юность продолжается. А жениться - один быт останется. А тут кайф она испытывает, а в быту какой кайф? Больная она, Светка говорит. Да нам какая разница, о себе надо думать, как выкрутиться теперь.
- Давай уйдем из этого ресторана, раз ты говоришь, что сообщить этому бывшему второгоднику могут.
- Поздно. Здесь он уже со своими подручными. За нами наблюдают... Светка говорит, он сначала подойдет к нашему столику, очень вежливо попросит разрешение
потанцевать с Ленкой, потанцует, если не откажут, если откажут, спокойно отойдет. Но конец всегда один, подстерегут и будут бить до, полусмерти, вещи, если есть ценные, потом его прихлебатели поснимают. Я часы, "ролекс" свой уже отдал Светке. Если есть у тебя чего такого, давай тоже передам.
- Нет у меня ничего ценного. Слушай, а как они милиции не боятся?
- Говорю же, так все обставляют... адвокат у него... Мало того, еще могут так все выставить, что, якобы, они женщину от насильника защищали.
-- А Лена, значит, молчит, как свидетель?
- Молчит, стерва, прикидывается, будто не помнит ничего, будто в шоке была или обмороке. Виноват я перед тобой. Вляпались мы, но я, кажется, придумал... Я придумал. Давай, вытворим чего-нибудь, подеремся, поскандалим между собой, чтоб в милицию забрали нас. Лучше отсидим в медвытрезвителе, штраф заплатим, зато не увечными останемся.
- Ну, уж нет. Не буду я им в угоду наказывать сам себя. Давай уйдем вдвоем через черный ход какой-нибудь, потом позвонишь Светке своей, такси ей вызовешь.
- Не уйти нам, они уже сидят. Уйдем - вернут. Два раза таким образом получим. Еще и выставят, будто хотели сбежать не расплатившись.
- Если выхода нет, тогда давай гулять весело. Хоть на нервах у этих гадов поиграем. Жалко такой вечер испортился, мне хорошо было.
- Да как гулять теперь, как?
- Пойдем вмажем хорошенько, чтоб плевать на все было, расслабимся, пока есть время. Ты только виду не показывай, не нервничай заранее.
- Да я что, за себя нервничаю? Я за тебя боюсь.
- Пойдем.
Мы пошли к нашему столику. Роскошный большой ресторан блистал великолепием изысканных нарядов дам, их, похоже неподдельными украшениями. Много совсем юных красавиц среди вальяжных мужчин, тоже блистали драгоценностями. Гуляли те, кого называют "новые русские". Но они тоже Россия. Значит, гуляла Россия, как только она может это делать. С размахом и удалью. И размах еще непременно покажет себя, а пока все было с чинным великолепием и роскошью. Когда мы сели за наш столик, я сразу наполнил до краев бокалы и сказал: "Предлагаю выпить за удовлетворение. Пусть каждый из нас здесь сидящих принесет хоть миг удовлетворения другому. За удовлетворение". Мы с Владиславом выпили до дна, женщины по половине. Я пододвинул свой стул вплотную к Лениному стулу, быстро обнял ее, положив руку на полуобнаженную в декольте грудь, и заговорил тихонько ей на ухо.
- Ты красивая и уютная, Лена, могла бы быть хорошей женой и матерью.
Она, сначала как бы смутившись от моего объятия и лежавшей на ее груди руки, попыталась отстраниться, но не настойчиво и тут же наоборот слегка преклонила ко мне голову. Так началась игра по их или ее правилам. И я подыгрывал в ней, как мог, сам еще не осознавая, зачем это делаю, словно специально в угоду кому-то, каким-то темным силам приближая печальную развязку. И она наступила.
От столика, стоящего рядом с эстрадой, поднялся здоровый мужик с бычьей шеей. Он некоторое время, не отрываясь, смотрел в нашу сторону, а как заиграла танцевальная музыка, застегнул пиджак и уверенно направился к столику, за которым сидела наша компания. Пройдя половину пути, он вдруг остановился и стал смотреть, так же не отрываясь, в другую сторону. И многие сидящие в зале стали поворачивать головы. Несколько женщин и мужчин даже привстали со своих мест, словно пораженные чем-то происходящим. Я тоже посмотрел туда, куда все уставились, и обомлел от неожиданности.
От входной двери к эстраде шла Анастасия. И ее свободная, даже вызывающе свободная походка и то, как она была одета, не могло не поражать. Одета! Всего-то на ней были ее старенькая чистенькая кофточка, юбка, да мамин платок, но в этот раз они выглядели так, будто самый известный мировой мастер-модельер в порыве вдохновения изобрел специально для нее суперансамбль, затмивший все, до сих пор казавшиеся изысканными, модные наряды женщин.
Может, от того так казалось, что ее обычную одежду дополняли необычные украшения или походка, манера держаться?
От мочек ушей Анастасии свисали, как клипсы, две маленькие зеленые веточки с пушистыми иголками. Сплетенная в косичку из каких-то трав повязка, как диадема, обхватывала голову, придерживая густую золотистую копну волос. На лбу в повязку был вплетен горящий, как рубин, маленький цветок. И накрашена она была, над ресницами тени зеленые. Юбка на ней та же, что и раньше, но с разрезом почти до бедра. На талии пояс, сделанный из платка, завязанный бантом. Немыслимый ансамбль дополняла необычная супермодная сумка, в которую превратился ее холщовый узелок. Она привязала к концам не очищенной от коры палочки концы ткани, сделала сплетенный из травы ремешок, и получилась хипповая сумка. И во всем этом она еще как-то так свободно и уверенно шла, как супермодели или манекенщице и не придумать.
Анастасия дошла до площадки, где начинали танцевать несколько пар какой-то быстрый танец, и вдруг весело, в такт музыке несколько раз покружилась, извиваясь всем телом. При этом ее гибкое тело всеми своими частями изобразило красивые движения, потом она вскинула над головой руки, хлопнула в ладони и засмеялась, зал разразился мужскими аплодисментами. А Анастасия направилась в сторону нашего столика. Два подоспевших официанта что-то спросили у нее, она показала рукой в сторону нашего столика, и один из официантов, схватив резной стул, пошел за ней. Проходя мимо собравшегося подойти к нашему столу Лениного знакомого с бычьей шеей, Анастасия приостановилась, посмотрела ему в лицо и, похоже подмигнув ему, пошла к нам.
А я сидел обняв Лену, как онемевший, наблюдая происходящее. Да и все за столом не разговаривали - наблюдали.
Анастасия подошла к нашему столу и как ни в чем ни бывало, будто и должна была прийти, поздоровалась:
- Здравствуйте, приятного Вам вечера. Здравствуй, Владимир. Разрешите... Вы не будете возражать, если я присяду с Вами ненадолго?
- Да, конечно, присаживайся, Анастасия, - заговорил я, очнувшись от неожиданного ее появления, и встал, чтоб уступить ей свое место, но услужливый официант уже подставил ей принесенный стул. Второй официант отодвинул мою тарелку, и поставив перед Анастасией чистую, предложил меню.
- Спасибо, - поблагодарила Анастасия, - я пока не голодна.
Она запустила в свою хипповую сумку руку, достала оттуда завернутые в большой лист ягоды брусники и клюквы, положила их на тарелку и поставила ее на середину стола, сказала, обращаясь к нам:
- Угощайтесь, пожалуйста.
- Как же ты оказалась вдруг здесь, Анастасия? Ты что же, по ресторанам ходишь? - спросил я.
- В гости я к тебе приехала, Владимир. Почувствовала, что ты здесь, вот и решила зайти. Не сильно помешала?
- Совсем не помешала. Только зачем ты нарядилась так необычно, накрасилась?
- Я сначала не наряжалась и не красилась, но когда подошла к двери ресторана и войти в нее хотела, меня стоящий у двери человек не пустил. Других впускал, дверь перед ними открывал, кланялся, а мне сказал:
"Отойди тетка, не для тебя здесь забегаловка". Я отошла в тень и понаблюдала, почему других пускают. Поняла, они одеты по-другому и держатся внешне не так, как я. Быстро все поняла. Там две веточки от дерева нашла подходящие, их кончиком ногтей расщепила и прикрепила к ушам украшение. Вот смотри, - повернулась Анастасия ко мне боком, показывая свое изобретение, как, хорошо получилось?
- Хорошо.
- Я и сумку быстро смастерила, и пояс из платка, и накрасилась соком от листика и лепестка, жалко только, юбку пришлось по шву разорвать...
- Не надо было так сильно разрывать, чуть не до бедра. До коленки достаточно было бы.
- Хотела, чтоб все как лучше, чтоб пустили.
- А помаду ты, где взяла? Губы у тебя в настоящей помаде.
- Это уже здесь. Когда человек у входа передо мной дверь распахнул, в холле к зеркалу подошла, чтоб посмотреться. Интересно же. Женщины у зеркала стоят, на меня смотрят. Одна подошла и говорит мне как-то взволнованно: "Ты где это наряд такой урвала? Давай махнемся все па все. Кольцо и побрякушки с себя тоже отдам. Хочешь, зелеными доплачу".
Я ей объяснила, что она такой наряд себе сама может быстро смастерить, веточку-клипсу сначала показывала, женщины нас окружили тоже смотрели. Одна все говорила: "Ну надо же, ну надо же". Другая допытываться стала, где журнал взять, в котором такие модели, стиль такой разработан. А еще та, что первая подошла, сказала, что если я здесь путанить буду, то она главная и никаких сутенеров не признает, потому что они свободные и она какую угодно крышу загрызет.
- Анка-путанка это была, - сообщила Света, - отчаянная она, ее действительно побаиваются. Она, если кто наезжать станет, такие разборки может устроить, такие интриги, так всех лбами столкнуть, что не возрадуешься.
- Отчаянная.., - задумчиво произнесла Анастасия, - а глаза грустные, мне ее жалко стало. Хотелось сделать для нее хоть что-нибудь. Когда она меня понюхала и про духи стала спрашивать, я ей палочку подарила внутри которой эфирное масло от кедра было, научила, как пользоваться, она сразу надушила и подружек своих, а мне помаду подарила, карандашик, чтоб по краям помаду обвести. У меня сначала не так получалось, и мы смеялись, потом она мне помогла и сказала: "Если что, обращаться к ней"... Столик их в зале отдельный предлагала, по я ответила, что пришла только поздороваться со своим.., - Анастасия замялась, потом подумала и сказала: - чтобы поздороваться с тобой, Владимир и с Вами. А может, ты сможешь со мной по городу погулять? Ветерок от моря на набережной дует, там воздух лучше. Или тебе еще хочется здесь побыть, Владимир, с друзьями своими? Я подожду, пока ты все закончишь. Или я... я не сильно помешала?
- Да совсем ты не помешала, Анастасия, я очень рад тебя видеть. Просто вначале обалдел от неожиданности твоего появления.
- Правда? Так может, мы тогда и пойдем погуляем у моря? Вдвоем или все вместе? Как ты хочешь?
- Пойдем, Анастасия. Вдвоем пойдем.
Но уйти нам так просто не удалось. К столику приближался знакомый Елены. Он, наверное, тоже долго отходил от неожиданного появления Анастасии. "Надо было раньше, сразу уйти", - подумал я, но теперь было уже поздно. Они приступили к своему извращенному сценарию. И Елена, словно внутренне приготовилась, как-то выпрямилась, глазки свои опустила, волосы стала картинно поправлять.
Он подошел к столику, но не к своей Елене, а к Анастасии. Чуть поклонился и произнес, никого не замечая,
кроме Анастасии. Елена даже рот раскрыла, когда он предложил Анастасии:
- Девушка, разрешите Вас пригласить на танец. Анастасия встала, улыбнулась и ответила:
- Спасибо, Вам большое, за приглашение. Присядьте, пожалуйста, на мое место. Вас здесь будет не хватать. А я не настроена сейчас танцевать. Мы только что решили с моим... с моим кавалером пойти погулять на свежем воздухе.
Он, повинуясь ее словам и не отрывая от Анастасии взгляда, сел на ее стул. Мы вдвоем пошли к выходу.
Я решил отойти подальше от ресторана, немного погулять, как хотела Анастасия, а потом взять такси и уехать на квартиру. Было часов десять вечера. С тенистой аллеи мы спустились на каменистый берег моря. Еще не успели дойти до воды, как я услышал скрип тормозов, повернулся. От остановившегося наверху, у обочины дороги, джипа в нашу сторону шли пятеро здоровых мужиков. Когда они окружили нас, я увидел среди них и второгодника с бычьей шеей, он остановился чуть поодаль от окружившей нас с Анастасией четверки, но начал разговор именно он:
- Ты бы, мужик, вернулся в кабак. Дама там без тебя скучает.
Я не ответил ему, и он снова заговорил:
- Ты глухой, что ли, тебе говорят вернуться надо к даме своей. А ты перепутал даму с другой и ушел. Мы тебе вернуться счас поможем.
Ближайший ко мне накачанный мужик сделал шаг в мою сторону, и я решил... Крикнул: "Беги, Анастасия" - и решил первым вмазать ему и биться до последнего, чтоб успела Анастасия убежать. Я первым попытался нанести удар подошедшему ко мне, но он перехватил мою руку, ударил меня в солнечное сплетение, потом по лицу. Я падал на камни. Наверное, ударился бы о них головой, но Анастасия подставила ладонь и самортизировала удар.
Голова кружилась, и трудно было дышать. Я лежал и видел, как приближаются к лицу ноги накачанного, обутые в полуботинки с металлической окантовкой. "Ногами сейчас будет действовать", - мелькнула мысль. Приблизившись, он размахнулся ногой, и тут Анастасия сделала то, что в подобной ситуации присуще большинству женщин, она закричала. Но ее крик!.. Он только в первое мгновение был нормальным. Его звук сразу же исчез, а беззвучный ее крик дико резанул по перепонкам. Я видел, как роняют из рук какие-то предметы и хватаются за уши окружившие нас. Трое упали и стали корчиться на коленях. А она ладонями своими зажав мои уши, набирала в легкие воздух и снова кричала. Ее крик, похожий на какой-то ультразвук, заставлял уже всех подошедших к нам корчиться на коленях. Они не понимали, что происходит, откуда исходит этот невыносимо режущий звук. И я сквозь ее ладони ощущал его режущее воздействие, может быть, не так сильно, как другие, но все равно было больно. Потом увидел, как сверху от дороги бежит к нам группа женщин. Анастасия перестала кричать, разжала руки, я сел на камень. Бежавшие к нам женщины были вооружены: кто бутылкой, кто монтировкой от машины, одна бежала с милицейской дубинкой, другая - с массивным подсвечником. Впереди всех Анка-путана, она держала в руках горлышко разбитой бутылки из-под шампанского. От двух "жигуленков", стоящих у джипа, на которых они приехали, медленно шла еще одна толстушка в халате, видно прямо с постели, одеться как следует не успела. Каким-то образом предводительница путан, как по тревоге, собрала всех своих подруг по бизнесу.