Мельникова Валентина Александровна. Грех во спасение

   Митя быстро сбежал по ступенькам, взял молодого человека за руку и провел его сквозь расступившуюся толпу:
   - Маменька, отец, познакомьтесь! Это мой друг еще с кадетского корпуса барон фон Кальвиц Алексей Федорович.
   Его родители сейчас в Италии, и я пригласил его пожить у нас, пока они не вернутся. Их имение в ста верстах отсюда, в Симбирской губернии...
   - Знаком, знаком с вашим батюшкой, Алексей Федорович! - Князь пожал руку барону. - В молодости мы с ним не один приз на скачках брали, и сознаюсь, много раз он меня на финише обходил. Большой любитель лошадей был Федор Иоганнович!
   - Он до сих пор ими занимается, - улыбнулся барон, - только уже в скачках не участвует, а разводит лошадей для кавалерии.
   - И об этом нам известно, самолично покупал у него двух вороных красавцев для государевых конюшен. Великолепные кони, право слово! - Князь похлопал гостя по плечу и подвел его к княгине. - Познакомься, матушка! Алексей Федорович, оказывается, сын моего старинного приятеля барона Кальвица.
   Барон склонился к руке княгини и поцеловал ее, а Митя в недоумении посмотрел на отца:
   - А Маша что же? Где она? Неужто уехала?
   - О боже! - всплеснула руками Зинаида Львовна. - Действительно, куда она подевалась? Катерина, - окликнула она экономку, - Машеньку не видела?
   - Да вон же она, барыня, - кивнула та в сторону девушки, попытавшейся спрятаться за широкой спиной одного из конюхов.
   Митя радостно засмеялся, минуя ступеньки, спрыгнул с крыльца, схватил Машу в охапку и закружил ее по двору.
   - Смотри, Алешка, какова у меня сестрица! - Он наконец-то поставил ее на землю и с восторгом оглядел с ног до головы. - А я все думаю, что это за казачок за слугами прячется, и невдомек мне, что это сестренка моя дорогая! - Митя стянул с головы Маши папаху и покачал головой. - И впрямь совсем взрослая барышня! - Он вдруг обнял ее и крепко поцеловал в губы. Потом отстранил от себя, окинул придирчивым взглядом и улыбнулся. - Да, и самый главный сюрприз, что красавица каких поискать! Небось просватана уже? - Он посмотрел на мать. - Кто жених, сознавайтесь?
   Князь укоризненно покачал головой:
   - Узнаю своего сына! Не успел дорожную пыль с сапог стряхнуть, а уже не терпится все новости разузнать. Добро пожаловать в дом, гости дорогие! Он посмотрел на сына, продолжающего обнимать Машу за плечи, и весело приказал:
   - А ну-ка, Марьюшка, живо переодеваться! Что же ты в мужском костюме гостей встречаешь? Подумают, что мы тебя в черном теле держим!
   Через час обедали в парадной столовой. Маша в новом батистовом платье, украшенном маленьким букетом фиалок, сидела по правую руку от Владимира Илларионовича и почти не поднимала глаз от тарелки, боясь встретиться взглядом с Митей и выдать волнение, охватившее ее после его поцелуя. Он назвал ее сестрой, чего не бывало в прошлый его приезд, и встрече радовался по-особенному. Несомненно, он повзрослел, возмужал и, очевидно, забыл и о прежних стычках, и о былых обидах.
   Ей было приятно, что он сразу же вспомнил о ней, то, как восхищался ее красотой, но.., этот поцелуй... Зачем он только поцеловал ее?.. На виду у всех, на глазах у родителей и этого странного молодого человека с огромными темными глазами, заглядывающими, кажется, в самую душу. Барон сидел напротив Маши, и стоило ей поднять глаза, она тотчас же ловила его взгляд, задумчивый и немного печальный, словно этот юноша с тонкими правильными чертами худощавого и очень бледного лица хранил в себе какую-то грустную тайну.
   Он больше молчал, лишь изредка обращался к княгине, хвалил то одно, то другое блюдо, отчего Зинаида Львовна заливалась румянцем от удовольствия и с еще большим усердием принималась потчевать гостя яствами, приготовленными по этому случаю старым поваром Климентием, китайцем по национальности, чье истинное имя никто так и не научился толком выговаривать. В конце концов китаец крестился и принял православное имя, которое, в свою очередь, ни разу не сумел правильно произнести, как и имена хозяев: вот уже добрых тридцать лет называл их не иначе как "капитана" и "мадама".
   Митя ел быстро, весело, размахивал руками и хохотал во весь голос, когда узнавал очередную новость про соседей или хороших знакомых. Он то и дело подмигивал Маше и озорно косился на барона. Он уже знал, что Маша до сих пор не просватана, и несказанно радовался этому обстоятельству. Потирая руки, он во всеуслышанье заявил, что его друг не женат и Маше стоит приглядеться к нему повнимательнее. Чем вызвал небывалое смятение за столом: Маша отчаянно покраснела и чуть не заплакала от смущения, барон еще больше побледнел и сердито прошептал:
   - Дмитрий, не зарывайся! Остынь-ка и знай меру, братец!
   Князь покачал головой и переглянулся с женой. Их сын, несмотря на внешние изменения, по-прежнему говорил вслух все, что придет в голову, не слишком заботясь, какое впечатление произведет этим на окружающих.
   Но Митя тут же забыл о своих словах и, перегнувшись через стол, спросил:
   - А что, у Гурвичей гостит кто в этом году?
   Помещик Гурвич был их ближайшим соседом и отличался особым хлебосольством, отчего летом в его имении всегда жили какие-то лохматые молодые люди, по виду студенты из разночинцев, худющие девицы с томными взглядами и желтыми прокуренными зубами. Многочисленные гости постоянно менялись, и, кажется, сами хозяева не могли запомнить, кто в это время проживает в их доме, отъедается за зиму, крутит скоротечные романы, флиртует и кокетничает, с визгом и хохотом плещется в купальне, а по вечерам, выпив хозяйского вина, сидит на террасе и проникновенно распевает русские песни и романсы.
   В детстве Митя дружил с младшим сыном Гурвича Леонидом, и его желание побывать в соседнем имении было вполне объяснимым.
   - Как не гостит! - вздохнула Зинаида Львовна. - Леонид в прошлом году женился на дочери какого-то чиновника из Министерства иностранных дел по фамилии Недзельский.
   Батюшка твой его хорошо знает, а я всего-то раз и встречалась с ним, так что и не помню особо. - Она сделала глоток из бокала с вином и продолжала:
   - Девица оказалась неглупой, к тому же красивой и, говорят, держит Леонида в ежовых рукавицах...
   - Завтра же отправлюсь к ним с визитом, - быстро сказал Митя и переглянулся с бароном. Княгиня заметила этот взгляд, и что-то в нем, видно, не понравилось ей, потому что она поджала губы и замолчала.
   После обеда Маша поспешила укрыться в своей комнате, испытывая странное стеснение в присутствии Мити и в особенности его гостя. Но вскоре в дверь постучали. Она распахнула ее. На пороге стоял Митя и радостно улыбался:
   - Маша, милая! Ты почему сбежала? Я хочу Алешке окрестности имения показать, а он просит, чтобы ты поехала с нами. Переодевайся быстрее, я уже приказал лошадей оседлать.
   Митя исчез за дверью, а Маша некоторое время раздумывала, что же надеть по такому случаю. Почему-то ей хотелось выглядеть не так, как всегда, и поэтому она решила не облачаться в свой традиционный костюм для верховой езды - черкеску и папаху, а нарядилась в темно-голубую амазонку и надела маленькую шляпку с пером. Амазонка была подарком Зинаиды Львовны и очень шла к Машиным глазам, но девушка не любила ее: в этом случае приходилось пользоваться дамским седлом, а она предпочитала мужское.
   Молодые люди ждали ее у крыльца, куда конюхи подвели трех оседланных лошадей, и тут произошла небольшая заминка: на конюшне Маше по привычке приготовили мужское седло, и пришлось спешно менять его на дамское.
   Князь и княгиня вышли проводить молодых людей. Зинаида Львовна была немного разочарована. Она надеялась, что сын пожелает отдохнуть после обеда, и думала поговорить с ним, разузнать подробности его жизни за эти долгие семь лет, выведать кое-какие секреты и, главное, выяснить намерения на будущее. Митя мимоходом проговорился, что ждет изменений в своей карьере, которые позволят ему видеться с родителями чаще и, возможно, в какой-то степени благотворно повлияют на его дальнейшую жизнь.
   Княгиня сгорала от нетерпения, но неугомонное детище, как всегда, не могло усидеть на месте и затеяло верховую прогулку вместо того, чтобы остаться дома и удовлетворить родительский интерес.
   Молодые люди уехали кататься, а князь и княгиня удалились в спальню. Но распорядок дня был уже нарушен, утренние волнения взбудоражили старших Гагариновых, и в конце концов Владимир Илларионович велел лакею принести на террасу холодного квасу и устроился в кресле покурить трубку. Вскоре и Зинаида Львовна захватила вышивание и присоединилась к мужу.
   Некоторое время они молчали, переживая в душе радостные минуты встречи с сыном.
   Первой не выдержала Зинаида Львовна:
   - Митенька-то совсем взрослым встал. Пора, наверно, и о женитьбе подумать.
   - Ох, матушка, - покачал головой князь, - посмотри на него, он еще в игры не наигрался. Все бы скакать ему да бегать! Успеет еще жениться, пусть повеселится, отдохнет от службы, а потом видно будет!
   - Как бы не избаловался, батюшка! Сейчас барышни пошли себе на уме, так и норовят кого побогаче да познатнее в мужья заполучить, потому не считаются ни с чем, хитрят, обманывают...
   - Не бойся, та снеге, Митя весь в меня! Я ведь тоже любил в молодости и покутить, и повеселиться, но к родительским советам прислушивался и женился, когда срок пришел на красивейшей и умнейшей из всех женщин. Владимир Илларионович склонился к жене и ласково поцеловал ее в щеку.
   Зинаида Львовна зарделась от смущения и с нежностью посмотрела на мужа:
   - Мне очень хочется, чтобы Митя был так же счастлив, как и мы с тобой, mon chеr!
   Князь внезапно оживился, отложил в сторону трубку и озорно улыбнулся:
   - Но в одном он, несомненно, изменился, ты не находишь, дорогая?
   - Ты имеешь в виду его отношение к Машеньке?
   - Вот еще одно подтверждение тому, что я женился на необыкновенной женщине. - Князь хитро прищурился. - Признавайся, ты и остальные мои мысли так же легко читаешь?
   - А ты еще сомневаешься? - рассмеялась в ответ жена. - За тридцать лет жизни с тобой я научилась не просто читать твои мысли, а даже предугадывать их. Ты ведь подумал о том, как хорошо Митя встретился с Машенькой, и несказанно рад, что он назвал ее сестрой? Но у тебя ведь все на лице написано, так что особых трудов не составляет догадаться, о чем ты в сей момент думаешь.
   Князь пожал плечами и усмехнулся:
   - Нашла чем удивить, и я про тебя то же самое могу сказать. Ты прямо расцвела вся, когда увидела, что он к ней как к родной бросился!
   - Право слово, обрадовалась, - перекрестилась Зинаида Львовна. - Слава богу, что все так хорошо получилось, а то я грешным делом побаивалась, вдруг у них опять ссоры да обиды начнутся. И барон, друг Мити, мне понравился. Такой приятный молодой человек, только худой больно, но я уж постараюсь откормить его.
   - Постарайся, матушка, постарайся! Юноша он неплохой, по всему видно! И состоянием приличным обладает! Ты заметила, как он на Машеньку поглядывал? Смотри, как бы нам не пришлось ее уже в этом году замуж отдавать.
   - Побойся бога, Владимир Илларионович, - замахала руками княгиня, полдня не прошло, как он наш порог переступил, а ты уже планы строишь, смотри, сглазишь. Может, он пьяница или болеет чем? Вид-то у него не ахти! Или тебе не терпится от Машеньки быстрее избавиться, так скажи, не таи.
   - Бог с тобой, дорогая! - нахмурился князь. - Машу я люблю не меньше, чем Митю, и ничего, кроме счастья, им не желаю. Но согласись, лучше отдать ее за человека нам известного, чем за богатого, о котором мы ничего не знаем. Со старшим бароном мы с юности знакомы. Федор Иоганнович - человек честный и порядочный. Немного суховат и педантичен не в меру, но он из тех моих знакомых, на кого я могу положиться при случае без колебания...
   ***
   Молодые люди успели тем временем отъехать от имения верст на пять, а то и более. Митя не находил себе места от восторга и бурно радовался, стоило им оказаться в том или ином заветном местечке. О многих он подзабыл за долгие годы отсутствия, а они вдруг появлялись, словно из небытия, напоминая о безмятежной поре детства, мальчишеских шалостях и забавах...
   Тихие, укрывшиеся в тени ракит речные заводи, прозрачные, кишащие рыбьей мелочью озера, заливные луга, на которых наели в ночном коней, дубравы, где каждый листок - словно нанизанный на веточку золотой слиток, так сильно пропитан он солнечным светом и теплом...
   Наконец они спешились у Богатырского холма. Митя и Алексей бросили тужурки на землю и прилегли на них, подставив лица прохладному ветерку, тихо шелестевшему травами и вершинами ракит на берегу Сороки. В небе заливались на все лады жаворонки, в траве - кузнечики, одуряюще пахло мятой, чабрецом. Розовый иван-чай и желтые метелки донника укрыли основание холма, а дальше до самого берега простерлась поляна, сплошь белая от расцветшего нивяника. Крупные ромашки так и просились в букет, точно малые телята толкались головками в колени, в ладони, и Маша незаметно для себя отходила все дальше и дальше от задремавших молодых людей, которых она по-прежнему стеснялась.
   За время прогулки она едва перемолвилась с ними парой слов, смущаясь и краснея, если Митя или барон обращались к ней с вопросами. Да и друзья, похоже, не слишком страдали от ее молчания. Митя говорил и смеялся почти безостановочно. Алексей вел себя более спокойно. Правда, Маша несколько раз поймала на себе его быстрый взгляд, и ей показалось, что гость не прочь поговорить с ней, если бы не Митя со своими восторгами и болтовней...
   Маша вернулась через час с большим букетом нивяника.
   Молодые люди уже проснулись и тихо переговаривались между собой. Маша, чтобы не мешать им, пристроилась на камне в тени кустов уже отцветающей таволги и принялась разбирать цветы. Наиболее крупные она отложила для букета, а из мелких сплела три венка. Один тут же надела на голову, а два других взяла в руки и поднялась с камня, намереваясь подойти к Мите и барону. Венки получились отменные, и она улыбнулась, представляя, как забавно они будут смотреться на головах у молодых людей.
   Митя и Алексей уже не лежали. Теперь они сидели на траве и, как показалось Маше, о чем-то спорили. Она сделала несколько шагов и вдруг замерла, услышав свое имя.
   - ..Маша - чудесная девушка, - быстро и раздраженно говорил Митя, - но о ней и речи не может быть. Скажи на милость, как я должен относиться к ней, если она выросла на моих глазах? Я ее очень люблю, она мне дорога как сестра, не более.
   - Но мне показалось, - тихо сказал барон, - что тебе нужна именно такая девушка, милая, скромная, спокойная.
   Признайся, Машенька необычайно красива. Истинно русская красавица!
   - Вот и продолжай к ней присматриваться, даст бог, еще и породнимся! Митя со всего размаха хлопнул приятеля по плечу и рассмеялся. - Я и так уже влюблен в самую красивую девушку на земле и надеюсь скоро сделать ей предложение.
   Надо только узнать у Марии, приехала ли Алина к Гурвичам..
   Она клятвенно заверила меня, что родители намерены отправить ее на все лето к сестре в имение.
   - Подальше от ухаживаний великого князя, как я полагаю? - Маша поняла по голосу, что барон усмехается.
   - А это не твое дело! - взорвался вдруг Митя, вскочил на ноги и тут заметил Машу, застывшую в десятке шагов от них.
   Он весело всплеснул руками. - Смотри, Алешка, что за чудо!
   Истинная дриада <Лесная нимфа.> к нам в гости пожаловала!
   Он подбежал к девушке, подхватил на руки и, не успела Маша опомниться, вновь поставил ее на ноги уже рядом с бароном. Отступив на шаг, Митя окинул их придирчивым взглядом и вдруг взял из рук у Маши венок и водрузил его на голову приятеля. Барон посмотрел на девушку и сконфуженно улыбнулся, а Маша не удержалась и прыснула. Алексей своим видом напомнил ей большой растрепанный подсолнух, одиноко торчащий среди опустевшего поля. Он попытался снять венок с головы, но Митя не позволил, а неожиданно вложил руку Машину в руку барона и дурашливо затянул:
   - Венчаются раб божий Алексей и раба божия Мария!..
   - Дмитрии, прекрати! - успел крикнуть Алексей, а Маша выдернула свою руку из его ладони и, не разбирая дороги, бросилась к прибрежным кустам. Пет, ничего не изменилось! По-прежнему Митя ведет себя по-свински, не понимая, в какое неловкое положение ставит ее перед совершенно незнакомым человеком. И зачем она согласилась на эту поездку?
   Ивовые ветки больно хлестали по лицу. Митя догнал ее около реки, схватил за руку и привлек к себе:
   - Ну что ты, дурочка, обижаешься! Алешка на мои шутки давно уже внимания не обращает. Я ведь не со зла! Вы и вправду рядышком прекрасно смотритесь, но это не значит, что я сто минуту готов вас сосватать. Барону месяц у нас жить, что же, ты так и будешь от него шарахаться?
   Он ласково погладил ее по спине и, склонившись ниже, дунул на легкий завиток, выглядывающий из-под венка:
   - Я тебя никому в обиду не дам, а Алешка мой лучший друг, и я его знаю, как самого себя! Уверяю тебя, он все воспринял как шутку.
   - Митя, дай слово, что никогда больше не станешь выставлять меня на посмешище, - всхлипнула Маша и подняла на него заплаканные глаза. - Я не хочу, чтобы обо мне думали, будто я только и мечтаю поскорее выскочить замуж!
   - А разве это не так? - хитро прищурился Митя. - Или у тебя уже есть кто на примете, только ты скрываешь от брата? Сознавайся! - Он слегка тряхнул ее за плечи и, взяв пальцами за подбородок, попытался заглянуть девушке в глаза.
   Но Маша сердито дернула головой, стараясь освободиться из его рук.
   - Ах, так! - Митя левой рукой перехватил ее за запястья, а правой с еще большей силой прижал к себе.
   - Отпусти сейчас же! - взмолилась Маша.
   - Отпущу, - Митя слегка ослабил хватку на запястьях, но продолжал обнимать ее, - отпущу, если признаешься, в кого влюблена. Наверняка это кто-нибудь из соседей...
   - Ни в кого я не влюблена! - Маша рассердилась не на шутку. Вдобавок езде венок почти развалился и надвинулся на глаза. Она попробовала сбросить его с головы, но венок сполз еще ниже, и она уже почти не видела Митю, смотревшего на нее со странной улыбкой - немножко удивленной, немножко...
   Он и сам не смог бы объяснить, что за странное чувство испытывает при виде этой девчонки с раскрасневшимися щеками, растрепавшимися русыми волосами и маленьким хорошеньким носиком, выглядывающим из-под разлохмаченного венка. Пытаясь что-то сказать, она слегка приоткрыла рот и провела языком по верхней губе. И вдруг, совершенно не понимая, что с ним происходит, Митя прильнул к этим нежным, совсем еще детским губам в далеко не братском поцелуе.
   Маша вздрогнула, попыталась оттолкнуть его, но в следующее мгновение почувствовала, что его рука отпустила ее запястья и прижалась к затылку, поцелуй стал еще настойчивее. Митя на миг отстранился, что-то прошептал и вновь припал к ее губам, осторожно обвел их контуры копчиком языка, и они приоткрылись, пропуская его дальше... Девушка ощутила, что его язык раздвигает ей зубы, проникает внутрь, и задохнулась от испуга. Мало того, что она никогда не целовалась с мужчиной, она даже не предполагала, что ее первый поцелуй будет настолько бесстыдным и полным откровенной страсти. А что он именно такой, она поняла по тому, как простонал вдруг Митя и его пальцы буквально впились в ее спину и затылок.
   "О господи! Что я делаю!" - успела подумать Маша и изо всех сил оттолкнула Митю от себя.
   Застигнутый врасплох, Гагаринов-младший отпрянул от нее и с недоумением посмотрел на девушку:
   - Маша, что случилось?
   - Как ты смеешь! - Маша стянула с головы венок и со всего размаха съездила им по княжеской физиономии. - Ты что себе позволяешь? Думаешь, что за меня некому заступиться, и смеешь обращаться со мной, как с дворовой девкой? Ошибаешься, братец! Я сама в состоянии постоять за себя, и учтя, добром это для тебя не кончится!
   Митя покраснел и попытался взять ее за руку, но она отступила на шаг и убрала руки за спину. Тогда он тоже отступил от нее, вытащил из-за пояса плетку и принялся вертеть ее в руках, старательно пряча глаза.
   Какое-то мгновение они молчали, постепенно сознавая, что же такое они натворили...
   Митя, то краснея, то бледнея, заговорил первым. Но по-прежнему не глядя ей в глаза.
   - Прости, не знаю, что на меня нашло! Очевидно, я так и не смогу относиться к тебе как к младшей сестре. Ты взрослая и очень красивая девушка и способна возбуждать у мужчины определенные желания.
   Он вздохнул и оглянулся. В просвете между деревьев видны были лошади и дожидавшийся их барон. Он с нетерпением вглядывался в кусты, укрывающие Машу и Митю.
   Митя опять виновато посмотрел на Машу и попросил:
   - Если сможешь, забудь про этот поцелуй. Он ровно ничего не значит. И я даю тебе слово, что никогда более не позволю себе подобных вольностей. Тем более... - он замялся на мгновение и тихо добавил:
   - Я люблю другую женщину и намерен к зиме жениться на ней.
   - Кто она? - шепотом спросила Маша, неизвестно почему почувствовав вдруг, что ее сердце словно окунули в ледяную прорубь и оно вот-вот превратится в сосульку.
   - Ее зовут Алина Недзельская. Она свояченица моего старого товарища Леонида Гурвича. По моим подсчетам, она должна уже приехать, и я намерен завтра с утра нанести визит Гурвичам. Надеюсь, ты не откажешься поехать с нами в гости?
   - С кем - с вами? - произнесла Маша тихо, стараясь не расплакаться.
   - Как с кем? - удивился Митя. - Со мной и с Алексеем.
   Советую тебе быть с ним внимательнее. Он едва-едва оправился от тяжелейшего ранения. Меня в том бою слегка осколком задело, вот смотри, какую отметину от турецкой картечи заработал.
   Он склонился к Маше, и она, неожиданно для себя, коснулась пальцами небольшого красноватого рубца чуть ниже уха и ласково погладила его.
   Митя опять покраснел и прижал ее пальцы к своей щеке:
   - Мария, не шути так со мной! Иначе я опять что-нибудь не то сделаю!
   - Митя, Маша! Где вы там? - раздался поблизости голос барона. Митя с недовольным видом оглянулся и отнял свою ладонь от Машиной руки.
   Девушка пригладила волосы и, вздохнув, направилась следом за Митей навстречу барону, пробиравшемуся к ним через заросли молодого ивняка. Митя придержал шаг, взял Машу за руку и повел, как маленькую, к поляне, заботливо отводя ветки от ее лица.
   Барон встретил их на полпути и взял Машу за другую руку.
   В отличие от Митиной, его ладонь, несмотря на жару, была холодной, и Маша вновь почувствовала странный озноб.
   И ужас. Она поняла, что более всего на свете хочет сто же минуту вернуться на берег реки и чтобы Митя опять поцеловал ее. Маша судорожно вздохнула. Барон посмотрел на нее задумчиво, с едва заметной печалью, словно разглядел в ее глазах что-то, до сих пор ей самой неведомое и оттого непонятное.
   3.
   - Вам скучно, Машенька? - Барон Алексей Кальвиц слегка наклонился к девушке и коснулся ее локтя кончиками пальцев. - Позвольте пригласить вас прогуляться к реке, если не возражаете?
   - Не возражаю, - тихо сказала девушка и подала ему руку.
   Они спустились с крыльца террасы, на которой шла веселая игра в шарады. Митя весь светился от счастья и не замечал вокруг никого, кроме милой его сердцу Алины. Весь день он не отходил от нее ни на шаг, не обращая внимания на многозначительные взгляды родителей и шуточки своего давнего приятеля Леонида Гурвича. Бодрый толстячок был без ума от своей красавицы жены Елизаветы Михайловны, особы сдержанной и молчаливой и, очевидно, не совсем одобрявшей слишком шумное проявление чувств и неумеренный восторг, которые Митя демонстрировал все эти дни по отношению к ее сестре...
   На следующий после приезда день Митя в сопровождении барона отправился с визитом к соседям. И теперь дня не проходило, чтобы он не появлялся в их имении или все многочисленное семейство Гурвичей в сопровождении доброго десятка гостей не прибывало с ответным визитом в Полетаеве.
   Маша в тот раз поехать к Гурвичам наотрез отказалась, сославшись на головную боль. После злополучной прогулки она стала испытывать еще большую неловкость в присутствии Мити и барона. Стараясь лишний раз не попадаться им на глаза, она попросила приготовить ее комнату в дальнем от дома флигеле, прятавшемся в тени огромных старых лип, объяснив свое желание тем, что в доме слишком жарко и шумно, С приездом Мити к семье воцарились суматоха и какое-то особое напряжение, отчего все в доме испытывали немыслимое беспокойство. Прознав о появлении молодого князя, в имение зачастили гости - соседи-помещики с чадами и домочадцами. Все спешили высказать свое расположение и разделить радость старших Гагариновых по поводу приезда сына.
   Все эти визиты неизменно сопровождались застольем, танцами, заканчивались далеко за полночь, по не успевали хозяева свободно вздохнуть после отъезда гостей, у ворот появлялся новый экипаж, а то и два - и все начиналось сызнова...
   Зинаида Львовна старалась не показывать, насколько она устала, но Маша видела, что под прекрасными карими глазами княгини залегли тени, а у губ выступили тонкие морщинки. С гостями она была неизменно весела и приветлива, легко танцевала польку и мазурку, кружилась в вальсе с Владимиром Илларионовичем или с кем-то из гостей, но однажды Маша застала ее плачущей в своем будуаре.
   - Что с вами? - Маша присела рядом с ней на подлокотник кресла и обняла за плечи. - Кто вас обидел?
   - Никто меня не обидел. - Зинаида Львовна всхлипнула и смущенно улыбнулась девушке. - Я сама себя обидела. Думала, Митя приедет и, как в детстве бывало, ни на шаг от меня не отойдет, а оно все не так повернулось. С Владимиром Илларионовичем еще найдет время словом переброситься, а со мной и не поговорил как следует ни разу. Две педели уже прошло, а он все больше у Гурвичей пропадает. Дома если и появится, то опять же только гостями и занят.