- Ты - все, о чем только может мечтать женщина, и даже больше! Люби меня, Марк!
   Марк подчинился и заключил ее в объятия; в каждом его движении чувствовалась уверенность опытного мужчины. Его рот снова набросился на ее губы, а руки в это время высвободили рубашку из джинсов и сбросили ее на пол. Теперь Наташа была обнажена до талии, и сама мысль об этом неимоверно возбуждала ее. Где-то внутри нее разгорелся пожар. В ней не осталось и следа от той холодной изысканной женщины, которую Марк встретил на вечеринке у Трейси. Наташа подтолкнула Марка на кровать и, упав рядом, принялась расстегивать на нем рубашку.
   - Бог мой, - рассмеялся он, - я ожидал встретить кошечку, а вместо этого нашел голодную тигрицу!
   Его гладкая упругая кожа выглядела при мерцающем свете свечи очень соблазнительно. Наташа коснулась пальцами мягких волос, покрывающих его мускулистую грудь, и склонилась, чтобы поцеловать плоский сосок. Ее собственные к тому времени уже набухли и затвердели, и когда Марк, перекатившись, лег на девушку сверху, ее грудь стало покалывать от непереносимого удовольствия. Марк с легкостью ввел свою возлюбленную в мир, где не существует ни стыда, ни сдержанности. Его губы раздразнили Наташу до такого состояния, что возбуждение стало почти болезненным. Она извивалась и льнула к Марку, отчаянно стремясь ощутить заветную полноту слияния с его телом. Марк рванул молнию и стянул ее джинсы заодно с трусиками, и этот звук стал еще одним мощным стимулятором ее неуправляемой страсти.
   Сознание своей полной капитуляции доставляло пьянящее наслаждение и одновременно вызывало какой-то внутренний протест. Некая часть ее сознания удивленно наблюдала за происходящим как бы со стороны. Подумать только, Марк в считанные минуты довел ее до состояния полного, безоговорочного подчинения! Что же это за мужчина, который способен так разжечь ее чувства! Это так прекрасно и... и так глупо. Покрывая лицо Наташи легкими, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуями, Марк заметил смятение в ее глазах.
   - Сердце мое, почему ты смотришь так печально?
   - Потому что это - безумие! - тихо воскликнула Наташа. - Я не хочу, чтобы все происходило так.
   - Есть только один способ, как это может произойти, и именно по этому пути нас сейчас уносит. Все идет совершенно естественно, Наташа, только расслабься - и ты поймешь!
   - Нет, я не то имею в виду! Дело в том, что я... - Внезапно Наташу осенило. Она с пугающей ясностью осознала, что является истинной причиной ее смятения, и выпалила:
   - Я в тебя влюбилась, и от этого все становится просто невыносимо!
   - Наоборот, это же прекрасно, - возразил Марк, улыбаясь. Он хотел услышать это признание, догадалась Наташа.
   - Ты не понимаешь! Или по крайней мере делаешь вид, что не понимаешь. То, что сейчас происходит, совсем не то, во что я по глупости заставила себя поверить. Твое поведение, вся эта внешняя сторона, не имеет никакого отношения к истинному положению вещей.
   Лицо Марка помрачнело.
   - Наташа, никогда в жизни я не выражал свои чувства более правдиво, думаю, что и ты - тоже.
   - Возможно, ты способен разложить свои чувства по полочкам, разграничить их так, как не могу я. А может быть, ты действительно забыл, что происходит? - Наташа обращалась скорее даже не к нему, а к самой себе. По-моему, ты меня не слышишь.
   Наташа вырвалась из рук Марка и села. Обостренно сознавая собственную наготу, она схватилась за свободный конец покрывала и обернула его вокруг себя. Ее теперь смущало свое очевидное возбуждение.
   - Не надо делать из меня дурочку! - воскликнула она, начиная сердиться. - Уверена, что ты прекрасно все понимаешь. Я нахожусь с тобой не по доброй воле, или ты забыл? Ты меня шантажировал и заставил проводить с тобой время, чтобы ты мог... мог расставить эту ловушку.
   Марк мрачно усмехнулся.
   - Ах вот оно что! Ты все еще продолжаешь верить в эту чепуху?
   - Я не могу себе позволить сбросить многие факты со счетов! Я не так богата, как ты, и должна зарабатывать себе на жизнь. Выбор у меня не так велик, поэтому приходится стараться сохранить ту работу, которая у меня есть.
   Он нахмурился.
   - Наташа, не говори глупостей! Неужели тебе до сих пор непонятны мои чувства?
   Эмоциональные качели, которые пришли в движение, когда они только входили в квартиру, наконец замерли на месте. Теперь Наташа ненавидела Марка всеми фибрами души. Чувство было знакомым, но впервые вспышка ненависти произошла в присутствии Марка.
   - Нет! Я не вижу, чтобы у тебя вообще существовали какие-то чувства!
   Рот Марка скривился в саркастической улыбке:
   - А если я скажу, что люблю тебя?
   Не отдавая себе отчета, Наташа яростно набросилась на него.
   - Ты уже солгал мне однажды, почему же я должна верить тебе сейчас? Ты меня не любишь! Тобою движет только извращенное самолюбие!
   На миг его лицо застыло, потом на нем появилось задумчивое выражение. Он вытянулся на постели, подпирая голову рукой.
   - Подожди, Наташа. Наверное, мне следовало сказать об этом раньше. Детективы, которых наняла страховая компания и из-за которых ты так волновалась...
   У Наташи кровь застыла в жилах.
   - ...Они приходили ко мне со своими вопросами недели две назад. Я с ними побеседовал, и что из этого? Ничего! Восхитительную маленькую тайну нашей ночи я оставил при себе, и они ушли от меня в таком же неведении, как и приходили. Ну, может быть, не совсем в неведении... - Он удовлетворенно хмыкнул. - Я обратил их внимание на некоторые странные совпадения, связанные с исчезновением картины, и они выслушали весьма заинтересованно.
   Наташа уставилась на него широко раскрытыми глазами.
   - Ты... ты меня не выдал?
   - Конечно, нет! Зачем бы я стал это делать? Для того, чтобы защитить себя, мне не нужно было открывать нашу тайну. Я легко продемонстрировал им, что обвинения твоего босса в мой адрес - полный абсурд.
   Наташа еще теснее закуталась в покрывало, словно оно могло каким-то образом защитить ее от того, что она сейчас слышала.
   - Выходит, ты все это время знал, что я в безопасности, и тем не менее не разубедил меня в том, что в силах в любую минуту поломать мою жизнь!
   Марк пожал одним плечом.
   - Не будь дурочкой, у меня просто вылетело из головы! Они приходили как раз в тот день, когда ты уехала домой, и к тому времени, когда ты вернулась, я уже напрочь обо всем забыл.
   - Я тебе не верю, - покачала головой Наташа.
   - Бог мой, не говори так!
   - Я думаю, ты специально помалкивал, чтобы водить меня за нос. Ты хотел как можно дольше наслаждаться своей властью надо мной!
   Марк резко сел в кровати.
   - Наташа! - произнес он угрожающе. - Не смей продолжать в таком тоне, я тебя предупреждаю! Но она уже не могла обуздать свой гнев.
   - А почему бы и нет? Ведь это правда, не так ли? Ты неплохо провел время! Наслаждался, видя, как я подпрыгиваю от малейшего твоего прикосновения! Приходил в восторг, когда я спешно бросалась готовиться, как только ты "неожиданно" заходил за мной...
   На лице Марка появилось выражение, предвещающее бурю.
   - Прекрати! Остановись, я прошу!
   - О, я только еще начинаю! - яростно пообещала Наташа. Напряжение, подавляемое последнее время, прорвалось на поверхность. Все часы мучительного, беспомощного беспокойства потребовали немедленного возмездия. Она пришла в исступление. - Ты... ты просто грязный соблазнитель! Ты пользуешься любой уловкой, чтобы затащить меня в постель! Ты... ты...
   Внезапно ей стало трудно говорить. В горле больно саднило, а глаза заволокло предательской влагой. Слезы брызнули наружу, оставляя на щеках блестящие дорожки.
   - Ублюдок! - только и удалось ей бросить напоследок, прежде чем задохнуться от сотрясающих все тело рыдании.
   Марк сжал ее руки стальными тисками. Казалось, его лицо выражало сострадание, но слезы туманили глаза, и Наташа не могла сказать с уверенностью. Во всяком случае, в голосе прозвучала холодная сдержанность.
   - Твои слова сводят меня с ума!
   - Я... я больше не знаю, во что верить. Я так растерянна! - воскликнула Наташа сквозь рыдания, и это был крик, вырвавшийся из самого сердца. Она мотала головой из стороны в сторону, не в силах взглянуть в лицо Марку.
   - Если слова тебя не убеждают, то я знаю, что убедит. Невозможно обманывать, когда занимаешься любовью! Позволь мне любить тебя!
   - Нет! Отойди от меня!
   Наташа сбросила его руку и соскочила с кровати, вцепившись в ненадежный щит покрывала. Она попятилась и уперлась спиной в дверцу гардероба, чувствуя себя попавшим в ловушку зверьком. Ее снова охватил слепой гнев, но теперь она даже не могла подобрать нужных слов. Все, на что она была способна, это только с глухим свистом втягивать в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Она смотрела на Марка покрасневшими, полными ненависти глазами, руки сжимались в кулаки, сминая края покрывала. Марк, сидя на кровати, следил за ее нарастающим неистовством глазами, полными нескрываемой боли.
   - Наташа, - тихо проговорил он. - Я не могу убедить тебя, ведь сейчас ты и слушать меня не хочешь.
   Марк потянулся к ней.
   - Оставайся там, где стоишь! Я не собираюсь заниматься с тобой любовью - ни сегодня ночью, ни когда-либо еще! Единственный способ, как ты можешь меня заполучить, - это... изнасиловать! - Последние слова превратились в злобное шипение.
   Марк замер на месте, слыша в ее голосе ледяную убежденность. На то, чтобы мысль окончательно отложилась в его сознании, ушла, наверное, целая минута, но когда все-таки это случилось, у него внутри словно что-то умерло. Его плечи обреченно поникли.
   - Что ж, прекрасно, - произнес он одеревеневшим голосом.
   Перекатившись на другую сторону, он встал с кровати и надел рубашку. Бросив прощальный, опустошенный взгляд на ее гневно трепещущую фигурку, прижавшуюся к дверце шкафа, он взял в руку все еще мерцавшую свечку.
   - Прощай, Наташа.
   Марк вышел из комнаты, унося с собой единственный лучик света. Наташу окутала тьма.
   Только услышав стук входной двери, она наконец, рыдая, осела на пол.
   Глава 8
   - Якоб Нокс, вы арестованы. Вы имеете право не отвечать на вопросы...
   Наташа замерла в дверях галереи, слушая и не веря своим ушам: сурового вида мужчина в сером костюме зачитывал Якобу его права. Слова, знакомые по фильмам, в спокойной обстановке галереи Нокса казались нереальными и угрожающими.
   Сам Якоб стоял у дверей своего кабинета. По обе стороны от него стояли двое других мужчин, одетых с одинаковой тщательностью в неприметные, нарочито не выделяющиеся из толпы, серые костюмы. На лице Якоба застыло смешанное выражение растерянности и гнева.
   - ...Вы поняли, что я вам сказал? - спросил первый.
   - Вы не посмеете! - взорвался Якоб, с таким видом, будто готов наброситься на них с кулаками. - ФБР должно защищать, а не запугивать честных граждан!
   - Я спросил, понимаете ли вы, что я вам сейчас сказал? - холодно повторил агент ФБР.
   - Да, черт вас возьми! - прорычал Якоб.
   Наташа потрясла головой, чтобы убедиться, что ей это не снится. Она опоздала на работу почти на полчаса - столько времени ей понадобилось, чтобы загримировать темные круги под глазами. После ухода Марка она долго рыдала и уснула почти под утро, а сегодня, когда она спешила на работу, болезненную остроту воспоминаний о ночной сцене с Марком притупляла тревога о том, что скажет по поводу ее опоздания Якоб.
   Оказалось, в галерее заварилась такая кутерьма, что ее появление осталось незамеченным. Появился Рауль в рабочем фартуке, подвязанном на поясе, и обрушил на людей из ФБР град взволнованных вопросов. За спиной Якоба виднелась миссис Хабер. Прикрыв рот ладонью, она то и дело издавала удивленные возгласы. Сам Якоб, пробурчав под нос что-то оскорбительное, потребовал, чтобы ему позволили позвонить своим адвокатам.
   - Вы можете связаться с ними из управления, а сейчас мы уезжаем, заявил агент.
   - Могу я по крайней мере взять пальто? - саркастически поинтересовался Якоб. - Возможно, вы не заметили, но на улице весьма прохладно.
   Один из агентов принес пальто арестованного, и его увели. Якоб прошел мимо, не произнеся ни слова, и Наташа поняла, что босс даже не заметил ее присутствия. Она все еще не могла сдвинуться с места от удивления, когда к ней подошел один из "серых костюмов".
   - Вы клиент? - спросил он.
   - Н-нет. Я здесь работаю.
   - Ваше имя?
   - Э-э... Наташа Бэррон.
   - Должность?
   - Ассистент, - пролепетала Наташа, нервно сглотнув.
   - Ясно. Позже я хочу задать вам несколько вопросов.
   - Мне? - ужаснулась Наташа. - Но...
   - Не волнуйтесь, вы не находитесь под подозрением, - успокоил девушку "серый костюм". - Я просто хотел бы получить кое-какую стандартную информацию, это займет всего лишь несколько минут. Я вернусь после того, как мы покончим с канцелярскими формальностями в управлении. - И он пошел догонять остальных.
   К счастью, реакция коллег на некоторое время отвлекла Наташу. Издав несколько удивленных реплик и покачав головой, Рауль удалился в подсобку. На его лице отразилось затаенное удовлетворение. Миссис Хабер же, которая обычно пользовалась малейшей возможностью, чтобы покомандовать Наташей, наоборот, побледнела и пребывала в полной растерянности.
   - Что же нам делать? - твердила она то и дело.
   - Думаю, мы должны просто продолжать работу, - предположила Наташа.
   - А если кто-то позвонит? Что я им скажу?
   - Ничего, - твердо распорядилась Наташа. - Говорите просто, что Якоба не будет весь день и что он позвонит, как только сможет.
   - Но ведь его посадят в тюрьму! - причитала миссис Хабер.
   Наташа покачала головой.
   - Не думаю. Его предупредят и выпустят под залог. Вероятно, он вернется уже сегодня!
   Миссис Хабер послушно вернулась к своему столу. Похоже, она сомневалась в таком исходе дела. Наташа пошла к себе. Двигаясь как сомнамбула, она сняла пальто и шарф. Если ей хотелось выкинуть из головы Марка Дюшена, то события сегодняшнего утра помогли ей в этом весьма драматичным способом. Никто даже не знал точно, за что арестовали Якоба, но, кажется, она догадывалась.
   Для того чтобы получить подтверждение своим догадкам, ей пришлось подождать, пока не вернулся агент ФБР. Он приехал часа через полтора. Мельком предъявив удостоверение, он уселся напротив ее рабочего стола и начал с вполне безобидных вопросов о ее работе в галерее Нокса. Потом он спросил о портрете Матисса и его краже. Наташа рассказала агенту то немногое, что знала.
   - Так за что же арестовали Якоба? - выпалила она, не в силах дольше сдерживать любопытство.
   - За попытку обмануть страховую компанию, - спокойно ответил агент. Но позвольте мне, мисс Бэррон, сначала закончить со своими вопросами.
   - Прошу прощения.
   - Ситуация такова: после того, как полотно было объявлено украденным, продолжал агент, - выяснилось, что оно находится у мистера Нокса. Известны ли вам причины, по которым он пошел на это мошенничество? Ну, знаете, может быть, какие-то карточные долги или что-то в этом роде?
   Наташе не нужно было долго думать. Стараясь внимательно следить за своим голосом, она пересказала сцену с мистером Шимазу, произошедшую за день до того, как картина была якобы украдена. Агент что-то поспешно нацарапал в своем блокноте, потом, подняв глаза, взглянул с явным интересом.
   - Так, ясно. Как я могу связаться с этим... Шимазу?
   Наташа продиктовала ему адрес нью-йоркского представительства "Такамура Групп".
   - Еще один вопрос, мисс Бэррон. Как вы сами считаете: это полотно подделка?
   Вопрос на миг парализовал Наташу. Нужно ли рассказывать ему про Марка, посвящать агента в запутанную историю их связи? Нет, решила она, ведь, строго говоря, ее спрашивают не об этом.
   - Боюсь, что я не имею права судить, - медленно проговорила она. Картина казалась мне настоящей, но я не специалист по творчеству Матисса.
   - Благоразумно-уклончивый ответ, - усмехнулся агент, откидываясь на спинку стула. - Разумеется, вы не хотите, чтобы вас вызвали для дачи показаний! По-моему, это не потребуется. Но все равно спасибо за информацию.
   Мужчина исподтишка смерил ее оценивающим взглядом, видимо, размышляя, как бы перевести разговор на другие темы. Наташа подумала, что ему, должно быть, не часто случается допрашивать более или менее симпатичных женщин. Воспользовавшись паузой, она спросила, какие улики имеются против Якоба.
   - Довольно серьезные, - сообщил агент. - Совершенно случайно мы задержали в аэропорту Кеннеди человека, который разыскивается полицией совсем по другому поводу, и оказалось, что он действовал в качестве посредника при продаже этого самого пресловутого Матисса коллекционеру из Южной Америки. Следует добавить, что этот коллекционер известен как владелец нескольких ворованных картин. - Он захлопнул свой блокнот. - При допросе курьер признался, что действует от имени владельца галереи в Нью-Йорке Якоба Нокса. Должен сказать, мы с большим удивлением узнали, что ваш босс сам же и заявил, что она украдена! Мы сложили вместе два плюс два, вышли на его страховую компанию и поняли, что он пытается водить их за нос.
   Наташа удивленно слушала.
   - Ваш босс - довольно скользкий тип. - Агент грустно покачал головой. Он не только хотел получить страховку, но и пытался удвоить незаконную прибыль, продав картину за пределы страны человеку, который не станет задавать вопросы. Жадность людская порой просто невероятна! - заключил он.
   - Это точно!
   Задав еще несколько незначащих вопросов по поводу Рауля и миссис Хабер, агент ушел. Продолжать после этого работу было невозможно. В голове вертелись сотни вопросов, но постепенно один вывод стал несомненно ясен: Марк с самого начала был во всем прав в отношении Якоба.
   Однако это открытие было и вполовину не таким неожиданным, как сокрушительный переворот в ее мнении по отношению к этим двоим. Наташа никогда всерьез не сомневалась в оценке, которую дал Марк личности Якоба, но и никогда не позволяла себе смириться с этой оценкой. Если бы она приняла точку зрения Марка, из этого следовало бы, что ей нужно наступить себе на горло и принять трудное решение - уйти с должности ассистентки в галерее Якоба. При нынешней ситуации с безработицей не очень-то хотелось так поступать.
   Кроме того, Наташу до сих пор поражало, как Марку удалось убедить ее, будто он мог бы косвенным образом раскрыть ее оплошность, имевшую для Якоба такие последствия. Как он только мог? Как мог он провернуть эту гнусную махинацию, если с таким презрением отнесся к мошенничеству самого Якоба? Это немыслимое противоречие Наташа не могла разрешить, как ни пыталась.
   В любом случае, к чему все это? Марк навсегда ушел из ее жизни - она слишком бурно отреклась от него прошлой ночью, чтобы могло быть иначе. Наташа достаточно хорошо его знала, чтобы понимать, что он не из тех, кто легко отказывается от поставленных перед самим собой целей. Но тем не менее она с безошибочной интуицией, которая проявляется у женщин в решающие моменты жизни, чувствовала, что Марк ей больше не позвонит.
   Ей бы ликовать по этому поводу, но нет - она была несчастна.
   Наташа несколько раз пыталась заняться делом. Перед ней была куча корреспонденции, требующей ответа, но она сидела за столом, уставившись на пишущую машинку невидящим взглядом. В конце концов она приготовила себе чашку чаю и встала у окна, отстраненно наблюдая за потоком машин, медленно ползущих по Мэдисон-авеню.
   За ночь на Манхэттене выпал слабый снежок, и утром, когда она спешила на работу, все вокруг выглядело чистеньким и уютным. Но теперь картина за окном постепенно менялась, становясь под стать ее безрадостному настроению.
   Казалось, что она, как этот снег, истоптана тысячами ног и становится такой же омерзительно серой.
   Якоб в этот день не вернулся, как она предрекала, вместо этого прибыли двое адвокатов, чтобы опечатать галерею. Они связались с телефонной компанией и договорились, что все звонки будут переключаться на адвокатскую контору. На дверь повесили табличку "Закрыто до дополнительного уведомления". Затем Наташу, Рауля и миссис Хабер собрали вместе и объявили, что их работа временно приостанавливается до тех пор, пока дело Якоба Нокса не будет рассмотрено в суде, после чего, возможно, их наймут снова.
   Но Наташа не обманывалась: чек, который ей обещали прислать по почте, будет ее последней зарплатой. У девушки внутри все уже слишком онемело, чтобы она могла почувствовать этот последний пинок судьбы. Только в полдень, когда Наташа наконец добралась до своей квартиры, до ее сознания дошла злая ирония происшедшего. Как отчаянно она сражалась, чтобы спасти свою работу. Ради сомнительной привилегии служить галерее Нокса она прошла с Марком сквозь своего рода изощренный ад... и вот теперь она уволена. Во всем этом было нечто невыносимо жестокое, думала Наташа, глядя на тусклые, серые воды Гудзона. Весь ужас в том, что фактически она отвергла Марка понапрасну. Да, она не понимала его... Но она его любила. Любила так глубоко, как никого и никогда в своей жизни. Марк каким-то образом стал ее душой, ее дыханием, и, потеряв Марка, она лишилась частички самой себя.
   Она никогда не сможет его вернуть - эта мысль была для нее как нож в сердце. От сознания того, что во всем виновата только она сама, становилось еще больнее. Какой же она была предвзятой и близорукой! Марк подарил ей мгновения незабываемого счастья, выходившего за пределы всего, что ей доводилось когда-либо испытать. Близость с ним стала исступленным, почти мистическим слиянием душ. Как же она могла легко, словно ничего не значащий пустяк, отбросить то, что могло стать самым главным в ее жизни?
   Наташа начала медленно осознавать свою ошибку, и по мере того, как это происходило, ее стали преследовать то и дело всплывающие в памяти высказывания Марка. Особенно остро вспомнилась фраза, которую он произнес в самый разгар ее вчерашней вспышки: "Когда занимаешься любовью, лгать невозможно". Это правда, и если он так считал, значит, в их первую ночь он столь же глубоко почувствовал их невероятное единение, как и она сама!
   Он занимался с ней любовью так прекрасно, так самоотверженно! Не имеет значения, какие средства он использовал, чтобы уложить ее в постель во второй раз: под шелухой всех его хитростей должна скрываться сердцевина подлинного глубокого чувства. Должно быть так!
   Вдруг вся картина предстала перед ее мысленным взором совершенно ясно. Оставалось домыслить лишь последний шаг: она любит Марка, и если есть хоть какая-то малейшая возможность того, что он тоже ее любит, она должна ею воспользоваться...
   Наташа была дома уже полчаса, но все еще не удосужилась снять плащ. Каждый раз, когда она об этом вспоминала, ее отвлекала какая-нибудь беспокойная мысль. Но сейчас она торопливо сорвала его с себя и схватилась за телефон. Может быть, еще не поздно спасти положение!
   Позвонив в справочную, Наташа узнала номер телефона его отеля и записала его. Но когда она туда дозвонилась, ей довольно резко ответили, что у них нет постояльца по имени Марк Дюшен. Ее утонченные черты исказила гримаса горького разочарования. Оставалась только последняя, слабая надежда: может быть, он сменил отель и не сообщил об этом ей.
   Она снова набрала номер и нетерпеливо заходила по комнате, дожидаясь ответа. Телефонный провод натянулся до предела.
   - Алло?
   - Трейси, это Наташа.
   - Здравствуй, дорогая, - радостно приветствовала ее подруга. Удивительное совпадение, что ты позвонила. Как дела?
   - Хуже не придумаешь! - простонала Наташа. Чувствуя, что подруге действительно плохо, Трейси участливо спросила:
   - Да что ты, детка, не могу поверить! Расскажи-ка, в чем дело?
   Наташа рассказала ей всю свою удивительную и трагическую историю от начала до конца. Ее голос то звенел от возбуждения, то дрожал на грани плача. Трейси, которая до этой минуты знала только понаслышке, что Наташу видели в городе с Марком, до конца рассказа не проронила ни слова.
   - ... Как видишь, я, по сути дела, велела ему убираться к черту, и он знает, что я именно это и имела в виду! Прошлой ночью, когда он уходил, то казался таким подавленным и... я только знаю, что никогда его больше не увижу! Ох, Трейси! Это безумие, и, наверное, я зря трачу время, но я так отчаянно его люблю, что мне хочется умереть... - Ее голос заметно задрожал. На линии повисло долгое молчание. Наконец Трейси тихо заговорила:
   - Дорогая, мне так больно это слышать! Если бы только ты позвонила мне чуть-чуть раньше, я могла бы что-то сделать...
   - Что ты имеешь в виду?
   Подруга вздохнула, и этот вздох не предвещал ничего хорошего.
   - Ты стоишь, детка? Сядь. Помнишь, я сказала "какое совпадение, что ты позвонила"? Дело в том, что не далее как час назад я сама разговаривала с Марком!
   - Неужели! О, слава Богу! Где он... как я могу с ним связаться? Надежда затеплилась в ее душе, но только затем, чтобы ее снова разрушили.
   - Солнышко, не знаю, как тебе сказать, но он звонил из аэропорта. Наверное, уже одно это должно было насторожить, но ты же меня знаешь! Я только подумала, что он на время возвращается в Париж...
   - Париж?.. - беспомощным эхом переспросила Наташа.
   - Именно так. В эту самую минуту он летит во Францию. А сейчас, когда я об этом думаю, не могу вспомнить, чтобы он хоть словом обмолвился о своем возвращении...
   ***
   Никогда еще канун Нового года не казался таким безрадостным. Настроение Наташи было слишком далеко от праздничного. Прошедший год не дал ей ни единого повода для веселья, а наступающий не сулил никаких надежд. На знаменитой мансарде Трейси веселье нарастало с каждым часом, но ее это совершенно не трогало.