Страница:
Давид, несомненно, видел во всех превратностях своей судьбы водительство Бога Израилева, Который избрал его для спасения народа. Хотя вера Давида и носила на себе печать того варварского времени, она была искренней и пламенной, являя пример личного живого отношения к Богу.
Если мы хотим составить верное представление о вере и характере Давида, то должны обратиться к одному псалму, который, несомненно, ему принадлежит. Это великолепное, полное ярких монументальных образов славословие, дышащее ароматом поэзии Востока, приоткрывает завесу времени и вводит во внутренний мир переживаний Давида541:
Возлюблю Тебя, о Ягве, оплот мой!
Ягве, скала моя, крепость моя, мой избавитель.
Бог мой - скала убежища моего, Щит мой, рог спасения моего, крепость моя.
Прославляемого Ягве я призову И спасусь от врагов моих.
Муки смертные объяли меня, Гибельный потоп устрашил меня,
Цепи преисподней опутали меня, И сети смерти окружили меня,
В томлении моем воззвал я к Ягве, Взмолился я к Богу моему,
Из чертога своего Он услышал голос мой, И мой вопль дошел до слуха Его.
Загудела и содрогнулась земля, Задрожали основания гор
И тряслись от гнева Его. Дым поднялся от ноздрей Его,
И пылающий огонь от уст Его, Раскаленные уголья рассыпались от Него.
И склонил Он небеса, и сошел Он вниз Во мгле, окружающей ноги Его.
Он встал на херувима и полетел, Понесся на крыльях ветра.
И Он сделал мрак одеянием своим, Темные тучи покровом своим.
От вспышек пламени Его бегут облака, Падает град и уголья...
Простирает Он руку с высоты и берет меня, Извлекает из вод великих,
Избавляет меня от могучего врага,
От ненавидящих меня, когда они усилились...
В этом псалме весь Давид: восторженный, горячий, беззаветно верящий в помощь и покровительство Бога Израилева. Он зовет Его в тяжкий час, и Бог отцов слышит его. Он покидает свои неприступные вершины и в урагане мчится защитить от врагов своего избранника. Ягве, преломившийся через призму души Давида, - это Бог-воитель, грозный микеланджеловский Саваоф, парящий среди молний над ревущей стихией. Но внезапно в космические раскаты псалма вторгаются иные звуки:
Ягве воздал мне по правде моей,
По чистоте рук моих наградил меня,
Ибо я держался пути Ягве
И не был нечестивым перед Богом моим,
Ибо - предо мною все заповеди Его,
И от заветов Его не отступал я,
И я был непорочен пред лицом Его,
И остерегался я впасть во грех...
Угнетенных людей Ты спасаешь
И одним взглядом поражаешь надменных542.
Это знаменательные слова! Бог Давида, Властитель первобытного человечества, Ягве-Воитель, Который с грохотом проносится в облаках на херувиме, повелевает людям быть чистыми, милосердными, непорочными... Великое, священное мгновение! В древнем псалме мы становимся свидетелями совершающегося чуда. Сквозь покровы наивной, грубой веры пробиваются первые лучи Истины. Свет борется с предрассветным мраком, и борьба их совершается в душе человека. В этой борьбе разгадка личности Давида.
x x x
Пока шло соперничество между Иудеей и сторонниками Сауловой династии, филистимляне не вмешивались в эту распрю, т. к. она была им выгодна. Но едва только стало известно, что Давид воцарился в Хевроне, как они немедленно двинули свое войско против недавнего вассала. Объединение страны-данницы не входило в их планы.
Но дружина Давида уже имела большой боевой опыт. Когда неприятель вышел на равнину Рефаимскую, воины Давида сумели напасть на них с тыла и нанести тяжелое поражение. До самого Газера преследовали израильтяне филистимлян. Эта победа положила конец зависимости Израиля. Впоследствии несколько кампаний Давида на западе полностью обессилили филистимлян и принудили их заключить мир.
Если Саул был просто военным вождем, а в мирное время мало чем отличался от других богатых земледельцев, то Давид проявил себя одаренным правителем.
Он уделял много времени ведению судебных дел и прославился как справедливый и проницательный судья. Он умел ослаблять сепаратизм колен, оказывал покровительство хананеям, которых признавал равноправными членами общества. В состав его армии входили отряды наемников - филистимлян, критян, среди полководцев его были хетты и хананеи. Давид создает необходимые государственные должности, при его дворе появляются секретарь и летописец ("мазхир" и "софер"), он проводит всеобщую перепись. Военные успехи Давида привели к созданию империи, объединившей не только родственные евреям народы - амонитян, идумеев и моавитов, но и области арамеев-сирийцев до самого Кадеша на Оронте. Северные соседи - финикийцы - вступили с Давидом в дружественный союз.
Но самым большим достижением Давида было создание общеизраильской столицы. Он не захотел остановить выбор ни на одном из старых городов, каждый из которых принадлежал тому или иному племени и мог стать причиной раздоров. Царь обратил свой взор на мощный замок Сион, возвышавшийся над потоком Кедронским на высокой скале. Он находился в руках небольшого хананейского клана и считался неприступным. Ходила поговорка, что Сион могут защитить слепой и хромой. Однако Давида не остановили трудности, и он, невзирая ни на что, сумел овладеть Сионом. Замок был назван "Град Давида", а окружавшему его городу было возвращено древнее его название Иерусалим543.
Так родилась священная библейская столица. В те далекие дни долины, окружавшие ее стены, были настоящими пропастями, хорошо защищавшими горную цитадель от прямого нападения. Стены, сложенные из огромных камней, возвышались над ущельем, готовые встретить напор любого врага.
Давид понимал, что его новый город должен стать знаменем единства для всей державы. Ни эфоды, ни урим не могли служить залогом присутствия Ягве со своим народом. Давид совершенно оставляет талисманы и оракулы и обращается к древней Моисеевой святыне - Ковчегу Завета.
Все эти годы Ковчег находился на хранении в частных руках. Давид решает торжественно перенести его в новую столицу и тем самым сделать Сион - Святым Градом.
Около 995 года произошло торжественное перенесение "Трона Ягве" в Иерусалим544. К стенам Града Давидова стекались многотысячные толпы со всех концов страны. Народ восторженными криками сопровождал процессию. Гремели литавры, ревели трубы, а на плечах у левитов, как во время странствий, вновь покачивался Ковчег, прошедший долгий путь от Синайских гор, побывавший в битвах и в филистимском плену. Теперь скитания его закончились. Ворота крепости были открыты для того, чтобы принять палладиум народа Божия. И отзвуком героических Моисеевых времен звучал гимн Ковчега, как радостная хвала, как победный марш, как песнь ликования:
Восстанет Бог - рассеются враги Его,
И побегут ненавидящие Его от лица Его.
Как рассеивается дым, так рассеиваются они.
Как тает воск перед огнем,
Так злые погибнут пред лицом Божиим,
А справедливые возрадуются и возвеселятся пред Богом,
Они восторжествуют в ликовании и радости.
Пойте Богу, превозносите Его,
Прославляйте имя Его, шествующего в облаках,
Имя Его - Ягве! Торжествуйте пред лицом Его!
Отец сирот и защитник вдов,
Бог - в обители своей святой.
Бог скитающимся дает дом,
Освобождает узников от цепей,
Только непокорных оставляет в знойной пустыне.
Боже, когда шел Ты пред лицом народа Твоего,
Когда шествовал Ты по пустыне,
Земля содрогалась; небеса таяли
Пред лицом Божиим,
Пред лицом Божиим,
Пред лицом Бога Израилева...
Что вы смотрите завистливо, горы высокие,
На гору, где Бог восседает на престоле,
Где Ягве будет обитать вечно?...
Колесниц Божиих мириады, их тысячи тысяч,
Господь грядет с Синая во святилище,
Страшен ты. Боже, во святилище Твоем,
Бог, Бог Израилев,
Он дает силу и крепость народу своему.
Благословен Бог!545
Сам царь в белых одеждах шел впереди Ковчега, играя на арфе. Через каждые несколько шагов процессия останавливалась, и перед святыней приносили жертву.
Когда Ковчег вносили в ворота цитадели, всех охватил восторг, раздались нестройные крики, перекрываемые пронзительными звуками фанфар. Давид же, забыв о своем царском достоинстве, кружился, подобно Сынам пророческим, в бурной пляске "перед лицом Ягве"...
Воскрешая традицию кочевой эпохи, Давид не внес Ковчег в дом, но поставил его под сенью походного шатра. Празднество закончилось обильным жертвоприношением и угощением народа. Рассказывают, что, когда Давид вернулся домой, жена его, дочь Саула, Мелхола, укоряла мужа за пляску, показавшуюся ей непристойной, роняющей авторитет монарха. На это Давид ответил: "Перед лицом Ягве, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Ягве - Израиля, перед Ягве буду плясать и играть". Из этих слов явствует, что Давид видел во всех своих успехах знак избранничества.
x x x
Перенесение Ковчега на гору Сион явилось событием исключительной важности. Был основан духовный центр для ветхозаветной религии, которому со временем суждено будет играть огромную роль. Иерусалим станет Святым Градом народа Божия, а впоследствии - Церкви. В прежние годы Ковчег в походах скитальцев был знаком Богоприсутствия, теперь оно откроется в городе Давида через храм, через веру пророков и мессианистов и завершится явлением царя Иудейского.
Удивительная судьба ожидает Иерусалим. Здесь прозвучит мощный голос великих духовидцев Исайи и Иеремии, здесь будет совершаться великая драма веры, здесь воздвигнут будет крест Христов, здесь родится Церковь и прольется кровь первого мученика. Иерусалим не потерял притягательной силы за тридцать веков, за него борются, как боролись во времена Тита, крестоносцев или Саладина. "Город был взят тридцать шесть раз, при этом по крайней мере два раза завоеватель сравнял его с землей. Но он всякий раз снова возникал - этот город, более вечный, чем Рим"546.
И хотя Иерусалим существовал уже за пятьсот лет до Давида, но сделал его тем, чем он стал, только Давид, перенеся в него Ковчег Завета.
Еще когда Ковчег пребывал в Силоме, там был построен для него "Дом", т. е. храм. Он был, очевидно, разрушен филистимлянами. Теперь, когда перед роскошным царским дворцом, отделанным драгоценными породами дерева, стоял убогий шатер, покрывавший Ковчег, у Давида, естественно, возникла мысль о сооружении храма в Иерусалиме. Однако этот замысел встретил противодействие со стороны пророка Нафана. Библия мало говорит об этом человеке, но те скудные сведения, которыми мы располагаем, указывают на то, что этот пророк пользовался огромным нравственным авторитетом во времена Давида. С ним связаны некоторые поворотные моменты жизни царя.
Нафан, вероятно, был, как и многие другие пророки, назореем, не принимавшим цивилизаторских нововведений и предпочитавшим патриархальную простоту Моисеевых времен. Он настороженно относился к финикийским веяниям, которые стали проникать в Израиль. Построение храма было для пророка актом подражания язычникам. Ягве был Богом, возлюбившим горы и пустыни, "не жившим в доме с того времени, как вывел Сынов Израиля из Египта"547.
Тем не менее, ревность Давида о славе Божией в глазах Нафана, несомненно, заслуживала высшей похвалы. И пророк изрек на царя и на его род прорицание, ставшее впоследствии символом веры тех, кто ожидал полного осуществления Царства Ягве на земле.
Пророчество Нафана не было освящением монархического принципа, но обещало благословение Божие Давиду как избраннику. Это было особое, исключительное обетование царю, воплотившему в себе веру и преданность Богу народа Израилева.
"Будет непоколебим дом твой, - гласило пророчество, - царство твое навеки пред лицом Моим, и престол твой устоит во веки"548.
В одном древнем тексте, приписываемом Давиду, это обетование выражается в форме Завета, который Бог заключает с "предводителем народа". От вождя требуется праведность и страх Божий, тогда и Бог исполнит обетование, "завет вечный, твердый и непреложный". Это обетование говорит об идеальном Царе из рода Давида, который станет основателем Царства Божия на земле. В течение веков эта вера в Грядущего Царя и Царство будет все более и более просветляться и одухотворяться. Она станет символом величайшего чаяния народа Божия, и в словах Благовещения прозвучит вновь, через десять веков, пророчество Нафана. Когда Иисус Назарянин явится среди людей, вера в Него будет исповедана словами этого пророчества. Он будет назван Помазанником, Мессией, сыном Давида.
x x x
Всякий союз подразумевает известные условия. Точно так же и Завет Божий есть не только обетование, но и требование. Быть может, Давид, подобно другим царям Востока и Запада, полагал, что Высшая Сила будет всегда покровительствовать ему и даже покрывать его преступления. Но именно здесь-то и обнаружилось, что Бог Израилев - это не бог царя или династии, но Бог, взыскующий правды, для которого все люди одинаково ответственны за свои поступки. Тот самый пророк Нафан, который изрек благословение на род Давида, при других обстоятельствах выступил как обличитель и судья монарха.
Этот эпизод имеет огромное значение для понимания ветхозаветной религии в ее отношении к власти549 .
Однажды весенним вечером царь прогуливался по крыше своего дома. В саду, примыкавшем к царскому, он увидел купающуюся женщину необыкновенной красоты. Он послал разузнать о ней. Это оказалась Батшеба (Вирсавия), жена царского гвардейца - хетта Урии. Увлеченный внезапно вспыхнувшей страстью, царь приказал привести Батшебу к себе, а хетта отправил в самое опасное место сражения, где тот был вскоре убит. После этого жена Урии стала четвертой женой Давида.
Случай вполне обыкновенный в истории восточных деспотий, однако завершение его оказалось совершенно неожиданным. Вероятно, Давид хранил в тайне свою причастность к гибели Урии, но преступление не укрылось от проницательного взора Нафана. Едва только он узнал о том, что царь совершил "зло в очах Ягве", он немедленно явился к нему.
Он начал с того, что рассказал Давиду притчу: у одного богатого человека было большое стадо, а у бедняка - единственная овца, которую он очень любил. Но когда к богачу пришел гость, он не захотел брать овец из своего стада, а отобрал овцу бедняка, чтобы приготовить угощение гостю. Давид, привыкший разбирать судебные дела, решил, очевидно, что это одна из тяжб, которую пророк повергает к его ногам для решения. Он пришел в крайнее негодование, выслушав рассказ, и воскликнул: "Да живет Ягве! Смерти достоин такой человек!" И тут же вынес приговор: за овцу богач должен уплатить вчетверо.
Но внезапно тон пророка изменился: из ходатая он превратился в обвинителя.
"Ты - этот человек, - сказал он твердо. - Так говорит Ягве, Бог Израилев: Я помазал тебя царем над Израилем, и Я избавил тебя от руки Саула, и дал тебе дом господина твоего и жен господина твоего на лоно твое, и дал тебе дом Израилев и Иудин, и если этого для тебя мало, прибавил бы больше. Зачем же ты пренебрег словом Ягве, сделал злое пред очами Его?.."
Так среди варварства, насилия и жестокости звучит голос неподкупного пророка, звучит голос Бога, открывшегося Моисею, воля Которого запечатлена в Десяти Его заповедях. Здесь обнаружилась подлинная природа теократического царства. Не воля монарха, а воля Бога есть высший закон. Никакая корона, никакое "помазание" не может служить оправданием преступлению.
Нужно отдать справедливость Давиду. Иной царь скорее всего заставил бы замолкнуть обличителя. Но Давид искренне признал свою вину. "Согрешил я перед Ягве", - сказал он. И с этого времени, стараясь искупить свой грех, он делал все, чтобы Батшеба не несла на себе тяжести его последствий. Он поклялся, что сын, который родится у нее, будет наследником. Пророк Нафан также принял участие в судьбе этой женщины, ненавидимой женами, наложницами и сыновьями Давида, очутившейся в затхлой атмосфере дворца, полной интриг.
Пророк предсказал царю бедствия, которые постигнут его за нарушение закона Божия, но в то же время подтвердил Сионский Завет и обетование. Пророчество не замедлило исполниться. Царство Давида потрясли мятежи и восстания, одно из которых возглавил его сын Авессалом. Царю на время даже пришлось бежать из Иерусалима. Борьба между принцами едва не погубила государство. Многоженство, принятое в то время на Востоке, вело к непрерывным столкновениям между членами огромной царской семьи. Но когда Давид состарился настолько, что уже не мог управлять, он по настоянию Нафана провозгласил соправителем сына своего от Батшебы - Иедидию, принявшего тронное имя Соломон, что значит "миротворец". Вскоре после этого в 961 г. Давид умер. В его лице сошел в могилу один из самых одаренных и выдающихся людей Израиля. Библейское предание не исказило его образа, как это сделали поздние легенды. Писание сохранило нам его живым, во всей противоречивости его натуры и со всеми чертами человека, способного на взлеты и падения. Во многом принадлежа миру суеверий и кровной мести, миру узкому и ограниченному, он в то же время внес свой вклад в созидание народа Божия, дав ему Святой Град. Он положил основание религиозной поэзии, которая с этого времени станет лучшим выражением духовной жизни Ветхого Завета.
И когда на латинском, славянском, греческом, на всех языках древнего и нового мира звучат библейские псалмы, волнующие человеческие сердца так, будто они написаны вчера, следует вспомнить, что в этих сердечных раздумьях, мольбах, стонах, гимнах радости и благодарения в какой-то мере присутствует душа Давида. Пусть лишь немногие из псалмов принадлежат лично ему, но, несомненно, все псалмопевцы в целом остались верны тому направлению религиозной поэзии, которое получило начало от великого израильского царя.
x x x
Соломон был мало похож на отца. Выросший в роскоши и не изведавший жизни, он вступил на престол, когда ему еще не было двадцати лет. Он не знал ни войн, ни трудностей, ни опасностей. Мать имела на него большое влияние, и он очень считался с ней. Очевидно, прислушивался он и к голосу пророка Нафана, который способствовал его вступлению на трон. И, очевидно, лишь после смерти Нафана он решился осуществить мечту отца: построить в Иерусалиме храм Ягве.
В Израиле не было ни искусных ремесленников, ни опытных строителей, поэтому Соломон выписывал мастеров из Финикии. Оттуда же доставляли ему дорогой кедровый лес, который сплавляли по морю.
Храм строился несколько лет и был освящен в 950 г. Это было сравнительно небольшое, но великолепно украшенное здание в финикийском стиле. Позднейшие поколения представляли себе его в виде фантастически пышного, огромного сооружения. На самом же деле храм Соломона был меньше, чем Успенский собор в Кремле или собор св. Софии в Киеве550.
Храм отличался благородной простотой форм. Он был сложен из тесаных камней, внутри обшит ценным деревом, на которое была наложена позолота.
Как зримая, земная обитель Божия, храм представлял собой Вселенную. Золотые светильники были звездами, два медных столба с узорными капителями символизировали силу произрастания; карнизы украшены были рельефами цветов, плодов, животных, херувимов (т. е. духов стихий). Во дворе храма стоял жертвенник и огромная бронзовая чаша, поддерживаемая изваяниями быков. Она называлась "медным морем" и, очевидно, обозначала мировой океан.
Следует заметить, что все эти подробности храмового устройства были навеяны финикийским и египетским искусством. Но самой замечательной особенностью Соломонова храма были не эти заимствованные украшения, а то, что он был уникальным храмом, в котором отсутствовало изображение Божества. В его Дебире, или Святая Святых, не было ни эфода, ни кумира, ни фетиша, а стоял лишь сокрытый в полном мраке Ковчег, охраняемый двумя огромными херувимами.
Храм был построен на горе Мориа, рядом с Сионской горой. Перенос Ковчега в Дом Божий был превращен Соломоном в общенародный праздник. В последний раз Ковчег был поднят на плечи. Отныне он обрел свое место в Дебире, и здесь он будет стоять до того часа, когда погибнет в пламени вместе с Домом Господним.
Вероятно, от этого времени сохранился гимн, свидетельствующий о глубоком впечатлении, произведенном на весь Израиль освящением храма. Этот праздник, несомненно, воспринимался как новый знак утверждения Завета с Богом:
О врата, поднимите своды ваши,
И поднимитесь, двери вечные,
Да войдет Царь Славы!
Кто этот Царь Славы?
Ягве могучий и сильный,
Ягве мощный в битве!551
Соломон был вдохновлен торжественностью минуты. Он верил, что через него Бог продолжает осуществлять обетование, данное Давиду. Он просил у Бога мудрости для того, чтобы справедливо "судить народ". И вот теперь перед всеми храм Ягве - первое детище его мудрости.
Предание повествует, что во время освящения Дом Господень наполнился блистающим облаком в знак Богоприсутствия. А царь, стоя перед храмом на ступенях в окружении народных толп, произнес: "Ягве, благоволивший обитать во Мгле! Я построил храм для жилища Тебе, место, чтобы пребывать Тебе во веки". После этого, окутанный волнами фимиама, под звон кимвалов и арф, Соломон поднял руки, призывая на своих людей благословение Божие.
Эти картины навсегда врезались в память народа. И хотя впоследствии Соломон изменил своему призванию теократического монарха, пошел по пути деспотизма, это не могло отнять у него заслуги продолжателя дела Давида.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 22
522. См. его статью в "Пути", 1926, Э 3, с. 141.
523. Иосиф выводит теократию из постановлений Моисея, что имеет под собой известные основания (Иосиф Флавий. Против Апиона, 2, 16).
524. "Из всех древних народов, - пишет Я. Алексеев, - только одни евреи дошли до развенчания государства - и притом не с точки зрения светского ренессанса... но с точки зрения глубочайших религиозных верований. Можно даже сказать, что такое развенчание божественного авторитета государственной власти было историческим призванием еврейского народа" ("Путь", 1926, Э 5, с. 21).
525. 1 Цар 8, 7.
526. Предположение о позднем происхождении антимонархической тенденции библейского рассказа положено в основу многих исследований (см., непр.: Н. Никольский. Иудейские монархомахи VII в. - "Новый Восток", 1922, с. 514).
527. Суд 9, 8. Эта притча - один из древнейших библейских текстов.
528. 1 Цар 9-10.
529. 1 Цар 10, 6.
530. J. Bright. A History of Israel, p. 169.
531. 1 Цар 12, 25.
532. См. приложение 5.
533. 1 Цар 16, 16-23; 17, 34, 37.
534. Существует две версии о том, как Давид попал в дом Саула (1 Цар 16, 19 и гл. 17). Но они без труда могут быть совмещены.
535. 1 Цар 17, 45.
536. 1 Цар 21 и 22.
537. 1 Цар 26, 19. Из этого текста, как и из самих событий, никак не следует, что Давид думал, что в каждой стране нужно поклоняться только местным богам.
538. Пророк, который сопровождал Давида, назван в Библии Гадом. Во время скитаний Авиафара на его место был поставлен священник Садок. Вернувшись, Давид сохранил обоих в должности высших служителей Ягве. Но сын Давида Соломон отстранил Авиафара за то, что тот поддерживал его соперника принца Адонию. С этого времени "династия" высшего духовенства ведет свое происхождение от Садока (отсюда "саддукеи").
539. 2 Цар 1, 18.
540. 2 Цар 5.
541. Псалом сохранился в двух почти тождественных вариантах: 2 Цар 22 и Пс 17. Он, несомненно, написан от лица царя (см.: 2 Цар 22, 44 ел) и в то же время отражает очень древнюю ступень религиозного мышления. В нем есть параллели с древнесирийской поэзией (угаритские псалмы). См.: W. Albright. The Archaeology of Palestine, p. 233.
542. Пс 17, 25
543. Впервые Иерусалим упоминается в письмах палестинских царей Эхнатону, где он назван "Урусалимом" (см.: Р. Киттель. Ист. еврейск. народа, с. 50 ел). Сион, или Град Давида, находился на юго-восточном холме, одном из четырех холмов Иерусалима.
544. 2 Цар 6.
545. Пс 67. Первые стихи гимна - как бы эхо сакрального возгласа, произнесенного Моисеем (Числ 10, 35).
546. Г. Соден. Палестина и ее история. М., 1909, с. 93.
547. 2 Цар 7, 6.
548. 2 Цар 7, 8 сл. Ср.: 23, 5.
549. 2 Цар 11-12.
550. Внутренняя площадь храма была не более 300 кв. м. Но снаружи он выглядел внушительным. См. его реконструкцию в КВНР, р. 171 (J. McKenzie. Dictionary of the Bible, p. 872).
551. Пс 23. См.: J. McKenzie. The Book of Psalms, p. 40.
Глава двадцать третья
СВЯЩЕННАЯ ИСТОРИЯ
Израильское царство, 950-930 гг.
Я убежден, что, чем больше будут
понимать Библию, тем прекраснее она
будет казаться.
Гете
При Соломоне, который царствовал почти сорок лет (961- 922), в Палестине наступил наконец долгожданный мир552. Молодой царь не искал новых завоеваний; он даже утратил кое-что из владений отца. Так, от Израильской империи отпала арамейская область и часть Эдома. Но это окупалось теми несомненными благами, которые приносит долгий мир.
С этого времени начинается стремительный взлет культуры Израиля. Народ, еще совсем недавно перешедший к оседлости, с поразительной быстротой догоняет своих соседей. Подобные примеры хорошо известны в истории. Достаточно указать на Киевскую Русь, культурный расцвет которой наступил вскоре после эпохи полупервобытного и родового общества.
Разумеется, духовный подъем Израиля в правление Соломона вышел не из пустоты. Как мы знаем, еще из пустыни были принесены семена высоких религиозных постижений и поэтического творчества. Однако войны и междоусобицы, нападения кочевников и филистимское иго мало способствовали культурному развитию в период Судей. Но даже и в это тревожное, суровое время создаются героические былины и священные гимны, записываются правовые уставы и нравственные заповеди. Когда же после побед Давида и воцарения Соломона кончилась многолетняя раздробленность и борьба с врагами, подавленные войной творческие силы народа как бы вырвались на свободу.
Если мы хотим составить верное представление о вере и характере Давида, то должны обратиться к одному псалму, который, несомненно, ему принадлежит. Это великолепное, полное ярких монументальных образов славословие, дышащее ароматом поэзии Востока, приоткрывает завесу времени и вводит во внутренний мир переживаний Давида541:
Возлюблю Тебя, о Ягве, оплот мой!
Ягве, скала моя, крепость моя, мой избавитель.
Бог мой - скала убежища моего, Щит мой, рог спасения моего, крепость моя.
Прославляемого Ягве я призову И спасусь от врагов моих.
Муки смертные объяли меня, Гибельный потоп устрашил меня,
Цепи преисподней опутали меня, И сети смерти окружили меня,
В томлении моем воззвал я к Ягве, Взмолился я к Богу моему,
Из чертога своего Он услышал голос мой, И мой вопль дошел до слуха Его.
Загудела и содрогнулась земля, Задрожали основания гор
И тряслись от гнева Его. Дым поднялся от ноздрей Его,
И пылающий огонь от уст Его, Раскаленные уголья рассыпались от Него.
И склонил Он небеса, и сошел Он вниз Во мгле, окружающей ноги Его.
Он встал на херувима и полетел, Понесся на крыльях ветра.
И Он сделал мрак одеянием своим, Темные тучи покровом своим.
От вспышек пламени Его бегут облака, Падает град и уголья...
Простирает Он руку с высоты и берет меня, Извлекает из вод великих,
Избавляет меня от могучего врага,
От ненавидящих меня, когда они усилились...
В этом псалме весь Давид: восторженный, горячий, беззаветно верящий в помощь и покровительство Бога Израилева. Он зовет Его в тяжкий час, и Бог отцов слышит его. Он покидает свои неприступные вершины и в урагане мчится защитить от врагов своего избранника. Ягве, преломившийся через призму души Давида, - это Бог-воитель, грозный микеланджеловский Саваоф, парящий среди молний над ревущей стихией. Но внезапно в космические раскаты псалма вторгаются иные звуки:
Ягве воздал мне по правде моей,
По чистоте рук моих наградил меня,
Ибо я держался пути Ягве
И не был нечестивым перед Богом моим,
Ибо - предо мною все заповеди Его,
И от заветов Его не отступал я,
И я был непорочен пред лицом Его,
И остерегался я впасть во грех...
Угнетенных людей Ты спасаешь
И одним взглядом поражаешь надменных542.
Это знаменательные слова! Бог Давида, Властитель первобытного человечества, Ягве-Воитель, Который с грохотом проносится в облаках на херувиме, повелевает людям быть чистыми, милосердными, непорочными... Великое, священное мгновение! В древнем псалме мы становимся свидетелями совершающегося чуда. Сквозь покровы наивной, грубой веры пробиваются первые лучи Истины. Свет борется с предрассветным мраком, и борьба их совершается в душе человека. В этой борьбе разгадка личности Давида.
x x x
Пока шло соперничество между Иудеей и сторонниками Сауловой династии, филистимляне не вмешивались в эту распрю, т. к. она была им выгодна. Но едва только стало известно, что Давид воцарился в Хевроне, как они немедленно двинули свое войско против недавнего вассала. Объединение страны-данницы не входило в их планы.
Но дружина Давида уже имела большой боевой опыт. Когда неприятель вышел на равнину Рефаимскую, воины Давида сумели напасть на них с тыла и нанести тяжелое поражение. До самого Газера преследовали израильтяне филистимлян. Эта победа положила конец зависимости Израиля. Впоследствии несколько кампаний Давида на западе полностью обессилили филистимлян и принудили их заключить мир.
Если Саул был просто военным вождем, а в мирное время мало чем отличался от других богатых земледельцев, то Давид проявил себя одаренным правителем.
Он уделял много времени ведению судебных дел и прославился как справедливый и проницательный судья. Он умел ослаблять сепаратизм колен, оказывал покровительство хананеям, которых признавал равноправными членами общества. В состав его армии входили отряды наемников - филистимлян, критян, среди полководцев его были хетты и хананеи. Давид создает необходимые государственные должности, при его дворе появляются секретарь и летописец ("мазхир" и "софер"), он проводит всеобщую перепись. Военные успехи Давида привели к созданию империи, объединившей не только родственные евреям народы - амонитян, идумеев и моавитов, но и области арамеев-сирийцев до самого Кадеша на Оронте. Северные соседи - финикийцы - вступили с Давидом в дружественный союз.
Но самым большим достижением Давида было создание общеизраильской столицы. Он не захотел остановить выбор ни на одном из старых городов, каждый из которых принадлежал тому или иному племени и мог стать причиной раздоров. Царь обратил свой взор на мощный замок Сион, возвышавшийся над потоком Кедронским на высокой скале. Он находился в руках небольшого хананейского клана и считался неприступным. Ходила поговорка, что Сион могут защитить слепой и хромой. Однако Давида не остановили трудности, и он, невзирая ни на что, сумел овладеть Сионом. Замок был назван "Град Давида", а окружавшему его городу было возвращено древнее его название Иерусалим543.
Так родилась священная библейская столица. В те далекие дни долины, окружавшие ее стены, были настоящими пропастями, хорошо защищавшими горную цитадель от прямого нападения. Стены, сложенные из огромных камней, возвышались над ущельем, готовые встретить напор любого врага.
Давид понимал, что его новый город должен стать знаменем единства для всей державы. Ни эфоды, ни урим не могли служить залогом присутствия Ягве со своим народом. Давид совершенно оставляет талисманы и оракулы и обращается к древней Моисеевой святыне - Ковчегу Завета.
Все эти годы Ковчег находился на хранении в частных руках. Давид решает торжественно перенести его в новую столицу и тем самым сделать Сион - Святым Градом.
Около 995 года произошло торжественное перенесение "Трона Ягве" в Иерусалим544. К стенам Града Давидова стекались многотысячные толпы со всех концов страны. Народ восторженными криками сопровождал процессию. Гремели литавры, ревели трубы, а на плечах у левитов, как во время странствий, вновь покачивался Ковчег, прошедший долгий путь от Синайских гор, побывавший в битвах и в филистимском плену. Теперь скитания его закончились. Ворота крепости были открыты для того, чтобы принять палладиум народа Божия. И отзвуком героических Моисеевых времен звучал гимн Ковчега, как радостная хвала, как победный марш, как песнь ликования:
Восстанет Бог - рассеются враги Его,
И побегут ненавидящие Его от лица Его.
Как рассеивается дым, так рассеиваются они.
Как тает воск перед огнем,
Так злые погибнут пред лицом Божиим,
А справедливые возрадуются и возвеселятся пред Богом,
Они восторжествуют в ликовании и радости.
Пойте Богу, превозносите Его,
Прославляйте имя Его, шествующего в облаках,
Имя Его - Ягве! Торжествуйте пред лицом Его!
Отец сирот и защитник вдов,
Бог - в обители своей святой.
Бог скитающимся дает дом,
Освобождает узников от цепей,
Только непокорных оставляет в знойной пустыне.
Боже, когда шел Ты пред лицом народа Твоего,
Когда шествовал Ты по пустыне,
Земля содрогалась; небеса таяли
Пред лицом Божиим,
Пред лицом Божиим,
Пред лицом Бога Израилева...
Что вы смотрите завистливо, горы высокие,
На гору, где Бог восседает на престоле,
Где Ягве будет обитать вечно?...
Колесниц Божиих мириады, их тысячи тысяч,
Господь грядет с Синая во святилище,
Страшен ты. Боже, во святилище Твоем,
Бог, Бог Израилев,
Он дает силу и крепость народу своему.
Благословен Бог!545
Сам царь в белых одеждах шел впереди Ковчега, играя на арфе. Через каждые несколько шагов процессия останавливалась, и перед святыней приносили жертву.
Когда Ковчег вносили в ворота цитадели, всех охватил восторг, раздались нестройные крики, перекрываемые пронзительными звуками фанфар. Давид же, забыв о своем царском достоинстве, кружился, подобно Сынам пророческим, в бурной пляске "перед лицом Ягве"...
Воскрешая традицию кочевой эпохи, Давид не внес Ковчег в дом, но поставил его под сенью походного шатра. Празднество закончилось обильным жертвоприношением и угощением народа. Рассказывают, что, когда Давид вернулся домой, жена его, дочь Саула, Мелхола, укоряла мужа за пляску, показавшуюся ей непристойной, роняющей авторитет монарха. На это Давид ответил: "Перед лицом Ягве, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Ягве - Израиля, перед Ягве буду плясать и играть". Из этих слов явствует, что Давид видел во всех своих успехах знак избранничества.
x x x
Перенесение Ковчега на гору Сион явилось событием исключительной важности. Был основан духовный центр для ветхозаветной религии, которому со временем суждено будет играть огромную роль. Иерусалим станет Святым Градом народа Божия, а впоследствии - Церкви. В прежние годы Ковчег в походах скитальцев был знаком Богоприсутствия, теперь оно откроется в городе Давида через храм, через веру пророков и мессианистов и завершится явлением царя Иудейского.
Удивительная судьба ожидает Иерусалим. Здесь прозвучит мощный голос великих духовидцев Исайи и Иеремии, здесь будет совершаться великая драма веры, здесь воздвигнут будет крест Христов, здесь родится Церковь и прольется кровь первого мученика. Иерусалим не потерял притягательной силы за тридцать веков, за него борются, как боролись во времена Тита, крестоносцев или Саладина. "Город был взят тридцать шесть раз, при этом по крайней мере два раза завоеватель сравнял его с землей. Но он всякий раз снова возникал - этот город, более вечный, чем Рим"546.
И хотя Иерусалим существовал уже за пятьсот лет до Давида, но сделал его тем, чем он стал, только Давид, перенеся в него Ковчег Завета.
Еще когда Ковчег пребывал в Силоме, там был построен для него "Дом", т. е. храм. Он был, очевидно, разрушен филистимлянами. Теперь, когда перед роскошным царским дворцом, отделанным драгоценными породами дерева, стоял убогий шатер, покрывавший Ковчег, у Давида, естественно, возникла мысль о сооружении храма в Иерусалиме. Однако этот замысел встретил противодействие со стороны пророка Нафана. Библия мало говорит об этом человеке, но те скудные сведения, которыми мы располагаем, указывают на то, что этот пророк пользовался огромным нравственным авторитетом во времена Давида. С ним связаны некоторые поворотные моменты жизни царя.
Нафан, вероятно, был, как и многие другие пророки, назореем, не принимавшим цивилизаторских нововведений и предпочитавшим патриархальную простоту Моисеевых времен. Он настороженно относился к финикийским веяниям, которые стали проникать в Израиль. Построение храма было для пророка актом подражания язычникам. Ягве был Богом, возлюбившим горы и пустыни, "не жившим в доме с того времени, как вывел Сынов Израиля из Египта"547.
Тем не менее, ревность Давида о славе Божией в глазах Нафана, несомненно, заслуживала высшей похвалы. И пророк изрек на царя и на его род прорицание, ставшее впоследствии символом веры тех, кто ожидал полного осуществления Царства Ягве на земле.
Пророчество Нафана не было освящением монархического принципа, но обещало благословение Божие Давиду как избраннику. Это было особое, исключительное обетование царю, воплотившему в себе веру и преданность Богу народа Израилева.
"Будет непоколебим дом твой, - гласило пророчество, - царство твое навеки пред лицом Моим, и престол твой устоит во веки"548.
В одном древнем тексте, приписываемом Давиду, это обетование выражается в форме Завета, который Бог заключает с "предводителем народа". От вождя требуется праведность и страх Божий, тогда и Бог исполнит обетование, "завет вечный, твердый и непреложный". Это обетование говорит об идеальном Царе из рода Давида, который станет основателем Царства Божия на земле. В течение веков эта вера в Грядущего Царя и Царство будет все более и более просветляться и одухотворяться. Она станет символом величайшего чаяния народа Божия, и в словах Благовещения прозвучит вновь, через десять веков, пророчество Нафана. Когда Иисус Назарянин явится среди людей, вера в Него будет исповедана словами этого пророчества. Он будет назван Помазанником, Мессией, сыном Давида.
x x x
Всякий союз подразумевает известные условия. Точно так же и Завет Божий есть не только обетование, но и требование. Быть может, Давид, подобно другим царям Востока и Запада, полагал, что Высшая Сила будет всегда покровительствовать ему и даже покрывать его преступления. Но именно здесь-то и обнаружилось, что Бог Израилев - это не бог царя или династии, но Бог, взыскующий правды, для которого все люди одинаково ответственны за свои поступки. Тот самый пророк Нафан, который изрек благословение на род Давида, при других обстоятельствах выступил как обличитель и судья монарха.
Этот эпизод имеет огромное значение для понимания ветхозаветной религии в ее отношении к власти549 .
Однажды весенним вечером царь прогуливался по крыше своего дома. В саду, примыкавшем к царскому, он увидел купающуюся женщину необыкновенной красоты. Он послал разузнать о ней. Это оказалась Батшеба (Вирсавия), жена царского гвардейца - хетта Урии. Увлеченный внезапно вспыхнувшей страстью, царь приказал привести Батшебу к себе, а хетта отправил в самое опасное место сражения, где тот был вскоре убит. После этого жена Урии стала четвертой женой Давида.
Случай вполне обыкновенный в истории восточных деспотий, однако завершение его оказалось совершенно неожиданным. Вероятно, Давид хранил в тайне свою причастность к гибели Урии, но преступление не укрылось от проницательного взора Нафана. Едва только он узнал о том, что царь совершил "зло в очах Ягве", он немедленно явился к нему.
Он начал с того, что рассказал Давиду притчу: у одного богатого человека было большое стадо, а у бедняка - единственная овца, которую он очень любил. Но когда к богачу пришел гость, он не захотел брать овец из своего стада, а отобрал овцу бедняка, чтобы приготовить угощение гостю. Давид, привыкший разбирать судебные дела, решил, очевидно, что это одна из тяжб, которую пророк повергает к его ногам для решения. Он пришел в крайнее негодование, выслушав рассказ, и воскликнул: "Да живет Ягве! Смерти достоин такой человек!" И тут же вынес приговор: за овцу богач должен уплатить вчетверо.
Но внезапно тон пророка изменился: из ходатая он превратился в обвинителя.
"Ты - этот человек, - сказал он твердо. - Так говорит Ягве, Бог Израилев: Я помазал тебя царем над Израилем, и Я избавил тебя от руки Саула, и дал тебе дом господина твоего и жен господина твоего на лоно твое, и дал тебе дом Израилев и Иудин, и если этого для тебя мало, прибавил бы больше. Зачем же ты пренебрег словом Ягве, сделал злое пред очами Его?.."
Так среди варварства, насилия и жестокости звучит голос неподкупного пророка, звучит голос Бога, открывшегося Моисею, воля Которого запечатлена в Десяти Его заповедях. Здесь обнаружилась подлинная природа теократического царства. Не воля монарха, а воля Бога есть высший закон. Никакая корона, никакое "помазание" не может служить оправданием преступлению.
Нужно отдать справедливость Давиду. Иной царь скорее всего заставил бы замолкнуть обличителя. Но Давид искренне признал свою вину. "Согрешил я перед Ягве", - сказал он. И с этого времени, стараясь искупить свой грех, он делал все, чтобы Батшеба не несла на себе тяжести его последствий. Он поклялся, что сын, который родится у нее, будет наследником. Пророк Нафан также принял участие в судьбе этой женщины, ненавидимой женами, наложницами и сыновьями Давида, очутившейся в затхлой атмосфере дворца, полной интриг.
Пророк предсказал царю бедствия, которые постигнут его за нарушение закона Божия, но в то же время подтвердил Сионский Завет и обетование. Пророчество не замедлило исполниться. Царство Давида потрясли мятежи и восстания, одно из которых возглавил его сын Авессалом. Царю на время даже пришлось бежать из Иерусалима. Борьба между принцами едва не погубила государство. Многоженство, принятое в то время на Востоке, вело к непрерывным столкновениям между членами огромной царской семьи. Но когда Давид состарился настолько, что уже не мог управлять, он по настоянию Нафана провозгласил соправителем сына своего от Батшебы - Иедидию, принявшего тронное имя Соломон, что значит "миротворец". Вскоре после этого в 961 г. Давид умер. В его лице сошел в могилу один из самых одаренных и выдающихся людей Израиля. Библейское предание не исказило его образа, как это сделали поздние легенды. Писание сохранило нам его живым, во всей противоречивости его натуры и со всеми чертами человека, способного на взлеты и падения. Во многом принадлежа миру суеверий и кровной мести, миру узкому и ограниченному, он в то же время внес свой вклад в созидание народа Божия, дав ему Святой Град. Он положил основание религиозной поэзии, которая с этого времени станет лучшим выражением духовной жизни Ветхого Завета.
И когда на латинском, славянском, греческом, на всех языках древнего и нового мира звучат библейские псалмы, волнующие человеческие сердца так, будто они написаны вчера, следует вспомнить, что в этих сердечных раздумьях, мольбах, стонах, гимнах радости и благодарения в какой-то мере присутствует душа Давида. Пусть лишь немногие из псалмов принадлежат лично ему, но, несомненно, все псалмопевцы в целом остались верны тому направлению религиозной поэзии, которое получило начало от великого израильского царя.
x x x
Соломон был мало похож на отца. Выросший в роскоши и не изведавший жизни, он вступил на престол, когда ему еще не было двадцати лет. Он не знал ни войн, ни трудностей, ни опасностей. Мать имела на него большое влияние, и он очень считался с ней. Очевидно, прислушивался он и к голосу пророка Нафана, который способствовал его вступлению на трон. И, очевидно, лишь после смерти Нафана он решился осуществить мечту отца: построить в Иерусалиме храм Ягве.
В Израиле не было ни искусных ремесленников, ни опытных строителей, поэтому Соломон выписывал мастеров из Финикии. Оттуда же доставляли ему дорогой кедровый лес, который сплавляли по морю.
Храм строился несколько лет и был освящен в 950 г. Это было сравнительно небольшое, но великолепно украшенное здание в финикийском стиле. Позднейшие поколения представляли себе его в виде фантастически пышного, огромного сооружения. На самом же деле храм Соломона был меньше, чем Успенский собор в Кремле или собор св. Софии в Киеве550.
Храм отличался благородной простотой форм. Он был сложен из тесаных камней, внутри обшит ценным деревом, на которое была наложена позолота.
Как зримая, земная обитель Божия, храм представлял собой Вселенную. Золотые светильники были звездами, два медных столба с узорными капителями символизировали силу произрастания; карнизы украшены были рельефами цветов, плодов, животных, херувимов (т. е. духов стихий). Во дворе храма стоял жертвенник и огромная бронзовая чаша, поддерживаемая изваяниями быков. Она называлась "медным морем" и, очевидно, обозначала мировой океан.
Следует заметить, что все эти подробности храмового устройства были навеяны финикийским и египетским искусством. Но самой замечательной особенностью Соломонова храма были не эти заимствованные украшения, а то, что он был уникальным храмом, в котором отсутствовало изображение Божества. В его Дебире, или Святая Святых, не было ни эфода, ни кумира, ни фетиша, а стоял лишь сокрытый в полном мраке Ковчег, охраняемый двумя огромными херувимами.
Храм был построен на горе Мориа, рядом с Сионской горой. Перенос Ковчега в Дом Божий был превращен Соломоном в общенародный праздник. В последний раз Ковчег был поднят на плечи. Отныне он обрел свое место в Дебире, и здесь он будет стоять до того часа, когда погибнет в пламени вместе с Домом Господним.
Вероятно, от этого времени сохранился гимн, свидетельствующий о глубоком впечатлении, произведенном на весь Израиль освящением храма. Этот праздник, несомненно, воспринимался как новый знак утверждения Завета с Богом:
О врата, поднимите своды ваши,
И поднимитесь, двери вечные,
Да войдет Царь Славы!
Кто этот Царь Славы?
Ягве могучий и сильный,
Ягве мощный в битве!551
Соломон был вдохновлен торжественностью минуты. Он верил, что через него Бог продолжает осуществлять обетование, данное Давиду. Он просил у Бога мудрости для того, чтобы справедливо "судить народ". И вот теперь перед всеми храм Ягве - первое детище его мудрости.
Предание повествует, что во время освящения Дом Господень наполнился блистающим облаком в знак Богоприсутствия. А царь, стоя перед храмом на ступенях в окружении народных толп, произнес: "Ягве, благоволивший обитать во Мгле! Я построил храм для жилища Тебе, место, чтобы пребывать Тебе во веки". После этого, окутанный волнами фимиама, под звон кимвалов и арф, Соломон поднял руки, призывая на своих людей благословение Божие.
Эти картины навсегда врезались в память народа. И хотя впоследствии Соломон изменил своему призванию теократического монарха, пошел по пути деспотизма, это не могло отнять у него заслуги продолжателя дела Давида.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 22
522. См. его статью в "Пути", 1926, Э 3, с. 141.
523. Иосиф выводит теократию из постановлений Моисея, что имеет под собой известные основания (Иосиф Флавий. Против Апиона, 2, 16).
524. "Из всех древних народов, - пишет Я. Алексеев, - только одни евреи дошли до развенчания государства - и притом не с точки зрения светского ренессанса... но с точки зрения глубочайших религиозных верований. Можно даже сказать, что такое развенчание божественного авторитета государственной власти было историческим призванием еврейского народа" ("Путь", 1926, Э 5, с. 21).
525. 1 Цар 8, 7.
526. Предположение о позднем происхождении антимонархической тенденции библейского рассказа положено в основу многих исследований (см., непр.: Н. Никольский. Иудейские монархомахи VII в. - "Новый Восток", 1922, с. 514).
527. Суд 9, 8. Эта притча - один из древнейших библейских текстов.
528. 1 Цар 9-10.
529. 1 Цар 10, 6.
530. J. Bright. A History of Israel, p. 169.
531. 1 Цар 12, 25.
532. См. приложение 5.
533. 1 Цар 16, 16-23; 17, 34, 37.
534. Существует две версии о том, как Давид попал в дом Саула (1 Цар 16, 19 и гл. 17). Но они без труда могут быть совмещены.
535. 1 Цар 17, 45.
536. 1 Цар 21 и 22.
537. 1 Цар 26, 19. Из этого текста, как и из самих событий, никак не следует, что Давид думал, что в каждой стране нужно поклоняться только местным богам.
538. Пророк, который сопровождал Давида, назван в Библии Гадом. Во время скитаний Авиафара на его место был поставлен священник Садок. Вернувшись, Давид сохранил обоих в должности высших служителей Ягве. Но сын Давида Соломон отстранил Авиафара за то, что тот поддерживал его соперника принца Адонию. С этого времени "династия" высшего духовенства ведет свое происхождение от Садока (отсюда "саддукеи").
539. 2 Цар 1, 18.
540. 2 Цар 5.
541. Псалом сохранился в двух почти тождественных вариантах: 2 Цар 22 и Пс 17. Он, несомненно, написан от лица царя (см.: 2 Цар 22, 44 ел) и в то же время отражает очень древнюю ступень религиозного мышления. В нем есть параллели с древнесирийской поэзией (угаритские псалмы). См.: W. Albright. The Archaeology of Palestine, p. 233.
542. Пс 17, 25
543. Впервые Иерусалим упоминается в письмах палестинских царей Эхнатону, где он назван "Урусалимом" (см.: Р. Киттель. Ист. еврейск. народа, с. 50 ел). Сион, или Град Давида, находился на юго-восточном холме, одном из четырех холмов Иерусалима.
544. 2 Цар 6.
545. Пс 67. Первые стихи гимна - как бы эхо сакрального возгласа, произнесенного Моисеем (Числ 10, 35).
546. Г. Соден. Палестина и ее история. М., 1909, с. 93.
547. 2 Цар 7, 6.
548. 2 Цар 7, 8 сл. Ср.: 23, 5.
549. 2 Цар 11-12.
550. Внутренняя площадь храма была не более 300 кв. м. Но снаружи он выглядел внушительным. См. его реконструкцию в КВНР, р. 171 (J. McKenzie. Dictionary of the Bible, p. 872).
551. Пс 23. См.: J. McKenzie. The Book of Psalms, p. 40.
Глава двадцать третья
СВЯЩЕННАЯ ИСТОРИЯ
Израильское царство, 950-930 гг.
Я убежден, что, чем больше будут
понимать Библию, тем прекраснее она
будет казаться.
Гете
При Соломоне, который царствовал почти сорок лет (961- 922), в Палестине наступил наконец долгожданный мир552. Молодой царь не искал новых завоеваний; он даже утратил кое-что из владений отца. Так, от Израильской империи отпала арамейская область и часть Эдома. Но это окупалось теми несомненными благами, которые приносит долгий мир.
С этого времени начинается стремительный взлет культуры Израиля. Народ, еще совсем недавно перешедший к оседлости, с поразительной быстротой догоняет своих соседей. Подобные примеры хорошо известны в истории. Достаточно указать на Киевскую Русь, культурный расцвет которой наступил вскоре после эпохи полупервобытного и родового общества.
Разумеется, духовный подъем Израиля в правление Соломона вышел не из пустоты. Как мы знаем, еще из пустыни были принесены семена высоких религиозных постижений и поэтического творчества. Однако войны и междоусобицы, нападения кочевников и филистимское иго мало способствовали культурному развитию в период Судей. Но даже и в это тревожное, суровое время создаются героические былины и священные гимны, записываются правовые уставы и нравственные заповеди. Когда же после побед Давида и воцарения Соломона кончилась многолетняя раздробленность и борьба с врагами, подавленные войной творческие силы народа как бы вырвались на свободу.