«Глупости, — попыталась убедить себя Руби. — Многие люди таскают с собой книги на случай, если застрянешь в метро или еще где-нибудь придется ждать». Но среди посетителей бара не было видно интеллектуалов с книгами, и одиноко сидящих тоже не было — несколько пар и группка девушек.
— Что желаете? — спросил жизнерадостный бармен.
— Я… я еще не знаю, останусь ли тут у вас, — жалобно пролепетала Руби. — Вы не видели человека… э-э… мужчину с книгой?
Бармен склонил голову набок и деловито спросил:
— Как выглядит, опишите.
— Вот так, — Руби протянула книгу, — голубая обложка с белой полосой.
— Я имею в виду мужчину, — улыбнулся бармен.
— О! — Руби залилась краской. — Я не зна… обычно выглядит… я думаю.
Бармен понимающе кивнул.
— Наверное, немного запаздывает, — высказал он предположение.
— Да, скорее всего. Я пока… Апельсиновый сок, пожалуйста.
Руби неловко примостилась на краешке высокого стула. Бармен поставил перед ней стакан и положил сдачу с пятифунтовой банкноты — две монетки по пятьдесят пенсов.
— Четыре фунта? — недоверчиво спросила Руби.
— Свежевыжатый сок, — сказал бармен.
У Руби было ощущение, что ее саму выжали как лимон. Она украдкой взглянула на часы: без десяти восемь. Лу говорила, что свидание назначено на семь тридцать. Дверь распахнулась, с улицы донесся городской шум, потом смех, и в бар ввалились две веселые подружки. Одна из них слегка повела бровью. Бармен моментально среагировал на сигнал постоянной посетительницы, включил музыку погромче и смешал коктейль — водка с клюквенным соком. Пока он изящно поигрывал шейкером, девицы, привалившись к стойке, с хохотом вспоминали вчерашнюю пирушку. Бармен тоже участвовал в разговоре, помогая им вспомнить некоторые детали довольно бурного вечера. Руби словно превратилась в невидимку. Она взяла стакан и перебралась за столик в углу.
Восемь. Руби сердито посмотрела на часы — в пятнадцатый раз за последние десять минут. Сколько еще ждать? И так ясно — Прекрасного Принца сегодня не будет, он передумал, или пошутил, или просто-напросто надул ее. Руби потратила кучу денег на такси, на сок, да еще села на что-то непонятно-липкое и испортила свое любимое черное платье. И ради чего? Все, хватит!
Руби отправила гневное сообщение на мобиль-ник подруге — коротко и четко: «Лу, ты покойник».
«Жди, — пришел ответ. — Он высокий, темноволосый, симпатичный и медлительный как черепаха».
Не успела Руби дочитать инструкцию Лу, как дверь снова распахнулась, и на пороге появился мужчина, полностью соответствующий указанным параметрам (трем первым, по крайней мере). Он оглядел зал, словно искал человека, которого можно узнать лишь по особой примете — книге в голубой обложке с белой полосой, — и неторопливо прошествовал к стойке.
Щеки Руби покрылись легким румянцем. Он симпатичный, о нет — красавец! Выглядит немного робким. Он тоже волнуется! Как мило. Сразу внушает доверие. Мужчина снова посмотрел по сторонам, но так и не заметил Руби. Она отважилась на легкий взмах рукой. Мужчина по-прежнему смотрел мимо нее. Вот уж действительно свидание вслепую.
Возможно, он близорук, но стесняется носить очки. Что за прелесть! Руби открыла книгу и поставила ее домиком на столе, как в шпионском кино. Мужчина достал из кейса газету — «Ивнинг стандард» — и свой экземпляр книги… да! — «Капитан Корелли».
Руби бросила взгляд в зеркальце: нет ли перхоти на черном платье и не застрял ли кусочек шпината между зубами (никогда в жизни ей не доводилось пробовать шпинат).
Мужчина рассеянно перелистывал книгу и время от времени поглядывал на дверь. Ничего не поделаешь, придется Руби самой подойти к подслеповатому кавалеру, иначе их свидание так и не состоится.
Руби вдохнула поглубже и поднялась на ноги. Подходя ближе, она включила улыбку мощностью в сто мегаватт. Лу была права — он ангел! Славный близорукий ангел. Глазки у него никуда не годятся, но разве они не прелестны? Яркие, голубые и добрые-предобрые. Мрачное настроение, черным облаком висевшее вокруг Руби, растаяло как дым.
Мужчина взглянул на книгу, которую Руби несла перед собой на вытянутых руках, словно церковный служка — библию.
— Привет. — Она прибавила к улыбке еще с десяток киловатт.
— Привет. — Теперь незнакомец уставился на Руби.
— «Мандолина капитана Корелли». — Она сунула ему под нос книгу.
Незнакомец отшатнулся и с прищуром посмотрел на обложку.
— M-м, да.
— Да? — обрадовалась Руби.
— Что желаете? — спросил бармен.
Руби мысленно заметалась: что она желает? Белое вино или апельсиновый сок? Что, если он не пьет? Еще примет ее за алкоголичку. Может, для начала сок, а там посмотрим, что он сам выберет.
— Две бутылки «Бекс», — сказал незнакомец.
Руби слегка поморщилась. С одной стороны, приятно, что он принадлежит к тем мужчинам, которые привыкли брать ответственность на себя, но, с другой стороны, это выглядит нагловато — почему он так уверен, что Руби вообще пьет спиртное. К тому же она терпеть не могла «Бекс». Ладно, на первый раз промолчим. Постой-ка, ей ли не знать — как поведешь себя с самого начала, так и будут складываться все дальнейшие отношения. Если бы с Флет-том Руби не была такой податливой и не старалась во всем ему угодить, он воспринял бы ее как женщину, которую надо завоевать, и в конечном итоге больше бы дорожил своей добычей.
Руби капризно надула губы и сказала:
— Не люблю «Бекс».
— Не любите? — переспросил незнакомец.
— Терпеть не могу. Предпочитаю белое вино.
— Неужели?
Мужчина посмотрел на Руби, на пиво и опять на Руби.
— Но сегодня — так и быть, — поспешно согласилась она.
— И то верно, — сказал незнакомец, поднимаясь со стула.
Он подхватил бутылки и пошел через зал к столику, где сидел его запоздавший друг.
Мгновение Руби стояла как вкопанная, потом, швырнув «Капитана Корелли» в пивную лужу на стойке, метнулась к выходу и рванула на себя тяжелую стеклянную дверь. Дверь не поддалась. Она рванула сильнее. Стекло задребезжало. Сообразив наконец, что дверь открывается наружу, Руби выскочила на улицу и врезалась головой в чью-то грудь. Прохожий охнул и отступил назад.
Почти одновременно мобильники Руби и Мартина пронзительно запищали — примите срочное сообщение.
«Вы любите „пинаколаду“?» — спрашивала Лу у своих друзей.
39
40
Эпилог
— Что желаете? — спросил жизнерадостный бармен.
— Я… я еще не знаю, останусь ли тут у вас, — жалобно пролепетала Руби. — Вы не видели человека… э-э… мужчину с книгой?
Бармен склонил голову набок и деловито спросил:
— Как выглядит, опишите.
— Вот так, — Руби протянула книгу, — голубая обложка с белой полосой.
— Я имею в виду мужчину, — улыбнулся бармен.
— О! — Руби залилась краской. — Я не зна… обычно выглядит… я думаю.
Бармен понимающе кивнул.
— Наверное, немного запаздывает, — высказал он предположение.
— Да, скорее всего. Я пока… Апельсиновый сок, пожалуйста.
Руби неловко примостилась на краешке высокого стула. Бармен поставил перед ней стакан и положил сдачу с пятифунтовой банкноты — две монетки по пятьдесят пенсов.
— Четыре фунта? — недоверчиво спросила Руби.
— Свежевыжатый сок, — сказал бармен.
У Руби было ощущение, что ее саму выжали как лимон. Она украдкой взглянула на часы: без десяти восемь. Лу говорила, что свидание назначено на семь тридцать. Дверь распахнулась, с улицы донесся городской шум, потом смех, и в бар ввалились две веселые подружки. Одна из них слегка повела бровью. Бармен моментально среагировал на сигнал постоянной посетительницы, включил музыку погромче и смешал коктейль — водка с клюквенным соком. Пока он изящно поигрывал шейкером, девицы, привалившись к стойке, с хохотом вспоминали вчерашнюю пирушку. Бармен тоже участвовал в разговоре, помогая им вспомнить некоторые детали довольно бурного вечера. Руби словно превратилась в невидимку. Она взяла стакан и перебралась за столик в углу.
Восемь. Руби сердито посмотрела на часы — в пятнадцатый раз за последние десять минут. Сколько еще ждать? И так ясно — Прекрасного Принца сегодня не будет, он передумал, или пошутил, или просто-напросто надул ее. Руби потратила кучу денег на такси, на сок, да еще села на что-то непонятно-липкое и испортила свое любимое черное платье. И ради чего? Все, хватит!
Руби отправила гневное сообщение на мобиль-ник подруге — коротко и четко: «Лу, ты покойник».
«Жди, — пришел ответ. — Он высокий, темноволосый, симпатичный и медлительный как черепаха».
Не успела Руби дочитать инструкцию Лу, как дверь снова распахнулась, и на пороге появился мужчина, полностью соответствующий указанным параметрам (трем первым, по крайней мере). Он оглядел зал, словно искал человека, которого можно узнать лишь по особой примете — книге в голубой обложке с белой полосой, — и неторопливо прошествовал к стойке.
Щеки Руби покрылись легким румянцем. Он симпатичный, о нет — красавец! Выглядит немного робким. Он тоже волнуется! Как мило. Сразу внушает доверие. Мужчина снова посмотрел по сторонам, но так и не заметил Руби. Она отважилась на легкий взмах рукой. Мужчина по-прежнему смотрел мимо нее. Вот уж действительно свидание вслепую.
Возможно, он близорук, но стесняется носить очки. Что за прелесть! Руби открыла книгу и поставила ее домиком на столе, как в шпионском кино. Мужчина достал из кейса газету — «Ивнинг стандард» — и свой экземпляр книги… да! — «Капитан Корелли».
Руби бросила взгляд в зеркальце: нет ли перхоти на черном платье и не застрял ли кусочек шпината между зубами (никогда в жизни ей не доводилось пробовать шпинат).
Мужчина рассеянно перелистывал книгу и время от времени поглядывал на дверь. Ничего не поделаешь, придется Руби самой подойти к подслеповатому кавалеру, иначе их свидание так и не состоится.
Руби вдохнула поглубже и поднялась на ноги. Подходя ближе, она включила улыбку мощностью в сто мегаватт. Лу была права — он ангел! Славный близорукий ангел. Глазки у него никуда не годятся, но разве они не прелестны? Яркие, голубые и добрые-предобрые. Мрачное настроение, черным облаком висевшее вокруг Руби, растаяло как дым.
Мужчина взглянул на книгу, которую Руби несла перед собой на вытянутых руках, словно церковный служка — библию.
— Привет. — Она прибавила к улыбке еще с десяток киловатт.
— Привет. — Теперь незнакомец уставился на Руби.
— «Мандолина капитана Корелли». — Она сунула ему под нос книгу.
Незнакомец отшатнулся и с прищуром посмотрел на обложку.
— M-м, да.
— Да? — обрадовалась Руби.
— Что желаете? — спросил бармен.
Руби мысленно заметалась: что она желает? Белое вино или апельсиновый сок? Что, если он не пьет? Еще примет ее за алкоголичку. Может, для начала сок, а там посмотрим, что он сам выберет.
— Две бутылки «Бекс», — сказал незнакомец.
Руби слегка поморщилась. С одной стороны, приятно, что он принадлежит к тем мужчинам, которые привыкли брать ответственность на себя, но, с другой стороны, это выглядит нагловато — почему он так уверен, что Руби вообще пьет спиртное. К тому же она терпеть не могла «Бекс». Ладно, на первый раз промолчим. Постой-ка, ей ли не знать — как поведешь себя с самого начала, так и будут складываться все дальнейшие отношения. Если бы с Флет-том Руби не была такой податливой и не старалась во всем ему угодить, он воспринял бы ее как женщину, которую надо завоевать, и в конечном итоге больше бы дорожил своей добычей.
Руби капризно надула губы и сказала:
— Не люблю «Бекс».
— Не любите? — переспросил незнакомец.
— Терпеть не могу. Предпочитаю белое вино.
— Неужели?
Мужчина посмотрел на Руби, на пиво и опять на Руби.
— Но сегодня — так и быть, — поспешно согласилась она.
— И то верно, — сказал незнакомец, поднимаясь со стула.
Он подхватил бутылки и пошел через зал к столику, где сидел его запоздавший друг.
Мгновение Руби стояла как вкопанная, потом, швырнув «Капитана Корелли» в пивную лужу на стойке, метнулась к выходу и рванула на себя тяжелую стеклянную дверь. Дверь не поддалась. Она рванула сильнее. Стекло задребезжало. Сообразив наконец, что дверь открывается наружу, Руби выскочила на улицу и врезалась головой в чью-то грудь. Прохожий охнул и отступил назад.
Почти одновременно мобильники Руби и Мартина пронзительно запищали — примите срочное сообщение.
«Вы любите „пинаколаду“?» — спрашивала Лу у своих друзей.
39
Лу мерила шагами гостиную. Не следовало приглашать Эндрью к себе, лучше бы им встретиться на нейтральной территории. Лу предлагала: «Давай сходим куда-нибудь». Но Эндрью настаивал: «Я хочу приготовить великолепный ужин. Специально для тебя». Лу не могла сказать по телефону, что не хочет никакого ужина, — тогда пришлось бы объяснять почему.
До прихода Эндрью оставалось десять минут (он появится вовремя, минута в минуту, с полной сумкой продуктов, из которых соорудит парочку изысканно вкусных блюд, вложив в них всю свою любовь к милой подруге). Лу репетировала прощальную речь. Когда она должна выступить? Дать ему сначала приготовить еду? Нет, конечно нет. Тогда в горьких воспоминаниях Эндрью она навсегда останется девушкой, которая сожрала его романтический ужин и за кофе сказала, что им пора расстаться. Все равно в таком настроении она не сможет проглотить ни куска.
«Эндрью, — подала она свою реплику, — нам надо поговорить. Сядь, пожалуйста». Лу скинула с кресла старые газеты и журналы. «Я хотела сказать, что мне было очень хорошо с тобой…» Дальше должно следовать какое-то «но». Но Лу не была до конца уверена, что ей следует делать то, что она задумала. Эндрью был идеальным мужчиной — умный, добрый, щедрый, надежный, любящий. Даже в нелучшие моменты жизни, когда Лу выглядит пострашнее лох-несского чудовища, глаза Эндрью светятся обожанием. Лу без труда могла представить, как Эндрью ведет ее к алтарю, как он красит стены детской в солнечно-желтый цвет, как он гуляет в парке, толкая перед собой коляску с двумя хорошенькими розовощекими близнецами (мальчик и девочка); утром перед работой Эндрью отвозит детишек в школу; долгие летние дни — Эндрью учит сына играть в футбол; прошли годы: дочь-невеста, Эндрью ведет ее к алтарю и отдает в руки будущему мужу; Лу и Эндрью пенсионеры, они сидят на веранде славного домика, впереди еще много лет спокойной тихой старости в окружении детей и внуков. Долгая дорога, распланированное будущее, нескончаемая череда безоблачно-счастливых дней.
О господи! Лу плеснула себе водки с тоником. Сегодня она отправила Руби и Мартина навстречу их счастливому будущему, а сама думает, как избавиться от своего.
Лу вспомнила слова одного из своих бывших приятелей. То был редкий случай, когда она пыталась удержать мужчину. Он сказал: «Один человек не может быть счастлив за двоих». Как бы ни был хорош Эндрью, как бы он ни старался выстроить их отношения, ничего не получится: здание рухнет, потому что у него нет фундамента, потому что Лу при всем желании не сможет ответить на чувства Эндрью, а он не сможет быть счастлив за двоих.
— Попробуй. — Эндрью зачерпнул ложечкой соус, над которым колдовал добрых полчаса.
Лу замотала головой.
— Ну же, попробуй! — Эндрью старательно подул на соус и подставил ладонь, чтобы капли с ложечки не упали на пол.
Лу сделала глоток. Соус был слишком горячим. Она обожгла язык, но заставила себя улыбнуться.
— Безумно вкусно.
— Так и должно быть, потому что приготовлено с любовью. — Эндрью смотрел, как она облизывает губы, и вдруг не выдержал: — Боже мой, Лу, не могу больше ждать, я должен сказать прямо сейчас.
— Что такое? — испугалась Лу.
— Я без ума от тебя. С первого дня нашей встречи. С первой же секунды мне показалось, что мы всегда знали друг друга, и я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Слышишь, Лу, всегда.
«О-о, нет!» — мысленно застонала Лу, на лице у нее промелькнуло страдальческое выражение, но Эндрью принял его за гримасу радости, вызванную неожиданным предложением.
— По твоему лицу я вижу, что ты согласна.
— Согласна на что? — спросила Лу, хотя прекрасно понимала, о чем идет речь.
«Пожалуйста, — взмолилась она про себя, — не надо, не надо, не надо!»
Эндрью молчал. Лу показалось, что прошла целая вечность. Наконец он заговорил.
— Давай попробуем жить вместе.
Ну, по крайней мере, это не брачное предложение. Лу почувствовала, как ослабли напряженные мускулы, она бессильно опустилась на стул и ткнулась лицом в ладони.
— Лу, что с тобой?! — Эндрью аккуратно, стараясь не забрызгать плиту, положил ложечку в кастрюлю и бросился к Лу.
Она не знала, плакать ей или смеяться, обнять его или оттолкнуть.
— Ты не ожидала? — начал он. — Или ты ждала, что я… — Однако даже Эндрью не мог выговорить заветных слов. — Послушай, я не сомневаюсь, что когда-нибудь… Просто мы знакомы всего два месяца, и мне казалось, разумнее будет для начала пожить вместе… То есть я абсолютно уверен в своих чувствах, но… ты же знаешь… — Эндрью запнулся.
Лу покачала головой.
— Перестань, — воскликнул Эндрью, все еще думая, что Лу разочарована его неполноценным предложением, — ты же не можешь ожидать…
— Эндрью, — перебила его Лу, — я не хочу выходить за тебя замуж.
— Ладно, ладно, я все понимаю, — он взял ее руки в свои, — но ты согласна для начала пожить вместе, да? Где, у тебя или у меня?
— Эндрью, — снова перебила Лу, — я не хочу.
— Почему?
Мозг подсказал привычное: «Ты ни при чем, все дело во мне». Или как насчет: «Ты мне нравишься, но я не люблю тебя». А то можно попробовать: «Я еще не готова к серьезным отношениям». Но в конце концов Лу не произнесла ни одной из заготовленных фраз. Эндрью опередил ее.
— Ты пытаешься сказать, что вообще не хочешь быть со мной? Да? Все кончено?
Лу кивнула.
— Да. Потому что я лесбиянка.
Поверил ли он? Лу так и не суждено было узнать. Эндрью схватил пиджак, натянул его поверх фартука и, грохнув дверью, выскочил из квартиры. После него в воздухе повисло густое облако непотребных ругательств и жутких проклятий. Все? Он ушел? Насовсем?
Странно, думала Лу, глядя на пятно томатного соуса, медленно сползающее по белым обоям, минуту назад он клялся в вечной любви, но не пытался удержать ее, не требовал доказательств и объяснений, просто швырнул кастрюлю об стену и сбежал.
Лу отхлебнула вина, посмотрела на томатную кляксу и расхохоталась. Наконец-то! Она долго выискивала роковой недостаток, тщетно ломала голову, не в силах найти хоть какой-нибудь серьезный предлог для своего разрыва с Эндрью. И нашла: кто бы мог подумать, что такой выдержанный и благовоспитанный Эндрью окажется способен на подобный приступ дикого бешенства.
Однако теперь это не имеет значения, как не имеют значения советы друзей и коллег, мнение родителей или пожилой леди, живущей в доме напротив, которой Эндрью однажды помог донести сумки с продуктами и которая не уставала повторять: «Лу, вам повезло, прекрасный молодой человек». Лу прислушивалась только к одному голосу — внутри себя. Голосок, как заезженная пластинка, упрямо твердил один и тот же популярный мотив: «Путники в ночи… Путники в метро…» Эндрью не для тебя, потому что он никогда не станет незнакомцем из метро».
«Конец мая, среда, утро, Северная линия: ты — в серых брюках, показала язык господину с „Файнэншел таймс“; я — в синем костюме, подмигнул тебе. Суждено ли нам встретиться вновь?»
Лу нашла своего незнакомца. Она потихоньку стащила из приемной доктора Ружди замусоленный номер «Тайм аут» и весь день перечитывала объявление, не веря собственным глазам и боясь, что заветные строчки растают как дым.
Лу выждала некоторое время, убедилась, что Эндрью ушел окончательно, и снова подключила телефон. Наверное, он уже не станет звонить и спрашивать, не пошутила ли она?
— Привет, — сказала Лу, — я звоню по объявлению в «Тайм аут».
— О, привет, — сказала девушка на другом конце провода. — Вам нужен мой сосед. Алекс, Алекс, Алекс! — Она зажала микрофон рукой, но Лу расслышала обрывки фраз: «Тут женщина, говорит, что звонит по объявлению». — Алло. — Девушка вернулась на линию. — Надеюсь, вы та, кого он ищет, — сказала она заговорщицким полушепотом. — Вы не представляете, сколько психопаток нам звонило, и всем казалось, что они узнали себя по описанию. Я говорила, не надо давать домашний телефон. Алекс уже перестал ждать, столько времени прошло…
Алекс, так вот как зовут незнакомца.
— Я именно та, кого он ищет, — заверила девушку Лу.
— А как вас зовут? — спросила болтливая соседка.
— Лу, Луиза.
— Очень приятно. А я Ханна. Это на тот случай, если мы с вами увидимся. Ужасно хочется посмотреть, по ком он страдает последние два месяца. Ну ладно, пока. Вот он идет, ваш чудесный незнакомец!
Лу вцепилась в трубку.
— Алло?
Она молчала, вслушиваясь в голос Алекса с легким северным акцентом.
— Алло-о. Где вы? — позвал Алекс.
— Я здесь.
— Вы та девушка, которая уселась на колени к дядьке с «Файнэншел таймс»?
— Та самая.
— Вы тогда не подумали, что я смеюсь над вами? — спросил Алекс. — Я смеялся вместе с вами.
— Я знаю.
— Мне очень хотелось подойти к вам, — сказал Алекс, — но я не решился.
— Я тоже, — сказала Лу. — А потом очень жалела. Я даже объявление дала в «Тайм аут».
— Правда?! Я и не знал, что существует рубрика «Однажды мы встречались». А когда Ханна посоветовала мне дать объявление, я не верил, что кто-нибудь откликнется. Но звонило столько народу.
— Да, Ханна сказала.
— Думаю, большинство звонило просто из любопытства — а вдруг получится. И все утверждали, что они — это вы. Однако довольно быстро сознавались. Наверное, понимали, что я ищу конкретного человека, а не просто хочу познакомиться. А вы — это вы?
— Да, я — это я, — сказала Лу.
«Наконец», — добавила она про себя.
До прихода Эндрью оставалось десять минут (он появится вовремя, минута в минуту, с полной сумкой продуктов, из которых соорудит парочку изысканно вкусных блюд, вложив в них всю свою любовь к милой подруге). Лу репетировала прощальную речь. Когда она должна выступить? Дать ему сначала приготовить еду? Нет, конечно нет. Тогда в горьких воспоминаниях Эндрью она навсегда останется девушкой, которая сожрала его романтический ужин и за кофе сказала, что им пора расстаться. Все равно в таком настроении она не сможет проглотить ни куска.
«Эндрью, — подала она свою реплику, — нам надо поговорить. Сядь, пожалуйста». Лу скинула с кресла старые газеты и журналы. «Я хотела сказать, что мне было очень хорошо с тобой…» Дальше должно следовать какое-то «но». Но Лу не была до конца уверена, что ей следует делать то, что она задумала. Эндрью был идеальным мужчиной — умный, добрый, щедрый, надежный, любящий. Даже в нелучшие моменты жизни, когда Лу выглядит пострашнее лох-несского чудовища, глаза Эндрью светятся обожанием. Лу без труда могла представить, как Эндрью ведет ее к алтарю, как он красит стены детской в солнечно-желтый цвет, как он гуляет в парке, толкая перед собой коляску с двумя хорошенькими розовощекими близнецами (мальчик и девочка); утром перед работой Эндрью отвозит детишек в школу; долгие летние дни — Эндрью учит сына играть в футбол; прошли годы: дочь-невеста, Эндрью ведет ее к алтарю и отдает в руки будущему мужу; Лу и Эндрью пенсионеры, они сидят на веранде славного домика, впереди еще много лет спокойной тихой старости в окружении детей и внуков. Долгая дорога, распланированное будущее, нескончаемая череда безоблачно-счастливых дней.
О господи! Лу плеснула себе водки с тоником. Сегодня она отправила Руби и Мартина навстречу их счастливому будущему, а сама думает, как избавиться от своего.
Лу вспомнила слова одного из своих бывших приятелей. То был редкий случай, когда она пыталась удержать мужчину. Он сказал: «Один человек не может быть счастлив за двоих». Как бы ни был хорош Эндрью, как бы он ни старался выстроить их отношения, ничего не получится: здание рухнет, потому что у него нет фундамента, потому что Лу при всем желании не сможет ответить на чувства Эндрью, а он не сможет быть счастлив за двоих.
— Попробуй. — Эндрью зачерпнул ложечкой соус, над которым колдовал добрых полчаса.
Лу замотала головой.
— Ну же, попробуй! — Эндрью старательно подул на соус и подставил ладонь, чтобы капли с ложечки не упали на пол.
Лу сделала глоток. Соус был слишком горячим. Она обожгла язык, но заставила себя улыбнуться.
— Безумно вкусно.
— Так и должно быть, потому что приготовлено с любовью. — Эндрью смотрел, как она облизывает губы, и вдруг не выдержал: — Боже мой, Лу, не могу больше ждать, я должен сказать прямо сейчас.
— Что такое? — испугалась Лу.
— Я без ума от тебя. С первого дня нашей встречи. С первой же секунды мне показалось, что мы всегда знали друг друга, и я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Слышишь, Лу, всегда.
«О-о, нет!» — мысленно застонала Лу, на лице у нее промелькнуло страдальческое выражение, но Эндрью принял его за гримасу радости, вызванную неожиданным предложением.
— По твоему лицу я вижу, что ты согласна.
— Согласна на что? — спросила Лу, хотя прекрасно понимала, о чем идет речь.
«Пожалуйста, — взмолилась она про себя, — не надо, не надо, не надо!»
Эндрью молчал. Лу показалось, что прошла целая вечность. Наконец он заговорил.
— Давай попробуем жить вместе.
Ну, по крайней мере, это не брачное предложение. Лу почувствовала, как ослабли напряженные мускулы, она бессильно опустилась на стул и ткнулась лицом в ладони.
— Лу, что с тобой?! — Эндрью аккуратно, стараясь не забрызгать плиту, положил ложечку в кастрюлю и бросился к Лу.
Она не знала, плакать ей или смеяться, обнять его или оттолкнуть.
— Ты не ожидала? — начал он. — Или ты ждала, что я… — Однако даже Эндрью не мог выговорить заветных слов. — Послушай, я не сомневаюсь, что когда-нибудь… Просто мы знакомы всего два месяца, и мне казалось, разумнее будет для начала пожить вместе… То есть я абсолютно уверен в своих чувствах, но… ты же знаешь… — Эндрью запнулся.
Лу покачала головой.
— Перестань, — воскликнул Эндрью, все еще думая, что Лу разочарована его неполноценным предложением, — ты же не можешь ожидать…
— Эндрью, — перебила его Лу, — я не хочу выходить за тебя замуж.
— Ладно, ладно, я все понимаю, — он взял ее руки в свои, — но ты согласна для начала пожить вместе, да? Где, у тебя или у меня?
— Эндрью, — снова перебила Лу, — я не хочу.
— Почему?
Мозг подсказал привычное: «Ты ни при чем, все дело во мне». Или как насчет: «Ты мне нравишься, но я не люблю тебя». А то можно попробовать: «Я еще не готова к серьезным отношениям». Но в конце концов Лу не произнесла ни одной из заготовленных фраз. Эндрью опередил ее.
— Ты пытаешься сказать, что вообще не хочешь быть со мной? Да? Все кончено?
Лу кивнула.
— Да. Потому что я лесбиянка.
Поверил ли он? Лу так и не суждено было узнать. Эндрью схватил пиджак, натянул его поверх фартука и, грохнув дверью, выскочил из квартиры. После него в воздухе повисло густое облако непотребных ругательств и жутких проклятий. Все? Он ушел? Насовсем?
Странно, думала Лу, глядя на пятно томатного соуса, медленно сползающее по белым обоям, минуту назад он клялся в вечной любви, но не пытался удержать ее, не требовал доказательств и объяснений, просто швырнул кастрюлю об стену и сбежал.
Лу отхлебнула вина, посмотрела на томатную кляксу и расхохоталась. Наконец-то! Она долго выискивала роковой недостаток, тщетно ломала голову, не в силах найти хоть какой-нибудь серьезный предлог для своего разрыва с Эндрью. И нашла: кто бы мог подумать, что такой выдержанный и благовоспитанный Эндрью окажется способен на подобный приступ дикого бешенства.
Однако теперь это не имеет значения, как не имеют значения советы друзей и коллег, мнение родителей или пожилой леди, живущей в доме напротив, которой Эндрью однажды помог донести сумки с продуктами и которая не уставала повторять: «Лу, вам повезло, прекрасный молодой человек». Лу прислушивалась только к одному голосу — внутри себя. Голосок, как заезженная пластинка, упрямо твердил один и тот же популярный мотив: «Путники в ночи… Путники в метро…» Эндрью не для тебя, потому что он никогда не станет незнакомцем из метро».
«Конец мая, среда, утро, Северная линия: ты — в серых брюках, показала язык господину с „Файнэншел таймс“; я — в синем костюме, подмигнул тебе. Суждено ли нам встретиться вновь?»
Лу нашла своего незнакомца. Она потихоньку стащила из приемной доктора Ружди замусоленный номер «Тайм аут» и весь день перечитывала объявление, не веря собственным глазам и боясь, что заветные строчки растают как дым.
Лу выждала некоторое время, убедилась, что Эндрью ушел окончательно, и снова подключила телефон. Наверное, он уже не станет звонить и спрашивать, не пошутила ли она?
— Привет, — сказала Лу, — я звоню по объявлению в «Тайм аут».
— О, привет, — сказала девушка на другом конце провода. — Вам нужен мой сосед. Алекс, Алекс, Алекс! — Она зажала микрофон рукой, но Лу расслышала обрывки фраз: «Тут женщина, говорит, что звонит по объявлению». — Алло. — Девушка вернулась на линию. — Надеюсь, вы та, кого он ищет, — сказала она заговорщицким полушепотом. — Вы не представляете, сколько психопаток нам звонило, и всем казалось, что они узнали себя по описанию. Я говорила, не надо давать домашний телефон. Алекс уже перестал ждать, столько времени прошло…
Алекс, так вот как зовут незнакомца.
— Я именно та, кого он ищет, — заверила девушку Лу.
— А как вас зовут? — спросила болтливая соседка.
— Лу, Луиза.
— Очень приятно. А я Ханна. Это на тот случай, если мы с вами увидимся. Ужасно хочется посмотреть, по ком он страдает последние два месяца. Ну ладно, пока. Вот он идет, ваш чудесный незнакомец!
Лу вцепилась в трубку.
— Алло?
Она молчала, вслушиваясь в голос Алекса с легким северным акцентом.
— Алло-о. Где вы? — позвал Алекс.
— Я здесь.
— Вы та девушка, которая уселась на колени к дядьке с «Файнэншел таймс»?
— Та самая.
— Вы тогда не подумали, что я смеюсь над вами? — спросил Алекс. — Я смеялся вместе с вами.
— Я знаю.
— Мне очень хотелось подойти к вам, — сказал Алекс, — но я не решился.
— Я тоже, — сказала Лу. — А потом очень жалела. Я даже объявление дала в «Тайм аут».
— Правда?! Я и не знал, что существует рубрика «Однажды мы встречались». А когда Ханна посоветовала мне дать объявление, я не верил, что кто-нибудь откликнется. Но звонило столько народу.
— Да, Ханна сказала.
— Думаю, большинство звонило просто из любопытства — а вдруг получится. И все утверждали, что они — это вы. Однако довольно быстро сознавались. Наверное, понимали, что я ищу конкретного человека, а не просто хочу познакомиться. А вы — это вы?
— Да, я — это я, — сказала Лу.
«Наконец», — добавила она про себя.
40
«Вы любите „пинаколаду“?»
Мартин, который благодаря маме вырос на песнях Барри Мэнилоу, объяснил Руби значение шутки. Он шел в бар в полной уверенности, что снова станет жертвой экстравагантного вкуса Лу Капшоу. Однако все равно пошел. Синди давно переключилась на скульптора по имени Льюис, и в тот вечер Мартину совершенно нечем было заняться.
Он сделал вид, что страшно раздосадован выходкой Лу, но втайне ликовал, когда Руби согласилась выпить с ним по стаканчику. За первым стаканчиком последовал второй, и третий, и четвертый. На пятом бармен объявил, что заведение закрывается.
Руби и Мартин решили идти на север до тех пор, пока не поймают такси. Но таксисты на южном берегу Темзы не желали ехать на север. Время было позднее, и они все спешили домой в Пекхэм.
— У меня ноги отваливаются, — пожаловалась Руби.
— Сними туфли и иди босиком, — посоветовал Мартин.
— Ни за что. Кругом полно собачьего дерьма.
— Можно же смотреть, куда наступаешь.
— Если бы ты был джентльменом, то понес бы меня на руках, — сказала Руби.
— Я бы понес тебя на руках, — заверил ее Мартин, — если бы ты была леди.
Руби похромала дальше. Впереди показалась Темза.
— О! — простонала Руби, когда они подошли к мосту Альберта, и рухнула на скамейку. — Все, дальше идти не могу.
— Нам осталось только перейти через мост, а там поймаем такси.
— Я не сдвинусь с места, — заявила Руби. — Поймай машину и возвращайся за мной.
— Не говори глупостей. — Мартин присел на корточки. — Дай ногу, я посмотрю.
Руби протянула ногу — Золушка наоборот. Мартин осторожно снял туфлю. Пальцы красавицы были ярко-багрового цвета, а из стертой пятки сочилась кровь.
— И какого черта ты покупаешь такую дурацкую обувь?
— Чтобы выглядеть привлекательно, — сказала Руби.
— Женщина в кроссовках, которая может ходить, выглядит гораздо привлекательнее женщины, ковыляющей на «шпильках». — Мартин расшнуровал свои кроссовки. — Давай, надевай, а я пойду босиком.
— Они мне велики.
— У тебя крупные ножки, — заметил Мартин. — Как бы они не оказались малы. Носки снимать?
— Шутишь! — Руби сморщила нос.
— У меня дерматофиоза нет, — обнадеживающим голосом сказал Мартин.
— Я про это и не думала, — соврала Руби.
— Надевай кроссовки. — Мартин подхватил ее туфли и пошел вперед.
Руби боязливо пихнула ноги в «пумы» Мартина. Как она и ожидала, внутри кроссовки были теплые. Руби затянула покрепче шнурки и пошлепала вслед за Мартином, который уже шагал по мосту.
— Мы опять друзья? — спросила Руби, нагоняя его.
— Друзья, — односложно ответил Мартин. Ему не хотелось копаться в психологических тонкостях и обсуждать, отчего они поссорились да почему помирились. — Знаешь, почему войскам запрещено маршировать по мосту? — спросил он, меняя тему. — Потому что может возникнуть резонансная волна, и мост рухнет.
— Серьезно? — удивилась Руби.
— Не знаю. Давай попробуем. Рав-няйсь! Раз-два-три-четыре, раз-два…
Взявшись за руки, они маршировали по мосту. Мимо проносились машины. Интересно, подумала Руби, за кого нас принимают? Мартин вышагивал в носках, размахивая женскими туфлями, а Руби хлюпала в огромных кроссовках, таких больших, что казалось, будто у нее искусственные ступни, притороченные к настоящим ногам.
— Ой! — Неожиданно Мартин сбился с шага и запрыгал на одной ноге. — Больно. — Он смахнул прилипший к пятке кусочек гравия.
— Отдать кроссовки? — спросила Руби.
— Не надо. Тебе нужнее.
— Нет, тебе. Я уж как-нибудь похромаю в туфлях.
— Она похромает, — фыркнул Мартин. — Пошли.
— Ты истинный джентльмен, — сказала Руби.
— Просто хороший друг.
— Ты всегда был хорошим другом, — серьезно сказала Руби. — Даже когда я вела себя по-свински. Теперь я понимаю: ты беспокоился обо мне. — Руби горестно вздохнула. — А я всегда принимала и тебя самого, и твою заботу как нечто само собой разумеющееся. Если вспомнить наше первое знакомство, удивительно, что ты вообще захотел со мной дружить.
— Ты о чем? — с подозрением спросил Мартин.
— О той первой ночи, когда мы спали вместе, и о том, как я с тобой поступила. Наверное, от смущения. До тебя я ни с кем не спала, а ты был таким опытным. Ну, и я боялась, что ты всем расскажешь и…
— Постой, — перебил ее Мартин. — Что ты сейчас сказала?
— Я думала, ты будешь смеяться, узнав, что я девушка…
— Но для меня это тоже был первый раз, — признался Мартин. — И я был уверен, что попал в руки опытной женщины.
— А я просто следовала за тобой.
Мартин расхохотался.
— Может быть, мы оба просто следовали природе?
— Представляешь, каких бы успехов мы достигли, если б практиковались, — задумчиво сказала Руби.
Мартин согласно кивнул.
— Как твоя нога? — спросила Руби.
— Лучше. Давай передохнем немного.
Мартин прислонился к перилам и посмотрел вниз на кружащуюся под мостом воду. Он вспомнил финальную сцену своего романа: Марк и Рут стоят именно здесь, на мосту Альберта. Фонарики над головой Мартина и Руби отражались в воде, словно огни фейерверка, а их собственное отражение смешно колыхалось и покачивалось на волнах.
— Какие мы странные, — сказала Руби, вглядываясь в лица двух незнакомцев.
— Ты странная. — Мартин слегка ущипнул ее за локоть.
Они одновременно подняли головы и посмотрели в глаза друг другу, словно два незнакомца, у которых нет за плечами десятилетней дружбы и которым предстоит заново открыть и понять друг друга.
Мартин осторожно взял Руби за подбородок и чуть приподнял ее голову.
— Тебе никогда не хотелось поцеловать меня?
— Я должна отвечать на этот вопрос?
— В моей книге есть сцена, когда главный герой задает девушке тот же вопрос, и она отвечает: «Да, хотелось». Но он слишком робок, чтобы воспользоваться ее согласием. И они оба не делают того, что им хочется сделать, и оба соединяют свои жизни с людьми, которых на самом деле не любят.
— Какой грустный финал, — сказала Руби.
— Я собираюсь его изменить. В моей книге все закончится хорошо.
— Такое возможно?
— Если мы захотим, — уверенно сказал Мартин.
Руби сделала маленький шажок навстречу Мартину, прижалась к его груди, закрыла глаза и, подняв лицо, вытянула губы трубочкой…
Мартин, который благодаря маме вырос на песнях Барри Мэнилоу, объяснил Руби значение шутки. Он шел в бар в полной уверенности, что снова станет жертвой экстравагантного вкуса Лу Капшоу. Однако все равно пошел. Синди давно переключилась на скульптора по имени Льюис, и в тот вечер Мартину совершенно нечем было заняться.
Он сделал вид, что страшно раздосадован выходкой Лу, но втайне ликовал, когда Руби согласилась выпить с ним по стаканчику. За первым стаканчиком последовал второй, и третий, и четвертый. На пятом бармен объявил, что заведение закрывается.
Руби и Мартин решили идти на север до тех пор, пока не поймают такси. Но таксисты на южном берегу Темзы не желали ехать на север. Время было позднее, и они все спешили домой в Пекхэм.
— У меня ноги отваливаются, — пожаловалась Руби.
— Сними туфли и иди босиком, — посоветовал Мартин.
— Ни за что. Кругом полно собачьего дерьма.
— Можно же смотреть, куда наступаешь.
— Если бы ты был джентльменом, то понес бы меня на руках, — сказала Руби.
— Я бы понес тебя на руках, — заверил ее Мартин, — если бы ты была леди.
Руби похромала дальше. Впереди показалась Темза.
— О! — простонала Руби, когда они подошли к мосту Альберта, и рухнула на скамейку. — Все, дальше идти не могу.
— Нам осталось только перейти через мост, а там поймаем такси.
— Я не сдвинусь с места, — заявила Руби. — Поймай машину и возвращайся за мной.
— Не говори глупостей. — Мартин присел на корточки. — Дай ногу, я посмотрю.
Руби протянула ногу — Золушка наоборот. Мартин осторожно снял туфлю. Пальцы красавицы были ярко-багрового цвета, а из стертой пятки сочилась кровь.
— И какого черта ты покупаешь такую дурацкую обувь?
— Чтобы выглядеть привлекательно, — сказала Руби.
— Женщина в кроссовках, которая может ходить, выглядит гораздо привлекательнее женщины, ковыляющей на «шпильках». — Мартин расшнуровал свои кроссовки. — Давай, надевай, а я пойду босиком.
— Они мне велики.
— У тебя крупные ножки, — заметил Мартин. — Как бы они не оказались малы. Носки снимать?
— Шутишь! — Руби сморщила нос.
— У меня дерматофиоза нет, — обнадеживающим голосом сказал Мартин.
— Я про это и не думала, — соврала Руби.
— Надевай кроссовки. — Мартин подхватил ее туфли и пошел вперед.
Руби боязливо пихнула ноги в «пумы» Мартина. Как она и ожидала, внутри кроссовки были теплые. Руби затянула покрепче шнурки и пошлепала вслед за Мартином, который уже шагал по мосту.
— Мы опять друзья? — спросила Руби, нагоняя его.
— Друзья, — односложно ответил Мартин. Ему не хотелось копаться в психологических тонкостях и обсуждать, отчего они поссорились да почему помирились. — Знаешь, почему войскам запрещено маршировать по мосту? — спросил он, меняя тему. — Потому что может возникнуть резонансная волна, и мост рухнет.
— Серьезно? — удивилась Руби.
— Не знаю. Давай попробуем. Рав-няйсь! Раз-два-три-четыре, раз-два…
Взявшись за руки, они маршировали по мосту. Мимо проносились машины. Интересно, подумала Руби, за кого нас принимают? Мартин вышагивал в носках, размахивая женскими туфлями, а Руби хлюпала в огромных кроссовках, таких больших, что казалось, будто у нее искусственные ступни, притороченные к настоящим ногам.
— Ой! — Неожиданно Мартин сбился с шага и запрыгал на одной ноге. — Больно. — Он смахнул прилипший к пятке кусочек гравия.
— Отдать кроссовки? — спросила Руби.
— Не надо. Тебе нужнее.
— Нет, тебе. Я уж как-нибудь похромаю в туфлях.
— Она похромает, — фыркнул Мартин. — Пошли.
— Ты истинный джентльмен, — сказала Руби.
— Просто хороший друг.
— Ты всегда был хорошим другом, — серьезно сказала Руби. — Даже когда я вела себя по-свински. Теперь я понимаю: ты беспокоился обо мне. — Руби горестно вздохнула. — А я всегда принимала и тебя самого, и твою заботу как нечто само собой разумеющееся. Если вспомнить наше первое знакомство, удивительно, что ты вообще захотел со мной дружить.
— Ты о чем? — с подозрением спросил Мартин.
— О той первой ночи, когда мы спали вместе, и о том, как я с тобой поступила. Наверное, от смущения. До тебя я ни с кем не спала, а ты был таким опытным. Ну, и я боялась, что ты всем расскажешь и…
— Постой, — перебил ее Мартин. — Что ты сейчас сказала?
— Я думала, ты будешь смеяться, узнав, что я девушка…
— Но для меня это тоже был первый раз, — признался Мартин. — И я был уверен, что попал в руки опытной женщины.
— А я просто следовала за тобой.
Мартин расхохотался.
— Может быть, мы оба просто следовали природе?
— Представляешь, каких бы успехов мы достигли, если б практиковались, — задумчиво сказала Руби.
Мартин согласно кивнул.
— Как твоя нога? — спросила Руби.
— Лучше. Давай передохнем немного.
Мартин прислонился к перилам и посмотрел вниз на кружащуюся под мостом воду. Он вспомнил финальную сцену своего романа: Марк и Рут стоят именно здесь, на мосту Альберта. Фонарики над головой Мартина и Руби отражались в воде, словно огни фейерверка, а их собственное отражение смешно колыхалось и покачивалось на волнах.
— Какие мы странные, — сказала Руби, вглядываясь в лица двух незнакомцев.
— Ты странная. — Мартин слегка ущипнул ее за локоть.
Они одновременно подняли головы и посмотрели в глаза друг другу, словно два незнакомца, у которых нет за плечами десятилетней дружбы и которым предстоит заново открыть и понять друг друга.
Мартин осторожно взял Руби за подбородок и чуть приподнял ее голову.
— Тебе никогда не хотелось поцеловать меня?
— Я должна отвечать на этот вопрос?
— В моей книге есть сцена, когда главный герой задает девушке тот же вопрос, и она отвечает: «Да, хотелось». Но он слишком робок, чтобы воспользоваться ее согласием. И они оба не делают того, что им хочется сделать, и оба соединяют свои жизни с людьми, которых на самом деле не любят.
— Какой грустный финал, — сказала Руби.
— Я собираюсь его изменить. В моей книге все закончится хорошо.
— Такое возможно?
— Если мы захотим, — уверенно сказал Мартин.
Руби сделала маленький шажок навстречу Мартину, прижалась к его груди, закрыла глаза и, подняв лицо, вытянула губы трубочкой…
Эпилог
— Посторонись, девчонки, идет необъятный груз!
Лу и Сюзанна отступили в сторону.
— Руби, потрясающее платье! — воскликнула Сюзанна.
— Жаль, я не могу сказать того же об этом. — Лу подцепила подол своего нежно-розового одеяния.
— Подружку невесты всегда наряжают поярче, — сказал Алекс и чмокнул Лу в шею.
— Пожалуйста, — испугалась Руби, — кругом мои родственники.
— Что, добрые христиане из Колорадо? — улыбнулся Алекс.
— Нет. Розалия и Нат очень демократичные люди. Я имею в виду пожилых тетушек моего мужа. Ты их возбуждаешь. — Она подмигнула Алексу.
— А кто возбуждает Эрику? — шепотом спросил Алекс.
— Некто с твоей работы по имени Эмлин Крайшенг.
— Ужас! Скажи ей, пусть проследит, чтобы в постели он не снимал носки.
— Носки? — удивилась Сюзанна.
— Лучше не вспоминать, — отмахнулась Руби.
Лу подошла к невесте.
— Ну что, сбылось? Все так, как ты хотела?
Руби огляделась вокруг.
Она вспомнила всех, кто сегодня днем присутствовал в церкви. Мама и папа. Линда, Стив и малютка Лорена. Розалия и Нат. Она вспомнила речь, которую сказал папа, — такую проникновенную, полную любви и нежности к младшей дочери, что Руби не выдержала и зарыдала над своим бокалом шампанского. Она вспомнила сестру своего мужа — Мэри, которая была свидетельницей со стороны Мартина и умудрилась сказать остроумную речь, не прибегая к пошлым шуткам. Она вспомнила Лу, которая в своей свидетельской речи возместила этот недостаток.
И наконец Руби вспомнила своего новоиспеченного мужа — Мартина. Как он улыбался до ушей, ведя ее к алтарю, и как смахивал предательскую слезу, когда они произносили свои клятвы, и как после церемонии рассказывал всем и каждому, что полюбил Руби с первого взгляда…
— Все сбылось, все, и даже больше, — сказала Руби. — Намного больше.
Лу и Сюзанна отступили в сторону.
— Руби, потрясающее платье! — воскликнула Сюзанна.
— Жаль, я не могу сказать того же об этом. — Лу подцепила подол своего нежно-розового одеяния.
— Подружку невесты всегда наряжают поярче, — сказал Алекс и чмокнул Лу в шею.
— Пожалуйста, — испугалась Руби, — кругом мои родственники.
— Что, добрые христиане из Колорадо? — улыбнулся Алекс.
— Нет. Розалия и Нат очень демократичные люди. Я имею в виду пожилых тетушек моего мужа. Ты их возбуждаешь. — Она подмигнула Алексу.
— А кто возбуждает Эрику? — шепотом спросил Алекс.
— Некто с твоей работы по имени Эмлин Крайшенг.
— Ужас! Скажи ей, пусть проследит, чтобы в постели он не снимал носки.
— Носки? — удивилась Сюзанна.
— Лучше не вспоминать, — отмахнулась Руби.
Лу подошла к невесте.
— Ну что, сбылось? Все так, как ты хотела?
Руби огляделась вокруг.
Она вспомнила всех, кто сегодня днем присутствовал в церкви. Мама и папа. Линда, Стив и малютка Лорена. Розалия и Нат. Она вспомнила речь, которую сказал папа, — такую проникновенную, полную любви и нежности к младшей дочери, что Руби не выдержала и зарыдала над своим бокалом шампанского. Она вспомнила сестру своего мужа — Мэри, которая была свидетельницей со стороны Мартина и умудрилась сказать остроумную речь, не прибегая к пошлым шуткам. Она вспомнила Лу, которая в своей свидетельской речи возместила этот недостаток.
И наконец Руби вспомнила своего новоиспеченного мужа — Мартина. Как он улыбался до ушей, ведя ее к алтарю, и как смахивал предательскую слезу, когда они произносили свои клятвы, и как после церемонии рассказывал всем и каждому, что полюбил Руби с первого взгляда…
— Все сбылось, все, и даже больше, — сказала Руби. — Намного больше.