Страница:
Исследователь, который изучал дикое племя кубу (Суматра), спросил одного из них:
- Ходил ли ты когда-нибудь по лесу?
- Да, часто.
- Слыхал ли там стоны и вздохи?
- Да.
- Что же ты думал?
- Что трещит дерево.
- Не слыхал ли ты криков?
- Да.
- Что же ты подумал?
- Что кричит зверь.
- А если ты не знаешь, какой зверь кричит?
- Я знаю все звериные голоса...
- Значит, ночью в лесу ты ничего не боишься?
- Ничего.
- И ты никогда не встречал там ничего неизвестного, что могло бы тебя испугать?
- Нет, я знаю все...66
Такие вопросы можно было бы задать охотникам многих уголков земного шара, и результат был бы тот же.
Правда, в жизни первобытных людей страх имеет место. Но это реальный страх. Страх голода, неудачи в охоте, встречи с опасными животными. Разумеется, в суровых условиях Арктики или тропиков причин реального страха больше, чем в умеренных странах. И тем не менее мы не видим, чтобы обитатели этих стран были менее религиозны, чем эскимосы или африканцы. Следовательно, корни веры в духовный мир нужно искать в, чем-то другом.
x x x
Эдуард Тэйлор считал, что "древние дикари-философы, вероятно, прежде всего сделали само собой напрашивающееся заключение, что у каждого человека есть жизнь и есть призрак"67. И этот "анимизм" они перенесли на природу. Но мы уже видели, что "философствующий дикарь" - это миф. Исследования мышления современных примитивных племен показали, что не рефлексия и не "философия" руководят первобытными людьми, а иррациональная интуиция. Они видят мир "полным духов" не потому, что размышляли о нем, а потому, что ощущали мистическую тайну в природе.
И если мы обратимся к религии "дикарей" в ее конкретных проявлениях, то, по словам Л. Леви-Брюля, убедимся, что их вера в сверхъестественный мир не выступает как "заключение, сделанное путем рассуждения". Духовный мир для них "реален и даже более глубоко реален, чем мир общедоступного и обыденного опыта. Этот второй мир тоже является объектом опыта, но опыта сверхъестественного, имеющего, значит, высшую ценность. Одним словом, согласно Вирцу, как и согласно Тэйлору, существование сверхчувственной реальности "умозаключается". Мне же, напротив, кажется, что она является непосредственно данной. Там, где ему видится деятельность разума и мыслительных способностей, я констатирую то, что он сам в нескольких местах называет чувством, другими словами, опыт"68.
Первобытный человек видел повсюду сокрытую одушевленность: и в стволах деревьев, и в лесных животных, и в беге облаков. Для него взаимодействие вещей в мире - это не только взаимодействие видимого, но в то же время - и более всего - взаимодействие невидимого. В журчащем ручье, в пламени костра обитали духи, враждебные или добрые, а иногда и нейтральные. Стихии не казались ему чем-то бездушным. Невидимый мир не составлял для него какого-то изолированного плана бытия. Он был тут же, рядом, он подразумевался во всем. "Для первобытного мышления, - пишет Леви-Брюль, - не существует двух миров, соприкасающихся друг с другом, отличных, но вместе с тем связанных, более или менее проникающих друг в друга. Для первобытного мышления существует только один мир. Всякая действительность мистична, как и всякое действие, следовательно, мистичным является и всякое восприятие"69. Духи оказываются гениями-покровителями каждого клочка земли, имея в своей власти все явления природы, совершающиеся в данном месте, и все события в жизни людей, живущих в их пределах. Число их бесконечно. Они наполняют весь мир, и нет в природе силы или предмета, начиная от моря до комка земли на поле, которые бы не имели своего божества. Они охраняют холмы, рощи, реки, ключи, тропинки и хижины. Им известно каждое действие человека, все нужды и интересы местности, находящейся под их властью70.
Таким образом, не просто страх перед природой или неведение относительно голосов животных и птиц становятся источником веры в одухотворенность мира. Если такой страх и появлялся, то он был скорее результатом чувства этой одухотворенности. Не просто зверь, гора или дерево являлись причиной мистического страха человека, а то, как он воспринимал их.
x x x
Животные, которым гиляки оказывают поклонение, - пишет Л. Штернберг, не самостоятельные боги, даже не боги вообще, это лишь подчиненные настоящих божеств, хозяев той или иной стихии, тех или иных животных... Боги эти живут в лесах, горах, на дней морей и ведут такую же жизнь, как и сами гиляки. В каждой стихии распоряжается один из этих богов, "ыхь" - хозяин. Вот эти-то хозяева и посылают гиляку по сезонам все, что ему нужно: соболей, медведей, лососей, тюленей"71.
Само собой разумеется, что эти души стихий, эта таинственная Вселенная гораздо больше заботила и интересовала доисторического охотника, чем далекое и туманное Божество. Вступить в дружественный союз с духами леса, приобрести невидимых помощников и покровителей - вот что было жизненно важно.
Характерен такой случай. Один эскимос, приближаясь к ловушке, услышал тревожный крик ворона. Он насторожился и не стал двигаться дальше. Это спасло ему жизнь. К ловушке подошел гигантский медведь, который растерзал попавшегося в нее ворона. После того как зверь удалился, охотник подобрал останки птицы и, зашив их в мешочек, превратил в амулет. Он был уверен, что дух ворона стал его защитником72.
Конечно, во всем этом немало бессмыслицы и невежества, но глубинная основа первобытного мироощущения заслуживает самого серьезного подхода и отношения. Если мы утратили способность видеть скрытую жизнь природы, то это еще не означало неправоту наших предков, а говорит лишь об ослаблении в нас древней интуиции.
Особое отношение было у первобытных людей к душам умерших. Если даже в наш скептический век оккультные феномены вызывают все меньше и меньше насмешек, то легко представить себе, какое впечатление могли произвести они на людей Доисторических времен. Они убеждались, что иные духи умерших превращаются в бродячие тени, которые вселяют ужас. Для того чтобы предотвратить это, применялись самые разнообразные меры предосторожности. Тела покойников связывали, над ними произносили заклятия, а если это не помогало, их извлекали из земли и пронзали копьями, чтобы они перестали тревожить живых73.
Сейчас трудно установить, как понимали древние люди отношение душ умерших к стихийным духам. Скорее всего они в какой-то степени отождествлялись. Полагали, что после смерти душа становится членом таинственного синклита окружающей человека природы74. Даже и сейчас в нас подсознательно живет чувство, что умершие обретают какое-то высшее знание и могущество. Смерть накладывает отпечаток величия даже на ничтожных людей. И естественно, что души прародителей, великих вождей и шаманов древности оказались объектами особого поклонения. Они становились высшими покровителями рода наряду с тотемным предком, порой вытесняя его.
x x x
Какое же можно дать определение этой "религии духов"? Заключалась ли она в поклонении силам природы или в поклонении душам умерших? Правильнее будет сказать, что ни один из этих элементов не занимал в ней господствующего положения. Религия современных примитивных народов содержит в себе в равной степени и то и другое. Поэтому наиболее точным будет здесь определение Вл. Соловьева, данное в его исследовании о первобытном язычестве. Эту веру, в которой природа признавалась оживотворенной, в которой чтили тотемных покровителей и предков, в которой был и культ умерших, он назвал смутным пандемонизмом75. Этот пандемонизм отодвигает на задний план не только Божество, но и саму Богиню-Мать. Торжествует принцип плюрализма, согласно которому все и всюду имеет свое особое духовное начало.
Это воззрение распространяется буквально на весь видимый мир. По представлению австралийских аборигенов, "вся та часть вселенной, которая представляет интерес для человека, объясняется существованием различных душ: эти последние время от времени принимают облик человека или биологических видов в явлении природы: они появляются перед людьми во сне и в видениях, как в воплощенном, так и в бесформенном состоянии. Это значит, что между духами и определенной формой их воплощения нет прочной связи. Духи могут символизироваться как предметами, сделанными рукой человека, так и естественными видами"76.
Здесь - корни того странного, на первый взгляд, верования, которое получило в науке название фетишизма. Фетиши, т. е. священные предметы, сопровождают всю жизнь первобытного человека77. Это может быть и камень, и зуб животного, и даже череп родственника. В них обитают духи, и человек, обладающий фетишем, заручается их поддержкой. Как и тотемизм, вера в фетиши не есть какая-то особая религия, как думали некоторые исследователи. "Ясно, - говорит В. Шмидт, - что фетишизм сам по себе нигде не существует, и поэтому нет никаких этнологических оснований помещать его в качестве самостоятельной ступени в самом начале религии"78. Многие ученые сомневаются в правомерности даже самого термина "фетишизм"79.
То, что неодушевленному предмету придается сакральное значение, вытекает из общей веры в одушевленность мира, в то, что "Мана" может распределяться в мире неравномерно, что один предмет может иметь больше силы, а другой меньше.
Очень часто фетишизм связан с верой в тотемы; священными предметами оказываются эмблемы духа-покровителя. В Австралии такими родовыми святынями являются чуринги. Это обычные каменные или деревянные дощечки, расписанные символическими знаками80.
Чуринги хранятся в особых местах, сокрытых от непосвященных. Время от времени старейшины осматривают их. На фотографиях, которые удалось снять некоторым исследователям, мы видим бородатых вождей, которые с глубокой серьезностью и с выражением сознания значительности момента созерцают чуринги. Еще бы! Ведь в этих дощечках заключены тайные силы, которые управляют племенем и охраняют его. Чуринга - это живое существо. "Это совсем не кусок дерева или камня, это нечто совсем иное. Чуринга интимно связана с предком, она испытывает чувства, подобно нам: эти чувства или эмоции можно успокаивать, поглаживая чурингу рукой, т. е. таким же путем, каким успокаивают волнения живых людей"81.
Иногда какой-нибудь фетиш приобретает значение талисмана. Он противопоставляет силе - силу, вредоносному влиянию - свое, защитное. Вера в значение таких амулетов проходит через все века человеческой истории. Найденные в одной ориньякской стоянке хвосты мамонтов и лапки песцов, очевидно, имели такое "охранительное" значение82. Амулеты защищают человека от воздействия злых духов, от опасности и неудачи. Путешественников, побывавших у африканского племени тома, поразило обилие этих сакральных знаков. "В каждой деревне, - рассказывают они - мы видим ритуальные предметы, которых до сих пор не замечали. На могилах предков лежат кресты из бревен, просверленные посредине и нанизанные на длинный стержень, словно наложенные один на другой турникеты. На площадках стоят колышки, около них кучкой положены кольца. На хижинах по стенам прикреплены пучки лиан-вьюнков. Под крышами висят гирлянды гибких лиан. Все эти талисманы защищают селение или семью от огня, от смерти, от болезней"83.
Охотники имеют свои особые амулеты, женщины - свои, дети - свои. Иногда выбор фетиша оказывается совершенно случайным. Один туземец рассказывал, что, спасаясь от врага, он споткнулся о камень; он взял его с собой и с тех пор почитал как фетиш. Известный русский путешественник С. Крашенинников рассказывает о том, как некий коряк приобрел себе фетиш-жену. Он нашел на реке камень, и когда взял его в руки, "то камень на него как будто человек дунул". Он испугался и бросил камень. После этого он заболел и, решив, что болезнь связана с его поступком, стал искать камень. Скоро он нашел его, но на другом месте. Он взял камень себе в дом, сделал ему платье и считал своей женой84.
Иногда человек убеждается, что фетиш бесполезен. Тогда обманувшему его предмету приходится претерпеть наказание. Его бьют, истязают или просто выбрасывают85.
Постепенно фетиши приобретают человекоподобный облик. На них грубо намечают черты человека - предка или духа. Такие фигурки особенно характерны для африканских народов. Это прототипы будущих идолов.
У северных индейцев мы видим превращение тотемного знака сначала в идола, а затем в геральдический символ племени. В лесах Америки до сих пор стоят эти изумительные по красоте изваяния. Тотемные столбы индейцев являются подлинными шедеврами мирового искусства. Их фантастические узоры, причудливо переплетаясь, создают жуткие и манящие образы родовых духов. Человеческие маски громоздятся на звериные тела, крылья птиц соседствуют с извивающимися хвостами легендарных чудовищ. И все это играет яркими красками86.
В развитом язычестве божество или демон уже не отожествляется с самим изображением. Считают, что оно лишь носит в себе часть силы первообраза. Но элемент фетишизации сохраняется долго, и еще в древневосточных и античных культах мы находим следы того представления, что бог обитает внутри своего кумира.
Но мы крайне обеднили бы понятие о первобытной религии, если бы стали утверждать, что попытка установить контакт с духовным миром ограничивалась талисманами, фетишами или тотемными изображениями.
Существовал и мистический путь общения с духами, который и составляет главный непреходящий интерес в первобытной религии.
"Стихийному пандемонизму религиозного мировоззрения, - пишет Вл. Соловьев, - соответствует так называемое шаманство в области религиозного культа"87. Нужно думать, что с течением веков духовная интуиция у первобытных людей ослабевала. И поэтому из их среды стали выделяться люди, обладающие особой мистической и оккультной одаренностью. На них была возложена миссия посредников между человеческим родом и окружающим его миром демонов и духов.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 2
51. А. Анисимов. Религия эвенков, с. 106; Б. Васильев. Основные черты этнографии орочей.
52. В. Богораз. Эйнштейн и религия. Применение принципа относительности к исследованию религиозных явлений. 1923, с. 26.
53. Ю. Аверкиева. О тотемизме у индейцев Северной Америки. - Труды института этнографии, т. 51, 1959, с. 260; Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление, с. 61; A. Jensen. Mythos und Kult der Naturvolker, 1951, p. 181.
54. Spenser and Gillen. The Arunta, 1927.
55. См.: 3. Абрамова. Изображение человека в палеолитическом искусстве Евразии, с. 99.
56. Слово "тотем" взято из языка индейцев-алгоников и так же, как "табу" и "мана", стало употребляться по отношению к религии разных народов.
57. См.: А. Элькин. Коренное население Австралии. М., 1952, гл. VI.
58. Там же, с. 180; С. Токарев. Ранние формы религии, с. 62
59. Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление, с. 168.
60. П. Гэсо. Священный лес. Магия и тайные обряды племени Тома, 1979, с. 165.
61. См.: С. Токарев. Ранние формы религии, с. 48.
62. Ю. Семенов. Возникновение человеческого общества, 1962, с. 359.
63. С. Токарев. Цит. соч., с. 65.
64. В. Вундт. Элементы психологии народов. Основные черты психологической истории человечества. СПб., 1913, с. 119.
65. Слово "анимизм" означает веру во всеобщую одушевленность (от "анима" - душа). См.: К. Тахтарев. Очерки по истории первобытной культуры. Л., 1924, с. 81; Ch. Dawson. Progress and Religion, p. 76.
66. В. Фольц. Римба. М.-Л., 1931, с. 100. "Австралиец, - говорит А. Элькин, - чувствует себя среди природы непринужденно, так как, включая все ее биологические виды и явления в свою общественную систему, он тем самым включает природу в единое родство и делает ее частью своей половины, рода или другой организации" (Л. Элькин. Коренное население Австралии, с. 189).
67. Э. Тэйлор. Первобытная культура, с. 266.
68. Л. Леви-Брюль. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1937, с. 287. Эта характеристика остается верной при любом отношении к теории Леви-Брюля о "дологическом" характере мышления дикарей (которую он сам в конце жизни пересмотрел). См.: Лев Шестов. Миф и истина. - В его сб. "Умозрение и Откровение", Париж, 1964, с. 141.
69. Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление, с. 42.
70. Э. Тэйлор. Первобытная культура, с. 384.
71. Л, Штернберг. Гиляки. - "Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айвы", 1933, с. 54.
72. Ф. Моуэт. Люди оленьего края. М., 1963, с. 171.
73. О формах погребений см.: В. Харузина. Этнография. М., 1909, с. 415 сл.; С. Токарев. Религия в истории народов мира, с. 36, 45, 106 и др.; "Религия наименее культурных племен", с. 283.
74. Вл. Соловьев. Первобытное язычество, его живые и мертвые остатки. Собр. соч., т. VI, с. 179.
75. Там же, с. 183.
76. А. Элькин. Коренное население Австралии, с. 175.
77. "Слово фетиш - португальское. Когда португальские купцы впервые осели со своими колониями на Западном побережье Африки, они называли этим словом предметы, имеющие священное или магическое значение" (В. Харузина. Цит. соч., с. 271).
78. W. Schmidt. Handbuch der vergleichenen Religionsgeschichte, 1930, S. 53.
79. В. Харузина. Цит. соч., с. 302.
80. А. Элькин. Коренное население Австралии, с. 169.
81. Л. Леви-Брюль. Цит. соч., с. 60.
82. С. Замятин. Раскопки у села Гагарина. - Сб. "Палеолит СССР", 1935, с. 62.
83. П. Гэсо. Цит. соч., с. 96.
84. С. Крашенинников. Описание земли Камчатки. СПб., 1785, т. II, ч. III, с. 164.
85. В. Харузина. Этнография, с. 285.
86. См.: Г. Кюн. Искусство первобытных народов. Л., 1933, с. 73.
87. Вл. Соловьев. Первобытное язычество, с. 231.
Глава третья
ДОИСТОРИЧЕСКИЕ МИСТИКИ
Все было ясно для первых людей,
тайны природы не были так скрыты
от них, как от нас.
Яков Беме
Всякая религия складывается из трех основных элементов: мировоззрения, жизненных нормативов и мистического чувства, которое находит внешнее выражение в культе. Первый элемент обращен к интеллекту человека, второй - к его волевым устремлениям, а третий - к его эмоциональной сфере и интуиции. Причем этот последний является основополагающим. Поэтому-то культ, в какую бы он форму ни облекался, играет в религии такую важную роль. "Внутреннее содержание культа, - пишет один французский психолог, - составляет непрерывное общение с Божеством с помощью осязательных средств; без культа можно знать о существовании Бога или богов, знать их приказания, но только посредством культа можно беседовать с Божеством"88.
Разумеется, под словом "культ" мы здесь должны понимать нечто очень широкое. Даже в тех религиях, где внешние их выражения сведены к минимуму, все же какой-то "культ" существует. Человеку свойственно связывать свои внутренние переживания с какими-то действиями, во что-то их "облекать". Отсюда и слово "обряд" (от "облечь", "обрядить"). В общении между собой люди никогда не могут избежать хотя бы самой простой формы обряда. Обряд помогает не только человеческим контактам, но и нашей устремленности к Высшему.
В этой главе мы рассмотрим доисторический культ в его главных формах, рассмотрим те пути, по которым душа наших далеких предков поднималась к невидимому миру.
Метафизическая катастрофа, которая оторвала человечество от полноты непосредственного созерцания Бога, привела к оскудению духовной интуиции. Поэтому, стремясь обрести утерянное, люди стали искать способы вернуться к прежнему состоянию. Одним из таких способов стало искусственное вызывание экстаза при помощи плясок, ритмичной музыки, массовых радений. Это была попытка как бы приступом овладеть крепостью духа.
В восторженном опьянении, которое вызывали коллективные ритуалы, люди кружились в такт ударам первобытных барабанов; все обыденное переставало существовать, казалось, что душа летит далеко и освобождается от гнетущих пут. По существу, это была попытка механическим путем обрести духовную свободу и могущество. Но в этой попытке, при всей ее надрывности, трогательна та сила неутомимой жажды высшего, которая не давала человеку погрязнуть в беспросветном, полуживотном состоянии. Пожалуй, и эпидемия исступленных танцев в наши дни тоже есть, пусть уродливое, отражение духовной неудовлетворенности и стремления вырваться за пределы обыденности.
Массовые радения принадлежат глубочайшей древности, и у нынешних примитивных народов от них остались лишь некоторые следы89.
У большинства же "диких" народов мы застаем уже следующую стадию развития - шаманизм. Здесь на первое место выступают избранники, те, кто пытается проложить путь к сверхчеловеческим силам. Ясновидцы, мистики, прорицатели хранят и совершенствуют "архаическую технику экстаза". На этом этапе духовной истории утверждается вера в то, что высшими тайнами "обладают люди, исключительно одаренные по своей организации, являющиеся посредниками между своими соплеменниками и этими загадочными силами"90.
Хотя слово "шаман" сибирского происхождения, оно прилагается обычно как обобщающая категория ко всем духовидцам и экстатикам, какое бы местное название они ни носили91. Сейчас невозможно установить, где впервые зародился шаманизм. Очевидно, он возник независимо у разных народов. Зачатки его восходят, вероятно, к очень ранним временам, и постепенно он становится явлением повсеместным. Мы находим его у примитивных тасманийцев и у кубу, в Меланезии и в Северной Америке, на Огненной Земле и у африканцев, в Сибири и у народов Алтая92. В последнее время это интереснейшее явление доисторической религии исчезает быстрее других живых следов прошлого. Шаманы Северо-восточной Азии вынуждены были отступить перед натиском бурных общественных и политических изменений в Сибири, око-юму негритосов и их африканские собратья почти вымерли под влиянием европейской цивилизации. Колонисты, как правило, грубо попирали древние священные традиции туземных культур. Нередки были случаи, когда решительные методы некоторых миссионеров прошлого (особенно протестантских) приводили к быстрому и бесследному исчезновению шаманизма. однако среди многих туземных народов шаманы и заклинатели еще существуют и пользуются прежним влиянием. Сведения о них, а также данные об уже исчезнувших шаманах дают возможность в какой-то степени восстановить картину этой древней попытки проникнуть за завесу бытия.
Существует немало гипотез о возникновении и характере шаманства. Одни считают его древнейшей религией, другие связывают с магией, третьи видят в нем очень позднее явление религиозной истории. Выдвигается предположение, что шаманизм обязан своим возникновением психическим болезням. Истерия и эпилептические припадки больных людей вызывали суеверное благоговение, и таким образом шаманизм якобы оказывается своеобразным "культом сумасшествия"93. Но такая трактовка является односторонней. Не подлежит сомнению, что в шаманизме действительно было много патологических элементов, но одним этим объяснить его универсальное распространение и влияние на культуру невозможно. Туземцы действительно боятся душевнобольных, но, как правило, они их не "почитают", а убивают. Не говоря о том, что они становятся опасны, в них видят одержимых демонами и стараются от них избавиться94. Кроме того, если бы речь шла только о заболеваниях, то теряла бы всякий смысл "архаическая техника экстаза", не нужны были бы те методы, которыми человек вызывает в себе состояние сосредоточения, транса и каталепсии. Теперь установлено, что современные люди, обладающие телепатическими способностями, и индийские йоги могут произвольно вызывать в себе эти особые состояния и при этом психика их вполне нормальна.
x x x
Был ли шаманизм особой религией? Против этого свидетельствует тот факт, что шаманы часто существуют наряду с развитой религией и жречеством95. Шаманизм известен и параллельно с тотемическими представлениями, и с первобытным монотеизмом, и с религией Богини-Матери и продолжает существовать в историческую эпоху наряду с самыми различными религиями Запада и Востока96. Поэтому В. Харузина справедливо утверждает, что "шаманство не есть стадия религиозной мысли; оно не есть религиозная система, предполагающая комплекс религиозных представлений. Шаманство есть только одно проявление религиозных верований народа, нередко уже очень сложных, покоящихся иногда на политеистических воззрениях"97.
В шаманстве сохраняется, в качестве пережитка, представление о Всеобщем Божественном Отце, но главным образом его мистическое восприятие обращено к Великой Матери, душе мира и к многообразным низшим духовным существам. Это те силы, существование которых очевидно для ясновидческого зрения, о которых постоянно говорят Беме, Сведенборг, Штейнер, оккультисты и мистики.
Субъективная эмоциональная сторона шаманизма нередко характеризуется ощущением великой космической радости причастия к мировой Душе, которое мы позднее находим в греческом дионисизме. Объективно за религиозным опытом шамана стоят, скорее всего, скрытые носители одухотворенности мироздания из сферы трансфизического бытия98.
О том, что мироощущение и мистика шаманизма не есть плод лишь болезни и заблуждений, красноречиво свидетельствует его практическая значимость в жизни туземных народов на протяжении веков.
x x x
Экстатические состояния транса делают шамана медиумом и ясновидцем, к нему прибегают и для разрешения различных житейских вопросов. Он безошибочно указывает, где найти в тайге пропавшего оленя, куда нужно отправиться для того, чтобы иметь успех в охоте.
Для того чтобы показать роль шамана в жизни первобытного общества, приведем факт, имевший место в Центральной Африке и сообщенный одним молодым врачом, жившим в тропиках и близко наблюдавшим быт "дикарей"99.
- Ходил ли ты когда-нибудь по лесу?
- Да, часто.
- Слыхал ли там стоны и вздохи?
- Да.
- Что же ты думал?
- Что трещит дерево.
- Не слыхал ли ты криков?
- Да.
- Что же ты подумал?
- Что кричит зверь.
- А если ты не знаешь, какой зверь кричит?
- Я знаю все звериные голоса...
- Значит, ночью в лесу ты ничего не боишься?
- Ничего.
- И ты никогда не встречал там ничего неизвестного, что могло бы тебя испугать?
- Нет, я знаю все...66
Такие вопросы можно было бы задать охотникам многих уголков земного шара, и результат был бы тот же.
Правда, в жизни первобытных людей страх имеет место. Но это реальный страх. Страх голода, неудачи в охоте, встречи с опасными животными. Разумеется, в суровых условиях Арктики или тропиков причин реального страха больше, чем в умеренных странах. И тем не менее мы не видим, чтобы обитатели этих стран были менее религиозны, чем эскимосы или африканцы. Следовательно, корни веры в духовный мир нужно искать в, чем-то другом.
x x x
Эдуард Тэйлор считал, что "древние дикари-философы, вероятно, прежде всего сделали само собой напрашивающееся заключение, что у каждого человека есть жизнь и есть призрак"67. И этот "анимизм" они перенесли на природу. Но мы уже видели, что "философствующий дикарь" - это миф. Исследования мышления современных примитивных племен показали, что не рефлексия и не "философия" руководят первобытными людьми, а иррациональная интуиция. Они видят мир "полным духов" не потому, что размышляли о нем, а потому, что ощущали мистическую тайну в природе.
И если мы обратимся к религии "дикарей" в ее конкретных проявлениях, то, по словам Л. Леви-Брюля, убедимся, что их вера в сверхъестественный мир не выступает как "заключение, сделанное путем рассуждения". Духовный мир для них "реален и даже более глубоко реален, чем мир общедоступного и обыденного опыта. Этот второй мир тоже является объектом опыта, но опыта сверхъестественного, имеющего, значит, высшую ценность. Одним словом, согласно Вирцу, как и согласно Тэйлору, существование сверхчувственной реальности "умозаключается". Мне же, напротив, кажется, что она является непосредственно данной. Там, где ему видится деятельность разума и мыслительных способностей, я констатирую то, что он сам в нескольких местах называет чувством, другими словами, опыт"68.
Первобытный человек видел повсюду сокрытую одушевленность: и в стволах деревьев, и в лесных животных, и в беге облаков. Для него взаимодействие вещей в мире - это не только взаимодействие видимого, но в то же время - и более всего - взаимодействие невидимого. В журчащем ручье, в пламени костра обитали духи, враждебные или добрые, а иногда и нейтральные. Стихии не казались ему чем-то бездушным. Невидимый мир не составлял для него какого-то изолированного плана бытия. Он был тут же, рядом, он подразумевался во всем. "Для первобытного мышления, - пишет Леви-Брюль, - не существует двух миров, соприкасающихся друг с другом, отличных, но вместе с тем связанных, более или менее проникающих друг в друга. Для первобытного мышления существует только один мир. Всякая действительность мистична, как и всякое действие, следовательно, мистичным является и всякое восприятие"69. Духи оказываются гениями-покровителями каждого клочка земли, имея в своей власти все явления природы, совершающиеся в данном месте, и все события в жизни людей, живущих в их пределах. Число их бесконечно. Они наполняют весь мир, и нет в природе силы или предмета, начиная от моря до комка земли на поле, которые бы не имели своего божества. Они охраняют холмы, рощи, реки, ключи, тропинки и хижины. Им известно каждое действие человека, все нужды и интересы местности, находящейся под их властью70.
Таким образом, не просто страх перед природой или неведение относительно голосов животных и птиц становятся источником веры в одухотворенность мира. Если такой страх и появлялся, то он был скорее результатом чувства этой одухотворенности. Не просто зверь, гора или дерево являлись причиной мистического страха человека, а то, как он воспринимал их.
x x x
Животные, которым гиляки оказывают поклонение, - пишет Л. Штернберг, не самостоятельные боги, даже не боги вообще, это лишь подчиненные настоящих божеств, хозяев той или иной стихии, тех или иных животных... Боги эти живут в лесах, горах, на дней морей и ведут такую же жизнь, как и сами гиляки. В каждой стихии распоряжается один из этих богов, "ыхь" - хозяин. Вот эти-то хозяева и посылают гиляку по сезонам все, что ему нужно: соболей, медведей, лососей, тюленей"71.
Само собой разумеется, что эти души стихий, эта таинственная Вселенная гораздо больше заботила и интересовала доисторического охотника, чем далекое и туманное Божество. Вступить в дружественный союз с духами леса, приобрести невидимых помощников и покровителей - вот что было жизненно важно.
Характерен такой случай. Один эскимос, приближаясь к ловушке, услышал тревожный крик ворона. Он насторожился и не стал двигаться дальше. Это спасло ему жизнь. К ловушке подошел гигантский медведь, который растерзал попавшегося в нее ворона. После того как зверь удалился, охотник подобрал останки птицы и, зашив их в мешочек, превратил в амулет. Он был уверен, что дух ворона стал его защитником72.
Конечно, во всем этом немало бессмыслицы и невежества, но глубинная основа первобытного мироощущения заслуживает самого серьезного подхода и отношения. Если мы утратили способность видеть скрытую жизнь природы, то это еще не означало неправоту наших предков, а говорит лишь об ослаблении в нас древней интуиции.
Особое отношение было у первобытных людей к душам умерших. Если даже в наш скептический век оккультные феномены вызывают все меньше и меньше насмешек, то легко представить себе, какое впечатление могли произвести они на людей Доисторических времен. Они убеждались, что иные духи умерших превращаются в бродячие тени, которые вселяют ужас. Для того чтобы предотвратить это, применялись самые разнообразные меры предосторожности. Тела покойников связывали, над ними произносили заклятия, а если это не помогало, их извлекали из земли и пронзали копьями, чтобы они перестали тревожить живых73.
Сейчас трудно установить, как понимали древние люди отношение душ умерших к стихийным духам. Скорее всего они в какой-то степени отождествлялись. Полагали, что после смерти душа становится членом таинственного синклита окружающей человека природы74. Даже и сейчас в нас подсознательно живет чувство, что умершие обретают какое-то высшее знание и могущество. Смерть накладывает отпечаток величия даже на ничтожных людей. И естественно, что души прародителей, великих вождей и шаманов древности оказались объектами особого поклонения. Они становились высшими покровителями рода наряду с тотемным предком, порой вытесняя его.
x x x
Какое же можно дать определение этой "религии духов"? Заключалась ли она в поклонении силам природы или в поклонении душам умерших? Правильнее будет сказать, что ни один из этих элементов не занимал в ней господствующего положения. Религия современных примитивных народов содержит в себе в равной степени и то и другое. Поэтому наиболее точным будет здесь определение Вл. Соловьева, данное в его исследовании о первобытном язычестве. Эту веру, в которой природа признавалась оживотворенной, в которой чтили тотемных покровителей и предков, в которой был и культ умерших, он назвал смутным пандемонизмом75. Этот пандемонизм отодвигает на задний план не только Божество, но и саму Богиню-Мать. Торжествует принцип плюрализма, согласно которому все и всюду имеет свое особое духовное начало.
Это воззрение распространяется буквально на весь видимый мир. По представлению австралийских аборигенов, "вся та часть вселенной, которая представляет интерес для человека, объясняется существованием различных душ: эти последние время от времени принимают облик человека или биологических видов в явлении природы: они появляются перед людьми во сне и в видениях, как в воплощенном, так и в бесформенном состоянии. Это значит, что между духами и определенной формой их воплощения нет прочной связи. Духи могут символизироваться как предметами, сделанными рукой человека, так и естественными видами"76.
Здесь - корни того странного, на первый взгляд, верования, которое получило в науке название фетишизма. Фетиши, т. е. священные предметы, сопровождают всю жизнь первобытного человека77. Это может быть и камень, и зуб животного, и даже череп родственника. В них обитают духи, и человек, обладающий фетишем, заручается их поддержкой. Как и тотемизм, вера в фетиши не есть какая-то особая религия, как думали некоторые исследователи. "Ясно, - говорит В. Шмидт, - что фетишизм сам по себе нигде не существует, и поэтому нет никаких этнологических оснований помещать его в качестве самостоятельной ступени в самом начале религии"78. Многие ученые сомневаются в правомерности даже самого термина "фетишизм"79.
То, что неодушевленному предмету придается сакральное значение, вытекает из общей веры в одушевленность мира, в то, что "Мана" может распределяться в мире неравномерно, что один предмет может иметь больше силы, а другой меньше.
Очень часто фетишизм связан с верой в тотемы; священными предметами оказываются эмблемы духа-покровителя. В Австралии такими родовыми святынями являются чуринги. Это обычные каменные или деревянные дощечки, расписанные символическими знаками80.
Чуринги хранятся в особых местах, сокрытых от непосвященных. Время от времени старейшины осматривают их. На фотографиях, которые удалось снять некоторым исследователям, мы видим бородатых вождей, которые с глубокой серьезностью и с выражением сознания значительности момента созерцают чуринги. Еще бы! Ведь в этих дощечках заключены тайные силы, которые управляют племенем и охраняют его. Чуринга - это живое существо. "Это совсем не кусок дерева или камня, это нечто совсем иное. Чуринга интимно связана с предком, она испытывает чувства, подобно нам: эти чувства или эмоции можно успокаивать, поглаживая чурингу рукой, т. е. таким же путем, каким успокаивают волнения живых людей"81.
Иногда какой-нибудь фетиш приобретает значение талисмана. Он противопоставляет силе - силу, вредоносному влиянию - свое, защитное. Вера в значение таких амулетов проходит через все века человеческой истории. Найденные в одной ориньякской стоянке хвосты мамонтов и лапки песцов, очевидно, имели такое "охранительное" значение82. Амулеты защищают человека от воздействия злых духов, от опасности и неудачи. Путешественников, побывавших у африканского племени тома, поразило обилие этих сакральных знаков. "В каждой деревне, - рассказывают они - мы видим ритуальные предметы, которых до сих пор не замечали. На могилах предков лежат кресты из бревен, просверленные посредине и нанизанные на длинный стержень, словно наложенные один на другой турникеты. На площадках стоят колышки, около них кучкой положены кольца. На хижинах по стенам прикреплены пучки лиан-вьюнков. Под крышами висят гирлянды гибких лиан. Все эти талисманы защищают селение или семью от огня, от смерти, от болезней"83.
Охотники имеют свои особые амулеты, женщины - свои, дети - свои. Иногда выбор фетиша оказывается совершенно случайным. Один туземец рассказывал, что, спасаясь от врага, он споткнулся о камень; он взял его с собой и с тех пор почитал как фетиш. Известный русский путешественник С. Крашенинников рассказывает о том, как некий коряк приобрел себе фетиш-жену. Он нашел на реке камень, и когда взял его в руки, "то камень на него как будто человек дунул". Он испугался и бросил камень. После этого он заболел и, решив, что болезнь связана с его поступком, стал искать камень. Скоро он нашел его, но на другом месте. Он взял камень себе в дом, сделал ему платье и считал своей женой84.
Иногда человек убеждается, что фетиш бесполезен. Тогда обманувшему его предмету приходится претерпеть наказание. Его бьют, истязают или просто выбрасывают85.
Постепенно фетиши приобретают человекоподобный облик. На них грубо намечают черты человека - предка или духа. Такие фигурки особенно характерны для африканских народов. Это прототипы будущих идолов.
У северных индейцев мы видим превращение тотемного знака сначала в идола, а затем в геральдический символ племени. В лесах Америки до сих пор стоят эти изумительные по красоте изваяния. Тотемные столбы индейцев являются подлинными шедеврами мирового искусства. Их фантастические узоры, причудливо переплетаясь, создают жуткие и манящие образы родовых духов. Человеческие маски громоздятся на звериные тела, крылья птиц соседствуют с извивающимися хвостами легендарных чудовищ. И все это играет яркими красками86.
В развитом язычестве божество или демон уже не отожествляется с самим изображением. Считают, что оно лишь носит в себе часть силы первообраза. Но элемент фетишизации сохраняется долго, и еще в древневосточных и античных культах мы находим следы того представления, что бог обитает внутри своего кумира.
Но мы крайне обеднили бы понятие о первобытной религии, если бы стали утверждать, что попытка установить контакт с духовным миром ограничивалась талисманами, фетишами или тотемными изображениями.
Существовал и мистический путь общения с духами, который и составляет главный непреходящий интерес в первобытной религии.
"Стихийному пандемонизму религиозного мировоззрения, - пишет Вл. Соловьев, - соответствует так называемое шаманство в области религиозного культа"87. Нужно думать, что с течением веков духовная интуиция у первобытных людей ослабевала. И поэтому из их среды стали выделяться люди, обладающие особой мистической и оккультной одаренностью. На них была возложена миссия посредников между человеческим родом и окружающим его миром демонов и духов.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 2
51. А. Анисимов. Религия эвенков, с. 106; Б. Васильев. Основные черты этнографии орочей.
52. В. Богораз. Эйнштейн и религия. Применение принципа относительности к исследованию религиозных явлений. 1923, с. 26.
53. Ю. Аверкиева. О тотемизме у индейцев Северной Америки. - Труды института этнографии, т. 51, 1959, с. 260; Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление, с. 61; A. Jensen. Mythos und Kult der Naturvolker, 1951, p. 181.
54. Spenser and Gillen. The Arunta, 1927.
55. См.: 3. Абрамова. Изображение человека в палеолитическом искусстве Евразии, с. 99.
56. Слово "тотем" взято из языка индейцев-алгоников и так же, как "табу" и "мана", стало употребляться по отношению к религии разных народов.
57. См.: А. Элькин. Коренное население Австралии. М., 1952, гл. VI.
58. Там же, с. 180; С. Токарев. Ранние формы религии, с. 62
59. Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление, с. 168.
60. П. Гэсо. Священный лес. Магия и тайные обряды племени Тома, 1979, с. 165.
61. См.: С. Токарев. Ранние формы религии, с. 48.
62. Ю. Семенов. Возникновение человеческого общества, 1962, с. 359.
63. С. Токарев. Цит. соч., с. 65.
64. В. Вундт. Элементы психологии народов. Основные черты психологической истории человечества. СПб., 1913, с. 119.
65. Слово "анимизм" означает веру во всеобщую одушевленность (от "анима" - душа). См.: К. Тахтарев. Очерки по истории первобытной культуры. Л., 1924, с. 81; Ch. Dawson. Progress and Religion, p. 76.
66. В. Фольц. Римба. М.-Л., 1931, с. 100. "Австралиец, - говорит А. Элькин, - чувствует себя среди природы непринужденно, так как, включая все ее биологические виды и явления в свою общественную систему, он тем самым включает природу в единое родство и делает ее частью своей половины, рода или другой организации" (Л. Элькин. Коренное население Австралии, с. 189).
67. Э. Тэйлор. Первобытная культура, с. 266.
68. Л. Леви-Брюль. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1937, с. 287. Эта характеристика остается верной при любом отношении к теории Леви-Брюля о "дологическом" характере мышления дикарей (которую он сам в конце жизни пересмотрел). См.: Лев Шестов. Миф и истина. - В его сб. "Умозрение и Откровение", Париж, 1964, с. 141.
69. Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление, с. 42.
70. Э. Тэйлор. Первобытная культура, с. 384.
71. Л, Штернберг. Гиляки. - "Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айвы", 1933, с. 54.
72. Ф. Моуэт. Люди оленьего края. М., 1963, с. 171.
73. О формах погребений см.: В. Харузина. Этнография. М., 1909, с. 415 сл.; С. Токарев. Религия в истории народов мира, с. 36, 45, 106 и др.; "Религия наименее культурных племен", с. 283.
74. Вл. Соловьев. Первобытное язычество, его живые и мертвые остатки. Собр. соч., т. VI, с. 179.
75. Там же, с. 183.
76. А. Элькин. Коренное население Австралии, с. 175.
77. "Слово фетиш - португальское. Когда португальские купцы впервые осели со своими колониями на Западном побережье Африки, они называли этим словом предметы, имеющие священное или магическое значение" (В. Харузина. Цит. соч., с. 271).
78. W. Schmidt. Handbuch der vergleichenen Religionsgeschichte, 1930, S. 53.
79. В. Харузина. Цит. соч., с. 302.
80. А. Элькин. Коренное население Австралии, с. 169.
81. Л. Леви-Брюль. Цит. соч., с. 60.
82. С. Замятин. Раскопки у села Гагарина. - Сб. "Палеолит СССР", 1935, с. 62.
83. П. Гэсо. Цит. соч., с. 96.
84. С. Крашенинников. Описание земли Камчатки. СПб., 1785, т. II, ч. III, с. 164.
85. В. Харузина. Этнография, с. 285.
86. См.: Г. Кюн. Искусство первобытных народов. Л., 1933, с. 73.
87. Вл. Соловьев. Первобытное язычество, с. 231.
Глава третья
ДОИСТОРИЧЕСКИЕ МИСТИКИ
Все было ясно для первых людей,
тайны природы не были так скрыты
от них, как от нас.
Яков Беме
Всякая религия складывается из трех основных элементов: мировоззрения, жизненных нормативов и мистического чувства, которое находит внешнее выражение в культе. Первый элемент обращен к интеллекту человека, второй - к его волевым устремлениям, а третий - к его эмоциональной сфере и интуиции. Причем этот последний является основополагающим. Поэтому-то культ, в какую бы он форму ни облекался, играет в религии такую важную роль. "Внутреннее содержание культа, - пишет один французский психолог, - составляет непрерывное общение с Божеством с помощью осязательных средств; без культа можно знать о существовании Бога или богов, знать их приказания, но только посредством культа можно беседовать с Божеством"88.
Разумеется, под словом "культ" мы здесь должны понимать нечто очень широкое. Даже в тех религиях, где внешние их выражения сведены к минимуму, все же какой-то "культ" существует. Человеку свойственно связывать свои внутренние переживания с какими-то действиями, во что-то их "облекать". Отсюда и слово "обряд" (от "облечь", "обрядить"). В общении между собой люди никогда не могут избежать хотя бы самой простой формы обряда. Обряд помогает не только человеческим контактам, но и нашей устремленности к Высшему.
В этой главе мы рассмотрим доисторический культ в его главных формах, рассмотрим те пути, по которым душа наших далеких предков поднималась к невидимому миру.
Метафизическая катастрофа, которая оторвала человечество от полноты непосредственного созерцания Бога, привела к оскудению духовной интуиции. Поэтому, стремясь обрести утерянное, люди стали искать способы вернуться к прежнему состоянию. Одним из таких способов стало искусственное вызывание экстаза при помощи плясок, ритмичной музыки, массовых радений. Это была попытка как бы приступом овладеть крепостью духа.
В восторженном опьянении, которое вызывали коллективные ритуалы, люди кружились в такт ударам первобытных барабанов; все обыденное переставало существовать, казалось, что душа летит далеко и освобождается от гнетущих пут. По существу, это была попытка механическим путем обрести духовную свободу и могущество. Но в этой попытке, при всей ее надрывности, трогательна та сила неутомимой жажды высшего, которая не давала человеку погрязнуть в беспросветном, полуживотном состоянии. Пожалуй, и эпидемия исступленных танцев в наши дни тоже есть, пусть уродливое, отражение духовной неудовлетворенности и стремления вырваться за пределы обыденности.
Массовые радения принадлежат глубочайшей древности, и у нынешних примитивных народов от них остались лишь некоторые следы89.
У большинства же "диких" народов мы застаем уже следующую стадию развития - шаманизм. Здесь на первое место выступают избранники, те, кто пытается проложить путь к сверхчеловеческим силам. Ясновидцы, мистики, прорицатели хранят и совершенствуют "архаическую технику экстаза". На этом этапе духовной истории утверждается вера в то, что высшими тайнами "обладают люди, исключительно одаренные по своей организации, являющиеся посредниками между своими соплеменниками и этими загадочными силами"90.
Хотя слово "шаман" сибирского происхождения, оно прилагается обычно как обобщающая категория ко всем духовидцам и экстатикам, какое бы местное название они ни носили91. Сейчас невозможно установить, где впервые зародился шаманизм. Очевидно, он возник независимо у разных народов. Зачатки его восходят, вероятно, к очень ранним временам, и постепенно он становится явлением повсеместным. Мы находим его у примитивных тасманийцев и у кубу, в Меланезии и в Северной Америке, на Огненной Земле и у африканцев, в Сибири и у народов Алтая92. В последнее время это интереснейшее явление доисторической религии исчезает быстрее других живых следов прошлого. Шаманы Северо-восточной Азии вынуждены были отступить перед натиском бурных общественных и политических изменений в Сибири, око-юму негритосов и их африканские собратья почти вымерли под влиянием европейской цивилизации. Колонисты, как правило, грубо попирали древние священные традиции туземных культур. Нередки были случаи, когда решительные методы некоторых миссионеров прошлого (особенно протестантских) приводили к быстрому и бесследному исчезновению шаманизма. однако среди многих туземных народов шаманы и заклинатели еще существуют и пользуются прежним влиянием. Сведения о них, а также данные об уже исчезнувших шаманах дают возможность в какой-то степени восстановить картину этой древней попытки проникнуть за завесу бытия.
Существует немало гипотез о возникновении и характере шаманства. Одни считают его древнейшей религией, другие связывают с магией, третьи видят в нем очень позднее явление религиозной истории. Выдвигается предположение, что шаманизм обязан своим возникновением психическим болезням. Истерия и эпилептические припадки больных людей вызывали суеверное благоговение, и таким образом шаманизм якобы оказывается своеобразным "культом сумасшествия"93. Но такая трактовка является односторонней. Не подлежит сомнению, что в шаманизме действительно было много патологических элементов, но одним этим объяснить его универсальное распространение и влияние на культуру невозможно. Туземцы действительно боятся душевнобольных, но, как правило, они их не "почитают", а убивают. Не говоря о том, что они становятся опасны, в них видят одержимых демонами и стараются от них избавиться94. Кроме того, если бы речь шла только о заболеваниях, то теряла бы всякий смысл "архаическая техника экстаза", не нужны были бы те методы, которыми человек вызывает в себе состояние сосредоточения, транса и каталепсии. Теперь установлено, что современные люди, обладающие телепатическими способностями, и индийские йоги могут произвольно вызывать в себе эти особые состояния и при этом психика их вполне нормальна.
x x x
Был ли шаманизм особой религией? Против этого свидетельствует тот факт, что шаманы часто существуют наряду с развитой религией и жречеством95. Шаманизм известен и параллельно с тотемическими представлениями, и с первобытным монотеизмом, и с религией Богини-Матери и продолжает существовать в историческую эпоху наряду с самыми различными религиями Запада и Востока96. Поэтому В. Харузина справедливо утверждает, что "шаманство не есть стадия религиозной мысли; оно не есть религиозная система, предполагающая комплекс религиозных представлений. Шаманство есть только одно проявление религиозных верований народа, нередко уже очень сложных, покоящихся иногда на политеистических воззрениях"97.
В шаманстве сохраняется, в качестве пережитка, представление о Всеобщем Божественном Отце, но главным образом его мистическое восприятие обращено к Великой Матери, душе мира и к многообразным низшим духовным существам. Это те силы, существование которых очевидно для ясновидческого зрения, о которых постоянно говорят Беме, Сведенборг, Штейнер, оккультисты и мистики.
Субъективная эмоциональная сторона шаманизма нередко характеризуется ощущением великой космической радости причастия к мировой Душе, которое мы позднее находим в греческом дионисизме. Объективно за религиозным опытом шамана стоят, скорее всего, скрытые носители одухотворенности мироздания из сферы трансфизического бытия98.
О том, что мироощущение и мистика шаманизма не есть плод лишь болезни и заблуждений, красноречиво свидетельствует его практическая значимость в жизни туземных народов на протяжении веков.
x x x
Экстатические состояния транса делают шамана медиумом и ясновидцем, к нему прибегают и для разрешения различных житейских вопросов. Он безошибочно указывает, где найти в тайге пропавшего оленя, куда нужно отправиться для того, чтобы иметь успех в охоте.
Для того чтобы показать роль шамана в жизни первобытного общества, приведем факт, имевший место в Центральной Африке и сообщенный одним молодым врачом, жившим в тропиках и близко наблюдавшим быт "дикарей"99.