Мельников Руслан. Купец

   Разноязыкий купеческий табор, двигавшийся за войском кочевников и охраняемый ханскими нукерами, располагался неподалеку от кургана с шатром Удуга. Видимо, это следовало считать проявлением особой милости со стороны хана к торговым людям.
   В караван-сарае купцы имели возможность не только отдыхать и кочевать вслед за ханской ставкой, но и торговать в пути. Чем, собственно, многие сейчас и занимались. В центре караван-сарая шумело торжище, по сравнению с которым базарчики Приуральска и Сибирска казались бедненькими и убогими. Купцы продавали и обменивали свой товар, азартно торгуясь друг с другом и с богатыми ордынцами, толкавшимися на рынке.
   Кого здесь только не было!
   Как пояснил Батцэцэг, войско Удуга состояло из монголов, китайцев, казахов, узбеков, таджиков, киргизов и урус-монголов, как в Орде называли выходцев с бывших российских территорий от Алтая до Байкала.
   Чего здесь только не было!
   Оружие. Луки, сабли, мечи, копья, топоры, булавы, самострелы, самопалы и даже изготовленные до Бойни, но основательно уже убитые стволы, по поводу которых А-Ка вынес неутешительный вердикт: «Такое барахло разорвется в руках прежде, чем его пристреляешь». Боеприпасы, большей частью сохранившиеся лучше, чем старое оружие. Доспехи для людей и быконей. Шкуры и ткани, одежда и пища, вино и кумыс, золото и драгоценности, топливо, ходовые запчасти к автоповозкам, седла, упряжь, скот, рабы…
   Да, и рабы тоже. Виктор поморщился. Он многое мог понять и принять в торговле, но выше его понимания было то, как можно продавать и покупать людей. Для Сибирского Княжества рабство являлось дикостью, но в Орде оно было в порядке вещей.

* * *

   Многолюдство и толчея на ордынском торжище смущали и настораживали. В такой толпе чуть зазеваешься – и запросто можно лишиться товара.
   – А-Ка, Костоправ, – окликнул Виктор спутников. – Приглядывайте там за повозками.
   – Да приглядываем-приглядываем, – пробасил А-Ка, грозно зыркая по сторонам.
   – Воров здесь можешь не опасаться, Золотой Викатар, – заверил Батцэцэг. – Уличенным в воровстве, грабеже или обмане купцов Великий хан приказал ломать хребты и бросать в степи. Великому хану нужны порядок и честная торговля.
   Хребет ломать – это, конечно, круто.
   – И что, действует такая мера? – поинтересовался Виктор.
   – С тех пор, как в караван-сарае поймали и прилюдно казнили одного охотника до чужого добра, я о случаях воровства больше не слышал, – ответил толмач.
   Похоже, среди ордынцев и в самом деле царили жесткий порядок и железная дисциплина.
   Внимание Виктора привлек невысокий и щуплый желтолицый торговец с узкими глазками и суетливыми руками, выставивший на раскладном прилавке три вскрытых и уже наполовину опустошенных цинка с патронами разного калибра. Купец махал широкими рукавами просторного цветастого халата и что-то непрестанно тараторил. Видимо, расхваливал товар и зазывал покупателей. Покупатели подходили.
   Виктор решил, что и им тоже не помешало бы пополнить запас патронов. Того, что он выменял у Батцэцэга под Приуральском, все-таки маловато для дальнего похода. А желтолицый купец торговал довольно бойко. Боеприпасы у него уходили не поштучно даже, а целыми жменями. Судя по всему, цену ордынец сильно не задирал и товар предлагал качественный.
   Виктор подошел. Поворошил рукой в цинке, внимательно рассматривая остроконечные цилиндрики. Вроде гильзы не ржавые и не порченные. Брать можно.
   – Чего и сколько хочешь за рожок патронов? – спросил он, стараясь сохранять безразличный вид. Уточнил: – Автоматные, семь шестьдесят два…
   И спохватился. Басурманин ведь не понимает по-русски! Не в Сибирске же торг идет. И даже не в Приуральске.
   Виктор обернулся, собираясь позвать на помощь толмача, но иноземный торговец неожиданно удивил.
   – А что у твоя есть для моя? – хитро улыбаясь, спросил купец.

* * *

   Надо же! Желтолицый говорил по-русски! Правда, с забавным акцентом и безбожно коверкая слова, но вполне сносно. Что ж, тем лучше.
   – Есть сибирская пушнина, – ответил Виктор. И пояснил на всякий случай: – Соболяки. Мех. Шкурки. Есть топливо. Хорошее. Чистое. Тоже из сибирских скважин.
   – О, сибирь-человек! – заметно оживился купец. Замахал руками еще сильнее, отчего рукава халата захлопали по воздуху, словно крылья, заулыбался шире. – Сибирь-человек – хорошо! Очень-очень хорошо!
   Виктор пожал плечами. Пусть будет сибирь-человек, он не против.
   – Как твоя звать? – не унимался торговец. – Твоя имя, сибирь-человек?
   – Виктор, – представился Виктор.
   – Вихта? – переспросил китаец.
   – Ну вроде того. Я купец Сибирской гильдии.
   – О! Сибирь-человек-купец еще лучше, чем просто сибирь-человек! – резюмировал иноземец.
   Его улыбка уже не помещалась на широком плоском лице.
   – А ты-то сам откуда? – спросил Виктор.
   – Моя – хань-человек. Так моя и моя народ сама себя звать. Хань-народ, хань-человек. Твоя понимать, Вихта?
   «Странное самоназвание. Похоже на хана-человек», – подумал Виктор, недоуменно глядя на многословного собеседника и усиленно вспоминая, что это за народ такой чудной. Который – хана.
   – Еще моя и моя народ называться чайна-человек… – продолжал тот.
   «Чайный человек?» – удивление Виктора росло.
   – Или китай-человек.
   – А-а-а! Китаец?! – догадался наконец Виктор.
   – Китай, Китай, Китай… – радостно и часто закивал «хань-чайна». После чего добавил: – Моя китай-человек-купец. Как твоя сибирь-человек-купец.
   – Ну это ясно, – хмыкнул Виктор. – Коллеги, в общем. А имя у тебя есть, хань-чайна-китай-человек-купец?
   Китаец стукнул себя в тощую грудь:
   – Моя Ся-цзы, – объявил он.
   Вот и познакомились.
   – Откуда наш язык знаешь? – спросил Виктор. Этот смешной, улыбчивый и общительный китаец понравился ему сразу. Да и знание языка подкупало.
   – Моя за твоя Байкала и за твоя Тунгуска ходить, – опять затараторил «китай-человек» Ся-цзы, на этот раз гордо выпятив свою цыплячью грудь. – Потому моя твоя язык знать, Вихта. Моя хорошо торговать с сибирь-человек. А хорошо торговать – значит, хорошо говорить.
   Понятненько. Китаец, оказывается, вел торговлю где-то на юго-восточных и восточных границах Сибирского княжества. Там, видать, и научился лопотать по-русски.
   – Слушай, Ся-цзы, а что у вас сейчас в Китае творится? – Виктор не удержался еще от одного вопроса, не имевшего никакого отношения к предстоящей сделке.
   О мире, раскинувшемся за пределами сибирских лесов, приходили скудные, обрывочные и зачастую противоречивые сведения. Виктора же всегда интересовало, что происходит вне родного Княжества.
   Ся-цзы зацокал языком и скорбно покачал головой.
   – Запад-Китай – Большая-большая Котел, – печально заговорил он. – Большая и Страшная. Как твоя Котел за Урал-гора. Даже больше и страшнее, чем твоя, Вихта. Много-много мутанта-зверь, мутанта-птица, мутанта-рыба. Много мутанта-дикарь-человек. Мутанта-тварь часто приходить из Запад-Китай. Восток-Китай – жить можно. Правда, плохой жизнь, но можно. А за Восток-Китай еще один Большая Индус-Котел. Тоже много всякий мутанта.
   Индус-Котел? Вероятно, китаец имел в виду Индию. Виктор как-то слышал от Сказителя о стране с таким названием.
   Купец вздохнул:
   – Мутанта везде много, а китай-человек совсем мало. Между два Большая Котел страшно. С хан Удуг не так страшно. Поэтому моя уходить из Восток-Китай и ходить с хан Удуг.
   Виктор сочувствующе кивнул. И в чужих землях, оказывается, жизнь не сахар. Видать, по Китаю и Индии, как и по России, в свое время тоже неслабо долбанули. И наверняка ведь не только там бурлят сейчас Котлы. Terra Mutantica, должно быть, расползается по всей планете. Как болезненная опухоль. Или уже как трупные пятна?
   Виктор тряхнул головой, отгоняя тоскливые мысли. Ладно, поболтали – и хватит. О грустном – так точно хватит. Делом пора заняться…
   – Так что хочешь за патроны, китай-человек? – вернулся он к началу разговора.

* * *

   Китайца словно подменили. Он вновь стал прежним улыбчивым, любезным и плутоватым торговцем. Ся-цзы больше не сокрушался о судьбе Китая и несчастных китайцев. Все его мысли теперь были направлены на другое.
   – Моя патрона – хороший патрона, Вихта, – чувствуя интерес покупателя к своему товару, затараторил иноземец. – Очень-очень хороший. Далеко пуля кидать. Сильно-больно бить.
   Собственно, «хороший патрона» был обычным автоматным боеприпасом. Но купец, конечно, не был бы купцом, если бы не приукрашивал и не расхваливал свой товар.
   – Китайский патрона! – не умолкал Ся-цзы. – Самый-самый лучший-лучший качество. Все-все про это знать, любой так для твоя сказать.
   – А где ж ты взял-то эти патроны? – поинтересовался как бы между прочим Виктор.
   – Старая секретная склада, – уклончиво ответил собеседник. – Дорого стоить для моя. Но для твоя буду дешево отдавать, сибирь-человек…
   Торговаться пришлось долго, яростно и зло, забыв о симпатии, возникшей к забавному китайцу. Все-таки свой интерес тоже нужно блюсти. В итоге сговорились на трех соболяковых шкурках за тридцать патронов.
   Виктор остался доволен сделкой. Еще бы! В Приуральске и уж тем более в Сибирске-на-Оби о такой цене можно было только мечтать. Мелькнула даже мыслишка: а может, ну его, этот поход к южным морям. Не проще ли сбыть весь товар в ордынском караван-сарае и вернуться домой с неплохим барышом?
   Впрочем, Виктор сразу же отказался от этой мысли. И дело тут не только в наживе. Слишком манили его далекие неведомые земли. Да и Ся-цзы как-то не выглядел опечаленным сделкой. Скорее, наоборот. Видать, тоже неслабо наварился на редком в ордынских степях сибирском товаре. А ведь пронырливый китаец знает местный рынок и местные цены. Может быть, он даже имеет представление о том, что и сколько стоит в портах южных морей.
   Словно в подтверждение этих мыслей Ся-цзы заговорил снова – вкрадчиво так, с приторной улыбкой на лице.
   – Вихта, моя вот что думать для твоя. Зачем твоя ходить в далекий дорога? Лучше продать для моя вся твоя товар! Моя платить хороший цена. Твоя сразу возвращаться домой, а моя – идти дальше вместо твоя. Давай делать так, сибирь-человек? Твоя сразу становиться умный-умный-человек.
   Все это китаец выпалил быстро, не переставая улыбаться во весь рот. И не понять – то ли в шутку он предлагает, то ли всерьез. Наверное, и всерьез тоже. Виктор хорошо понимал замысел «китай-человека». Скупить ценный товар, не заезжая в Сибирское княжество, а потом перепродать его на южных базарах. Наверное, на этом можно неплохо заработать.
   Только какой смысл отдавать барыш другому?
   Становиться умный-умный-человек Виктор не захотел.
   – Нет, дорогой, – Виктор тоже улыбнулся китайцу, – вместе пойдем с ханом. Вместе торговать будем.
   – Как твоя хотеть, сибирь-человек, – вздохнул Ся-цзы. – Моя для твоя хороший мысля предлагать. Твоя отказаться. Моя – слово, твоя – дела.
   Кажется, он все-таки расстроился.
   – Да ладно тебе, – Виктор похлопал купца по худому острому плечу. – Не дуйся. Южных морей на всех хватит.
   Китаец махнул рукой, вяло улыбнулся:
   – Моя не дуться, Вихта. Моя хотеть дружба с сибирь-человек. Пусть твоя сегодня вечер приходить чай пить и беседа говорить.
   «Чайный человек зовет чай пить», – Виктору даже стало смешно.
   – Моя тама вона жить, – китаец указал на большую островерхую повозку с нависающей над огромными колесами миниатюрной терраской, увешанной разноцветными бумажными фонариками и прикрытой от солнца соломенным зонтиком.
   – Спасибо за приглашение, Ся-цзы – кивнул Виктор, радуясь, что мир восстановлен. – Непременно заскочу в гости.

Глава 10

   – Ну и какого ты с этим желторожим лясы точил? – недовольно осведомился изведшийся от безделья Костоправ. – Столько времени коту под хвост!
   – Коллега, – пожал плечами Виктор. – Китайский купец.
   – Ишь ты! – удивился А-Ка. – Китайский!
   – Китайский, монгольский, казахский – один хрен! – сварливо заметил Костоправ. – Орда – она и есть Орда.
   Лекарь был прав. Ордынские степи давно стали своего рода тиглем, где в единое целое сплавлялись пестрые разноязыкие массы – уцелевшие после Бойни остатки некогда многочисленных народов. Костяком государства кочевников являлись монгольские кланы, но едва ли они сейчас составляли хотя бы треть подданных Удуг-хана.
   – Китаец, между прочим, по-нашему шпарит, – сказал Виктор. – Потешно так говорит, но понять можно.
   – Ну, ты, блин, Золотой, на любом базаре себе дружков найдешь! – фыркнул Костоправ.
   – Это не дружок, а деловой партнер, – пояснил Виктор. И повернулся к Стрельцу. – А-Ка, отдай китайцу трех соболяков и выбери тридцать патронов к калашу.
   – Три на тридцать? – присвистнул А-Ка. – Хороший курс!
   – Я так подозреваю, что будет еще лучше, – улыбнулся Виктор.
   На следующий день в лагере началась суета. Батцэцэг сообщил, что вернулись все карательные отряды, брошенные Удугом против котловых тварей, а усиленные дальние дозоры разведали дорогу к подбрюшью зауральского Большого Котла. Вроде бы серьезных препятствий на пути обнаружено не было.
   Ордынское войско тронулось в путь. Снялась с места ханская ставка. За ней двинулись купеческие обозы. Орда шла на запад. И то, как она шла, нужно было видеть.
   Снова, как много столетий назад, Великая Степь выплескивала вовне новых гуннов и новых монголов.
   Передовой тумен, закрывшись со всех сторон дозорами, ушел далеко вперед. Основные силы Удуга растянулись по степи гигантским полумесяцем, рога которого готовы были охватить с флангов и с ходу смести любого противника. Хан словно вел свое войско не в поход, а на облавную охоту.
   Иногда где-то вдали звучали выстрелы – очень редкие, как правило, одиночные, едва-едва различимые на таком расстоянии. До центральных ордынских порядков стрельба не докатывалась.
   Передвижную ставку Удуга прикрывала нукерская гвардия и лучшие ордынские воины-богатуры. Сам великий хан ехал в бронированной колеснице-БТРе, которую тянула упряжка из пары десятков сильных быконей, менявшихся каждые три часа. Многочисленные телохранители защищали подчиненных Удугу ханов и князьков-нойонов. К тянувшемуся позади купеческому обозу тоже была приставлена надежная охрана.
   Повсюду сновали вооруженные копьями, саблями и луками всадники. Изредка то тут, то там появлялись ордынские Стрельцы с автоматами, винтовками, карабинами и ружьями. От пестрых одежд, металлических, кожаных и пластиковых доспехов рябило в глазах. Однако разношерстные и разноязыкие степняки были дисциплинированными и хорошо организованными воинами, беспрекословно подчиняющимися единому командованию: слаженность действий кочевой армии в походе трудно было не заметить.
   Упряжные быкони везли тяжелые повозки. Размеренно ступали, покачиваясь всем телом и бросая на окружающих надменные взгляды, флегматичные горбатые верблюки, груженные тюками и свертками. За боевыми отрядами двигались, на ходу пощипывая сухую траву, табуны запасных быконей. Вооруженные пастухи берегли животных, прикрывали их и присматривали за ними, не давая отбиться в пути ни одному жеребенку. Перекрикивались друг с другом и кричали на скотину люди. Скрипели колеса, редко и коротко взрыкивали старыми кашляющими двигателями автоповозки, вытягивая застрявшие кибитки.
   Купеческие обозы пока без особых проблем поспевали за войском кочевников, но Удуг все же предупредил, что отстающих ждать не намерен. А отстать и остаться в одиночестве возле Большого Котла, посреди открытой степи не хотелось никому. Никто и не отставал.
   Орда двигалась на запад, неспеша и неумолимо.

* * *

   Первый день пути не принес никаких тревог. Ордынцы не подпускали котловых мутантов к купеческому обозу. Все было спокойно. Виктор еще больше сдружился с Ся-цзы и пристроил свои повозки по соседству.
   Когда китаец окончательно уяснил, что «сибирь-человек» не собирается сбывать ему свой товар, а намерен дойти до южных морей сам и сделать с этим ничего нельзя, к желтолицему купцу вернулось прежнее благодушие. Ся-цзы принял упорство Виктора с философским спокойствием и больше не пытался его ни в чем убеждать.
   Пару раз они пили ароматный чай в диковинной кибитке Ся-цзы. Раза три китаец заглядывал в гости к сибирякам, правда, так и не сумев наладить отношения с Костоправом, с которым вообще трудно было найти общий язык.
   Как выяснилось, товара у китайца было не очень много, зато его оберегала многочисленная и хорошо вооруженная охрана. Это были неразговорчивые и суровые на вид ребята. Тоже желтолицые, с узким разрезом глаз. Видимо, тоже китайцы. Все – невысокие, но жилистые, крепкие, шустрые и подтянутые бойцы, умеющие обращаться с оружием. В их арсенале имелись хитроумные стрелометы, метательные изогнутые лезвия и пластины, диковинные сабли, крючья, ножи, копья и алебарды. Виктор разок понаблюдал за тренировкой охранников Ся-цзы, и увиденное его впечатлило.
   Среди китайцев-охранников было аж целых четыре Стрельца. Да и сам Ся-цзы частенько расхаживал с каким-то короткоствольным и многозарядным автоматом. Ну а с боеприпасами у того, кто ими торгует, наверное, проблем нет.
   Возможно, плата наемникам съедала у острожного Ся-цзы львиную часть торгового навара, а может быть, и нет. Может быть, услуги опытного охранника в Орде стоят дешевле, чем в Сибирском княжестве. В любом случае подобная охрана гарантировала максимальную безопасность. Собственно, это было главной причиной, по которой Виктор решил держаться поближе к китайцам. Если во время похода какой-нибудь мутант прорвется к обозам, вместе будет легче отбиться.
   Да что там отбиться! С такой дружиной и с таким арсеналом Ся-цзы вполне мог рискнуть дойти до Южных морей и сам, без Удуг-хана. С ханом-то оно, конечно, надежнее будет, и можно обойтись без потерь, но все же…
   А, собственно, кто сказал, что Ся-цзы туда не ходил? Удуг в разговоре с Виктором упомянул, что некоторые ордынские купцы побывали у Южных морей. Хан, правда, признался, что возвращались оттуда немногие. Но ведь возвращались же! Кто-то да возвращался…
   Уж очень настырно Ся-цзы упрашивал продать сибирский товар. Словно знал наперед, причем точно знал, что сможет получить за купленное у сибиряков намного больше.
   Так, может, и правда знал?
   В этом случае тем более следует дружить с китайцем. Знающий человек в чужих землях дорогого стоит. А уж если что – потом сочтемся. Виктор твердо решил отблагодарить китайца за любую помощь с его стороны. О чем и намекнул Ся-цзы.
   Тот по своему обыкновению расплылся в улыбке и часто-часто закивал.
   – Хорошо, Вихта, хорошо. Сибирь-человек помогать китай-человек. Китай-человек помогать сибирь-человек.
   Правда, на прямой вопрос, не пробовал ли Ся-цзы добраться до Южных морей самостоятельно, «китай-человек» сделал большие – ну настолько большие, насколько это было возможно для китайца, глаза, отчаянно замахал руками и быстро залопотал:
   – Сам – нельзя! Никак нельзя! Только с хан Удуг на юг-море можно! Сам – далеко-опасно-страшно!
   А уже на следующий день Виктор получил возможность убедиться, как опасна дорога к Южным морям.

* * *

   Первой ласточкой стали враны. Да уж, ласточкой… Адской такой. Черной и страшной.
   Огромная – гораздо больше той, что вилась над Приуральском – стая появилась со стороны Котла – с севера. Ордынцы, купцы и купеческая охрана засуетились, готовясь к бою.
   Враны на большой высоте облетели главные силы ордынского войска, обогнули ханскую ставку и, видимо, сочтя тыловой обоз легкой добычей, обрушились сверху на него.
   Отбиваться пришлось в движении, с повозок и седел: Удуг-хан запретил останавливаться.
   Грохотали бомбарды, бухали ручницы-самопалы, стреляли автоматы и ружья, щелкали тетивы луков и стрелометов. Летели во все стороны перья, падали на землю черные тушки и бились между повозками подранки, которых движущийся обоз топтал копытами и давил колесами.
   Сибиряки тоже вступили в бой, правда, на этот раз непосредственной опасности для них не было: обе повозки Виктора держались ближе к центру, а враны в основном атаковали обозный хвост. Но атаковали настырно.
   Крупные черные птицы нападали снова и снова. То ли были голодными донельзя, то ли вранам придавала уверенности их численность.
   Отстала стая, лишь потеряв с полсотни птиц и отбив у передвижного Караван-сарая полтора десятка быконей, одного верблюка и дюжину охранников. Задерживаться и драться за трупы никто не стал. Даже оружие собирать было рискованно. Погибших людей и скотину так и оставили в сухой траве. В конце концов, враны черным покрывалом опустились на степь позади обоза и принялись с одинаковым остервенением терзать вырванную у Орды добычу и собственных убитых и раненых сородичей.
   Залетная стая из Котла отвлеклась. Но вот надолго ли?
   После нападения вранов ордынцы стали чаще поглядывать на небо. Может быть, поэтому и не заметили новой напасти.

* * *

   Небольшие неприметные кочки, поросшие травой, взорвались пыльными фонтанами под самыми копытами быконей и колесами повозок. Что-то темное, длинное, щетинистое наметалось над землей. Какие-то стремительные существа, похожие одновременно на кротов и лохматых змей.