Воспоминания о своем неудачном замужестве, которые так живо всплыли в памяти сегодня днем, не давали ей покоя. С тех пор, как у нее началась новая жизнь в "Саммите", Джин старалась не думать ни о Марке, ни о той роли, которую он сыграл в ее судьбе.
Но сейчас ее радовало, что она по-новому взглянула на тот несчастливый период своей жизни. Теперь тот страх уже не имел над ней такой власти, как раньше. Воспоминания оставались по-прежнему болезненны, но появилось нечто, лишившее ее прошлое угрозы будущему.
И этим нечто, как она понимала, стала ее встреча с Полем. Целый год она безжалостно запрещала себе думать о мужчинах. Фактически ей удалось убедить себя в том, что между мужчиной и женщиной счастье невозможно, что в самой природе двух полов заложено противоречие. Но теперь Поль открыл перед ней двери в мир надежды.
Как он был не похож на Марка! Несмотря на внешнюю суровую мужественность, в душе Марк всегда оставался самовлюбленным ребенком. Поль же, напротив, имел по-мальчишески обаятельное лицо, но при этом, судя по его поведению, казался несравнимо старше Марка.
Игривый, непредсказуемый и в то же время внимательный и чуткий к ней. В нем была такая глубина великодушия и понимания, которую она вообще не предполагала в мужчинах. Если бы среди ее соотечественников нашлись подобные этому французу!
Ей так много хотелось узнать о нем. Например, откуда у него такой естественный загар - не ровный бронзовый, который приобретается, лежа на пляжах, а крестьянский коричневый, который отличает тех, кто работает на открытом воздухе.
Неужели он сам ухаживает за своими виноградниками? Вероятно, да, решила она. Его сильные руки и широкие плечи говорили о привычке к физическому труду. Джин подумала, как приятно было бы оказаться сейчас в объятиях этих крепких рук...
Резкий приступ одиночества заставил Джин оторваться от окна. Как глупо изводиться подобными мыслями! Раздевшись, она прошла в ванную и принялась энергично тереть лицо, потом состроила в зеркало гримасу, вернулась в спальню и, сбросив халатик, нырнула под прохладную простынь.
Но сон не шел. Кровать, которая днем казалась ей такой мягкой, теперь была жесткой и неестественно большой. Обычно она благодарила судьбу за возможность спать одной, но сегодня ночью одиночество тяготило ее. Перед глазами опять всплыло лицо Поля.
Не надо себя мучить, решила она и стала лихорадочно подыскивать тему, на которую можно было бы переключить свои мысли.
Лоуэлл! При воспоминании о старом ворчуне улыбка тронула ее губы, но тут же сменилась выражением хмурой озабоченности. Ее тревожило мрачное пророчество дяди, сказанное им сегодня перед входом в ресторан. Почему он говорил подобные вещи? Конечно, прошлогодний инфаркт несколько подорвал его здоровье, но, соблюдая рекомендации врачей, вполне реально прожить еще много плодотворных лет.
Эти размышления в конце концов навеяли долгожданный сон. Уже засыпая, Джин подумала, что, возможно, ей все-таки надо настоять на еще одном выходном дне.
***
Но наутро, когда они завтракали в гостиничном кафе круассанами с кофе, Лоуэлл выглядел бодрым и здоровым. Они дружески болтали о своих деловых планах, и Джин подумала, что ее опасения беспочвенны.
Дядя с довольным видом повел ее к известному негоцианту, поставщику вин, шикарный офис которого находился на улице Бакалан, рядом с набережной. Джин мало интересовалась деловыми переговорами, но Лоуэлл внимательно слушал мужчину, лицо которого она часто видела на рекламных плакатах вина. Тот указывал на картах помеченные стрелочками виноградники, с которых он закупает вина. Эти вина потом определенным образом смешиваются, и получается его собственное вино широко экспортируемой марки.
Более интересной оказалась экскурсия по его погребам, где ряды дубовых бочек растянулись чуть ли не на мили. И все же Джин обрадовалась, когда они пожали друг другу руки и распрощались.
- Ну, куда теперь, босс? - спросила она. Лоуэлл таинственно подмигнул.
- А теперь поедем туда, где тебе должно понравиться. Я буду указывать дорогу.
Джин знала следующий пункт их маршрута, однако с деланным равнодушием пожала плечами и, сев за руль взятого ими напрокат "ситроена", включила зажигание. Пока дядя устраивался на соседнем сиденье, она опустила стекло со своей стороны. На улице, в отличие от вчерашнего довольно прохладного дня, стояла знойная жара. Даже в джинсах и белой свободной хлопчатобумажной блузке она чувствовала себя недостаточно комфортно.
Лоуэлл достал из кармана рубашки блокнот, где отмечал весь их маршрут. Следуя его указаниям, она выехала из центра города и после короткой остановки на автозаправочной станции, где они заполнили бак баснословно дорогим бензином, вырулила на основную магистраль, ведущую на север.
Через несколько миль они свернули на меньшую трассу D42 и поехали по петляющему маршруту "Рут-де-Руби", который, как объяснил Лоуэлл, проходит по самому сердцу Медока. Вдоль западного берега реки Жиронда на тридцать миль простирались земли знаменитых предместий Бордо. Такие названия, как Марго, Пойак и Сан-Эстефе, вызывали в памяти марки самых дорогих и лучших в мире красных вин.
Сначала они не видели ничего, кроме самых обыкновенных пригородных поселков, но четверть часа спустя при подъезде к Лабарду на склонах пологих холмов замелькали бесконечные виноградники.
В отличие от Луарской долины, которую они видели в первые три дня их поездок по Франции, местные виноградники содержались в безукоризненном порядке. Лозы были высажены ровными рядами и тщательно прополоты от сорняков. Дорожные знаки не только объявляли названия крошечных деревень, лежавших у них на пути, но и указывали дорогу к различным замкам. Многие названия казались Джин знакомыми, а некоторые имели мировую известность.
За стеклами их автомобиля один за другим мелькали знаменитые районы, и Джин удивлялась, как знатоки умудряются не запутаться в таком многообразии вин. Только в одном Бордо производились вина сотен различных марок, при этом каждое вино год от года существенно менялось в зависимости от погодных условий.
- Нет такого человека, который знал бы все вина, - ответил Лоуэлл на вопрос Джин.
- А ты? - поддразнила она.
- Я могу рассказать тебе почти обо всех знаменитых замках, но это может сделать любой уважающий себя знаток вин.
Чтобы близко познакомиться с двумя-тремя десятками винных хозяйств, требуется беззаветная преданность своему делу.
Если Лоуэлл не считал себя именно таким беззаветно преданным энтузиастом, то она просто не представляла себе, каких высот достигают истинные знатоки.
Подъезжая к городку Марго, они увидели внушительных размеров замок, над крышей которого, помимо французского флага, развевались также флаги Англии и Голландии.
- Этот замок принадлежит синдикату, - объяснил Лоуэлл. - Большинство известных замков слишком дороги для одной семьи, поэтому часто ими владеют корпорации и крупные винокуренные заводы.
Городок Пойак, центр наиболее выдающегося района Медока, оказался неожиданно большим и современным. Здесь указания, которые Лоуэлл давал время от времени сидевшей за рулем Джин, заметно усложнились.
Они поехали по маленькой дороге без номера, ведущей на запад от городка. Местность была чудесным образом удалена от основных автотрасс, и только птичьи голоса нарушали тишину знойного воздуха. Ненадолго они попали в прохладу лесополосы, а затем опять поехали вдоль виноградников.
- Теперь сбавь скорость, - скомандовал Лоуэлл, - Где-то рядом должен быть въезд.
Джин послушно переключила передачу, и через пятьдесят ярдов показались стальные ворота, подвешенные на одном из двух кирпичных столбов. Ворота были открыты, и, въезжая на территорию, Джин увидела на правом столбе табличку с надписью "Замок Ла Бруиль".
С бьющимся сердцем она включила первую скорость и медленно покатила по неровной посыпанной гравием дорожке. Так вот, значит, где живет Поль! Джин взволнованно оглядела аккуратные ряды виноградных лоз.
Сам замок, когда они подъехали к нему, оказался типичным образцом здания середины девятнадцатого века, подобные которому они видели по всей области. Это был массивный, удобный на вид трехэтажный дом из серого камня с крутой пирамидальной крышей, длинные окна защищались решетками из ковкой стали. Дом красиво смотрелся на фоне зеленой подстриженной лужайки перед фасадом.
По обеим сторонам замка располагалось множество мелких домиков с красными черепичными крышами. Джин припарковалась напротив одного из них. Выйдя из машины, она с любопытством огляделась по сторонам.
Внезапно тишину двора разорвал пронзительный свист, и, не успела она обнаружить источник этого звука, как к ней прыжками подлетела большая добродушная охотничья собака. Она принялась со знанием дела обнюхивать ее теннисные туфли, энергично кружа вокруг девушки.
Быстро осмотревшись, Джин заметила сначала лукавую ухмылку на лице дяди и уже потом небрежно шагавшего к ним по дорожке из гравия Поля, неотразимо красивого в джинсах и темно-синей спортивной рубашке.
Глава 3
Джин не успела даже отреагировать на появление хозяина дома, поскольку собака опять завладела ее вниманием. Пес, казалось, вознамерился запрыгнуть на нее. Джин быстро увернулась.
- Ко мне, Ариэль! - зычно крикнул Поль и снова пронзительно свистнул.
Пес тут же развернулся, бросился к хозяину и, описав вокруг него несколько кругов, отправился обследовать "ситроен".
- Простите, - извинился Поль, подходя к ним. - Он сегодня разбаловался. Очень рад опять вас видеть, мистер Пирсон. В последний раз... когда же это было? Мы с вами, помнится, пробовали калифорнийские красные вина в нью-йоркском "Шератоне".
- Да-да, это было два года назад. Кстати, давайте оставим формальности, зовите меня просто Лоуэлл, - предложил он, энергично пожимая протянутую Полем руку.
Затем он повернулся к Джин, чтобы представить ее, и та заметила в его лице любопытство - дядя с интересом наблюдал за ее реакцией.
- Джин, это Поль Бюдье. Поль, а вот и моя племянница Джин Пакстон, весело объявил он.
Джин приготовилась держаться с холодной небрежностью, но сейчас, когда момент настал, отчаянно пыталась не выдать разыгравшегося волнения. Она чувствовала себя четырнадцатилетней девочкой, пришедшей на свою первую вечеринку.
Сердце бешено колотилось, а живот сводило от судорог.
- Мы... мы уже встречались, - еле выговорила она, запинаясь, затем, откашлявшись, произнесла уже более твердо:
- Привет, Поль!
- Привет! - просто откликнулся он, весело сверкая глазами.
Подойдя ближе, он запечатлел на обеих ее щеках торжественные поцелуи, вызвав тем самым восхитительный холодок, пробежавший вдоль ее позвоночника. Отступив на шаг, он оценивающе осмотрел ее длинные стройные ноги, плотно обтянутые голубыми джинсами.
Взгляд его пополз выше, и, когда наконец встретился с ее взглядом, брови его чуть заметно приподнялись. Джин поняла - он сразу догадался, что под свободной белой блузкой у нее нет бюстгальтера. Она решила не надевать его сегодня по причине - так она объяснила самой себе - жаркой погоды. Но сейчас ей стало так жарко, как никогда! При малейшем дуновении ветра легкая ткань так откровенно облегала тело, что не требовалось особого воображения для того, чтобы представить себе очертания ее грудей.
Отчего в присутствии этого мужчины она так остро чувствовала свое тело? Видимо, оттого, что он излучал мощную сексуальную энергию. Она быстро осмотрела его спортивную рубашку, выгодно облегавшую крепкий торс, и сильные загорелые руки. Вылинявшие на солнце удобные джинсы подчеркивали аккуратные бедра и мускулистые ноги.
Взглянув на дядю, Джин с удовольствием увидела, что тот, как она и надеялась, немало удивлен таким поворотом событий.
- Вы знакомы? Как это случилось?
Поль коротко описал обстоятельства их вчерашней встречи. Лоуэлл покачал головой.
- Вот как? Значит, плутовка Джин меня опередила! А я-то предвкушал удовольствие познакомить вас!
- Может быть, ваше удовольствие и пострадало, но мое ничуть, - заявил Поль, не отрывая глаз от Джин. - Я с нетерпением ждал сегодняшней встречи. Должен вам откровенно сказать, Лоуэлл, у вас прямо-таки сногсшибательная племянница. Я уже думал, что вчера мои чувства обманули меня, но сейчас вижу, что ничуть.
Джин вспыхнула, услышав столь увесистый комплимент, а Лоуэлл лишь довольно хмыкнул, явно наслаждаясь ее смущением. Поль вел себя ничуть не лучше, с ехидной усмешкой глядя на ее пылающие щеки. Злясь на их нахальные ухмылки, она никак не могла решить, раздосадована она или, наоборот, польщена.
Как бы то ни было, эти двое были достойны презрения, и Джин ничего не оставалось, как только надеяться, что ей представится случай продемонстрировать это.
К счастью, Поль сменил тему.
- Ну что ж, начнем? Что бы вы хотели осмотреть в первую очередь, Лоуэлл? Может быть, сначала пройдем в дом? Я покажу вам план поместья и введу вас в курс дела.
Лоуэлл согласился, и они пошли к замку. Джин решила, что надо каким-то образом одернуть Поля, иначе она на целый день превратится в объект для веселых шуточек. А ей вряд ли удастся долго выдержать ту дикую феерию чувств, которую вызывало в ней его преувеличенное внимание. Дотронувшись до руки Поля, она остановила его.
- Послушай, Поль, вчера мы чудесно провели время за ленчем, но сегодня я настроена на работу. Мы здесь для того, чтобы оценить новое вино, и мне хотелось бы сохранить максимум объективности.
Еще когда слова эти только слетали у нее с языка, до Джин дошло, что они слишком резки. Получалось так, будто она не желает больше знать его, но она же вовсе не это имела в виду. Однако сказанное уже прозвучало и произвело свой неприятный эффект.
Мгновение Поль удивленно смотрел на нее, потом лицо его превратилось в холодную маску официальной учтивости.
- Я думал, вчера между нами возникло что-то особенное, но, оказывается, я ошибся. Ладно, будь по-твоему. Мне не хотелось бы, чтобы на твое суждение повлияли какие-то личностные соображения. Давай оставим все на уровне сугубо деловых отношений.
Он швырнул ее собственные слова ей же в лицо, и Джин обожгло жгучей обидой. Ее поразило, как близко к сердцу принял он ее слова. С чего вдруг такая чувствительность? Может, все дело в том, что он сейчас был точно так же эмоционально раним, как и она сама?
О нет, этот мужчина слишком опытен, чтобы выпускать свои чувства из-под контроля. Ее уязвил его резкий сарказм, но в то же время со странным сожалением Джин подумала, что становиться в позу было совершенно необязательно.
Через минуту-другую они уже сидели в рабочем кабинете Поля, удобно устроившись в кожаных креслах. Сидя за широким столом в стиле ампир, Поль кратко описывал свою деятельность в замке Ла Бруиль.
- Прежний владелец совершенно не интересовался престижем своего вина, говорил он. - Любопытно, что, находясь всего в двух-трех километрах от таких крупнейших французских замков, как Лафит-Ротшильд и Лафон-Роше, Ла Бруиль фактически неизвестен за пределами области.
- Может быть, именно эта близость к знаменитым замкам является причиной того, что вас на их фоне попросту не замечают? - предположил Лоуэлл.
- Безусловно, вы правы. Кто обратит внимание на скромный рубин, если рядом сверкает ослепительный бриллиант?
Как она заметила еще вчера, его самоуверенность имела приятный оттенок иронии.
- В прошлом году, вскоре после смерти мистера Рокамбью, мне повезло встретиться в Париже с его дочерью. Она абсолютно не интересовалась этим поместьем и, не задумываясь, продала его. Я счастливо обошел всех конкурентов. За замок пришлось заплатить безумную цену, но если бы он поступил на открытый рынок, там его оценили бы намного дороже.
Пока он говорил, Джин осматривала комнату, в которой они сидели. Это было любопытное сочетание старого и нового.
Одну стену закрывали пожелтевшие от времени карты виноградников, тогда как на другой висели цветные диаграммы на ярко-белых листах. В одном углу стоял фотокопировальный аппарат обтекаемой формы, а напротив выстроились в ряд старинные деревянные шкафы для картотеки.
Вдруг до нее дошло, что разговор прервался. Стараясь не выказать признаков волнения, она увидела, что Поль внимательно смотрит на нее, криво улыбаясь.
- Я вижу, Джин наскучили все эти неинтересные рассказы, - сказал он, точно речь шла о каком-то неусидчивом ребенке. - Может быть, мне удастся опять завладеть ее вниманием на экскурсии в полях.
Джин сидела с невозмутимым лицом. Его насмешки приобрели какой-то злой оттенок. Она понимала, что в этой перемене некого винить, кроме самой себя, но все же ей очень хотелось видеть вчерашнего Поля - доброго, веселого и нахально флиртующего.
Поль быстро поднял телефонную трубку и нажал кнопку внутридомовой селекторной связи. После небольшой паузы он тихо проговорил в трубку несколько слов и дал отбой.
- Через минуту пойдем, - объявил он. - А пока, пожалуйста, задавайте вопросы. Что вас интересует в первую очередь?
Лоуэлл засыпал его вопросами, Поль обстоятельно отвечал, но вскоре в дверях появился мужчина.
Вновь прибывший казался лишь на несколько лет младше Поля - чуть за тридцать, подумала Джин. Он был невысок и смугл. Его рабочие ботинки, мешковатые брюки, свободная рубаха и берет являли собой типичный рабочий костюм французского фермера.
Однако она очень удивилась, когда мужчина заговорил на чистом английском, да еще с калифорнийским акцентом:
- Привет, как дела?
- Спасибо, Ив, что пришел, - сказал Поль. - Это Ив Туесе, maitre de chais <мастер-винодел (фр.).>. Ив, у нас в гостях Лоуэлл Пирсон и Джин Пакстон. Джин - милашка.
Это последнее замечание приятно смутило Джин, оно уже больше походило на те комплименты, которые она вчера от него выслушивала. Не подав виду, она повернулась поприветствовать Ива. Maitre de chais? Уж больно он молод для мастера-винодела, подумала она. Большинство тех мастеров, с которыми ей приходилось встречаться в поездках по Франции, были почтенными старцами, десятилетиями оттачивавшими свое искусство.
Поль заметил ее недоверчивый взгляд и объяснил:
- Ив действительно француз, на случай, если вы сомневаетесь. Но образование он получил в Штатах.
- Чтобы быть точным, в Калифорнийском университете, в Дейвисе, добавил Ив. - Приятно с вами познакомиться.
- Привет, - сказала Джин, быстро пожав его руку.
Она знала, что университетский городок Дейвис является ведущим в Америке по преподаванию виноградарства. Но с какой стати французу ехать в США изучать науку, в которой Франция достигла совершенства уже век назад?
Ответ стал ясен, когда началась их экскурсия. Авторитетные комментарии Ива имели строго научную подоплеку. Из того, что он говорил, Джин смогла понять, что его прогрессивные взгляды на виноградарство резко отличаются от скованного традициями интуитивного подхода большинства французских виноделов.
Они не торопясь шли вдоль рядов виноградных лоз, то и дело останавливаясь и рассматривая то, что их заинтересовало.
При этом Лоуэлл задавал Иву бесконечные вопросы. Джин старалась слушать внимательно, но почти все замечания Ива по поводу состава почвы и химических опрыскивателей пролетали мимо ее ушей.
Был полдень, и над их головами с безоблачного неба нещадно палило солнце. Джин плелась позади всех, проклиная любознательность своего дяди. Когда они наконец направились к неизменным для подобных экскурсий винным погребам, она испытала облегчение: там по крайней мере будет прохладно.
Даже Ариэль, присоединившийся к их процессии, разомлел от знойной жары.
- Обратите внимание на то, что виноградные ряды ориентированы с севера на юг, - сказал Ив. - Таким образом, в полдень гроздья оказываются в тени листвы, и солнечные лучи падают на землю между рядами. Таким образом, во второй половине дня почва сохраняет тепло, что повышает урожайность винограда.
"Хорошо, если бы за этими листьями могли спрятаться не только гроздья винограда, но и люди", - подумала Джин. Отстав от остальных, она раздвинула зеленые ветки и положила на ладонь длинную треугольную гроздь. Ягоды были темными и на удивление мелкими. Сорвав одну и держа ее в кончиках пальцев, она внимательно осмотрела виноградинку. Ее кожица имела странный матовый налет. Вытерев его пальцами, она бросила ягоду в рот и тут же скривилась от противной горечи.
- Горько, правда?
Вздрогнув, она быстро обернулась и наткнулась на веселое лицо Поля. От неожиданности она проглотила виноградинку и, поперхнувшись, закашлялась. Он хотел было похлопать ее по спине, но она жестом остановила его.
Наконец совладав с собой, Джин спросила:
- Неужели обязательно надо было шпионить за мной?
- Я не шпионил, а просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, невинно возразил он.
- Со мной все было прекрасно, пока ты не напугал меня, - огрызнулась она.
- Было бы гораздо хуже, если бы ты стала жертвой солнечного удара на такой страшной жаре, - заметил он вполне резонно.
Однако Джин не удовольствовалась таким предлогом.
- Послушай, Поль, я вовсе не хрупкий цветочек и не нуждаюсь в чрезмерной опеке. Я уже большая девочка и прекрасно могу сама о себе позаботиться.
- В этом я нисколько не сомневаюсь. Но солнце иногда шутит странные шутки с людьми, к нему непривычными. А тебе с твоей очаровательной бледной кожей едва ли можно проводить много времени на жаре.
Опять он вернулся к своим бесцеремонно-насмешливым комплиментам! Джин старалась сохранять дистанцию, но это стоило ей неимоверных трудов.
- Да, я, действительно, легко обгораю, но сейчас вряд ли это случится. И потом, как мне кажется, я смогу обойтись без твоей помощи, спасибо.
- Но я не это имел в виду, - сказал он, скрестив руки на груди. Солнечный удар имеет более изощренные и опасные побочные эффекты.
- Например?
- Люди начинают фантазировать. Они могут даже представить себе, что влюбились.
Поль застиг ее врасплох. Джин знала, что он шутит, но почему-то не могла смеяться. Слово "влюбились" острой иглой истины пронзило ее сердце. Горло непостижимым образом сковало немотой, и она оказалась бессильна что-либо отвечать.
Что он хотел сказать? Теперь он хитро смотрел на нее, явно довольный произведенным эффектом. Джин почувствовала легкое головокружение. "Возьми себя в руки", - приказала она себе мысленно, но это не помогло.
К счастью, в этот момент к ним с веселым лаем подбежал Ариэль. Он принялся обнюхивать ее теннисные туфли, отчаянно махая хвостом.
Поль прервал наконец многозначительную паузу. Нагнувшись, он рассеянно потрепал собаку по голове.
- Ариэль ругает нас за то, что мы отстали, - объяснил он. - Давай поскорей уйдем с солнца!
Джин с радостью откликнулась на это предложение. Без особых на то причин она чувствовала себя смущенной, но в то же время странно взволнованной. Видимо, это все-таки действие солнца. Она пошла вслед за ним по дорожке, ведущей к дому.
Какое-то время они молчали, лишь гравий хрустел у них под ногами. "Влюбились". Слово продолжало крутиться в ее мозгу, взвихряя все мысли в неистовый хоровод. Надо было как-то вернуть утраченное равновесие. Чтобы прервать молчание, Джин спросила:
- Вчера ты обещал ответить на все мои вопросы, помнишь?
- Да. Так что тебя интересует?
"Все", - подумала она, а вслух сказала:
- Начни с начала. Каким ветром тебя занесло в виноделие? Это было влияние родителей?
Поль рассмеялся.
- Нет, вряд ли. Мой отец был бухгалтером.
- Правда? А я почему-то думала...
- Что я продолжаю семейные традиции? - закончил он ее мысль. - Нет, до покупки замка Ла Бруиль из всех моих занятий самым близким к фермерству была работа продавца в супермаркете.
- Почему же ты решил заниматься... всем этим? - она обвела рукой окружавшие их ряды виноградных лоз.
- А почему бы и нет? Моя прежняя работа перестала меня удовлетворять, и, поскольку я всегда интересовался виноделием, оно показалось мне хорошей альтернативой. Это занятие не имеет ничего общего с той областью, в которой я работал раньше. Здесь требуются совершенно другой ритм и образ мышления. Мне это нравится.
- А чем же ты занимался до этого?
- Хочешь верь, хочешь нет - аэрокосмической инженерией. У меня была своя фирма, и, когда мы запустили первый "Шаттл", я был безумно счастлив.
- Но это же просто фантастика! Что заставило тебя бросить такую интересную работу? Может, сокращения в правительственном финансировании?
Поль мрачно усмехнулся.
- Космическая программа хоть и уродлива, но все же еще держится. Нет, я ушел по принципиальным соображениям. Если в двух словах, то в правительстве есть люди, чьи идеи по поводу использования космического пространства резко не совпадают с моими. Обнаружив, что меня и мою контрактную работу используют втемную, я вышел из этого бизнеса.
Джин поразилась глубине его убеждений. Ничего не скажешь, Поль Бюдье личность многогранная! Ей так много еще хотелось узнать о нем.
Однако ее любопытство осталось неудовлетворенным, так как они уже подходили к одному из низких зданий на боковом дворе. Из своих предыдущих путешествий по французским поместьям она знала, что здесь должен находиться chais - в буквальном значении "погреб, где делается вино".
Он придержал ей дверь. Шагнув через порог, Джин застыла на месте: здесь царила блаженная прохлада, но после яркого солнца тусклое освещение казалось кромешной тьмой.
Но сейчас ее радовало, что она по-новому взглянула на тот несчастливый период своей жизни. Теперь тот страх уже не имел над ней такой власти, как раньше. Воспоминания оставались по-прежнему болезненны, но появилось нечто, лишившее ее прошлое угрозы будущему.
И этим нечто, как она понимала, стала ее встреча с Полем. Целый год она безжалостно запрещала себе думать о мужчинах. Фактически ей удалось убедить себя в том, что между мужчиной и женщиной счастье невозможно, что в самой природе двух полов заложено противоречие. Но теперь Поль открыл перед ней двери в мир надежды.
Как он был не похож на Марка! Несмотря на внешнюю суровую мужественность, в душе Марк всегда оставался самовлюбленным ребенком. Поль же, напротив, имел по-мальчишески обаятельное лицо, но при этом, судя по его поведению, казался несравнимо старше Марка.
Игривый, непредсказуемый и в то же время внимательный и чуткий к ней. В нем была такая глубина великодушия и понимания, которую она вообще не предполагала в мужчинах. Если бы среди ее соотечественников нашлись подобные этому французу!
Ей так много хотелось узнать о нем. Например, откуда у него такой естественный загар - не ровный бронзовый, который приобретается, лежа на пляжах, а крестьянский коричневый, который отличает тех, кто работает на открытом воздухе.
Неужели он сам ухаживает за своими виноградниками? Вероятно, да, решила она. Его сильные руки и широкие плечи говорили о привычке к физическому труду. Джин подумала, как приятно было бы оказаться сейчас в объятиях этих крепких рук...
Резкий приступ одиночества заставил Джин оторваться от окна. Как глупо изводиться подобными мыслями! Раздевшись, она прошла в ванную и принялась энергично тереть лицо, потом состроила в зеркало гримасу, вернулась в спальню и, сбросив халатик, нырнула под прохладную простынь.
Но сон не шел. Кровать, которая днем казалась ей такой мягкой, теперь была жесткой и неестественно большой. Обычно она благодарила судьбу за возможность спать одной, но сегодня ночью одиночество тяготило ее. Перед глазами опять всплыло лицо Поля.
Не надо себя мучить, решила она и стала лихорадочно подыскивать тему, на которую можно было бы переключить свои мысли.
Лоуэлл! При воспоминании о старом ворчуне улыбка тронула ее губы, но тут же сменилась выражением хмурой озабоченности. Ее тревожило мрачное пророчество дяди, сказанное им сегодня перед входом в ресторан. Почему он говорил подобные вещи? Конечно, прошлогодний инфаркт несколько подорвал его здоровье, но, соблюдая рекомендации врачей, вполне реально прожить еще много плодотворных лет.
Эти размышления в конце концов навеяли долгожданный сон. Уже засыпая, Джин подумала, что, возможно, ей все-таки надо настоять на еще одном выходном дне.
***
Но наутро, когда они завтракали в гостиничном кафе круассанами с кофе, Лоуэлл выглядел бодрым и здоровым. Они дружески болтали о своих деловых планах, и Джин подумала, что ее опасения беспочвенны.
Дядя с довольным видом повел ее к известному негоцианту, поставщику вин, шикарный офис которого находился на улице Бакалан, рядом с набережной. Джин мало интересовалась деловыми переговорами, но Лоуэлл внимательно слушал мужчину, лицо которого она часто видела на рекламных плакатах вина. Тот указывал на картах помеченные стрелочками виноградники, с которых он закупает вина. Эти вина потом определенным образом смешиваются, и получается его собственное вино широко экспортируемой марки.
Более интересной оказалась экскурсия по его погребам, где ряды дубовых бочек растянулись чуть ли не на мили. И все же Джин обрадовалась, когда они пожали друг другу руки и распрощались.
- Ну, куда теперь, босс? - спросила она. Лоуэлл таинственно подмигнул.
- А теперь поедем туда, где тебе должно понравиться. Я буду указывать дорогу.
Джин знала следующий пункт их маршрута, однако с деланным равнодушием пожала плечами и, сев за руль взятого ими напрокат "ситроена", включила зажигание. Пока дядя устраивался на соседнем сиденье, она опустила стекло со своей стороны. На улице, в отличие от вчерашнего довольно прохладного дня, стояла знойная жара. Даже в джинсах и белой свободной хлопчатобумажной блузке она чувствовала себя недостаточно комфортно.
Лоуэлл достал из кармана рубашки блокнот, где отмечал весь их маршрут. Следуя его указаниям, она выехала из центра города и после короткой остановки на автозаправочной станции, где они заполнили бак баснословно дорогим бензином, вырулила на основную магистраль, ведущую на север.
Через несколько миль они свернули на меньшую трассу D42 и поехали по петляющему маршруту "Рут-де-Руби", который, как объяснил Лоуэлл, проходит по самому сердцу Медока. Вдоль западного берега реки Жиронда на тридцать миль простирались земли знаменитых предместий Бордо. Такие названия, как Марго, Пойак и Сан-Эстефе, вызывали в памяти марки самых дорогих и лучших в мире красных вин.
Сначала они не видели ничего, кроме самых обыкновенных пригородных поселков, но четверть часа спустя при подъезде к Лабарду на склонах пологих холмов замелькали бесконечные виноградники.
В отличие от Луарской долины, которую они видели в первые три дня их поездок по Франции, местные виноградники содержались в безукоризненном порядке. Лозы были высажены ровными рядами и тщательно прополоты от сорняков. Дорожные знаки не только объявляли названия крошечных деревень, лежавших у них на пути, но и указывали дорогу к различным замкам. Многие названия казались Джин знакомыми, а некоторые имели мировую известность.
За стеклами их автомобиля один за другим мелькали знаменитые районы, и Джин удивлялась, как знатоки умудряются не запутаться в таком многообразии вин. Только в одном Бордо производились вина сотен различных марок, при этом каждое вино год от года существенно менялось в зависимости от погодных условий.
- Нет такого человека, который знал бы все вина, - ответил Лоуэлл на вопрос Джин.
- А ты? - поддразнила она.
- Я могу рассказать тебе почти обо всех знаменитых замках, но это может сделать любой уважающий себя знаток вин.
Чтобы близко познакомиться с двумя-тремя десятками винных хозяйств, требуется беззаветная преданность своему делу.
Если Лоуэлл не считал себя именно таким беззаветно преданным энтузиастом, то она просто не представляла себе, каких высот достигают истинные знатоки.
Подъезжая к городку Марго, они увидели внушительных размеров замок, над крышей которого, помимо французского флага, развевались также флаги Англии и Голландии.
- Этот замок принадлежит синдикату, - объяснил Лоуэлл. - Большинство известных замков слишком дороги для одной семьи, поэтому часто ими владеют корпорации и крупные винокуренные заводы.
Городок Пойак, центр наиболее выдающегося района Медока, оказался неожиданно большим и современным. Здесь указания, которые Лоуэлл давал время от времени сидевшей за рулем Джин, заметно усложнились.
Они поехали по маленькой дороге без номера, ведущей на запад от городка. Местность была чудесным образом удалена от основных автотрасс, и только птичьи голоса нарушали тишину знойного воздуха. Ненадолго они попали в прохладу лесополосы, а затем опять поехали вдоль виноградников.
- Теперь сбавь скорость, - скомандовал Лоуэлл, - Где-то рядом должен быть въезд.
Джин послушно переключила передачу, и через пятьдесят ярдов показались стальные ворота, подвешенные на одном из двух кирпичных столбов. Ворота были открыты, и, въезжая на территорию, Джин увидела на правом столбе табличку с надписью "Замок Ла Бруиль".
С бьющимся сердцем она включила первую скорость и медленно покатила по неровной посыпанной гравием дорожке. Так вот, значит, где живет Поль! Джин взволнованно оглядела аккуратные ряды виноградных лоз.
Сам замок, когда они подъехали к нему, оказался типичным образцом здания середины девятнадцатого века, подобные которому они видели по всей области. Это был массивный, удобный на вид трехэтажный дом из серого камня с крутой пирамидальной крышей, длинные окна защищались решетками из ковкой стали. Дом красиво смотрелся на фоне зеленой подстриженной лужайки перед фасадом.
По обеим сторонам замка располагалось множество мелких домиков с красными черепичными крышами. Джин припарковалась напротив одного из них. Выйдя из машины, она с любопытством огляделась по сторонам.
Внезапно тишину двора разорвал пронзительный свист, и, не успела она обнаружить источник этого звука, как к ней прыжками подлетела большая добродушная охотничья собака. Она принялась со знанием дела обнюхивать ее теннисные туфли, энергично кружа вокруг девушки.
Быстро осмотревшись, Джин заметила сначала лукавую ухмылку на лице дяди и уже потом небрежно шагавшего к ним по дорожке из гравия Поля, неотразимо красивого в джинсах и темно-синей спортивной рубашке.
Глава 3
Джин не успела даже отреагировать на появление хозяина дома, поскольку собака опять завладела ее вниманием. Пес, казалось, вознамерился запрыгнуть на нее. Джин быстро увернулась.
- Ко мне, Ариэль! - зычно крикнул Поль и снова пронзительно свистнул.
Пес тут же развернулся, бросился к хозяину и, описав вокруг него несколько кругов, отправился обследовать "ситроен".
- Простите, - извинился Поль, подходя к ним. - Он сегодня разбаловался. Очень рад опять вас видеть, мистер Пирсон. В последний раз... когда же это было? Мы с вами, помнится, пробовали калифорнийские красные вина в нью-йоркском "Шератоне".
- Да-да, это было два года назад. Кстати, давайте оставим формальности, зовите меня просто Лоуэлл, - предложил он, энергично пожимая протянутую Полем руку.
Затем он повернулся к Джин, чтобы представить ее, и та заметила в его лице любопытство - дядя с интересом наблюдал за ее реакцией.
- Джин, это Поль Бюдье. Поль, а вот и моя племянница Джин Пакстон, весело объявил он.
Джин приготовилась держаться с холодной небрежностью, но сейчас, когда момент настал, отчаянно пыталась не выдать разыгравшегося волнения. Она чувствовала себя четырнадцатилетней девочкой, пришедшей на свою первую вечеринку.
Сердце бешено колотилось, а живот сводило от судорог.
- Мы... мы уже встречались, - еле выговорила она, запинаясь, затем, откашлявшись, произнесла уже более твердо:
- Привет, Поль!
- Привет! - просто откликнулся он, весело сверкая глазами.
Подойдя ближе, он запечатлел на обеих ее щеках торжественные поцелуи, вызвав тем самым восхитительный холодок, пробежавший вдоль ее позвоночника. Отступив на шаг, он оценивающе осмотрел ее длинные стройные ноги, плотно обтянутые голубыми джинсами.
Взгляд его пополз выше, и, когда наконец встретился с ее взглядом, брови его чуть заметно приподнялись. Джин поняла - он сразу догадался, что под свободной белой блузкой у нее нет бюстгальтера. Она решила не надевать его сегодня по причине - так она объяснила самой себе - жаркой погоды. Но сейчас ей стало так жарко, как никогда! При малейшем дуновении ветра легкая ткань так откровенно облегала тело, что не требовалось особого воображения для того, чтобы представить себе очертания ее грудей.
Отчего в присутствии этого мужчины она так остро чувствовала свое тело? Видимо, оттого, что он излучал мощную сексуальную энергию. Она быстро осмотрела его спортивную рубашку, выгодно облегавшую крепкий торс, и сильные загорелые руки. Вылинявшие на солнце удобные джинсы подчеркивали аккуратные бедра и мускулистые ноги.
Взглянув на дядю, Джин с удовольствием увидела, что тот, как она и надеялась, немало удивлен таким поворотом событий.
- Вы знакомы? Как это случилось?
Поль коротко описал обстоятельства их вчерашней встречи. Лоуэлл покачал головой.
- Вот как? Значит, плутовка Джин меня опередила! А я-то предвкушал удовольствие познакомить вас!
- Может быть, ваше удовольствие и пострадало, но мое ничуть, - заявил Поль, не отрывая глаз от Джин. - Я с нетерпением ждал сегодняшней встречи. Должен вам откровенно сказать, Лоуэлл, у вас прямо-таки сногсшибательная племянница. Я уже думал, что вчера мои чувства обманули меня, но сейчас вижу, что ничуть.
Джин вспыхнула, услышав столь увесистый комплимент, а Лоуэлл лишь довольно хмыкнул, явно наслаждаясь ее смущением. Поль вел себя ничуть не лучше, с ехидной усмешкой глядя на ее пылающие щеки. Злясь на их нахальные ухмылки, она никак не могла решить, раздосадована она или, наоборот, польщена.
Как бы то ни было, эти двое были достойны презрения, и Джин ничего не оставалось, как только надеяться, что ей представится случай продемонстрировать это.
К счастью, Поль сменил тему.
- Ну что ж, начнем? Что бы вы хотели осмотреть в первую очередь, Лоуэлл? Может быть, сначала пройдем в дом? Я покажу вам план поместья и введу вас в курс дела.
Лоуэлл согласился, и они пошли к замку. Джин решила, что надо каким-то образом одернуть Поля, иначе она на целый день превратится в объект для веселых шуточек. А ей вряд ли удастся долго выдержать ту дикую феерию чувств, которую вызывало в ней его преувеличенное внимание. Дотронувшись до руки Поля, она остановила его.
- Послушай, Поль, вчера мы чудесно провели время за ленчем, но сегодня я настроена на работу. Мы здесь для того, чтобы оценить новое вино, и мне хотелось бы сохранить максимум объективности.
Еще когда слова эти только слетали у нее с языка, до Джин дошло, что они слишком резки. Получалось так, будто она не желает больше знать его, но она же вовсе не это имела в виду. Однако сказанное уже прозвучало и произвело свой неприятный эффект.
Мгновение Поль удивленно смотрел на нее, потом лицо его превратилось в холодную маску официальной учтивости.
- Я думал, вчера между нами возникло что-то особенное, но, оказывается, я ошибся. Ладно, будь по-твоему. Мне не хотелось бы, чтобы на твое суждение повлияли какие-то личностные соображения. Давай оставим все на уровне сугубо деловых отношений.
Он швырнул ее собственные слова ей же в лицо, и Джин обожгло жгучей обидой. Ее поразило, как близко к сердцу принял он ее слова. С чего вдруг такая чувствительность? Может, все дело в том, что он сейчас был точно так же эмоционально раним, как и она сама?
О нет, этот мужчина слишком опытен, чтобы выпускать свои чувства из-под контроля. Ее уязвил его резкий сарказм, но в то же время со странным сожалением Джин подумала, что становиться в позу было совершенно необязательно.
Через минуту-другую они уже сидели в рабочем кабинете Поля, удобно устроившись в кожаных креслах. Сидя за широким столом в стиле ампир, Поль кратко описывал свою деятельность в замке Ла Бруиль.
- Прежний владелец совершенно не интересовался престижем своего вина, говорил он. - Любопытно, что, находясь всего в двух-трех километрах от таких крупнейших французских замков, как Лафит-Ротшильд и Лафон-Роше, Ла Бруиль фактически неизвестен за пределами области.
- Может быть, именно эта близость к знаменитым замкам является причиной того, что вас на их фоне попросту не замечают? - предположил Лоуэлл.
- Безусловно, вы правы. Кто обратит внимание на скромный рубин, если рядом сверкает ослепительный бриллиант?
Как она заметила еще вчера, его самоуверенность имела приятный оттенок иронии.
- В прошлом году, вскоре после смерти мистера Рокамбью, мне повезло встретиться в Париже с его дочерью. Она абсолютно не интересовалась этим поместьем и, не задумываясь, продала его. Я счастливо обошел всех конкурентов. За замок пришлось заплатить безумную цену, но если бы он поступил на открытый рынок, там его оценили бы намного дороже.
Пока он говорил, Джин осматривала комнату, в которой они сидели. Это было любопытное сочетание старого и нового.
Одну стену закрывали пожелтевшие от времени карты виноградников, тогда как на другой висели цветные диаграммы на ярко-белых листах. В одном углу стоял фотокопировальный аппарат обтекаемой формы, а напротив выстроились в ряд старинные деревянные шкафы для картотеки.
Вдруг до нее дошло, что разговор прервался. Стараясь не выказать признаков волнения, она увидела, что Поль внимательно смотрит на нее, криво улыбаясь.
- Я вижу, Джин наскучили все эти неинтересные рассказы, - сказал он, точно речь шла о каком-то неусидчивом ребенке. - Может быть, мне удастся опять завладеть ее вниманием на экскурсии в полях.
Джин сидела с невозмутимым лицом. Его насмешки приобрели какой-то злой оттенок. Она понимала, что в этой перемене некого винить, кроме самой себя, но все же ей очень хотелось видеть вчерашнего Поля - доброго, веселого и нахально флиртующего.
Поль быстро поднял телефонную трубку и нажал кнопку внутридомовой селекторной связи. После небольшой паузы он тихо проговорил в трубку несколько слов и дал отбой.
- Через минуту пойдем, - объявил он. - А пока, пожалуйста, задавайте вопросы. Что вас интересует в первую очередь?
Лоуэлл засыпал его вопросами, Поль обстоятельно отвечал, но вскоре в дверях появился мужчина.
Вновь прибывший казался лишь на несколько лет младше Поля - чуть за тридцать, подумала Джин. Он был невысок и смугл. Его рабочие ботинки, мешковатые брюки, свободная рубаха и берет являли собой типичный рабочий костюм французского фермера.
Однако она очень удивилась, когда мужчина заговорил на чистом английском, да еще с калифорнийским акцентом:
- Привет, как дела?
- Спасибо, Ив, что пришел, - сказал Поль. - Это Ив Туесе, maitre de chais <мастер-винодел (фр.).>. Ив, у нас в гостях Лоуэлл Пирсон и Джин Пакстон. Джин - милашка.
Это последнее замечание приятно смутило Джин, оно уже больше походило на те комплименты, которые она вчера от него выслушивала. Не подав виду, она повернулась поприветствовать Ива. Maitre de chais? Уж больно он молод для мастера-винодела, подумала она. Большинство тех мастеров, с которыми ей приходилось встречаться в поездках по Франции, были почтенными старцами, десятилетиями оттачивавшими свое искусство.
Поль заметил ее недоверчивый взгляд и объяснил:
- Ив действительно француз, на случай, если вы сомневаетесь. Но образование он получил в Штатах.
- Чтобы быть точным, в Калифорнийском университете, в Дейвисе, добавил Ив. - Приятно с вами познакомиться.
- Привет, - сказала Джин, быстро пожав его руку.
Она знала, что университетский городок Дейвис является ведущим в Америке по преподаванию виноградарства. Но с какой стати французу ехать в США изучать науку, в которой Франция достигла совершенства уже век назад?
Ответ стал ясен, когда началась их экскурсия. Авторитетные комментарии Ива имели строго научную подоплеку. Из того, что он говорил, Джин смогла понять, что его прогрессивные взгляды на виноградарство резко отличаются от скованного традициями интуитивного подхода большинства французских виноделов.
Они не торопясь шли вдоль рядов виноградных лоз, то и дело останавливаясь и рассматривая то, что их заинтересовало.
При этом Лоуэлл задавал Иву бесконечные вопросы. Джин старалась слушать внимательно, но почти все замечания Ива по поводу состава почвы и химических опрыскивателей пролетали мимо ее ушей.
Был полдень, и над их головами с безоблачного неба нещадно палило солнце. Джин плелась позади всех, проклиная любознательность своего дяди. Когда они наконец направились к неизменным для подобных экскурсий винным погребам, она испытала облегчение: там по крайней мере будет прохладно.
Даже Ариэль, присоединившийся к их процессии, разомлел от знойной жары.
- Обратите внимание на то, что виноградные ряды ориентированы с севера на юг, - сказал Ив. - Таким образом, в полдень гроздья оказываются в тени листвы, и солнечные лучи падают на землю между рядами. Таким образом, во второй половине дня почва сохраняет тепло, что повышает урожайность винограда.
"Хорошо, если бы за этими листьями могли спрятаться не только гроздья винограда, но и люди", - подумала Джин. Отстав от остальных, она раздвинула зеленые ветки и положила на ладонь длинную треугольную гроздь. Ягоды были темными и на удивление мелкими. Сорвав одну и держа ее в кончиках пальцев, она внимательно осмотрела виноградинку. Ее кожица имела странный матовый налет. Вытерев его пальцами, она бросила ягоду в рот и тут же скривилась от противной горечи.
- Горько, правда?
Вздрогнув, она быстро обернулась и наткнулась на веселое лицо Поля. От неожиданности она проглотила виноградинку и, поперхнувшись, закашлялась. Он хотел было похлопать ее по спине, но она жестом остановила его.
Наконец совладав с собой, Джин спросила:
- Неужели обязательно надо было шпионить за мной?
- Я не шпионил, а просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, невинно возразил он.
- Со мной все было прекрасно, пока ты не напугал меня, - огрызнулась она.
- Было бы гораздо хуже, если бы ты стала жертвой солнечного удара на такой страшной жаре, - заметил он вполне резонно.
Однако Джин не удовольствовалась таким предлогом.
- Послушай, Поль, я вовсе не хрупкий цветочек и не нуждаюсь в чрезмерной опеке. Я уже большая девочка и прекрасно могу сама о себе позаботиться.
- В этом я нисколько не сомневаюсь. Но солнце иногда шутит странные шутки с людьми, к нему непривычными. А тебе с твоей очаровательной бледной кожей едва ли можно проводить много времени на жаре.
Опять он вернулся к своим бесцеремонно-насмешливым комплиментам! Джин старалась сохранять дистанцию, но это стоило ей неимоверных трудов.
- Да, я, действительно, легко обгораю, но сейчас вряд ли это случится. И потом, как мне кажется, я смогу обойтись без твоей помощи, спасибо.
- Но я не это имел в виду, - сказал он, скрестив руки на груди. Солнечный удар имеет более изощренные и опасные побочные эффекты.
- Например?
- Люди начинают фантазировать. Они могут даже представить себе, что влюбились.
Поль застиг ее врасплох. Джин знала, что он шутит, но почему-то не могла смеяться. Слово "влюбились" острой иглой истины пронзило ее сердце. Горло непостижимым образом сковало немотой, и она оказалась бессильна что-либо отвечать.
Что он хотел сказать? Теперь он хитро смотрел на нее, явно довольный произведенным эффектом. Джин почувствовала легкое головокружение. "Возьми себя в руки", - приказала она себе мысленно, но это не помогло.
К счастью, в этот момент к ним с веселым лаем подбежал Ариэль. Он принялся обнюхивать ее теннисные туфли, отчаянно махая хвостом.
Поль прервал наконец многозначительную паузу. Нагнувшись, он рассеянно потрепал собаку по голове.
- Ариэль ругает нас за то, что мы отстали, - объяснил он. - Давай поскорей уйдем с солнца!
Джин с радостью откликнулась на это предложение. Без особых на то причин она чувствовала себя смущенной, но в то же время странно взволнованной. Видимо, это все-таки действие солнца. Она пошла вслед за ним по дорожке, ведущей к дому.
Какое-то время они молчали, лишь гравий хрустел у них под ногами. "Влюбились". Слово продолжало крутиться в ее мозгу, взвихряя все мысли в неистовый хоровод. Надо было как-то вернуть утраченное равновесие. Чтобы прервать молчание, Джин спросила:
- Вчера ты обещал ответить на все мои вопросы, помнишь?
- Да. Так что тебя интересует?
"Все", - подумала она, а вслух сказала:
- Начни с начала. Каким ветром тебя занесло в виноделие? Это было влияние родителей?
Поль рассмеялся.
- Нет, вряд ли. Мой отец был бухгалтером.
- Правда? А я почему-то думала...
- Что я продолжаю семейные традиции? - закончил он ее мысль. - Нет, до покупки замка Ла Бруиль из всех моих занятий самым близким к фермерству была работа продавца в супермаркете.
- Почему же ты решил заниматься... всем этим? - она обвела рукой окружавшие их ряды виноградных лоз.
- А почему бы и нет? Моя прежняя работа перестала меня удовлетворять, и, поскольку я всегда интересовался виноделием, оно показалось мне хорошей альтернативой. Это занятие не имеет ничего общего с той областью, в которой я работал раньше. Здесь требуются совершенно другой ритм и образ мышления. Мне это нравится.
- А чем же ты занимался до этого?
- Хочешь верь, хочешь нет - аэрокосмической инженерией. У меня была своя фирма, и, когда мы запустили первый "Шаттл", я был безумно счастлив.
- Но это же просто фантастика! Что заставило тебя бросить такую интересную работу? Может, сокращения в правительственном финансировании?
Поль мрачно усмехнулся.
- Космическая программа хоть и уродлива, но все же еще держится. Нет, я ушел по принципиальным соображениям. Если в двух словах, то в правительстве есть люди, чьи идеи по поводу использования космического пространства резко не совпадают с моими. Обнаружив, что меня и мою контрактную работу используют втемную, я вышел из этого бизнеса.
Джин поразилась глубине его убеждений. Ничего не скажешь, Поль Бюдье личность многогранная! Ей так много еще хотелось узнать о нем.
Однако ее любопытство осталось неудовлетворенным, так как они уже подходили к одному из низких зданий на боковом дворе. Из своих предыдущих путешествий по французским поместьям она знала, что здесь должен находиться chais - в буквальном значении "погреб, где делается вино".
Он придержал ей дверь. Шагнув через порог, Джин застыла на месте: здесь царила блаженная прохлада, но после яркого солнца тусклое освещение казалось кромешной тьмой.